Мой ледяной принц

Глава 40

Извините за длительный перерыв, у меня были серьезные проблемы с глазами. Возможно, многие уже забросили чтение этой истории. Мне жаль, что так вышло, я ничего не могла поделать.

На несколько глав окунулись в детство Марка и Лизы, надеюсь, вы не против)

После этой главы уже не будет такого)

Спасибо вам ❤

Покорёженная гордость

К вечеру я готовилась, будто шла на свидание. Ну, понимаете, то самое девчачье свидание.

Я же уже взрослая, аж в третьем классе! Я даже волосы распустила и губы маминым бальзамом намазала.

— Домик на дереве… Домик на дереве, — шептала я, выравнивая дыхание и поднимаясь по шаткой узкой лестнице, устремленной наверх.

Пространство крохотного домика, безмятежно висящего на ветвях старого дерева, сливалось в причудливом танце неровных линий и запутанных форм. Он ветхий, от него пахнет мхом и хвоей.

А еще ягодами, таинственной мглой и волшебной сказкой. И первым свиданием!

— Привет, — прошептала, утонув в лазурных озерах. — Я пришла.

— Я вижу, — усмехнулся Маркуша, сидя у стены. Одна его нога была опущена, а вторая приподнята в колене. На нем была крутая черная косуха и он выглядел таким красивым и взрослым. И смотрел на меня так внимательно, с интересом.

— Что будем делать? — огляделась по сторонам, деревянные стены пропускали тонкие солнечные лучики через щели досок.

— А что ты хочешь? — спросил он.

— Узнать тебя поближе, — тут же нашлась я, улыбнувшись. — Хочу дружить.

— Ммм, — мрачно отозвался мальчишка, опустив глаза. — Тогда расскажи сначала о себе. А потом я расскажу о себе.

Я с воодушевлением начала перечислять свои лучшие качества, немного перестаралась, но ведь мне хотелось произвести впечатление! Я похвасталась, что папа записал меня на танцы. И что на следующих выходных будет мой первый концерт, но я очень стесняюсь, что люди скажут, будто я кривоногая. Потому что мама так сказала…

Марк уточнил, где именно он будет проходить. И я дала адрес, надеясь, что он придет посмотреть. Он пообещал, что придет, а еще сказал, что я точно не кривоногая. И что он уверен, я буду порхать, словно птичка. Так наступили сумерки.

— Я столько рассказала о себе, — воскликнула. — А ты… ничего…

— Не успел, — произнес он протяжно. — Потом расскажу.

Я шла домой переполненная эмоциями. А Марк меня проводил! Он казался настоящим джентльменом! Он, конечно, не держал меня за руку, хотя мне бы очень хотелось. А просто засунул свои в карманы. И не смотрел на меня. Думал о чем-то своем.

— Пока… — скромно бросила, отодвигая с лица лезущие волосы.

Марк глянул на меня и убрал одну прядку, налипшую к щеке. Я так зарделась, отступила на шаг и распахнула глаза. Мне показалось этот жест таким романтичным. Ой, это точно свидание. Мы такие взрослые. Очень-очень взрослые!

— Пока, — усмехнулся он. И еще раз долгим пронзительным взглядом на меня посмотрел.

В ту ночь я уснуть не могла почти до утра. Представляла, что мы будем дружить всю школу, потом вместе пойдем в университет, а потом… потом вообще поженимся! Вот так. Я стану принцессой.

У меня будет красивое белое платье. Такое же воздушное, как у моей куклы. Огромный букет, вкусный торт, и много-много гостей.

Так я бегала в домик на дереве всю следующую неделю. Но Марк так и не рассказал ничего о себе. Каждый раз он выяснял что-нибудь обо мне. Я открывалась ему все больше и больше. Отдавала все свои тайны. И влюблялась все сильнее. Пусть по-детски, пусть по-девичьи. Но всем своим маленьким сердечком.

Я даже призналась, что мечтаю стать президентом. А это, между прочим, самый большой секрет! Он лукаво глянул на меня и улыбнулся. Эту тайну он тоже обещал сохранить.

— Кому ты пишешь? — спросила я, глядя, как Марк строчит письмо, откинув карандаши и альбом, в котором он постоянно рисовал. Но рисунки мне не показывал.

— Долго рассказывать, — вздохнул он. — Потом…

Он так каждый раз говорил. А я каждый раз верила.

Вечером, за день перед танцами я прибежала в домик. Но Марк не пришел. Это очень расстроило меня. Я просидела там до самой ночи, а когда шла домой, очень трусила, и вороны кричали «кар, карр». Мне это показалось дурным знаком.

Я думала, сходить ли к Марку. Но решила, что это будет наглостью, ведь меня не приглашали. Хотя, мне так хотелось побывать в его особняке. Что ж…когда-нибудь. Когда-нибудь я наберусь смелости и заявлюсь без приглашения!

На следующий день были танцы, я так старалась, и высматривала в толпе его. Но и тут он не явился. Мне было до слез обидно. Ведь он обещал!

— Отличный танец, — после концерта ко мне подошел Димка, пришедший с мамой. — Не знал, что ты так хорошо двигаешься, Лиза.

Он протянул мне подсолнух.

— Спасибо, — удивилась я, глядя на солнечный цветок.

Раньше он никогда не проявлял ко мне внимания. Но после этого дня — всегда. Димка вообще после проигрыша Маркуше стал другим человеком, перестал дружить с Кудрявцевым и его прихвостнями, и чуть что — вставал на мою сторону. Долгие годы. Но каких-либо активных действий до моего признания в стихах, прочитанного в дневнике — не принимал.

После концерта я еще пыталась сблизиться с Маркушей. Собрала для него сердечко из маленьких кристалликов. Протянула ему и сказала, что отдаю ему свое сердце, и чтобы он делал с ним все, что угодно, потому что…

Я его люблю.

С этого дня и навсегда.

А он… разбил.

Разбил мне сердце.

А Димка помогал собирать.

Со временем эта детская история могла бы забыться.

Только я злопамятная.

Я тогда хотела отомстить Маркуше за унижение, и приклеила к его стулу жвачку. На которую он благополучно присел.

В ответ он облил мои тетради клеем.

Я заменила листик его рисунка на конкурс по акварели черной бумагой. И подписала: Черный Квадрат Маркуши.

Работы вывесили в холле школы.

Тогда он подсунул Марианне Ивановне, нашей самой строгой учительнице, вместо моего сочинения по русскому языку, листок с надписью: «Я, Синичкина Лиза, мечтаю стать президентом».

Уж как он это сделал было непонятно, вроде бы я лично отдала ей листок. Возможно, он владел какой-то зловредной магией. А Марианна Ивановна была в ужасном настроении и прочитала вслух для всего класса.

— Мечтать не вредно, Синицына, — произнесла она деловито.

Все смеялись. Я краснела.

— Ты же обещал не рассказывать! — воскликнула я в актовом зале, где собралась почти вся школа на какой-то важное мероприятие.

— Я тебя обманул, маленькая Лиззи, — усмехнулся Маркуша. — Ты такая доверчивая.

Я шумно задышала и с криком «Аррр» кинулась драться…

Толпа зевак окружила нас.

— Отвали, — кричал он, упав на пол. А я сверху свалилась.

— Ты меня разозлил, Маркуша! Я тебе этого никогда не прощу! — стала бить его коленкой.

— Да что ты делаешь, сумасшедшая!

— Ты плохой! Плохой! — я укусила его за ухо. Почувствовала вкус крови во рту. — Ненавижу!

Он тоже попытался меня укусить, но я плюнула в него. Он тоже плюнул в меня.

Мы измазались слюнями друг друга.

— Фуу!

— Сам Фу!

Я оторвала ему пуговицу на рубашке, он оторвал мне идеально выглаженный воротничок на форме.

— Детский сад! — кричали учителя. — Что вы творите?!

Нас разняли еле-еле. Мы оба были не в лучшем виде.

Мои косы торчали в разные стороны. Его ухо было окровавлено, рубашка перекошена, как и лицо.

Мой идеально отглаженный воротничок валялся на полу. По нему пробежала толпа напуганных учителей.

Маркуша встал, посмотрел на меня ошарашенно и процедил:

— Кривоногая…

Одноклассники засмеялись. Громко и уничижительно.

Я чуть не расплакалась у него на виду. И на виду потешающейся толпы.

Это было так унизительно. Я обещала себе, больше никогда никому ничего не рассказывать. И не плакать на глазах у этого ужасного, бессердечного, ледяного мальчишки.

И забыть свои чувства, как страшный сон. Он больше никогда не узнает, что у меня на душе. Ни единого признания! Ни за что!

Мы смотрели друг на друга, шумно дыша.

Я скорчила рожицу, сжала руку в кулачок и врезала ему. Со всей силы. Прямо в глаз.

Правда, силенок у меня было не особо много…

Он отскочил на секунду, опешив, проморгался, потом повернулся и схватил меня за косичку. Точнее то, что от нее осталось. Потянул.

Я завизжала.

— Хватит, хватит уже! — закричала учительница, выдирая мою косу из лап говнюка.

Она встала между нами, будто преграда.

Я наклонилась и эмоционально зашептала:

— Маркуша, дружить с тобой никогда не стану! Терпеть тебя не могу!

— Взаимно, Синичкина…

С этого дня он стал моим врагом.

Потом наших родителей вызвали к директору за драку и срыв мероприятия. Мы сидели на стульях рядом друг с другом. Нам были назначены исправительные работы. Совместные, к слову.

Мы оба молчали.

Нам задали делать уборку в зале физкультуры в течении недели после уроков.

Мы выполняли все, не проронив ни слова.

Домой шли вместе, иногда я бросала на него быстрые взгляды, полные ненависти, а он отбивал их с той же лютой силой.

Он также молча ждал, когда я зайду в дом, а потом шел дальше, через озеро, в свой особняк. Если мы встречались в школе или на праздниках — устраивали друг другу ловушки. Пакостили и вредили. Со временем мне стало казаться, что без этого никак. Я привыкла к нашей войне.

В девятом классе был небольшой застой. Словно, перемирие. Мы часто глазели друг на друга, но не трогали.

За Марком по-прежнему бегали толпы девчонок. Я за всем этим безумием наблюдала «свысока». Иногда я просто отрицала это, но мне не хотелось знать подробности.

Самый неприятный для меня день случился, когда мне было шестнадцать. Мы тогда отправились самолетом на чемпионат по хоккею. В столицу.

Отец Маркуши спонсировал мероприятие, и он же договорился, что один из игроков потренирует Марка. Он стал активно пробивать дорогу для сына в мир большого спорта.

На самом деле это были особенные выходные. Совместили несколько классов. После окончания игры нам разрешили покататься с командой под музыку. На поле даже присутствовали репортеры.

Тогда я встала на коньки можно сказать первый раз. За долгие годы.

Все веселились, а я никак не могла собрать ноги вместе. На меня смотрели с сочувствием, даже Женька. Потом она ускользнула куда-то, а я осталась одна у каёмки льда.

Димка не катался, он сидел на трибунах и угрюмо смотрел на зрелище.

Недалеко от меня стоял Маркуша и по-дружески болтал с одним из известных игроков. Тот сказал ему, что с таким отцом у него большое будущее, и что он очень талантлив. Я заметила, что Марк сильно напрягся и внезапно посмотрел на меня.

Я смутилась и отвернулась. Но почему-то крутилась рядом. В тот день я так долго торчала у зеркала, густо накрасила реснички, а еще губы ярко розовым блеском. Мне хотелось быть красивой.

При Марке делала вид, что мне легко двигаться на льду, но не тут то было.

Кувыркнувшись и распластавшись звездой, я уж было собиралась сдаться.

Слава Богу, никто не заметил.

Но тут…

— Синичка, — внезапно Маркуша оказался рядом и подал мне руку.

Я сначала не поверила, засомневалась, но… приняла его помощь.

— Спасибо, — процедила я сиплым голосом.

— Смотри, ты неправильно пятку держишь, — он начал меня учить, мы держались за руки.

Я поставила ногу как надо, но она снова начала отъезжать сама по себе. Я была жутко напряжена. Маркуша стал такой высокий. И еще более привлекательный.

— Ну же, расслабься, Лиззи.

Долго не получалось, но Марк не сдавался. Мы даже стали поглядывать друг на друга с улыбкой и хихикать. И нечаянно стукнулись лбами.

— Ой… — воскликнула. Он придержал меня за талию. — Сам Ледяной Мальчишка мне помогает…

Я засмеялась так глупо и даже хрюкнула. Да-да, как поросенок. Затем, прижала ладошку к губам и широко распахнула веки.

О, ужас. Мне так неловко.

А он посмотрел на меня по-особенному. Что-то теплое скользнуло в его взгляде. И знакомая ямочка на щеке возникла. Мое сердце всколыхнулось.

Между нами заискрило.

Марк катился задним ходом, и держал за руки, а я расслабилась и катилась следом.

Внезапно, мы остановились. Он смотрел на меня своими огромными лазурными озерами.

А я на него.

Мы залипли друг на друга.

Его лицо оказалось так близко…

Запредельно близко.

Я почувствовала горячее дыхание на губах.

Маленькие жгучие мурашки скользнули по коже.

Я не знала, что делать.

Казалось, он меня сейчас поцелует.

Сейчас… поцелует…

Сейчас.

Это будет мой первый поцелуй.

Наши губы были так близко.

— Какая красивая пара, — восхитился тот самый игрок и подозвал репортера. Нас щелкнули на камеру. Мы обратили на себя всеобщее внимание.

Марк внезапно помрачнел, и вдруг, оттолкнул мои руки и отступил…

Я упала… лицом вниз. На виду у всех. Прямо ему под ноги.

И, ох, черт! Вы слышали этот звук? Кажется, я поцеловала льдину.

И возможно, разбила губу.

Подняться не получалось. Никто не помогал. Прошло всего несколько секунд, но казалось, целая вечность. Нет, чуть больше вечности. Я подняла голову.

На льду остался розовый отпечаток моих губ.

С блестками.

Вдалеке послышался скромный смех ребят из нашей школы. Я вспыхнула алыми красками. Мне было так стыдно.

Зачем он это сделал? Опять захотел меня опозорить. Ледяному мальчишке нельзя доверять…

Самые главные заводилы Кудрявцев, Катька и моя сестра успели увидеть.

Зазвучало «Поцелуй не удался…», «На что она рассчитывала?», «Принц и нищенка», «Размечталась» и все в таком духе.

Я была уверена, что этот стыд раздуют на всю жизнь. По всему городу сплетню разнесут. Представила, как Кудрявцев припоминает этот случай на каждом празднике, и все гости смеются надо мной.

Потом тот игрок все-таки хотел помочь, но ко мне с трибун подбежал Димка. Он помог подняться. Кто-то из толпы сочувственно заохал, фотограф тоже заторопился. Началась суматоха.

«Да уж, поцеловались так поцеловались!» послышалось из толпы.

«С полами она поцеловалась!», «Я бы уже на ее месте сквозь землю провалилась»

Но Дима при всех увел меня от камер. Словно рыцарь. Он стал моим героем. Парнем мечты.

Я видела, что Марк на секунду двинулся, а потом остановился и замер, провожая нас холодными сверкающими глазами.

Мы прошли мимо толпы, осматривающей меня сочувствующе, только какая-то темноволосая девушка у выхода глянула на меня, как на врага народа.

Затем, я сидела в буфете и задумчиво смотрела вдаль, через панорамное окно высотки, прижав ладошку ко рту.

Ждала Димку, убежавшего за мазью. Возможно, со стороны я казалась мечтательницей.

На самом деле я прокручивала в голове еще один позорный момент своей жизни, утроенный ледяным мальчишкой.

Первый поцелуй не удался. Кажется, я вообще больше никогда не смогу ни с кем поцеловаться. У меня теперь фобия поцелуев.

Это просто катастрофа для шестнадцатилетней девушки, скажу я вам!

Прищурилась, увидев в окне свое отражение.

Мои губы будто побывали на ночной пати в ботокс-салоне.

— Лиззи…

Я повернулась, и увидела ледяного мальчишку.

Он выглядел бледным. Но глаза по-прежнему сверкали зловредным огнем.

— Пфишел насладиться моим пофором? — усмехнулась я.

Ладно, я шепелявила, потому что губа действительно взбухла.

Он молча подошел, поставил на стол перекись, достал вату, лед. Присел на колени передо мной.

— Мне твоя помощь не нуфна! — воскликнула я. — Отвали! Не тфогай меня! Запомни, я тебя тефпеть не могу!

Стукнула его по руке.

Гордо взяла лекарства, и сама обработала рану.

Но он все же приложил к моим губам лед. Я вздрогнула и увернулась.

— Скафала фе, не тфогай! — повернула к нему разозленное личико. — Еще скафи, фто ты софалеешь, что толкнул! Никогда не повефю!

Но Марк продолжал молчать. Это было неприятно.

Мне захотелось врезать ему в глаз. Как в детстве.

— Уходи.

Он также молча встал, посмотрел на меня сверху вниз. Желваки на лице заиграли. Повернулся и зашагал прочь. И даже не извинился.

Козел.

— Не думай, фто я хотела тебя пофеловать! Мне было бы пфотивно! — гневно воскликнула ему в спину. — Потому фто я тебя ненавифу!

Это взыграли остатки моей покореженной девчачьей гордости.

Он остановился. Чуть повернул голову.

И ледяным голосом прошептал:

— Взаимно, Синичкина.

Тогда наша война с ледяным мальчишкой вспыхнула с новой силой.