Мрачный Вампир

Глава 9

Брия последовала за Михаилом и другими из кабинета и бросила нервный взгляд на Дженнера, но он отказался смотреть на нее в ответ. Не стал ее никак заверять. Она защищала дампира. Умоляла Дженнера не причинять вреда Лукасу. Хотя если бы она этого не сделала, у Дженнера могло возникнуть искушение разорвать горло мужчине, хотел ли Михаил, чтобы он отступил или нет. Лукас хотел Брию. Он испытывал к ней желание. Запах ее кожи цеплялся за него, хотя прошло несколько дней с тех пор, как он кормил ее после перехода. Дженнер, возможно, не знал ее так долго, как другой мужчина, но она принадлежала ему. По словам самого Михаила, связь была абсолютна. Любой мужчина, который пытался забрать ее у Дженнера, встретил бы жестокий и кровавый конец.

— В какую игру ты играешь? — спросил Фэйрчайлд, когда они остались одни. — Я уже заплатил твоему работодателю за услуги. Услуги, которые мне еще предстоит получить, благодаря недавнему повороту событий. Ты пытаешься сбить меня с толку, настаивая на том, что ты каким-то образом связан Брией?

Фэйрчайлд не жалел слов. Дженнер должен был отдать ему должное.

— Видишь ли, твоя первая ошибка в предположении, что мне нужен от тебя каждый гребаный цент, — усмехнулся он. — Вторая, что ты считаешь, мне не плевать на то, как ты относишься к моей связи с Брией.

— Я ее единственная семья, — жестко ответил Фэйрчайлд.

— Больше нет, — зарычал Дженнер.

Фэйрчайлд прикусил губу, когда мгновение, молча, изучал Дженнера. Его взгляд сузился, а губы подавили усмешку. Он обладал таким же абсолютным спокойствием, как и его племянница.

— Ты был членом ковена Шивон. Силовиком, если я не ошибаюсь.

— Был.

— А теперь ты служишь королю?

— Да.

Томас смотрел на Дженнера проницательным взглядом, который заставлял его чувствовать себя так, будто каждая частица в нем была исследована индивидуально.

— Я часто обнаруживал, что немногословный мужчина также является мужчиной действия. Согласен?

Да ладно, он разделял общее мнение, что Дженнер был не более чем тупым скотом. Присоединяйся к клубу, приятель. Он мог думать, что угодно. Дженнер ничего ему не должен.

— Возможно, немногословный мужчина просто достаточно мудр, чтобы подумать, прежде чем заговорить.

Томас усмехнулся.

— Верно. Знаешь ли ты, что Брия никогда не встречала ни одного вампира до ее обращения? Она была слишком юна, чтобы узнать своих родителей…

Это не удивило Дженнера. Михаил был единственным вампиром, обитавшим на планете в течение двух столетий. В мире была лишь горстка дампиров, достаточно старых, кто имел знакомство с истинным вампиром. Остальные же были осиротевшими потомками, такие как Брия, которых оставили на произвол судьбы.

— Понятие связи так же чуждо ей, как и ее собственная вампирская природа. Ваши души связаны, и теперь ты считаешь, что она принадлежит тебе, что она твоя собственность. Что ты можешь питаться ей и спариваться с ней, когда захочешь?

Дженнер зарычал. Он знал, что за хрен Томас Фэйрчайлд, и его второе впечатление было не лучше первого. Очевидно, он беспокоился о благополучии своей племянницы. Но это не означало, что Дженнер заценил мнение Фэйрчайлда о том, каким мужчиной Дженнер может быть. И то, как Фэйрчайлд говорил о Брие, будто она является не более чем собственностью… чем-то, чем Дженнер мог воспользоваться на досуге.

— Ты ничего, черт возьми, не знаешь обо мне, — огрызнулся Дженнер. — Ни о чем я думаю. — Он ничего не должен ублюдку, и меньше всего объяснений.

— Откуда нам знать, что эта связь не ложь, чтобы держать Брию здесь?

Серьезно? Дядя Брии был не просто скрытным. У подозрительного сукиного сына были серьезные подозрения по поводу заговоров. Дженнер пожал плечами.

— Брия подтвердила это. Спроси ее еще раз, если сомневаешься.

— Я поговорю с племянницей достаточно скоро. Лукас опечален и не без причины. Он ожидал, что я пообещаю Брию ему.

Всплеск гнева поднялся внутри Дженнера. Фэйрчайлд обвинил его в том, что он рассматривал Брию как собственность, когда он был тем, кто планировал отдать ее. Дженнер поджал губы, когда наклонился ближе.

— Жизнь полна разочарований. Я предлагаю тебе сказать Лукасу, чтобы он шел в задницу, и пусть привыкает к этому.

— Михаил Аристов спас жизнь моей племяннице, и я благодарен за это, — сказал Томас. — Но это не значит, что я не считаю его ответственным за нападение истребителей на мой и каждый другой ковен в городе.

Резкие слова для того, кто поклялся в верности Михаилу. Дженнера поразило, как легко Томас осудил Михаила за нападение на свой ковен, при этом отказываясь признать тот факт, что без него они бы вымерли много веков назад.

— То, что ты думаешь — несущественно. Радуйся, что у Михаила нет выбора в кормлении твоего рода. Его сила — твоя. А теперь, — на лице Дженнера вспыхнула дикая ухмылка, — моя сила — твоя. Сила твоей племянницы твоя. Откуда мне знать, что эти нападения не были организованы ведьмой, на которую ты хочешь, чтобы мы охотились?

Фэйрчайлда почти невозможно было застать врасплох. Дженнер хотел бы также уметь владеть собой.

— Я могу заверить тебя, Дженнер, что когда Астрид придет за Брией, это не будет жестоким столкновением мечей. Когда она придет, она заберет Брию и убьет ее прежде, чем кто-нибудь узнает, где она находится.

Ледяные осколки ужаса впились в грудь Дженнера. Он понимал агрессию. Ценил откровенное насилие. Скрытность и подрывная деятельность лишь еще больше укрепляли его и без того шаткие нервы. Со склонностью Брии бегать по ночам, он должен был держать ее ближе, чем ему было комфортно, чтобы защитить ее.

— Если это правда, то зачем держать ее в плену так долго?

Фэйрчайлд ощетинился. Хорошо. Дженнер был рад, что наконец-то чем-то зацепил его.

— Я люблю Брию как собственную дочь. Ты утверждаешь, что связан с ней. Если ты такой темпераментный, как предполагает твой король, на что бы ты был готов, чтобы защитить ее? Или, возможно, я ошибаюсь, предполагая, что связь такая всепоглощающая, как говорят слухи.

Этот ублюдок может гнать на Дженнера, сколько захочет. Дженнер отказывался поддаваться.

— Возможно, ты не понимаешь, что произошло. Тебе может это не понравится. Но это не меняет того факта, что Брия привязала мою душу и, в свою очередь, привязала себя ко мне. Связь абсолютная. Неразрушимая. Твоя племянница не уйдет отсюда с тобой. Она останется здесь. Со мной. Тебе больше не нужен Ронан, и ты можешь оставить свои проклятые деньги. Теперь у нее есть я.

— Ты, конечно, способен защитить ее, не так ли? — Казалось, ничто не раздражало Томаса Фэйрчайлда. Его запах был чистым и не предавал ни капли страха. Странно, учитывая то, что он как трус закрывался от мира. — И ты бы это сделал, не так ли? — Томас изучал его, будто пытался проникнуть в мысли Дженнера. — Защитил Брию.

Мужчина был проницательным. Расчетливым. И, несомненно, учитывал свои интересы. Пока Дженнер не сможет определить его преданность, ему придется быть осторожнее с дядей Брии. Он поразил Дженнера как своего рода мужчина, играющий на любой стороне, которая может принести ему наибольшую пользу. С хрупким царством Михаила все еще находящимся в зачаточном состоянии, ему нужно было опасаться такого союзника, как Томас. Того, кто может легко перейти на другую сторону, если он увидит большую выгоду.

— Я хочу узнать больше об этой ведьме, и почему она так сильно хочет Брию. — Никто не жил так, как Фэйрчайлд, взаперти и боязни, если только они не были сумасшедшими или не нажили опасного врага.

— Сколько тебе лет… а, Дженнер?

Милостивый боже. Томас Фэйрчайлд мог преподать Шивон урок или три в искусстве отклонений от ответов. Дженнер подвигал массивными плечами и похрустел шеей. Эта чушь — вокруг да около — начинала действовать ему на нервы.

— Уже достаточно.

Томас зло улыбнулся ему.

— Я совершил ошибку, связавшись с вампирским лордом. Когда Сортиари начали свою кампанию в Лондоне, я понятия не имел, насколько они сильны. Я никогда не хотел, чтобы меня обратили, но этого желала моя сестра Анна. Я одолжил свою армию, потому что этого хотела она. Она влюбилась в вампира, и он обратил ее. Это была ошибка, которую я больше не совершу, если у меня будет выбор. Я должен был увезти ее. Сделать все, что в моих силах, чтобы удержать ее от него. Бессмертные запоминают обиды, — сказал он мрачно. — Вендетты могут охватывать столетия.

Загадочно. Хотя его маленькая история дала Дженнеру немного информации о мужчине. Он, вероятно, сочувствовал бы Шивон, если у него встанет выбор. Дженнер почувствовал, что верность Фэйрчайлда Михаилу несла столько же воды, сколько и ржавое ведро.

— Ты собираешься сказать мне, почему Брия нуждается в защите, или мы продолжим бродить вокруг да около до восхода солнца?

— Я не знаю тебя, — сказал Томас. — И ты ничего не знаешь обо мне, моей племяннице или моем ковене. Если ты будешь относиться к ней с добротой и уважением, если сможешь воздержаться от жестокости, то докажешь мне, что тебе можно доверить не только Брию, но и мои секреты.

Боги. Казалось, слухи были правдой. Томас Фэйрчайлд был безумен. Быть привязанным к Брие может оказаться катастрофой. Было ли это наказание Дженнера за месяцы бездушного существования и бесконтрольного поведения? Быть связанным с парой, чей дядя слетел с катушек, кто может быть более сумасшедшим?

— Относиться к ней с жестокостью? — Оскорбление рубило, но Дженнер не собирался ничего делать, чтобы облегчить беспокойство мужчины. — Я буду относиться к ней так, блядь, как захочу. Она моя. — Полная чушь, но ему было все равно. Он ненавидел оппортунистов типа Томаса.

Мужчина сглотнул и расправил плечи.

— Я мог бы забрать ее отсюда сейчас. Вернуть в ковен, где ей и место.

В Дженнере было около полутора футов роста и ста пятидесяти фунтов веса.

— Твоя племянница больше не дампир. Она больше не принадлежит твоему ковену. — Когда Дженнера толкали, он делал шаг вперед.

— Мы будем рады, если она вернется домой и примем ее с распростертыми объятиями.

Дженнер фыркнул.

— Она больше не твоя забота. Она дома.

Глаза Томаса сузились, но выражение лица не несло намека на злость. Вместо этого он казался… довольным.

— У меня есть другие дела с королем, — сказал он. — А потом, я попрощаюсь с Брией.

Эффективно отвергнутый, Дженнер направился к двери. У него и так уже было слишком много всего, чтобы еще справляться с безумием Томаса Фэйрчайлда.

— Дженнер.

Он остановился у двери и повернулся к дяде Брии.

— Я с нетерпением жду нашего следующего разговора.

Хоть кто-то. Дженнер слегка кивнул и вышел. Какими бы не были секреты Томаса, Дженнер знал, что они не принесут им ничего, кроме неприятностей.

— Брия, пойдем домой с нами. Пожалуйста.

Лукас был в смятении, и Брия не хотела добавлять к этому разочарование. Она не собиралась идти с ним домой. Ей больше там не место.

— Мне нужно остаться здесь. Где я могу научиться быть вампиром.

— Этому стоит учиться? — Он не скрывал своего презрения, и его запах испортился. Возможно ревность? — Вампиры и дампиры не такие уж и разные. Твоя жизнь не должна совсем измениться.

— Она уже изменилась, Лукас.

— Потому что ты связана? — Его голос задрожал от гнева. — Что это значит? Какое это вообще имеет значение?

— Ты знаешь, что имеет, и почему это важно.

— Не знаю. Никто из нас до сих пор не видел вампира. Откуда ты знаешь, что это за связь? Он может лгать тебе. Он еще тот ублюдок. Что, если он обманул тебя, чтобы воспользоваться тобой?

Почему все думают, что она глупая и слабая? Пришла очередь Брии сердиться и возмущаться.

— Я вампир. Ты не думаешь, что я пойму?

— Как? Скажи, как ты связана с этим мужчиной?

Брия медленно вздохнула. Вкладывать слова в то, что было магическим и глубоко личным, было сложнее, чем она думала.

— Переход болезненный, — начала она. — Я не была уверена, что переживу его. Гораздо хуже, чем клинок истребителя, когда он перерезал мне горло. Есть боль, а потом… нет ничего.

— Что ты имеешь в виду?

Они так мало знали о своем наследии. Даже сейчас Брия не знала, чего ожидать.

— Моя душа, она исчезла. Как будто что-то высосало его прямо из моего тела. Переход открыл эту дыру внутри меня. Она темная, холодная, бесчувственная и такая пустая. Но это не больно. То, что осталось в отсутствии души — это своего рода пофигизм.

Лукас нахмурился и провел рукой по волосам.

— Звучит ужасно.

— Это не так. — Она мягко ему улыбнулась. — Есть сила. И власть. Я вижу, чувствую и слышу то, чего раньше не могла. Все острее. Более интенсивно. Воспоминание о том, как ее клыки пронзили кожу Дженнера впервые, заставил озноб мчаться по ее плоти.

— А связь?

— Когда я увидела его, все вернулось обратно. Пустота исчезла, серая апатия исчезла. Я чувствовала себя переполненной. Даже не зная, что это было, я поняла, что это. Я узнала его, кем он был для меня.

Лукас отвел взгляд.

— Это ничего не значит. Это не значит, что он любит тебя. Ты не должна оставаться здесь с ним.

Она хотела сказать, что остается здесь не ради Дженнера или кого-то еще. Но когда слова образовались на языке, она вкусила ложь.

— Я остаюсь здесь ради себя, — сказала она, наконец. — Чтобы узнать больше о том, что я и кто я. И потому что в душе я знаю, что не могу отворачиваться от нашей связи.

— Как ты можешь принять такое решение всего через несколько дней? Брия, я знаю тебя много веков.

Она не могла объяснить свою внезапную преданность Дженнеру и тонкость их связи.

— Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась? — Злые слезы ужалили ее глаза. — Зная, что я не что иное, как заключенная?

— По крайней мере, там ты в безопасности, — возразил Лукас. — Неизвестно, что он с тобой сделает. Он выглядел так, будто едва мог контролировать себя.

Брия отвела глаза, когда ее пальцы пробежали по ее голому запястью. Ее щеки покраснели, а тело воспламенилось от воспоминания о том, что он сказал ей накануне вечером, от пьянящего запаха его возбуждения и стоящего члена, прижатого к ее животу, когда его большое тело нависло над ней.

Выражение лица Лукаса стало кислым, а глаза вспыхнули серебром.

— Он питается от твоей вены. — Слова огорчением вырвались из его рта. — Не так ли?

Правила их ковена были строгими. Ее дядя не позволял членам пить кровь всякий раз, когда хотелось. Кормления разрешены только в случае необходимости, и запрещены интимные отношения, такие как кормление из вены на горле. И Брие никогда не разрешалось кормить другого члена ее ковена. Даже Лукаса. Для Лукаса, позволить Дженнеру взять ее вену, было равносильно позволить ему лишить ее девственности.

— Он не позволит тебе остаться, — сказал Лукас с новой уверенностью. — Не тогда, когда ты все еще в опасности.

Брия закатила глаза и плюхнулась на диван. Сколько она себя помнила, дядя боялся древнего врага. Ведьмы, которая не будет удовлетворена, пока все в его роду не умрут. Брие говорилось, что ее отец умер в войнах Сортиари, и вскоре после этого ее мать была найдена мертвой на дне оврага, оставив дядю Брии в качестве ее единственного опекуна. После этого он стал затворником. Убежденным, что единственный способ защитить их от зла, которое охотилось на них, это спрятаться от мира.

— Я теперь вампир. Я могу защитить себя.

Жалость в его взгляде только подпитала ее гнев. Ее всегда воспринимали как слабую. Недееспособную. Того, о ком нужно было заботиться и за кем нужно было следить. Брия была сильнее, чем думал дядя или Лукас. Она была храбрее самого стойкого члена ковена. Ей просто никогда не давали возможности проявить себя. Ну, эта часть ее существования закончилась. И после перехода — и теперь с ее связью — она собиралась жить своей жизнью на своих условиях.

— Брия, ты действительно можешь оставить нас так легко?

Нас или его? Брия знала, чего ожидает Лукас. Того, что обещал ему ее дядя. Но она никогда не воспринимала его как парня. Лукас был ей как брат. И ее связь с Дженнером доказала, что Лукасу не суждено стать ее парнем.

— Ты говоришь так, будто я тебя бросаю.

Лукас усмехнулся:

— Разве нет?

— Это несправедливо. Я заслуживаю сделать свой собственный выбор. Рискнуть. — Брия поднялась со стула и пересекла гостиную, подойдя туда, где стоял Лукас, одной рукой оперевшись в полку над огромным камином. — Это не тюремный перевод. Это свобода. Окончательная! И вместо того, чтобы радоваться за меня, ты хочешь вернуть меня в камеру.

Что-то дернуло ее в груди, и Брия почувствовала присутствие Дженнера еще до того, как звук его шагов достиг ее ушей. Она быстро отошла от Лукаса, не желая повторения прежнего проявления вспыльчивости Дженнера. Острый клык пронзил ее нижнюю губу, и капля крови вытекла из раны. Взгляд Лукаса сосредоточился на ее рте, и Брия сделала еще один шаг назад, когда Дженнер прошелся по гостиной, его походка была изящной и целеустремленной, как у хищника.

Он посмотрел на Лукаса и Брию, его лоб нахмурился от любопытства. У мужчины во взгляде читалось желание убийства, когда он протянул руку и провел подушечкой пальца по нижней губе Брии. Он демонстративно посмотрел на Лукаса, прежде чем поднести большой палец ко рту и слизнуть ее кровь.

Милостивый боже. Простое действие почти заставило ее колени подогнуться. Дженнер источал силу и чувственность, даже не стараясь. Гнев Лукаса стал явным в изменении его запаха и внезапном напряжении, которое вибрировало от него. Она не понимала разграничительного шоу Дженнера. Он отказался позволить ей питаться из его горла, когда привел ее назад домой прошлой ночью, как странствующего ребенка, и отверг ее авансы, несмотря на очевидное желание к ней. Теперь он насмехался над Лукасом с его предполагаемым правом на нее. В какую игру он играет?

— Твой дядя хочет тебя увидеть перед отъездом. — Глубокий, грохочущий голос Дженнера заставил кожу Брии покрыться мурашками. — Он ждет тебя в кабинете Михаила.

Она колебалась. Чем быстрее она попрощается с дядей, тем быстрее она сможет выдворить Лукаса. Но в тоже время, прощание потребует от нее оставить Дженнера наедине с Лукасом.

— Хорошо, — медленно проговорила она.

— Мы снова скоро поговорим, Брия. — Очевидно, Лукас потерял рассудок, намекая, что он вернется. Дженнер выглядел готовым оторвать Лукасу руки и избить его ими. Она просто надеялась, что он подождет, пока она выйдет из комнаты.

Брия прошла по коридору в кабинет Михаила. С чувством восторга внутри, а не с чувством вины. Дженнер не навредит Лукасу; каким-то образом она знала, что под его жестокой, рычащей внешностью был благородный, порядочный мужчина.

И хотя она хотела заставить Лукаса понять, что то, что он видит как проклятие, было ее спасением, она не собиралась отвергать, что произошло. Это была ее жизнь. Наконец, у нее был шанс жить.

— Дженнер сказал, что ты уезжаешь?

Ее дядя стоял, уставившись в точку, прежде чем перевести взгляд не нее.

— Да. Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке. — Она была лучше, чем в порядке. Удивительно! Бросание этого в лицо дяди, однако, не сделало бы никому ничего хорошего.

— Я рад. И Дженнер. Он был добр к тебе?

Ее дядя представил так, будто она была домашним животным, переданным от одного владельца другому. Ее желудок скрутился в тугой узел, и Брия боролась за самообладание.

— Мы не знаем друг друга достаточно долго, чтобы он проявил нечто другое, кроме радужности.

Ее дядя грустно потряс головой.

— Понятие связи… такая дикость.

Как он мог так думать?

— Это наша природа, — ответила Брия.

— Это их природа.

— Это моя природа.

В его глазах лежала печаль, когда он встал и подошел к ней.

— Я принял неправильное решение, приведя тебя сюда?

Если бы он задал ей этот вопрос пару недель назад, она бы ответила решительным «да». Но сейчас…

— Нет, — сказала Брия. — Это было правильное решение.

Он медленно вздохнул, взял ее за руки и крепко их сжал.

— Я вернусь через несколько дней. Если понадоблюсь, позвони.

— Хорошо. Не волнуйся, все будет хорошо.

— Может, ты и права, Брия, — сказал он, — может быть.