Муж, которого я купила

Предисловие редактора

Эта история была написана спустя год с липшим после «Мужа, которого я купила», приблизительно в 1927 г. В то время Айн Рэнд уже жила в «Глливуд студио клаб», совсем недавно получила должность младшего сценариста, ассистируя Сесиль Б. Демиль, и как раз начала встречаться с Фрэнком О’Коннором, своим будущим мужем. Дух этого рассказа как нельзя лучше отражает ее собственное настроение в свете столь благоприятных событий.

Сценарии Айн Рэнд к немому кину, которых за 20-е гг. набралось порядка дюжины, являют собой ярчайшие примеры подлинного, даже слегка экстравагантного романтизма. В большинстве своем эти истории о приключениях, о дерзких героях и о сильных чувствах на фоне происходящих друг за другим событий, в которых практически не наблюдается философского подтекста. «Хорошая статья» — одна из немногих работ такого плана, которая при этом является полноценным произведением, а не сценарием. Само собой, настрой этого рассказа оказывается совсем иным, непохожим на «Мужа, которого я купила».

В «Муже, которого я купила» рассказывается история женщины, которая посвятила свою жизнь поддержанию внутри себя определенных идеалов. Она скорее была готова перенести ужасные страдания, нежели подстроиться подо что-то такое, что этим идеалам не соответствовало бы. «Хорошая статья» же напоминает нам о другом немаловажном аспекте философии Айн Рэнд: страдания сами по себе являются исключением из правил, а вовсе не тем, из чего должна строиться жизнь. В основе существования, согласно мнению Айн Рэнд, не должны лежать ни боль, ни даже героическая выносливость. Наоборот, суть бытия должна держаться на веселье и беззаботной радости, которой жизнь нас одаривает. Именно эта предпосылка послужила основой для рассказа «Хорошая статья».

Впервые я услышал эту историю примерно двадцать пять лет назад, когда Айн Рэнд читала ее вслух на курсах по развитию писательского таланта каким-то своим юным поклонникам. Аудитории сообщили, что это был рассказ начинающего писателя, и попросили сделать вывод, есть ли у этого писателя будущее. Некоторые студенты быстро поняли, кто автор, но среди присутствующих было достаточно и таких, кто этого не понял, и впоследствии они крайне удивились и даже возмутились, узнав правду. Их возражения касались отнюдь не каких-либо изъянов рассказа, а того общего духа, в котором он был выдержан. «Он ведь такой несерьезный!» — таким было самое частое обоснование своего недовольства. «В нем нет ничего общего с теми грандиозными темами, которые вы поднимаете в своих романах», «В нем нет ни глубоких страстей, ни бессмертной борьбы, ни философского смысла».

Мисс Рэнд ответила, в сущности, следующее: «В этом рассказе обсуждается один, но самый главный животрепещущий вопрос — имеем мы право жить на этом свете или нет?»

Она продолжила объяснять, что злорадство — то чувство, которое описывает человека, как существо, которому предначертано страдать и потерпеть крах, — пронизывает все в нашу эпоху: что даже те, кто утверждает, что отвергают такую точку зрения, как правило, сегодня чувствуют, что стремление к ценности должно быть сродни болезненному крестовому походу, где каждый, сжав зубы, посвящает себя этой мрачной, но святой борьбе со злом. И подобное отношение, по ее словам, наделяет это зло чересчур большой властью. По ее мнению, зло изначально бессильно (за подтверждением читайте роман «Атлант расправил плечи»), а Вселенная не настроена против человека, она «доброжелательна». Все это означает, что человеческие ценности (основанные на разумных причинах) можно достичь здесь, в этой жизни. Поэтому счастье не следует рассматривать как несчастный случай, напротив, метафизически, как нормальное, естественное развитие событий.

Если выразить это более кратко и философски, то глубинный смысл человека заключается не в надгробии, над которым торжественно растянулись венцы, сплетенные из его заслуг при жизни, а в беззаботном веселье, сопровождающем весь его путь до самого последнего вздоха. Истории, которые отражают данный подход, написанные специально для того, чтобы воспроизвести Вселенную такой доброжелательной, какая она и есть, должны иметь право на существование. И они должны быть написаны в таком стиле, будто все крупные проблемы уже решены, и теперь следует сосредоточиться лишь на самом человеке и его взаимодействии с миром, которое приводит его к успеху и к наслаждению романтикой, приключениями и переживаниями свободной души.

В романе «Атлант расправил плечи» есть момент, когда Дэгни описывает смех Франческо как: «…самый веселый звук на свете… Способность к безоблачному удовольствию, подумала она, не является уделом безответственных дураков… чтобы быть в состоянии так смеяться, необходимо проделывать самую тщательную и глубокую мыслительную работу». Пользуясь подобными цитатами, можно сказать, что более серьезные работы Айн Рэнд отражают ее сложное философское видение мира, а произведения вроде «Хорошей статьи» подобны безоблачному смеху Франческо.

Конечно же история все-таки принадлежит достаточно раннему периоду творчества писательницы, и не следует рассматривать ее без осознания того факта, что поставленные перед ней цели не были в достаточно мере ясны и самому автору.

Лори, молодой герой, является лишь далекой предпосылкой к будущим образам мужчин в произведениях Айн Рэнд. С другой стороны, Джинкс, отражающая первенство женщин, свойственных для ранних работ писательницы, является самым проработанным и зрелым персонажем всего рассказа. Она постоянно во всем опережает Лори. И все же, как и следовало ожидать от Айн Рэнд, чувства Джинкс по отношению к Лори являются одним из наиболее убедительных элементов истории — тем, в чем она кардинально отличается от любой феминистки. «Женщины, — говорит она Лори в какой-то момент — просто болтуньи».

С точки зрения писательского мастерства, «Хорошая статья» продемонстрировала, сколь большой шаг вперед совершила Айн Рэнд в сравнении со своим прошлым «Мужем, которого я купила». Знаний об английском языке у автора заметно прибавилось, хоть ей все же предстояло многому научиться. Оригинальность определенных описаний и внезапные проблески остроумия во фразах явились первыми предвестниками грядущего. Диалоги, особенно по части сленга, до сих пор не выверены так, как полагается, и сам тон произведения страдает от неуверенности, происходящей, скорее всего, из-за широких границ между различными стилями выражения мысли на письме. Но, несмотря на эти недостатки, в целом истории удается передать богатые ощущения, которые переживала в своей душе Айн Рэнд.

Десятилетия спустя, после того как Айн Рэнд уже написала роман «Атлант расправил плечи», она вдруг сообщила, что хочет написать чисто приключенческую историю без всякого философского подтекста. (Она даже успела придумать герою имя — Фостин Доннегал — и описать его в духе Лори МакДжи, все так же с ямочками.) Но она так и не взялась за эту идею основательно.

Потому пусть «Хорошая статья» и не является идеальным произведением, оно несет в себе основы того крайне редкого стиля Айн Рэнд, который не использовался более ни в одной из ее работ. Этот рассказ отражает в себе ту сторону творчества Айн Рэнд, которую ее поклонникам не удастся обнаружить ни в одном другом романе.

Замечания по тексту: предваряя этим свое выступление перед аудиторией, в 50-х гг. Айн Рэнд изменила отдельные устаревшие выражения в описании автомобилей и одежды на более актуальные. Впоследствии я сохранил эти изменения.

Леонард Пейкофф

I

Как бы я хотел, чтобы это было убийство! Чтобы здесь лежал раскромсанный на кусочки труп, залив кровью тротуар… А еще чтобы бушевал сильный пожар, да так, чтобы газовый баллон взорвался и разнес полгорода!.. И в этот момент кто-нибудь бы влетел в банк и обчистил сейфы до последней монеты, оставив всех с носом!.. Да, и еще бы землетрясение!

Лори МакДжи несся по тротуару с такой неистовой злобой и каждым шагом будто бы давил своих незримых врагов, словно насекомых, под тяжелыми ботинками. Ворот его рубахи беспорядочно трепал ветер, а вены на шее судорожно напрягались всякий раз, когда он пытался сжать губы в прямую линию. Это было непросто сделать, ведь у Лори МакДжи были юные, великолепно очерченные губы с проказливыми ямочками в уголках рта, который, казалось, так и ждет момента, чтобы расплыться в ослепительной улыбке. Но сейчас ему было совсем не до того.

Летнее утро было таким спокойным на главной улице Диксвиля, и звуки ожесточенных шагов Лори раздавались в этой тишине настоящими выстрелами. На пути ему почти не попадалось прохожих, а те немногие, кто проходили мимо, едва волочили ноги. Окна магазинов были раскалены от солнца и покрыты пылью, а двери распахнуты, демонстрируя пустые залы, в которых не было ни единого покупателя. На тротуаре перед супермаркетом медленно растекались в красную кашицу несколько перегревшихся на солнце старых помидорин. Прямо посередине самого оживленного перекрестка Диксвиля лежала собака и спала под солнечными лучами, слившись с окружающей ее унылой цветовой гаммой. Он глядел на все это и сжимал кулаки.

Лори жил на свете уже двадцать третий год, но в редакции «Диксвильского рассвета» он проводил свое первое лето. Совсем недавно он еще беседовал с новостным редактором, далеко не в первый раз, но, судя по всему — в последний.

— Вы — болван! — воскликнул Джонатан Скрэгс.

Лори возвел глаза к потолку в попытке убедить окружающих в том, что его достоинство находится за пределами всех подобных оскорблений, которыми его мог одарить этот грозный мужчина за своим столом.

— Еще одна подобная халтура, и вы пойдете драить тарелки в каком-нибудь кафе, если они вас вообще возьмут!

Лори бессознательно наблюдал за тем, как мощная пятерня новостного редактора с размаху легла на его аккуратное творение, смяла его, и секундой позже скомканные бумажки уже отправились в мусорное ведро. А он еще смел надеяться, что эта статья вдвое увеличит тираж газеты, а его собственное имя будет появляться куда чаще на страницах издания…

Лори всегда был уверен в своем самообладании, но после такого принялся кусать губы, и его лицо приобрело выражение такой неистовой сдержанности, на которую был способен разве что какой-нибудь бульдог.

— Если вам такой материал не по нраву, — обиженно бросил он редактору, — то это ваши проблемы, вашей газеты и вашего города. Это отличная статья.

— Да ты не просто молокосос, — зарычал Джонатан Скрэгс, — ты вшивый щенок! То, что ты был суперзвездой в своем колледже всего три месяца назад, совсем не значит, что ты можешь вот так запросто стать первоклассным репортером! Когда же ты наконец научишься использовать свою дурную голову для чего-нибудь еще, помимо пустого бахвальства?!

— Да я-то в чем виноват? — решительно отбрыкивался Лори. — Мне просто не о чем писать! В этом болоте ровным счетом ничего интересного не происходит!

— И снова ты о своем, да?

— С того момента, как я появился у дверей редакции, вы давали мне информацию лишь о каких-то похоронах, пьяных драках и дорожных авариях! Как я могу раскрыть свой талант в обзорах таких пустяков? Пусть эти блошиные сводки составляет кто-нибудь другой! Дайте же мне какой-нибудь крупный, значимый материал, и вы увидите, что у меня в голове, помимо самолюбия, куда уж без него!

— Сколько мне еще раз повторять тебе, что нужно писать обо всех происходящих в городе событиях? Что тут может произойти особого? Мы ведь не в Чикаго живем! И тем не менее у нас хватает интересных событий, дела у нас идут бойко, куда лучше, чем у какого-нибудь «Мира Диксвиля», хвала Господу! Вам, молодой человек, должно льстить одно то, что вы тут работаете!

— Да что вы? Скорее уж, работаю на мусорную корзину ведущего издания Диксвиля! Но вы будете меня ценить, мистер Скрэгс. Стоит только у нас произойти чему-нибудь исключительному, вот увидите!

— Если не можете написать о похоронах, так пишите об убийствах… А теперь подите домой, молодой человек, надеюсь, вас осенят какие-нибудь светлые идеи, в чем я вообще-то сомневаюсь.

Некоторые люди говорили, что глаза Лори напоминали бескрайние небеса, затянутые серыми облаками, сквозь которые проглядывает солнце. Но в тот момент, когда он смотрел на новостного редактора, солнечного блеска в его глазах и в помине не было, лишь предвестье надвигающейся бури.

— О, непременно, мистер Скрэгс, — сказал Лори зловещим тоном, — я напишу об убийстве.

— Да благословит тебя Всевышний, — ответствовал мистер Скрэгс, садясь в кресло. Он закурил сигару, уронил подбородок к груди и прикрыл глаза, наслаждаясь тихим диксвильским утром. Пэрячий летний воздух дул в открытые окна, которые уже истосковались по чистой тряпке.

Лори взял с вешалки пиджак, свирепо окинул взглядом комнату, в которой никого не заботил его разговор с редактором. В офисе было невыносимо душно и жарко, пахло краской, пылью и жевательной резинкой.

Весь пол в комнате был устелен ковром из старых пожелтевших газет, коробок из-под сигарет, счетов, рекламных брошюр и кучи всяких других вещей, сделанных из бумаги. Все стены, на манер музейных залов, были обклеены календарями, рисунками, вырезками из комиксов со всякими надписями, вроде «Полегче на виражах!» и «Перкинс — страшный разгильдяй!». Пыльная бутылка минеральной воды, стоящая на неустойчивом столике, выглядела печально пустой; в конце концов, в этом офисе утоляли жаж-ду далеко не одной водой.

Лори не мог не ухмыльнуться при виде такой чрезмерной энергичности сотрудников ведущего издания города. Отавный верстальщик с озабоченным видом строил лодочку из картонного стакана под воду. Редактор спортивных новостей увлеченно рисовал из пыли на рабочем столе пару изящных ножек на французских каблучках. Двое репортеров играли в какую-то чудную игру, а третий тщательно вычищал ручкой грязь из-под своих ногтей, изредка прерываясь на то, чтобы попытаться поймать назойливую муху, вившуюся вокруг него. Копировальщик мирно посапывал на кипе бумаг, спиной ко всем присутствующим в офисе, у него было раскрасневшееся лицо и огненно-рыжая шевелюра. Его могучий храп вздымал листы того, чему было вскоре суждено стать свежим номером газеты.

Среди всего этого идиллического пейзажа находился лишь один человек, с головой погруженный в серьезную работу. Табличка рядом с его столом гласила: «Не парковаться. Занят». Здесь работал Вик Перкинс, самый известный репортер «Рассвета». Он всегда ходил в шляпе, слегка сдвинув ее назад, и никогда не снисходил до того, чтобы использовать зубную щетку. Он остервенело кусал кончик ручки и в глубокой задумчивости глядел на зеленую лампу.

— Есть какие-нибудь новости? — подошел к нему Лори.

— Для тех, кто смышлен, они всегда найдутся, — обезаруживающе отреагировал Вик Перкинс.

Лори кинул беглый взгляд на его статью, в которой велось повествование о неслыханном для Диксвиля преступлении — краже пятисот пятидесяти долларов и серебряной перечницы у отчаянного сорвиголовы, Курносого Томсона.

Лори развернулся на каблуках и пошел прочь из редакции. Напоследок он свирепо хлопнул дверью, с явной надеждой на то, что одно из пыльных стекол разобьется вдребезги. Но это не произошло.

Лори окончил колледж с дипломом бакалавра гуманитарных наук, удостоился всяческих похвал и даже выиграл чемпионский кубок со своей командой по футболу той же самой весной. Он ухватился за первую же работу, которую ему предложили в газетном издании, и с того самого момента твердо решил открыть дорогу своим амбициям. Лори пришел в редакцию «Диксвильского рассвета» полный сил и энтузиазма, обаятельно улыбаясь, но при этом совершенно не имея опыта. И в итоге он был разочарован.

Он ожидал, что на пути по карьерной лестнице его будут поджидать захватывающие сюжеты, полные драмы и опасностей, что от каждого его слова, растиражированного на тысячи копий издания, сердца читателей станут биться чаще, и они станут слагать оды в его честь. Но вместо этого ему пришлось копаться в третьесортных новостях, до которых абсолютно никому не было дела…

Лори ускорил шаг и сунул руки в карманы. Прядь непослушных волос упала ему на лицо, путаясь с необыкновенно длинными ресницами. Небо над ним было лазурным, как праздничная открытка. Из чайного магазина доносился аромат, а из музыкального — голос певца, хрипло распевающего «Мой лазурный рай». В супермаркете «Клэмпит» и вовсе начиналась распродажа сладостей.

Ах, вот если что-нибудь здесь стряслось! Но сердце Лори замерло в полной безнадежности. Но разве здесь могло что-нибудь произойти в принципе?

Сонный мальчуган бормотал заученную фразу: «Покупайте свежий номер “Диксвильского рассвета”» — выговаривая это так монотонно, словно продавал пилюли для сна. Проходя мимо, Лори кинул беглый взгляд на передовицу. Заголовки гордо объявляли о рождении пятого ребенка в семье мэра и кратко упоминали о ежегодном собрании клуба рыболовов, а некто Виктор 3. Перкинс делился своим авторитетным мнением о важности домашних животных для семьи.

Гдe же эти пламенные, кричащие, бросающиеся в глаза читателю заголовки, жаждущие поведать читателю о сенсационных событиях? Ах, если бы только кто-нибудь решился на какой-нибудь смелый поступок. Хоть один человек… на что угодно… Нет, для Диксвиля это было бы фантастикой. Неужели все и правда так безнадежно? Ни малейшего шанса на это?

Лори пошел дальше, хрустя пальцами в кармане. В его неподвижном взгляде что-то промелькнуло. Сердце его забилось чаще. Он наконец придумал то, что может удивить даже такого скептика, как Джонатан Скрэгс.

Это будет сопряжено с риском, и он отдавал себе в этом отчет. Уже давно витала в его голове эта мысль, казавшаяся ему сущим безумием. Но все же… все же…

— Эй, болван! — крикнули сзади, и спустя мгновение он почувствовал сильный удар. Обернувшись посмотреть, в чем дело, он только и успел заметить, как мимо пронеслась на огромной скорости какая-то спортивная машина.

И тут он понял, что был уже настолько погружен в свои мысли, что пошел вдоль проезжей части, не замечая ничего на свете, даже самих машин. В результате на его штанах теперь красовалось большое пятно грязи, а то место, куда его ударило бампером автомобиля, ощутимо побаливало.

Он снова глянул вослед удаляющейся машине и вдруг внезапно понял, что знает водителя. Это была мисс Уинфорд, которая единственная в семье унаследовала все состояние своего папы и, по слухам, могла назвать цену каждому волоску на своей прекрасной голове. Кто его знает, так ли оно было на самом деле, но поди ты оспорь такое утверждение!

Кристофер А. Уинфорд был видным питсбургским магнатом, заправлявшим поставками стали. И у него был настолько ужасный вкус, что каждое лето он проводил в Диксвиле. В его владениях находилась добрая половина города и большой белый особняк на относительно невысоком холме, с которого тем не менее весь город был как на ладони. Башенки из мрамора и стекла в этом особняке выглядели словно искрящиеся фонтанчики, бьющие ключом прямо из зеленой листвы садов в голубую лазурь небес.

Мисс Уинфорд было восемнадцать, но она уже имела неоспоримое влияние как на окружающую молодежь, так и на своих родителей, вдобавок еще и увлекалась спортивными машинами. Лори никогда с ней не встречался лично, но достаточно часто видел ее в городе. Она выглядела как прекрасная антилопа, а вела себя как дикий мустанг. У нее были большие, слегка раскосые глаза, такие грозные, что многие недоумевали, что же прячется в душе этой милой девчушки; у нее были тонкие изогнутые брови и волевые губы. Ее волосы были вечно взъерошены и неуклюже забраны за уши. От непослушной копны волос до маленьких ступней — вся она выглядела стройной, высокой и целеустремленной, как весенний ручей.

Ее честолюбивая мамаша крестила ее как Джулиану Ксению. Но, к ужасу помянутой выше матери, все сверстники дочери звали ее просто Джинкс.

Лори по-прежнему провожал взглядом ее машину, даже после того, как она скрылась вдали. У него было донельзя странное, восхищенное выражение лица, как у человека, который только что изобрел средство межпланетного сообщения. Та девушка… совпадение ли это? Его идея… ведь такая девушка и нужна была ему для воплощения этой идеи. Цель для него была ясна, а вот подвернулось и средство…

Он медленно направился к дому, не видя вокруг себя ни тротуара, ни улиц, ни неба…

Этой ночью Лори МакДжи уселся за свой стол, с ногами забравшись на стул и обняв себя за колени. Он уткнулся лицом в кулаки и долго думал, почти не моргая. И то, что он надумал, и послужило причиной событий, произошедших в Диксвиле в последующие дни.

II

Джинкс Уинфорд неслась домой на скорости, как обычно, пятьдесят миль в час и, как обычно — ночью. Она навещала свою подружку, живущую за городом, и теперь возвращалась домой, нисколько не заботясь о том, что ее маленькая спортивная машина серого цвета была единственной оживленной точкой на темной автотрассе. Под тяжелым черным небом простирались бескрайние равнины, окутанные неподвижными чередами холмов. А далеко вдали тускло и загадочно мерцали огни постепенно приближающегося Диксвиля, сливаясь в прямые линия, в которых угадывались очертания улиц. Казалось, будто кто-то выбросил переливающееся всеми цветами радуги ожерелье во тьму равнин, и его бусинки рассыпались по округе, блестя и переливаясь в ночи.

Серая спортивная машина летела над дорогой, как небольшой жужжащий жук, двумя длинными усиками освещавший перед собой путь и махавший крыльями на ветру — то был шелковый шарф, развевавшийся на шее Джинкс. Обоими руками твердо держась за руль, она напевала песню. Она осталась абсолютно спокойна и тогда, когда за крутым поворотом увидела вставший посреди дороги автомобиль, преградивший ей путь. Это была другая спортивная машина, за рулем которой никого не было. Но фары у нее были включены, из-за чего окружавшая ее темнота казалась уж совсем непроглядной, словно черная дыра.

Она нажала на педаль тормоза как раз вовремя, чтобы с диким скрежетом успеть остановиться у странной спортивной машины.

— Эй, ну в чем тут дело? — выкрикнула она в темноту, где, как ей казалось, стоял какой-то человек.

В темноте за автомобилем притаился готовый к такому сценарию Лори. Он ждал ее уже третий час. на нем была черная маска, а в руках — револьвер. Его губы под маской были напряжены, а руки, держащие револьвер, слегка дрожали. Лори МакДжи больше не охотился за новостями, он сам творил их сюжет.

Пришло время. Успокаивая дыхание, он снова взглянул на серую машину, остановившуюся рядом с ним, в которой сидела девушка, держась за руль и вопросительно глядя во тьму с приподнятой бровью.

«Но как она отреагирует? — вздрогнул он, подумав об этом. — Надеюсь, она не станет громко кричать. Ох, надеюсь, и в обморок тоже не упадет».

Затем он встал и решительным шагом направился к ней и остановился на свету, угрожающе глядя на нее и держа на мушке своего револьвера. Он безмолвно ожидал ответной реакции. Но ее, как таковой, и не последовало. Джинкс лишь еще выше подняла бровь и с заметным удивлением смотрела на него, гадая, что он предпримет дальше.

— Не кричи о помощи! — приказал Лори самым траурным голосом, на который был способен. — Никто тебя не спасет!

— Да я и не кричала пока, — спокойно заметила Джинкс. — С чего бы мне это делать?

— Ни звука, никакого лишнего движения. И выйди из машины!

— Ты же знаешь, я не могу этого сделать, — последовал милый ответ.

Лори кусал свои губы под маской.

— Я сказал, живо вылезай из своей машины! Я привык к тому, что приказам людей, вроде меня, подчиняются немедля!

— Ну, к сожалению, у меня не было опыта общения с людьми вроде тебя. Так получилось, что я весьма отдаленно слышала о твоем призвании.

— Тогда тебе следует знать, что люди со всего материка бояться произносить вслух мое имя!

— А как тебе зовут? Меня — Джинкс Уинфорд.

— Ты здорово пожалеешь, если я решу назвать тебе свое имя! Всякий тебе скажет, что у меня не дрогнет рука ни перед чем, что мое сердце из камня, что я подобен удару молнии в ночи, вселяющему страх и отчаяние в людские души!

— Что, правда? Тогда мне и правда тебя жаль, ведь жить с такой дурной репутацией, должно быть, нелегко.

Лори кинул на нее странный взгляд. Затем он вспомнил, что величайшие преступники всегда были исключительно галантны с женщинами. И он учтиво заговорил:

— И тем не менее тебе нечего бояться, ведь я убиваю только мужчин, а женщин я всегда готов пощадить.

— И чем тут гордиться? Все женщины просто болтуньи, да ты и сам это должен знать!

— Мне очень жаль, что приходится действовать такими методами, — продолжал он, будто не слыша ее, — но я буду обходиться с тобой с величайшей осторожностью, а потому тебе не стоит бояться.

— Бояться? Чего?

— Ответь пожалуйста, не соблаговолишь ли ты выйти из своей машины и пересесть в мою?

— А это так необходимо?

— Конечно!

— Может, ты наконец разъяснишь мне, что, к чертям собачьим, тут происходит? — вежливо поинтересовалась Джинкс.

— Вас похищают, — не менее учтиво ответил Лори.

— Вот оно что!

Ему не понравилась ее реакция, такой он ее совсем не ждал. В ее голосе не было ни тени страха или возмущения, наоборот, он звучал просто, словно она принимала все как само собой разумеющееся и говорила: «Да, все ясно».

Она быстро выбралась из машины, ее короткая юбка на мгновение вспорхнула наверх, подчеркивая стройные ноги в блестящих чулках. Ветер затрепал ее одежку, и на мгновение она вдруг будто преобразилась в танцовщицу и очутилась на необъятном темном подиуме, освещенном лишь яркими фарами автомобиля. А на заднем фоне виднелись контуры песчаных холмов с жухлой травой и шипастыми кустарниками, торчащими повсюду, словно оленьи рога.

— Не соизволишь ли ты подождать, пока я закрываю машину? — спросила она. — Я совсем не против того, чтобы быть похищенной, но я отнюдь не хочу, чтобы какой-нибудь другой господин натолкнулся на нее и решил похитить.

Она спокойно выключила фары, заперла автомобиль и сунула ключ в карман. Подойдя к спортивной машине Лори, она окинула ее критическим взглядом.

— Твое дело идет не очень-то и хорошо, не так ли? — заметила она. — У тебя такая машина, что по ней сразу видно, что ты не из тех, кто сытно ест по три раза в день.

— Может, ты уже, наконец, сядешь в нее? — сердито спросил он, почти переходя на крик. — У нас мало времени!

Она села и с удобством растянулась на сиденье, вытянув свои прелестные ножки вперед. Юбка едва доходила ей до колен. Лори быстро сел за руль на соседнее сиденье.

— И сколько ты надеешься выручить с моего похищения?

Он промолчал.

— Так ты что, просто безумно влюблен в меня?

— Осмелюсь сказать, что нет, — отрывисто бросил он.

С диким ревом машина завелась и рванула вперед, подрагивая и пыхтя, с шумным гулом она быстро укатывала прочь от этого места по автостраде, в направлении Диксвиля.

Ветер и темные холмы мчались на огромной скорости им навстречу, чтобы вскоре остаться позади. Оба они молчали. Она украдкой изучала его, краем глаз посматривая в его сторону. Но все, что она могла видеть, — это черную маску, начинавшуюся прямо за серой кепкой, и заметно очерченные ею губы. Он же не взглянул на нее ни разу. Лишь легкий запах духов выдавал ее присутствие рядом с ним, да светлые локоны ее длинных волос, которые иной раз ветер задувал в сторону его лица.

И вот уже перед ними стали появляться первые дома Диксвиля. Лори осторожно ехал по улицам, выбирая самые темные и пустынные из них. На них было мало фонарей и совсем не было прохожих. Его нога непроизвольно надавила на педаль газа, когда им на пути вдруг попалась хорошо освещенная аптека, работающая круглые сутки.

Лори жил в старом доме на узенькой улице, ведущей к холму, в новом, местами еще не обжитом районе. Дом был двухэтажный, с большими окнами и маленькими балкончиками без дверей, которые бы вели на них. По соседству с ним находилась недостроенная одноэтажная дача и незастроенный участок земли на противоположной стороне улицы. В его доме были занят лишь первый этаж, а на втором он был единственным жильцом.

Завернув за угол и выехав на свою улицу, Лори выключил фары и поехал к дому так бесшумно, как только мог. Прежде чем остановиться, он внимательно огляделся. Поблизости не было ни души. Вся улица казалась столь же пустынной, сколь подмостки какой-нибудь театральной сцены ночью.

— Теперь ни звука! Не шуми! — прошептал он девушке на ухо и, схватив ее за руку, устремился ко входной двери.

— Разумеется, не буду, — ответила она. — Я ведь знаю, как ты себя чувствуешь.

Они бесшумно прошли по покрытой коврами лестнице, ведущей к двери в дом Лори. Первым, что увидела Джинкс в его комнате, когда он галантно пропустил ее вперед, была его грязная футболка, вывалившаяся из одежного шкафа. Ларри почувствовал, как краснеет под маской, и решительно закинул ее обратно в шкаф, со злостью захлопывая дверку.

В гостиной было два окна и ковер нежно-голубого цвета. Между окнами стоял письменный стол, и на нем, посреди бушующего океана из различных бумаг, возвышалась пишущая машинка. На небольшом диване лежала пара подушек, а также газета, безопасная бритва и один ботинок. В единственном кресле лежала кипа пластинок под «Виктролу», поверх которых находился будильник. Сама же «Виктрола» стояла рядом с креслом, на коробке из-под мыла, кое-как прикрытой старым полосатым свитером. Место книжной полки занимала большая коробка из-под зерновых злаков. На высокой тумбе стоял небольшой аквариум, по всей видимости, предназначенный для золотой рыбки, но в нем совсем не было воды — только пепел от сигарет и телефон. Вся остальная часть комнаты была завалена старыми газетами, журналами без обложек, а также там нашли пристанище теннисная ракетка, полотенце, букет завядших цветов и укулеле, гавайский музыкальный инструмент.

Джинкс медленно и внимательно осмотрела всю комнату. Лори снял пиджак и кепку и кинул их на стул, стянул с лица маску, с облегчением потерев запотевший лоб и запустив пальцы в густые волосы. Джинкс внимательно взглянула на него, моргнула и уставилась на него еще более странным взглядом. Затем она вдруг достала свою косметичку, быстро припудрила лицо и необычайно тщательно провела помадой по губам.

— Как тебя зовут? — спросила она изменившимся голосом.

— На данный момент это не имеет значения, — ответил он.

Она с удобством присела на край письменного стола. Лори еще раз взглянул на нее при свете лампы. Ему подумалось, что у Джинкс отличная фигура, что ее облегающий шелковый свитерок только подчеркивал. У нее был такой загадочный взгляд, что он до сих пор не мог понять, надсмехается ли она над ним или же смотрит с невинной непосредственностью.

— Что же я могу сказать тебе, — начала она. — Ты не прогадал, выбрав меня в качестве жертвы похищения. Не знаю, кто бы мог оказаться лучшей кандидатурой. Если бы ты разбирался в девушках лучше, то выбрал бы разве что Луиз Чэттертон. Знаешь, ее отец не сходит с троллейбуса до последней остановки, только чтоб его деньги на билет не оказались потрачены зазря.

Она снова окинула взором комнату.

— Ты ведь еще новичок, не правда ли? — спросила она. — Твое жилище выглядит совсем не как у злобных преступников.

Он тоже окинул взглядом комнату исподлобья и покраснел.

— Прости за этот вид, — пробормотал он. — Я все исправлю. Сделаю все, что только могу, чтобы ты могла с удобством тут расположиться. Надеюсь, тебе здесь понравится.

— Да я почему-то уже не сомневаюсь в этом. Только где же фотография твоей девушки? У тебя что, нет напарницы?

— Хочешь есть? — живо переключился на другую тему Лори. — Если да, то я могу…

— Нет, не хочу. А ты состоишь в какой-нибудь банде? Или ты гений-одиночка?

— Если только ты чего-нибудь захочешь…

— Нет, спасибо. Ты хоть раз попадал в тюрьму? И что ты там чувствовал?

— Уже поздно, — коротко сказал Лори. — Хочешь спать?

— Ну ты же не думаешь, что я всю ночь проведу на ногах, не так ли?

Лори расстелил для нее постель на диване, а для себя он смастерил на кухне что-то вроде кушетки из нескольких стульев и старого матраса.

— Завтра мне придется ненадолго отлучиться. — сказал он прежде, чем пожелать ей спокойной ночи. — Еда есть в холодильнике. Не пытайся убежать и не шуми — никто тебя не услышит. Так для тебя будет меньше проблем, если ты пообещаешь мне, что не станешь пытаться убежать.

— Обещаю, что не стану. — Она странно взглянула в его сияющие серые глаза. — По правде говоря, я постараюсь сделать все для того, чтобы не сбежать.

У Лори тяжело стучало сердце, когда он пытался заснуть, лежа на неудобной самодельной кушетке из стульев. Ему казалось, будто он расположился на горных хребтах, вдобавок из раковины пахло подгоревшим соусом чили. Но все же он чувствовал, как сладкое ощущение победы растекается по всему его телу, до самых кончиков пальцев. Он сделал это! Во всем городе было днем с огнем не сыскать того, кто бы мог решиться на такое преступление. А он его совершил, и этот материал станет основой для хорошей статьи за его авторством. Завтра этот заголовок как гром среди ясного неба ворвется на переднюю страницу «Диксвильского рассвета».

— Мистер гангстер! — Милый голос позвал его из соседней комнаты.

— В чем дело? — отозвался он.

— Это у вас «Виктрола» от Американской радиокорпорации в углу стоит?

— Да!

— Это здорово… Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

III

На следующее утро свежие номера газеты «Диксвильский рассвет» пестрели заголовками высотой под три дюйма, которые громогласно оповещали всех о том, что стряслось в городе, а именно:

И по Диксвилю колесили волнами разносчики газет, стучась в каждый дом на каждой улице, тут и там выкрикивая осипшими голосами: «Сенсация! Сенсация!»

В высшей степени заинтересованные граждане вырывали газеты из рук друг друга, по неосторожности размазывая еще не до конца высохшую черную краску. Дрожащими руками они цеплялись за страницы, проглядывая от первой до последней буквы новостную статью о пропавшей без вести на обратном пути домой Джулианне К. Винфорд, чью машину полиция обнаружила всего в двух милях от города. В боку автомобиля обнаружили два пулевых отверстия, еще один выстрел попал прямо в колесо. Лобовое стекло было разбито, обивка разодрана в клочья. Все обстоятельства указывали на то, что имела место нешуточная борьба. Сама же спортивная машина была обнаружена, как гордо заявлялось в «Диксвильском рассвете», их собственным репортером, мистером Л. Г. МакДжи.

Также под заголовком статьи красовалась большая фотография мисс Уинфорд, на которой всем сразу бросались в глаза только ее оголенные ножки, теннисная ракетка и сводящая с ума улыбка. Подзаголовок статьи был не менее внушительным: «Гордость светского общества стала жертвой таинственного негодяя» — за авторством Лоренса Г. МакДжи. Начало самой статьи было следующим:

«Наши сердца тронула страшная печаль, когда мы узнали о том, что в нашем тихом городке, славящемся законопослушными и мирными гражданами, произошло столь отвратительное, ужасающее по своей дерзости преступление…»

Здание редакции «Диксвильского рассвета» выглядело подобно муравейнику, на который кто-то по неосмотрительности наступил. Работники строчили за своими печатными машинками пулеметными очередями, по ступеням сновали туда-сюда огромные вереницы людей с совершенными безумными глазами. Новостной редактор Джонатан Скрэгс не мог присесть или на секунду, пот крупными каплями стекал с его раскрасневшегося лица, а сам он довольно потирал руки, радуясь тому, что его издание заполучило столь исключительную новость на целых два часа раньше своих конкурентов из «Мира Диксвиля». Лори МакДжи со скрещенными ногами сидел на рабочем столе реактора и неторопливо курил сигарету.

— Это просто гениальная вещь, твоя статья! — неустанно повторял мистер Скрэгс. — Лори, мальчик мой, никогда бы не подумал, что в тебе сокрыт такой потенциал!

Телефоны не умолкали ни на минуту, в редакцию звонили со всего города, и люди взволнованными голосами умоляли поделиться с ними новыми известиями на животрепещущую тему.

Даже сам главный инспектор полиции Раферти почтил визитом новостного редактора. Он оказался коренастым и широкоплечим человеком, который заметно нервничал. Он носил большие черные усы, которые напоминали щеточку для пены, и у него были беспокойные маленькие глаза, которыми он все время озирал все вокруг, будто в поисках того, что могло бы ущемить его достоинство.

— Эй вы, любители игр в кошки-мышки! — каркнул он. — Что тут стряслось? Отвечайте же, какого черта тут происходит?

— Ваш визит для нас довольно неожидан, — выразил общую мысль Джонатан Скрэгс.

— Черт с ним, с тем, насколько он неожидан! Что за мерзавец осмелился провернуть такое в моем городе! Играют тут в кошки-мышки! Чтоб меня смяло в картошку, если я не найду этого подонка! Это точно не мог быть Курносый Томсон, потому что этой ночью его видели надравшимся в стельку в какой-то придорожной канаве!

— Все это дело выглядит достаточно запутанным и…

— Я послал своих ребят прочесать весь город! Уволю к чертям всех этих олухов, если они не выкурят этого бомжа из его норы!

Тем же самым днем к редакции «Рассвета» подкатил серый автомобиль мистера Кристофера А. Винфорда, и спустя пару минут он сам вошел в наш офис с видом человека, привыкшего давать интервью и позировать для фотоаппаратов. Он выглядел безукоризненно сдержанным и невозмутимым. У него были серые глаза и такого же цвета усы, а также костюм в тон этим самым усам.

— Да, это просто возмутительно, — неторопливо сказал он с полуприкрытыми глазами, всем своим видом выражая превосходство человека, чьи мысли летают выше понимания кого-либо из окружавших его. — Разумеется, я хочу, чтобы мою дочь как можно скорее нашли, вы же понимаете.

В его голосе проскользнула легкая нотка удивления. как будто бы он не представлял, что нашелся бы хоть один человек, который бы мог воспротивиться его желанию.

— Конечно, конечно, мистер Уинфорд, — заверял его мистер Скрэгс. — Примите наши искренние сочувствие в связи с произошедшим событием. Мне понятно, как тоскует сердце отца…

— Я пришел сюда лично, чтобы дать объявление в вашей газете, — не обращая внимания, продолжил мистер Винфорд, — о том, что любого, кто поделится ценной информацией касательно текущего местонахождения моей дочери, ждет щедрое вознаграждение. Сумму за такое объявление называйте сами, я заплачу вам столько, сколько вы скажете.

У него был спокойный тон человека, абсолютно уверенного в том, что ему известен лучший способ приобретения желаемого, который он не чурался использовать.

— Как нам повезло! — окрыленно воскликнул мистер Скрэгс, как только мистер Винфорд ушел. — Ну-ка, Лори, приятель, мчи на всех парах к своему станку и придумай нам новую статью! Об отце, чье сердце обливается кровью… ну и все такое, ты сам знаешь!

— Сегодня ты в необычайно хорошем расположении духа! — хохотнул мистер Скрэгс, наблюдая за озорными глазами Лори и за тем, как он крутит на пальце кольцо с ключом от печатной машинки. — Как и я, мальчик мой, как и я!

Когда вечером Лори возвращался домой, под каждым фонарем по-прежнему горланили разносчики газет, надрывая свои связки до хрипоты:

— Сенса-ация! Большое вознаграждение за пропавшую девушку! Не упустите свой шанс!

А сам заголовок газеты гласил:

Судя по всему, это была самая огромная цена, которую мистер Скрэгс только мог себе вообразить…

Сердце Ларри замерло, когда он, поднявшись по лестнице к своей комнате, вставил ключ в замочную скважину. Все ли в порядке?

Но как только он вошел, навстречу ему уже радостно неслась Джинкс. На ней была надета его лучшая пижама сиреневого цвета, которая для миниатюрной девушки была настолько большая, что та в ней утопала.

— Здравствуй, дорогой! — поприветствовала она его. — Почему ты так поздно? Я так по тебе скучала!

— Зачем… зачем ты надела это?

— Эту пижаму? Здорово на мне выглядит, правда? Ну ты же мне не оставил никакой сменной одежды, а я устала носить ту же самую два дня кряду!

Комната просто сияла чистотой, и не одного предмета не было видно на его привычном месте. Вся она преобразилась так, будто над ее обликом мастерски поработал какой-то импрессионист. Занавески куполом нависали над диваном, приглашая расположиться под уютным самодельным тентом, а подушки нарочито беспорядочно лежали на полу. Разноцветный шелковый шарфик Джинкс как знамя гордо возлежал на рабочем столе Лори. Маленькая свечка, найденная среди груды его прочих вещей, горела внутри стоящего у подножья дивана аквариума, шлейфами выпуская через отверстие вверх под потолок вьющиеся струйки дыма.

— Зачем ты все это сделала? — в изумлении пробормотал он.

— А тебе разве не нравится? — с гордостью спросила она. — Твоей комнате так не хватало женских рук. И я подумала, что тебе нужен островок красоты и спокойствия в этом бурном море опасных перестрелок.

Лори рассмеялся, но она лишь спокойно взглянула на него с улыбкой, которая казалась чересчур уж невинной.

— Кстати, насчет телефона, — непринужденно начала она, — тебе лучше его отключить. А то ты тут его оставляешь, а я ведь запросто могу позвонить в полицию!

Лори покраснел, затем побелел, одним прыжком подскочил к телефону и со злостью выдернул провода из стены. Потом, все еще смущенный, повернулся к ней:

— Так что же помешало тебе это сделать?

Она улыбнулась, оскорбительно, но безукоризненно наивно.

— Я хотела, — невинно сказала она, — но у меня попросту не было времени, уж слишком я была занята. — И повелительным тоном добавила: — Снимай пиджак. Ужин готов.

— Что?

— Ужин! И поторопись, уже поздно, а я голодна!

— Но… но…

— Давай же, помоги накрыть на стол!

Через несколько минут он уже сидел за столом, накрытым перед ним пододеяльником, поскольку скатерти в его доме не было. А Джинкс тем временем подносила горячие блюда, чей соблазнительный запах заставил наконец его понять, сколь устал он и оголодал за этот насыщенный событиями день.

— А теперь перестань смотреть на меня такими ошарашенными глазами, — садясь на свое место, сказала она. — Я хороший повар, правда. Заняла первое место по школе. Я не слишком заморачиваюсь по поводу кулинарии, но вот выигрывать первые места я люблю, и не важно, в чем!

— Мне следует поблагодарить тебя, — пробормотал Лори, с аппетитом принявшийся за ужин, — хотя, честно говоря, я не ожидал, что…

— Держу пари, ты в глаза не видал домашних блюд уже не один год, — сочувственно отметила она. — Наверняка ты вечно питался в каких-нибудь барах и салонах, где и встречался со своими подельниками для раздела добычи. Видишь, я все знаю. Там, наверное, подают не лучшую пищу?

— Ну… да… так оно и есть, — беспомощно согласился Лори.

Закончив с ужином, она попросила у него сигарету, откинулась на спинку стула, скрестив ноги в сиреневых пижамных штанах, как какая-нибудь восточная принцесса, и стала пускать вверх изящные струйки дыма.

— Достань-ка чего-нибудь выпить! — велела она.

— О, конечно! — Он подскочил к ней, готовый услужить. — Чего изволите? Чая, кофе?

Она улыбнулась и многозначительно ему подмигнула.

— Ну а все же? — переспросил он.

— Не делай вид, что не знаешь. — Она насупилась.

— И правда не знаю. Ты же не имеешь в виду… что хочешь… крепкие напитки?

— Да необязательно крепкие, просто хоть что-то спиртное!

Лори смотрел на нее разинув рот.

— Так и в чем дело? — нетерпеливо спросила она.

— Я и подумать не мог… что ты захочешь… что ты вообще…

— Хочешь сказать, у тебя ничего нет?

— Совсем ничего.

— Ох, я уже готова повеситься! Называет себя настоящим негодяем, а в доме нет ничего, чем бы можно было просушить горло. Какой же ты тогда гангстер?

— Но мисс Винфорд! Я никогда бы не подумал, что вы…

— Тебе еще многое предстоит узнать, дитя мое, многое!

Лори снова покраснел, но затем вспомнил, что он как-никак злостный похититель и должен вести себя соответствующе.

— Все, не беспокой меня, — приказал он, садясь за печатную машинку. — Мне необходимо заняться кое-чем очень важным… Держи, — добавил он, достав газету и кинув ей, — тебя это заинтересует.

— Еще как! — воскликнула она. — Газета!

Она прыгнула на диван так, что подушки подскочили, скрестила ноги и склонилась над газетой, почти касаясь ее кончиками длинных волос.

Лори яростно накинулся на печатную машинку, со всей силы стуча по клавишам и набирая давно зревшее в его голове послание. Однако все это давалось ему нелегко. Каждое напечатанное слово казалось ему недостаточно убедительным. Он рвал листы один за другим, начиная все заново; скоро его мусорная корзина была переполнена.

Джинкс то и дело отрывала его от сего увлекательного занятия восхищенными возгласами:

— Смотри, тут моя фотография!.. Ничего себе шумиха для такого города! Вот же ошалелые люди!.. Не волнуйся, уж эти ослоухие никогда правду не смогут узнать!.. Лиззи Чэттертон, наверное, локти сейчас от зависти кусает, ведь ее никогда не похищали! Скажи, а что там с моей машиной? Кто ее изуродовал и зачем?

— Должно быть, какой-то репортер, — рассеянно бросил Лори. — Так ведь статья выйдет интереснее.

— Ты только послушай, — радостно рассмеялась она. — «Сердце каждого жителя города тревожно бьется при одной мысли о том, что прекрасная девушка находится в лапах ужасного негодяя…» Бог ты мой! Кто такое понаписал? Ха, что за болван этот МакДжи!

Тем временем Лори усердно трудился над злосчастным письмом. Это было непросто, ведь материал о нем должен оказаться на первой полосе. Когда же он наконец закончил работать, то с торжественной улыбкой повернулся к Джинкс и сказал:

— А теперь послушай! Это касается тебя, — и начал читать вслух.

Уважаемый мистер Винфорд!

Я не предлагаю и не прошу, а приказываю вам поступить следующим образом, иначе геенна огненная покажется вам детским лепетом в сравнении с той судьбой, что вам будет уготована. За свободу своей дочери вам придется заплатить мне десять тысяч долларов — тогда и в том месте, которое мне будет угодно. Не смейте даже пытаться мне противостоять, поскольку вы имеете дело с самым опасным врагом, которого когда-либо обретали.

Проклятый Дэн

Джинкс с горящими от негодования глазами вскочила на ноги.

— Как ты смеешь? — воскликнула она. — Как смеешь вымогать у моего отца десять тысяч долларов?

Она в ярости выхватила письмо у него из рук и разорвала на мелкие кусочки.

— Теперь садись обратно, — скомандовала она, пальцем указывая на печатную машинку, — садись и пиши снова и на сей раз требуй сто тысяч долларов!

И пока Лори еще даже не успел пошевелиться, она добавила:

— Подумать только, десять тысяч! Сколь оскорбительно для меня быть выкупленной за столь смехотворную сумму! За такие деньги разве что машину можно купить, да и то потрепанную.

Прошло некоторое время, прежде чем Лори пришел в себя полностью и вернулся за рабочий стол.

— Но и это не все, мисс Винфорд, — строго сказал он, закончив писать еще более дерзкое письмо, — вы тоже напишите письмо своему отцу!

— Да с удовольствием! — охотно отозвалась она. Он протянул ей листок бумаги и ручку, которой она быстро настрочила обращение: «Дорогой папочка».

— Какой еще «дорогой папочка»?! — вскричал Лори. — Ты понимаешь, что это письмо засветится во всех газетах? Пиши то, что буду диктовать тебе я.

— Ладно, — мило согласилась она.

— Дорогой отец, — томным голосом начал он, — если в твоем сердце осталась хоть капля сочувствия к своей дочери, ты…

— Я никогда так не пишу, — отметила Джинкс.

— Ничего, сейчас напишешь, «…ты сделаешь все, чтобы спасти меня». Восклицательный знак. «Не могу и словом передать, какие мучения я тут пережила». Понятно? «Пожалуйста, молю тебя, отыщи меня». Восклицательный знак. «Если бы ты только мог видеть, каково сейчас приходится твоей дочери…»

— Слушай, а тебе не кажется, что если бы он и вправду это видел, то был бы как минимум удивлен, и совсем не так, как ты этого хочешь.

— Давай, пиши, что говорю! «…каково сейчас приходится твоей дочери, твое сердце бы не выдержало такой боли».

— Да уж!

— Дальше! «Я едва уже могу писать, ведь глаза переполняют слезы…»

— А не слишком ли притянуто за уши?

— «…слезы! Умоляю тебя не жалеть никаких сил на мое спасение!». А теперь подпишись! «Твоя отчаявшаяся дочка…» Да нет же, черт подери! Не Джинкс! «Джулианна Ксения Винфорд».

— Ну вот и все, — сказала она, протягивая ему готовое письмо.

Он прочел его и слегка насупился.

— Давай немножко усилим общее впечатление, — сказал он. — Добавь: «Я ужасно, ужасно несчастна» — и восклицательный знак, даже два! Все? Сворачивай и клади в конверт. Спасибо, мисс Винфорд!

Он положил оба письма в карман и самодовольно улыбнулся. Все вышло даже лучше, чем он предполагал. Разумеется, он не собирался брать у мистера Бинфорда деньги, как не собирался и назначать даже место и время встречи. А уж тем более он не думал, что мистер Винфорд согласится распрощаться — куда там с сотней тысяч! — даже с меньшей суммой.

Он расслабленно вздохнул и потянулся.

— Ну все, я пошел спать. Мне завтра вставать рано.

— Ты куда-то пойдешь? — спросила Джинкс.

— Да, а что?

— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Купи мне кое-что завтра по пути.

— И что же? Что тебе нужно?

— Раз уж ты намереваешься оставить меня здесь на продолжительно время, то не могу же я вечно ходить в одной и той же одежде, правда? Женщинам всегда кое-что нужно по мелочи. Вот, я даже составила для тебя список.

Он взял в руки список, который растянулся на целых четыре страницы. В нем было указано все, от одежды, тапочек и белья до ночных рубашек, пилочек для ногтей и французских духов ценой по сорок долларов за флакончик.

Лори зарделся, с содроганием подумав о том, сколько останется после этих покупок на его банковском счете. Но он был слишком хорошо воспитан, чтобы суметь отказать даме.

— Хорошо, — сказал он более чем скромно, — я все достану завтра же.

— И не забудь, что я хочу огненно-красное платье из шифона и ярко-синее из шелка. И трусики, вот такие же короткие, какие у меня уже есть!

И Джинкс указала на изящное кружевное облачко, которое повисло на выдвинутом ящике его рабочего стола. Она и глазом не моргнула, а вот он покраснел.

— Хорошо, — ответил Лори, — я не забуду… Спокойной ночи, мисс Винфорд.

— И вам спокойной ночи, мистер Проклятый!

IV

— Я все не могу разобраться, в чем тут дело, — едко возмущался Вик Перкинс. — Опрыскайте меня всего средством против насекомых, если вдруг смогу. Во-первых, в его творениях нет ничего гениального. Во-вторых, с тем, что он добирается до новостей первым, ему просто везет, как и любому дураку. Вообще ума не при-ложу, чего вдруг наш редактор так с ним стал носиться, когда совсем недавно он браковал каждую строку в его статьях. Все это просто выше моего понимания!

Вика Перкинса совсем не радовал такой поворот событий. Очередной утренний выпуск «Диксвильского рассвета» радовал читателей свежими новостями, наиболее значимые из которых принадлежали перу Лоренса Г. МакДжи. Они даже опубликовали его фотографию! В то время как Виктору 3. Перкинсу, до недавних пор лучшему журналисту издательства, были уделены всего две жалкие колонки на третьей странице, в которых он расписывал собственное мнение по поводу произошедшего преступления. И звучало оно тоньше комариного писка в сравнении со звуками ревущего рупора Лоренса Г. МакДжи.

Вскоре Джонатан Скрэгс узнал, что в «Планете Дик-свиль» серьезно обеспокоились небывалым успехом столь блистательного репортера. Он узнавал все без исключения новости о похищении раньше своих коллег по профессии. Казалось, он просто знает, когда и главное где искать. Он успел взять интервью и у четы Винфорд, и у прислуги, и у друзей девушки, о пропаже которой по-прежнему писал захватывающие статьи. Он обеспокоенно предупреждал родителей о том, чтобы те не оставляли своих детей без присмотра, и его вдохновению просто не было видно конца, а саму газету стали с упоением читать все, и стар и млад.

— Мои поздравления, мистер МакДжи, — скоро с ним разговаривал уже сам главный редактор, после того, как мистер Скрэгс объявил о повышении журналисту зарплаты. — Чувствую, вас ждет великое будущее!

— Молодчина, Лори, дружище, молодчина! — в восхищении посмеивался мистер Скрэгс. — У тебя определенно талант, что касается подобных вещей! Да мы все на высоте! Дополнительные тиражи расходятся, как горячие блинчики!

Лори сидел на удобном стуле мистера Скрэгса, возложив свои ноги на стол редактора, и выглядел чрезвычайно скучающим. Некоторые из сотрудников «Рассвета» выкроили время для того, чтобы собраться всем вместе и поздравить нововзашедшую звезду. Лори курил одну из сигар мистера Скрэгса, и его от нее воротило, но смотрелся он просто потрясающе.

— Твои статьи — просто роскошны! Они… изумительны по своей простоте и великолепию! — смущенно бормотал какой-то воодушевленный худосочный практикант.

— Как ты это проворачиваешь? — грубо поинтересовался Вик Перкинс.

— Мне просто воздается за мои труды, — скромно отвечал Лори.

— Ах, мистер МакДжи, — запричитала Аврелия Д. Баттерсмит, считавшаяся прекрасным воплощение мженского начала в суровом мужском коллективе, носившая огромные очки и не разу не целованная. — Я готовлю историю о личности мисс Винфорд. Как вы думаете, можно ли охарактеризовать ее как «дивный ландыш, стебелек которого даже легкое дуновение ветерка может сломить»? Такое описание ей подходит?

— Определенно, мисс Баттерсмит, — отвечал Лори. — Еще как!

— Настоящий подарок прямиком с небес! — по-прежнему пребывал в восторге мистер Скрэгс. — Если уж по-честному, я бы пожал руку тому парню, который все это провернул!

Ведь этим самым утром мистер Скрэгс снова услышал такие новости, которые заставили его буквально подскочить в своем кресле. Лори стремительно ворвался в офис и со сверкающими глазами чуть ли не пропел:

— Еще одна статья! Скорее! У меня письмо от похитителя мисс Винфорд!

— Ох, чтоб мне пусто было! — все, что смог вымолвить мистер Скрэгс в ответ.

По счастливому стечению обстоятельств никто в редакции не обратил внимания на то, что оба письма попали к ним на полчаса раньше, чем почтальон занес их копии мистеру Винфорду.

Пока печатался дополнительный тираж, Лори снова вышел из офиса, как он выразился, «в поиске новостей». Но на сей раз он отправился искать их в большом универмаге Харкдоннерс.

И там Лори подумалось, что если он и заслужил наказание за содеянное, то часов, проведенных им в этом магазине, с лихвой хватило для того, чтобы это искупить. Он бродил от ряда к ряду с листком Джинкс в руках, покрываясь потом ото лба до спины и краснея, как помидор. Ему казалось, что он вот-вот станет заикой на всю жизнь, стоит ему наконец собрать все необходимое. Он не осмеливался даже поднять глаза на продавщицу, опасаясь, что она тоже окажется такой же смущенной.

— Это… для моей жены… да, для жены, — безнадежно повторял он, надеясь, что никто его в этом магазине не застанет.

Но как всегда происходит в подобных случаях, рядом, как назло, оказались двое других репортеров из «Рассвета». Они проходили мимо, увидели его за стойкой с женским бельем, помахали ему и, украдкой рассмеявшись, многозначительно подмигнули.

И он был уже готов убить продавщицу, которая с понимающей ухмылкой предложила ему взять еще и большой чемодан.

Наконец, раскидав все вещи по четырем коробкам и взяв по две под кажду руку, Лори вышел из магазина, затем сложил коробки в свою верную спортивную машину, где ее никто не мог увидеть, и пошел обратно в офис «Диксвильского рассвета».

Хорошее расположение духа вернулось к нему уже по дороге. Имя Проклятого Лэна засветилось по всему городу. Оно было слышно из горячих шепотков переговаривающихся на главной улице людей. Пробегало по всему городу, как искра по фитилю динамитной шашки, которая вот-вот должна была взорваться и повергнуть весь Диксвиль в панику. И в Лори проснулась гордость.

Кроме того, он заметил, что многие люди на улицах стали обращать на него внимание и даже показывать на него пальцем, говоря друг другу:

— Да это же тот самый репортер, который пишет такие первоклассные статьи в «Рассвете»!

А две молодые девушки даже набрались достаточно смелости, чтобы остановить его.

— О, мистер МакДжи! — пропела одна из них сладким голоском. — Простите нас за прямоту, но мы вас сразу знали и не могли не подойти, чтобы попросить вас рассказать об этом ужасном преступлении. Вы правда думаете, что этот страшный человек действительно настолько страшен?

— Как вы думаете, нам всем, девушкам, тоже угрожает такая опасность? — судорожно выдохнула вторая красавица. — Ваши истории такие увлекательные. И я подумала: «Вот тот человек, который нас защитит!»

И было так сложно определить наверняка, чем скорее были вызваны их ослепительные улыбки и восхищенные взгляды: тем, как им понравились его статьи, или как понравился он сам, привлекательный сероглазый молодой человек с полными искушающими губами.

Итак, Лори наконец вошел в офис «Рассвета», с высоко поднятой головой, насвистывая невпопад какую-то мелодию, с гордым видом завоевателя, уставшего от своих побед.

— Эй, где черти тебя носили? — окрикнул его копировальщик, столкнувшись с ним на лестнице. — Редактор рвет и мечет в поисках тебя!

Лори быстро вошел в общую комнату, с его лица не сползала довольная улыбка.

— Ты, близорукий слепой болван! — кинул ему вместо приветствия мистер Скрэгс. — Безмозглый недоумок, чья голова сеном набита!

— Ч-ч-что такое, мистер Скрэгс? — чуть не задохнулся Лори.

— Какого черта? — прокричал мистер Скрэгс. — Какого черта ты вырезал из письма мисс Бинфорд последнюю часть?

— Какую часть?

— Почему ты вырезал второй постскриптум?

— Второй постскриптум?

— Ну-ка смотри сюда. — И мистер Скрэгс кинул ему свежий выпуск газеты «Планета Диксвиль», который только недавно вышел из печати, в котором также были опубликованы оба письма, но те, что получил мистер Бинфорд. Лори отыскал глазами письмо Джинкс и стал читать:

Дорогой отец!

Если в твоем сердце осталась хоть капля сочувствия к своей дочери, ты сделаешь все, чтобы спасти меня! Не могу и словом передать, какие мучения я тут пережила. Пожалуйста, молю тебя, отыщи меня! Если бы ты только мог видеть, каково сейчас приходится твоей дочери, твое сердце бы не выдержало такой боли. Я едва уже могу писать, ведь глаза переполняют слезы. Умоляю тебя не жалеть никаких сил на мое спасение.

Твоя отчаявшаяся дочка, Джулианна Ксения Винфорд

P.S. Я ужасно, ужасно несчастна.

P.P.S. Держи карман шире!

— Когда же я осведомился об этом, — отметил мистер Скрэгс, — в «Планете» мне ответили, что мистер Винфорд сказал им: «К несчастью, я признаю стиль самовыражения своей дочери лишь в последнем предложении!»

Этим вечером Лори вернулся домой мрачнее тучи. Он молча кинул на пол все четыре коробки и, не ответив на приветствие Джинкс, рухнул на диван, повернувшись спиной к ней.

— О, как это мило с твоей стороны! — воскликнула Джинкс, кинувшись к коробкам.

Через считаные секунды гостиная словно превратилась в винегрет из женской одежды после землетрясения. А Джинкс сидела на подоконнике и заинтересованно рассматривала свои новые вещички, сплошь из шелка и тонких тканей.

— Боже мой! А это что? — внезапно вскрикнула она. И она вытащила из коробки ночную рубашку, которую выбрал для нее Лори. В качестве оправдания он мог заявить, что понятия не имел, что носят девушки ночью, и потому выбрал самую красивую рубашку во всем магазине, необыкновенно большую, фланелевую, с длинными рукавами, высоким воротником, маленькими кармашками и достойным покровом, к которому не нашлось бы претензий даже у самой щепетильной бабушки.

— Что это, по-твоему, эскимосский плащ? — нахмурившись, спросила Джинкс, помахав рубашкой перед глазами Лори.

— Но… — смущенно пробормотал он.

— Ты когда-нибудь видел девушку в такой ночнушке? — взорвалась она.

— Нет, не видел! — резко ответил он.

Его лицо было мрачным и безразличным. И оно ни капли не изменилось даже после того, как Джинкс вернулась с кухни, унеся туда все свои вещи, одетая в одно из новых платьев.

Это было то самое огненно-красное платье из шифона. Будто бы небольшое плотное облачко красного дыма окутывало ее стройную талию, а дальше платье ниспадало до колен широкими волнами, обвиваясь вокруг ее ног озорными язычками пламени. Она стояла неподвижно, слегка запрокинув подбородок. По голове у нее словно пронесся ураган. Она приоткрыла рот, и ее губы выглядели влажными, как лепестки дивного цветка: глаза ее странно блестели, игриво, напряженно и вожделенно.

— Тебе нравится? — мягко спросила она.

— Да! — снова безразлично сказал он, даже не посмотрев на нее.

Она рассмеялась, включила «Виктролу», и ударил джаз.

— Давай потанцуем! — предложила она.

Лори круто повернулся к ней.

— Зачем ты написала второй постскриптум? — спросил он.

— Ах, это… Разве это было не умно? — рассмеялась она, танцуя по всей комнате, и ее тело прерывисто двигалось в фокстроте. — Ты же не злишься на меня… Дэнни?

— Пожалуйста, перестаньте танцевать, мисс Винфорд! Вы хотите, чтобы нас услышали соседи?

— Не называй меня мисс Винфорд!

— А как иначе? И оставь в покое это укулеле! Вы весь дом разбудите, мисс Винфорд!

— Меня зовут Джинкс!

— Теперь ясно почему!

Она снова рассмеялась. В один грациозный прыжок она приземлилась на колени перед его ногами и привлекла его голову к себе маленькими, но сильными руками.

— А сейчас, Дэнни, — нежно прошептала она, касаясь прядями волос его щек и глядя ему прямо в глаза, — улыбнись, пожалуйста, хоть разок!

Он совсем этого не хотел, но просто не мог удержаться и таки улыбнулся. Когда Лори улыбался, на его щеках проступали ямочки, веселые, как солнечные зайчики, а в его глазах начинали сверкать непослушные огоньки. А взгляд Джинкс тем временем словно показался ему каким-то одержимым, даже голодным.

Она рывком подняла его на ноги и взяла его за руки, и вместе они понеслись танцевать дальше в бешеном ритме фокстрота. Он подчинился и от всей души рассмеялся. Они скользили и крутились по всей комнате. «Виктрола» все играла и играла, и рев джазового оркестра не умолкал, побуждая танцевать и танцевать, без остановки. Руки Лори уверенно лежали на ее изящной талии, до него доходил едва уловимый аромат духов. А Джинкс прижимала его к себе все ближе и ближе.

Они танцевали до тех пор, пока у них наконец не выдержали ноги, и затем они оба упали на диван, под самодельный тент из оконных занавесок, который смастерила Джинкс. Она глядела на него с улыбкой, и у нее были такие вдохновленные, нетерпеливые глаза.

— Вы великолепно танцуете, мисс Винфорд, — сказал он.

— Благодарю! Вы тоже, — невыразительным тоном ответила она.

— Вы устали?

— Нет! — решительно сказала она.

Несколько минут они молчали.

— Ты когда-нибудь до этого похищал девушку?

— А почему вам вдруг захотелось узнать об этом? — поинтересовался он.

— Мне вдруг стало интересно, целовали ли вы когда-нибудь этих девушек?

— Смею заверить, что касается этого, то вам нечего бояться! — ответил он с искренним возмущением.

И он не мог понять, что значил ее следующий взгляд…

Они снова танцевали, затем он играл на укулеле и пел ей все песни, которые только знал, после она пела те, что не знал он, а затем они пели вместе. Она научила его новому танцу и снова отметила, что Лиззи Чэт-тертон упустила свой шанс, не дав себя никому украсть.

Когда он наконец растянулся на своем горном ложе на кухне и выключил свет, Лори как-то осознал, что его совсем не тянет в сон. Легкий аромат духов манил его, будто простираясь к нему из соседней комнаты, и он посмотрел на прикрытую дверь.

— Ой!.. Дэнни! — послышался испуганный крик из гостиной.

Он подскочил и побежал к ней. Она кинулась к нему и обняла его, дрожа и побуждая его сесть на колени рядом с диваном.

— Ох, я услышала шум… как будто кто-то был в зале. — прошептала она с почти натурально сыгранным ужасом.

Ее одеяло почти упало на пол, и сама она, дрожа, прильнула к нему, напуганная и беззащитная. Он слегка сжал руками ее ночную рубашку, и его пальцы ощутили под ней упругое тело. Он почувствовал биение ее сердца между своих пальцев.

— Здесь никого нет… Чего же ты боишься… Джинкс? — спросил он.

— Ох, — она едва слышно выдохнула, — я боюсь, что может нагрянуть полиция!

Когда Лори вернулся на кухню, он с удивлением отметил, что дрожит и что ему вообще стоило огромных усилий вернуться туда.

«Как бы я хотел, — подумал он, закрывая глаза, — как бы хотел, чтобы полиция никогда сюда не добралась… и теперь у меня более чем достаточно причин для этого».

V

— Свежие номера! Дополнительный тираж!

Следующим утром солнце на небе столь ослепительно светило Лори прямо в глаза, что поначалу он не обратил внимания на зловещий шум на улице, который раздавался прямо под окнами. Небо было необыкновенно голубым, и в дневном свете его стол казался отлитым из золота. Он вернул себе расположение мистера Скрэгса, написав великолепную историю о загадочной личности Проклятого Дэнни. Теперь он занимался уже другой статьей, и другие начинающие журналисты с почтением посматривали в его сторону как на настоящего профессионала.

Потому, когда на улице неожиданно раздался шум и какие-то крики, предвещая, без сомнения, знаменательные события, Лори этим не обеспокоился и лишь продолжил думать о том, что такого интересного было в дополнительном тираже у «Планеты Диксвиль».

Но долго в этом расслабленном состоянии ему пробыть не удалось. Его немедленно вызвали в кабинет мистера Скрэгса. У него на сердце словно камень рухнул, когда он увидел лицо редактора. Он понял, что случилось нечто страшное, очень-очень страшное.

— И какие у тебя извинения припасены? — со зловещим спокойствием спросил мистер Скрэгс.

— Извинения… о чем вы? — невнятно пробормотал Лори, следя за его голосом.

— Мне казалось, что вы занимались освещением дела Винфорд, молодой человек, не так ли?

— Ну… да…

— Тогда как вы объясните тот факт, — наконец сорвался на крик мистер Скрэгс, — что жалкая нище-бродная газетенка под названием «Планета Диксвиль» получает очередные новости об этом деле раньше нас?! — И он помахал свежим выпуском упомянутой газеты перед лицом Лори.

— Новости, мистер Скрэгс? Касательно дела Винфорд?

— И какие!.. Или вам не кажется, что второе письмо, полученное мистером Бинфордом от похитителя, подпадает под определение новостей?

— Что?!

— Ты слышал, что я сказал! И в этом письме ему приказывают достать деньги к сегодняшнему же вечеру!

Потолок вдруг поплыл перед глазами у Лори, он выхватил из рук редактора номер из дополнительного тиража, едва не разорвав его, и стал читать. Этим утром мистер Винфорд получил второе письмо от Проклятого Дэнни, где было четко указано время и место, в котором ему должны передать деньги. Мистер Винфорд согласился, заявив, что он лучше станет искать деньги, чем свою дочь. По этой же причине он отказался оглашать условленное время и место. «Планете Диксвиль» удалось установить только то, что похититель написал письмо карандашом на куске коричневой оберточной бумаги и что оно начиналось следующими строками:

Дорогой сэр, хватит валять дурака. Приходите с баблом, и пусть оно непременно будет звонким, а не то вы круто пожалеете, что не послушались меня…

И было подписано:

Весь искренне ваш Проклятый Дэн

Лори качнулся на каблуках, и мистера Скрэгса удивил цвет его лица.

— Это же… это просто невозможно! — прохрипел он. — Невозможно!

— Что невозможно? «Планета» получает материал первой, пока ты спишь на работе!

— Но… но этого просто не может быть, мистер Скрэгс! Боже! Да не может этого быть!

— Это почему?

Лори медленно выпрямился, напрягшись, как струна.

— Где-то происходит нечто ужасное, мистер Скрэгс, — выпалил он, побелев. — Нечто ужасное!

— Да уж, ясно дело, — отвечал ему мистер Скрэгс. — Только скорее здесь, в моем офисе, из которого ты скоро вылетишь головой вперед, если снова прозеваешь такую важную новость!

Прошло восемь часов спустя этой беседы, восемь часов Лори мотался по всему городу в поисках какого-нибудь свидетельства о том, что именно там или здесь затевается нечто необъяснимое. Он был слишком шокирован, чтобы осознавать, что делает. Ему даже стало интересно, не сходит ли он часом с ума, что само по себе казалось ему нелепостью. Он дотошно искал любой намек, любое подозрение или объяснение тому, что должно было произойти.

Он взял интервью у мистера Винфорда и смог разглядеть первую часть письма, написанного на коричневой оберточной бумаге; он брал интервью у полицейских, он буквально носился по всему городу, охотясь за новостями по делу Винфорд, в поисках того самого Проклятого Дэнни, кем был он сам! От одной мысли об этом он был готов расхохотаться, если бы события не приобретали столь печальный оборот.

И к тому моменту, как он вернулся в редакцию «Рассвета» к шести часам вечера, он так ничего и не выяснил. Солнце садилось далеко, за углом главной улицы города, и солнце посылало алые отблески на лобовые стекла автомобилей, мчащихся на запад. Движение, как обычно, было не плотным, а окна закрывающихся магазинов уже начали темнеть. Но Лори никак не мог отделаться от мысли, что где-то в этом городе, на какой-то тихой улице его молчаливо поджидал страшный рок.

— Нет, — сказал мистер Скрэгс, — я не могу сегодня отпустить тебя домой. Ты нужен нам здесь. Скоро всплывет суровая правда, я уверен. Отпускаю тебя поужинать на час, и чтоб потом ты был тут. Не слезай со следа Винфорда, чтобы первым узнать, чем окончилась сделка. И постарайся успеть к утру со статьей!

Лори пошел домой, засунув руки в карманы, с головой погруженный в нелегкие мысли. Что ему теперь было делать? Он не мог позволить, чтобы мистера Винфорда ограбили на такую большую сумму, огрбаи-ли и провели, ведь он знал, что второй Проклятый Дэнни не доставит к месту никакую Джинкс. Но как же этого не допустить? Он не решался действовать открыто, чувствуя, что за ним следят, но понятия не имел кто.

А все равно, решил он и гордо запрокинул голову, бормоча сквозь крепко сжатые губы:

— Но если этот вшивый болван думает, кем бы он ни был, что может испугать меня, то его ожидает сюрприз, который он надолго запомнит! Я узнаю, что за игру он ведет, и очень скоро!

— Поздравляю, дружище! — сказал кто-то низким голосом совсем рядом с ним.

Он мгновенно остановился и развернулся. Высокая темная фигура возвышалась над ним в обступающей со всех сторон тьме. На голову этой фигуры была нацеплена кепка, слишком маленькая для такой головы. Она была одета в какие-то потрепанные вещи, пропахшие виски. У этого человека был плоское лицо, глубоко посаженные глаза и сломанный, как у боксера, нос. Лори сразу понял, что перед ним Курносый Томсон.

— Сэр? — равнодушно переспросил Лори, пятясь назад от его внушительной ухмыляющейся фигуры.

— Да, дружок, признаю, это было ловко, — сказал с усмешкой неприглядный мужчина.

— Да о чем вы? Я вас не знаю! К кому вы, по-вашему, обращаетесь? — резко отозвался Лори.

— К Проклятому Дэну его собственной персоной! — радостно ответил Томсон.

Лори хотел ответить, но не смог разинуть и рта.

— Да, провернул это дельце, лакомый кусочек, тогда как уйма других ребят не знали, как к этому подступиться, — продолжал мужчина. — А ты ловкий малый для любителя!

— Я понятия не имею, о чем вы говорите! — пересилил-таки себя Лори и тут же удивился, как спокойно звучал его голос. — Оставьте меня! Вы пьяны!

— И то правда. Только вот мне без разницы, — тихо ответил Курносый Томсон. — И лучше бы ты не пытался подставить меня, мальчишка, ведь я знаю то же, что и ты. Но я не хотел задеть тебя, совсем наоборот, я высказывал свое восхищение. Если ты так хорошо начал, то далеко пойдешь, друг!

— Я не понимаю вас, — все еще настаивал на своем Лори. — Вы перепутали меня с кем-то другим!

— Да нет же! Теперь слушай сюда, у меня предложение: давай станем партнерами по этому делу?

— Ты рехнувшийся дурак! Если ты думаешь…

— Да хватит уже, я о деле говорю! Я прекрасно знаю, что ты тот парень, кто пишет все эти байки в газетенках, и что у тебя дома заперта девка Винфорд. Все это очень умно обставлено, я согласен!

— Но…

— А если ты хочешь узнать, как мне это стало известно, то все довольно просто: я листал эти газетки от корки да корки и подметил, что ты всегда обо всем пронюхиваешь первым. Мне подумалось, что это забавно, ведь никто об этом парнишке до недавних пор не слышал. А затем я увидел, как ты горой скупаешь всякое девичье шмотье в магазине, хотя у тебя подружки-то сроду не было! И я как раз плюнуть проследил за тобой до дома, а там в окне увидел ее!

— А ну-ка замолчи! — продолжил он. не дав Лори сказать в ответ ни слова. — Даже не пытайся одурачить меня! Вот, что имеет значение: это я написал второе письмо дяде Бинфорду, и он притащит сегодня все свои деньжата ровно в час ночи. Ты приводишь туда же девку, и мы делим всю сумму напополам!

— Тебе по-прежнему достанется куча бабла, — добавив он, наблюдая за молчащим Лори. — Не помню никого, кто бы получал половину всей доли на первом же своем деле!

Лори внимательно и спокойно посмотрел в глаза мужчине.

— Ну хорошо, раз уж ты так хорошо обо всем осведомлен. — Глаза его были холодны и неподвижны. — А что скажешь, если я отвечу отказом?

— Не ответишь, — убежденно сказал Курносый Томсон, — потому что иначе я пойду к копам и расскажу все, что знаю об этом. И мне все равно заплатят, пусть всего пять штук. Так что лучше принимай мое предложение.

— Что же, — сказал Лори, — принимаю!

— Здорово, дружище! Ну а теперь…

— Принимаю его на одном условии: ты дашь мне еще сутки, мы встретимся с Бинфордом в то же самое время, но завтра.

— Почему я должен тебя слушать? — запротестовал Курносый. — Я не хочу ждать!

— Тогда иди же в полицию и выдай им меня и получи свои пять тысяч вместо пятидесяти, которые мог бы получить завтра. Я не приведу девушку до завтрашней ночи, и таково мое последнее слово!

— Что ж. хорошо, — сказал Курносый после некоторого раздумья. — Пусть будет завтра. Встречаемся здесь в то же самое время, и девку не забудь.

— Конечно! — сказал Лори. — Спокойной ночи, партнер!

— Ночи!

Тьма сгущалась, и Курносый Томсон пропал за углом так скоро, что через минуту-другую Лори уже не слышал его шагов. Вокруг не было ни единого свидетеля их краткой и неожиданной встречи. Одинокие фонари едва освещали двустороннюю улицу, которая постепенно скрывалась во мраке вслед за угасающей линией ржавого горизонта.

Холодный пот прошиб Лори. Он побежал домой. Но когда он вошел в квартиру, его разум прояснился.

— Забирай свои вещи и иди за мной, — сурово сказал он Джинкс.

— Куда? — спросила она.

— Я решил отвести тебя обратно к родителям, этой же ночью!

— Плохо то, — мило сказала она с сочувственной улыбкой, — что я туда не пойду.

Он сделал шаг назад и уставился на нее, широко раскрыв глаза.

— Что ты только что сказала? — переспросил он.

— Только то, что я не пойду, — твердо повторила она, — вот и все!

— И как… как это понимать?

— О, как угодно, абсолютно как угодно!

— Ты имеешь в виду, что не хочешь… быть свободной?

— Нет! Мне нравится быть заключенной… твоей заключенной!

В комнате горела лишь одна тусклая лампа. На ней было шелковое платье ярко-синего цвета, оно слегка блестело в полутьме, как светлячок.

— Дэнни, — мягко сказала она, — ты ведь не отошлешь меня, правда?

Он не ответил, с удивлением чувствуя, как сердце ожесточенно бьется у него где-то на уровне горла. Она насмешливо улыбнулась:

— В одном том, чтобы быть похищенной, нет никакой особой прелести!

— Но, мисс Винфорд…

— Ты понимаешь, что раз я твоя заключенная, то ты можешь делать со мной все, что пожелаешь?

Он молчал.

— Эй ты, Проклятый Дэн, — выкрикнула она ему прямо в лицо. — Неужели ты не воспользуешь тем, что невинная девушка находится в твоей власти?

Он резко повернулся и с дразнящим, опасным любопытством взглянул ей в глаза, и для нее это чувствовалось так, будто он до боли сжимает в руках ее сердце.

Она стояла ровно, неподвижно, сверкая глазами в ожидании.

«Ты не имеешь на это права! Не имеешь права! О чем ты только думаешь?» — беззвучно кричало его я.

Он отвернулся.

— Пошли, я отведу тебя домой! — резко приказал он.

— Не пойду! — отрезала она.

— Ты не пойдешь? — Он в ярости повернулся к ней. — Ты, ужасное мелкое создание! Хуже тебя я на свете не видывал! Я рад, что избавлюсь от тебя! Ты пойдешь со мной, слышала!

— Он железной хваткой взял ее за запястье, но она обернулась вокруг себя и тесно прижалась к нему.

— Дэнни! Я не хочу уходить! — Она едва дышала и была так близко к нему, что накал этих фраз он скорее почувствовал на губах, чем услышал.

А затем он закрыл глаза и прильнул к ее губам и подумал, забирая ее в свои объятия, что, наверное, раздавит ее хрупкое тело.

— Джинкс… дорогая… дорогая!

— Дэнни, ты неповторим! Ты просто само обаяние…

Казалось, они были отрезаны от всего остального мира этим небольшим самодельным тентом, нависающим над диваном, и не только им. Он закрыл ее от всех своими руками, словно смыкая ворота замка за теми единственными двумя живыми существами, которые могли пройти через них. Они смотрели друг на друга искрящимися от смеха глазами. И он говорил ей самые искренние слова, которые только способны сорваться с людских губ, о чувствах, для выражения которых слов и вовсе не нужно.

И Лори забыл обо всем на свете, включая то, что он был репортером…

Только в десять минут девятого он вспомнил.

— Бог ты мой! — вскричал он и подскочил. — Я же опоздаю к сроку.

— Какому сроку?

— Такому! Я должен бежать! Любимая, я очень скоро вернусь!

— Ох, тебе правда нужно идти? Только тогда поторопись, ты же знаешь, как я буду по тебе скучать, любимый!

Лори добрался до своей машины и поехал в редакцию так быстро, как только мог. Он был слишком счастлив, чтобы думать о чем-либо еще. Его душа пела, ревел двигатель мотора. Машину несло от зигзага к зигзагу, она подпрыгивала так радостно, будто впервые выбралась на волю. Другие водители бранились ему вслед, но Лори только смеялся, откинув голову.

Затем он вспомнил, что у него не было статьи для мистера Скрэгса. Он схватил записную книжку и стал быстро набрасывать в ней слово за словом. Чудом было то, что он добрался до офиса «Рассвета» без аварий, притом, что держал руль одной рукой, в другой у него была записная книжка, разум его был вовлечен в работу, а сердце отчаянно билось при воспоминаниях о произошедшем дома.

— А вот и мы! — зловеще воскликнул мистер Скрэгс, когда Лори ворвался в офис.

Самого Лори до сих пор переполняло счастье, и он даже не заметил грозовой тучи, нависшей над ним.

— Да, я вовремя, разве нет? — радостно объявил он.

— Вовремя? А что насчет новостей?

— Новости? А, да, конечно, новости! Есть! Самые сенсационные, мистер Скрэгс! Винфорд пришел в условленное место, но Проклятого Дэна там не оказалось!

В офисе повисла такая гробовая тишина, что Лори невольно оглянулся, явно удивленный.

— Я хочу знать, — медленно сказал мистер Скрэгс напряженным голосом, дрожа от холодной ярости и еле сдерживаясь, — я хочу знать, откуда берутся твои чертовы новости!

— А что… в чем дело?

— В чем дело? Тупоголовый недоумок, полный идиот! Ни в чем особенно, за исключением того, что номер «Планеты Диксвиль» вышел с полчаса назад, и там…

— Ох, правда?..

— …и Проклятый Дэн пришел-таки на встречу, ты, вонючий кусок репортера!

— Он… пришел?

— Где ты шлялся все это время, ленивый молокосос? Разумеется, они, пришел, но не привел девчонку, потому получил некоторую часть суммы и пообещал привести ее позже!

У Лори просто не было сил как-либо отреагировать или что-либо сказать в ответ: он молча стоял с закрытыми глазами, безнадежно опустив руки.

— На самом деле, — добавил мистер Скрэгс, — он пообещал привести ее через час!

— Что? — Лори подпрыгнул к нему так, будто готов был задушить его.

— Я хочу знать, — кричал в безумном удивлении мистер Скрэгс, — что за причина твоего странного… Какого черта?! Эй! А ну стой! Немедля вернись! Куда ты пошел?

Но Лори его не слышал. Он метеором спустился по лестнице на улицу, сел в спортивную машину…

Его квартира пустовала, когда он добрался туда. Аромат духов Джинкс до сих пор витал где-то в воздухе. Пара красивых тапочек была заброшена на стул. Подушки на том диване, где они сидели вместе, были смяты…

На столе он нашел записку.

Дорогой партнер, я изменил свое решение. Зачем же мне ждать еще целый день, когда я могу все провернуть сегодня же? В качестве компенсации я вышлю тебе часть бабла позже. Бывай, спи сладко. Не вопи на каждом углу, иначе я тоже завоплю.

Курносый Томсон

VI

— Вы, господа из прессы, — сказал мистер Бинфорд Лори, — мне так изобретательно досаждаете, должен признаться. Вы должны понимать, что я и без того не в настроении давать вам интервью и делиться информацией на всю эту больную тему… Нет, повторяю, тот, кто называл себя Проклятым Дэном, не пришел на вторую встречу, хотя обещал быть через час. Я безтолку прождал его и затем вернулся домой. Вот и все, что мне известно… Но мне бы хотелось, чтобы вы, молодой человек, не были столь настырны, поскольку ваши визиты ко мне стали происходить чрезвычайно часто.

Лори в безнадежности уставился на него.

— И на вашем месте, — строго добавил мистер Бинфорд, — прежде чем трезвонить в дверь поутру, я бы хоть немного приводил себя самого в порядок.

Лори скользнул бездумным взглядом по большому мраморному залу резиденции Виндфора и наткнулся на зеркало. В нем отражался измученный молодой человек с растрепанными волосами, непослушные и мокрые пряди которых свисали ему прямо на лоб; на голове у этого молодого человека задом наперед сидела кепка, рубашка у него была расстегнута, а галстук болтался где-то на плече.

Этот вид его нисколько не смутил, у Лори уже столько всего приключилось за день, что на внешний вид он попросту не обращал внимания. Последним ударом для него стало то, что когда он помчался к мистеру Виндфору прямиком из своей квартиры, то обнаружил, что Джинкс там нет, один лишь ее отец, только что вернувшийся с несостоявшейся второй встречи с Курносым Томсоном. Почему же этот подонок не пришел на встречу? Почему? Теперь Джинкс была в его власти. Что же произошло?

Лори с почтением поклонился мистеру Винфорду.

— Прошу прощения, мистер Винфорд, — сказал он бесцветным голосом. — Я кое из-за чего серьезно расстроен… Спасибо за информацию… Спокойной ночи.

Он развернулся и зашагал прочь, оставив позади большой мраморный зал резиденции мистера Бинфорда, его самого, возвышающегося рядом с величественными колоннами, и миссис Винфорд, тихо плачущую где-то в соседней комнате.

Его спортивная машина грохотала, как сумасшедшая, но мчалась дальше по дороге, покрытой гравием, спускаясь вниз с холма, на котором стоял особняк, мимо фонтанов, булькающих в темноте, прочь к мерцающим огонькам города у подножья.

С каждой секундой его лицо мрачнело все сильнее. Выражение его лица теперь было спокойным и неумолимым. Сейчас он мог предпринять только одно — и он на это решился.

Он поехал прямо в штаб-квартиру полиции, чтобы направить их по следу Курносого Томсона. Он знал, что как только его схватят, то тот обязательно выдаст и его самого. Впервые он почувствовал холодок, пробежавший по его спине, при мысли о тюрьме. Так вот какая судьба была ему уготована! Этот будет такой оглушительный конец для его журналистской карьеры, которая начиналась так замечательно! А теперь похититель, преступник, заключенный… Что же, и все-таки это было необходимо сделать!

Он не колебался ни секунды, поскольку вся причина, толкнувшая его на этот поступок, выражалась в одном имени — Джинкс! Все его естество в этот момент переживало лишь за ее судьбу. Где же она сейчас и что с ней? Он прикрыл глаза, чтобы перед ними не маячил образ Курносого Томсона…

В офис главного инспектор Раферти Лори вошел с гордо поднятой головой, абсолютно спокойный и решительный, как генерал, готовый к смертельной схватке, в предвосхищении знаменательного момента.

— Зовите своих людей, инспектор, — велел он, — чтобы арестовать похитителя мисс Винфорд.

— Ну вот теперь кошки-мышки! — воскликнул главный инспектор Раферти.

Все секретные места, где прятался Курносый Томсон, были давно известны полиции, и им не составило особого труда быстро прочесать их все. Даже сам инспектор Раферти отправился со своими ребятами в предвкушении поворотного момента в своей карьере. Его сопровождали двое крепких полицейских.

Лори, до конца верный своему долгу, кинулся к телефону.

— Мистер Скрэгс? — закричал он в трубку, когда на том конце провода ответили. — Это говорит МакДжи! Немедленно пошлите лучших своих людей к штаб-квартире полиции! Похоже, у нас тут поворотный момент во всей этой истории!.. Нет, я не смогу освещать его!.. Скоро вы узнаете почему!.. Прощайте! И торопитесь!

Настолько был велик общий интерес к этому делу, что вслед за инспектором Раферти и его свитой, а также Лори к месту прибыл сам мистер Джонатан Скрэгс, на ходу выпрыгивая из такси и присоединяясь к уже вышедшей из штаб-квартиры компании. С ним приехал и Вик Перкинс.

— Итак, Курносый Томсон и есть Проклятый Дэн? — поинтересовался мистер Скрэгс, с ноткой разочарования в голосе, когда они мчались в полицейской машине по темным улицам. Сирена выла не смолкая.

— Ну, не совсем так. Но Проклятого Дэна вы тоже скоро найдете, — ушел от прямого ответа Лори.

Они обнаружили Курносого Томсона в задней комнате какого-то жалко выглядящего многоквартирного дома. В комнате было всего лишь одно окно, пыльное стекло в котором было разбито. На столе горела маленькая газовая лампа, света которой едва хватало, чтобы рассмотреть крупную фигуру навалившегося на стол Томсона. Он был один.

— Где мисс Винфорд? — вскричал Лори.

Курносый поднял свои туманные глаза на всю группу людей, закрывшую собой дверной проход, и первым звуком, который он узнал, был лязг стальных наручников.

— Значит, ты все же стал драть глотку, черт тебя дери, так? — заорал он и кинулся на Лори, но полицейские вовремя перехватили его и защелкнули на больших волосатых руках наручники.

— Где девушка? — угрожающим голосом спросил его инспектор Раферти.

— Девушка? Девушка ушла, черт ее дери, сбежала от меня!

— Как она смогла сбежать?

— Как смогла? Боже ты мой! Меня удивляет разве что то, как этот яйцеголовый смог удерживать ее в своем доме трое суток! — И он тряхнул кулаком в сторону Лори.

— Что это значит? — воскликнул мистер Скрэгс.

— Ха-ха! А вы и не знаете, верно? Проклятый Дэн — это ведь он, собственной персоной! Пожмите друг другу руки и познакомьтесь! — И он свирепо рассмеялся, глядя Лори в лицо.

— Он явно не в своем уме! — снова воскликнул мистер Скрэгс.

— Кто тут не в своем уме, ты, старый дурак? Да, я украл девчонку, но украл у него! Он все это провернул! Думал небось, что я не стану на тебя докладывать, ты, двуличный дурень!

Пять пар глаз уставились на Лори, а он смотрел им в ответ спокойно, стоя совсем неподвижно. Он не же-дал отрицать этого, зная, что его вину можно будет очень легко доказать.

— Но… Лори… Почему? — чуть не задохнулся на вздохе мистер Скрэгс.

Лори тихо протянул руки инспектору Раферти, чтобы тот надел на него наручники.

— Господи Боже, помилуй! — тихо прошептал мистер Скрэгс.

— Попался горяченьким! — добавил Вик Перкинс…

Все время по дороге в тюрьму Лори провел в молчании, а те пятеро не осмеливались на него взглянуть. Курносый сопел где-то в углу.

Большая ржавая дверь серого здания тюрьмы с лязгом распахнулась, заглатывая Лори внутрь, в свою огромную пасть, полную острых стальных зубов. Инспектору Раферти пришлось хлопнуть дежурного по спине, чтобы вывести из транса, в которой тот впал, узнав о том, кто стал новым заключенным.

Когда дверь тюремной камеры наконец захлопнулась за ним, Лори внезапно развернулся и протянул кусок бумаги дежурному. На нем в виде заголовка было написано:

— Передайте это мистеру Скрэгсу, — грустно сказал Лори. — Эта статья тоже будет хорошей.

— Полагаю, — сказал инспектор Раферти, входя в свой офис вместе с мистером Скрэгсом, Виком Перкинсом и парой полицейских, — полагаю, мисс Уинфорд должна уже быть дома к этому времени, в целости и невредимости. Но я позвоню и уточню.

Он так и сделал, но на той стороне провода услышал лишь срывающийся в истерику голос всхлипывающей мисс Уинфорд.

— Нет, боже, нет ее дома!

Пятеро людей ошеломленно переглянулись.

— Будь я проклят! — воскликнул инспектор Раферти, с размаху садясь на стул. — Ну что за дело! Что теперь-то могло произойти?

Единственным местом, которое им пришло в голову и куда они могли отправиться на поиски девушки, была квартира Лори. Все пятеро быстро собрались, сели обратно в машину и поехали туда на полной скорости. К тому времени они уже не просто переживали, а по-страшному паниковали.

Когда они вошли в квартиру, то встретила их сама Джинкс. На ней вместо фартука была аккуратно надета одна из футболок Лори, с рукавами, обмотанными вокруг талии. Она была на кухне и готовила ужин.

— Чем обязана такому визиту? — спросила она с очаровательной улыбкой гостеприимной хозяйки.

— Мисс… мисс Винфорд! — едва смог сглотнуть инспектор Раферти. Он единственный не потерял дар речи.

Джинкс стояла перед ними в добром здравии, улыбчивая и невозмутимая, слегка надменно и вопрошающе подняв одну бровь, будто в вежливом ожидании объяснения.

— Рад… рад видеть, что с вами все в порядке, мисс Винфорд, — пробормотал невразумительно инспектор Раферти, определенно не понимая, в чем тут вообще дело. — Рад, что мы наконец вас нашли!

— Нашли меня?

— Да, мисс Винфорд! Вам больше не стоит бояться его!

— Бояться кого?

— Молодого человека, похитившего вас, Лоренса МакДжи!

— Лоренса МакДжи? — закричала Джинкс. — Лоренса МакДжи?!

И тут она так громогласно расхохоталась, что инспектор Раферти и все остальные сопровождающие его люди в ужасе уставились на нее.

— Ох… ох боже ты мой, как же все это замечательно! — смеялась Джинкс, теперь понимая подлинный смысл и причину всего произошедшего.

— Вы рады, что мы его арестовали, да? — робко спросил ее инспектор Раферти, очень удивленный ее реакцией.

— Арестовали? Его? Бог ты мой!.. Инспектор, отпустите же его немедленно!

На этих словах Виктор Перкинс, делавший какие-то заметки в своем блокноте, от неожиданности уронил его на пол вместе с ручкой.

— Все это не более чем огромное недоразумение, инспектор! — быстро сказала Джинкс, она еще беспокоилась, но к ней быстро возвращалось самообладание.

— Недоразумение, мисс Винфорд?

— Видите ли, меня вовсе не похищали, — объяснила она таким милым голосом, таким искренним, что было бы трудно не поверить ее решительным, слегка насмешливым глазам. — Думаю, вы заслуживаете того, чтобы знать правду, и я вам обо всем поведаю. Мистер МакДжи не похищал меня. Мы были знакомы друг с другом достаточно давно, и мы любили друг друга, а потому сбежали, чтобы пожениться, ведь мои родители, поймите меня правильно, стали бы чинить препятствия такому браку. А потому мы все это выставили как похищение, чтобы замести следы. Это была целиком моя идея!

Лица всех пятерых приобрели такой странное побледневшее выражение, какое она впервые видела в своей жизни.

— Конечно я сбежала от того болвана со сломанным носом, который пытался ко мне ворваться, а затем я вернулась обратно сюда. Потому, собственно, и не было особых причин разыскивать меня.

— Я… я никогда… я в жизни никогда… Я… — Инспектор Раферти понял, что дар речи ему тоже отшибло, как и способность мыслить логически.

— О, дорогой мой инспектор! — Джинкс тепло и невинно ему улыбнулась. — Вы же не хотите разбить мне сердце, так жестоко обойдясь с моим бедным суженым?

— Конечно… конечно… Все это в корне меняет ситуацию, — заикаясь, ответил инспектор.

— Где он сейчас?

— В тюрьме, мисс Вин…

— В тюрьме? Как вы посмели! Живо идите и освободите его!

И она пулей вылетела прочь из дома, пятеро мужчин едва поспевали за ней.

Она села за руль полицейской машины, вытолкнув водителя.

— Не волнуйтесь, я вожу получше вас! — крикнула она в ответ раскрывшему было рот инспектору, который вознамерился запротестовать. — Ну же, садитесь! Быстро!

И большой автомобиль ракетой понесся вперед, оглушительно воя сиреной, ведомый миниатюрной девушкой с копной взъерошенных волос.

— Даже не пытайся описать все это, Вик, старина! — пытался перекричать завывания машины и звук двигателя мистер Скрэгс. — Такую историю словами не опишешь!

Джинкс пришлось некоторое время подождать в приемной, прежде чем дежурный на пару с инспектором Раферти вызволили Лори из камеры. Они нашли его лежащим на койке, закрывшим лицо руками. Но как только лязгнул замок и двое вошли в камеру, он тут же вскочил, стараясь казаться спокойным и храбро смотреть им в глаза.

— Я приношу вам свои извинения, мистер МакДжи, — сказал инспектор Раферти, — хотя, конечно, не стоило вам молчать. Но теперь я с радостью могу вам сообщить, что вы свободны идти куда угодно.

— Я… свободен?

— Да, мы знаем всю правду. Мисс Винфорд все нам рассказала.

— Она и правда сделала это?

Лори остолбенел, но к тому времени он уже понял, что лучше не оспаривать ни единое слово Джинкс, что бы она ни рассказала.

Он прошел в приемную, где к нему тут же на шею бросилась Джинкс и поцеловала на виду у всех присутствующих.

— Ох, Лори, дорогой мой, прости, что из-за меня тебе пришлось столько вытерпеть! — взмолилась она. — Было благородно с твоей стороны хранить молчание, но все же тебе стоило рассказать им правду! — продолжила говорить она, будто не замечая изумленных взглядов, которыми он ее одаривал. — Я все им рассказала, как мы сбежали, чтобы обручиться, как я придумала всю эту историю с похищением, чтобы обмануть родителей. Теперь и ты можешь подтвердить это, дорогой!

— А, да!.. Конечно, это так! — воодушевленно подтвердил Лори, думая о том, что не бсмелился отрицать бы это, даже если бы ему захотелось.

— Ай да Лори! — воскликнул мистер Скрэгс восхищенно. — Только подумать, что он работает в нашей газете!

— Большим заголовком, мистер Скрэгс, — обратилась Джинкс к редактору, — «Светская львица сбегает с нашим репортером!»

— Не благодари меня, беспомощный болван ты, а не преступник, у которого нет даже задатков воображения! — шепнула тем временем Джинкс Лори, сжав его руку, когда они спускались по лестнице, удаляясь прочь от темного тюремного прохода. — Ты хотел предоставить им сенсационные новости? Так теперь только подумай, насколько сенсационными покажутся для них мои!

Около 1927 г.