Музыка

10

Читая весь этот вздор, я, признаюсь, – какой позор для психоаналитика – отчасти утратил самообладание.

Я должен был сострадать измученному неврозом пациенту с подобными фантазиями, однако во мне проснулась сильная, темная злость. Почему Рэйко обошлась со мной так вероломно? Не иначе, она написала это специально, надеясь, что любовник украдет ее дневник.

Следующий фрагмент был еще ужаснее: в нем я представал воплощением извращенного, нелепого врача-эротомана из дешевых комедий.

Я читал и чувствовал, как Эгами Рюити смотрит на меня с ненавистью и гневом. Приходилось постоянно быть начеку и следить за каждым движением его сильных рук. В подобных обстоятельствах здравомыслящие люди бывают опаснее безумцев.

Не отрывая глаз от дневника, я размышлял, как выйти из сложившейся ситуации. Чтобы снять нервное возбуждение молодого человека, стоило как можно дольше притворяться, будто я читаю. Я несколько раз перелистал уже просмотренные страницы, ища логические неувязки, которые убедили бы его в моей невиновности, но, к сожалению, не обнаружил ни одной – отвратительное сочинение Рэйко было связным и последовательным. Однако я продолжал успешно изображать невозмутимость.

– Присаживайтесь, – сказал я Рюити, который по-прежнему стоял и явно кипел. – Давайте я вам спокойно все объясню.

– Не желаю слушать никаких уверток, – произнес Рюити, но все-таки сел напротив, и я успокоился. – Я пришел не выслушивать ваши объяснения и не ссориться с вами. Хочу сразу сказать, чтобы вы не заблуждались, принимая меня за шантажиста или вымогателя: просто оставьте Рэйко в покое.

– Понятно, – отозвался я, стараясь говорить мягко, но при мысли, что излишняя мягкость может сделать меня похожим на эротомана из дневника Рэйко, мне стало противно. – По правде говоря, я сейчас в ситуации, когда очень сложно отстаивать свою невиновность, но, к сожалению, вы судите со слов одной стороны. Мои медицинские документы представляют врачебную тайну, но я разрешу вам ознакомиться с ними, чтобы вы убедились сами. Вам решать, кому верить, но, думаю, вы хотя бы признаете, что дневник Рэйко и моя медицинская карта – объективно равноценные материалы. А дальше все зависит от вас. Кодама, принеси из третьей папки карту номер восемьдесят пять, – велел я, включив внутреннюю связь.

За те несколько минут, пока мы ждали карту, я почувствовал, что худшее позади. Рюити перевел взгляд на окно – смотреть мне в лицо он не мог.

Кодама принес карту, и я молча протянул ее Рюити. Мой ассистент никогда не видел, чтобы я так поступал, и вышел в недоумении.

Рюити жадно читал. Естественно, в письмо Рэйко он вчитывался сосредоточеннее, чем в мои заметки. Судя по всему, из письма он наконец сделал вывод, что его поведение безрассудно. Так явно не могла изъясняться женщина, которая с первого посещения стала жертвой психоаналитика-эротомана, – дневнику ее письмо полностью противоречило. Рюити совершенно растерялся.