Моя любой ценой

Глава 28

Марк

Я убью её. Разорву. Выбью всю дурь из этой симпатичной, но, как оказалось, абсолютно пустой головы.

Сейчас перед моими глазами не женщина, от которой я схожу с ума, а безумная дура, которая нарвалась на такие неприятности, что сама теперь из них ни за что не выпутается. И расхлёбывать это дерьмо придётся мне. Потому что девчонка решила поиграть в сыщика, мать её!

И потому что я хочу её больше всего на свете. И принадлежать она будет только мне.

Сначала, когда я увидел её в той чёртовой клетке, я не поверил своим глазам. Решил, что это виски ударил в голову и моя мания преследует меня в этот вечер особенно сильно. Но уже через секунду я понял, что показаться не могло. Я почувствовал присутствие Аланы сразу же, но не понял этого. Тело просто среагировало на её близость разрядом тока, который я списал на напряжение и осторожность в новом месте. Думал, что это инстинкт самосохранения подаёт сигнал, а это она.

Я никогда не приходил в «Грех». Даже переговоры со Змеем проводил у себя или на нейтральной территории. Не было интереса приходить в бордель, который для прикрытия назвали словом «клуб». Я знал что Змей торгует девками. Знал, что в приватах бывают не только танцы. И что самые отвратные извращенцы — завсегдатаи этих грязных стен. Но из-за подозрений о том, что мелкие пешки Змея могли сновать по моему клубу, я решил нанести дружеский визит. Посмотреть как тут у него всё устроено, перетереть с парой человек, понаблюдать за самим Змеем.

И всё сорвалось едва начавшись. Из-за полуголой Аланы, крутящейся в металлических решётках так, будто она самая опытная шлюха из всех, кого я когда-либо видел. Её одежда, если можно так назвать те лоскутки ткани, которые сжимали её кожу, движения, будто она трахалась сама с собой и музыкой, звучащей вокруг, покорно опущенные вниз глаза — всё это пробудило во мне голодного зверя моментально.

И проблема была в том, что не только во мне.

— Смотри какая, — слышу довольный голос Змея, — Собрал сегодня самых сочных, специально для особых гостей.

Какого хрена? Они что, знакомы? И давно она тут танцует? Влезла сюда в поисках сестры? И с каких пор сверкает тут свой голой задницей, скрывая это от меня и строя из себя недотрогу? И успела ли уже кого-то здесь обслужить?

От последней мысли сжимаю челюсть и чувствую, как пальцы сдавливают холодный стакан с виски, к которому я потерял интерес.

— Та, что по центру, — продолжает подливать масла в огонь Змей, — Настоящая бомба. Мне её посоветовал один приятель. Может вместить в себя сразу троих. У неё сегодня дебют в «Грехе».

Пелена застилает глаза и я стараюсь этого не показать. Сука. Лживая сука.

— Можем взять её на двоих, если хочешь, — едва сдерживаюсь чтобы не вмазать по уже изуродованному лицу, но стараюсь держать себя в руках. Никто не должен узнать что происходит. Ни единый мускул на моём лице не имеет права выдать правду.

— Я пришёл сюда не тёлок трахать, а поговорить.

Я знаю как всё устроено. Если покажу свой интерес — рискую сдать себя в руки врагу. Любой компромат в нашей среде — опасность. Мой авторитет пошатнётся, а это даст повод остальным начать подумывать о лишних телодвижениях. Змей знает, что я не любитель услуг шлюх, а пришёл к нему по делу.

Но разговоры в кабинете он не ведёт. Слишком любит хвастаться своими «зверушками» и погружать других в мир порока, который сам и создал. Плюс он жёстко зависимый и ни дня не может провести без того чтобы кто-то не обработал ему его хрен.

Совмещает приятное с полезным, так сказать.

И я согласился подыграть. Потому что мне нужны ответы. Кто-то очень рисковый и глупый решил наследить на моей территории и я хочу знать причастны ли к этому те, с кем у мня уже заключены некоторые договорённости. Потому что мне всегда нужно быть на пару шагов впереди.

— Брось, Марк, расслабься. Я специально к твоему приходу подобрал лучших. Поверь, ты будешь впечатлён, — тон Змея такой приторный и мерзкий, что хочется послать его и уйти, но, само собой, план действий иной.

— Если она такая талантливая, — говорю максимально небрежно, будто совершенно не заинтересован в происходящем, — Хочу опробовать её сам.

— А ты жадный мерзавец, — ухмыляется Змей, а меня начинает трясти от ярости, когда я вижу каким сальным взглядом он ощупывает Алану, пока что не заметившую меня.

«Только не выдай себя» — думаю про себя, обращаясь к ней и именно в этот момент встречаюсь с ней взглядом.

На мгновение в глазах девушки вспыхивает такой страх, что мне начинает казаться, что сейчас она всё испортит. Но Алана справляется с этой эмоцией и прячет глаза, продолжая двигаться. Умница. С тобой я ещё разберусь, но сейчас мне нужно сыграть партию до конца.

— Ты знаешь, я не по этим делам. Но раз уж пришёл, попробую, от чего отказываюсь. Эта вполне сойдёт, раз хвалишь.

— Привык брать самое лучшее? Уважаю, — смеётся Змей, — Но я так ждал эту крошку. Может всё же поделим её? Тебе отдам право выбрать куда ей вставить первым. Заодно обсудим всё что ты хотел.

Внутри сгораю от того, что обсуждаю Алану с этим уродом как кусок мяса, но иначе нельзя. Плюс злость на девчонку помогает сейчас презирать её и от того мой тон звучит достаточно правдоподобно.

— Нет, Змей, хочу её опробовать сам. Что, не уступишь гостю в первый его визит?

Вижу, что мразь сомневается. То и дело глазами Алану обсасывает. Искоса наблюдаю, как рука к ширинке медленно спускается. Начинает себя поглаживать. Явно представляя мою Алану на своём члене. Ублюдок. Если узнаю, что как-то причастен к пропаже белобрысой и тому, что происходит в моём клубе — лично вспорю суку. За всё.

А пока лениво вожу пальцем по краю стакана, разглядывая Алану. И уговариваю себя не свернуть её шею в первую же секунду, когда окажемся одни.

— Ладно, забирай. Всё лучшее — тем, с кем царит понимание и уважение. Но не очень-то её мучай, оставь мне. Хочу кончить в каждую её дырку. Слишком уж хороша. Так и вижу свою сперму на её лице.

Чтобы отвлечься от нахлынувшего приступа ярости и не превратить лицо этого урода в месиво, оглядываю комнату и вижу, что у каждого из присутствующих уже есть своя девка. Кто-то сосёт, кого-то насаживают на себя, а пространство уже пропитывается звуками траха и наигранными стонами.

— Хочу приват, — не будет Алана здесь больше оставаться.

Какого хрена она тут оказалась и чем думала разберусь потом, но оставлять её в этом притоне не хочу. Как минимум мне чертовски необходимо остаться с ней наедине.

Лёгкие сжимает от очередного приступа гнева, кулаки то и дело сжимаются, но я стараюсь не показывать того, что готов взорваться с минуты на минуту.

— Стесняешься?

— Не люблю публичность.

— Хорошо. Но я хочу видеть её в деле. Это не обсуждается. Випка с зеркалом, — Змей расстёгивает ширинку и достаёт свой член, подзывая к себе кого-то из-за чёрной шторы. Оттуда показывается миниатюрная девушка, на вид которой не сильно больше, чем сестре Аланы, и будто тренированная собачка, знающая все команды, покорно становится перед ним на колени, широко открывая рот.

Сука. Здесь приходится уступить. Всё же я на чужой территории и требовать от Змея полного послушания не могу. Но это лучшее, что я могу сделать. Увести её из этой трах-комнаты. Станцует мне и дело с концом. Потом увезу её под предлогом того, что выкупил на ночь. Змей взбесится, но нехер. Нехер даже глазёнками своими безжизненными её облизывать. Иначе грохну суку, мир точно спасибо скажет. Избавлю от одного извращенца и ублюдка.

Но как же я ошибся в своей стойкости, решив что танцем действительно всё закончится. Когда я увидел Алану у шеста, изгибающуюся как дикая кошка, то понял, что просто так я её не отпущу. Член просто разрывался в штанах и требовал немедленной разрядки. Её сексуальное крепкое тело в этих шмотках выглядело так, что только и думать оставалось о трахе. Кожаный лифчик так сжимал грудь, что одно маленькое движение — и она уже у меня в руках. А это чёртово кольцо на шее просто сводило с ума. Просто цепляй ошейник и делай её своей рабыней.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. За нами могут наблюдать. Кто-то сейчас видит Алану также как и я. Сука. От этой мысли отключается самоконтроль и я зову её к себе.

Сейчас я покажу, что девчонка принадлежит мне и ни один ублюдок не смеет рассчитывать даже на её взгляд. Не зная что буду с ней делать, предупреждаю, чтобы не рыпалась, потому что исход вечера и наша безопасность зависит сейчас от того, как мы оба сыграем свои роли. Я — клиента, она — шлюхи.

И чёрт возьми, как же ей это удаётся!

То, как она изгибается сидя на мне, как течёт, как сама подаётся навстречу моим пальцам и бурно, безумно красиво кончает — все её действия выглядят так, будто она делает это каждый чёртов вечер. Противная мысль холодной костлявой рукой сжимает мою душу и я отталкиваю её от себя, боясь сделать больно.

Хочется сжать девчонку до крика, чтобы почувствовала что натворила, чтобы поняла, какой была идиоткой. И узнала что делает со мной, сводя с ума.

Отправляю её к остальным девкам и иду договариваться о том, чтобы забрать на ночь, выбрасывая из головы картинки и ощущение её упругих мокрых стенок, сжимающих мои пальцы в оргазме.

Сука. Я просто на грани.

Как и ожидалось, отдают мне её не без боя. Но я умею убеждать. Впрочем, это спасёт девчонку лишь на сегодняшнюю ночь. Что будет потом — вопрос. Но я разрулю. Смотря как разыграет карты Змей. Не нравится мне как он запал на неё. Этот сукин сын цепкий. Особенно когда дело касается его интересов. И от этой мысли снова начинаю закипать. Идиотка. Ну какая же дура!

От злости мелькает мысль о том, чтобы трахнуть её сегодня и оставить на растерзание Змею, чтобы проучить. Сама от моей помощи отказывалась. А теперь вляпалась по уши. Пусть теперь вместе со своей гордостью по десять херов в день обслуживает.

Но само собой я этого не сделаю.

Дрянь ядовитая. Отравила меня собой и жжёт изнутри. Покоя лишила. Сама влипла и меня за собой на дно тянет.

Домой я её не везу. Не хочу слежки. Хоть и пробить меня не так сложно, решаю играть до конца. Увожу в одну из своих квартир, куда обычно привожу тёлок. Привозил. Уже несколько месяцев, как эту суку зеленоглазую приметил, ни к кому не притронулся. Голова уже кругом, гормоны разрывают, а я, блять, целомудрие поддерживаю.

А эта жопой голой крутит. То в клубе моём на неприятности нарывается, то вообще в опытную шлюху поиграть решила. Интересно, знала она чью роль на себя примерить задумала? Или сама о себе такое сочинила, чтобы поближе к верхушке пробраться? Это я выясню. Я всё сегодня выясню. Не отпущу её пока на все свои вопросы ответы не получу. Даже если их из неё вытрахать придётся.

Достаточно я с ней в джентльмена поиграл. Вижу, что по другим путям сама идёт. Значит держаться больше не буду. Доигралась. Плевать. Пусть орёт сколько хочет, сопротивляется, брыкается.

Хотела в шлюхи поиграть — будет ей сегодня театр.

Смешно от того, как спастись пытается. Кричит что-то, полицию просит вызвать. Тащу её на себе, потому что нет сил сейчас спорить. Даже разговаривать. Просто несу девчонку, секунды отсчитывая до того, как дверь за спиной захлопнется. И что тогда будет…сам не знаю.

Пока я себя даже боюсь. Таким свирепым с женщиной я ещё не был. Были те, кто ломался, целок из себя строил, но быстро их ломал, да так, что громче остальных стонали и поглубже заглатывали. Но это не то. Алана не та.

Столько чувств во мне вызывает, что одновременно и придушить хочу, и трахать до утра. Час на сон и по новой. Сделать её своей постельной игрушкой. Привязать. Никуда не выпускать, чтобы в любой момент пришёл — а она уже с раздвинутыми ногами лежит. Но сейчас многое зависит от того что сама она делать будет. Как себя поведёт. Если признает что херню исполнила, может всё мирно закончится. Но сука ж гордая. Воевать начнёт и я за себя не отвечаю. Сегодня контроль снимаю нахер. Не тот расклад. Поэтому пусть хорошенько думает перед тем как что-то сделать.

Но она не думает. Совсем. Кидается на меня, кричит, да ещё в платье этом своём блядском, которое только больше меня распаляет. Но что-то внутри не даёт на неё наброситься. Принципы, сука. Слово же дал. И ей, и себе. Что не трону, дам время. Наливаю себе виски, чтобы быстро успокоиться и напряжение сбросить. Ей не даю. Нужна трезвая. Кто-то из нас должен рассудок сохранять.

Но не помогает. Сука, только ещё сильнее меня разгоняет. Кровь кипит внутри, особенно когда рядом её чувствую, к стене прижимаю. И эта гордость её, носик вздёрнутый, когда подбородок поднимает, пытаясь со мной бодаться, с ума сводят. Так и хочется бросить её на постель, раздвинуть ноги и покорить эту неприступную вершину. Направить её огонь в правильное русло. И я уже на грани. Одна её ошибка — и я сброшу чёртовы остатки разума.

Давай, девочка, спровоцируй меня!

И она это делает. С присущими ей дерзостью и огнём кричит так, что эти крики хочется перевести в низкие стоны, которые я слышал в грёбаном «Грехе». Как бы не пыталась она сдерживаться, звуки её голоса навсегда в моей памяти.

— Мне не нужна такая помощь. Ты такой же дикарь как и те, что были там!

Вот оно. То, что было мне так необходимо. Неосторожно брошенные слова, которые ломают внутри меня плотину, крушат её на мелкие кусочки и срывают мне крышу.

Девчонка сама не знает что говорит и её очередные ложные обвинения вызывают во мне вспышку ярости, которую я тут же перевожу в похоть. Настигаю её у стола и нагибаю так, чтобы обездвижить. Сейчас покажу ей какие там были дикари и что могло её ожидать.

Внутри меня будто проснулся бешеный жестокий зверь, целью которого мучить и делать больно. Мне так хочется наказать Алану, напугать, показать ей что она натворила, что я действительно зверею, грубо раздвигая ей ноги и не обращая внимания на её попытки вырваться, резко вставляю в неё пальцы, разрывая её нежную плоть. Терзая. Вдавливая до упора.

Я не хочу доставить ей удовольствие. Нет. Сейчас удовольствие лишь для меня и заключается оно в том, чтобы овладеть, сломить, подчинить себе эту дерзкую женщину, решившую побороться со мной. Показать ей, что силы не равны и я могу сделать с ней всё что мне придёт в голову.

Где-то издалека до меня доносятся её крики, но я будто где-то не здесь. Ускоряю свои движения и закрываю ей рот рукой, чтобы приглушить крики. А то, как она пытается вырваться ещё сильнее разжигает во мне огонь. Я словно горю изнутри, пока мной самим овладели демоны, живущие в моей тёмной душе. То, что я сейчас делаю — не похоже на меня. Никогда и никого я не брал силой, никому не делал больно. Кто изначально сопротивлялся — быстро сдавались. Но эта сука делает меня таким. Превращает в монстра. Будит во мне самое тёмное, что есть внутри. И теперь расплачивается за это.

Член уже пульсирует и я вжимаюсь им в успевшую намокнуть Алану, но не вхожу. Даю ей почувствовать себя, пугаю, демонстрирую свою власть.

Но в момент я будто возвращаюсь в реальность и вспоминаю о том, что мучаю женщину, от которой схожу с ума уже несколько месяцев. И что получить её я хочу точно не таким образом. Она сама должна меня хотеть. И точно не из страха. Я видел что с ней происходило в випке. Несмотря на все ругательства и сдержанность, за которыми девушка пыталась спрятаться, я ещё и ощущал её порыв, который не спутать ни с чем. Ей нравилось то, что я делал с её телом. Нравилось как сжимал её грудь, как пальцами доводил до дрожи. Чёрт возьми, то как она намокла не спутаешь ни с чем. И это точно происходило не из страха или ненависти.

С огромным, просто неимоверным усилием я отпускаю девушку и делаю шаг назад, сжимая челюсть и тяжело дыша. Застёгиваю штаны и надеюсь, что сейчас она успокоится и хотя бы после того что я сделал, её запас дерзости немного сократится. То, что я сдержался сейчас — настоящее чудо и второго такого раза может не случиться.

Алана несколько секунд не двигается, такая уязвимая и растерянная, после чего разворачивается и непонимающе смотрит на меня. Ну же, девочка, сдайся. Успокойся, остановись, прекрати лезть на рожон. Спаси нас обоих.

— Какого чёрта? — поспешно натягивает вниз платье, а я наблюдаю за тем, как ткань струится по её бёдрам.

Платье слишком короткое, чтобы скрыть от меня её стройные ноги. Слишком короткое, чтобы не порождать в голове массу самых грязных мыслей и фантазий.

— Это и на один процент не то, что с тобой было бы там, а ты уже орёшь как ненормальная, — бросаю я, желая отрезвить её, вернуть понимание того, что всё, что сейчас происходит — во многом её вина. Но девушка совершенного другого мнения.

Потому что она снова бросается на меня с кулаками и я понимаю, что огонь этой дьяволицы только разгорается. Удивительная. Другая на её месте забилась бы в угол, утопая в слезах, а эта, оказавшись на грани изнасилования, бежит на огромного мужика, наивно рассчитывая нанести ему урон.

Но кое что ей всё же удаётся. Хлёсткая пощёчина прилетает мне по лицу и я понимаю, что разговором с ней мы сейчас ничего не решим. То пламя, которое сжигает меня, горит и в ней. И я знаю как его успокоить.

Бросаю девушку на кровать, рывком раздвигаю её ноги и отсчитываю секунды до того, как услышу:

— Ненавижу, — знаю, девочка, уже знаю, что ты скажешь. И знаю, что это ложь.

— Сейчас посмотрим, — перехватываю её изящные тонкие ручки над головой одной рукой, а вторую возвращаю ко влажным складкам, с наслаждением отмечая, что она действительно мокрая, — Так ненавидишь, что уже намокла. Бедная девочка.

— Пошёл ты!

Всё, что происходит дальше — словно сон. Нежное женское тело подо мной извивается, то и дело подставляя мне шею для поцелуев и укусов. Её стоны, которые она едва сдерживает, разрезают пространство и с каждым разом всё сильнее заставляют кровь бурлить внутри. Громкие сочные хлюпанья, которые раздаются между её ног кружат мне голову и показывают всю её «ненависть». Власть, которая у меня есть над этой потрясающей женщиной пьянит, вызывает зависимость, пробуждает всё самое низменное и животное, что есть во мне.

Я хочу владеть ей, хочу сделать своей, подчинить, показать кто здесь главный, и судя по тому как выгибается Алана от моих действий — она уже сама это чувствует. Как бы её острый язычок ни язвил и не ругался, тело девушки говорит мне правду. Она хочет меня так же, как и я её. Всё остальное ерунда.

Чувствую, как дыхание девушки становится более глубоким и прерывистым, а стенки внутри начинают сокращаться. Губами ловлю её хриплые стоны и понимаю, что хочу продлить её мучения.

Всё, что произошло в «Грехе» не стирается её стонами и поцелуями. Опасность, которой она подвергла нас всё ещё висит огромной тучей и расплата сегодня будет долгой и очень сладкой.

— Нет, так быстро ты сегодня не кончишь, — с большим трудом отрываюсь от неё и с ухмылкой оглядываю девушку, — Я буду мучить тебя долго. Ты за всё заплатишь.

Алана смотрит на меня растерянными глазами, её волосы разметались по подушке, влажные губы так и манят вновь впиться в них или найти им ещё одно не менее приятное применение, а широко раздвинутые ноги, по которым я скольжу глазами, словно сами просят закинуть их себе на плечи.

Единственное что мне мешает — чёртовый лоскуток ткани, которое она явно считает платьем. Бесцеремонно разрываю кольцо на её шее, после чего рывком сдираю струящуюся скользкую ткань, обнажая Алану и облизываюсь от того, какая картина открывается моему взору.

Девушка прикрывает грудь руками, чем вызывает во не смех. Это же надо. Лежит подо мной с раздвинутыми ногами, до этого почти в таком же виде танцует в клетке, да ещё и кончает сидя на мне, а тут застеснялась.

— Убери, — с усмешкой откидываю её руки, — Дай посмотреть на себя.

— Нет, — возвращает руки обратно и пытается отползти от меня.

Не даю ей этого сделать и дёргаю за тонкую щиколотку, от чего Алана теряет равновесие и падает на спину, пока я притягиваю её обратно к себе.

— После всего что произошло ты строишь из себя скромницу? Прекрати эти дешёвые игры. Пару часов назад ты танцевала почти в таком же виде, — злюсь на то, что она снова строит барьеры.

Только что почти кончила подо мной, а теперь прячется. Ну что за чертовка?

— Это не то же самое!

— Да ну? Поставить тебе шест?

— Пошёл ты, Марк! Не смей меня касаться! Я не хочу! Не ты ли говорил, что изнасилование не твоя тема? И что готов дать мне время? Так ты держишь своё слово?

— Я держал слово до того момента, пока одна беспечная идиотка не пошла торговать собой в клуб сегодня вечером и не подвергла себя опасности. Какая разница кто тебя трахнет сегодня? Я или кто-то из тех, кто готов был засадить тебе прямо там? Поверь, то, что я сделаю с тобой тебе понравится в разы больше чем то, что тебя ожидало.

— Ничего ты со мной не сделаешь, я не позволю! — Алана пытается соскочить с кровати, но я перехватываю её, сажая на себя.

К её счастью я всё ещё в одежде и не могу насадить на себя прямо сейчас. Девушка бьётся в моих руках, пытаясь выбраться, но это так меня заводит, что я позволяю ей немного поиграть в это дурацкое сопротивление, попутно освобождая из ширинки до предела возбуждённый член.

В порыве злости и своих хаотичных движений, нанося мне удары, она не обращает внимания на мои действия и я, приподнимая её за бёдра, резко сажаю на себя, заполняя её собой до упора. Изо рта Аланы вырывается громкий крик, а руками она хватается за мои плечи, замирая от новых ощущений.

— Какая же ты тугая, — шепчу я, давая девушке привыкнуть к моему размеру.

Чувствую как острые ноготки впиваются мне в кожу, и когда мышцы внутри Аланы чуть расслабляются, начинаю двигаться, но не быстро, чтобы не делать больно.

— Марк, — жалобно произносит Алана, — Остановись, — но что-то в её голосе подсказывает мне, что хочет она обратного.

Переворачиваю нас так, чтобы девушка оказалась подо мной, стягиваю джинсы ниже, чтобы иметь возможность погружаться в неё глубже, и продолжаю толкаться внутрь, прислушиваясь к дыханию и едва слышным стонам.

— Отдайся мне, Алана, прекрати сопротивляться, — шепчу я, зажав руки девушки по обе стороны от её лица и покрывая лёгкими поцелуями её щёки.

Она ничего не отвечает, но я чувствую, как её тело начинает расслабляться и отвечать на мои действия вместо неё. Дыхание становится прерывистым и глубоким, поясница выгибается, а голова начинает метаться по подушке, показывая мне что ей нравится. Как бы она не боролась, как бы не обманывала меня и себя, ей, чёрт возьми, нравится.

Нравится то, как я беру её, нравится чувствовать меня внутри. И это ощущается по тому, как легко начинает проскальзывать в её влажное лоно мой окаменевший член.

— Вот так, девочка, — замедляюсь, чувствуя, что могу кончить.

Нет, я хочу её долго. Хочу насладиться этим долгожданным моментом сполна. Уверен, что как только всё закончится — я снова стану её врагом, но пока, в этом моменте, мы отпустили всё кроме истинных ощущений и наслаждения, обволакивающего обоих мягкой сладкой волной.

Осторожно отпускаю её руки, всё ещё ожидая нападения, но она лишь хватается пальцами за простынь, сжимая её что есть сил. Это даёт мне возможность касаться её тела, сжимать бёдра, вколачиваясь всё глубже и глубже. Провожу рукой по стройной ноге и закидываю её себе на плечо, меняя наклон и входя в девушку глубже.

Крики и стоны Аланы звучат в моих ушах как самая охеренная музыка, заставляя трахать её так, как никого и никогда. Одной рукой я держу на себе её ногу, а вторую кладу на клитор, заставляя её изогнуться дугой.

— Тише-тише, малышка, — глажу напрягшуюся чувствительную точку, чувствуя как по телу девушки проходит дрожь, — Вот так.

За считанные секунды лоно Аланы наполняется новой порцией влаги и я чувствую, как сам становлюсь мокрым от её соков. Звуки моего проникновения в неё просто сводят с ума, а то, как невольно подмахивает мне в такт бёдрами девушка доводит до исступления.

Резко отпускаю её ногу и переворачиваю на живот, наваливаясь сверху и рывком раздвигая её ноги шире. Беру её запястья и перевожу на аппетитную задницу, чтобы она раздвинула её для меня, потому что хочу войти глубже.

— Держи руки здесь, — прикусывая её за ушко, рычу и вставляю член в истекающее лоно, — Блять, какая ты мокрая, я весь в тебе.

В ответ Алана лишь всхлипывает, когда я вновь заполняю её собой. А сам, опираясь на одну руку, другой обхватываю её шею, немного задирая голову кверху, чтобы поцеловать.

— Я буду трахать тебя до утра, — то ли угрожаю, то ли обещаю ей прямо в губы, затем снова врываюсь в её тёплый рот языком, жёстко вколачиваясь членом сзади.

Девушка выгибается мне на встречу, задирая попку и принимая меня всё глубже с каждым мои толчком. На каждое моё действие Алана отвечает стоном, что будит во мне голодного бешеного зверя, берущего свою добычу. Никогда ещё я не испытывал таких чувств к женщине. Никто не кружил мне голову так, как она.

И это то, что меня погубит. Я в этом абсолютно уверен.