Мой Темный рыцарь

Глава 1. Ирис

Меня зовут Ирис. История моей семьи тесно переплетена с Японией, страной восходящего солнца. Мой дед, Хиро Айкаве, в 70-х годах прошлого столетия прибыл на Дальний Восток в составе дипломатической миссии. Он был человеком смелым и амбициозным, но его жизнь перевернулась, когда он встретил мою бабушку Ханну.

Между Хиро и Ханной возникла невероятная любовь, которая была запретной из-за различий в культуре и традициях. У Хиро уже была невеста в Японии, его семья не могла принять такое изменение планов. Он был старшим сыном и на него возлагались определенные обязательства перед своим родом. Несмотря на все усилия, он не смог пойти против воли семьи.

В мире, где любовь сталкивается с непреодолимыми преградами, Ханна и Хиро стали пленниками социальных стереотипов. Времена, когда каждый шаг приносил новые испытания, казались им бесконечно сложными. Страх перед последствиями своих чувств на фоне желания быть вместе заставлял их скрывать свою любовь.

Ханна, беременная сыном Хиро, жила в постоянном напряжении, опасаясь за свою жизнь и будущее ребенка. Хиро, зная о сыне и несмотря на свои чувства, вернулся в Японию, подчинившись давним традициям и обязанностям перед семьей.

Надежда Ханны на возвращение любимого превращалась в пыль с каждым проходящим днем. Но однажды перед ее дверью появился посыльный с драгоценным даром от Хиро Айкаве — меч тати, созданный известным японским оружейником и мастером Горо Нюдо Масамунэ для моего далекого предка самурая. И короткое письмо с извинениями за слабость и словами любви. Оно сохранилось до нашего времени. Так трогательно и одновременно грустно. Я до сих пор плачу каждый раз, когда перечитываю его:

«Дорогая моя Ханна,

С каждым пером, что касается бумаги, я ощущаю, как сердце разрывается на части. Словно вихрь страстей и обязанностей сметает меня, но я не могу подвести тебя. Ты — свет в моей жизни, который я не могу позволить себе удерживать.

Этот меч, что я посылаю тебе, несет в себе душу воина, верного, сильного, но одновременно и уязвимого. Он должен стать символом нашей любви, знаком простирающейся сквозь время. Пусть он будет стражем нашего союза, напоминанием о наших чувствах, о том, что даже если мы разделены пространством, наши души неразделимы.

Я прошу тебя принять этот дар не как прощание, но как клятву — клятву быть с тобой в каждом взгляде, в каждом вдохе, в каждой мечте. Моя душа всегда будет рядом с тобой, охраняя и любя тебя, нашего сына.

С любовью и нежностью, Твой Хиро»

Из-за смешения кровей неудивительно, что внешность моего отца совсем не походила на японскую. Напротив, у него были светлые волосы и темно-карие глаза. Единственное, что напоминало о его корнях, это его азиатский разрез глаз, высокие острые скулы и древний родовой самурайский меч. Доподлинно мне неизвестно, как семье моего отца удалось сохранять реликвию такое долгое время. Он то мне и достался в наследство после смерти моих родителей. Таким образом, я стала обладательницей этого древнего артефакта.

Мои родители были великими поклонниками японской культуры. Папа преподавал японский язык в университете в Средней Азии, а мама была востоковедом, глубоко погруженной в изучение культуры и традиций Восточных народов. Поэтому неудивительно, что мне было даровано такое необыкновенное, прекрасное имя.

Я была жутко подвижной, непоседливой девочкой, среди которых было больше мальчишек. Мы весело дрались с ними, взмахивая по воздуху палками. Я представляла себя настоящим самураем с мечом. Самурайский меч был надежно спрятан для окружающих, подальше от завистливых и алчных глаз, и я часто рассматривала лишь альбом с его фотографиями. Однажды он был выставлен в Университете, где трудились мои родители, и я имела возможность любоваться им, хотя строго запрещалось приближаться к нему. О, как мне мечталось иметь свой собственный меч!

Папа смеялся над моими фантазиями и часто повторял: "Ты — мой маленький самурай". Он ласково гладил мои волосы, целовал меня в макушку и просил не торопиться вырасти.

— Ирис, твое имя будто отпечаталось на твоей судьбе, — говорил он. — В тебе течёт кровь истинных самураев. — Так, что ты мой маленький последний самурай, — сказал с грустью отец, словно предвидя будущее. — Ты любишь баталии, ты гордая и смелая. Тебе придется бороться за свое место под этим солнцем. Иногда я сожалею, что ты не похожа на тургеневскую барышню. Хотя, видимо, у вселенной есть свои планы на тебя.

Сейчас мне 18 и отражаясь в зеркале, я вижу себя: длинные волосы оттенка горького шоколада, падающие тяжелым каскадом; глаза слегка раскосые беспощадные, то ли зеленые, то ли карие, глубокие, словно озера омутов; ямочка на щеке, пухлые кукольные губы и смуглая кожа. Я худая и высокая- 170 см, для балерины это не плюс, скорее минус. Но длинные сильные тонкие ноги очень даже плюс. Я не очень похожа на маму. От отца унаследовала только смуглую кожу, слегка раскосые глаза и упрямый характер.

Мой характер — неукротимый, словно пламя, разгорающееся перед вызовами судьбы. Я обладаю стойкостью и упорством, вижу свою цель ясно и решительно, не признаю преград на своем пути. Даже перед трудностями и болью я остаюсь непоколебима, не поддаваясь слабости или обморокам, как это часто случается с другими. Попробуй продержаться в балетном зале у станка восемь лет, и ты поймешь, насколько безупречной может быть моя выносливость.

Я — не тургеневская кисейная барышня, и это ясно не только по внешности, но и по духу. Мой дух стремится к высокому, к испытаниям и победам, будучи далеким от иллюзий и бесцельных мечтаний.

Я никогда не полюблю мужчину так сильно, так глубоко, чтобы потерять рассудок. Я видела, что любовь сделала с моей матерью. Я не позволю себе утонуть в ней. Во всяком случае я так наивно полагала. На ум приходит одна пословица: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Так и случилось. Против одной силы, всегда найдется другая; всегда есть меч острее и удачливее, чем тот, что встречается на пути. Перед очарованием любви мы все беззащитны. Нет лекарства против нее. Будь мы столь сильны, смелы и умны, в конце концов мы все подгибаем колени перед ее властью. Одним она дарует великое счастье, другим же разрывает сердца в клочья