Моя Индия

ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ

Харквар и Кунти поженились в том возрасте, когда им вместе не было и двадцати лет. В те дни это было нормальным явлением в Индии. По-видимому, так оно было бы и сейчас, если бы не жили на свете Махатма Ганди и мисс Майо.[34]

Харквар и Кунти жили в деревнях, отстоящих друг от друга на расстоянии нескольких миль и расположенных у подножия большой горы Дунагири. Они не видели друг друга до того знаменательного дня, когда, одетые в новое яркое платье, на какой-то короткий момент стали центром внимания огромной толпы родственников и друзей. Этот день надолго остался у них в памяти из-за того, что им представилась чудесная возможность набить до отказа свои маленькие животики халвой и пури.[35] Его надолго запомнили также отцы мальчика и девочки. В этот день деревенский торговец-бания, которого они называли «отцом и матерью», внял их просьбе и одолжил несколько рупий. Таким образом, им удалось сохранить уважение своей общины, поженив детей в том возрасте, когда все дети должны жениться, и притом в благоприятный момент, указанный деревенским жрецом. Бания же сделал новую запись против их имен в своей счетной книге. Конечно, заем из пятидесяти процентов был слишком тяжелым, но с божьей помощью он частично будет выплачен, поскольку имеются и другие дети, которых надо поженить, а кто же, кроме «доброго» бании, поможет им?

Кунти после свадьбы вернулась к своему отцу и несколько лет выполняла обязанности, возложенные на детей в домах бедняков. Единственное отличие ее «замужнего состояния» от прежнего заключалось в том, что ей больше не разрешалось носить одежду из одного куска материи, которую носят незамужние девушки.[36] Теперь ее костюм состоял из трех частей: чаддара[37] длиной в полтора ярда, один конец которого прикрывал голову, а другой был заткнут за юбку, маленького лифа без рукавов и короткой юбки.

Прошло несколько однообразных и беззаботных лет, прежде чем для Кунти наступил день, когда ее сочли достаточно взрослой, чтобы переехать к мужу. Снова на помощь пришел бания, и одетая в новое платье девочка-невеста с глазами, полными слез, отправилась в дом к своему мужу-мальчику. Изменение в жизни Кунти в связи с переходом из одного дома в другой состояло лишь в том, что теперь она исполняла домашнюю работу не для матери, а для свекрови. В бедных семьях Индии нет бездельников: молодые и старые — все выполняют порученную им работу и делают ее весело. Кунти теперь была достаточно взрослой и могла помогать в приготовлении пищи. Сразу же после того, как съедали завтрак, все члены семьи, которые могли наняться на работу, уходили из дому. Их заработки, как ни ничтожны они были, давали возможность сводить концы с концами. Отец Харквара был каменщиком и работал на строительстве храма при школе, которую содержала американская миссия. Харквар мечтал пойти по стопам отца. Сейчас, когда он был для этого слишком слаб, он помогал кормильцу семьи, поднося ему и другим каменщикам строительные материалы. За десять часов работы ему платили две анна.

На орошаемых землях, в низине, созревал урожай. После завтрака, помыв и почистив металлические горшки и сковородки, Кунти отправлялась со своей свекровью и другими многочисленными невестками на поля деревенского старосты. Там она вместе с другими женщинами и девушками работала те же десять часов, что и ее муж, получая, однако, в два раза меньше. Когда дневная работа была закончена, семья в сумерках возвращалась в дом, который деревенский староста разрешил отцу Харквара построить на своей земле. Разводили огонь из сухих веток, собранных маленькими детьми за время отсутствия старших, приготовляли и съедали ужин. В доме не было никакого освещения, кроме огня в очаге. Когда горшки и сковородки были перемыты и убраны, все члены семьи отправлялись спать, каждый на свое место. Харквар и его братья спали вместе с отцом, а Кунти — с остальными женщинами семьи.

Когда Харквару исполнилось восемнадцать, а Кунти шестнадцать лет, они ушли из дома, взяв то немногое, что им принадлежало, и поселились в доме, который предоставил им дядя Харквара в деревне, расположенной в трех милях от военного лагеря в Раникхете. В лагере шло строительство казарм, и Харквар без труда нашел работу каменщика. Кунти также легко устроилась на работу: она переносила камни из каменоломни на строительную площадку.

Четыре года молодые супруги работали на строительстве казарм в Раникхете. За это время у Кунти родилось двое детей. В ноябре, к концу четвертого года, строительство было закончено. Харквару и Кунти необходимо было искать новую работу, ибо на свои сбережения они могли продержаться лишь несколько дней.

В этом году зима была ранняя и обещала быть необычайно суровой. Семья не была обеспечена теплой одеждой, и после бесплодных поисков работы в течение недели Харквар предложил перебраться в другой район, у подножия гор, где, как он слышал, шло строительство канала.

В начале декабря они бодро отправились пешком в долгий путь. Расстояние между деревней, где они жили четыре года, и строительством канала в Каладхунги, где они надеялись получить работу, составляло примерно пятьдесят миль. Ночью они спали под деревьями, а днем шли по крутой и неровной дороге. Они несли свои пожитки и по очереди брали на руки детей. Двигаясь таким образом, Харквар и Кунти, усталые, с разбитыми ногами, через шесть дней добрались до Каладхунги.

Сюда же в начале зимы пришли из высокогорных районов безземельные крестьяне-«неприкасаемые»[38] и построили общие дома, в которых могло разместиться до тридцати семей. В этих домах Харквар и Кунти не нашли пристанища, и им пришлось строить отдельную хижину. Выбрав место на опушке леса, где было много топлива и откуда недалеко до базара, они целыми днями трудились над сооружением хижины из ветвей и листьев. У них оставалось всего несколько рупий, и здесь не было «доброго» бании, к которому можно было бы обратиться за помощью.

Лес, на опушке которого Харквар и Кунти построили свою хижину, был моим излюбленным местом охоты. Еще мальчиком я впервые вступил в него со старым шомпольным ружьем, чтобы охотиться за дичью и пополнять запасы мяса для своей семьи. Затем я исходил этот лес вдоль и поперек, вооруженный современной винтовкой. К тому времени, когда Харквар и Кунти с двумя детьми, трехлетним Пунвой и двухлетней Путали, поселились в своей хижине, я точно знал, что в этом лесу обитают пять тигров, восемь леопардов, семейство медведей-губачей, два гималайских медведя, спустившихся с гор, чтобы полакомиться дикими сливами и медом, несколько гиен, логово которых находилось в густых травяных зарослях в пяти милях отсюда. Гиены каждую ночь приходили в лес, чтобы поживиться остатками добычи тигров и леопардов. Кроме того, в лесу жили две дикие собаки, множество шакалов, лисиц и лесных куниц. Встречались также различные виды виверы цибетовой и другие представители кошачьих. Среди обитателей леса были еще два питона, змеи различных пород, хохлатые и золотистые орлы и сотни других хищных птиц. Я не упомянул еще таких животных, как олени, антилопы, дикие свиньи и обезьяны, ибо они к моему рассказу не имеют отношения.

На другой день после того, как примитивная хижина была построена, Харквар устроился на работу у подрядчика на строительстве канала квалифицированным каменщиком с оплатой восемь анна в день. Кунти за две рупии приобрела разрешение лесного департамента, предоставлявшее ей право срезать у подножия гор траву, которую она затем продавала лавочникам на базаре на корм скоту. За связку свежей травы, весящей до восьмидесяти фунтов, которую приходилось нести десять — четырнадцать миль по дороге, пролегающей по холмам, Кунти получала четыре анна. При этом одну анна она должна была отдать человеку, который имел выданную властями лицензию на продажу травы на базаре. На восемь анна, зарабатываемых Харкваром, и три анна, приносимых Кунти, семья из четырех человек могла жить в относительном довольстве. Пищи было много, она была дешевой, и впервые за всю свою жизнь они могли позволить себе раз в месяц есть мясо.

Два месяца из трех, которые Харквар и Кунти намеревались провести в Каладхунги, прошли весьма спокойно. Работать приходилось долго и без отдыха, но они привыкли к этому с детства. Погода стояла прекрасная, и дети были здоровы. Они не голодали, если не считать тех нескольких дней, когда строилась хижина.

Первое время Харквар и Кунти тревожились о детях, так как они были слишком малы, чтобы сопровождать отца на строительство канала или мать в ее длительных переходах в поисках травы. Затем им на помощь пришла добрая старушка-калека, жившая в общем доме в нескольких сотнях ярдов от них. Она предложила присматривать за детьми в то время, когда родители находились на работе. Таким образом, на протяжении двух месяцев все шло хорошо. Каждый вечер, когда Харквар приходил домой со строительства канала, расположенного в четырех милях, а Кунти появлялась несколько позже, продав траву на базаре, их с нетерпением ожидали Пунва и Путали.

Пятница была базарным днем в Каладхунги, и все жители близлежащих деревень стремились попасть на базар, где сооружались открытые лотки, на которых раскладывались дешевые продукты, фрукты и овощи. По базарным дням Харквар и Кунти возвращались с работы на полчаса раньше обычного. Дело в том, что, если до закрытия лотков на ночь оставались непроданные овощи, их можно было купить дешевле.

Однажды в пятницу Харквар и Кунти, вернувшись в свою хижину со скромными покупками — овощами и фунтом козьего мяса, не нашли Пунвы и Путали. Расспросив старуху, они выяснили, что она не видела детей после полудня. Старуха предполагала, что они могли уйти на базар посмотреть карусель, которая привлекала внимание всех детей их дома. Предположение казалось разумным, и Харквар отправился на базар искать детей, а Кунти вернулась в хижину и занялась приготовлением ужина. Через час Харквар вернулся вместе с несколькими мужчинами, помогавшими ему в поисках, и сообщил, что им не удалось обнаружить никаких следов детей. Никто из опрошенных не видел их.

В это время по Индии ходили слухи, что факиры похищают индусских детей, продавая их затем на северо-западной границе для постыдных целей. Я не берусь утверждать, насколько обоснованными были эти слухи, однако в газетах мне часто приходилось читать о фактах избиения факиров, а также о том, что в ряде случаев полиция спасала факиров от толпы, собиравшейся их линчевать. Можно с уверенностью сказать, что все родители в Индии знали об этом. Когда Харквар и его друзья, помогавшие в поисках, вернулись в хижину, они поделились с Кунти своими опасениями о том, что детей похитили факиры, которые, вероятно, с этой целью пришли на базар.

В дальнем конце деревни находился полицейский участок, где служили три констебля. Туда и направились Харквар и Кунти в сопровождении все увеличивающейся толпы сочувствующих. Старший констебль был добродушным старичком и сам имел детей. Участливо выслушав рассказ опечаленных родителей, он записал их показания в журнал и сказал, что ночью предпринять ничего не удастся, но наутро он пошлет городского глашатая объявить во всех пятнадцати деревнях уезда Каладхунги о пропаже детей. Затем он сказал, что шансы получить детей назад в целости и сохранности значительно возрастут, если глашатай объявит, что за них будет выдана награда в пятьдесят рупий. Пятьдесят рупий! Харквар и Кунти растерялись от такого предложения, ибо эта сумма казалась им невообразимо большой. Однако, когда на следующее утро городской глашатай отправился в путь, он мог сообщить о том, что награда будет выдана, ибо один человек из Каладхунги, услышавший о предложении старшего констебля, сказал, что он заплатит эту сумму.

В тот вечер Харквар и Кунти съели свой ужин поздно ночью. Порцию, предназначенную для детей, они отложили и всю ночь поддерживали небольшой огонь, так как было очень холодно. Через короткие промежутки времени Харквар и Кунти выходили из хижины и звали своих детей, хотя не было почти никакой надежды получить ответ.

Около Каладхунги две дороги пересекаются под прямым углом. Одна из них проходит вдоль подножия гор из Халдвани в Рамнагар, а другая — из Найни-Тала в Баспур. В эту ночь, с пятницы на субботу, сидя вплотную у маленького огня, Харквар и Кунти решили, что, если к утру дети не появятся, они пойдут искать их по первой дороге, ибо скорее всего в этом направлении могли уйти похитители. На рассвете субботнего дня они отправились в полицейский участок, чтобы сообщить старшему констеблю о своем решении. Там им посоветовали сделать заявление в полиции Халдвани и Рамнагара. Они очень ободрились, когда старший констебль сообщил, что направляет с почтальоном письмо самому полицейскому инспектору Халдвани с просьбой телеграфировать на все узловые железнодорожные станции, чтобы предприняли поиски детей, приметы которых сообщались в письме.

Вечером, почти перед заходом солнца, Кунти вернулась из Халдвани, пройдя за день двадцать восемь миль. Прямо с дороги она зашла в полицейский участок узнать о детях и сообщить констеблю, что ее поиски оказались безрезультатными и что она сделала заявление, как ей было сказано, в полиции Халдвани. Вскоре из Рамнагара вернулся Харквар, проделав путь в тридцать шесть миль. Он также сразу пошел в полицейский участок справиться о детях и сообщить, что он не обнаружил никаких следов, но выполнил указания старшего констебля. У хижины собралось много друзей, в том числе матери, беспокоившиеся за судьбу своих детей. Все они пришли выразить свое сочувствие Харквару и Кунти.

Воскресенье они провели так же, как и субботу. Кунти в этот раз отправилась на север, в Найни-Тал, а Харквар — на юг, в Баспур. Кунти прошла тридцать миль, Харквар — тридцать две. Они отправились в путь рано утром и вернулись лишь к ночи. Обезумевшие от горя родители проделали долгий путь по плохим дорогам через дремучие леса, где люди обычно ходят только большими группами. Харквар и Кунти никогда не отважились бы пойти туда в одиночку, но тревога за детей поборола их страх.

В воскресенье вечером, усталые и голодные, Харквар и Кунти вернулись в свою хижину. Поиски в Найни-Тале и Баспуре оказались безрезультатными. Дома они узнали, что ни обход городским глашатаем окрестных деревень, ни запросы полиции не помогли напасть на следы детей. Родители впали в отчаяние. Они больше не надеялись увидеть Пунву и Путали. Гнев богов, выразившийся в том, что факир смог среди бела дня похитить их детей, был необъясним. Прежде чем отправиться в долгое паломничество из своей горной деревни, они посоветовались с местным жрецом, который указал наиболее благоприятный день для начала путешествия. Проходя мимо храмов, они делали требуемые приношения: в одном месте кусочек сухого дерева, в другом маленькую полоску материи, оторванную от чаддара Кунти, и, наконец, даже деньги — пайсу, которая им самим была очень нужна. Здесь, в Каладхунги, проходя мимо храма, в который они не могли войти как представители низшей касты, они всякий раз молитвенно складывали руки. Почему же именно на них обрушилось это ужасное несчастье? Ведь они выполняли все требования богов и никогда не причиняли зла ни одному человеку.

В понедельник муж и жена настолько ослабели и упали духом, что уже не могли выйти из хижины. Пищи у них не было, и ее не будет до тех пор, пока они снова не начнут работать. Но зачем теперь работать: ведь пропали дети, ради которых они столь охотно трудились с утра до вечера. Друзья приходили и уходили, стараясь каждый по-своему выразить свое сочувствие, а Харквар все сидел у дверей хижины, думая о мрачном и безнадежном будущем. Кунти, выплакав все слезы, уже много часов сидела в углу, раскачиваясь взад и вперед.

В этот понедельник один знакомый мне человек пас буйволов в тех джунглях, где жили дикие звери и хищные птицы, о которых я говорил выше. Он был простым пастухом и большую часть своей жизни провел в джунглях, где пас буйволов деревенского старосты из Патабпура. Опасаясь тигров, он перед заходом солнца собрал буйволов и погнал их в деревню по протоптанной скотом дорожке, через самые густые заросли. Пастух заметил, что каждый буйвол, дойдя до определенного места на дороге, поворачивал голову направо и стоял до тех пор, пока идущий сзади буйвол не начинал подгонять его рогами. Пастух подошел к этому месту и взглянул направо: в небольшой яме в нескольких футах от дороги лежало двое маленьких детей.

В субботу днем, когда городской глашатай обходил деревни, пастух пас буйволов в джунглях. Однако вечером и на следующий день, в воскресенье, в селении, где жил пастух, как и во всех других деревнях Каладхунги, только и было разговоров что о похищении детей Харквара. Это, значит, и были пропавшие дети, за которых обещана награда в пятьдесят рупий. Но почему их убили и принесли в это отдаленное место? Дети были голыми и лежали обнявшись. Пастух спустился в яму и присел на корточки, чтобы узнать, как погибли дети. В том, что дети были мертвы, он не сомневался, однако, сидя рядом с ними и рассматривая их, он вдруг заметил, что они дышат, и понял, что они живы и просто крепко спят. Пастух сам был отцом, он очень осторожно притронулся к детям, чтобы разбудить их. Прикоснувшись к ним, он нарушил обычай своей касты, ибо был брамином, а дети принадлежали к низшей касте. Но что значат обычаи касты в подобных случаях! Предоставив буйволам самим следовать домой, он поднял детей, которые были слишком слабы, чтобы идти, и, посадив их на плечи, отправился на базар в Каладхунги. Пастух был слабым человеком, поскольку он, как и все жители предгорий, болел малярией. Нести детей было неудобно, их все время приходилось придерживать. Да и тропинки, протоптанные скотом и дикими животными в этом районе джунглей, проходят с севера на юг, а его путь лежал с востока на запад. Кроме того, ему часто встречались непроходимые заросли и глубокие ущелья. Однако он мужественно прошел шесть миль, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть. Путали не могла говорить, а Пунва был в состоянии произнести лишь несколько слов: они играли и заблудились.

Харквар сидел у порога хижины и смотрел в сгущающуюся темноту ночи. То тут, то там появлялись светящиеся точки: это в домах зажигали фонарь или разводили огонь в очаге. Вдруг он заметил небольшую группу людей, приближающихся со стороны базара. Во главе процессии шел человек, несущий что-то на плечах. Все новые люди присоединялись к процессии со всех сторон, и он слышал возбужденные голоса: «Дети Харквара! Дети Харквара!» Он не мог поверить своим ушам, но это, по-видимому, было так, ибо процессия направлялась прямо к его хижине.

Кунти, отчаяние которой достигло предела и силы которой окончательно истощились, заснула, скорчившись в углу хижины. Харквар разбудил ее и подвел к дверям как раз в тот момент, когда подошел пастух, несший Пунву и Путали.

Когда умолкли приветственные возгласы, поздравления друзей, благословения и выражения благодарности, которыми со слезами осыпали спасителя, стали обсуждать вопрос о награде, причитавшейся пастуху. Для этого бедняка пятьдесят рупий были несметным богатством. Пастух мог бы купить на них трех буйволов или десять коров и стать независимым на всю жизнь. Однако спаситель детей оказался лучше, чем его считали. Он сказал, что многочисленные благословения и проявления благодарности сами по себе уже достаточная награда для него, и наотрез отказался взять хотя бы одну пайсу из этих пятидесяти рупий. Харквар и Кунти также отказались принять эти пятьдесят рупий в качестве подарка или займа. К ним вернулись их дети, которых они уже не надеялись увидеть. Когда они достаточно окрепнут, Харквар и Кунти опять начнут работать. А пока им за глаза хватит молока, сладостей и пури, принесенных с базара добрыми и чистосердечными людьми, собравшимися в хижине.

Двухлетняя Путали и трехлетний Пунва потерялись в пятницу, в полдень, и были найдены пастухом в понедельник около пяти часов дня, то есть примерно через 77 часов. Выше я перечислил диких зверей, которые, как мне было известно, жили в лесу, где дети провели это время. Невозможно предположить, что никто из хищных зверей или птиц их не видел, не слышал или не почуял. Тем не менее, когда пастух передал Путали и Пунву родителям, на теле детей не было следов зубов или когтей.

Однажды я наблюдал, как тигрица подкрадывалась к месячному козленку. Местность была совершенно открытая, и козленок, заметив тигрицу на некотором расстоянии, начал блеять, после чего тигрица перестала подкрадываться и направилась прямо к нему. Когда она приблизилась на расстояние нескольких ярдов, козленок пошел к ней навстречу. Подойдя к тигрице, он вытянул шею и поднял голову, чтобы обнюхать ее. Несколько мгновений месячный козленок и королева лесов стояли нос к носу. Затем тигрица повернулась и ушла в том направлении, откуда появилась.

В конце войны против гитлеровской Германии в течение одной недели я прочел отрывки из речей трех самых видных деятелей Британской империи. Они осуждали зверские методы ведения войны и обвиняли противника в том, что он пытался строить отношения между воюющими сторонами на основе «закона джунглей». Если бы создатель установил для человека те же законы, что и для обитателей джунглей, войн не было бы.