Москва, слезам не верит

Глава 10

— А то. Мы её целых два часа пытались расколоть. Изольда её подушкой лупила чтобы та, призналась, но она находилась в таком состоянии будто вокруг, неё никого не было, а потом мы сдались и собравшись ушли. Я видела её... Боже... — Мэтью несильно громко, рассмеялась; её руки, проворно разбиравшее белье, вдруг замерли. — Мы находились в гостиной, в конце зала когда-то раньше там была моя комната. Только у меня одной была единственная личная комната, там мы всегда встречались. Мы с Изольдой на удивление что-то сделали плохое — потом нам обоим, было стыдно! А ты помнишь светло-голубые тени? Воображали себя “Бразёрс“, Катрин Луп стон и “Мили литровый“ в одном маленьком флаконе.

— Да вы были такими красавицами, — я сказал от чистого сердца. — Все две девушки. В жизни не видел таких красивых девушек.

— Нет подлизывайся. — Мэтью наморщила лоб, но взгляд её был таким отрешённым словно она находилась не в нашей мире, а где-то далеко, за пустынными краями. — Мы издевались над Розалин, спрашивали, не подалась ли она в монашки от любви к отцу Маргарету, мы прикалывались, мол, ей пойдёт монашеский вид... Розалин на моей кровати, смотрела в потолок и грызла ноготь — ты ведь помнишь? Всегда один и тот — же ноготь.

На левом мизинце; она грызла ноготь, когда она часто о чём-то задумывалась. В последние несколько месяцев, пока мы строили новые планы, она несколько раз догрызала ноготь до кровавых следов.

— Да, я помню, — сказал я.

— Я наблюдала за ней в зеркало сидя на туалетном столике. Это была точно Розалин, я знала её с самого раннего детства, но в один момент моей жизни она показалась мне совсем другой, как будто она старше нас, как будто она одной ногой в ином мире. На меня нахлынуло чувство, что мне нужно ей что-нибудь подарить — какую-нибудь прощальную открытку или, даже может, какой-нибудь золотой медальон Иосифа для удачных поездок.

— И что ты кому-нибудь об этом рассказывала? — спросил её я.

— Ты что с ума сошёл?! — резко отрезала Мэтью. — Я бы ни за что в жизни на неё не настучала, ты же сам знаешь.

Мэтью выпрямилась, почувствовав резкую боль в спине.

— Я знаю, котёнок, — сказал я, и широко улыбнулся ей. — Просто исправляю старые ошибки. Ты не обращай на меня внимания.

— С Изольдой -то я уже давно всё обсудила. Мы обе решили, что вы запланировали сбежать вдвоём. Думали, это так романтично — подростки, и всё такое ну ты сам должен понять... Но, кроме неё, я ни одной живой души не проговорилась, даже после того когда уже прошло много лет. Мы были на вашей стороне, Франциас, и желаем вам большого счастья.

На долю секунды у меня возникло чувство, что стоит мне лишь обернуться, и я увижу в соседней комнате их — двух рыжеволосых красавиц, у которых сияли глаза от счастья с голубыми тенями.

— Спасибо, дорогая, — сказал я. — Ты не представляешь как я тебе благодарен.

— Я понятия не имею, почему она тогда передумала. Я бы тебе сказала. Вы словно были созданы друг для друга, я и ни на минуту не сомневалась... — Мэтью умолкла.

— Да, — сказал я. — Я тоже так думал.

— Боже, Франциас... — Полушёпотом сказала Мэтью, по-прежнему держа в неподвижных руках всю ту же маленькую школьную блузку. В её голосе я услышал глубокую грусть. — Боже мой, как же давно всё это было!

Улица стихла, только сверху доносились прихотливые бормотания — одна девчонка рассказывала что-то другой. Сильнейший порыв ветра обдал окна мелким дождём.