Мотылек-самоубийца [СИ]

16. Выбор

Кайло спускается с «Сокола» в холодную предрассветную хмарь. Все спят: Чубакка, раскинувшийся на спальном мешке в одном из отсеков, Рей и ее ученики — они никогда не поднимаются в такую рань.

Весь мир спит.

Кроме него.

Он чуть разминает затекшие после сна руки и ноги, откидывает со лба непослушные отросшие пряди и направляется к озеру, где привык тренироваться и купаться до завтрака.

Больше всего ему нравится это предрассветное тихое время. В воздухе разлита свежесть и прохлада, и дышится легко.

Это странное чувство эйфории, звенящее внутри него — это свобода или растерянность?

Еще не так давно Кайло точно знал, чего хочет и к чему стремится.

Ему было важно стать кем-то значимым. Важно было доказать своей матери, отцу, дяде, Сноуку, памяти деда, всем тем, кто его знал, всему миру и в первую очередь самому себе, что он — нечто большее, чем кажется, и что уж он точно не тот, за кого они все его принимают. Что в нем есть потенциал, что он не просто буйная неукротимая сила, которую непременно нужно направлять и подавлять. Он сам способен справиться с собой.

Но, как оказалось, — как он видел сейчас: все попытки продемонстрировать независимость тоже оказались частью его невольничества. Он был послушным сыном, падаваном, учеником, рыцарем — ради них, и он ярился, рвал и метал — тоже ради них. И теперь, глядя на себя вчерашнего, ему было горько, что понадобилось целых тридцать лет его жизни и одно покушение на убийство, чтобы понять наконец-то, что он никому ничего не должен.

Лишь самому себе и тому, что он выбирает сердцем. А сердце его выбирало Рей.

Еще пару лет назад Кайло бы искренне подивился себе настоящему, так он был серьезен в своих честолюбивых намерениях. Хотя бы вспомнить, как он был снисходителен с захваченной им девушкой, которой пренебрежительно бросил: «Мусорщица», — и не затем, чтобы задеть, а потому что почти все казалось ничтожным в сравнении с его наследием. В том числе девчонка с Джакку.

Но вот он здесь: живет на старом отцовском корабле, проводит время в компании старого отцовского друга, рассказывает детям, о существовании которых не подозревал еще несколько недель назад, истории, услышанные от матери в детстве, засыпает в объятиях Рей. И, кажется, он… счастлив.

Кайло с изумлением обнаруживает, что так и есть. Его личное счастье, как оказалось, составляют совсем простые вещи. Когда ему больше не перед кем отчитываться за свою судьбу, все, что ему нужно, — это тишина, чувство внутреннего равновесия и Рей, с улыбкой подставляющая под поцелуи ямочки на своих щеках.

Он заглядывает в себя глубже — так глубоко, насколько это возможно, — силясь разобрать, не осталось ли чего-то в потемках его души. Такого, что снедало бы его ночами, не давая сомкнуть глаз. Но не обнаруживает ничего.

Кайло едва ли может вспомнить, когда был действительно безмятежен. В детстве? Детские воспоминания даются ему с трудом. Он помнит события и лица, но не помнит своих чувств и настроений.

Однако все, начиная с отрочества, отравлено обидой, гневом, неприятием, непониманием, злостью и, в конечном итоге, — ненавистью.

Тогда его утешало лишь одно — обещания, которые дарил ему лживый вкрадчивый голос Сноука. И стоило Люку поднять над ним свой меч, как он поверил в эти обещания, поверил с отчаянием и безрассудством человека, прыгающего через бездну в надежде достигнуть другого края пропасти, в то время как под ногами рассыпается земля.

Сноук обещал ему величие там, где с родными его ждало лишь разочарование, признание вместо неприятия, свободу действий вместо повторения ошибок многих и многих до него. А когда Кайло был подавлен разлукой с семьей, он направил его мысли — дал пищу для размышлений, подсказав, кто из его семьи точно не отвернулся бы от Бена и кто стал бы его наставником, останься он в живых.

Сноук был отличным лжецом и ловким манипулятором.

Теперь Кайло осознавал, как глупо купился на историю о том, что их с Рей связь — лишь его уловка…

Мысли о Рей — это неумолимо затягивающий его омут чувств, где он поочередно испытывает желание, нежность, возбуждение, радость и смятение.

С той первой ночи в их общении мало что изменилось. Лишь то, как она теперь смотрит на него украдкой, с весельем и теплотой во взгляде и то, как пробирается иногда ночью на «Сокол», чтобы прямо в одежде свернуться у него под боком.

Они часто, не сговариваясь, ищут уединенных встреч друг с другом.

Они встречались посреди дня на корабле Лэндо, где Рей торопилась стащить с него одежду, и где он не спеша целовал ее от ключиц до пупка так, словно все время на свете теперь было их.

Иногда они прогуливались ночью, когда ее ученики засыпали, и Рей дразнила его поцелуями, пока они не добирались до той самой поляны, где он мог позволить себе, наконец, потерять терпение и сорвать с нее одежду под ее легкий смех.

Эти воспоминания будто заставляют его сознание парить высоко над ним, в то время как ступающие по камням ноги становятся тяжелее прежнего, и во всем теле раздается ненавязчивый, но неотступный гул.

Он поднимается на высокогорный луг, оставляя за спиной дымку тумана, и с радостным удивлением обнаруживает, что сегодня он не будет здесь один.

Рей с вечера дала себе зарок проснуться до рассвета, и ей это удается.

Кругом тишина и сон. Она поднимается, берет свои вещи и крадучись выбирается из скита. Она знает, что проснувшиеся ученики ее не потеряют, и, одевшись, направляется к озеру.

Бен говорил, что бывает там ранним утром, и ей хочется застать его одного.

То, что случилось с ними, было неотвратимо. Рей понимает это теперь.

С момента, когда она впервые увидела, как зловещая фигура в черной маске вышла к ней навстречу в лесах Такоданы, — кажется, уже с этого момента судьба ли, обстоятельства или сама Сила вела ее к Бену. Все, что случилось потом, указывало на это.

Возможно…

Что, если было совершенно неважно, каким сторонам Силы они принадлежат?

Это ли видела она в хижине на Ач-То, когда их пальцы соприкоснулись? Одержимая идеей о спасении Сопротивления и мира в Галактике путем возвращения Бена Соло, она даже не подумала, что дело может быть в них, в двух одиноких людях, которые просто стремятся обрести друг друга.

Рей вспоминает все то, что случилось с ними за последние дни, — все их встречи, поцелуи, разговоры, всю ту страсть и нежность, что рождались, стоило им оказаться наедине друг с другом, — еще никогда она не чувствовала такого тепла.

Финн любит ее, но как друга. Как и она его. А это чувство совершенно иное. То, что происходит между ней и Беном… позволяет ей ощутить счастье.

И если бы не продолжающееся кровопролитие в Галактике и не друзья, чьи жизни находятся в постоянной опасности, она бы чувствовала еще и спокойствие, и перестала бы испытывать вину.

А сам Бен?

Он так и не говорит с ней о том, что творится у него на уме и в душе, хоть Рей и не спрашивает.

Она ощущает его эмоции: вспышки радости, когда он видит ее, подавляемое раздражение и гнев, когда она изредка рассказывает ему что-нибудь о Сопротивлении и речь заходит о По, проскальзывающее изредка горькое сожаление, рождающееся в компании Чуи, смущение и волнение, когда она делает что-то, чего он не ожидает, или тихое удивление, когда ее ученики внезапно тянутся к нему, как будто чувствуя, что за нелюдимостью, отчужденностью и шрамом прячется что-то большее.

В последнее время Бен действительно все меньше противится быть поблизости от ее детей и даже будто ищет компании. Он проводит с ними все время с полудня и до поздней ночи, по большей части просто оставаясь молчаливым наблюдателем, будто ему спокойнее просто быть с ними рядом, чем где-то еще.

Он нашел общий язык с ее неразговорчивым подростком. Удивительно было наблюдать за тем, как однажды после обеда они сидели на краю обозреваемой в тумане площадки перед скитом и с тихой серьезностью разговаривали о чем-то. Рей не стала подходить ближе или прислушиваться, чтобы не спугнуть это чудо.

Однажды рано утром «Сокол» с Беном и Чуи на борту поднялся в воздух и улетел в неизвестном направлении, вернувшись только к вечеру. На следующий день, когда у учеников было свободное время, она застала всех троих, выводящих что-то на плотной бумаге настоящими чернилами, в компании Бена.

А как-то раз, во время их вечерней тренировки, он показал им формы, и это оказалось наиценнейшим уроком не только для детей, но и для нее. Хоть Рей и переняла многие свои знания, в том числе и об обращении с мечом, от самого Бена, она так и не знает названий форм, не знает, как объяснять их другим, ведь все эти знания возникли сразу в ее голове — их вспоминала не она, а сразу ее тело.

Тогда же впервые Бен зажег перед учениками свой световой меч.

— Ты Кайло Рен! — воскликнул мальчик, прикованный взглядом к знаменитому на всю Галактику крестообразному клинку.

Рей до сих пор помнит, как Бен замер, не закончив движения, и опустил меч.

— Да, — просто ответил он. — А ты боишься?

Близнец хоть и выглядел в тот момент изумленным, но все же медленно покачал головой. Спустя два дня вечером дети сидели у костра вокруг Бена, показывающего и объясняющего им устройство рукояти.

Рей подмечает то, что становится, а может, и было когда-то его привычками. Он по-хозяйски ведет себя в кокпите «Сокола» и, как выяснилось, знает корабль не хуже, а может, даже и лучше нее.

Он с мрачным удовольствием, которое не читается на его лице, но ощущается Рей в его эмоциях, совершает с Чубаккой вылеты, которые вуки называет «незавершенными контрабандистскими делами». Отчего у Рей закрадывается подозрение, что привозимый ими провиант и кое-какие необходимые в быту вещи имеют не совсем законное происхождение.

Бен все чаще улыбается не только ей, а улыбка у него все больше становится отцовской, — хоть она и знала Хана всего ничего, Рей отлично запомнила его характерную кривую ухмылку на одну сторону лица.

За этими размышлениями она не замечает, как достигает озера.

По просьбе Рей Кайло сосредоточенно, неторопливо распускает узелок на ее затылке, стараясь не зацепить ее волосы своими металлическими суставами. Несмотря на то, что он уже проделывал это, его пальцы все равно подрагивают.

Рей сидит у него между ног, обхватив руками его колени, как подлокотники.

Стоит ему справиться с узелком, Кайло притягивает ее ближе, обнимает сзади и целует в основание шеи, а потом устраивает подбородок на ее плече.

Иногда они могут просто сидеть, обнявшись, и чувствовать, как в тишине, на тонкой грани между страстью и покоем, Сила течет сквозь их тела, ощущаемые как одно.

Спустя три недели с их последнего разговора Финн сообщает, что хочет прилететь, — вместе с Роуз.

Есть что-то неясное, неуловимое в его тоне.

Незадолго до их прибытия Рей идет к Бену на «Сокол» и сообщает о том, что они ждут гостей.

У него на лице написано, что он предпочел бы остаться на корабле, пока ее друзья не улетят. Но Рей настаивает: им нужно быть вместе, когда Финн с Роуз приземлятся. Возможно, у них есть новости, которые они хотят сообщить лично, возможно, они касаются и ее, и Бена.

Поэтому они вместе возвращаются к ее скиту, где близнецы, завидев Бена, начинают крутиться вокруг него, не решаясь подступиться открыто и попросить о чем-то, но все же желая находиться поблизости.

Вскоре в небе над ними слышен рев двигателей спускающегося на поверхность корабля.

Бен поднимается со своего места, подходит к ней и берет за руку. Рей улавливает в этом жесте намерение поднести ее ладонь к губам, как он иногда делает, когда вокруг нет никого, но он вовремя останавливается, чуть сжимает ее кисть и прижимает к груди.

Наконец, она слышит шаги и голоса вдалеке, а затем из тумана, со стороны приземлившегося корабля, показываются друзья.

Это напряженная сцена: Финн и в особенности Роуз окидывают взглядом их, так и держащихся за руки, пока они с Беном смотрят на прибывших в ответ.

Как ни странно, но неловкую тишину момента разрушает именно Роуз — она с улыбкой тянется к детям, знакомясь с каждым по очереди. Финн сдержанно кивает Бену и обнимает Рей.

Поначалу разговор не идет. Друзья явно не намерены быть откровенными в присутствии бывшего врага. Не то чтобы не доверяя ему, скорее, испытывая обыкновенные смущение и неприязнь.

Но Рей не собирается это так оставлять — она берет Бена за руку при первой же возможности, переплетая их пальцы между собой, что вполне красноречиво заявляет о ее отношении к нему.

В конце концов Финн оставляет свою сдержанную холодность и становится самим собой, а из взгляда Роуз пропадает настороженность и робость.

За обедом, к которому присоединяется и Чуи, Финн рассказывает о диверсии, учиненной недавно Сопротивлением, в которой По лично принимал участие.

Они неплохо потрепали Хакса, разозлив того настолько, что, потеряв бдительность, он подставил под удар один из звездных разрушителей. Учитывая то, на какой рухляди времен Империи это задание было осуществлено, По и впрямь был виртуозом.

Рей рада слышать новости обо всех, кого знает в Сопротивлении, и о новеньких тоже, рада тому, что По не держит на нее зла и передает ей привет с надеждой, что они когда-нибудь еще увидятся.

— Наша удача, что Хакс не в курсе, где находится база, — произносит Финн. — Так что, возможно, наши дела не так уж плохи.

Он усмехается, и Рей разгадывает в этой улыбке желание приободрить и ее, и себя.

— Есть еще какие-нибудь новости? — возвращая дружескую улыбку на лицо, интересуется она.

— Нет, это, наверно, все пока что.

— Мы просто хотели повидать тебя, — ободряюще произносит Роуз. — Когда Финн рассказал про твоих учеников, мне стало так любопытно.

Рей кивает и прячет взгляд в кружке. Горечь и чувство вины одолевают ее с новой силой.

Позже, когда Роуз играет с близнецами, а Чуи ревет в ответ на рассказ Финна о недавней перестрелке с несколькими СИДками, Бен встает и, очевидно, желая остаться незамеченным, исчезает в тумане по направлению к «Соколу».

Рей не останавливает его, чувствуя, как он утомлен и раздражен.

Финн тоже поднимается со своего места, оборвав рассказ на полуслове.

— Вспомнил же! По просил связаться, как только приземлимся! — взволнованно сообщает он и устремляется в ту же сторону, что и Бен несколькими мгновениями раньше, поясняя уже на ходу:

— Комлинк забыл на корабле.

Чуи разочарованно всплескивает руками.

Кайло с неприятным удивлением обнаруживает, что шаги за спиной ему не чудятся, и что принадлежат они не Чубакке, тоже решившему вернуться на «Сокол», а бывшему штурмовику.

Он до конца надеется, что это просто совпадение, и что тот не заговорит с ним, но надежда эта теплится недолго.

— Стой! — окрикивает его перебежчик.

Кайло замирает и, сдерживая неприязнь, оборачивается. Дезертир глядит на него взволнованно.

— Послушай… э-э-э… Бен. Я не должен так поступать с Рей, но то, что я говорю тебе, я не скажу ей. Я был на звездном разрушителе, где сейчас находится все командование Первого Ордена, не захотевшее оставаться под началом Хакса.

Кайло даже не пытается выказывать расположение из вежливости, он равнодушно глядит сверху вниз на того, кто теперь называет себя Финном. Когда-то он распорол ему спину вдоль позвоночника, столько в нем было ненависти к предателю в тот момент. Сейчас он даже не заметит, сгинет ли Финн или так и будет стоять и что-то с жаром и волнением сообщать ему.

— Кайло… Бен, те офицеры, они отказались вести диалог с По.

Какая новость. Разговор становится все бессмысленнее, и Кайло сохраняет видимость спокойствия только ради Рей.

— И я рассказал им, что ты жив.

Внутри стремительно поднимается волна негодования. Не от того, что сделал перебежчик, а оттого, что тот в принципе посмел каким-либо образом касаться его жизни.

Уже давно ничто не заставляло его так мгновенно закипать. Здесь, с Рей, он словно дрейфовал в спокойствии и безмятежности, а теперь оказался выброшен на враждебный берег, и первым, кто решился сковырнуть его подсохшие раны, оказывается этот… Финн.

Очевидно, все написано на его лице, потому что тот делает два осмотрительных шага назад.

— У тебя не было никакого права…

Эти слова он произносит убийственно тихо, потому что либо так, либо криком, а кричать он не может, не привлекая внимания Рей.

— Нет, было, — твердость, с которой струхнувший Финн произносит эти слова, на минуту сбивает с Кайло гнев. — Они просят тебя вернуться. Ты нужен им, и ты нужен нам.

«Нет». Это первое, что проносится в его мозгу, когда до него доходит, чего хочет от него Финн. Нет, он не нужен. Ему не нужно быть нигде, кроме как здесь. Он будет там, где есть Рей. Он знает, что это правильно. Что он никогда в жизни не чувствовал себя на своем месте так, как здесь.

— Нет, — упрямо отвечает он.

— Ты мне никогда не нравился. Было время, когда я тебя ненавидел. Но я знаю, ты хочешь быть с Рей. Ты любишь ее. — Кайло вскидывается на его слова и натыкается на открытый честный взгляд. — Хочешь прятаться от судьбы всю оставшуюся жизнь? Ты, — Финн тычет в его сторону пальцем, — Кайло Рен. И если есть кто-то, кто может сейчас разобраться с тем хаосом, что творится вокруг, то я верю, что это ты. Думаешь, вы все будете в безопасности, когда всю власть в Галактике приберет такой человек, как Хакс? Рей не умеет быть незаметной. Однажды она кинется спасать — повстанцев ли, брошенных ли детей, безвинных заключенных или очередных чувствительных к Силе.

Кайло берет странная оторопь. Финн не только пересиливает свой страх перед ним, но еще и позволяет себе рассуждать о его, Кайло, судьбе и месте в мире в такой пламенной, искренней манере, что он забывает о намерении придушить его и просто смотрит на друга Рей как истукан.

— Вот. Это то, что капитан просил передать тебе, — Кайло отстраненно наблюдает, как Финн вкладывает в его руку комлинк. — Я ничего не скажу Рей. Тебе решать.

Перебежчик оставляет последнее слово за собой и возвращается к скиту. Кайло остается стоять на месте, равнодушно глядя на предмет в своей руке. Проходит несколько секунд — но тут в нем вдруг что-то восстает. Кайло замахивается и со злостью и силой закидывает комлинк подальше. Тот взлетает по дуге и исчезает в тумане.

Но этого недостаточно. Кайло не возвращается к скиту — он идет вперед по каменистой тропе, дальше и дальше, на ходу зовя в ладонь рукоять меча, а затем с яростью начинает полосовать каменные столпы, встречающиеся ему на пути.