Мотылек-самоубийца [СИ]

13. Передышка

До «Сокола» Бен несет ее на руках, хоть поначалу она и пытается идти сама.

Финн старается не отставать от его широкого шага. Ее друга Бен предпочитает не замечать, как делает и сам Финн в отношении Бена. Рей достаточно того, что никто не грызется и не пытается навредить другому.

В темноте она пытается разглядеть черты его лица — заметить произошедшие с ним перемены и, возможно, разгадать мысли. Хотя она чувствует наверняка, как в нем переплелись смятение, радость, страх и… негодование? Чувствует ли он ее так же хорошо, как она его?

Будто отвечая на ее мысленный зов, Бен обращает к ней свое лицо. В темноте она не может различить его выражение, но чувствует на себе его взгляд, словно тот может согреть и обжечь одновременно.

Когда их небольшая процессия поднимается на «Сокол», Рей понимает, что забыла сказать ему: на борту чувствительные к Силе дети.

В салоне их встречает гробовая тишина. Резвящиеся над распростертым на полу телом Чубакки близняшки замирают, раскрыв в ужасе рты. Сначала у Рей мелькает мысль, что они испугались незнакомого человека, но потом она замечает, что их изумленные глаза устремлены к ее намокшей от крови штанине и к порезанному плечу Финна.

Чуи приподнимает голову и, завидев Бена и их ранения, вскакивает и спешит к медицинскому отсеку для хранения. Он выдвигает секцию и начинает шумно рыскать в поисках всего необходимого.

Краснокожая твилечка-подросток, которую они нашли на Атцерри, хмурая и замкнутая, при виде их спешит подняться со своего места. В отличие от младших она не просто смотрит, но и подходит ближе, выражая готовность помочь, хотя вид у нее и напуганный.

— Им займись, — бросает ей Бен, мотнув головой в сторону Финна, который с усталостью и удовлетворением валится на сиденье.

Ее же Бен несет прочь из салона, в сторону подсобного помещения, где сильнее слышен шум работы внутренних систем, но зато нет посторонних глаз. Он ничего не спрашивает о детях, хотя и застыл при виде их. Рей уже успела подметить, что когда Бена что-то по-настоящему сбивает с толку, с него слетает любой намек на мрачность и отрешенность и лицо принимает по-детски растерянное выражение. Так он минуту назад смотрел на ее найденышей.

Он усаживает ее у перегородки на крепкий деревянный ящик, который может послужить отличным сидением, скидывает рядом свой небольшой заплечный мешок, а сам спешит обратно в салон.

Он возвращается за материалами для перевязки. У Кайло большие сомнения на счет содержания бортовой аптечки. Его отец никогда не был особенно щепетильным в вопросе пополнения ее запасов. И он сомневается, что за год обладания Рей этим кораблем что-то кардинально изменилось. Судя по тому, что он невооруженным взглядом замечает тут и там следы присутствия прошлого хозяина, — нет.

Сначала он подходит к Чубакке.

— Нам нужно покинуть планету как можно скорее, — распоряжается Кайло. Вуки трясет головой и тут же направляется в кокпит.

Кайло присаживается у разворошенного аптечного ящика, роется и находит то, чем можно обработать и зашить рану. С облегчением он обнаруживает и бакта-пластырь. Он берет две упаковки последнего.

Захватив все, что нужно, он проходит мимо Финна и кидает одну упаковку ему.

— Справишься? — равнодушно интересуется он. Дезертир вскидывает голову с презрительным прищуром, но все же кивает.

Кайло видел рану штурмовика — она неглубокая и не требует специального ухода. Сам он направляется прямиком к Рей, слушая по пути, как оживают двигатели корабля, готового взмыть в воздух.

— Помоги Финну. Он не справится с плечом одной рукой, а девочка вряд ли поможет, — просит она.

Но Кайло пропускает эту просьбу мимо ушей. Он опускается перед ней на колени и рвет штанину на ее раненом бедре, обнажая скверную рваную рану. Рей со свистом втягивает воздух, когда ткань мимоходом касается разорванной плоти.

— Отвернись, — командует он, но она продолжает упорно смотреть на мешанину из кожи и крови. Виброножи никогда не были изящным оружием.

— Надо было бежать на «Сокол», а не ждать их в переулке.

Кайло зарекся ее отчитывать, но эти слова сами срываются с губ. Рей, которая до этого широкими глазами глядела на свое ранение, поднимает на него все тот же распахнутый взгляд.

— Я был совсем рядом. Если бы ты хоть чуть-чуть прислушалась к Силе, ты бы почувствовала меня, как я чувствовал тебя. На кой черт вообще вы сунулись в эту дыру?

Последний вопрос звучит уже откровенно сердито. Зато она окончательно отвлекается от раны и смотрит на него со злым блеском в глазах. Кайло выдерживает ее долгий взгляд, мысленно костеря и себя, и ее, потом прикусывает губу и возвращается к ране.

Он стягивает перчатки и вскрывает пачку пластыря.

— Бен… — Рей зовет его, будто увидела привидение и не может поверить глазам. — Твоя рука…

— К черту мою руку, — бормочет он, соображая, как собрать края раны и придется ли штопать наживую.

Его бесит, что на борту нет медицинского дроида, и некому оказать ей надлежащую помощь. Сам он умеет кое-что, но он зашивал либо сам себя, либо кого-то из рыцарей. Он не сомневается в Рей: она вытерпит, если придется, — но его работа будет такой… грубой. Вряд ли получится сделать все аккуратно.

Судя по всему, Рей вовсе забыла о том, что у нее разворочено бедро. Она следит за его механической рукой, даже поводя головой ей вслед.

— Пожалуйста, — Кайло наклоняется к ней ближе, привлекая внимание к себе. Ему нужно, чтобы она сосредоточилась. — Сиди неподвижно и смотри в сторону. Я буду зашивать.

— Мне не нужно смотреть в сторону.

— Мне нужно, — пресекает он любые споры. Так у него будет хоть какой-то шанс собраться с мыслями и заняться делом.

Рей кивает, складывает руки на груди и отворачивает голову, насколько это возможно, заранее морщась, хоть он еще ничего и не сделал.

— Будет больно, — предупреждает Кайло, обеззараживая рану и руки.

Ему приходится орудовать невообразимо древней иглой и нитью. Рей шипит, но молчит. Он бы хотел ее как-то успокоить, но лучшее, что он может сделать, — это покончить с работой поскорее.

— Ты… хорошо… справляешься, — выдыхает она между стяжками.

— Ты тоже.

Кайло предельно серьезен — он заканчивает зашивать. На удивление выходит очень ровно. Поверх он лепит широкую полоску бакта-пластыря.

У Рей дикий вид: лицо в пыли, зрачки огромные, пряди выбились из собранного на затылке пучка, хотя остальные волосы она и так носит теперь распущенными, туника в поту и грязи, а окровавленные штаны порваны.

— Я могу попробовать еще кое-что…

Он не уверен в успехе: он давно запретил себе обращаться к светлой стороне.

Рей настороженно выпрямляется, когда он накладывает правую ладонь поверх только что обработанной раны. Она будто старается не дышать, наблюдая за ним. Кайло закрывает глаза и постепенно глушит в себе все эмоции до единой, отдаваясь глубокому безмятежному покою. Это всегда давалось ему с переменным успехом, и он опасается, что сейчас, после недавнего страха за Рей, после ярости убийства, после бури переживаемых им от близости к ней чувств, ему не удастся отрешиться от реальности.

Но все выходит легче, чем когда-либо.

Рей понимает, что он делает. Он читает эти эмоции в ней, не открывая глаз: она сосредоточена на своем ранении, силясь понять, меняется ли что-то в ее состоянии.

— Получается… — выдыхает она радостно. — У тебя получается! Совсем не болит!

Кайло сомневается, что так удастся стянуть рану полностью, но она хотя бы не будет болеть и быстрее зарубцуется.

— Не вставай, — предупреждает он, убрав ладонь и поднявшись.

Рей сразу же поднимается, чтобы опробовать заштопанную ногу. Кайло исподлобья наблюдает за тем, как она пытается встать на нее и как морщится, когда не до конца залеченная рана все-таки дает о себе знать.

— Сядь, — тихо напоминает он.

— Что случилось с рукой? — Рей подходит ближе, переводя взгляд с его лица на протез.

Вокруг сейчас никого: они совершенно одни в этой части корабля. Собственно, поэтому Кайло и отнес Рей сюда, чтобы никто не мешал ему с перевязкой.

— Скажу, если сядешь.

Рей осторожно, не сгибая раненую ногу, усаживается обратно.

Она с замиранием сердца слушает его сухой пересказ всего, что с ним случилось. Он опускает все подробности, будто не хочет углубляться в детали.

Когда Бен покинул Облачный город, он тоже искал ее в Силе. Его путешествие было не менее непредсказуемым, чем ее. Дважды они оказывались поблизости, но ускользали друг от друга.

Рассказывая это, он присел на корточки, привалившись спиной к противоположной перегородке. Страх, потрясение, эйфория от встречи и испуг от вида раны уже отпустили Рей. Она чувствует покой и умиротворение, наблюдая за тем, как он говорит: как падает ему на глаза черная прядь волос, каким пристальным взглядом он сопровождает свои слова, как двигаются его губы.

Теперь у нее есть время рассмотреть его и заметить изменения в облике. На нем черный кожаный плащ с ткаными рукавами и капюшоном, под которым ей удается разглядеть такую же черную плотную рубаху с высоким глухим воротником и серый удлиненный жилет, который пересекает его привычный широкий ремень. В его нынешнем виде есть что-то от одежды отца вперемешку с торжественным облачением Люка.

— Ты нашла их так же, как я тебя? — спрашивает Бен, и Рей совершенно точно понимает, о ком идет речь. — Собираешься обучать их?

Она медленно, но уверенно отвечает кивком на оба вопроса.

— И еще я искала тебя.

Бен поднимается и через два шага опускается на колени рядом с ней. Рей сразу же находит его руки, чтобы переплестись с ним пальцами. Он с сомнением и будто даже испуганно смотрит, как она проделывает это и с его механической рукой.

Рей хочет, чтобы он смотрел только на нее. Поэтому она чуть наклоняется, ловя его взгляд своим, пока их глаза не оказываются друг напротив друга.

У нее по телу разливается жар, и ее будто потряхивает. Руки дрожат, а ладони потеют. Может быть, так дает о себе знать ранение, а может, его близость. Но когда ее внутренности будто замерзают, а в голове делается пусто и прозрачно, Рей понимает, что дело в Бене.

— Поцелуй меня, — шепотом просит она, словно и желает, и боится этого.

Дыхание Бена становится рваным, а глаза непроницаемыми. Он приподнимается, чуть тянет ее на себя и находит ее губы своими в тот момент, когда Рей прикрывает глаза. Они оба осторожно раскрываются навстречу друг другу, будто ища неспешного торжественного поцелуя, но стоит ей почувствовать влажный жар на своем языке, как глухой стон вырывается из ее груди, и это словно становится последней каплей для него.

И для нее.

Бен резко подается вперед — он непременно прижал бы ее спиной к стене, если бы она точно так же не давила на него. Ее дрожащие руки хватают его за волосы, пока он прижимается к ней все крепче, сминая ее бока в крепких объятиях.

Их обоих бьет дрожь. Рей дразнит его язык своим, чувствуя, в какое исступление это приводит Бена. Ей даже начинает казаться, что они вот-вот задохнутся. В этом безумстве она уже не понимает, где заканчивается она и начинается он.

Чем дольше они целуются, тем больше ее захлестывает возбуждение. Ей хочется стянуть с него плащ и расстегнуть ворот рубахи. Рей вовсе не замечает неудобств, причиняемых ее ноге. Руки Бена мнут тунику на ее спине и на ребрах, и даже на бедрах, нигде не останавливаясь надолго.

Однако, когда она на ощупь находит отвороты его плаща, чтобы потянуть их вниз по плечам, Бен отрывается от нее, перехватывая ее руки. Он чуть отстраняется и несколько мгновений загнанно дышит, глядя им под ноги. Рей будто дали обухом по голове: она ощущает растерянность и головокружение.

Бен стонет, склоняется ниже и утыкается головой ей в живот, руками обвив бедра.

Рей успокаивается, даже через одежду чувствуя на своем теле жар его дыхания, и начинает с нежностью перебирать смоляные пряди, оказавшиеся вдруг в полном ее распоряжении.

Проходит несколько минут, и она осознает, что ей нужно переодеться и привести себя в порядок.

— Мне нужна одежда.

Ей придется вернуться в салон, пусть и в таком виде, и покопаться в своем вещмешке.

Бен поднимает к ней открытый взгляд теплых карих глаз:

— Тогда, думаю, тебе понравится подарок Лэндо.

Кайло сидит в кокпите с Чубаккой. Это лучше, чем находиться в салоне с перебежчиком. И он совершенно не знает, куда девать себя при детях.

Те, что помладше, очевидно, боятся его. Он предполагает, что дело может быть в шраме или руке. Или их просто пугает его вид. Они явно чувствуют себя смущенными в его присутствии — не веселятся и не играют, а разговаривают только шепотом. Твилечка, которую он бы тоже назвал еще ребенком, крутит в руках странный механизм-головоломку, стараясь не пялиться.

Его тяготит эта компания. Возможно, Чубакка тоже от него не в восторге, но, по крайней мере, не показывает этого.

Кайло в задумчивости прикасается к панели управления, когда чувствует появление Рей и оборачивается, чтобы увидеть ее фигуру в проеме.

Она умылась и поправила прическу. И, конечно же, переоделась.

Одежда, которую передал ей Лэндо, оказалась настоящим джедайским одеянием, лишь слегка переделанным. Так, будто кто-то решил, что Рей пойдут строгие линии и более сдержанный покрой.

Поверх светлой некрашеной туники, окружающей ее шею полукругом ворота-стойки, спадают до колен полы серого табарда из грубой ткани. А сверху надет коричневый плащ с откинутым капюшоном, но не такой, какие носили джедаи Республики, — он вовсе не просторен, а скорее сидит по фигуре, да и укороченные рукава открывают обмотанные все тем же привычным манером предплечья.

Хотя нет. Кайло присматривается и понимает, что это она их так подмотала, почти до локтей. Из своего на ней остались сапоги, амуниция и, конечно же, рукава — ее память о жизни на Джакку.

Возможно, он слишком долго глядит на нее без слов, так что Рей бесхитростно улыбается, и на ее щеках выступают ямочки.

— Ну как? — спрашивает она его и Чубакку. Тот коротко ревет, качая головой, явно выражая одобрение.

Кайло она кажется повзрослевшей и… он не может найти слово, описывающее ту внутреннюю силу, красоту и крепость духа, что он видит в ней.

Она кажется величественной.

Но он просто кивает в ответ, в подтверждение того, что так она и должна выглядеть, не произнося слов, пришедших ему на ум, словно они сейчас лишние.

— Иди отдохни, — Рей отправляет вуки в салон и занимает место первого пилота.

— Финн хочет вернуться к Роуз, на базу Сопротивления, — она вводит координаты и прокладывает маршрут. — Мы подбросим его до оставленного им транспортника. А потом я вернусь к себе вместе с детьми.

Ее последнее предложение не звучит как вопрос, но все же Кайло чувствует обращенный к себе вопрошающий взгляд.

— Я с тобой, — отвечает он, наблюдая, как теплеют от радости ее ореховые с прозеленью глаза.