Мушкетер поневоле

Глава 9 Начало большого пути

Мои гости и супруга вернулись как стемнело, но с ними прибыло еще три человека, один из которых был королевским нотариусом. Второй человек являлся королевским суперинтендантом. Звали его Максимилиан де Бетюн, герцог Сюлли. Бывший начальник артиллерии и инспектор всех крепостей королевства, протестант, один из вернейших соратников покойного короля Генриха IV. Они входят, а у меня пушка в коридоре стоит, ящик с гранатами открыт и лежачки под окнами, чтобы колени не отбивать. Дом на осадном положении. Да, и тот самый маршал, что приезжал днем, он тоже здесь, «среди стрелков из „Эдельвейс“, их надо сбросить с перевала». Что касается вероисповедания, то большинство в компании были протестантами, или «бывшими» протестантами. Так как много незнакомых, то требуется внимательно следить за оборотами речи и не допускать пропусков, в виде «Ваша светлость» и даже «Ваше Высочество», так как принц Конде, который, как я считал, должен был «отвалиться», тем не менее посетил эту «тайную вечерю». Основной бой дал мне самый пожилой из присутствующих, герцог Сюлли. У него бзик на сельское хозяйство, и он бы собственными руками разогнал всех, кто занимается чем-то другим. Но, время было вечернее, Рози с ног сбилась, накрывая на стол, благо, что вся кухня была просто завалена «королевскими» подарками. В ход пошла оленина, черная икра, паштеты и салаты, поэтому спор с Сюлли мы вели между глотками бургундского, и тем, как он нахваливал Рози, хотя это не совсем было делом ее рук. Тут принимали участие лучшие повара королевства. А под вкусную закуску любой спор кажется не слишком существенным. Главное суперинтендант сказал: вопрос увеличения поступлений доходов весьма его волнует, и раз речь не идет о попытке меркантилизма, а наоборот, государство становится одним из акционеров, то он не возражает против участия его наравне с остальными. Но свою подпись он поставит только после того, как лично осмотрит возможность изготовления земледельческого оборудования, за счет литой стали. Затем он не поленился, вместе с маршалом д’Отмером, притащить в зал пушку-гаубицу. Гранаты к тому времени я уже благополучно запер, задвинув их ногами в ближайшую комнату. Но пришлось буквально стоять над расшалившимися старичками, которые собирали и раздвигали сошники, поворачивали орудие на 360 градусов. Открывали и закрывали затвор, прикладывались к прицелу и выставляли пушку в горизонталь. Когда попросили снаряды к ней, я сначала сказал, что нет, ни за какие коврижки, потом вспомнил, что есть две стреляные гильзы и болванка для разрушения прочных стен. Сходил, принес, и тут они совсем расшалились, изображая из себя старых, крутых и бывалых артиллеристов, работая на скорость с песочными часами перед собой. Все, наши люди! Но Сюлли, тем не менее, в отличие от остальных, поставил свою подпись только на следующий день, перед самым обедом. Мне пришлось ему показать, как холодную, так и горячую, штамповку на довольно примитивном прессе, переделанном из давилки для винограда, и чертежи нормального штампа. А также, процесс создания подобных штампов.

— Ну, что ж, Ваше сиятельство, интересная задумка. И реализация не подкачала. Но вы обещали показать действие тех гранат, которые я видел вчера.

— Вы понимаете, у них разлет осколков очень большой. До двухсот шагов. Самого взрыва вы не увидите. А если высунетесь, то рискуете так на месте и умереть. Вашу смерть мне точно не простят.

— Если так опасно, то зачем они?

— Бросать их нужно из-за укрытий, допустим, из-за фашин, из-за дерева, из-за угла, из окна.

— Что такое фашина? — «От, черт, прокололся!» — подумал я.

— Связанные ветки, иногда с мешком песка внутри, которыми укрепляют место лагеря. Татарская хитрость, они на нас набеги устраивают, в рабство наших людей забирают, в Стамбуле продают.

— Все равно, так война не ведется.

— А если враг зашел в город?

— Строить в четыре шеренги, и палить с колена через шесть шагов.

— Отличная тактика. Даниэль! Иди сюда.

С маршалом и интендантом мы пошли к винному погребу, который находился четырех сотнях шагов от дома, рядом уже скошенное пшеничное поле с большим количеством снопов. Мы их расставили как предлагал суперинтендант, и ему поддакивал маршал.

— На строй солдат похоже?

— Ну, напоминает.

— Теперь все сюда, к дверям. Сколько здесь? Шагов двадцать пять? Бросать, правда, левой рукой придется, ну да ничего. Даниэль, сбегай к речке, водички принеси, на всякий случай, по этой тропе.

Он убежал, я сделал вид, что выглянул снизу, подготовил гранату, встал и почти катнул ее левой рукой. Раздался довольно мощный взрыв, не хлопок.

— Прошу. — сказал я, и мы вышли на дорогу. Все снопы повалило, большую часть растрепало так, что их уже не собрать будет. Стоять осталось штук пять-шесть. — Одна граната — роты нет в таком строю. Четыре гранаты, четыре роты. А у меня их — два ящика по двадцать гранат.

— Я бы послал солдат еще и по крыше погреба.

— Все верно, но мы же говорили о городе, например, о Париже. А улочки там узкие, и за каждой дверью по гранатометчику. Никаких людей не хватит, чтобы его взять.

— То есть, принц, вы хотите сказать, что если бы я вчера попытался выполнить приказ, в моих солдат просто бы метнули такую гранату, и на этом все бы закончилось? И что делать? — спросил маршал.

— Да, конечно, но мне жутко не хотелось этого делать. Мы же с вами не враги.

— А пушчонка? У нее такие же возможности?

— В этом калибре нет, это же «игрушка», ее калибр чуть больше полдюйма. А реальную без нашего завода не построить.

— Понятно, куда ни кинь, все упирается в завод. Армия вас поддержит на государственном совете.

И вроде все хорошо, со всеми я договорился, но плохо другое: они все находятся в оппозиции королеве, даже епископ Арман. Ну, что делать! Все равно, нам с Марго путь в Париж закрыт. Будем надеяться, что акционерам удастся уговорить ее не делать глупостей. Гости разъехались, все, кроме де Роганов, которые составили нам компанию в нашей поездке к источникам. Там случилось то, что должно было случиться: во-первых, я обнаружил шеелит, основную руду для добычи вольфрама, а во-вторых, небольшое, но богатое месторождение нашатыря. Их никто не эксплуатировал. Это довольно высоко в горах, поэтому составили заявку и зарегистрировали ее в мэрии города Сен-Жан-Пье-де-Пор. Это — Нижняя Наварра, так что, из границ маленького королевства мы не вылезли, и под юрисдикцию Марии так и не попадаем. Это просто замечательно, герцог Сюлли долго и упорно ковырялся в этих бумагах: не помешаем ли мы своими шахтами его милым сельскохозяйственным угодьям. Мы были вынуждены ждать три недели, чтобы тот уточнил, что в этом районе ни одного села нет.

— Это ценное приобретение для компании, Ваше сиятельство, в первую очередь, его наличие дает возможность увеличить скорость резания обычных сталей, и при нагревании резец не теряет своей твердости, и что немаловажно, он необходим для стволов орудий при частой стрельбе. Для того самого «большого орудия».

— Так бы сразу и сказали, что для большой пушки. Я же — артиллерист. Но заявку будем оформлять не на вас лично и не на вашу компанию, а на акционерное общество.

— Это еще почему?

— Потому, что в Вашей экспедиции принимало участие четверо ее акционеров.

— Но нашатырь обнаружила мадам де Этьен, она его знала и знала для чего он применяется, а шеелит нашел я. Двое остальных участников только подтвердили, что мы нашли эти камни в массиве Святого Томаса. И исследуя полученный металл, я обнаружил одно его удивительное свойство! Я могу его показать, но только вам! И только в моем имении.

— Почему?

— Потому, что меня на куски разорвут, если об этом кто-нибудь узнает до регистрации патента на добычу.

— Умеете вы заинтриговать, принц. Ладно. Вот моя подпись, так вот и пользуетесь моей добротой.

Доброта не доброта, а это нам не сильно помогло! Когда мы были готовы выехать в Нант, точнее, на границу с герцогством Анжу, Анри де Роган прислал нарочного с письмом: не выезжайте никуда с территории Наварры, приказ об аресте и преданию казни не отменен. «А в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо! Все хорошо, все хорошо!». Но мои поездки по местным горам дали свои результаты: когда вербовал шахтеров, то среди этих пролетариев нашел кучу интересных людей, которые предоставили мне точнейшие карты расположения руд в местном регионе, и мы начали осваивать их. Они же активно искали тех людей, которые пойдут работать на завод, и вместо Нанта и Анжу, мы его расположили на берегу реки Адур, сразу за Байоном, да, он работал на привозном сырье, но строился он на местных глинах, использовал местные известняки и соду, а большая часть железной руды приходила по реке Адур. Ну, «забанили» меня во Франции, и что делать? Голову даю на отсечение, это были происки принца Конде. Анжу — была его вотчиной, это он меня туда не пустил. Там залежи железа много-миллион-тонные. Рядом — уголь. Надеялся первым забрать из уставного капитала свои деньги, но мы в октябре приступили к строительству первой домны и фундамента под непонятное сооружение, назначение которого никто не знал, кроме Катрин. Остров Иль де Брок использовали как место выгрузки, порт и склад. В общем, работали. Глины здесь отменные, и кислые, и основные, лаборатория есть. Левый берег Адура изобилует скальными выходами, причем сильно потертыми самой рекой. Мы нашли такое место, на чем солидно сэкономили, как на времени, так и в деньгах. Ну и, это вовсе не строительство «новой Магнитки». Доменная печь и конвертер совсем небольшие. Есть огромные проблемы с прокатным станом, но решаем и это. Несмотря ни на что, строительство идет, заработало два водяных молота и первая «коксовая» батарея. Какое-никакое финансовое обеспечение мы получили, а это привлекло большое количество людей: уборочная закончена, урожай собран, а тут «отходы» и снижение налогов для работающих на строительстве, которое провел суперинтендант. Стройка больше напоминала муравейник. К тому же, на полную мощь заработал мой лаптоп. Я провел опыты Анри Ампера, и смог точно установить напряжение сначала в домашней электросети, затем в заводской. Появилось 220 вольт, и заработала зарядка.

На заводе запустили генератор первой очереди, на шести водяных колесах вращался генератор более тысячи киловатт. Здесь уже давно небольшие плотины регулируют сток воды, собственно говоря, это относится ко всей Франции. Железных дорог не было, вовсю использовались многочисленные реки. Они крутили жернова мельниц и маслобоек. А лошади поднимали вверх не менее многочисленные баржи, и спускали на них то, что было необходимо. Пришлось закупить довольно большое количество металла, чем я обрадовал своих конкурентов и во Франции, и в Испании. Мне требовалось изготовить и закалить валки прокатного стана. Регион, как я уже писал, довольно активно собирал живицу, делал скипидар и основу для лака. Из этой живицы можно было получать даже толуол. Он, кстати, впервые так и был получен. Болота Адура давали и нефть. Крестьяне ее собирали, и мы решили проблему с освещением, отделив светлые нефтепродукты и получив мазут, и керосин. Было и еще одно занятие у меня: на самом севере Бретани в те годы еще проживали язычники-норманы. Я времени не пожалел, морем пришел туда, и поклялся на крови, что, пра-пра-правнук нормана Рюрика «своих не бросает». Не поверили, пришлось устроить маленькое представление в виде чемпионата Нормандии по борьбе, без смертоубийства. Два часа я мутузил их сильнейших воинов. В конце концов поверили, что говорю правду. Отдали своих кузнецов и толковых подмастерьев, тем более, что я пришел на сделанном «своем» корабле-копии норманских драккаров. Об этом я никому не говорил. Знала только Рита. Собиралась пойти со мной, но было слишком опасно. Бискайский залив в это время года похож на кипящий котел. А я сходил и договорился. В кованой стали они стали разбираться гораздо раньше, чем она пришла в Рим. Но, они здесь были пришлыми, к тому же с завидным упорством не признавали Христа. Вначале им удавалось держать в узде франков, но потом тех стало много больше. Рассказывают о том, как норманы приносили вассальную присягу французскому королю. Положено было поцеловать ногу. Сам вождь норманов сделать этого не пожелал, попросил одного из своих воинов. Тот подошел к королю, схватил его за ногу, поднял вниз головой одной рукой, чмокнул в сандаль, и бросил, чуть не сломав ему шею. И ничего! Терпели! Вот с этими людьми мне и удалось подружиться. Норманы стали мастерами на заводе. Французским они практически не владели. Начинал я это предприятие с того, что попросил научить меня норманскому.

— Зачем? — спросила меня старуха, немного владеющая французским языком. — Чтобы рассказывать нам о Христе?

Я расстегнул рубашку и показал, что на мне нет креста, но я из рода Рюрика. Драккар, который привез меня, стоял на якоре неподалеку, после высадки я отправил его туда, чтобы не раздражать людей. Чужих здесь не любят. Но все равно им заинтересовались и стали собираться мужчины, с далеко не мирными намерениями. Но у меня было угощение, медовуха и арманьяк «д'Этьен». Медовуху они узнали, как и очертания корабля, на которых они сюда и пришли. Старуха помогала с разговором. Их шаман и старейшина поселка присели у костерка, вокруг стояли и сидели, кутаясь в волчьи шкуры, такие же белобрысые, как и я, достаточно крупные мужчины. Тоже выясняли, что я не проповедник. Вкратце рассказал им историю России и о пришествии варягов на Русь. Шаман что-то помнил о том времени. Лишь через трое суток с ними удалось договориться, но силу и ловкость пришлось показать. Почему выбрал их? У местных христиан существует проблема исповеди, а это просто рай для извлечения любых секретов. Они треплют пастору или капеллану все, как на духу, и получается то, с чем мы столкнулись с Марго, когда создавали компанию и пришлось убить капеллана. Мне требовались молчаливые мастера. Среди всех присутствующих, был один мальчишка, полукровка, достаточно хорошо владеющий французским, и сирота. Он и сто двадцать шесть человек кузнецов и их подмастерьев, согласились сходить на заработки на зиму, чтобы вернуться сюда весной. В Бресте я посадил всех на корабль, и мы пошли обратно. В этой части Франции правили протестанты, и, имея бумагу от де Роганов, можно было более-менее безопасно перемещаться. Вторую партию людей оттуда я привез уже в апреле следующего года, причем с делегатами, подарками и заработанными ливрами.