Музыка

11

Позже Рюити, чтобы загладить вину, пригласил меня выпить. Как я ни отказывался, он настоял на своем и после работы с семи вечера угощал меня в ресторанчике неподалеку; напившись, он рассказал, почему так разозлился, и его мужественная откровенность глубоко тронула меня. Несмотря на простоватый вид, Рюити обладал удивительной способностью к самоанализу. Причиной его гнева стала не только ревность, – как он объяснил, ему невыносима была мысль, что «эта холодная женщина так страстно откликалась на ласки доктора».

Несмотря на вполне здоровый вид Рюити, его самооценка была буквально растерзана в клочья. Как и многие мужчины его возраста, на свою сексуальность он поставил все, что было у него за душой.

Нашу беседу я изложу дальше. По ходу разговора между нами возникла симпатия – нас, мужчин, объединила запутанная загадка, которую представляла собой Рэйко. Но если для Рюити эта загадка таила в себе очарование, то для меня, психоаналитика, она была унизительна.

Постепенно меня охватывал страх, и я уже засомневался в своих способностях и таланте психоаналитика, а такое со мной случилось впервые – я всегда был очень уверен в себе.

Карл Роджерс[3] в своей работе «Клиент-центрированная терапия» подробно рассматривает позицию консультанта и выбор им метода лечения. Роджерс объясняет, что пациент в психологическом и поведенческом смысле ищет в консультанте «значимую замену себе». Благодаря эмоционально теплым отношениям с психотерапевтом возникает полное доверие, вскоре пациент спокойно признается в любых проступках и при этом уверен, что его слова воспримут с пониманием и уважением. Психотерапевт должен стать как бы бумажной фигуркой, в которой при обряде очищения сосредоточены грехи пациента.

Осознавал ли я в полной мере, что влекла за собой эта роль? Не таились ли во мне холодная объективность, прагматичное научное любопытство и другие нечистые помыслы? Может, Рэйко была послана мне с небес, чтобы я задумался над собственным несовершенством?

Такой взгляд подталкивал меня сойти с тропы науки на религиозную почву, и я прекрасно понимал, что мне это не пристало. Но с обычными пациентами трудности в лечении только подстегивали мой боевой дух, а Рэйко обладала странной силой, от которой мой боевой дух сходил на нет.

Как психоаналитик, я имею дело с невидимым глазу объектом – человеческим разумом и не могу не признать, что уже поэтому в моей профессии кроется противоречие. Из всех медицинских специальностей самая наглядная – хирургия: от хирурга требуется извлечь пораженный болезнью орган, используя профессиональное мастерство и соответствующие инструменты, и на этом его вмешательство заканчивается. В психиатрии же единственный инструмент для лечения разума – другой разум, и потому противопоставление здорового человека больному, человека нормального – человеку особенному всегда относительно.

Но я несколько отклонился от темы, так что вернемся к Рюити: чем больше он пил, тем сильнее терял контроль над собой и все многословнее жаловался на Рэйко. Он, несомненно, любил ее и считал, что она тоже его любит (как психоаналитик, я в этом сомневался), но телом Рэйко не давала ему никаких доказательств своей любви: что бы он ни делал, все было бесполезно. Однако эта холодность не утомляла его, – наоборот, его еще сильнее тянуло к Рэйко, она совершенно его пленила.

– Раньше я не представлял, что могу увлечься такой женщиной. Меня словно затягивает в бездонный омут, – сказал он, и этот образ показался мне до странности реалистичным.

Как я уже говорил, я не обязан выслушивать подобные излияния – я не веду колонку читательских писем в газете, – но когда человек, с которым ты не был знаком до сегодняшнего утра, открывает тебе душу, можно и проявить сочувствие. Я слушал, и постепенно у меня возникла гипотеза: а вдруг фригидность и злые выдумки Рэйко проистекают из того, что Рюити под предлогом, что она не девственница, никогда не просил ее выйти за него замуж? Может ли проблема исчезнуть, если Рюити и Рэйко завтра же поженятся? Я и в этом не был уверен. Конечно, не стоило примешивать личное, однако я испытывал двоякие чувства. С одной стороны, как врач, я должен быть осмотрителен – если устрою их свадьбу, а потом болезнь Рэйко усугубится, это будет катастрофа. С другой же – в глубине души я вообще не хотел, чтоб они поженились. В конечном счете мне оставалось одно – убедить Рюити, что Рэйко стоит полечиться еще какое-то время.