Мой путь в Скапа-Флоу

У фюрера

Затем всё становится на свои места. Сменяются вахты, мы едим, пьём, спим, как обычно. Только нервы ещё дрожат от возбуждения. В полдень следующего дня, когда мы уже далеко южнее, в Северном море, в радиопередаче из Германии говорится: «В бухте Скапа-Флоу немецкая подводная лодка торпедировала и потопила английский линкор «Ройал Оук». Согласно английскому сообщению, немецкая подводная лодка была также потоплена».

Когда приходит это сообщение, я нахожусь в центральном. Рядом со мной стоит Густав Бём, машинист центрального. Мы смотрим друг на друга, и вдруг этот толстячок взрывается хохотом и, давясь и плача от хохота, повизгивает: «Потоплена… немецкая подводная лодка… ха-ха-ха!.. Это мы-то потоплены!..»

Однако напряжение последних дней ещё долго держит наши нервы натянутыми.

Через трое суток мы подходим к своей базе, и мол протягивает нам свою каменную руку.

С вахтенного поста на молу нам передают сообщение сигнальным прожектором, и Ханзель читает вслух: «Гросс-адмирал[32] ожидает лодку на шлюзе».

Со смешанным чувством радости и тревожного волнения я приказываю свободным от вахты в кожаной одежде построиться на верхней палубе.

И когда мы приближаемся, и оркестр поднимает свои сверкающие духовые музыкальные инструменты, и немецкий морской гимн доносится до нас, когда люди, сотни людей, ликуют и машут нам руками, и наша лодка входит в шлюз и становится на швартовы, когда я спускаюсь с мостика и по сходне перехожу на мол, и иду прямо к адмиралу в голубом форменном пальто, — я чувствую, как торжественность момента как могучая волна, поднимается и захлёстывает меня.

Когда я докладываю, у меня перехватывает горло:

— Лодка и экипаж из боевого похода возвратились. Один линкор противника потоплен, второй повреждён!

Гросс-адмирал благодарит меня от имени фюрера и от имени Кригсмарине.

Затем подходят другие встречающие лица из свиты.

Первый из них — контр-адмирал Дёниц, командующий подводными силами. Его рукопожатие крепкое и долгое. Он благодарит меня, а мне так бы хотелось сказать в ответ: «За что благодарность? Ведь головой этого предприятия были вы, а я — лишь его рукой». Но церемония встречи не даёт мне этого сделать, и я лишь вытягиваюсь перед ним в стойке…

Мы снова выходим из шлюза к месту стоянки в гавани. Едва только мы ошвартовались, прибывает офицер и сообщает мне о нашем приглашении к фюреру: «Командир и экипаж должны быть в государственной канцелярии завтра».

Экипаж кричит «Ура!», и эхо разносится по всей гавани…

Затем следуют полёт в персональной машине фюрера в Берлин, посадка в Темпельхофе и поездка через улицы города в окружении тысяч… десятков тысяч людей, которые приветственно кричат и машут руками.

И вот мы у фюрера…

Весь экипаж стоит в строю в большом, подобном залу, кабинете. Снаружи с улицы приглушённо доносятся крики людей, которые всё ещё не могут успокоиться от охватившего их воодушевления.

Входит адъютант и сообщает:

— Фюрер!

Вот он появляется. Я видел его уже иногда раньше. Но я никогда не чувствовал так глубоко величие этой жизни, как в это мгновение.

Мы соприкоснулись с этим величием, и мечта нашей юности стала реальностью. Этот момент, когда мы её осуществили, и является, вероятно, самым главным в нашей жизни. В жизни, которая соприкоснулась с его жизнью. Жизнью человека, который воспринимает позор и бедствие своей страны как свой собственный позор, как своё собственное бедствие, и который делает всё, чтобы отечество стало свободным и счастливым. Он верит и действует… один на восемьдесят миллионов. Его вера завоёвывает жизнь. Его мысль становится действием…

Я подхожу к фюреру и докладываю ему о выполнении задания. Он благодарит, подаёт мне руку. Затем вручает мне Рыцарский крест Железного креста, и одновременно награды всему экипажу.

Гордость и счастье… Я ощущаю их в этот час в полной мере, и я солгал бы, если бы не признал это открыто.

Судьба высоко подняла меня в это мгновение. И всё же я осознаю, что я стою здесь одновременно за всех, кто безымянно и безмолвно вёл борьбу так же, как и я. Нас разделил только видимый успех. А что есть такой успех? Его можно назвать счастьем или удачей. Но, как это принято считать у настоящих мужчин, он приходит только к тому, кто имеет сердце борца и способен пожертвовать собой во имя дела, которому он служит…

Фюрер проходит вдоль строя экипажа. Он подаёт каждому свою руку и каждого благодарит в отдельности. Я следую за ним и смотрю на них, членов моего экипажа, и ощущаю, что наши сердца бьются вместе…