Мушкетер

Глава 11, в которой от Олега не требуется шенгенская виза

Ранним утром из тумана выступили белые скалы Дувра, а следом показался и мрачноватый Дуврский замок.

«Акадия» медленно, на одном фоке, подтянулась к пристани и отшвартовалась.

— Станция «Англия», конечная, — забубнил Ярослав, подхватывая седло. — Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны.

Олег хмыкнул, засовывая узду под мышку, чтобы та согрелась — пусть коняке будет приятно.

Акимов с Пончевым живо свели лошадей на причал, оседлали, и вся четвёрка неспешно потрусила по дороге в Лондон.

Ближе к полудню столица королевства открылась во всей своей красе. Узнавался лишь мрачноватый Тауэр, вся остальная застройка не рождала никаких ассоциаций у пришельцев из XXI века.

— Ох и убожище… — протянул Быков.

— Березовского сюда точно не потянуло бы, — заметил Пончик. — Угу…

Из Саутварка по Лондонскому мосту, плотно заставленному домами в три-четыре этажа, а то и все семь, друзья переправились на северный берег Темзы, оставляя по правую руку рынок Биллингсгейт, с которого накатывал такой мощный смрад, что глаза слезились, — там вовсю шла торговля рыбой.

Первопрестольный Лондон представлял собой скученный город с узкими улочками, с мостовыми вогнутой формы, так что середина любой «городской артерии» была не чем иным, как сточной канавой, которая, переполняясь через край, часто разливалась огромными зловонными лужами.

Люди побогаче ходили по краю улиц-клоак, дабы не заляпать одежду, и прижимали к благородным носам надушенные платки, а голытьба брела по «осевой».

Болезненно вытянутые дома стремились из сырости и тени вверх, смыкаясь боками и обступая переулки так тесно, что те превращались в щели — толстый ещё кое-как протиснется, а вот карета застрянет.

Дома тут стояли деревянные, в основном крытые щитами из прессованной соломы. Не город, а гигантская растопка, только спичку поднеси.[74] Дым так и стлался по-над крышами, сливаясь в облако, а когда мешался с пеленой тумана, опускался на улицы как предтеча будущих смогов.

Но главенствующим был вовсе не запах гари, а чудовищная вонь от множества помоек и разлива нечистот — страшно мучилось обоняние. Не меньше страдал и слух — лондонский Сити трясло от страшного, оглушительного шума. Орали люди, ржали лошади, мычали волы, блеяли овцы, грохотали неуклюжие деревенские телеги и экипажи, не отличавшиеся изяществом. Ужас!

— Заворачиваем… это самое… на запад, к Вест-Энду, — сказал Олег. — Наша Люси прописана в районе Пэлл-Мэлл.[75]

— Губа не дура у Люськи, — хмыкнул Яр.

— Фи! — поморщился Шурик. — Какой моветон!

— Цыц, мон шер!

Поплутав по улочкам и закоулочкам, друзья выбрались к храму Святого Павла, но тут оказалось, что по соборному двору нельзя было ездить верхом или даже вести лошадь в поводу, ибо в этом месте лондонские щёголи любили прогуливаться.

Колоннаду собора оккупировали торгаши и всякие юристы, а место возле северных дверей храма облюбовали доморощенные пииты и уличные музыканты.

Через ворота Ладгейт четвёрка вышла на Флит-стрит, которая, миновав Темпл, перешла в Стрэнд.

За Черинг-кросс дома стали нарядней и представительней, карет с гербами проезжало всё больше, а возов, гружённых сеном, всё меньше. Да и обычный вонизм уже не так шибал в нос — переменившийся ветер иногда доносил свежий, приятный воздух с полей Ислингтона и Хайбери, откуда в королевский дворец каждое утро доставляли парное молоко.

Дом графа Карлайла помещался на углу Пэлл-Мэлл и Сент-Джеймс-стрит, как раз напротив Сент-Джеймсского дворца.

Само обиталище не блистало особыми изысками — обыкновенный фахверк в два этажа, правда, на прочном фундаменте из обтёсанных каменных блоков-квадров. Вероятно, это были остатки древней римской постройки.

Дом стоял в глубине двора, перед входом был разбит небольшой газон.

Спешившись, Сухов направился к массивным дверям, обитым позеленевшими полосками бронзы, подхватил тяжёлый деревянный молоток, висевший на цепочке, и постучал им, надеясь, что хозяева дома. А ещё лучше было бы застать на месте одну хозяйку, без мужа-гуляки.

Когда дверь отворилась, Олег подумал, что его надежды сбываются, — на пороге появилась молоденькая служаночка и пролепетала, что графа нет, одна миледи принимает. Как доложить о джентльменах?

— Передай миледи, — внушительно сказал Сухов, — что её хочет видеть сэр Северус Снейп. По важному делу.

Служанка присела в поклоне и убежала.

— Здорово! — восхитился Быков. — Тогда я буду… мм… о! Гриффиндором! Нет! Этим… Альбусом Дамблдором!

— Да ради бога… Хоть Волдемортом.

Вскоре прислуга вышла вновь, приглашая в дом. Переступив порог жилища четы Карлайлов, четвёрка оказалась в мрачноватом холле, обитом деревянными панелями. Встречать дорогих гостей вышла сама хозяйка — довольно миловидная дама с вьющимися кудрями и лукавой улыбкой. Графиня была облачена в парчовое платье с корсажем из фиолетового бархата, опушенного горностаем.

— Добрый день, господа, — поздоровалась она, оглядывая Сухова и Быкова с любопытством, лишённым и доли опаски.

Олег снял шляпу и поклонился.

— Мы не были вам представлены, миледи, — проговорил он с лёгкой улыбкой, — но, думаю, этот перстень знаком вам…

Печатка, переданная кардиналом Ришелье, возымела на хозяйку дома самое благоприятное действие.

— О, так вы от монсеньора! — воскликнула Люси. — Очень, очень рада! Сэр…

— Северус. Этого достаточно. Мой друг — сэр Альбус Дамблдор.

Ярослав церемонно поклонился.

— Очень приятно. Пройдёмте в гостиную, господа! Сэр Северус, сэр Альбус… Мари, молока и пирожных!

— Слушаюсь…

В гостиной, где было посветлее, Сухов выложил на стол увесистый замшевый мешочек, туго набитый золотыми дублонами.

— Присаживайтесь, господа! — прощебетала графиня, рассеянно оглаживая пальцами замшу. — Надо полагать, миссия ваша не из тех, о коих следовало бы знать широкой публике?

— Вы совершенно правы, миледи, — кивнул Олег и сразу перешёл к делу: — Могу ли я надеяться, что ваше отношение к герцогу Бэкингему осталось по-прежнему холодным?

— Как в самую лютую зиму! — подхватила Люси с очаровательной улыбкой.

— Замечательно, — мягко сказал Сухов. — В таком случае, у нас с вами есть шанс порадовать его высокопреосвященство. Задача проста. Герцог ныне тщится сломить сопротивление французов под Ла-Рошелью. Он отчаянно нуждается в подкреплении, и Генри Рич, граф Холланд, собирает эскадру в помощь Бэкингему. А нам с вами надо сделать всё, чтобы корабли не покинули Англию хотя бы до октября.

Леди Карлайл поднялась с места и отошла к окну.

— Мне известно, — проговорила она задумчиво, — что крестьяне отказываются поставлять провизию ведомству лорда-адмирала, возмущаясь незаконными поборами. На этом можно сыграть… Кстати, сэр Ричард Уэстон, канцлер казначейства, — давний недруг Бэкингема, и он весьма недоволен теми затратами, которые несёт Англия по вине герцога — человека безусловно храброго, но… не стратега.

— Вы сможете представить меня достопочтенному Уэстону? — встрепенулся Сухов.

— Безусловно, — кивнула Люси.

— Отлично. И ещё мне надо будет повидать лорда Холланда. Передам ему одно письмецо и заодно весточку о том, что сподвижник лорда-адмирала, герцог де Субиз, тайно встречался с кардиналом Ришелье…

— Да-а? — округлила глаза графиня.

— Нет, — улыбнулся Олег, — но пускай уж Холланд считает де Субиза изменником.

— А ведь де Субиз сейчас в Лондоне.

— Да-а?

— Вот уж да! — рассмеялась Люси.

— Ага… — погладил Сухов бородку, соображая. — Тогда мне следует сначала навестить де Субиза.

Обернувшись к скучающему Быкову, Олег прищурился.

— Не спи, замёрзнешь, — сказал он по-русски и сразу перешёл на язык Шекспира: — И для тебя найдётся работа. Возьмёшь с собою обоих слуг и выедешь в Портсмут. Там переоденетесь и, изображая из себя морячков, пройдётесь по кабакам… В общем, миссия ваша будет вполне выполнима: напугать солдат и матросов, которых собираются отправить под Ла-Рошель, чтобы те прятались и дезертировали.

— Войной пугать? — деловито осведомился Яр. — Лишениями?

— Хворями. Распиши, как там люди мрут от лихорадки и холеры. Кстати, они там реально мрут. И вообще, прояви фантазию!

— Сделаем! — ухмыльнулся Быков.

Наскоро отведав пирожных (миндальных, свежих) с молоком (цельным, средней жирности), Сухов вызнал у миледи нужные адреса и отправился наносить визиты.

Прижимистый Бенжамен де Субиз остановился на постоялом дворе «Рыцарский плащ» у Лондонского моста.

Весьма осторожный, чтоб не сказать — трусоватый, герцог снял комнату на втором этаже, откуда через балкон легко можно было перебраться на крышу да и перескочить на соседнюю. И уйти с концами.

По счастью, Олег застал хозяина поднимающимся по внешней лестнице. Полноватый, среднего роста, герцог являл собой человека не развитого физически и слабого духом.

Надвинув шляпу на лоб, Сухов негромко окликнул его:

— Сударь!

Герцог вздрогнул, стал нервно оглядываться, не зная толком, как же ему поступить — то ли спуститься на пару ступенек, то ли подняться бегом наверх и захлопнуть дверь за собой.

— Не оглядывайтесь! — резко сказал Олег. — Вам не нужно меня видеть. Достаточно того, что я хочу помочь вам.

— Помочь? — отрывисто переспросил де Субиз. — В чём же, милостивый государь?

— В спасении вашей жизни, Бенжамен. И хватит вопросов, слушайте! Королю Англии известно, что вы якшаетесь с кардиналом Ришелье.

— Да я… — задохнулся герцог. — Да никогда…

— Повторяю: королю известно! Поэтому вас ищут повсюду и скоро будут здесь. А уж виновны вы или нет, разбираться никто не станет — отправят вас в Тайберн,[76] и всего делов. Так что, если вы ещё не утратили желания избежать топора палача,[77] то бегите, пока его величество не приказал закрыть все порты. Удачи!

Тут отворилась дверь на первом этаже, и оттуда выглянул довольно молодой человек с надменным выражением лица, тем более смешным, что щёки его были усеяны конопушками, уши торчали врастопырку, а пухлые губы завершали портрет этакого деревенского парубка.

— Эй! — крикнул он повелительно. — Я граф де Бранкас! А вы кто такой?

— Не ваше дело, граф, — любезно ответил Олег.

— Тысяча чертей! — вознегодовал де Бранкас, отчего его уши-оладьи приобрели малиновый окрас. — Я заставлю вас ответить! Защищайтесь!

С этими словами пылкий дворянин выхватил шпагу, однако виконт д’Арси действовал куда быстрей — выбитая шпажонка полетела в сторону, звякая по камням, а вот острие Олегова клинка пропороло кружевной воротник графа и упёрлось тому в шею.

— Вам повезло, сударь, — холодно проговорил Сухов, — по утрам я не столь кровожаден, как обычно.

— Ах, перестаньте, граф! — проговорил де Субиз в раздражении. — Право, не время для ссор! Скорее поднимайтесь…

Герцог громко затопал вверх по ступеням, а бледный граф потоптался в растерянности, не зная, что же ему предпринять, да и поплёлся на второй этаж.

Хорошо еще, что зевак не было — постояльцы разошлись по делам, а во дворе стояла только пара телег и одна карета.

Развернувшись, как по команде «кругом», Сухов вышел вон. Мигом размотав поводья, затянутые на коновязи скользящим узлом, он вскочил в седло и дал шенкелей.

«Северус Снейп» ехал и не оглядывался, уверенный, что герцог непременно последует его бесплатному совету. Правда, люди иногда ведут себя непредсказуемо. Ну-у, если де Субиз окажется таким недоверчивым, то ему же хуже — дождётся, что к нему нагрянут два заезжих джентльмена.

Свернув с Уиткомб-стрит на Португальскую улицу, Олег подъехал к дому Генри Рича, графа Холланда.

Португальская в эти времена особой роскошью не блистала, хотя особняки, выстроившиеся по обеим сторонам улицы, принадлежали явно не низшему сословию.

Под окнами дома лорда Холланда даже был разбит небольшой садик, хотя что в этом удивительного? Генри, второй сын Роберта Рича, графа Уорвика, мог себе позволить и не такое.

Именно принадлежность к влиятельному клану Уорвиков позволила Генри, лишённому наследства, быть принятым при дворе. Забавно, что герцога Бэкингема злила независимость Рича, а уж как он ревновал!

Именно потому, что Бэкингем опасался соперничества Рича, тот очень медленно делал карьеру придворного. Лишь четыре года назад Генри стал бароном Кенсингтоном, а в памятном 1625-м он получил титул графа Холланда — «за проявление послушания». Проще говоря, за то, что не стал болтать о тайном свидании Бэкингема с королевой Анной.

…На стук в дверь вышел старый дворецкий. Он был полон того высокомерия, которое присуще слугам влиятельных особ, и оглядел Сухова так, словно тот был настырным бедным родственником, набивавшимся на дармовой обед.

— Что вам угодно, сэр? — чопорно произнёс дворецкий, подчёркивая голосом, что почетную приставку к имени рыцаря он употребил лишь из вежливости.

Решив обойтись без грубости, Олег вперил в слугу свой твёрдый, холодный взгляд, под коим дворецкий тут же начал скукоживаться, и проговорил вовсе уж ледяным тоном:

— Мне угодно видеть графа Холланда. Передашь его сиятельству, что пришло письмо от известной ему особы.

Суетливо поклонившись, дворецкий заторопился доложить хозяину, и очень скоро тёмный коридор, уводящий в глубь дома, огласился сочным баритоном Генри Рича. А вот и он сам.

«Его бы постричь, побрить, — мелькнуло у Олега, — и вышел бы конкурент какому-нибудь голливудскому красавчику, вроде Тома Круза или Брэда Питта. А так…»

— С кем имею честь? — задрал подбородок лорд, словно пародируя своего дворецкого.

— Северус Снейп, — небрежно поклонился Сухов и протянул Ричу послание от Мари де Шеврез.

Лицо Холланда сразу расслабилось, едва он вдохнул нежный запах духов Козочки, едва уже уловимый. Отойдя к окну, он быстро сломал восковую печать и развернул свёрнутое в трубку письмо. Пока он читал, на лице его отражались все испытываемые им чувства, в основном нежного свойства.

Добравшись глазами до ласковых приветов, расточаемых Шевреттой в конце письма, граф длинно вздохнул и свернул исписанный лист. Обернувшись к Олегу, он живо спросил:

— «Шевалье, который зовёт себя Арамисом» — это, я полагаю, вы, сэр Северус?

Сухов слегка поклонился.

— И давно вы покинули Ла-Рошель? — отрывисто спросил Холланд.

— По меньшей мере, недели две минуло с отъезда.

— Как обстоят дела у его светлости?

— Его светлость, — усмехнулся Олег, — соизволил-таки отдать приказ о рытье траншей, дабы зря не губить солдат.

— Господи Иисусе! Разумеется! — воскликнул лорд. — Этот чёртов храбрец не мог унизиться, сгибаясь под огнём мушкетов. Кланяться пулям — сие невыносимо для его гордыни!

— А вы неплохо изучили герцога.

— О, поверьте, Северус — вы позволите так себя называть? — наука эта не слишком сложна и далась мне без труда. Хочу задать вам один… мм… скользкий вопрос. Ваш выговор… Он выдаёт явно не англичанина. И не шотландца. Вы француз?

— Ни в малейшей мере, господин граф. Полжизни я прослужил на Востоке… в войске падишаха Высочайшего османского государства. А с кем поведёшься, от того и наберёшься.

Генри глубокомысленно покивал головой и сказал:

— Я полагаю, что вы проделали столь долгий путь не для того лишь, чтобы передать письмо?

— О нет! Просто, будучи в Париже, я узнал одну неприятную вещь и решил непременно поставить в известность вас. Один из людей герцога…

— Художник небось?

Олег усмехнулся про себя — граф не прочь проверить его лишний раз. Что ж, верный подход: лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Вы имеете в виду Бальтазара Жербье? Нет, нет, я его не встречал, хоть мне и сообщили о том, что мазилка обретается в Париже.

— «Мазилка»! — хохотнул Генри. — Верно подмечено, Северус!

— Так вот, мне передали следующее: Бенжамен де Роган, барон де Фронтенэ, герцог де Субиз дважды бывал в Малом Люксембургском дворце, где встречался отнюдь не с мадам д’Эгильон, а сами знаете с кем.

— Вот как… — пробормотал поражённый лорд. — Немыслимо! Хотя… Бенжамен сражался в Нидерландах под предводительством Морица Оранского, однако не был замечен в геройствах. Впрочем, чего тут гадать? Вы знаете, что он в Лондоне нынче?

— Боюсь, господин граф, что Бенжамену уже донесли о моём появлении…

— А мы это проверим! Будьте добры, Северус, обождите совсем немного, у меня есть к вам разговор.

Сухов молча поклонился, и лорд крикнул:

— Джордж! Вина джентльмену и фруктов!

Отдав приказание, Генри Рич удалился почти бегом, а Олег удобно устроился в огромном кресле у камина вовсе уж пугающих размеров и принялся смаковать весьма недурственное вино, сладкое и тёрпкое, живо поданное стариной Джорджем.

Сухов был спокоен. В этом времени еще нет телеграфа, и послать запрос в Ла-Рошель на предмет благонадёжности некоего Северуса Снейпа невозможно. Обмен посланиями займёт месяц, а он и не собирается задерживаться дольше в этом вонючем Лондоне, гнилом не только от туманов.

Дожидаться хозяина пришлось добрых полчаса, зато его приход упрочил доверие лорда к гостю. В дверь Холланд не вошёл, а ворвался, злой и встрёпанный.

— Вы были правы, чёрт возьми! — вскричал он с порога. — Де Субиз с графом Бранкасом сбежали какой-то час назад! Мои люди потеряли их след в лондонском порту — эти двое предателей скрылись на голландском гукере.[78] Но ничего, мы ещё встретимся!

Генри Рич принялся мерить большими шагами холл из угла в угол, а Олег с интересом следил за ним. Мысли, мелькавшие у него сейчас, возникали, бывало, и раньше, когда он, получив очередной приказ из уст очередного владыки, спешил его исполнить и в то же время вчуже, как бы со стороны, наблюдал за собой, ретивым и рьяным. Во имя чего, мол, проявляешь такой энтузиазм? Чего для? Кто тебе этот конунг (король, базилевс, хан — нужное подчеркнуть)? Да никто! Вот только вопросы это были вовсе не те, что следовало себе задавать. Лучше было бы спросить, а как ты собираешься в данном времени и пространстве жить-поживать да добра наживать? Ежели жил не рвать, не пробиваться наверх, не лезть по головам, то так и останешься на обочине жизни — беден, сир и убог. Конечно, добиваться чинов и званий, тулиться поближе к трону — всё это стоит немалых усилий и затрат. Да и лёгкой жизни при дворе ждать не приходится: чуть зазеваешься, и тебя сожрут вельможи, что дышат в затылок, мечтая занять твоё место под солнцем. Зато у знатного человека куда большая свобода манёвра. Куды бедному крестьянину деваться? А вот у дворянина всегда есть выбор, особенно если меч он носит не для красоты, а ловко обращается с оружием. Такие всегда нужны — все монархи наперечёт готовы, образно выражаясь, расклеивать объявления со схожим текстом: «Требуются рыцари со стажем».

Тут лорд замер на середине холла и резко повернулся к Сухову.

— А скоро ли вы собираетесь обратно, — спросил он, — к его светлости?

Олег улыбнулся.

— Вообще-то, господин граф, — проговорил он, — я намереваюсь отплыть вместе с вами.

— О! Тогда всё устраивается наилучшим образом!

— Что именно?

Рич некоторое время смотрел на Сухова. Олег спокойно выдержал его взгляд.

— Было бы неплохо, Северус, неплохо для нас обоих, если бы вы согласились на аудиенцию с королём. Его величество весьма живо интересуется всем, что происходит под стенами Ла-Рошели, а узнать обо всём из первых уст — что может быть лучше?

— Да я-то не против, — пожал плечами Сухов. — Набиваться в Уайтхолл, лишь бы засвидетельствовать своё почтение королю, мне недосуг, однако, если его величество изъявит желание принять меня, то почту за честь.

— Очень хорошо, Северус! Где мне вас найти?

— Право, не знаю. Я ещё не озаботился поисками крова, но ночевать намерен за крепкими стенами и под крышей, которая не течёт. Сделаем так, сэр Генри. Я сегодня же сыщу подходящее жильё и пошлю человека, чтобы тот сообщил вам, где меня искать.

— Тогда надеюсь вскоре свидеться, Северус.

— Взаимно, господин граф.

И Олег Сухов откланялся.