Моя профессия ураган

Глава 2

Наверное, почти минуту я была не в силах двинуться и даже дышать… Впрочем, это мне, наверное, показалось, а прошли лишь мгновения…

Он наклонялся надо мной, а мной охватывала странная слабость, когда меня охватывала какая-то покорность, когда я послушно отклонялась назад, покорно приоткрыв губы, когда мы сближались… Позор. Наконец, мы соприкоснулись, и тогда для меня исчезло абсолютно все, и только губы его сказали:

— Маэ.

Я безвольно откинулась назад, потеряв в этих глазах соображение и всякую власть над собой.

— Ты мавка? — хрипло спросил он.

— Меня зовут Маэ, — сдавлено ответила я.

— Какое ласковое имя… В нем словно теплый ветер, — сказал он, глотнув вставший в горле комок и тихо засмеявшись от счастья, запустив руки в мои волосы.

— Маэ.

— Лан?

Я ничего не понимала. Что, кто, где — все перемешалось.

— Ты тэйвонту принца? — нелепо спросила я. — Ты мертв?

Он улыбнулся. До меня все не доходило.

— Ты жив?!

Я не могла ничего понять, ничего сообразить и даже рассмотреть его сквозь вдруг заплывшие непонятно чем глаза. Я все дрожала.

— Ты не мертв?

На этот раз это был уже клокочущий смех, ибо меня прижимали к себе.

И тут до меня дошло, так что я захолодела… И холод начал охватывать сердце…

— Ты королевской семьи? — сдавленно и медленно спросила я, так медленно, что еще не понимала до конца, что это катастрофа, только внутри все ухнуло, будто в пропасть.

Он кивнул.

И тогда сердце оборвалось в пропасть.

Я все поняла.

— Ты принц, ты жив, и ты едешь в Аэну за невестой, — хмуро и безжалостно констатировала я, тогда как внутри все разбилось вдребезги, точно хрусталь, оставив лишь осколки боли и невыносимого тянущего ощущения провала. Мечта обернулась жестокой реальностью, любимый тэйвонту, которому я пожертвовала всем — наследным королевским принцем, который гулял и тешился с глупой девчонкой, а сейчас холодно ее отверг, и чьи люди пытались меня убить, отец дочери — ее самым безжалостным ее убийцей и врагом. За все время существования королевской власти в королевской семье не было ни одной девочки. Причина, по которой атаковали нас с Савитри, сидела напротив меня. Больше никому просто не было по силам оплатить столько покушений, только церкви. Это Власть.

— И твои люди атаковали нас, — презрительно бросила я.

Он обернулся и хотел что-то громко сказать в зал людям. Но я дернулась…

Видимо, думал как-то пошутить, подсмеяться, устроить из меня хорошую хохму! И так, привлекши внимание, успокоить дурочку, чтоб не подымала скандала. Чтоб не было ей бесчестия. Я же принцесса, показывать на людях свои чувства — позорно… Знал, чем укусить… Я поняла, что это я сама чуть не легла под него, сама прямо подставилась, потеряв соображение, покорно обмякнув, и что он, наверное, держал меня, чтобы не закричала. Вот уж наверно издевался и презирал! То-то он так странно смотрел и смотрит на меня… Пытается успокоить, как доктор, анестезирует боль и ампутацию… Даже успокаивает, гнида… Но душа моя была слишком поражена сыгранным со мной предательством…

И ужасной, вдруг открывшейся истиной — в королевских Семьях никогда не было ни одной девочки за все время существования престола. И жизнь Савитри была в опасности — никто ж не знает, что именно люди двора, которых тут разгуливают сотни вместе с принцем — потенциальные убийцы моей любимой дочери.

Я с силой вырвалась.

— Позвольте представить вам, принц, мою старшую сестру Властительницу Маэ… — холодно сказала принцу, встав с пола, куда он ее сбил, моя младшая сестра.

Но я уже вырвалась, и скрылась между людьми. Я бросилась бежать, пока еще не было поздно, пока горе от страшного предательства не парализовало меня, не убило меня, пока не убили мою дочь. Я так мечтала показать ее ему, как мы вместе будем радоваться. Могла ли я подумать, что мои молитвы и тоска по любимому обернутся таким страшным циничным оскалом, что хрупкий облик рассыплется безвозвратно. Могла ли я подумать, что отец его будет убийцей своей дочери? Меня всю трепало… Быстрей, быстрей к Савитри… Быстрей, пока я не потеряла разум, честь, достоинство, и саму крошечную дочку… А я ж сама бросилась ему на шею, буквально повисла, обмякнув, на нем, потянув за собой.

Ибо, как не содрогалось от горя мое сердце, но этого человека я любила… Как я себя вела — безжалостно констатировала я. Сначала он ничего не понял, ведь я была в простой одежде, и он даже не назвал меня женой, будто я служанка… И не опроверг слова про аэнскую невесту, — лихорадочно думала я, захлебываясь слезами и спеша в свою комнату. Он обманул меня как человека, как простую сельскую девчонку аристократ. Остальное ничто не изменило бы, даже если б он и захотел жениться на принцессе взамен кого-то. Этот маленький факт изменил все. Впрочем, они атаковали меня и в замке, так что этот ублюдок все знал, — поняла я. Этот факт ничего не менял…

— Ты, оказывается, хорошо знала принца, — укоризненно поймала меня красавица Ришка, смотря на меня ошалелыми от потрясения глазами. — А говорила… Как…

Я механически оттолкнула ее. А потом спохватилась, и притянула обратно. Я, оказывается, не смотря по сторонам и ничего не видя от горя, просто натолкнулась на нее. Она возбужденно потребовала:

— Расскажи, где вы познакомились? Ты давно его знаешь?

Я обернулась, бросив полный боли взгляд, туда, где все еще стоял принц с сестрой, которая все еще дергала его за руку. Видно по инерции… Она же ничего не видела — нас с принцем скрывала от всех колонна. Рука ее все еще лежала на его руке, и она что-то требовала.

— Ооо, я прошу у Вас прощения, — услышала я, как с очарованием и утонченной вежливостью, но не спуская с меня глаз, попросил прощения принц у нее, — но у меня возникли проблемы и я пройду с вами чуть позже…

Я видела, что он не отвел лица от меня.

— Вы знакомы? — вырвалось у моей сестры.

— Я думаю, да… это можно так назвать… — на ходу сказал принц, все так же не отрывая от меня взгляд, впившись и ведя им за мной… Чтобы я не исчезла…

Или не обратилась к кому-то здесь, сказав правду? Что мерзавец, которого тщетно вычисляли мои тэйвонту, стоит вот? Меня просто трепало от боли, отчаянья, безысходности, накатывающего ощущения страшного, нечеловеческого горя и поражения, убития души, перед которым даже гибель любимого — ничто. Он оказался недостойным любви!!!

Я видела издалека ошарашенное и растерянное лицо своей сестры…

Никто, впрочем, ничего не заметил, так быстро и в таком укромном месте все произошло.

Но я уже рвала прочь, отбросив руки любопытной подруги, ибо было не до нее, и стараясь не привлекать внимание, ибо каждая секунда могла стать гибелью моей дочери. Ее могли убивать именно в эту минуту, стоило подпустить кого-нибудь из двора поглядеть на нее… Дочь! Это на мгновение заслонило от меня все… Не было время на обиды Ришки.

— Потом…

— Как ты… — только и услышала я вслед.

Мысли мои были заняты другим… Гибель младенца стала бы достойным венцом сегодняшнего дня… И расплатой за глупость… Никто же не подозревает, что именно любой из окружения принца, в том числе и он сам, могут убить ее. Если она еще жива!!!

Стараясь не привлекать внимания, я крайне быстро прошла коридорами и прошла сквозь стражу у ворот своей спальни и детской, бывших смежными…

— Никого не пропускать, — тихо приказала я, убедившись, что снаружи вроде бы все нормально, и никто не заходил. И жестко повторила для того, чтоб не было никаких сомнений кривотолков. — Никого! Особенно людей двора и даже тэйвонту, связанных со двором…

Как я ни старалась скрыть свои чувства, но мое лицо, очевидно, было искажено болью, потому что меня удивленно окликнули — что случилось?

Но я уже вошла в комнату, ибо не было времени, так сердце болело и боялось, что с ней что-то случилось, а они ничего не знали, не останавливаясь, и окликнула:

— Савитри?

— Спит! — тихо сказал мой тэйвонту, вынырнув из комнаты. — Набегалась…

— Но она жива?!? — не выдержала я и подбежала к кроватке. И только тогда вздохнула первый раз облегченно.

— Жива! — я обессилено опустилась на кровать.

Глаза мои застлили слезы облегчения. Я плакала и смеялась, пока не поняла, что это истерика. И лихорадочно зажала себе рот. Я ничего не могла думать и правильно себя вести — правильно, настоящая сумасшедшая…

На меня поднялись удивленные глаза моего тэйвонту — вздох облегчения, вырвавшийся у меня, был поистине непритворным… Если, конечно, этот ужас сумасшествия можно было назвать вздохом…

Оба моих охранника, сейчас бывшие у Савитри встревожились.

— Что случилось? — дословно повторил он вопрос тэйвонту. — На тебе лица нет…

Ты волнуешься как девочка!

Да, я действительно не в силах, наверное, была побороть накатившее волнение, — ехидно подумала я с иронией над собой, — если бездумно хохотала, дергалась, плакала как помешанная…

— Хан, — наконец через силу, смех и слезы сказала я, — я не могу тебе объяснить причин, но только что выяснилось, — горько подчеркнула я, — что нападения на меня и особенно Савитри связаны со Двором… Официально! — я закусила губы… Слезы со сдавленным хохотом так и рвались у меня из глаз.

Доигралась!

— Но…

— Не спрашивай! — перебила я, ибо боялась, что у меня не сохранится рассудок и я не успею предупредить. — Но никто, абсолютно никто, принадлежащий двору или связанный с ним или королевской Семьей не должен даже приближаться к Савитри.

Даже тэйвонту Двора! — задыхаясь, закончила я. А потом вскочила.

Они смотрели на меня… Это было ужасно… Но я не обращала внимания на своих тэйвонту, ибо они были как часть правителя… Они смотрели на меня, как на тронувшуюся…

— Может, подсыпали ей в еду что-то? — осторожно предположил Хан, видимо, начиная игнорировать мои предупреждения и вести себя, как знает он, а не подопечная ему девочка. Он начинал, как всегда в критических ситуациях, не обращать внимания на приказы подопечной и действовать по-своему, не слушая ее протестов…

Я взволновано ходила туда-сюда, не в силах сосредоточиться. И не обращала внимания на их клевету…

— Может эмигрировать в Славину? — вслух думала я. — Там они ее не достанут…

Но жалко оставлять княжество…

— Ты можешь сказать хоть своим тэйвонту? Когда знаешь, откуда опасность, тем легче пресечь ее!

Я покачала головой, чтобы отстали, и не видела больше их.

— У замка тэйвонту великая сила… — вмешался Хан, решив, что ребенка надо снова жестко брать под уздцы и делать самим как надо. Он снова все знал лучше и делал как лучше, раз я ему поручена.

— Против этой она бессильна… — наконец бросила ему я.

— Можно сказать королю!

Я так гневно взглянула на него, что он умолк. Не мешай…

Но он продолжал настаивать… Долго продолжал… Но я ходила, не обращая на него внимания и зажав уши руками, чтоб его не слышать, чтоб отключиться…

— Король…

— Да по приказу самого короля или высших сановников церкви нас и атакуют!!! — не выдержала и обернулась я.

— Если б они хотели бы нас уничтожить, они бы прислали официально стражу…

— Но тогда бы им пришлось официально объяснить, почему им не нравится девочка! — я потерла щеки руками, и только потом поняла, что проговорилась…

— Но какое… — начал возражение тэйвонту, и вдруг лицо его вытянулось. — О Господи, только не это! Неужели ты не могла выбрать, чтоб спать, кого-то иного?! — в сердцах взвыл он. Второй просто открыл рот и так смотрел на меня большими раскрытыми глазами, стоя, будто его ударил столбняк.

В коридоре послышался шум, кто-то приказывал именем короля пропустить его, но наталкивался на мягкое — госпожа не велела…

Я села на кровать, прикидывая, что делать. Но я не успела одуматься, как тяжело дышащий Лан был уже здесь.

— Что происходит? — хрипло выдохнул он. — Почему меня сюда не пускали?

Оба мои тэйвонту словно исчезли под стенами…

Не ожидая, что Лана пропустят в мои покои и погруженная в горестные думы, я была поймана. Его громадные ручищи схватили меня за плечи и развернули к себе.

— Маэ, что происходит?!? Почему я должен был прорываться?

Но я так глянула на него, что его отнесло на стену. И спокойно села на кровати, поправляя кимоно. Я его не замечала. И лишь потом ответила, будто это был придворный.

— Потому что это моя спальня, — мягко сказала я, нагибаясь с кровати, чтоб поднять с пола упавший туфель и надеть его. На самом деле руки у меня дрожали… — И она не лучшее место для того, кто едет в Аэну за невестой, — очень точно передразнила я его дядю, ибо он лез повсюду с этой фразой, наводя на определенные подозрения… — Он же человек большой чести, правда? — презрительно осведомилась я.

Но Лан не обратил на мое презрение никакого внимания.

— Что эти люди делают у дверей твоей спальни?! — подозрительно осведомился он. — И здесь?!?

— Охраняют, наверное, чтоб никто из наемных убийц Двора не прорвался… — меланхолично заметила я.

Он вскинул на меня свои большие глаза. От их вида у меня по всему телу прокатился трепет…

В коридоре послышался шум, ругань… Кто-то опять прорывался, ругался, объяснял, что должен охранять принца.

В это мгновение из комнаты на четвереньках, как тень, появилась на шум

Савитри… Опять, чудовище, бегает на четвереньках, — рассердилась я. Дочь в минуту опасности или неизвестности упорно переходила на четыре точки, как волчонок, хоть уже ходила.

За Ланом появились два его тэйвонту.

— Ааах! — раздался протяжный вздох трех глоток, когда они ее увидели.

Почему-то увидеть, как она похожа на отца, для них было шоком. Савитри, не привыкшая к чужим в спальне и приняв это за нападение, среагировала мгновенно — тройной выстрел из арбалетика и их со звоном отнесло на стенки… Только окрик Хана с запозданием попытался остановить ее. Но у нее слишком быстрая рука.

— Надо было стрелять в глаз, — механически поправила дочь я. — У них аэнские нагрудники под одеждой.

Она выстрелила в сердце, потому что только так наверняка убивали тэйвонту и их воспитанников — в сердце. Никто ж не мог предположить, что у них настолько дорогие аэнские нагрудники у всех, даже у охраны, которые не берет арбалет…

А я потом спохватилась…

— Пока не стреляй… но будь настороже.

Я увидела ставшие громадными, остановившиеся глаза Лана, наполненные слезами, горечью и болью. Кажется, он наконец начинал что-то понимать… И сопоставил те рассказы, которые, безусловно, уже слышал обо мне… Да вот только нужно время сообразить, что это твоя жена!!! Мои глаза встретились с его, и я замерла…

— Похоже, ты не знал о существовании Савитри? — осведомилась я. — Ну не слышал про приключения некой Маэ и ее дочери Савитри в замке…

Он не слышал.

— Моя дочь! — утверждающе сказал он, проглотив комок. — Моя дочь!!!

Я промолчала. Я почувствовала его гнев, что ему не сказали, что у него есть дочь. И он меня сильно осуждал за это.

— А почему у нее повадки наемного убийцы?!

— Наверное, благодаря папочке, — ехидно ответила я. — И тем девятисот сорока профессиональным ночным наемным убийцам, которые делают нашу жизнь шире и разнообразнее, — радостно развела я руками, демонстрируя эту радость. — Между прочим, двадцать семь из них убила именно твоя дочь.

Тэйвонту опять ахнули.

— Ей же всего шесть с половиной месяцев!

— Она же еще не умеет ходить! — еле шевеля языком, произнес потрясенный папочка.

Я хмуро посмотрела на него. И широко ухмыльнулась.

— Зато умеет прекрасно стрелять, — злорадно сказала я. Савитри с интересом слушала этот разговор. Что она понимала? — И отлично владеет ножом и палашом.

Между прочим, именно она убила недавно двух черных тэйвонту.

Принц откровенно презрительно глянул на меня. Он не верил. И попытался приблизиться к рассматривавшей его с пола Савитри.

— Ударь его, доченька, — сказала я.

Непонятно откуда взявшийся легонький как перышко аэнский палаш яростно рассек воздух у его горла. Если б не мое предупреждение, он был бы уже мертв. Потому что, и зная об ударе, поздно отшатнулся, зажимая рукой уже кровоточивший порез. К тому же, я видела, она сама удержала руку. И оставила, как свою печать, легкий порез на солнечной артерии. Который на счастье оказался неглубоким… а потом он снова отпрыгнул, уходя от молниеносного удара по ногам. Хорошо, что там у него оказались аэнские наколенники, и палаш только слегка ранил его. Так ему и надо, остолопу, если уже от младенца своего защититься не может.

Я забрала дочурку на руки, успокаивая, а она кровожадно шипела. Я забыла, какова она в бою… Как зажигается… Еле успела ее подхватить, иначе она убила бы родного папочку. После первой крови она вошла в раж, и ее трудно уже было остановить. Он же настолько растерялся и запутался… в то время как она уже раскусила его доспехи и защиту, выхватывая свой нож, что ему было уже не уйти. Впрочем, этот самоуверенный красивый негодяй иной судьбы и не заслуживал.

Оба моих тэйвонту закрыли меня с Савитри.

— Где она прятала палаш? — задумчиво спросил тэйвонту сего кровоточившего папочки, отрешенно глядя в пространство. Выяснив, что у принца только царапины, его тэйвонту вовсе не бросились его защищать, а меланхолично смотрели, себе раздумывали, даже не вставая с пола. Наблюдая происходящее, словно оно их не касается. Сами ребенка варганили, вот и разбирайтесь, мол.

Принц, придя в себя, и остановив кровотечение на шее и ногах, потрясенно глядел перед собой, будто у него отключилось рассуждение и он просто не хотел говорить от нахлынувших на его сердце чувств. Он просто стоял и не сводил больших глаз с Савитри, словно ничего больше и не надо было говорить. Словно вообще не надо было говорить, потому что говорили глаза. Мне чудилось в этом какой-то кипящий сгусток любви, тоски, горечи от потерянного времени. Он был все еще так красив, что поневоле отчего-то сжималось мое глупое сердце.

Мало мне, что ли, от него пришлось пережить. Ан нет…

Впрочем, молчание Лана не коснулось меня.

— Никогда тебе не прощу, что ты скрыла от меня рождение дочери! — наконец зло сказал он, не отводя глаз от Савитри. Он не помнил себя от гнева. — Шесть главных месяцев я был лишен ее общества, и она даже не знает моего имени!

Тычет в меня палашом, как в медвежонка! — аж задыхался он. — Я отберу у тебя дочь!!