Моя самая большая тайна

Глава 14

Наталья

Остаток вечера прошел за тихими разговорами, смехом, подшучиванием друг над другом и ощущением правильности происходящего.

Ни с одним мужчиной до Андрея мне не было так легко и просто. Не надо было ничего из себя изображать, пытаться быть умнее или, наоборот, глупее; сдерживать себя, когда с языка рвалось очередное саркастичное замечание; я не боялась сказать что-то не то, обидеть его. Нет, мне ничуть не хотелось его обижать, но с Андреем я не переживала, что лишь одно неосторожное слово с моей стороны разрушит волшебство вечера.

На десерт нам подали самый божественный тирамису, который я когда-либо пробовала в своей жизни, о чем не преминула сообщить Светлицкому.

— Боже, Ната, — застонал бедняга, жадным взглядом провожая вилку с кусочком десерта, неумолимо приближающуюся к моему рту, а затем в нем исчезающую.

Чтобы его больше помучить, облизнула губы, убирая с них остатки пирога, не отрывая от мужчины взгляда. С ним этот жест не казался пошлым или лишним, а всего лишь соблазнительным.

Помню, как один из моих ухажеров заявил, что так себя ведут только шлюхи и проститутки. Было жутко неловко и довольно долгое время я это делать себе не позволяла.

— Что-то не так? — поинтересовалась невинным голосом.

— Ты пытаешься свести меня с ума?

— А получается? — улыбнулась ехидно.

— С блеском, — выдохнул он, не отрывая блестящих возбуждением глаз от того, как я слизывала остатки тирамису с вилки.

— Тогда, да.

— Жестокая женщина, — покачал головой Андрей, делая внушительный глоток из бокала.

— И обожравшаяся, — заметила совсем не так, как подобает леди, откладывая вилку и отодвигая от себя тарелку с остатками десерта.

Светлицкий расхохотался и подозвал официанта.

— Тогда предлагаю немного прогуляться. Как раз стемнело и мне будет не так стыдно, когда ты меня в очередной раз возбудишь.

Покачав головой, молча наблюдала за тем, как он расплачивается. Андрей даже не предложил разделить счет, как это сделал предыдущий кавалер (очередная ошибка, с помощью которой я пыталась выкинуть из головы мужчину, сидящего теперь передо мной в ресторане).

— Надеюсь, что у тебя достаточно длинное пальто, — неожиданно сказал Светлицкий, бросая неодобрительный взгляд в сторону пялящегося на мои ноги мужчину за соседним столиком. — Ради твоего же блага, советую отвернуться, — прорычал он ему.

Толстячок вспыхнул и торопливо отвернулся.

— А вы, оказывается, ревнивец, Андрей Владимирович, — лукаво улыбнулась, глядя искоса.

— Еще какой, — буркнул тот, притягивая к себе за талию.

Обнимал он по хозяйски, чтобы каждому в заведении было ясно, чья я женщина. И мне, блин, нравилось такое отношение. Понимала, что феминистки меня сейчас осудят — такое поведение мужчины считалось пещерным, несовременным.

По мнению многих женщин сейчас мужчина должен относиться к своей подруге как к равной, ни в чем ее не ущемлять, не вести себя с ней, как с собственностью. В этих пунктах я, конечно, была с ними согласна, но когда они начинали орать во всю глотку, что мужик ни в коем случае не должен показывать так называемую «пещерную» сторону, а женщина не должна ощущать свою принадлежность мужчине, мне хотелось им всем по мордасам надавать.

Ведь это чушь собачья! Во-первых, никто никому ничего не должен!

Как говорила одна моя университетская подруга:

— Все, что я должна — записано в Конституции, а что запрещено — в Уголовном Кодексе, остальное — хуйня.

На мой взгляд знать, что ты нужна своему мужчине, что он тебя никому не отдаст — самое лучшее, что может случиться в отношениях. Без перегиба, конечно же, типа домашнего ареста и приковывания наручниками к батарее, но вот такие вот объятия и убийственные взгляды в сторону тех, кто на меня смотрит, меня лишь радуют. И возбуждают, чего греха таить.

Андрей

К счастью (и моему спокойствию) пальто у Наташи было длинное, полностью скрывающее очаровательные ножки. Конечно, теперь и я не могу ими любоваться при каждом удобном случае, но и другие членоносцы тоже. А вот это меня только радовало.

Мы вышли на улицу и молча пошли в сторону парка неподалеку. Погодка радовала — никакого дождя, снега, ветра и прочей лабудени. На небе ни облачка, звезд не видно (все-таки мы в городе), стоит легкий морозец, мгновенно окрасивший щечки малышки в розовый цвет.

Не стал отказывать себе в удовольствии и взял мою девочку за руку. Наташа удивленно посмотрела на наши руки, а затем переплела пальцы с моими. Что-то внутри дрогнуло от нежности. Крепко сжав ручку, улыбнулся.

— Как мне узнать твои тайны?

Наташа рассмеялась моим любимым мягким смехом. Невольно залюбовался ею. Наверное, первый раз при мне она была так спокойна. Легко смеялась, не хмурилась, не думала всякую фигню и не держалась от меня на расстоянии.

Не могу сказать, что получал такое уж удовольствие, пытаясь пробиться сквозь возведенные ею стены. Да, был азарт, но не более того. Чувствовать от нее отклик было гораздо приятнее.

— Если я тебе все расскажу, то это уже не будут тайны.

— Хотя бы подскажи — откуда начать?

Ната пожала плечами.

— Пусть тебе подскажет сердце, — заявила высокопарно, но, не выдержав, хихикнула.

— А что, если… — протянул, потянув ее за руку, останавливаясь.

— Если что? — склонив голову набок, спросила малышка, чуть вздергивая вверх подбородок, чтобы смотреть мне прямо в глаза.

— Если оно подсказывает мне вот это, — и наклонился, чтобы поцеловать.

С каждым поцелуем, я все больше и больше привыкал к ее вкусу, запаху, нежности губ, податливости тела. Моя сладкая девочка превращалась в пудинг в моих руках. Тихие стоны, срывающиеся с ее губ, кружили голову. Пришлось даже прислониться к ближайшему дереву, чтобы не свалиться с ног.

Малышка в ответ прижалась ко мне всем телом. Каждой очаровательной округлостью. Ладно, не каждой, только двумя, вид которых — с легкими следами укусов от моих… ласк — до сих пор стоял перед глазами. И хорошо помогал доходить до пика удовольствия, когда держаться уже не было сил, а легкое возбуждение перерастало в дискомфорт.

Вторые округлости уютно расположились у меня в руках. Чуть сжав, чтобы в полной мере их ощутить, подтянул Наташу к себе, хотя казалось, что она и так уже практически слилась со мной воедино.

— М-м-м-м… Андрей…

Выдохнула со стоном, откидывая назад голову, предоставляя мне доступ для маневров. Покрывая нежную шейку короткими поцелуями (ту часть, до куда мог добраться, не прикрытую шарфом), неосознанно вжался бедрами ей в живот.

— Я уже говорил тебе, что ты сладкая? — прошептал на ушко, чуть оттягивая мочку зубами.

— Вроде, да, — с ее губ сорвался то ли смех, то ли стон.

— Тогда повторюсь — ты очень сладкая.

— С… спасибо-о… ах…, — вот теперь точно простонала.

Прелестные звуки. И очень возбуждающие.

Раздвинув руками полы пальто, забрался ими самым наглым образом под юбку девушке, попутно подумав, что надо бы ее отшлепать за чулки в такую погоду. И она, похоже, не возражала против моих поползновений, потому что одной из ножек обхватила мое бедро. И теперь не я к ней прижимался, а она ко мне. Всей своей восхитительной влажностью. Я даже сквозь ткань ее чувствовал. Если можно стать еще тверже, то именно это со мной и произошло.

Подтянув нижнюю часть платья на талию девушки, отодвинул совершенно ненужные сейчас трусики и пальцами погрузился в горячую влажность.

Обоюдный стон постарались скрыть в поцелуе, но если бы кто-то проходил в этот момент мимо, точно бы услышал. Держать себя в руках очень сложно.

Одной рукой держа малышку, другой старался как можно быстрее довести ее до оргазма. Хоть кому-то из нас должно быть хорошо после свидания. Резкие, глубокие движения, пара поглаживаний большим пальцем по клитору, и вот уже моя девочка содрогается всем телом от наслаждения, до боли впившись зубками в мою нижнюю губу.

Чуть до крови не прокусила. Но я от этого только кайфовал. Приятно, когда девушка в твоих руках теряет голову от страсти. Мало того, что только что бурно кончила, да еще и посреди парка, в котором днем гуляют дети и пожилые дамы, точно заявившие бы на нас в полицию за такое поведение.

Я определенно на нее плохо влияю. Сначала туалет, теперь парк. Когда мы уже начнем заниматься сексом в более подобающих для этого местах?

— Светлицкий, — со стоном уронила голову на грудь, ножка съехала с бедра, опустилась на землю.

— Что-то не так, малышка? — прошептал, зажмурившись и положив подбородок ей на голову.

— Ты делаешь из меня развратную женщину, — сказала с легким укором.

— Это плохо?

— Я пока не решила.

— Предлагаю решить это позже, в более теплой обстановке.

Предложил, не надеясь, впрочем, на положительный ответ. Я, конечно, мог вскружить ей голову настолько, что заставил забыться на время, но вряд ли она подпустит меня ближе. Иначе, это была бы не она.

— Не в этот раз, красавчик, — не разочаровала меня малышка. — Я решу, но в одиночестве.

— Я вызову тебе такси или еще погуляем?

Честно говоря, мне хотелось лишь одного — передернуть. Иначе я сойду с ума.

— Сначала я верну должок, — хитро улыбнулась девушка, протягивая руки к моему ремню.

Ой, мамочки…