Муравей-жнец

Белоголовая неместринида

Глубокое ущелье Каниды протянулось с востока на запад. Вверху ущелья видны скалы и снега, а далеко внизу — широкая долина со зреющими хлебами. Шумный ручей, бегущий по дну ущелья, разделяет два мира, лесной, занявший «сивера», и степной — «солнцепечный». Так близко друг от друга, а совсем разные там цветы, травы, птицы и насекомые.

Степной склон спускается вниз крутыми хребтиками. И здесь тоже не все одинаково, а самая вершина хребтика будто граница между двумя различными странами. Один склон вроде как бы кусочек почти пустыни, затерявшейся в горах Тянь-Шаня, с серой полынью терпкой и душистой, другой — как настоящая степь, разнотравная, пышная, с серебристыми ковылями. Наблюдать насекомых легче там, где растет полынь и земля плохо прикрыта травами.

Среди полыни голубеют кисти цветов змееголовика. Их венчики, похожие на глубокие кувшинчики, свесились вниз и сразу видно, что не для всякого насекомого там в самой глубине припрятан сладкий нектар. Вход в цветок начинается маленькой посадочной площадкой, прикрытой небольшой крышей. Все это выглядит очень удобно и будто само по себе приглашает: «Пожалуйста, присаживайтесь, дорогие гости!». За узким входом в кувшинчик располагается просторное помещение и сверху, с потолка его, как изящная люстра, свешивается пестик и четыре приросших к стенке пыльника. Отсюда идет ход через узкий коридор в богатую кладовую.

Среди голубых цветов змееголовика звучит оркестр звенящих крыльев мух-неместринид. Эти мухи совсем не такие, как все остальные. Плотное тело их имеет форму дирижабля и покрыто густыми волосками. Большие глаза венчают голову, а длинный, как острая рапира, хоботок направлен вперед. Крылья мух маленькие, узенькие и прикреплены как-то к самой середине тела. Неместриниды — особое семейство с немногими представителями.

Песни крыльев неместринид различны. Вот поет самая крупная, серая и мохнатая. Тоном повыше ей вторит другая, поменьше, вся золотистая, как огонек. Но чаще всех слышатся песни белоголовой неместриниды. Яркое серебристо-белое пятно на лбу, отороченное темным, хорошо отличает эту муху от других. Тело белоголовой неместриниды овальное, обтекаемой формы, как торпедка, все нежно бархатистое, в густых сероватых поблескивающих волосках. Она подолгу висит в воздухе на одном месте, чуть сдвинется в сторону, опустится вниз, подскочит кверху или боком, боком, будто маленькими скачками, постепенно приблизится к голубому цветку. Это не обыденный полет, а скорее плавное путешествие в воздухе. Называется такой полет стоячим. Он гораздо труднее обычного и требует особенно быстрой работы крыльев. И крылья неместриниды как будто пропеллеры. Они узки и очень малы, эти замечательные крылья.

Белоголовые неместриниды перелетают от цветка к цветку, и звонкие песни их крыльев несутся со всех сторон. Часто песня слышится где-то рядом и, прислушиваясь к ней, не сразу отыщешь повисшее в воздухе насекомое. Один за другим обследует неместринида цветы, останавливаясь в воздухе и едва прикасаясь к венчику хоботком. Что-то долго она выбирает подходящий цветок: уж не всюду ли выпит нектар и пусты кладовые? Но вот, наверное, из кувшинчика доносится аромат, песня крыльев повышается на одну ноту. Маленький бросок вперед, ноги прикоснулись к посадочной площадке, и мохнатое тельце исчезает в просторной зале, а длинный хоботок уже проник в узкий коридор и поспешно черпает запасы кладовой. Только змееголовик заставил неместриниду прекратить полет. Открытые цветы она обычно посещает на лету, с воздуха опускает хоботок и пьет нектар, ни на минуту не присаживаясь.

Теперь белоголовая неместринида сыта и напилась до отвала. Она висит в воздухе уже не перед цветком, а просто так и еще громче запевает свою песню. Я навожу на нее лупу медленно и постепенно, чтобы не спугнуть. Длинный хоботок поднят кверху, и все тело за ним находится в небольшом наклоне. Для чего это? Быть может, тут важна подъемная сила встречного тока воздуха? Но для стоячего полета неместриниды в этом нет необходимости и такое положение просто удобно для посещения цветов. Ведь они наклонены к земле и залететь в них можно только снизу вверх.

До чего изумительно сходство неместриниды с маленькой тропической птичкой — колибри! Такое же тело, длинный, загнутый по форме узкого коридора-кладовой цветка хоботок-клюв, маленькие узкие крылья и изумительно быстрые взмахи ими. Совпадение формы тела неслучайно. Ведь и колибри питается нектаром цветов и долгое время проводит в стоячем полете.

У белоголовой неместриниды как-то очень странно по бокам тела вытянуты в стороны задние ноги. В этом тоже кроется какой-то секрет аэродинамики полета. Вот бы разглядеть остальные ноги. Их сверху не видно, они, наверное, согнуты и тесно прижаты к телу. Надо бы подлезть как-то снизу к висящей в воздухе неместриниде и посмотреть детальнее. Но большие темные коричневые глаза поворачиваются в мою сторону, сверкает серебряный лоб, песня крыльев сразу становится другою, переходит на низкие ноты, муха уносится в сторону, исчезает с глаз, и только звон остается в ушах и будто звучит где-то совсем рядом. Но это уже другая неместринида повисла в воздухе и вот забавно присела на травинку, но не перестала петь крыльями. Зачем же неместриниде попусту тратить силы?

Не попытаться ли по звуку измерить количество взмахов крыльев в секунду. Задача это сложная, но ее можно разрешить при помощи совсем простого приема. В полевой сумке у меня есть кусочек тонкой стальной ленты от карманной рулетки. Я зажимаю один конец ее пинцетом и, оттягивая другой, заставляю звучать. Сантиметр ленты звучит слишком низко, на девяти миллиметрах звук уже близко, а на восьми миллиметрах совсем как пенье крыльев. Потом по звучанию отрезка стальной ленты можно узнать быстроту взмахов крыла в секунду. По старому опыту я знаю, что тут будет не менее трехсот взмахов в одну секунду. Неместринида не одна в этом искусстве. Пчела делает около двухсот пятидесяти взмахов в секунду, а комар почти в два раза больше. Каковы же мышцы, что способны к такому быстрому сокращению! Организм позвоночных животных не имеет подобных мышц.

Пока я сравниваю песню крыльев неместриниды со звучанием стальной ленты, открывается и маленький секрет сидящей на былинке мухи. К ней подлетает другая неместринида, такая же по окраске, только чуть меньше и более мохнатая. Это самец. Песня неместриниды, сидевшей на травинке, оказывается, была призывом. Потом неместринида-самка перестает обращать внимание на цветы и начинает шнырять между травинками, повисает над каким-то отверстием и делает броски в его сторону. Это сопровождается уже совсем другим тоном.

Отверстие, наконец, оставлено, и неместринида уже висит над какой-то ямочкой, потом еще долго и настойчиво чего-то ищет над поверхностью земли. У неместринид еще не известен секрет развития. Предполагается, что самки откладывают яички в кубышки саранчовых. Если личинки неместринид уничтожают кладки саранчовых, то этим приносят большую пользу. Ведь саранчовые большие вредители. Сомнений быть не может. Наша белоголовая неместринида принялась за ответственное дело устройства потомства и ищет кладку яиц, наверное, кобылочки. Вот почему самка теперь не обращает внимания на цветы и так настойчиво летает над землей! Пожелаем ей в этом удачи!