Мой худший друг

Глава 13

Тим

Переборщил. Напугал. Расстроил. Сам поспособствовал ее бегству.

Мания обладать разрастается с каждой секундой, и удержать себя в рамках дозволенностей, установленных собой же, с каждым днем становится все труднее.

В какой момент меня окончательно на ней повернуло, сказать сложно. Последняя вменяемая вспышка разума была вчера днем. До физры. Потом накатила жгучая волна раздражения.

Перетряхивало от того, как на нее смотрят. От того, что по тупой природной случайности они имеют на это право. Видеть.

Видеть ее, когда она моя.

Черная, жгучая злость, затуманивающая разум, настолько велика, что оставаться беспристрастным нет никакой возможности. Ситуация минута за минутой выходила из-под контроля.

А потом взрыв и мириады звезд, отражающиеся в ее глазах. Страх, смешанный с тем самым чувством, которым я сам наполнен доверху.

Сердце сжимается подобно гравитационному коллапсу, но разве не он один из фундаментальных способов формирования объектов во Вселенной?

Мы есть. Мы сформированы и несемся друг другу навстречу. Столкновение неизбежно.

Столкновение, которое вызовет возмущение пространственно-временного континуума.

Жгучая ревность, разгоняемая по венам вместе с кровью, всего лишь толчок перед осознанием и полным принятием.

Любовь?

Любовь.

События в моей голове летят куда быстрее, чем в скучной реальности, где мы с Громовой их лишь вяло нагоняем. Не без эксцессов. Ровно как вчера.

Она извинилась. Выровняла наш баланс, не имея никакого понятия о выжигающей меня изнутри ревности, которая в ту же секунду трансформировалась в злость и вырвалась наружу.

Желание обладать вышло на первый план.

Ее губы. Объятия. Злость.

Минус одна жизнь. Не сохранился…

Остаток дня просидел в комнате. Бесился от собственного кретинизма. Утром Арина без слов прошла мимо и впервые за все время существования нашего официально созданного тандема отсела.

Демонстративно пересела к Лизе за первую парту. А на удивленный взгляд преподавателя ответила, что у нее сегодня болят глаза и она плохо видит с дальней парты.

Ручка, которую я сжимал в кулак, разлетелась на два пластиковых ошметка.

Водитель забирает меня после двух. Катька демонстративно шагает мимо.

Обычно по пятницам наш водитель отвозит домой и ее. Но после скандала с Ариной из-за меня, конечно, она, гордо задрав голову, шагает в тачку Кайсарова.

Прилипаю затылком к подголовнику, а минуту спустя сползаю ниже и поднимаю перегородку, разделяя салон на две части. Весь путь пялюсь перед собой и кручу в руках телефон.

Подмывает что-нибудь написать Громовой, но я себя одергиваю. Зато уточняю у Аньки, куда там вечером приезжать. Изначально идея с этой «Комнатой страха» меня не вдохновила, но, так как там будет Арина, пропустить сие мероприятие я не могу.

Дом встречает запахами выпечки и смехом мамы, она еще вчера вернулась из Барселоны.

– Привет, – она сразу выходит мне навстречу, поправляя белоснежное каре.

– Привет, – снимаю куртку и обнимаю ее в ответ.

– Есть будешь? Я с утра у плиты. Ваня с Татой вечером заедут, – поясняет свою вспышку активности. Мама нечасто готовит. Много времени уделяет работе.

– А че там?

– Индейка, семга на гриле, салат… Как у тебя волосы отросли, – проводит рукой по моей голове.

– Ага, надо подстричься заехать.

– Папа сказал, что ты подал заявку на грант.

– Меня слили, – ухмыляюсь. – Что он, в общем-то, и прогнозировал.

– Расстроился?

Расстроился ли я? Нет. Скорее, наоборот, еще больше вошел в азарт. Неудачи никогда не вводили меня в ступор, скорее, подталкивали двигаться вперед.

– Не.

– Ну и хорошо. Ты у нас такой умный.

Мама улыбается, а меня прошибает легкой волной смущения. Слышать что-то подобное из уст друзей или незнакомых людей – просто факт, с которым я согласен. От родителей же это всегда вспышка тепла и некой сконфуженности. Желание не подвести. Даже не их ожидания, а свои собственные.

– Так что?

– Рыбу.

– Отлично. Идем тогда, я тебя покормлю. Как дела в школе?

– Как всегда.

– Математика?

– Я стараюсь, – смеюсь и сажусь за барную стойку.

– Ульяна сказала, Зверева и Аринке тройку влепила.

– Ага, Громова по этому поводу уже второй день загоняется.

– Да-да, Ульяна и говорит, что Ариша вся без настроения. Первая тройка, представляешь?

– Первая?

Ну, вторая, если учесть нашу общую химию. Значит, Громова у нас отличница до мозга костей даже больше, чем я предполагал.

– Да. И ведь она же сама себе планки такие выставляет. Улька говорит, что понятия не имеет, в кого она. Конечно не имеет, – мама посмеивается. – Себя бы вспомнила, когда еще в труппе танцевала. Такое рвение.

Пожимаю плечами. Мне на это ответить нечего. Я по такому поводу не загоняюсь. Синдрома отличника у меня нет.

– Ты на ужин останешься? Токманы в пять приедут. Ване с Серёжей что-то обсудить еще надо.

– Не, уеду. В семь собираемся. У Анькиного отца новая локация. Будем тестить.

– Катюша тоже едет?

– Само собой.

– Арину позвали?

– Позвали.

– Это хорошо. Вы ее, пожалуйста, поддерживайте как можете. Новый город все-таки.

– Поддержим, – киваю, а сам чувствую острую необходимость побыстрее ее увидеть. Какого черта время идет так медленно?

Как и говорила мама, Токманы приезжают в пять. Катюха заходит в дом с улыбкой. Обнимает мою маму. Меня предпочитает не замечать.

Пожимаю Ване руку и ухожу наверх за другой курткой. Катька, к моему удивлению, идет следом.

Шаг в шаг за моей спиной топчется.

Терпеть не могу такой близкий контакт. Раздражает, когда люди вьются в зоне моего личного пространства. Места вокруг мало, что ли?

Хотя Катюха это знает. И сто процентов нарочно в затылок дышит.

В гардеробной перебираю шмот. Вытаскиваю кроссовки, куртку, переодеваю футболку. Черную, с распятьем во всю грудь.

– Миленько, – комментит Катя и запускает руки в отсек с кофтами. – Я возьму?

Вытаскивает синий свитшот с надписью «Amen Breaks».

– Бери.

– Сказать мне ничего не хочешь? – прищуривается, просовывая голову в горловину. – М?

– Я извинялся уже. Протупил. Случайно ляпнул. Разозлился…

– Ага, но только вот гадиной в Аринкиных глазах я после этого выгляжу. Я тебе для чего все это вообще говорила? Чтобы ты, – стучит мне по лбу костяшками, – дурья башка, до нее не докапывался и не задирал своими шуточками. Но ты сделал все с точностью до наоборот.

– Сказал же, – сквозь зубы, – разозлился.

– На что, интересно? Что, блин, она тебе сделала?!

– Не она! – ору в ответ. – Бесит, бесит, что они на нее пялятся и…

Резко замолкаю. Снова протупил. Снова ляпнул лишнего, только уже в другие ворота.

– Так ты ревнуешь, что ли?

Ухмыляется, гадина. Нет, открыто насмехается.

– Как интересно, а Арина знает?

– Даже не думай…

– Глаз за глаз, – подмигивает и уже с улыбкой до ушей поправляет на себе мою кофту.

– Я тебя когда-нибудь придушу, – выталкиваю Катьку в комнату.

– И я тебя тоже, тоже очень люблю.

Катюха посылает мне воздушный поцелуй и, бросив свою рубашку на кровать, бежит на первый этаж.

– Мам, пап, мы поехали! – орет, как только залетает в гостиную, где Татка с моей матерью о чем-то оживленно болтают.

– Катя, – Тата поворачивает голову. Улыбается. – Ты снова в Тимкиных вещах? А ты! – переводит взгляд на меня. – Не давай ей больше денег. Представляешь, Алён, Катя у нас нового спонсора нашла в лице Тимоши. Я ей…

– Так, мы пошли, – дергаю Токман за руку и тащу за собой на улицу.

Катрин на ходу натягивает куртку и целует меня в щеку.

– Сумка просто вау! Спасибо.

– Садись уже, вау. Забей, куда ехать, – киваю на консоль и вывожу машину со двора.

– Есть, мой капитан! – щелкает по дисплею. – Так, нам нужно разработать план по твоему завоеванию Аринки. Иначе через недельку ты, мой дорогой, лопнешь от ревности.

– Не лезь, а?!

– Кто тебе еще поможет, если не я?

– Ты сама с ней замирись для начала.

– Помирюсь, – дует губы. – Но! Если бы не ты, мы б и не ругались.

– Угу.

– А, там машина, сбавь ты скорость.

– Не ссы, сеструля.

Перестраиваюсь и вжимаю педаль в пол. Катька взвизгивает, а потом заливается хохотом.

В локацию мы приезжаем последними. Громова уже там. Увидев нас, сразу отворачивается. Катька пихает меня локтем в бок. Морщится.

Ну простите. Накосячил. В курсе.

Бегло осматриваю искусственно созданное лобби в стиле фешенебельного американского отеля двадцатых годов.

Анькин отец никогда не разменивается по мелочам. Половина не клубных развлечений Москвы принадлежит ему. Оригинальностью, конечно, не пахнет. Все свои гениальные идеи он тащит из Европы или Америки. Немного крутит, адаптирует, и вуаля.

– Так, вроде все, – звенит Лапина и взмахивает рукой, – пошлите, – толкает массивные двустворчатые двери, за которыми скрывается зал приотельного ресторана.

Масштабы заварушки впечатляют. Лапин в этот раз превзошел сам себя.

Непринужденно играющий джаз, преобладающее лакированное дерево в интерьере. Диваны с красной обивкой, шныряющие с подносами официантки. Массовки не пожалели.

Как только двери за нами закрываются, свет сразу же начинает раздражающе мигать.

Катька на инстинктах вцепляется в мою руку.

Джаз стихает. Теперь из колонок идет тихое шипение, сменяющееся низким, почти шепчущим голосом. Почти АСМР, только с привкусом хоррора.

Пока маньячный голос диктует правила игры, неотрывно пялюсь Громовой в затылок. Она несколько раз поправляет волосы. Знаю, что чувствует мой взгляд. Чувствует, но вида не подает. Конечно, мы же такие гордые.

Оттесняю Катьку к Дану, практически передавая из рук в руки. Сам продвигаюсь ближе к Арине.

Смысл всего этого сатанинского бала в том, чтобы найти шесть ключей, чтобы дверь, через которую нас сюда запустили, открылась. На поиски дают полтора часа.

Нас всего восемь. Мы отлично бьемся на пары.

– Давайте разделимся, – предлагает Анька. – Так будет быстрее.

– Если только кто-нибудь не обделается, – ржет Королев.

В противоположной стороне комнаты раздается жуткий скрип. Открывается еще одна дверь. Как понимаю, та, с которой и начинаются все эти обещанные Анькой страшилки.

– Мы с Даником, – щебечет Катюха и тянет его на шум, который извергает вход, в новую локацию.

– Мы с Королевым…

– Я со Светкой…

Голоса звучат наперебой. Поворачиваюсь к Громовой, и она, шумно выдохнув, пожимает плечами. Это типа смирение или что вообще?

– Идешь? – делает два внушительных шага к источнику шума.

– Ты сегодня смелая? – нагоняю.

– Всегда, – фыркает и переступает порог.

Мы оказываемся в коридоре. Плохо освещенном, с мерзкими белыми вспышками.

Судя по звукам детского шепота, где-то поблизости вмонтирована колонка.

Арина ускоряется, чешет вглубь коридора, а потом резко, с громким писком отскакивает назад.

– Там голова, голова! – верещит так, что закладывает уши.

– Это муляж, пошли.

Беру ее за руку, и она не сопротивляется. Шагает следом.

Какая же Анька молодец. Просто идеальное место выбрала.

Гостиничный коридор с покосившимися на стенах картинами. Где-то вдалеке звук бензопилы. Чувствую, как Арина напрягается, потому что сильнее вцепляется мне в руку.

Толкаю дверь справа от себя. В рожу прилетает какая-то липкая субстанция, похожая на паутину.

Отплевываюсь и слышу смешок Арины. Правда, он быстро сменяется шепотом:

– Там что-то шевелится.

– Ага.

Вспышка лампы с характерным потрескиванием освещает часть номера. Темное окно с массивными плотными шторами, кровать, туалетный столик. В углу бра, окропленное искусственной кровью. На полу, кстати, то же самое. Псевдокровь.

Больше мерзко, чем страшно.

– Давай дальше пойдем.

Громова тянет меня за руку на выход. А когда не получается, прижимается ближе.

Напрягаюсь. Если она не прекратит так жаться, я за себя не отвечаю.

– Ключ поищем.

Выпускаю ее руку, создавая бурную поисковую деятельность. Слышу Катькин визг и дикий ор.

– Он до меня дотронулся, дотронулся, Данис!

Судя по звукам, они от нас метрах в пяти. Громова напрягается и прилипает к стене. Обернувшись, замечаю, что она стоит с закрытыми глазами и считает вслух.

– Ты решила добавить антуража?

– Отстань.

Свет начинает мигать активнее. По коридору проносится скрип, будто кто-то тащит за собой что-то тяжелое. Перед глазами почему-то сразу встает картинка из «Сайлент-Хилла».

Арина вздрагивает и медленно, не открывая глаза, отходит подальше.

– Ай, Тим!

Пищит и заваливается на спину в открытую лазейку. Дверью это назвать сложно. Окно чуть меньше Аринкиного роста.

– Поздравляю, Гарри Поттер нашел потайную комнату, – перешагиваю высокий порог, максимально наклонившись.

Шум приближается. Громова снова ойкает и отползает подальше, активно перебирая руками и ногами по полу.

Закрываю дверь и подпираю ее стулом.

– Что-то мокрое, – взвизгивает и вскакивает на ноги. – Фу, – рассматривает выпачканную чем-то ладонь и начинает активно растирать их друг о друга.

– Стой тихо.

Делаю шаг к ней. Здесь темно. Не на сто процентов, конечно. Легко просматриваются силуэты, и если подойти поближе, то и друг друга мы видеть тоже будем. Возможно, немного смутно.

Арина дышит глубоко. У нее ресницы дрожат, и смотрит она в основном в пол. Изредка взгляд взметается, скользит по моему лицу и снова устремляется вниз.

Желание до нее дотронуться снова выходит на первый план. Аккуратно сжимаю в своей ладони тонкие пальцы и не забываю вдохнуть. Воздуха становится меньше, и дело вовсе не в маленьком помещении.

Внутри разрастается очередной очаг поражения. Моего поражения перед ней, а дальше массовая гибель. Клетка за клеткой.

– Что ты делаешь? – Арина настороженно запрокидывает голову. Облизывает губы.

Лучше бы ты так не делала. Ставлю себе заметку в этот раз не наглеть. Хотя это едва ли возможно. Скорее, просто нереально.

– Лишаю тебя возможности умереть от страха.

Перевожу тему и взгляд. Отлипаю от розовых губ. К черту. Иначе точно все пройдет по нашему «излюбленному» и накатанному сценарию. Она убегает, я догоняю.

– Мне не страшно.

– И именно поэтому ты на мне там чуть ли не повисла.

– Я… Отстань.

Будь здесь чуть больше света, уверен, что увидел бы ее краснеющие щеки.

Снова триггерит.

Я помню. Я знаю, что она мне отвечала. Каждым вздохом. Каждым движением.

На плечах будто до сих пор остались следы ее прикосновений.

– Выключись. Тут никто нас не видит.

Рассекаю расстояние в полшага. Теперь мы практически впритык. Между нами только воздух, просачивающийся через соприкасающуюся одежду.

– И никто не узнает.

– О чем? – шепотом.

Она спрашивает. Обдает мою шею теплым дыханием. Кожа в этом месте покрывается мурашками, они медленно перекидываются на плечи.

– Ни о чем.

– Ты не отстанешь, да?

Отрицательно качаю головой. Теперь уже точно не отстану.

– Ты мне отвечала, – понижаю голос, будто это что-то меняет.

– У меня было помутнение рассудка.

– Не верю.

– Не верь…

В дверь резко что-то ударяется. Она вздрагивает. Цепляется за мою футболку и прячет в ней лицо. Буквально пару секунд, и звук по ту сторону стихает.

Снова тишина.

Арина отступает.

– Нас, наверное, потеряли.

– Мы здесь пятнадцать минут. Еще минимум час, пока они все ключи соберут.

– Терпеть тебя целый час? Я точно двинусь рассудком.

– Ты уже…

Улыбаюсь, за что получаю удар в плечо и смешок, который срывается с ее губ.

– Хамло ты, Тимоша.

– Замри.

Обхватываю ее щеку ладонью. Она мгновенно оторопевает. Не шевелится.

Склоняюсь ближе. Вижу, что уже закрыла глаза. Даже губы разомкнула совсем чуть-чуть и голову запрокинула.

Помутнение рассудка, значит? Врать нехорошо, Арина…

– Говорю же, что не верю, – припоминаю, почти касаясь ее губами.

– Здесь просто темно и никто не видит, – бормочет с легкой улыбкой, не открывая глаза.

– Те, кто видят, что-то меняют?

Кивает.

– Мне на них плевать.

– Твоя самоуверенность просто зашкаливает, – открывает глаза.

– Вижу цель, не вижу препятствий.

– И какая она… Твоя цель?

– Ты.

– Печально.

– Почему?

– Печально убеждаться, что ты воспринимаешь меня как очередную цель.

– Такого я не говорил.

– Это дополнение по умолчанию.

– Громова, – тяну ее на себя, – ты полная дура, если ничего не понимаешь.

Выдыхаю с накрученным внутри раздражением и, ощутив прикосновение, смотрю вниз.

Арина водит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони.

– Может, тогда объяснишь? Раз уж мы здесь одни…