Моя самая большая тайна

Глава 2

Наталья

Месяц назад

Моя нелюбовь к 14 февраля тянулась еще со школы. В то время, когда всех остальных девочек класса закидывали валентинками воздыхатели, мне, как правило, не доставалось ни одной. И не потому, что я была этакой серой мышью или страшилищем наподобие Кати Пушкаревой — в мешковатых нарядах, с брекетами и круглыми ужасными очками.

Ничего такого. Просто о моей ненависти к этому розовому безумию, в которое превращался обычный день, не знали только слепые и глухие. Одного парня я как-то даже поколотила за попытку вручить мне валентинку. Ужасно, да. Но я была (и остаюсь) противником Дня Святого Валентина. Меня прямо-таки воротит от всей этой показушности и фальшивых чувств.

С возрастом нелюбовь к этому дню только умножилась. Мужики, которые в этот день с удвоенным, а то и утроенным, усердием старались залезть ко мне под юбку, лишь подливали масло в огонь, разжигая мою ненависть, горевшую также ярко и задорно, как тот самый Валентин на костре в Средние века. Или его забили камнями? Не помню точно. Да и не суть это важно.

Поэтому я удивила саму себя, когда сдалась, устав слушать Анино нытье, и согласилась пойти на корпоратив, посвященный этому недопразднику, устраиваемый ее компанией.

— Дорогая моя. Любимая. Самая лучшая подруга на свете, — практически выла мне в ухо засранка, сидя рядом на диване в моей квартире, пока я пыталась смотреть любимых «Неудержимых».

Фильм к тому моменту уже был засмотрен мной до дыр, по ролям могла воспроизвести с точностью до интонаций, но от этого он не переставал быть самым обожаемым. Что поделать? Я люблю старую школу и боевики.

— Во-первых, я твоя единственная подруга, — заметила, не отрываясь от экрана.

Поразительно, но у любимицы мужчин Анечки действительно не было друзей женского пола, кроме меня. С легкостью сходясь с мужчинами, умудряясь дружить с ними, не доводя дело до постели, она и двух слов не могла связать, стоило ей остаться с какой-нибудь дамой наедине. Она просто не знала, о чем с ними можно разговаривать. Говорила, что все бабы — дуры, и ничего не смыслят в настоящей дружбе.

У меня были подозрения, что все дело было лишь в том, что ее школьная подружка увела у нее первую любовь, но поскольку я сама была невысокого мнения о женской дружбе, переубедить ее не старалась.

Если быть честной, у меня у самой друзей было раз, два и обчелся. Я плохо схожусь с людьми. Любовь к черному юмору и сарказму играет со мной злую шутку. У меня даже нормальных отношений никогда не было. Все мужики сбегают от меня, считая либо Снежной Королевой с холодным сердцем, либо еще каким-нибудь исчадием ада, от которого надо держаться подальше.

Не то, чтобы меня это сильно печалит. Но все-таки… порой… ночами… Даже самые злые девочки хотят быть счастливыми.

— А, во-вторых, ты мешаешь мне смотреть фильм, — закончила я свою мысль, бросая искоса взгляд на эффектную брюнетку, старательно изображающую в данный момент олененка Бэмби, у которого только что убили мать-олениху.

— Ну, пожалуйста, — клянусь, у нее в глазах даже слезы появились, — мне очень надо кого-нибудь привести на это мероприятие, как мой плюс один.

— У тебя есть Коля. Возьми его.

— Не могу, — тяжело вздохнула она, положив голову мне на плечо, — он уехал в командировку.

— Что это за странное мероприятие, обязательным условием для посещения которого является принесение кого-то в жертву.

— Я зову тебя не участвовать в шабаше, а всего лишь повеселиться в компании холостых мужиков.

— Если я правильно помню твои рассказы, холостых мужиков у вас в компании не так уж и много. А те, что остались — не в моем вкусе.

— Есть еще мой начальник, — поиграла бровями Анюта.

В ответ я лишь смерила ее уничижительным взглядом и презрительно фыркнула.

— Это самовлюбленное чмо, которое ни одной юбки мимо себя не пропускает?

— Тебе нравятся такие типажи, разве нет? — справедливо заметила подруга. — Нет риска влюбиться, разочароваться. Потрахались и разошлись.

В чем-то она была права. Я действительно для секса на одну ночь или кратковременного романа, если секс был очень хорошим, предпочитаю выбирать мужчин, не стремящихся заводить серьезные отношения. Но проблема была в том, что ее босс меня слишком привлекал. И это меня напрягало. А еще немного пугало.

А когда я чего-то боюсь, я стараюсь от этого «чего-то» держаться как можно дальше.

Еще при первой встрече, только взглянув на него, я поняла, что этот человек, не прикладывая к этому особых усилий, имеет все шансы разбить мне сердце. Главным образом, именно поэтому я держала в отношениях с ним, если таким словом вообще можно охарактеризовать наше общение, дистанцию. Даже на «ты» переходить отказывалась. Хотя он предлагал.

Аня в очередной раз за вечер тяжело вздохнула и постаралась усесться поудобнее, забравшись с ногами на диван. Отчего ее и так короткое платье задралось по самое не балуйся. Интересно, а Коля в курсе, в чем она собиралась идти на корпоратив?

— Сколько месяцев прошло с того момента, когда ты последний раз выбиралась из дома? И не для того, чтобы пойти со мной за покупками, — подняла она вверх указательный палец в тот момент, когда я уже собиралась ей сообщить о нашем последнем «выходе в свет». — Вот именно, — ткнула в меня пальцем, когда я не нашлась с ответом. — Пошли, не пожалеешь. Ну, пожалуйста!

И состроила самую жалостливую рожицу, на которую была способна. И которой я никогда не могла противостоять. А эта засранка об этом знала.

— У меня нет подходящих платьев, — предприняла я последнюю попытку выкрутиться.

— Нет, есть, — сверкнула белозубой улыбкой Анюта, радостно захлопав в ладоши, зная, что в очередной раз ей удалось меня втянуть в какой-то блудень.

Как только я собиралась спросить, чему она так рада, подруга вскочила с дивана и унеслась в прихожую. Вернулась спустя минуту, шурша пакетом.

— Я знала, что смогу тебя уговорить, поэтому принесла это. Та-дам!

Передо мной предстало красное платье в пол, с довольно дерзким вырезом на бедре и глубоким декольте.

— Даже туфли есть, — сунула она мне под нос шпильки в тон платью.

— Может, все-таки не стоит? — жалобно протянула я.

— Стоит, — решительно заявила Анюта, всучив платье и туфли.

Потянув за руки, подняла меня с дивана и подтолкнула в сторону спальни.

— Одевайся. Потом я сделаю тебе такой макияж, что даже мама родная в обморок упадет от твоей неземной красоты.

— Сомневаюсь, — фыркнула я, скрываясь за дверью спальни.

— Не спорь с феей-крестной.

Спустя полчаса мы садились в такси, стараясь не изгваздаться в февральской жиже. Еще через некоторое время мы входили в здание одного из самых дорогих ресторанов в городе, провожаемые восхищенными взглядами уже изрядно надравшихся мужиков, курящих у входа. М-м-м, ляпота. Всю жизнь мечтала о том, чтобы пьянчуги делали мне комплименты.

Зал внутри был украшен в духе Дня Святого Валентина — розовые и красные шары, букеты роз в высоких вазах, амуры под потолком и прочая мишура, от которой меня тут же затошнило.

— Какая красота, — пропищала Аня, восхищенно оглядывая зал.

— Угу, — только лишь буркнула я в ответ, а сама подумала, что наиболее отвратительного убранства в жизни своей не видела.

Анюту довольно быстро утащили в неизвестные дали коллеги, оставив меня скучать в одиночестве у бара. Слава всевышнему, он был бесплатным, а количество алкоголя — неограниченным.

Когда я допивала второй бокал виски с колой, на стул рядом со мной опустился мужчина в дорогом костюме (одного взгляда хватило, чтобы это понять), идеально подчеркивающим широкие плечи и спортивную фигуру, слегка взлохмаченной шевелюрой (клянусь, эта легкая небрежность делала его еще более неотразимым) и самыми яркими голубыми глазами, которые мне доводилось видеть.

— Здравствуйте, Наталья, — криво улыбнулся он, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Вот уж не думал, что вы посетите нашу скромную вечеринку.

— Здравствуйте, Андрей Владимирович, — улыбнулась в ответ, мысленно чертыхнувшись. Вот не хотела я с ним сегодня сталкиваться. Очень не хотела. — У меня не было выбора, надо поддержать подругу.

— А выглядите так, словно сбежите отсюда при первой же возможности, — хмыкнул босс Анюты, делая глоток из бокала, который держал в руках.

— Возможно, — пожала плечами, — если ничто не сможет привлечь моего внимания.

Развернувшись на стуле, окинула взглядом зал, словно вот-вот должно произойти что-то интересное. Светлицкий развернулся вместе со мной, продолжая ухмыляться.

— Довольно жалкое зрелище, вам не кажется? — кивнул он головой в сторону одного из пьяных сотрудников, безуспешно пытавшегося стоять прямо и даже танцевать, а его партнерша, сгибаясь под его тяжестью, натужно смеялась и стреляла глазами по сторонам, в надежде, что кто-нибудь сжалится и спасет ее от этого унижения.

— Не поможете ей? — посмотрела на Андрея Владимировича, получив в ответ лишь насмешливый взгляд.

— Не в этот раз, — покачал он головой.

— Не в этот? — зачем-то решила уточнить.

— Я уже помог ей на прошлом корпоративе, — поиграл он бровями, намекая на то, какую именно помощь он ей оказал.

Презрительно фыркнув, залпом допила остатки виски и встала со стула. Почему-то даже от намека на то, что у красавчика что-то было с этой крашеной блондинкой, мне стало противно.

И обидно. Хотя он ничего мне не должен. На мой взгляд, мы даже знакомы с ним толком не были. Так… пара разговоров тут, пара смешков там. Я ведь изо всех сил избегала оставаться с ним наедине. А он, казалось, и не искал никаких дополнительных встреч. Да и зачем?

— Постойте, Наталья, не уходите, — он вскочил со стула вслед за мной и неожиданно схватил за руку.

Когда-нибудь слышали или читали про электрические разряды, которые проскакивают между двумя людьми при первом соприкосновении? Эти все сопливо-романтические бредни из серии: «Мы слегка соприкоснулись коленками в общественном транспорте, а на следующий день я забеременела, и он мне сделал предложение»?

Так вот, у нас с Андреем так не было. Он просто схватил меня за руку. Недостаточно крепко, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы я не могла вырвать руку из его захвата.

Молча воззрившись на его пальцы, обхватывающие мое запястье (длинные, мать его, пальцы, как говорят — музыкальные, чтоб ему пусто было), я замерла на месте. В голове билась только одна мысль: «Надеюсь, что тут достаточно темно, и он не видит мою позорную реакцию на прикосновение.»

А реакция была. И мне она не понравилась. Во-первых, меня бросило в жар. Казалось бы, с чего вдруг? Первый раз что ли меня мужики за руку хватают? Нет, не первый. И надеюсь, что не последний. Но было что-то в его уверенной хватке такое… Не знаю даже, как лучше описать… В общем, такое.

И, во-вторых, мой видимо уже успевший опьянеть от одного бокала мозг выдал очень яркую картинку, как эти самые пальцы держат уже не мое запястье, а грудь, слегка сжимая, до сладкой боли, отдающейся между ног. И уже от этой картинки та самая грудь, до которой никто, кроме меня, не дотрагивался очень давно, заныла в надежде, что и ей достанется толика внимания.

Выругавшись на предательское тело и мысленно приказав самой себе взять себя в руки, подняла глаза на начальника моей подруги.

— Вы что-то хотели?

Мне удалось это произнести максимально прохладным тоном. Хотя прохладным в данный момент у меня был только он. Щеки пылали, мозг проецировал жаркие картинки, а в том самом месте все пульсировало.

Надо бы почаще заводить романы. Уже готова раздвинуть ноги перед первым попавшимся на глаза индивидом мужского пола.

Но будем честными, Светлицкий индивид еще тот. Прямо ого-гошеньки какой! Сошедший со страниц журнала GQ или календаря с теми самыми австралийскими пожарными.

Широкие плечи, узкие бедра, мощные длинные ноги, классические черты лица, яркие голубые глаза, хитрый прищур и порочная улыбка. Уверена, что у него и кубики присутствуют, и между ног все в порядке с размером.

Короче, я готова была лужицей растечься у его ног, позволив делать со мной все, что его душеньке будет угодно. И это было нехорошо. Ой, как плохо. Любая героиня любого романа (да и просто здравомыслящая женщина) скажет, что подобные реакции на мужчину ни к чему хорошему не приводят.

— Потанцуем? — растянув губы (чуть более полные, чем нужны мужчине, но ничуть не портящие общую картину) в соблазнительной улыбке, спросил он.

Мне надо было сказать «нет». Вырвать, наконец, руку и сбежать от него без оглядки. Чтобы только мои пятки в туфельках с пятнадцатисантиметровым каблуком сверкали. Но, видимо, мой мозг окончательно отказался со мной сотрудничать (или вступил в сговор с оголодавшим либидо), поэтому я согласилась.

В ответ на мой кивок я была удостоена еще одной широченной улыбки. Не надо мне так улыбаться, мужчина, я и без этого всего готова перед тобой пластом лечь прям на этом полу.

Дальше было хуже. Весь мой сарказм, любовно взлелеянный за годы жизни и ежедневно пополняемый новыми острыми фразочками, выветрился без следа. Как и вообще весь словарный запас, стоило ему только притянуть меня к себе, прижавшись всем телом. Всем восхитительным телом.

Господи, за какие такие грехи ты создаешь этих совершенных мужчин? Это же не мужчина, а орудие массового поражения. И не только потому, что красив, как дьявол, но еще и потому, что любимым его времяпрепровождением являются танцы на разбитых женских сердцах.

Эта мысль, наконец, заставила меня очнуться. Но прежде, чем отодвинуться на более приличное расстояние от Светлицкого, я успела заметить, что не одна я осталась неравнодушной к нашей близости. Бугор в штанах моего партнера по танцу явно намекал на то, что он не прочь поставить еще одну зарубку на своей кровати.

Проблема в том, что я готова была ему это позволить. Надо только собраться в кучу и не начать мечтать о совместной жизни и куче детишек. А они у нас могли быть очень красивыми. С такими-то генами.

Потому что такие мечты имеют свойство не становиться реальностью. И причинять боль. Много, много боли.

— Вы самая красивая женщина в этом зале сегодня, Наталья, — выдохнуло мне на ухо это божество, вновь притягивая к себе вплотную, не давая и шанса отодвинуться и глотнуть свежего воздуха.

Приходилось дышать его одеколоном, от которого у меня слегка кружилась голова. Я даже всерьез начала подозревать, что мне в бокал что-то подмешали. Настолько нетипичной и острой была моя реакция на этого мужчину.

Вот только я точно знала, что ничего подобного не произошло. Я, как коршун, следила за барменом, а потом не выпускала бокал из рук ни на секунду. Из чего выходило, что я просто сошла с ума и превратилась в мартовскую кошку.

— Уверена, что вы говорите это каждой, кого приглашаете на танец, — я-таки нашла в себе силы фыркнуть.

— Не такой уж я и Казанова, как вам кажется, — мягко рассмеялся Андрей.

Даже мысленно не могла его уже называть по имени-отчеству. Странно это, когда ощущаешь бессловесное доказательство его желания, а саму в узел скручивает от мыслей о том, какового это, когда эти длинные пальцы оказываются внутри тебя (уверена, что он с легкостью может доставить ими неземное удовольствие).

— П-ф-ф, — был мой ответ.

Он прижал меня к себе еще крепче, одной рукой невесомо пройдясь по позвонкам и пробудив табун мурашек. Мне пришлось схватиться за его плечи, чтобы удержать равновесие. И когда вторая его рука опустилась на мое бедро (естественно, на то, где был этот дичайше пошлый вырез), сжав его чуть сильнее необходимого, я не смогла сдержать вырвавшийся из груди стон.

Черт возьми! Он же ничего такого не делает. Не ласкает меня, не возбуждает словами. Просто ведет в танце. А у меня такое чувство, словно мы уже занимаемся сексом.

— Не надо издавать подобных звуков, дорогая, если ты не хочешь, чтобы наш вечер закончился раньше времени.

Не успела я подумать, когда это мы успели перейти на «ты», как меня резко развернули спиной, а к моей попке прижались тем самым агрегатом, который до этого момента я чувствовала только животом. И немного потерлись. Бог ты мой…

Та же рука Андрея, что не была занята поглаживанием моего оголенного бедра (я все еще надеюсь, что в зале достаточно темно, и никто этого непотребства не видит), опустилась на мой живот. Большим пальцем мужчина начал выводить какие-то замысловатые узоры прямо под грудью, и все, чего мне в этот момент хотелось — снять опостылевшее платье и насладиться прикосновениями этих рук к моей голой коже.

Чуть нагнув голову, мужчина прошелся еле заметными поцелуями по шее. Подул в ушко. Поцеловал. Сильнее уперся в меня членом.

Я уже плохо соображала. Откинувшись ему на грудь, покачивалась в такт музыке с закрытыми глазами и чуть слышно стонала. Да простят меня те, кто считает такое поведение на танцполе неподобающим.

— Когда закончится песня, иди в сторону туалета, — прошептали мне на ухо, захватив зубами мочку уха.

Да, туалет — это вещь. Там есть раковина и холодная вода. Надо прийти в себя, пока я не наделала глупостей.

Ждать окончания песни не стала, мягко высвободившись из объятий, чуть покачиваясь, словно выжрала в одиночку пару литров вискаря, пошлепала в сторону спасительного уголка единения.