Мушкетер поневоле

Глава 17 Военно-морская мощь закладывается на берегу

Наш «красавец» уже на плаву, из-за него пришлось делать газовые генераторы, и переводить все производство древесного угля на них. Жидкую фракцию теперь перерабатываем, плюс используем их для переработки торфяников. Кроме того, начали изготавливать древесный метиловый спирт, чтобы не замерзало топливо. Впереди зима. Поздней осенью, уже снег выпал, воспользовались тихой погодой и немного побегали по фьорду, с целью проверки ходовых качеств и остойчивости. Покачали его и рассчитали метацентрическую высоту, чтобы знать, сколько балласта можно положить, сколько тонн вооружения и брони навесить. Затем приступили к установке вооружения и металлодеревянной брони. Кораблик не слишком велик, чуть больше фрегата, но имеет 56 метров длины, 12,5 ширины, транцевую корму, две машины и два винта. Винты складывающиеся, но снабжены стопорящим кольцом на обтекателе винта, которое управляется из машины через полый гребной вал от системы автономной смазки всех подшипников: опорно-упорных двигателя и всех опорных вала. На переднем ходу обтекатель стоит чуть дальше и не мешает лопастям складываться, если требуется реверс или маневры, то подается давление на гидроцилиндры, и обтекатель не дает лопастям сложиться. Позже сделаю ВРШ, они много сложнее. Три мачты. Много пришлось мудрить с такелажем и рангоутом, чтобы и мачты не падали, и стрелять не мешали. Носовых и кормовых оттяжек две, одна из которых крепится вертлюгом за верхнюю крышу башни в центре вращения. Вторая имеет глаголь-гак для быстрой отдачи, и используется только на ходу под парусами в небоевых условиях. На стоянке и в бою рубится после спуска 1-го кливера. По составу парусного вооружения — шхуна с полужесткими парусами, имеющими скользящие гафели. Позволяет обходиться минимальным составом экипажа.

Прятать все новенькое, как это делал герой «Оружейника», я не стал. У него большая часть станочного парка была из XX-го века, с табличками, стандартами и тому подобным. У меня, кроме автомата, пистолета, одного завалявшегося винта, телефона и лаптопа — ничего из прошлого не было, не считая дурацких банкнот и карточек. Все остальное создано здесь вот этими ручками и этой головой. Но, тот был и оставался «воякой», а вот жена у него была ученой. Плюс, вышел в XXI век, включил Интернет, и получил почти готовую схему того, чего надо. А у меня все справочники только на компе, их бы надо на бумагу перенести! А то гикнется, и пиши пропало. Ладно, это я так, ностальгирую, хотя неизвестно, что бы со мной произошло в том мире. Рано или поздно, загребли бы, нацепили бы две звездочки, дали бы взвод, и пиши пропало! Ладно, что произошло, то произошло. Никогда не думал, что окажусь в таких условиях и в таком мире! Эх, карты бы еще навигационные достать! Да вспомнить формулы сферической тригонометрии. Это, конечно, чуть проще, но обсерватория нужна, а это стекло, да непростое, хотя… Начинали же все с обычным, а я знаю главный секрет: стекло должно быть старым, чтобы устранить аберрацию. Знаю и где взять: Италия, только сейчас там война в полную силу разгорается, и инквизиция, хотя не помню: уже или еще?

Вот с такими мыслями я вызвал всех командиров кораблей, находящихся в гавани, сразу, как закончились ходовые на «Печенге».

— Господа командиры и капитаны, у меня такой вопрос: вы сегодня наблюдали, как наконец оторвался от стенки наш новый фрегат, собранный из металла, и у которого паруса являются не главным, а вспомогательным двигателем в бою, больше мешают, чем помогают. Мы немного побегали по заливу, и у меня сразу возник вопрос: «А все ли у нас в порядке с вопросом навигации?», и мой собственный ответ звучал примерно так: «Да там у нас и конь не валялся!». Это я просто заглянул из ходовой рубки в штурманскую. Я конечно понимаю, что кораблик новый, но на нем нет ни одной карты. И здесь, в Печенге, их взять негде! А почему?

— Мы все это покупаем в Голландии. — практически хором ответили моряки.

— Я догадываюсь! Я спрашиваю: почему здесь этого нет, адмирал де Дижон? Ни карт, ни пособий, даже навигационной камеры в порту нет. А хотелось бы, чтобы у нас была своя картографическая и гидрографическая служба! Поэтому приказываю: организовать при штабе флота отделы карто— и гидрографии. Закупить телескоп и организовать службу точного времени. Завербовать в Голландии или Германии нескольких картографов, желательно из семьи, как его… — я демонстративно залез в карман, и взглянул в блокнот, хотя там такой записи не было, — Герхарда Меркатора, или его учеников. Идет война, господин адмирал, а мы к ней не готовы! В нашем княжестве должен быть флот. Корабли у нас есть, а вот флота я не вижу, господин адмирал. Примите это к сведению, дорогой Клод.

— Но, это же расходы…

— Составьте смету, постройте помещения, найдите людей. Организуйте дело таким образом, чтобы по нам, а не по голландцам, все равнялись. Согласитесь, что «Печенга» не имеет себе равных, это лучший боевой корабль мира. Но у него пустая штурманская рубка! Я смотрю, что мундирчик у вас совершенно новенький, и сшит по последней моде, за ним вы следите. Вы знали, что мы спустили фрегат на воду и достраиваем?

— Да, мой принц, это мы видели, и обсуждали между собой. Пришли к выводу, что он не вписывается в известные нам законы мореплавания. Что у него не будет работать компас..

— А почему никто ко мне не подошел и не спросил об этом? Или не сказал мне, что овчинка выделки не стоит? Или вы не знали, что я — князь, но не моряк? Судя по вашим действиям, шевалье, Вы неплохой капитан, но вы — не адмирал. Господа, среди вас найдется человек, способный взять на себя управление флотом, а не отдельным кораблем?

Все присутствующие переглядывались между собой, и только два человека опустили головы, и было видно, что они прикидывают свои возможности.

— Благодарю всех за то, что пришли, все свободны. А вас, господа Тимоти и де Лежан, я прошу остаться.

Все встали, пятеро из них вышли.

— Я правильно вас понял, что вы обдумываете мое предложение?

— Лучшим из всех я считаю старину Тревиля, но он не военный, его бы я мог рекомендовать на должность начальника этого управления. Так как, все только-только начнет формироваться, то одного руководителя будет достаточно для трех отделов. — сказал Лен Тимоти.

— А я бы хотел заниматься астрономическими наблюдениями и картографией. — ответил Марк де Лежан. — Могу показать, Ваше сиятельство, карты, выполненные мной самим, побережья от Пойнт ле Плюс до Канин пойнт. И карты Груманда или Шпицбергена, как их называют в других местах.

— Прекрасно, Марк. Ну, что ж, господин Тимоти!

— Я.

— Вам присваивается звание Capitaine de vaisseau, Вы назначаетесь исполняющим обязанности командующего флотом вместо господина де Дижона.

— Служить вам — это честь для меня, Ваше Сиятельство.

— Каптейн де фрегат де Лежан, поздравляю с новым званием и новой должностью: начальника отдела навигации и точного времени. Господа! Необходимо организовать маленькую экспедицию в Гамбург или Роттердам для мсье каптейн де фрегат. Пойдете на галеоне, военную форму снять, груз — сельскохозяйственные орудия. Задача: подобрать людей и оборудование для вашего отдела. А вечером, мсье Лежан, занесите мне Ваши карты для ознакомления.

Карты, которые принес мне Марк, большой точность не обладали, в первую очередь из-за неточной привязки начальной точки к Парижскому меридиану. Карты Груманда были неполными, тоже с ошибками и по широте, и по долготе, не стоит забывать, что хронометров еще не существует, а в этих широтах особый режим работы всего и вся по штурманской части. Но для своего времени выполнены довольно точно. Ошибка была в том, что наблюдения велись с моря, и нормальных таблиц у него не было, не говоря уж о точной карте звездного неба. Я, конечно, и с этим вопросом несколько провалился. Утром, несмотря на то, что погода уже зимняя, галеон, на который в течение суток набросали всяких «железяк» на достаточно крупную сумму, плюс свеженькую партию пушнины, зверье здесь переодевается раненько, отошел в рейс. На нем отплыл в Европу и адмирал де Дижон. Обиделся, считал, что я ничего не понимаю в кораблях и службах на флоте. Я и действительно не понимаю, но «чтоб утром было»! До этого корабли строились в Европе и комплектовались всем там, а это — наш первенец. В него столько сил и средств вложено, а вышли в море, но пойти никуда не можем! Это любого руководителя возмутит до белого каления. Времени ждать до весны не было, вероятность, что галеон прихватит штормами достаточно высокая, и галсировать придется много. Но требуется осваивать эти широты, а главное: весной мне требуется, чтобы «Печенга» была полностью боеготовна.

Работы на ней не прекращались ни на минуту. Бухта иногда покрывается льдом в пресноводной части, а так, это — незамерзающий порт. Да и сам кораблик обладал ледокольным носом, поэтому, помимо достройки, еще и лед гонял. Стапель был занят еще одним таким фрегатом, и он тоже строился. Механический завод обеспечил население винтовками, и давно перешел на выпуск сельхозтехники, которую мы поставляли и в Россию, за пушнину, лес, пеньку, лен, деготь и продукты питания, и в Европу, для закупок всего и вся там. После Нового года прибыл отряд де Рогана, который взял с войсками Петра Пожарского Новгород, Старую Русу, Гдов и вышел к Нарве. У них закончились боеприпасы, и Петр отпустил их домой. А сам сел в Москве, как Петр I. Наш разведчик-купец принес не слишком хорошие новости: к нам никто больше никакие экспедиции присылать не собирается. Нас решили отрезать от России. Отряд из Рованиеми двинулся на Кемь и Олонец. Поэтому мы посовещались, здесь на хозяйстве останется отдыхать Анри, а я попытаюсь тремя батальонами решить триединую задачу: взять Рованиеми, Улео и Торнио. Для этого у меня готовы аэросани, которые работают не на пару, а на смеси керосина и метилового спирта. Имеют широкие лыжи, чтобы прокладывать лыжню и приминать снег. Это позволит выдвинуться вперед с максимальной скоростью. Пойдет один гвардейский и два рабочих батальона, но на конях, половину которых вернут в Печенгу, вместе с гвардейцами. Если успеем, то побываем и под Кемью. Двое других аэросаней обеспечат доставку топлива и снабжения для отряда. Всего их сделано пять. Три остаются в Печенге, две отправляются в поход. Сказано — сделано! Я, собственно, ожидал только Анри и этого доклада.

На место нашего рабочего поселка на реке Паз мы домчались за три часа, несмотря на цистерны с топливом на буксире. За полтора суток успели смотаться туда-сюда четыре раза, перебрасывая все лагерь. Далее вышли к реке Ивари, притоку Паза, и, петляя по ней, двинулись далее. Здесь наших отрядов нет, поэтому одни аэросани оставались на месте будущей стоянки, переброской топлива и снабжения занимался другой экипаж, меняясь после каждого рейса. Этим поддерживалась и ледяная дорога. Как только батальоны доходили до нового лагеря, так мы начинали движение вперед. Впереди был водораздел, но мы за восемь дней добрались до того места, где речушка, обозначенная у меня как Нирванива, делает крутой поворот на запад. Но мы, дождавшись подхода полка, продолжили двигаться на юг по одному из ее притоков, и в результате вышли к озеру Текоярви, там взяли восточнее, вышли к реке Матаракоски, одной из самых золотоносных рек этого региона. По ней за 10 дней добрались до первой финской деревушки из 8 домов, из которых только четыре были обитаемыми. Там проживала семейство Халонен. Сам Паава и трое его сыновей. До этого финны нам не встречались, только лопари в небольшом количестве.

Паава «пошел в отказ», дескать, глушь, Саратов, знать ничего не знаю. Нас было всего шесть человек. Позволил открыть ворота какого-то сарая и поставить туда аэросани и их прицеп. Самим переночевать можно было в пустом доме. Я особо и не давил, знал одну финскую слабость. За русских он нас не принял, разговаривали мы все по-нормански. О нас он еще не слышал, машин никогда и в глаза не видывал. Я из-под полушубка достал плоскую бутылочку арманьяка, а из машины рюмки, знаками показал, что могу его угостить. Он дождался, когда я сделаю первый глоток, затем выпил сам, а после этого, только, пригласил к себе в дом всех. Я впервые побывал в доме у финнов. Похожие дома встречаются у норвегов, но были и довольно сильные отличия. Через некоторое время, а со снабжением у нас поставлено несколько лучше, чем в семье «убогого чухонца», язычок у него немного развязался, переводил все это мне один из наших разведчиков, знавший финский и русский. Тут до финика стало доходить, что что-то не так! Пока он был трезв и помалкивал, мой толмач молчал. Как только речь пошла о шведах, тот стал переводить.

— Так вы — русские?

— Нет, норманы, просто я русский знаю, но не знаю финского, он знает финский и русский, но не знает норманского.

— А, вон оно как!

И продолжил свою болтовню, о том, что русским хана пришла, что шесть тысяч шведов с пятью пушками еще осенью грозились сжечь Кемь.

— И как, сожгли?

— Вот этого я не знаю, дорога на Кемь южнее, там, где озеро кончается. А вы куда собрались?

— Да вот, письмишко шведам везем. Ждали от них письма, да не дождались.

Старик рассказал, как попасть в Рованиеми, порывался еще что-то рассказать, из чего я понял, что шведы сюда пришли не так давно. До этого были только их сборщики налогов. Появились шведские купцы и товары, крестьянам, а он был крестьянином, стало выгодно производить больше товара и сбывать его закупщикам. То есть, «покорение Финляндии» было экономическим: Швеция строила много городов, а они нуждались в продовольствии. Вот и вся «лубофф». Как такового крепостного права еще нигде не было, ни в России, ни в Финляндии, ни в Швеции, ни в Норвегии. У нас только монастыри имели приписных, остальные платили натуральный налог землевладельцам. Я пообещал показать старику новые сельскохозяйственные орудия, которые прихватили с собой будущие пограничники. И мы разошлись, довольные друг другом. Но посты я выставил, в том числе, и на дороге в Рованиеми. Лишь когда появился полк и его обозы, до семейства дошло: о чем говорится в письме, о котором я говорил. Попытка одного из сыновей выехать в Рованиеми закончилась тем, что всем им было сделано жесткое предупреждение, что повторение попытки означает смерть.

— Шведы нарушили соглашение с Россией о границе между нами по реке Торн. Ваши поселения здесь русские никогда не трогали, но вы появились здесь после подписания того договора. Русские собирали здесь налоги. И особо никого не трогали. Мы вас и сейчас не трогаем, но ваши люди, под командованием шведского офицера Бека, дважды атаковали наши поселения. Знаешь об этом?

— Знаю, через нас проходили. Один раз вернулись, практически без добычи, второй раз ушли и не вернулись.

— Вот когда они первый раз ходили, в 12-м году, они сожгли монастырь и 167 монахов, большую часть из них живьем. Поэтому наши старые договоренности с вашими старейшинами несколько устарели. Шведов мы выгоним, а вам предстоит искать пути мира с нами. Ты меня понял?

— Понял, барин, понял. Сразу не раскусил, что ты — непростой человек.