Наталья
Меня начало потряхивать. Наступил отходняк. Несмотря на то, что отец научил меня как постоять за себя, до сего дня мне не приходилось пускать свои умения в ход. Не было необходимости. Даже с подвыпившими и не очень адекватными мужиками удавалось договариваться без мордобоя. А тут… хрупкая девушка…
Андрей закрыл за нами дверь в туалет на щеколду, подвел меня к раковине и аккуратно промыл руку. Приложив к костяшкам бумажное полотенце, мягко, стараясь не давить на ранки, промокнул.
— В идеале приложить бы лед, но не сейчас, — все тем же хриплым голосом впервые за все время, что мы находились в туалете, сказал Андрей.
— Не сейчас? — удивилась.
Мне вообще было сложно понять, что же про мою выходку думает Светлицкий. Если судить по поведению, то ничего предосудительного он в ней не видит, но хотелось бы конкретики.
— О, да, — пробормотал Андрей, оттесняя меня к стенке и разворачивая к себе спиной. Я не сопротивлялась, поскольку не совсем понимала, что он собирается делать. — Не сейчас.
Прижав меня к себе, невесомо поцеловал шею, провел руками вдоль тела, захватив ими начавшую наливаться желанием грудь. Чуть сжал ее, безошибочно нащупав под бюстгалтером затвердевшие соски.
Я откинула голову ему на плечо, предоставляя место для поцелуев, и негромко простонала. Желание уже полностью завладело мной, мысли о том, что мы находимся в общественном месте, даже мимо не пробегали. Да и нам не впервой заниматься этим в туалете. А в том, что подобные ласки закончатся сексом, я не сомневалась.
Мужчина прикусил чувствительную кожу у основания шеи, прошелся поцелуями до ушка, захватил зубами мочку и немного оттянул ее.
— Потрясающая женщина, — выдохнул в ухо, прижимаясь к моей попке бедрами, предоставляя возможность почувствовать всю силу своего желания.
Силу, которая мне так хорошо знакома. И от которой у меня всегда подкашивались ноги.
— Обопрись ручками о дверь, — сказал тихо, держа меня за бедра, потянув их на себя, заставляя меня отклячить попу, прогнувшись в пояснице. — Ревнивица моя, — прошептал, оглаживая ягодицы сквозь ткань платья. — Самая желанная, — одной рукой поднял юбку, другой стянул с меня трусы. — Влажная, — удовлетворенно хмыкнул, почувствовав яркое доказательство того, что я совсем не против в очередной раз заняться непотребством. — Горячая, — простонал, ныряя внутрь двумя пальцами.
Светлицкий отодвинулся так, чтобы не касаться меня ни одной частью тела, кроме тех пальцев, которыми он ласкал меня, вырывая из груди громкие стоны. Я пыталась сдерживаться, дабы не привлекать внимание к тому, что происходит в туалете, но это было бесполезно. Я и в лучшие моменты не была тихоней, а сейчас, когда адреналин сменился возбуждением, и меня буквально потряхивало от него, и подавно не могла молчать.
— Да, малышка, — насаживая меня на свои пальцы, простонал Андрей. — Не сдерживайся. Я хочу слышать, как тебе хорошо со мной. А ты, — на этих словах он вновь прижался ко мне, на этот раз уже освобожденным из плена брюк членом, — должна знать, что никто, — пальцы покинули лоно, — никогда, — головкой провел между губок, поласкав ею набухший клитор, — не будет, — резко вошел, плотно прижимаясь бедрами, — для меня, — снова сжал грудь, — желаннее, — пара яростных движений бедрами, мне все тяжелее было прислушиваться к тому, что он говорит, но я старалась не терять нить, не смотря на обуявшую меня похоть, — тебя.
Последнее слово Андрей прорычал, начав стремительно, не заботясь о моем комфорте трахаться со мной. Это не было занятием любовью или сексом, это был жесткий трах. И, черт возьми, мне это нравилось.
Никогда до этого момента Светлицкий настолько не терял голову. Да и я вместе с ним.
Перед глазами потемнело, желание скручивалось в тугой узел внизу живота, чтобы неожиданно взорваться, накрыв с головой. Такого сокрушительного оргазма я еще не испытывала, даже тот раз у меня дома ни шел ни в какое сравнение с нынешним удовольствием. И уверена, никогда бы не испытала, если бы не Андрей.
С гортанным стоном, довольно сильно сжав мои бедра (точно синяки будут), мужчина излился в меня, содрогаясь всем телом. Я чувствовала пробегающую дрожь и наслаждалась каждой секундой.
Тяжело дыша, Андрей подхватил меня под грудь и крепко сжал в объятиях.
— Я люблю тебя, моя девочка. Только тебя.
На глаза выступили слезы. От признания, сказанного чуть дрожащим голосом. От чувства наполненности, потому что он все еще был во мне. От осознания, как сильно он мне нужен. Только он. И никто другой.
Сердце сладко сжалось, я опустила руки на его, все еще лежащие у меня под грудью, и улыбнулась.
— Я тоже тебя люблю.
Андрей резко вдохнул и сжал меня еще крепче, словно хотел, чтобы мы слились воедино. Я не возражала.
Андрей
Кто бы мог подумать, что моя девочка окажется боевой. Точно не я. Думал, что опасаться стоит только ее острого язычка, а оказывается, что и кулачков тоже. Надеюсь, что больше ей никогда не придется портить свои прекрасные ручки.
Эпизод с Леной забылся довольно быстро. Помогли главным образом наши признания друг другу. Честно говоря, я планировал сделать это в более романтичной обстановке. Но сорвавшиеся с моих губ слова любви после ошеломительного оргазма было сложно остановить. Да я и не жалел о них.
Довольно символично признаться в любви девушке в том же месте, в котором произошел наш первый раз, а именно, в туалете. Правда, детям о таком не расскажешь.
На следующие выходные после банкета, мы с Натой взяли пару выходных и отправились к ее родителям. В деревню. В глушь. В Саратов.
Шучу. Не Саратов это был. Да и не глушь вовсе. Но больше, чем деревней, небольшой городок, в котором обитали родители моей девочки, у меня язык не поворачивался назвать.
Домик был аккуратный, одноэтажный, уютный. Участок на десять соток, большая часть которого засажена деревьями — в основном, яблони и вишни; небольшой огородик за домом, исключительно для петрушки и всякой другой зелени; клумбы. В общем, ничего страшного, ради чего пришлось бы стоять весь день кверху задницей.
Евгений Анатольевич и Мария Аркадьевна оказались на редкость душевными людьми, которые приняли меня, как родного сына.
Меня припрягли к работам на участке в первый же день. Наташа смеялась и уговаривала отца не мучить меня, но с наслаждением смотрела, как я полуголым колю дрова.
— Не простудишься? — практически облизываясь, спросила Ната, подходя ко мне. — Еще не лето.
— Поверь, колка дров меня согревает, — хмыкнул, не отрываясь от занятия.
— А что еще тебя согревает? — с волнующими нотками в голосе мурлыкнула принцесса, проводя рукой у меня по спине.
Вздрогнув, отложил топор и обернулся к ней. Попытался притянуть в объятия, но малышка со смехом выкрутилась.
— Ты потный. Не трогай меня.
— С каких это пор тебя это волнует? — усмехнулся, вспоминая, как она набросилась на меня однажды в зале, куда мы с недавнего время ходим вдвоем заниматься, не дав даже принять душ.
Малышка вспыхнула и прикусила нижнюю губку в смущении.
— С тех пор, как за нами стали наблюдать из окна мои родители.
Посмотрев в сторону дома, увидел только колыхавшуюся занавеску на окне в кухне. Рассмеявшись, покачал головой.
— Пойдем, — дернул головой в сторону сарая за домом. — Я знаю, где нам не помешают.
Мне остро хотелось остаться с моей девочкой наедине. Когда мы приехали, девушка в категоричной форме заявила, что на ближайшие пару дней я отлучен от тела. Ната стеснялась шалить, когда за стенкой спали ее папа с мамой. На мои увещевания, что они тоже взрослые люди и должны все понимать, лишь укоризненно качала головой и просила потерпеть, пока мы не вернемся домой. Вот только, как в той песне, держаться нету больше сил. Потому что, как только мне это запретили, секса захотелось с удвоенной силой.
Схватив Наташу за руку, потащил за собой, не обращая внимания на слабое сопротивление.
Стоило нам оказаться в темноте сарая, приник к сладким губкам малышки, лаская везде, докуда мог дотянуться.
— Андрей… — простонала она, зарываясь пальцами в мои волосы. — Нельзя…
— Очень даже можно, — возразил, расстегивая ширинку и прижимая одну из ее ручек к стоящему колом пенису. — Помнишь, как тогда в парке? Давай, малышка, мне жизненно необходимо почувствовать тебя, иначе я сойду с ума.
Ната загадочно улыбнулась, чуть сжала меня и выскользнула из объятий. Не успел я разочарованно вздохнуть, как она опустилась передо мной на колени и захватила в плен своих губ.
Она ласкала глубоко, быстро, стараясь доставить наслаждение как можно скорее, но мне и не нужны были длительные ласки. Яйца и так трещали. Поэтому кончил я уже спустя минуты две.
— Волшебница моя, — простонал, целуя, чувствуя свой вкус у нее на губах. — Твоя очередь, — прошептал, стягивая с девушки домашние штаны вместе с трусиками, припадая к заветному местечку, наслаждаясь громкими стонами.
Смакуя каждую секунду, провел языком вдоль нижних губ, поласкал выглядывающий бугорок, поигрался с ним, и нырнул в распахнутое лоно, кайфуя, пробуя на вкус снова и снова.
Нате пришлось закусить руку, чтобы ее не услышали в доме, но я не снижал натиск, планируя довести ее до оргазма также быстро, как и она меня, если не быстрее. И я хорошо знал, что мне надо было делать.
Обхватив губами клитор, лаская изнутри пальцами, сжал его и сильно пососал. Ната крупно вздрогнула и забилась в оргазме. Блаженство. Самый потрясающий вкус на свете — вкус моей кончающей девочки.
— Привет, — ухмыльнулся, поднявшись с колен и притягивая ее к своей груди.
— Сумасшедший, — выдохнула девушка, тихо рассмеявшись.
Приведя друг друга в порядок, с довольными улыбками, не желавшими сходить с наших лиц, вышли из сарая.