Моя любой ценой

Глава 36

Долгое время я слоняюсь по дому, изучая каждый его уголок. Резкий уход Марка разозлил меня, но ещё больше меня разозлила его скрытность.

Чёрт возьми, он был в машине не один. Я сидела рядом. И хочу узнать правду не меньше. Но это его дурацкое стремление меня защитить будто лишает меня права распоряжаться свой жизнью. Я словно ребёнок, за которого всё решает родитель.

И это невыносимо.

Погружённая в мысли я набрела на одну из спален и решила ненадолго лечь на кровать, не желая идти в спальню Марка. Всё, что сейчас напоминает мне о нём и нашей близости — раздражает и злит.

Потому что как только я начинаю расслабляться рядом с ним хотя бы на немного, он делает что-то, что возвращает чёртову дистанцию.

Забираюсь в постель и закрываю глаза, чувствуя усталость в теле. Думаю о Роксане, о том, что её увезли люди Марка. Уверена, что никто не был бы с ней груб, но подруга точно испугалась. И сейчас наверняка переживает обо мне. Решаю полежать ещё пару минут и найти свой телефон, но незаметно для себя проваливаюсь в сон.

Открыв глаза, я первым делом огляделась. Нет. Не приснилось. Я действительно здесь. И события прошлых дня и ночи тоже не были вымыслом.

Перевожу взгляд на стену, на которой висят часы и с ужасом подскакиваю, увидев, что уже час дня. Вот это да! Я в жизни столько не спала.

Пулей вылетаю из спальни и иду к своей куртке, в которой должен был быть мой телефон. Но карманы пусты. Либо выпал в машине во время преследования, либо Марк забрал его.

Чёрт!

— Сука, — кричу я, ударяя ладонью по стене.

Иду в кухню, предполагая, что Марк мог уже вернуться. С другой стороны, вряд ли бы он оставил меня в гостевой спальне. Не его стиль. Утащил бы к себе или лёг рядом. Значит, его ещё нет. И от этой мысли мне стало не по себе.

Он сказал что будет поздно, но прошла целая ночь и половина дня. И я даже не могу позвонить. Всё что не остаётся — сидеть и ждать. Всё как он велел. Ненавижу.

Чтобы успокоиться иду в направлении библиотеки. Я всегда любила читать. В детстве всем говорила о том, что рано или поздно буду писать свои книги или открою большой книжный магазин. Но после школы многое изменилось. Как и место, в котором я планировала это делать.

«Детка, здесь лучше открыть бордель или бар» звучит голос одной из девчонок, с которыми я общалась после школы. Роксана тогда уже уехала, а с Ликой мы поддерживали связь, встречаясь пару раз в неделю. Но со времнем встречи становились всё реже, а потом я узнала, что она связалась с парнем, который принимал и распространял наркотики. Начала приторговывать вместе с ним, забеременела от кого-то. Он узнал, избил её и в отместку накачал наркотиками и привёл к своим дружкам, чтобы те творили с ней всё, что придёт в голову.

Последнее, что я слышала — что она сидит за кражи, употребление и проституцию.

Поморщившись от нахлынувших воспоминаний, подхожу к одной из книжных полок, разглядывая разные обложки. Провожу кончикам пальцев по корешкам, пристально рассматриваю.

Вижу название книги, которую читала в школьные годы. Габриэль Гарсия Маркес «Сто лет одиночества».

Открываю и на первой странице вижу надпись:

«Дорогой Марк. Помни о том, что каждое сердце жаждет любви. Будь настолько великодушным, чтобы любить другого и позволить любить себя в ответ. Твоя мама».

На глаза непроизвольно навернулись слёзы.

В ту ночь, когда мы играли в правду или действие, история Марка тронула меня до глубины души. Но то, как он быстро выставил барьер между нами, оттолкнуло меня от сопереживания. Отвлекло от его сути. От ужаса той истории, с которой пришлось столкнуться совсем юному парню.

Мне стало очень интересно узнать его маму. Женщину, которая была так мудра, чтобы написать эти глубокие и тёплые слова. Женщину, которая верила в своего сына. И которая так несправедливо и жестоко ушла из жизни.

Смахнув солёную слезинку с щеки, я села в кресло и начала читать. Не знаю сколько прошло времени, но когда я услышала шум в доме, то подскочила от неожиданности и страха.

Сорвавшись с места, я оставила открытую книгу на кресле и едва не побежала из библиотеки в коридор. Но резко остановилась, решив, что это может быть и не Марк. В свете последних событий может произойти что угодно.

Аккуратно выглядываю из-за приоткрытой двери, но ничего не вижу. До меня доносятся лишь звуки, шорохи и стук.

Медленно иду по коридору и выхожу к двери. Но от увиденной картины лишаюсь дара речи, испустив лишь лёгкий вскрик и закрыв рот руками.

Передо мной стоял Марк, весь в крови, прижимающийся спиной к стене. Не думая ни о чём подбегаю к нему, оглядывая одежду, всю измазанную в красных пятнах, где-то уже ставших коричневатыми.

— Марк, что ты…это…

Не нахожу слов, хаотично оглядывая его.

— Не моя, — выдаёт он, но я слышу, что говорить ему больно.

Открывая глаза, мужчина тяжело вздыхает и морщится от боли, но слабо улыбается, глядя на меня.

— Я скучал.

— Твою мать, Марк! Какого хрена произошло? Чья это кровь? Ты ранен? Объясни какого чёрта всё это значит?

Внутри меня бушует настоящий ураган. От страха за Марка, до непонимания того что было после того как он уехал. Столько вопросов, ответы на которые я могу никогда не получить. Потому что Марк не любит давать ответы и погружать меня в свои дела. Это просто сводило с ума. Хотелось одновременно придушить мужчину и как-то помочь ему.

Марк отталкивается от стены и проходит мимо меня, не отвечая ни на один мой вопрос. Я иду за ним, продолжая разглядывать его на предмет ранений и повреждений. Но одежда выглядит целой, хоть и пропитана кровью.

— Не игнорируй меня! — кричу в спину мужчине, чувствуя, что начинаю терять контроль.

Так нельзя. Нельзя бросать меня здесь в неведении. Нельзя забирать телефон. Нельзя, чёрт возьми, заявляться в крови и молчать.

— Марк! — обгоняю его и упираюсь руками в плечи мужчины, толчком пытаясь остановить.

Он морщится, и я убираю руки, прижимая их к себе.

— Прости.

— Порядок, малышка, не переживай, — без сил выдавливает из себя Марк, — Я знаю, что напугал тебя. Всё объясню, но позже. Дай мне смыть эту дрянь, — мягко отстраняет меня и идёт в свою спальню, немного пошатываясь.

Закусив губу, слежу за ним, не зная что делать. Пойти за ним или оставить одного?

Но почему-то мне показалось, что он намного слабее, чем хочет казаться. Вероятно он не спал всю ночь и…чёрт знает чем занимался. Но судя по его виду — ночка была напряжённой. Решив что я узнаю всё и не позволю упустить ни единой детали, я оставляю мужчину одного, но хожу по спальне от стены к стене, чтобы быть рядом если услышу что-то подозрительное.

Мне казалось, что Марк валится с ног и от мысли, что с ним может что — то произойти в ванной, становилось не по себе.

Я то и дело прислушиваюсь к звукам воды и не могу успокоить нервы. Ожидание сводит с ума и заставляет воображение рисовать самые ужасные картинки, какие только возможно. Не в силах больше контролировать себя, я иду к ванной комнате, осуждающе качая головой.

Я совсем с катушек съехала. Где та Алана, которой я была до всего этого? До встречи с Марком. До всего, что между нами произошло. Выдержанная, спокойная, стойкая.

Исчезла в тот же миг, когда увидела этого дьявола во плоти. И сколько бы ни пыталась бороться — он оказался сильнее.

Захожу в ванную и снимаю майку Марка, которую надела пока ходила по дому и ждала его. Одежда, в которой я была до страшно раздражала. Поэтому я взяла то, что было в шкафу. Забавно, что это уже словно становится привычным. Под ней у меня ничего нет, поэтому я сразу же зашагиваю в душ, под пристальным взглядом Марка.

Вода перемешалась с кровью на его теле и я наблюдаю за тем, как капля за каплей она смывает ужасные следы прошедшей ночи. Грудь и плечи Марка в синяках, но ранений я действительно не вижу.

Подхожу ближе и аккуратно касаюсь потемневших мест. Мужчина морщится и я хочу убрать руки, но он перехватывает мои запястья и оставляет руки на месте.

— Не убирай, — произносит он, закрывая глаза.

Разглядываю его осунувшееся лицо, синяки под глазами от бессонной ночи, гримасу боли, сковавшую его лицо. И понимаю, что не только он зависим от меня.

С каждым днём, с каждой секундой меня засасывает с такой силой, что выбраться не остаётся никакой надежды.

Открывая глаза, Марк осторожно разворачивает меня спиной к себе и наклоняет, принуждая прогнуться и прижаться к нему.

— Марк, нет, ты же…

— Сейчас, — рычит он, толкаясь в меня.

С моих губ срывается протяжные стон, а мужчина начинает двигаться, сначала осторожно, давая мне привыкнуть к себе. Но через пару мгновений начинает неистово вторгаться внутрь, будто это последний раз, когда мы остались вдвоём.

С каждым его жёстким толчком я лишь сильнее мокну, выгибаясь навстречу. Чувствую, как одна рука Марка ложится мне на бедро, сжимая его, а второй он натягивает мои волосы, прогибая ещё сильнее.

Я не сдерживаюсь, громкими стонами сопровождая все его действия. Наклоняясь ко мне, он обхватывает мою грудь, сжимает её, кусая плечи, проникая всё глубже и глубже.

И этот мужчина только что вернулся едва живым!

Издав сдавленное хриплое рычание, он сжал меня ещё сильнее и после нескольких резких рывков кончил, заполняя меня и продолжая в этот момент целовать и кусать мою спину.

— Моя. Моя, чёрт возьми, — с остервенением повторяет он, жёсткой хваткой сжимая меня в своих руках.

После чего разворачивает лицом к себе и целует, прижимая спиной к холодной стене. Но я так сильно горю изнутри, что не чувствую того холода, зарываясь руками в мокрых волосах мужчины.

Прикусываю его нижнюю губу, слегка оттягивая на себя, от чего Марк крепко обхватывает меня за ягодицы и притягивает к себе. Долгое время мы не можем оторваться друг от друга, но потом здравый смысл берёт верх и я отстраняюсь, понимая что наверняка он безумно устал.

Оставляя Марка в душе, наспех вытираюсь, обратно надеваю его футболку и иду в кухню, намереваясь найти там что-то, из чего можно сделать завтрак. Нахожу яйца и сосиски, лазаю по кухне в поиска посуды и спустя некоторое время выкалываю на тарелки омлет.

Делаю пару тостов с маслом, и на этом запасы еды в доме кончаются. Марк говорил, что привезёт еду и одежду, но судя по всему, что-то пошло не по плану.

Чувствую на талии прикосновение крепких пальцев и вздрагиваю.

— Чёрт, — разворачиваюсь лицом к Марку, — Не пугай мня. И прекрати подкрадываться!

— А то что? — игриво, но всё же очень устало спрашивает он, даже в таком состоянии сохраняя свою наглость.

— Отравлю, — прищуриваюсь, кивая на завтрак, источающий приятный аппетитный аромат, — А может уже отравила.

Мужчина улыбается, но его взгляд мне совершенно не нравится. Решаю оставить расспросы на потом, а пока дать ему возможность восстановить силы прийти в себя.

За завтраком мы почти не разговариваем, каждый витая в свои мыслях. Меня, само собой, разрывает от любопытства и страха, но я держусь. Поблагодарив, мужчина встаёт из-за стола и я молча наблюдаю за ним, чтобы понять его дальнейший план действий.

— Ну, давай, — говорит он, испытующе глядя на меня.

— Что «давай»?

— Я же вижу что тебя разрывает. Спрашивай.

— А мне обязательно спрашивать? Сам не можешь рассказать?

Мужчина молчит, медленно водя по мне взглядом. Ждёт. Всё снова по его правилам. И чтобы узнать о том, что произошло, мне придётся это принять. В этот раз.

— Ты узнал кто нас преследовал?

— Да.

— И?

— Твой дружок-наркоман, которому я поправил рожу в ту ночь, когда он решил что может трахнуть тебя. Оказалось у него есть парочка тупоголовых, но смелых друзей.

Что? Об этом я даже не думала. Я предполагала что это может быть кто-то из людей Змея или те, кто подстроил аварию родителей. Но…тот парень. В голове не укладывается, откуда может прийти опасность.

— И ты…что ты с ним сделал?

— Объяснил, что сосунок ещё не дорос до того, чтобы со мной бодаться. И что если он даже в своих грязных обдолбанных мыслях подумает о тебе, я закопаю сучонка заживо.

От сердца отлегло в одно мгновение, когда я поняла, что самый страшный вопрос мне задавать не придётся. Марк никого не убивал. По крайней мере, не того типа.

— А кровь? Откуда она?

— Объяснять пришлось детально.

— Синяки?

— Не всем, с кем он в тот момент был, понравилось моё появление.

Марк отвечает очень осторожно, чётко подбирая слова и аккуратно уходя от острых углов и жестоких частей истории. В какой-то степени я ему даже благодарна. Но одновременно с этим меня тревожит то, как избирательно он рассказывает мне о чём-то.

— И что теперь?

— Теперь есть вопросы у меня, — Марк берёт меня за руку и ведёт в гостиную.

Усаживает на диван, садится на небольшом расстоянии от меня и несколько минут молчит, что-то обдумывая.

Я наблюдаю за ним, пытаясь распознать что происходит в голове у мужчины, но, само собой, это остаётся загадкой. Пока он не начинает говорить.

— Ты хорошо знакома с делами отца?

В одно мгновение на меня словно выливают ведро холодной воды. Что? К чем он спрашивает? Почему вообще тема зашла о моих родителях?

— Ну, — начинаю, не зная как ответить, — Смотря что ты имеешь ввиду. Почему ты спрашиваешь, Марк? — в моём голосе слышится напряжение и настороженность.

— После его смерти ты изучала все документы? У тебя есть доступ ко всем бумагам?

— Марк, объясни…

— Да или нет? — его тон требовательный и резкий, на что у меня включается защитная реакция и я начинаю злиться.

— Не говори со мной так, будто я в чём-то виновата, — вспыхиваю, наклоняясь ближе к мужчине, — У меня есть доступ и да, я смотрела все документы, чёрт возьми. Что именно ты хочешь узнать?

— Ты замечала что-нибудь подозрительное в его поведении за полгода до аварии?

— Марк, я… — делаю паузу и глубокий вдох, понимая, что перестаю вести себя адекватно и стараюсь успокоиться, — Не знаю. Не помню. Вроде нет. Может только стал более нервным. Не всегда, но…в определённые периоды. Но я всегда это связывала с тем, что отельный бизнес сплошной источник нервов и это не казалось странным. Скорее мне было его жаль и я старалась помочь.

— Вдела ли ты рядом с ним каких-нибудь странных людей? Тех, с кем раньше он не общался?

— Что ты имеешь ввиду? Каких людей? К чему все эти вопросы?

Марк замолкает, глядя на меня так, будто смотрит сквозь. Его взгляд отстранённый и задумчивый. И это пугает.

— Я думаю, что твой отец был кое в чём замешан. Это пока только предположение, но…

— В чём? В чём ты его подозреваешь?

Сердце разогналось так, что его биение чувствовалось во всём теле. Ладони вспотели, а дышать становилось всё труднее.

— Алана, — Марк говорит очень спокойно, но я сама едва держу себя в руках, — Как думаешь, твой отец мог быть связан с торговлей людьми?

Я смотрю на мужчину и не понимаю шутка это или он издевается? Со смехом качаю головой, будто не веря услышанному.

— Что? Может скажешь ещё, что он наркобарон или киллер? — смеюсь, не понимая что происходит, — Господи, конечно нет! Он совсем не такой. Был не таким, — исправляюсь, потому что ещё до си пор не смирилась с тем, что родителей больше нет, — Мой отец честный человек и никогда бы он не стал заниматься…такой грязью.

— Уверена, что хорошо его знала?

— Да, чёрт возьми! Марк, мы говорим о моём отце!

— Алана, успокойся, — он старается говорить со мной спокойно, но я понимаю, что он сам едва держится, — Я знаю о ком мы говорим. И спрашиваю не просто так. Подумай ещё раз, были ли рядом с ним подозрительные люди или вёл ли он себя странно?

— Хватит! Хватит, прекрати, — вскакиваю с места и выставляю перед собой руки, — Это уже полный бред. Ты копаешь не туда, ясно? Он бы никогда не занимался ничем подобным. Я уверена. И говорить об этом больше не хочу.

— Алана…

— Нет, — Марк встаёт и делает шаг в мою сторону, на что я отхожу назад и качаю головой, — Не подходи.

Резко разворачиваюсь и ухожу из гостиной, не в силах оставаться рядом с ним. От злости меня трясёт и глаза режут слёзы обиды. Хочется кричать от того, насколько неправильно и несправедливо всё закручивается.

Мой отец не мог быть втянутым в такое. Только не он. Но странный разговор с Уиллом в коридоре отеля предательски крутится в голове, подпитывая зарождающиеся сомнения.

«Дорогая, вы знаете о нашей договорённости с вашим покойным отцом?»

«Впрочем, детям незачем расплачиваться за ошибки родителей, верно? По крайней мере не всем»

«Если вы откажетесь, то я не смогу помочь и вам»

Нет, это всё бред. Чушь. Роксана права, в тот раз он просто хотел меня спровоцировать. Эти слова ничего не значат.

Захожу в спальню и надеваю свою одежду, потому что хочу уйти. Не знаю как, но я выберусь из этого дома.

Быстро натянув джинсы и топ иду обратно, с намерением потребовать отвезти меня домой. Мне плевать на то, что Марк будет против. Плевать на все его собственнические замашки. Я больше не останусь с ним в одном доме.

Захожу в гостиную, но там оказывается пусто. Прислушиваюсь и понимаю, что он с кем — то говорит по телефону в другой комнате. Ну надо же! Наконец удача на моей стороне. Потому что я вижу, что на столе лежат ключи. Те самые, которыми он открывал гараж и ворота. Резко хватаю их и почти бегу к двери, ведущей в гараж.

Сбегаю по лестнице вниз и нажимаю на кнопку ключа, висящего в общей связке. Срабатывает разблокировка машины и зажигаются фары джипа, на котором мы вчера приехали. Не задумываясь прыгаю за руль, хотя от воспоминаний о прошлой ночи меня окатывает холодной дрожью.

Снаружи на машине были следы от пуль и в некоторых местах немного всё же поцарапался металл. Но выбрать сейчас времени у меня нет.

Завожу мотор и через несколько секунд выезжаю из гаража, надеясь что охрана ничего не заподозрит и я смогу без проблем выехать за пределы участка. Тонировка на стёклах может помочь остаться незамеченной.

Главное ехать так как ехал бы Марк, тогда я смогу не вызвать подозрений.

Выезжаю на дорогу, ведущую к большим воротам и не свожу глаз с зеркала заднего вида, до жути боясь увидеть там разъярённого Марка. Но пока мне везёт.

Приближаясь к воротам, я нажимаю на кнопку и наблюдаю, как они постепенно начинают подниматься.

— Давай, — шепчу я, напряжённо глядя по сторонам.

Когда никто не встаёт меня на пути, я с едва сдерживаемым восторгом выезжаю за пределы ворот, оставляя высокий забор позади.

— Чёрт возьми, да неужели, — не веря своей удаче, произношу я, нажимая на газ изо всех сил.

Дорога мне не знакома, но это совершенно не важно. Самое главное убраться отсюда подальше, а там я уже разберусь. Минут десять я еду по серпантину, а вокруг меня только густой лес. Я даже не знала, что недалеко от города есть такое место. Спасибо, Марк, за «экскурсию».

За всё время, которое я ехала, ни сзади, ни навстречу мне не показалось ни единой машины. Он не солгал, сказав что вокруг никого нет на многие километры. И только я подумала об том, как в зеркале заднего вида показалась машина, стремительно сокращающая расстояние между нами.

— Твою мать, — шиплю, прибавляя скорость.

Но, несмотря на мои старания, машина нагоняла меня слишком быстро. Вглядываясь в зеркало я вижу, что за рулём сидит Марк. Нет. Нет, нет, нет!

Я не отступлю. Хрен там. Вжимаю педаль газа в пол, сосредотачиваясь на дороге и стараясь приложить максимум усилий, чтобы оторваться. Пугало лишь то, что с одной стороны дороги был обрыв, но это было не так важно как то, что мне просто необходимо было уйти от него.

Иначе придётся вернуться и ничего хорошего из этого не выйдет. Тем временем машина Марка, следующая за мной, издала громкий рык и стала приближаться ещё стремительнее, несмотря на то что я уже развила максимальную скорость.

Но я понимала, что тягаться со спорткаром я просто не смогу, особенно на такой дороге. Я с отчаянием смотрела в зеркало на то, как расстояние между нами сокращается, но даже не собиралась сбавлять скорость. Пусть гонится сколько хочет, я не сдамся.

За крутым поворотом показывается длинная прямая и я понимаю, что сейчас ему ничего не стоит обогнать меня и преградить путь. Что Марк и делает. Практически поравнявшись со мной он поворачивается на меня, с ухмылкой подмигивая, и едет вперёд, занимая мою полосу.

— Сука, — кричу и бью по рулю.

Вижу, как машина Марка разворачивается и становится поперёк дороги, вынуждая меня остановиться. В один миг приходит мысль не останавливаться и таранить его машину, но естественно это был не вариант.

Когда расстояние между нами становится всё меньше, я всё же надеюсь что он отъедет, увидев мою решимость, или как минимум выйдет из тачки, но он продолжает сидеть на месте. Резко бью по тормозам, от чего джип с визгом останавливается в сорока сантиметрах от белого спорткара, который стал моей преградой.

Марк выходит из машины, потягивается, крутит шеей, разминая тело. Урод. Подонок. Негодяй. Становится рядом с джипом, опираясь на него бедром, и машет мне рукой, приглашая выйти. Меня удивляет, что на его лице нет ни капли злости, но это ещё ничего не значит.

Он умеет играть и носить маски. Я это уже видела.

Но сидеть как трусливый заяц в его машине я тоже не хочу. Поэтому с гордо поднятой головой и стучащим от страха сердцем я выхожу, громко хлопая дверью.

Марк с ухмылкой оглядывает меня сверху вниз и начинает вяло аплодировать, пока я с вызовом смотрю на него.

— Это было неплохо.

— Рада тебя впечатлить. Только для этого всё и было сделано.

— Не сомневаюсь. Сразу всё понял, когда ключи оставлял.

— Что? Ты оставил их специально?

Марк не отвечает, но я впадаю в бешенство, чувствуя себя полной идиоткой. Он всё подстроил. Позволил мне сбежать. Точнее, позволил поверить что это возможно. Но изначально всё знал и держал ситуацию под контролем.

— Не думаешь же ты, что я так просто тебя отпущу? — ухмылка исчезает с лица мужчины и он становится серьёзным, — Тебе нужно было выпустить пар. Я не против. И даже восхищён твоей смелостью. Но огорчён безрассудством.

— Да ну? Какая жалость.

— Алана, — чуть понимая голос, произносит Марк моё имя, подходя ближе, — Ты в опасности. Один из самых грязных и беспринципных людей города хочет тебя. И пока я не решу эту проблему, ты сидишь на жопе ровно и слушаешь что я тебе говорю. Сколько раз нужно повторить, чтобы до тебя дошло?

— Можешь говорить это пока в горле не пересохнет, — выплёвываю я ему в лицо, когда он подходит вплотную ко мне, — Мне плевать. Я сама разберусь с этим дерьмом. А ты держись от меня подальше. Если твоя помощь это обвинение моего отца в торговле людьми, то засунь её себе в задницу.

— Я понял, — выдыхает он и закидывает меня к себе на плечо, как делал это уже не один раз.

— Отпусти! Не смей! Убери от меня свои грязные руки! — колочу его по спине, забывая обо всём.

Марк молча несёт меня к машине, на которой остановил меня и, открывая пассажирскую дверь, аккуратно пересаживает туда, не давая вырваться

— Сиди! — командует он, грозно глядя на меня и с размаху хлопая дверью.

Быстро садится за руль и за секунду разворачивается, быстро направляясь обратно к дому. Я молча смотрю в окно, но понимаю, что поток ругани в моей голове звучит бесконечно, от чего решаю дать себе волю и высказаться.

— Ты чёртов мудак, решивший что тебе всё можно. Возомнил себя хозяином Вселенной и творишь что хочешь, не считаясь с другими. Мне плевать кто там стелется перед тобой и исполняет твои команды, со мной такое не пройдёт. Ты можешь запереть меня, угрожать, делать что угодно, но я буду ненавидеть тебя каждую секунду своей жизни. Не знаю с чего ты решил обвинить моего отца в той грязи, о которой говорил, но не все люди такие, как ты, ясно? И подозревая его, ты порочишь его имя!

Марк молчит, глядя на дорогу, пока я ругаю его так, как никогда не позволяла себе говорить ни об одном человеке.

Но накал чувств, которые я испытываю сейчас к этому мужчине, достиг пика.

Помимо злости за обвинения отца, я ещё сгораю от стыда и обиды. Потому что стала хоть немного, но доверять. Расслабляться. Разрешила себе признать правду о том, что что-то к нему чувствую, а тут он ведёт себя как настоящая сволочь. И принимать я это не хочу.

Мы подъезжаем к воротам и я не поднимаю глаз, не желая видеть место, из которого практически сбежала. Так мне казалось до того, как я узнала, что у собачки просто слега ослабили поводок.

Марк заезжает в гараж и я пулей вылетаю из машины, без промедления заходя в дом.

Он не отстаёт и когда я оказываюсь в гостиной, уже через пару секунд чувствую как падаю с ног, распластавшись на мягком пушистом ковре перед камином.

Марк оказывается надо мной, возвышаясь на вытянутых руках, расставленных по обе стороны от моего лица.

— Всё сказала или есть что ещё?

— Есть, — выплёскиваю на него весь яд, который есть внутри меня, — Я ненавижу тебя. За всё. За то, что своим существованием испортил мне жизнь!

Где-то внутри я отдаю себе отчёт что говорю глупости и намерено стараюсь задеть мужчину, но ничего не могу с собой поделать. Та злость, которая съедает меня изнутри, заставляет говорить гадости, чтобы сделать мужчине хоть немного также больно, как сейчас мне.

— Ещё, — требует он, сверкая злыми чёрными глазами.

— Ты сволочь, Марк. Подлый, озабоченный извращенец. Ненавижу за то. Что унизил меня на том грёбаном вечере. За то, что вёл себя со мной как с какой-то шлюхой, за то, что заставил привыкнуть к тебе и…

Марк не даёт мне договорить, впиваясь грубым и требовательным поцелуем. Сначала я пытаюсь отбиваться, но сама не замечаю, как притягиваю мужчину к себе за ворот футболки и со слезами, текущими по щекам, сама начинаю отвечать на поцелуй, ища в нём защиту и опору.

— Я знаю, — шепчет мужчина между поцелуями, — Знаю, — стягивает с меня топ, оставляя на коже невидимые ожоги от каждого своего прикосновения.

Раздвигает мне ноги, устраиваясь удобнее, а я обхватываю его ими, прижимая к себе. Между нами разгорается такая страсть, что если бы рядом была взрывчатка — разнесло бы весь дом. Казалось, что от соприкосновения наших тел вокруг летят искры.

Марк начал целовать моё лицо, собирая слёзы, покусывая кожу, вызывая мурашки.

Но всё это время в кармане его брюк разрывался телефон и он оторвался от меня, со злостью отвечая на звонок:

— Да! — после секундной паузы мужчина резко меняется в лице и закрывая ладонью глаза, на выдохе спрашивает, — Где? Понял.

Отключаясь, он смотрит на меня и садится на колени, потянув за собой.

— Мне нужно ухать, — слова звучат холодно и жёстко.

— Надолго? — это всё, что я хочу знать. Потому что на другие вопросы ответа я, скорей всего, не получу.

— Не знаю.

Молчу, глядя на Марка. Мне нечего сказать. Я просто не знаю что говорить. Просто киваю головой, уводя взгляд в сторону.

— Алана, — протягивает руку к моему лицу и заставляет посмотреть на себя, — Я со всем разберусь. Доверься мне. Я не обвиняю твоего отца, но есть моменты, которые нужно прояснить. И чем быстрее я это сделаю, тем лучше будет для всех.

Продолжаю молчать, глядя в глаза мужчины.

— Жди меня здесь. Одежду и еду тебе привезут. Если что-то будет нужно, обратишься к Лукасу, он будет за дверью. Поняла?

Киваю, понимая только одно: грядёт что-то ужасное. Я это чувствую. И я стала неотъемлемой частью этого.