Музыкальные мифы. Книга 4

Сказка о маленьком мальчике УМЕНЕ и его брате УВЕЛТРЕЗЕ

В светлой МАЖОРНОЙ стране ЛИДИИ жила-была семья ТРЕЗВУЧИЙ. Давно это было. Так давно, что в те времена еще не правили страной ни цари, ни короли, а народ жил весело и свободно. Каждый уважал себя и другого. Поэтому люди были честными и работящими, они не бегали в лес за ягодами ТРЕМОЛО, от которых их пробирала дрожь, не ругались, а главное, говорили друг про друга все, что думали. Все это способствовало тому, что ЛИДИЯ была богатой, сильной и независимой. Её жители так гордились, что живут в столь счастливой стране, что часто даже воображали от этого.

Единственно, что было плохо и не давало покоя, так это СЕПТИМЫ — СЕМИглавые драконы. Они прилетали почти каждый день и уносили с собой в темные ГИПОФРИГИЙСКИЕ горы по несколько человек. СЕПТИМЫ были такие огромные и сильные, что когда попытались с ними бороться, из этого ничего не вышло, и, спустя некоторое время, люди оставили эту затею. Они нашли другой выход — стали разводить маленьких пушистых зверьков ТЕРЦИЙ. СЕПТИМАМ чрезвычайно нравилось их мясо, и поэтому часто вместо людей они набрасывались на добродушных ТРЕхпалых малышей.

Людям было очень стыдно, что вместо себя они подставляют драконам беззащитных ТЕРЦИЙ, но ничего другого придумать они не могли.

Пока семья ТРЕЗВУЧИЙ, о которой пойдет речь в нашей сказке, была молода и бездетна, она жила дружно и счастливо. Муж и жена любили друг друга. Но как только у них родились и чуть подросли дети, все пошло кувырком. Отчего так произошло, они и сами не знали. Только случилось это вскоре после того, как их старший сын УвелТрез выловил в море необычную УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ.

— Смотрите, смотрите, — кричал он ребятам, — какую огромную КВИНТУ я поймал! Она такая странная, совсем даже и НЕ ЧИСТАЯ!

Мальчишки бросились к УвелТрезу, удивляясь необыкновенному улову.

— Смотрите, она еще живая, шевелит всеми пятью щупальцами! — удивлялся младший брат УвелТреза УМЕНЬ. — Вся заросла ракушками, будто БОЛЬШАЯ НОНА (ДЕВЯТИметровая морская змея)! Что ты с ней будешь делать?

— Как это, что? — удивился УвелТрез. — Съем, конечно!

— Да выбрось ты её обратно, — стали галдеть мальчишки.

— Такую страшилищу есть? Да она, наверное, и невкусная.

УвелТрез обиделся:

— Невкусная! Страшилище! Просто у вас такой нет, вот вы и кричите. Нет, я её съем обязательно! На зло всем! — и, резко повернувшись, побежал к дому.

Его отец, МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ, дремал, сидя в кресле. Это был важный, толстый человек, с большим животом и очень, очень маленькой головой. ТРЕЗВУЧИЮ снился сон, будто он, еще мальчишка, пошел к морю, и вдруг из-за кустов выскочила огромная кошка. Он хотел её схватить, но она нырнула в море и превратилась в огромную ГЛИССАНДУ — скользящую по воде рыбу. Рыба зацепилась за крючок, который ТРЕЗВУЧИЙ успел кинуть, и он стал её тянуть к берегу. Вдруг сзади кто-то крикнул: «Смотрите, смотрите, что я поймал!» ТРЕЗВУЧИЙ обернулся и — проснулся. Перед ним стоял старший сын УвелТрез и протягивал УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ.

— Смотрите, смотрите, что я поймал, — кричал он.

«Вот оказывается, кто разбудил меня, — подумал ТРЕЗВУЧИЙ, — а жаль, такой был сон».

— Ну, что тебе? — обратился он к сыну.

— Я хочу её сварить и съесть.

— Хм! Такую страшилищу? Смотри, какая она УВЕЛИЧЕННАЯ и совсем НЕ ЧИСТАЯ! Раковин-то сколько? Они похожи на рога МАЛОЙ СЕКСТЫ (оленя). Тьфу, гадость какая!

— А я хочу! Хочу! — захныкал УвелТрез.

— Ну, уж это твое дело, — вмешалась в разговор мать, худенькая и бледная МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ. Обычно она, всегда тихая и скромная, никогда не вмешивалась в разговоры мужчин, считая, что женщины должны заниматься, прежде всего, своей внешностью. Поэтому дни и ночи МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ шила себе и своим многочисленным знакомым все новые и новые красивые шляпы. Причем она старалась, чтобы эти шляпы почему-то были неимоверно огромных размеров. «Мы очень худые и легкие, — говорила она про себя и других МИНОРНЫХ ТРЕЗВУЧИЙ, — поэтому именно большие шляпы должны придать нам значительность и вес в обществе».

С её легкой руки как-то само собой повелось, что все МИНОРНЫЕ ТРЕЗВУЧИЯ придерживались того же мнения.

Итак, вмешавшись в разговор мужчин, МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ продолжала говорить сыну:

— Если ты хочешь, можешь варить эту ужасную УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ сам. Я к ней и пальцем не притронусь. Все ТРЕЗВУЧИЯ как ТРЕЗВУЧИЯ, всю жизнь имеют дело с ЧИСТЫМИ КВИНТАМИ, а этот? — она оглядела УвелТреза с ног до головы. — А этот выискал УВЕЛИЧЕННУЮ, такую мерзкую. Ну и пусть с ней сам возится!

МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ пошла к своему столу и опять принялась за обычное дело — шитье огромных шляп.

А на следующий день с самого утра УвелТреза было просто не узнать. Обычно послушный мальчик, ни с того, ни с сего стал хамом. Во-первых, он во время не поднялся с постели, а закричал матери, чтобы она принесла ему в постель кофе. Когда МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ пожаловалась мужу и МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ пришел усовестить УвелТреза, тот нагрубил отцу, сказав:

— У тебя слишком маленькая голова, папуля, — значит, в ней недостаточно мозгов. Поэтому, само собой разумеется, учить меня ты не имеешь права! Понял?

Возмущенный наглостью УвелТреза, МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ чуть не задохнулся от бешенства. Он решил было наказать нахала, но тот запустил в него горшком от цветов, и, схватив половую щетку, выгнал из своей комнаты.

— Ужас! Кошмар! — кричала мать, потрясенная нахальством УвелТреза.

Муж, как мог, пытался успокоить её, но ничего не помогало.

— Мама, да не кричи ты так громко. Я пойду поговорю с ним, — предложил УМЕНЬ. — Может, он меня послушает и извинится перед отцом?

УМЕНЬ всегда был умным мальчиком. К его суждениям прислушивались даже взрослые. Поэтому ему и дали такое имя.

Он подошел к комнате УвелТреза и тихо постучал.

— Кого еще несет? — раздался грубый голос брата. — Кто еще не получал в лоб?

Увидав УМЕНЯ, УвелТрез разразился хохотом:

— Ты? Вот-те на! Пожаловал!

— Ты чего? — обиделся УМЕНЬ. — Мама сердится. Она говорит: «Если ты будешь таким хамом, она не пустит тебя к нашим ТЕРЦИЯМ, и мы не пойдем на прогулку».

— Да? — разозлился УвелТрез. — Тогда я пойду один. Вот и все.

А надо сказать, что все ТРЕЗВУЧИЯ по улицам ходили только с двумя ТЕРЦИЯМИ. Так уж получилось, что СЕПТИМЫ сначала бросались на пушистых зверьков, а уж потом на людей. Вот поэтому каждая семья ТРЕЗВУЧИЙ разводила своих ТЕРЦИЙ. Они были самой разнообразной окраски. Но больше всего ценились голубые ТЕРЦИИ, их цвет считался самым модным.

У мамы, МИНОРНОЙ ТРЕЗВУЧИЙ, как раз и была голубая пара: мальчик (побольше) и девочка. МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ ходила за руку с маленькой ТЕРЦИЕЙ, а БОЛЬШАЯ, мальчик, сопровождал их сзади, все время прыгал к её голове и снимал шляпу. Мама, МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ, ужасно злилась на БОЛЬШУЮ ТЕРЦИЮ, ругала его, поминутно говорила: «Отдай шляпу, отдай шляпу!» Но на зверька это не действовало — он вел себя по-прежнему.

Папа, МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ, прежде всего любил покой. Вот поэтому более драчливую и хулиганистую БОЛЬШУЮ ТЕРЦИЮ он водил за руку, не отпуская ни на шаг, а МАЛАЯ ТЕРЦИЯ сидела у него на плече. Она гладила его маленькую голову и, непрерывно поливая её специальным раствором, приговаривала: «Расти, расти большая». Но голова почему-то так и не росла, и это очень удручало и расстраивало МАЖОРНОГО ТРЕЗВУЧИЯ.

— Ну как же так, — говорил МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ, — у меня такой огромный живот и такая маленькая голова. Неужели же ничего нельзя сделать? Дайте мне какие-нибудь пилюли, или еще какой раствор. Ну сделайте что-нибудь, чтобы моя голова выросла.

Каждый день он ходил к врачам, спрашивая их совета. Но врачи только руками разводили: — Поливайте, поливайте старым раствором. Вроде, должна вырасти. Должна.

Старший сын УвелТрез по-своему относился к ТЕРЦИЯМ. Он считал, что, во-первых, они должны быть рыжими, а, во-вторых, откормленными. Он любил повторять: — Вот у меня ДВЕ САМЫЕ БОЛЬШИЕ ТЕРЦИИ, поэтому СЕПТИМЫ мне не страшны. Меня они ни в коем случае не тронут.

Его ТЕРЦИИ действительно были огромны, ведь всегда УвелТрез кормил их котлетами. Котлетами всегда была полна его сумка, котлетами он набивал карманы курточки и штанов. Поэтому одежда его была ужасна: всегда грязная, в больших жирных пятнах.

В отличие от УвелТреза, его младший брат УМЕНЬ почему-то боялся БОЛЬШИХ ТЕРЦИЙ и имел ДВУХ МАЛЫХ. Он их ужасно любил, и поэтому его ТЕРЦИИ были всегда вымыты и расчесаны, всегда и на всех производили самое лучшее впечатление.

Сегодня, после того, как УвелТрез нахамил отцу, все ТЕРЦИИ были заперты внизу, в подвале, и поэтому выход братьев на прогулку отменялся. И вот, когда УвелТрез заявил, что он пойдет на улицу один, без ТЕРЦИЙ, УМЕНЬ так сильно испугался за него, что от страха на мгновенье потерял дар речи. Наконец он вымолвил:

— Ты что? Совсем с ума сошел? Без ТЕРЦИЙ ты погибнешь, СЕПТИМЫ сожрут тебя!

— А вот и не сожрут! Надо будет, я их сам съем со всеми их семью головами! — закричал УвелТрез и сам стал смеяться своей шутке. — Пойдем сейчас же, я докажу тебе, что не боюсь этих драных драконов!

Он вскочил с постели, наподдал ногой стул, представив, что бьет СЕПТИМОВ, сделал еще несколько каких-то непонятных движений по воздуху и стал надевать свои замасленные штаны.

— Ну, я готов!

И вот оба брата впервые за всю жизнь вышли на улицу без ТЕРЦИЙ. УвелТрез шел впереди, не разбирая дороги и даже не оглядываясь. Ему все было нипочем. УМЕНЬ глядел на брата и не переставал удивляться той перемене, которая произошла с ним после того, как УвелТрез съел злополучную УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ. Брат расталкивал локтями прохожих, огрызался на всех, кто пытался остановить его, говоря: «Зачем же вы вышли на улицу без ТЕРЦИЙ?» И уж совершенно непонятно, откуда у него вдруг появилась отвратительная присказка «Дура-Корова», которую он употреблял где надо и не надо, обзывая всех прохожих.

Наконец они подошли к реке и, как всегда, сели рыбачить. УвелТрез занял самое удобное место, нахально прогнав УМЕНЯ к кустам, росшим у небольшого деревянного мостика. УМЕНЬ пробовал было протестовать, но это ему не помогло. УвелТрез только сильно разозлился и надавал ему тумаков. Заплаканный и обиженный, УМЕНЬ поплелся к кустам, совершенно потеряв всякую надежду поймать там что-либо. Вяло размахнувшись, он закинул удочки и стал ждать.

И вдруг всего через несколько минут УМЕНЬ почувствовал, что одну из удочек кто-то дергает. «Вдруг это скользящая ГЛИССАНДА?» — подумал УМЕНЬ. Он схватил удилище и стал медленно подтягивать его к берегу. Затем, резко рванув, вытащил на берег какое-то мерзкое создание. Оно было похоже на ЧИСТУЮ КВИНТУ: такая же медуза с пятью щупальцами, но вся какая-то съежившаяся, сжавшаяся. А главное, поражали два огромных черных зуба, торчавшие в разные стороны.

«Тьфу, какая гадость! Какая-то УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА!» — зло подумал УМЕНЬ и осторожно, чтобы не дать себя укусить, он схватил её за щупальце и с силой бросил в кусты.

Как только УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА упала на землю, тут же раздался какой-то странный стон и шипение, а затем все стихло.

«Попробую половить еще, — подумал УМЕНЬ, — если через полчаса ничего не поймаю, пойду домой». Он вновь закинул удочку и, уставившись на поплавок, стал ждать.

Стояла жара. Солнце поднималось все выше и выше, вода под его яркими лучами стала блестеть, как алмазы, и поэтому слепила УМЕНЯ. Глядя на реку, ему все больше и больше хотелось спать. А в это время в кустах выброшенная УМЕНЕМ УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА превратилась в страшного ТРИТОНА. Стараясь не шуметь, он осторожно раздвинул ветви и увидел склонившегося над удочками худенького маленького мальчика.

«Ну вот и мой первый обед», — радостно подумал ТРИТОН УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА и стал подкрадываться к рыбаку. Но тут раздался чей-то радостный крик, и неожиданно с другой стороны кустов выскочил толстый мальчишка, держащий в руках огромную ГЛИССАНДУ.

— Ура! Ура! Смотри, какую я поймал рыбину! — кричал УвелТрез брату.

Сон УМЕНЯ сняло, как рукой. Он обернулся и увидел ТРИТОНА. От неожиданности УМЕНЬ открыл рот, оступился и свалился в реку. Совсем не умея плавать, он тут же стал тонуть.

ТРИТОН, разозлившись на толстого мальчишку, бросился на него и хотел съесть. Но тот, не растерявшись, поднял за хвост ГЛИССАНДУ и стал ею дубасить ТРИТОНА по морде. Не ожидая такого хамского нападения, ТРИТОН сначала опешил, пытался увернуться и схватить УвелТреза сбоку. Но проклятая ГЛИССАНДА была такой длинной, что доставала его повсюду.

Тогда, весь в синяках и шишках, ТРИТОН УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА вдруг стал сжиматься и, превратившись в ТЕРЦИЮ, скрылся под корнями дерева. Пораженный УвелТрез даже и не пытался бежать за ним. Он стоял, раскрыв рот от удивления, и все еще продолжал размахивать ГЛИССАНДОЙ.

И тут до него донесся отчаянный крик тонущего брата. УвелТрез пробурчал свое, ставшее любимым ругательством: «Дура-Корова!» и, схватив палку, бросился к реке. Он успел вовремя: УМЕНЬ из последних сил еще пытался выпрыгнуть, но безрезультатно. Он уцепился за протянутую палку и, теряя сознание, выполз на берег.

— Ты чего разлегся? — закричал на него УвелТрез.

Но УМЕНЬ не отвечал. Он хрипел и пускал изо рта обильную пену.

— Ну вот, хрипит! Тоже мне! Пошли домой! — вновь крикнул УвелТрез брату и больно пнул его ногой. — Что, мне тебя вечность ждать, что ли?

УМЕНЬ попытался открыть глаза, но не мог.

— Тьфу, Дура-Корова! Ну и лежи тут. Очухаешься — сам придешь. Да не забудь удочки, дурак, и мою тоже, — бросил он брату и, быстро повернувшись, зашагал к дому.

«И что это я его спасал? — думал УвелТрез. — Подумаешь, тонул! Мог бы и сам выкарабкаться. Плевать мне на всех! Главное сейчас — это пойти пожрать. Мать, небось, уже все приготовила!» — и, занятый мыслями только об обеде, УвелТрез бодро зашагал по дороге.

«Ну и хам растет из этого УвелТреза», — думала пролетавшая над ним ворона. Она видела все происшедшее с самого начала и поэтому так осуждала толстяка за его поведение.

День ото дня УвелТрез становился все хуже и хуже. Ни мать, ни отец не могли с ним справиться — УвелТрез никого не слушался. Он делал все, что хотел, считая, что ему должно быть хорошо, а на остальных плевать. УвелТрез обижал мальчишек, хаял старших, хулиганил, где только мог. И, наконец, он нашел себе самое отвратительное занятие, какое только можно было придумать.

В их стране жили добродушные животные ОКТАВЫ, похожие на длинных ВОСЬМИметровых жирафов. Люди их очень любили за кроткий нрав и необычайную чистоту (ведь октавы каждые пятнадцать минут только и делали, что умывались). ОКТАВЫ чрезвычайно гордились этим и еще больше следили за своей внешностью. Все они были модницами и почему-то каждая из них считала, что главным на свете является не только чистота, но и то, чтобы быть самой высокой. Поэтому, несмотря на свой ВОСЬМИметровый рост, каждая ОКТАВА носила туфли на высоких каблуках и огромный высокий колпак. И, что поразительно, ОКТАВЫ всегда подбирали их одного цвета. «Все должно быть в тон, — утверждали они, — и обувь, и головной убор».

УвелТрез обнаружил, что если сбить с головы ОКТАВЫ её колпак или веревочной петлей снять с неё туфли, разозленные глупые жирафы, став ниже других, начинали кричать почти как СЕПТИМЫ. Слыша этот крик, все звери, птицы, люди, находящиеся поблизости, не зная, что это кричат ОКТАВЫ, в страхе разбегались в разные стороны, надеясь найти убежище понадежней. Они бросали своих ТЕРЦИЙ и всё, что было у них в руках, думая лишь об одном, как бы скорей спастись от ужасных и злых драконов.

УвелТрез, наблюдая эти картины, был чрезвычайно доволен собой. Сначала он хохотал до упаду, держась за свой толстый живот и вытирая слезы, градом льющиеся из глаз. А затем, выходя из своего укрытия и прогнав ОКТАВ, он собирал брошенные ценности, сгонял в одну кучу ТЕРЦИЙ и начинал их бить веревкой. Бедные ТЕРЦИИ визжали, плакали, злились из-за УвелТреза на всех людей и в страхе навсегда убегали в лес. Неприспособленные к жизни в лесу, без помощи человека они чаще всего гибли. Однако, зная все это, УвелТрез не унимался и не прекращал, как он говорил, «свои маленькие развлечения».

Пришла зима. В один из солнечных морозные дней, захватив свою огромную рогатку и веревочную петлю, УвелТрез отправился в лес «погонять ОКТАВ». УМЕНЬ хотел было остаться дома, но УвелТрез силой заставил его идти за собой.

— Не пойдешь — морду набью. Понял? — сказал он брату и для верности поднес к его носу огромный кулак.

УМЕНЬ, всего боявшийся с тех пор, как его напугала УМЕНЬШЕННАЯ КВИНТА, ставшая ТРИТОНОМ, сразу же согласился, и они вышли из дома.

На улице было много народа, особенно детей. Одни играли в снежки, другие катались на коньках и санках, третьи куда-то торопились.

По пути УвелТрез каждому успевал сделать какую-нибудь гадость: одним корчил рожи и показывал язык, других как бы нечаянно толкал плечом, третьих забрасывал снежками. Все: и дети, и взрослые ругали нахального мальчишку, грозили, что отлупят, некоторые даже пытались за ним гнаться. Но УвелТрезу все было нипочем — он продолжал хамить.

И вдруг шум на улице внезапно стих, а потом раздались крики:

— Это они! Они! Хромые колдуны ДиЖу-у и ТакаЖу-у.

Люди склонили головы и ждали, когда мимо них промчатся голубые кони, везшие роскошные сани.

Какая-то маленькая старушка подбежала к братьям, с любопытством смотрящим на приближающиеся сани.

— Нагните головы! Скорей! Нельзя смотреть на этих братьев-СИНКОПОВ. Тот, кто глянет им в глаза, теряет свою волю, и тогда братья увозят его на Север, в УВЕЛИЧЕННЫЙ ЛАД.

— Куда? — спросил удивленный УвелТрез.

— В УВЕЛИЧЕННЫЙ ЛАД — волшебную ледяную страну и там...

Но УвелТрез перебил:

— Ха! А если я не захочу?

Тут вместо ответа старушка как-то странно подпрыгнула и пригнула головы УвелТреза и УМЕНЯ. Это было как раз вовремя — голубые кони промчали мимо них волшебные сани.

УМЕНЬ еще ничего не успел сообразить, как УвелТрез вырвался из рук старушки, вытащил свою огромную рогатку и выстрелил из неё, попав прямо в голову кучера. Раздался звон разбитого стекла, и кучер тут же, прямо на глазах, исчез, рассыпавшись на тысячи ледяных осколков.

ДиЖу-у и ТакаЖу-у вздрогнули от неожиданности. Один из них молча вскочил со своего места, схватил вожжи и остановил сани. Поднялась страшная метель, завыл ветер, и в этом вое раздались разгневанные слова:

— Кто-о-о? Кто это сде-е-лал?

— Молчи, молчи! — крикнул УМЕНЬ брату. — Они убьют тебя!

Но УвелТрез нахально засмеялся и, еще раз выстрелив из рогатки в сторону голубых саней, закричал:

— Это я! Я! Я! «Дура-Корова!»

Сидящий колдун обернулся на голос, и в этот момент камень из рогатки УвелТреза попал ему в плечо. Колдун вскрикнул от неожиданности, из его плеча брызнули осколки льда и взлетел столб снега. Он поднялся высоко в небо, а затем обрушился на хохочущего УвелТреза.

Мгновенно все стихло и потемнело. Ничего не видя, УМЕНЬ пытался отыскать брата, но того не было. УМЕНЬ хотел крикнуть, но что-то сдавило горло.

Внезапно небо окрасилось малиновым, а потом зеленым цветом. Грянул гром, и все стало как обычно. По улицам опять ходили прохожие, бегали дети, играли в снежки. И только УвелТреза нигде не было видно. Лишь его шапка валялась недалеко от маленькой старушки, стоящей на коленях и непрестанно молящейся.

Несмотря на то, что в последнее время УвелТрез изменился, стал нахалом и хамом, надоедал всем своим поведением, его исчезновение заставило горевать всю семью. Мать, МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ, ходила грустная и подавленная, она беспрестанно охала и без конца вспоминала:

— Ах, каким хорошим и ласковым был мой мальчик до тех пор, пока не съел эту гадкую УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ.

Слушая её причитания, отец, как всегда, сидя в кресле, смотрел на жену жалостливыми глазами и поддакивал ей:

— Да, да. Ты права, права, — говорил он и кряхтя вытирал пот со своей маленькой головы.

Но больше всего страдали ДВЕ рыжие БОЛЬШИЕ ТЕРЦИИ. Они ничего не брали в рот (не ели даже свои любимые котлеты) и на глазах худели. Их выпустили из клетки, и ТЕРЦИИ печально бродили по комнатам, как бы выискивая своего хозяина. Но УвелТреза нигде не было. Однажды ТЕРЦИИ забились под его кровать, и утром их обнаружили мертвыми.

Это событие перевернуло душу УМЕНЯ. Ему стало так жалко брата, что несмотря на свою трусость, он решил искать его. Ничего не сказав матери, он взял с собой в дорогу своих МАЛЫХ ТЕРЦИЙ, немного провизии и, когда все уснули, тихо выбрался из дома.

Стояла чудесная звездная ночь. Ничто не нарушало тишины. Лишь мягкий искрящийся снег тихо поскрипывал под ногами.

УМЕНЬ шел по городу. Ему казалось, что за каждым поворотом улицы, за каждым углом его поджидает опасность. Страх сковывал его сердце. Он тяжелой рукой давил его, давил все сильнее и сильнее. УМЕНЬ боязливо оглядывался по сторонам, ожидая, что вот сейчас, сейчас произойдет что-то страшное и он погибнет. Этот страх передавался ДВУМ МАЛЫМ ТЕРЦИЯМ, которые прижались к его груди и тихо скулили.

Но пока было спокойно, и УМЕНЬ шел вперед, шел туда, где светила самая высокая и яркая звезда, указывающая путь на север. Он еще не знал, что будет делать. Он шел туда, где, по рассказам взрослых и старых ТРЕЗВУЧИЙ, жили братья-колдуны ДиЖу-у и ТакаЖу-у.

«Я должен, должен освободить УвелТреза! — думал УМЕНЬ. — Должен обязательно! Иначе отец с матерью умрут с горя».

Выйдя из города, он пошел по дороге, ведущей в лес.

Темные, мохнатые от снега деревья окружили его со всех сторон. Какие-то ночные птицы заухали ему вслед. Затем в чаще показались горящие глаза диких зверей. Они то удалялись от УМЕНЯ, то приближались к нему.

От страха у УМЕНЯ волосы встали дыбом, он закричал, стараясь криком отпугнуть зверей и хоть как-то подбодрить себя, и побежал. Бежал, сломя голову, ничего не замечая вокруг. От быстрого бега ему казалось, что темные стволы деревьев, мелькавшие по обеим сторонам дороги, сливаются в единую стену, и это еще больше пугало его. УМЕНЮ представилось, что его заперли в какую-то огромную клетку, из которой нет выхода, и подбрасывают её все выше и выше, а огромная луна наблюдает за ним и в такт движениям клетки прыгает сама. И УМЕНЬ бежал все быстрее и быстрее.

Наконец силы оставили его, и мальчик замертво свалился у подножья огромного дуба на краю леса.

Розовый луч утреннего солнца сначала робко, а потом все смелее заскользил по мохнатым верхушкам деревьев, стал спускаться к густому кустарнику и, будто освоившись, живо побежал по снегу к маленькому мальчику, съежившемуся у корней огромного дерева. ДВЕ МАЛЫЕ ТЕРЦИИ, друзья малыша, до тех пор сладко спавшие рядом с ним, встрепенулись от легкого и внезапного прикосновения тепла и тем самым разбудили малыша.

«Где я? — подумал УМЕНЬ, открывая глаза. — И почему так холодно? Откуда столько деревьев?»

Ему, как всегда стало страшно. УМЕНЬ задрожал всем телом и заплакал.

«О-о-ой! Куда это я забрел?» — и тут он вспомнил, что ночью сбежал из дома и пошел искать УвелТреза.

«И зачем я это сделал, — плакал УМЕНЬ, — ведь я не спасу его, а только сам погибну и погублю своих друзей, двух МАЛЫХ ТЕРЦИЙ. Хорошо еще нет мороза, а то замерз бы я уже в этом страшном лесу. Все знают, что я трус, и я знаю это. А трусы, даже если они и очень умные, всегда погибают».

И он заплакал еще сильней.

— Вот как теперь я найду дорогу домой? — УМЕНЬ задрожал всем телом то ли от холода, то ли от страха и опять упал в снег.

Его друзья, ДВЕ МАЛЫЕ ТЕРЦИИ, забеспокоившись, бегали вокруг рыдающего мальчика и, как могли, старались успокоить его. Они прыгали ему на спину, щекотали за ноги, тормошили за волосы. Но ничего не помогало — УМЕНЬ так испугался совершившегося, что ничего не замечал.

Вдруг ТЕРЦИИ остановились, испуганно насторожив ушки, и замерли. В корнях огромного дерева послышался шорох, кто-то разгреб снег, и вскоре, показался маленький, согнутый, в огромной БЕЛОЙ ШЛЯПЕ старичок, жующий пирожок. Подслеповатые глазки, низкий лоб, почти полностью закрытый спадающими седыми волосами, и невообразимо толстые нос и живот делали старика отвратительным. Поэтому он тут же внушил ТЕРЦИЯМ панический страх. Они взвизгнули и, подпрыгнув на задних лапах, как стрелы, пущенные из тугого лука, взлетели на вершину дерева. Жалобно попискивая, МАЛЫЕ ТЕРЦИИ стали наблюдать, что будет делать этот противный старик с их хозяином.

Но пока старик не предпринимал ничего плохого. Он обошел УМЕНЯ со всех сторон, потрогал его палкой. И, когда тот ни на что не отреагировал, уселся на снег рядом с УМЕНЕМ. Мальчик все еще плакал. Тогда старик наклонился к уху УМЕНЯ и вдруг запел неожиданно мягким, красивым голосом. Его песня была столь чудесна, что весь лес замер. Успокоились птицы, потревоженные плачем УМЕНЯ, перестали качаться деревья, остановился на бегу даже проказник Ветер.

УМЕНЬ услышал песню как бы издалека. Он перестал плакать, боясь потерять красивую мелодию, спугнуть её. Еще пока с закрытыми глазами он вслушивался в чарующие звуки, и его душа успокаивалась.

«Как хорошо! — думал малыш. — Я совсем счастлив, и мне совсем не холодно. Я опять хочу жить, смотреть на небо, звезды, слушать пение птиц.»

Он открыл глаза и, как в тумане, увидел перед собой ветви огромного дуба. На его вершине, как всегда неразлучно, сидели его друзья, ДВЕ МАЛЫЕ ТЕРЦИИ. Они отчаянно указывали куда-то своими ТРЕХпалыми лапками.

«Что это они там делают? — подумал УМЕНЬ. Но эта мысль сразу же куда-то исчезла. — А откуда эта музыка?»

Очень медленно, как будто еще во сне, УМЕНЬ повернул голову и увидел необыкновенно добрые глаза.

— Ты... кто? — проговорил мальчик.

Пение смолкло, и тихий старческий голос произнес:

— Я — ДО БЕМОЛЬ, один из младших БЕМОЛЕЙ в нашей стране АЛЬТЕРАЦИИ.

УМЕНЬ приподнял голову... И тут увидел страшное создание с огромным толстым носом.

— Ой! — вскрикнул он и опять задрожал от страха. Его губы скривились, горло сжала какая-то тяжесть. Лицо старика так напугало его, что еще чуть-чуть — и УМЕНЬ стал бы опять орать.

— Не бойся меня, малыш, — ласково проговорил БЕЛЫЙ БЕМОЛЬ. — Я не злой и ничего плохого тебе не сделаю. Не плачь. Хочешь пирожок? — УМЕНЬ отрицательно замотал головой. — Тогда скажи, как ты очутился у нашего дуба?

— Ваш дуб? — удивился пришедший в себя УМЕНЬ. — Почему он ваш?

— А ты... разве не знаешь? Здесь же вход в нашу чудесную страну АЛЬТЕРАЦИЮ.

— Где? Я ничего не вижу, кроме снега.

— А вон, меж корней этого прекрасного дерева.

Только тут УМЕНЬ заметил небольшое черное отверстие, уходящее в землю.

— Хочешь, пойдем к нам в гости, — позвал его старик.

— Не-е-ет, — со страхом произнес УМЕНЬ. — За-а-чем? Я ведь ищу брата. А потом... Как я влезу в эту нору?

— Нора? — обиделся БЕЛЫЙ БЕМОЛЬ. — Какая это тебе нора? Это чудесный тоннель.

— Ну ладно. Пусть будет по-вашему. Не в этом суть.

— Так ты ищешь брата? — спросил БЕМОЛЬ. — Может, я чем-то могу тебе помочь? Кто он и когда пропал? — БЕЛЫЙ БЕМОЛЬ в ожидании уставился на УМЕНЯ.

— Мой брат — УвелТрез, — сказал мальчик.

— Кто? — подскочил БЕМОЛЬ. — Этот хам — твой брат? Так зачем же тебе его искать? Пропал — и тем лучше! — Старик, брезгливо плюнув, отвернулся.

— Как, дедушка, вы слыхали об УвелТрезе? Ведь его увезли с собой колдуны ДиЖу-у и ТакаЖу-у!

— Знаю, знаю. Но даже говорить об этом нахале не хочу.

— Почему же?

— А вот потому! — и старик сердито ткнул палкой в землю.

— Но я должен его найти, — моля деда, просил УМЕНЬ.— Иначе наша бедная мама не вынесет разлуки и умрет. Ведь он раньше не был хамом и нахалом, поэтому мама его так любит.

— А... Мама. Это другое дело, — пробурчал дед уже добродушнее. — Так ты говоришь, раньше он не был хамом1

— Нет, нет! Он стал таким только после того, как съел эту ужасную УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ.

— Ладно, так и быть, я помогу тебе, — опять проворчал БЕЛЫЙ ДО БЕМОЛЬ и снял шляпу. — На, надевай!

— Да она же мне мала. И зачем мне её надевать? — удивился УМЕНЬ.

— Надевай, раз говорят! Не бойся. Благодаря ей ты войдешь в нашу страну.

— Зачем?

— А вот там и узнаешь. Могу только сказать, что твой брат в ней тоже побывал.

УМЕНЯ опять обуял страх. Он был не в силах его побороть и решиться на предложение БЕЛОГО ДО БЕМОЛЯ.

— Я... А я могу взять с собой моих друзей, МАЛЫХ ТЕРЦИЙ? — спросил УМЕНЬ, стремясь хоть как-то оттянуть время.

— Не-ет. Звери не смогут жить в нашей стране. Тебе придется оставить их здесь.

УМЕНЬ стоял совсем растерянный. Он даже не мог себе представить, как будет жить без ТЕРЦИЙ — так это было непривычно. Он пытался было возразить, но из этого ничего не получилось. В конце концов УМЕНЬ согласился на предложение БЕМОЛЯ.

Как только он надел шляпу, УМЕНЬ стал быстро уменьшаться и через минуту стал таким же маленьким, как его провожатый.

— Ну вот, теперь ты такой же, как мы, — сказал старик, с удовлетворением оглядывая мальчика. — Теперь ты сможешь войти к нам. Только сними свою ужасную шубу. У нас в АЛЬТЕРАЦИИ всегда лето, там не замерзнешь.

УМЕНЬ послушался БЕМОЛЯ, и вот они вдвоем полезли в тоннель.

Пробираясь сквозь необычно густые заросли, УМЕНЬ не переставал удивляться. Он никогда не видел таких громадных колокольчиков или ромашек, никогда не встречал столь огромных муравьев. Он поминутно вскрикивал от неожиданности, сталкиваясь то с тем, то с другим непривычным явлением. Но старый БЕМОЛЬ не давал ему возможности зареветь от страха. Он все тащил и тащил его вперед.

Вдруг трава страшно зашелестела, и показалось огромное мохнатое чудовище.

— А...! — заорал УМЕНЬ и чуть не вырвался из объятий БЕМОЛЯ. — Что-о-о это-о-о? — в страхе произнес он шепотом и покрылся холодным потом.

— Ха-ха! — смеялся БЕМОЛЬ. — Не бойся — это всего лишь гусеница. Это она с виду такая страшная, а на самом деле... Она ко всему безразлична. Жрет свою траву и никогда никого не трогает. Не бойся её. Идем вперед.

Долго пробирались УМЕНЬ и его спутник ДО БЕМОЛЬ по подземному ходу. Много неожиданностей встретилось им на пути. Много раз УМЕНЬ умирал от страха и вновь оживал благодаря помощи БЕМОЛЯ. Но, наконец, они увидали впереди свет — это и был выход.

— Ну вот и все. Самое неприятное позади, — сказал БЕЛЫЙ ДО БЕМОЛЬ, тяжело опускаясь на землю. — Теперь осталось немного, и мы дома.

— У кого дома? — спросил УМЕНЬ.

— Как у кого? У нас, БЕМОЛЕЙ. Мы живем вон за теми горами, — и БЕМОЛЬ указал рукой на зеленые холмы. — Еще час пути, и мы на месте, так что не отчаивайся.

— Это все хорошо, — возразил УМЕНЬ, — но что я там буду делать?

— Как это что? — удивился БЕМОЛЬ. — Будешь есть наши пироги. Мы, БЕМОЛИ, их очень любим. А потом ты будешь слушать, что скажут о твоем брате УвелТрезе. Про него у нас каждый знает. До сих пор из-за него воюем с ДИЕЗАМИ.

— А это кто такие?

— А... Есть у нас паршивые людишки, худые, как скелеты, носы тонкие, длинные, все вверх смотрят, усы зачем-то отращивают. День и ночь эти ДИЕЗЫ носятся со своими лестницами — все лазают куда-то... Они иногда там, наверху, на земле, трубочистами работают. Раньше мы на них совсем внимания не обращали, никогда с ними не встречались. Они жили по-своему, мы по-своему. А вот с появлением в нашей стране твоего расчудесного братца УвелТреза все пошло по-иному. Только и делаем, что воюем друг с другом. Хорошо еще, что нам БЕКАРЫ иногда помогают. Особенно ФА БЕКАР, подруга нашего командира СИ БЕМОЛЯ.

— А кто такие БЕКАРЫ?

— О... Ты и этого не знаешь? Странно... БЕКАРЫ — это...

— Но тут БЕМОЛЬ почему-то замолчал. — Сам увидишь. Их легко узнать, все БЕКАРЫ ходят со своими складными стульчиками.

УМЕНЬ не стал расспрашивать про БЕКАРОВ и их стульчики, его интересовал брат: «Почему его так не любят эти толстяки БЕМОЛИ?»

— А что же сделал мой брат? — вновь обратился УМЕНЬ к БЕМОЛЮ.

— Он? Он появился у нас неожиданно. Сначала пошел снег, потом стало холодно, вот так же, как сейчас у вас наверху. А уж потом он появился со своей противной рогаткой. Стоит он, значит, на площади, огромный такой, краснощекий, ну все и бросились его смотреть, и ДИЕЗЫ, и мы, БЕМОЛИ. А он увидел нас и давай хохотать. А чего смешного: люди как люди. А он все смеялся. Вот тогда и вышел наш командир СИ БЕМОЛЬ и говорит ему: — Ты почему смеешься над нами — это же неприлично!

— Что-о? — заорал УвелТрез так громко, что почти все БЕМОЛИ оглохли. — Ты еще указывать мне вздумал? Толстый обжора! Я тебе..., — и он схватил свою рогатку.

Вот тут-то и случилось то, чего никто не ожидал. В толпе ДИЕЗОВ зашумели, выскочил их командир ФА ДИЕЗ и, несмотря на то, что был намного слабее УвелТреза, кинулся к нему и сломал рогатку.

Ой, что тут было! УвелТрез покраснел от злости, как рак, раздулся и начал всех швырять направо и налево. А потом схватил нашего командира СИ БЕМОЛЯ и командира ДИЕЗОВ ФА ДИЕЗА, еще сумел прихватить и РЕ БЕКАР и куда-то их поволок. Все возмущались его поведением, кричали вслед, чтобы он отпустил бедных АЛЬТЕРАТОВ. Но не тут-то было. УвелТрез даже слушать не стал. Только крикнул, что скоро из СИ БЕМОЛЯ, РЕ БЕКАР и ФА ДИЕЗА сделает второго УвелТреза, а потом вернет.

Унес он их в лес и долго там держал. Что с ними делал — никому неизвестно. Только вернулись через несколько часов ФА ДИЕЗ и СИ БЕМОЛЬ к своим людям, и с тех пор мы воюем. А БЕКАРЫ то нам, то ДИЕЗАМ помогают.

— За нас особенно старается ФА БЕКАР, — продолжал старик шепотом, — она дает нам ФАкелы и указывает путь к этим проклятым тощим ДИЕЗАМ. Ведь они живут в темных пещерах, и найти их очень трудно.

— Да-а-а! Делать вам нечего, вот что! — сказал УМЕНЬ. — От дурости вы деретесь. Лучше бы подружились.

— Ха! — удивился БЕМОЛЬ. — И не подумаем! Вот еще! Хотя... — и он опять понизил голос до шепота. — Хотя я слыхал, что между ДИЕЗАМИ и БЕМОЛЯМИ когда-то была дружба. Но это было так давно... В каких-то ГАРМОНИЧЕСКИХ и МЕЛОДИЧЕСКИХ ЛАДАХ. Но что это такое, я и сам не знаю. А сейчас... Вот, если бы мы знали порядок построения ДИЕЗОВ и сами научились выстраиваться каким-то особым образом... (а твой брат УвелТрез говорил, что он это знает). Вот тогда... Вот тогда бы мы навсегда победили ДИЕЗОВ, они бы нам служили, и был бы прочный мир. Понял?

УМЕНЬ ничего не понял. «Почему для мира надо кого-то побеждать? Не ясно. Почему нельзя просто договориться?»

Но ответа на свой вопрос он не успел найти. В это время они с БЕМОЛЕМ подошли к большому замку на самой вершине большого холма, выкрашенному в синий цвет.

Как только их увидели с крепостной стены, тут же все жители замка высыпали наружу. Это были такие же старые, толстые и носатые БЕМОЛИ, как и провожатый УМЕНЯ. Вперед вышел необыкновенно богато одетый старик. Он тоже жевал пирожок. УМЕНЬ догадался, что это и есть командир СИ БЕМОЛЬ.

— Слушай! — крикнул СИ БЕМОЛЬ провожатому УМЕНЯ.

— Ты кого это к нам привел? А?

БЕЛЫЙ ДО БЕМОЛЬ (вспомним, что именно так звали старика, приведшего УМЕНЯ в страну АЛЬТЕРАТОВ) как-то сразу смутился и не знал, что ответить. Но потом решился.

— Это УМЕНЬ, брат УвелТреза. Он совсем не такой, как тот нахал! Он хороший, но всего боится!

Услыхав имя УвелТреза, все БЕМОЛИ сразу же стали плеваться и проклинать его.

СИ БЕМОЛЬ очень удивился услышанному.

— А зачем он здесь оказался?

— УМЕНЬ ищет УвелТреза и хочет спасти его из плена злых волшебников, хозяев ледяных ветров! — ответил провожатый УМЕНЯ.

— Ладно, проходите! Поговорим здесь, а потом решим, как ему помочь, — решил командир СИ БЕМОЛЬ и приказал открыть крепостные ворота.

Три дня прожил УМЕНЬ среди БЕМОЛЕЙ. Он полюбил этих маленьких толстых старичков. Они оказались добрыми, но чуть ворчливыми. Все БЕМОЛИ ненавидели ДИЕЗОВ, но сами не знали за что. Они беспрекословно подчинялись командиру СИ БЕМОЛЮ, так как он был действительно самым умным и храбрым. Он всегда шел первым и в бой, и на охоту, и на танцы. СИ БЕМОЛЬ особенно ненавидел ДИЕЗОВ и их командира. А почему — и он не знал. Только помнил, что когда УвелТрез соединил их вместе с РЕ БЕКАР и ФА ДИЕЗОМ, ему стало так тошно, как никогда в жизни. Это чувство не проходит до сих пор — вот и воюет он и его народ против ненавистных ДИЕЗОВ. А ФА БЕКАР действительно шпионка СИ БЕМОЛЯ. Она и вправду помогает ему.

— Знаешь, — как-то сказал СИ БЕМОЛЬ, обращаясь к УМЕНЮ, — давай пошлем тебя к ДИЕЗАМ. А? ФА БЕКАР тебя проводит и укажет к ним самый короткий путь. Ты узнаешь все секреты и поможешь нам победить их. Идет? А после этого мы поможем тебе найти следы твоего брата.

УМЕНЮ совсем не хотелось идти к каким-то ДИЕЗАМ и узнавать их секреты. Ему была непонятна вражда АЛЬТЕРАТОВ и поэтому не хотелось вмешиваться в их отношения. Но сколько бы он ни отказывался, ему ничего не помогало, БЕМОЛИ никак не хотели указать ему путь к УвелТрезу, пока он не поможет им в войне с ДИЕЗАМИ. И УМЕНЬ сдался.

Поздно вечером он в сопровождении командира СИ БЕМОЛЯ вышел на крепостную стену. На небе показались первые звезды, и Бродяга-Ветер, спев свою последнюю песню, собирался уже ложиться спать. Но, увидав двух людей на самой высокой точке стены, окружавшей замок, остановился и решительно повернул обратно, вздумав поиграть с ними. Его огромные щеки надулись, как мыльные пузыри, и Ветер погнал реки воздуха на двух беззащитных людишек. Он сорвал с БЕМОЛЯ его шляпу и швырнул далеко в поле, задрал его плащ и закутал им голову старика. А странному мальчишке он напел в ухо такую жуткую песню, что тот затрясся в страхе и чуть не свалился в глубокий крепостной ров.

— А-а-а! — закричал УМЕНЬ. — Боюсь я, боюсь, никуда я не пойду. Смотрите, как здесь страшно. — И он ухватился за руку БЕМОЛЯ.

Старик, еле сумевший справиться со своим плащом, сурово одернул УМЕНЯ:

— Трус несчастный! Подумаешь, ветра испугался! Людей надо бояться, а не его. Пойдем в сторожевую башню, там спокойней.

И, не дожидаясь ответа, поволок УМЕНЯ куда-то в сторону.

«Ах, так этот старикашка меня не боится? — подумал Бродяга-Ветер. — Ну я ему задам!» — И он опять надул свои щеки.

Но именно в этот момент СИ БЕМОЛЬ и УМЕНЬ сумели вбежать в маленькое помещение, сложенное из толстых кирпичей в самом углу замка.

— Ну вот и все, — сказал БЕМОЛЬ отдышавшись. — Теперь нам Ветер не страшен. Жаль только, что он сорвал с меня шляпу.

Тут Ветер с новой силой ударил по убежищу старика и мальчика. Он старался опрокинуть ненавистную башню, расшатать её, выбить ну хоть один кирпичик. Но ему это не удавалось — башня стояла крепко. Ветер дул на неё что было мочи, он бил в неё кулаками и ногами. Но башня не поддавалась. Тогда Ветер разозлился, взвыл одну из своих самых страшных песен (еще раз тем самым напугав УМЕНЯ), и улетел.

Все стихло.

— Вот видишь, опять стало спокойно, — сказал БЕМОЛЬ.

— Ты зря боялся этого Ветра. Я знаю его уже очень много лет, и он все такой же. Прилетит, побезобразничает, повоет пострашней и опять улетит к себе в горы... Ты не обращай на него внимания, лучше внимательно следи за ФА БЕКАР. Она сейчас должна появиться. Как увидишь свет ФАкела, скажи мне.

Но вокруг все было спокойно. Не было видно ни одного огонька. Так прошел час, другой. СИ БЕМОЛЬ стал волноваться...

И тут УМЕНЬ увидел слабый свет.

— Смотри, — прошептал он. — Вон там, за деревьями. Бегает.

— Вижу, — тоже шепотом ответил СИ БЕМОЛЬ. — Вижу. Это и есть наша ФА БЕКАР. Спускаемся вниз.

Они вышли в поле и через полчаса встретились с молодой женщиной, плотно укутанной темным покрывалом. Командир СИ БЕМОЛЬ обнял её и поцеловал. Затем они стали шептаться, поминутно оглядываясь на УМЕНЯ.

Постоянный страх за свою жизнь сжал сердце мальчика. Ему захотелось провалиться сквозь землю, только бы никуда не идти. Он даже хотел незаметно убежать, но вовремя подумал: «Куда же я денусь, такой УМЕНЬШЕННЫЙ? Я же не знаю даже, как принять свой прежний облик.» — И он остался.

В это время ФА БЕКАР и СИ БЕМОЛЬ окончили свой долгий разговор, командир СИ БЕМОЛЬ обнял молодую женщину и поцеловал её.

— Ну, я возвращаюся в замок, — сказал он УМЕНЮ, — а ты иди следом за ФА БЕКАР. И не бойся (СИ БЕМОЛЬ увидел, как УМЕНЬ опять весь дрожит), все будет хорошо.

И вот УМЕНЬ и его провожатая тронулись в путь. Долго ли шли они или коротко, УМЕНЬ не помнил. Наконец они очутились перед пещерой, вход в которую находился довольно высоко над землей.

«Вот это да! — подумал УМЕНЬ. — Как же я туда зайду?»

Но тут ФА БЕКАР вытащила из-под своей одежды складной стульчик, разложила его и указала жестом, чтобы УМЕНЬ лез в пещеру.

«Так вот зачем ДИЕЗЫ повсюду носят с собой лестницы! С их помощью они попадают в свои жилища!» — УМЕНЬ встал на стульчик и взял из рук ФА БЕКАР протянутый ему ФАкел. Тут стульчик начал сам собой подниматься, и вскоре УМЕНЬ шел по длинному узкому коридору. Постепенно коридор стал расширяться. УМЕНЬ оказался в огромном, освещенном сотней факелов зале, в котором сидело около пятидесяти тощих длинноногих существ с черными мохнатыми усами.

При входе УМЕНЯ все удивленно вскочили, привстав на цыпочки. Из толпы вышел самый длинный и тощий ДИЕЗ. Все тут же замолкли и замерли.

«Это их командир, ФА ДИЕЗ», — тут же подумал УМЕНЬ.

— Здравствуй! Ты кто? — обратился ФА ДИЕЗ к мальчику и стал принюхиваться к нему своим длинным носом (тут УМЕНЬ заметил, что и остальные ДИЕЗЫ тщательно обнюхивают его).

— Я..., — начал было УМЕНЬ. Но ФА ДИЕЗ тут же перебил его.

— Фи! От тебя же пахнет БЕМОЛЯМИ. Уж не шпион ли ты?

— Шпион, шпион, — прошелестело по рядам ДИЕЗОВ, но ФА ДИЕЗ махнул рукой, и шум мгновенно стих.

— Ну, говори, кто ты?

УМЕНЬ вновь почувствовал страх. Он опять задрожал, его язык присох к нёбу, и он не мог им пошевелить.

— М... М...

— Что же ты молчишь? Говори! — продолжал настаивать ФА ДИЕЗ.

— Говори! Говори! — зашумела толпа.

— Я... Я ищу УвелТреза. Он мой брат, — со страхом произнес УМЕНЬ.

Реакция на эти слова была точно такой же, как у БЕМОЛЕЙ. Все стали плеваться и чертыхаться, поднялся невообразимый шум.

— Фу, гадость, — наконец сказал ФА ДИЕЗ. — Тьфу! Ничего лучше не придумал?

— Нет! Я же сказал правду. Я пришел оттуда, — и УМЕНЬ указал на потолок. — Я был большим, а потом меня уменьшили.

— Да? — удивился ФА ДИЕЗ. — Каким же это образом?

— Мне дал свою шляпу ДО БЕМОЛЬ.

— Шпион, шпион! — пронеслось по рядам ДИЕЗОВ.

— Да не шпион я! — разозлился УМЕНЬ. — Просто я мальчик и ищу своего брата. Хоть вы все его и ненавидите, а моя мама его любит. Он когда-то был хорошим, пока не съел УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ. И мама без него не может, она скучает. И если я его не приведу, мама умрет.

— Умрет, умрет, — вновь понеслось по рядам ДИЕЗОВ.

— Да... Это очень плохо, — сказал многозначительно ФА ДИЕЗ. — Мама не должна умирать от печали. Это нечестно. Поэтому мы тебе поможем и укажем путь, по которому повезли твоего брата. Но прежде ты должен рассказать нам все о БЕМОЛЯХ. Иди сюда.

Он отвел УМЕНЯ в дальний темный угол пещеры и указал на стульчик, совсем такой же, какой УМЕНЬ видел у ФА БЕКАР. — Садись.

Только тут УМЕНЬ заметил легкую тень, промелькнувшую чуть слева.

ФА ДИЕЗ, перехватив взгляд УМЕНЯ, взмахнул рукой и позвал кого-то. Неслышной походкой к ним подошла женщина, вся закутанная СИней шалью.

— Знакомься, это наша подруга СИ БЕКАР, — сказал ФА ДИЕЗ. — Она нам очень помогает в борьбе с БЕМОЛЯМИ. — (СИ БЕКАР слегка поклонилась). — Она в курсе всех наших дел, поэтому можешь говорить свободно.

— А что мне говорить? Я ничего особенного не знаю.

— Как это не знаешь? — удивился ФА ДИЕЗ. — Их много? Что они хотят? Это ты знаешь?

— Это я знаю. Их столько же, сколько вас, и они хотят, чтобы вы им служили. Тогда будет мир.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся ФА ДИЕЗ. — И мы хотим того же. Но только, чтобы БЕМОЛИ служили нам. Вот ты бы узнал их секрет для построения, тогда бы было здорово.

— А они и сами его не знают и хотят узнать ваш секрет.

ФА ДИЕЗ нахмурился:

— Этого они никогда не узнают, потому что и нам он неизвестен.

«Да, странно все это, — подумал УМЕНЬ. — Хотят узнать секреты друг друга, которые никто не знает. Чудно!»

— Ну ладно. Ложитесь спать. Завтра еще поговорим, — сказал ФА ДИЕЗ и приказал тушить ФАкелы.

Всю ночь УМЕНЮ снились кошмарные сны. Ему казалось, что его куда-то несут, куда-то бросают. Затем откуда-то появились ФА ДИЕЗ и СИ БЕМОЛЬ. Сначала они дрались между собой, потом оба набросились на него и стали кричать: «Ты же умный! Тебя не даром зовут УМЕНЬ. Так подумай и открой нам наши секреты. Скажи — иначе ты умрешь!» И они стали больно бить его: ДИЕЗ — своей лесенкой, а СИ БЕМОЛЬ — складным стульчиком своей подруги ФА БЕКАР.

— Не знаю я ничего! Не знаю! — кричал УМЕНЬ и с трудом отбивался от наседавших командиров АЛЬТЕРАТОВ. Но те продолжали его бить, затем связали и стали душить. УМЕНЬ вскрикнул — и проснулся весь в холодном поту. Страх бил его мелкой дрожью.

Вокруг было темно. УМЕНЬ попробовал пошевелить затекшими конечностями — они не слушались его. УМЕНЬ в страхе рванулся — и тут же крепкие веревки впились ему в тело.

«Они связали меня! — осознал мальчик. — За что? Что я им сделал плохого?»

В этот момент где-то над головой раздался крик: — Он проснулся! Он проснулся!

Тут же открылся люк.

При свете ФАкелов УМЕНЬ увидел, что находится в глубоком колодце, стены и потолок которого покрыты толстым слоем плесени. Отовсюду сочилась вода, собираясь в небольшой ручей, убегающий куда-то вниз.

«Интересно, куда он бежит?» — почему-то мелькнуло в сознании УМЕНЯ. Но тут его размышления прервал голос вчерашнего знакомого, командира ФА ДИЕЗА. Это он, его заместитель ДО ДИЕЗ и их подруга СИ БЕКАР склонились над открытым люком.

— УМЕНЬ, ты не обижайся на нас. Мы связали тебя и бросили в этот колодец в целях твоей же безопасности. Все ДИЕЗЫ думают, что ты шпион БЕМОЛЕЙ, и поэтому они требовали тебя убить. Вот мы и решили спасти тебя таким образом — бросить в колодец.

«Ах, спасибо, — мелькнула мысль у УМЕНЯ, — удружили! Бросили в колодец, избили, чуть ребра все не поломали и хотят, чтобы я их считал благодетелями. Ну уж нет!» — и он молча отвернулся к стене.

— Ты напрасно злишься, — вдруг услышал он голос СИ БЕКАРА. — Это был твой единственный шанс. А через день и его не останется, если ты не скажешь нам секрета БЕМОЛЕЙ.

— Да говорил же я вам, что не знаю его! — крикнул УМЕНЬ, разозлясь не на шутку. — А вы все равно не верите!

— Почему же? Верим, — перебил его ФА ДИЕЗ. — Но ты же умный. Подумай! Каким может быть этот секрет, доберись до его сути! И, если ты скажешь его нам, мы тебя отпустим. Иначе наш народ потребует твоей смерти. Так что думай быстрей и помни, что у тебя всего один день. А пока... Возьми пирожков, поешь. Их наши повара БЕЛЫЕ МИ ДИЕЗ и СИ ДИЕЗ испекли.

Крышка люка закрылась. И тут УМЕНЮ по-настоящему стало страшно и так жалко себя, что он затрясся в рыданиях.

«Что же я буду делать? Ну как я узнаю этот кошмарный секрет?» — кричал он в своем подземелье. Но никто его не слышал.

Так прошел час, другой. УМЕНЬ постепенно успокоился. Наконец, совсем перестав плакать, он решил съесть пирожок и напиться. Медленно перекатываясь с боку на бок, он подобрался к ручью и припал к нему губами. Холодная влага обожгла ему горло и как будто придала сил. В голове стало спокойно и ясно.

«Надо думать, думать! — заставлял себя УМЕНЬ. — Ведь я же действительно не дурак, меня с детства называли самым умным. Так почему же я не могу разгадать эту тайну?»

Он прислонился к сырой стене и стал размышлять:

«У БЕМОЛЕЙ есть командир СИ БЕМОЛЬ и его заместитель МИ БЕМОЛЬ. Видимо, они, как самые главные, должны находиться впереди. А БЕЛЫЙ ДО БЕМОЛЬ, который встретил меня в лесу? Кажется, он говорил, что он один из младших. Значит, он где-то в конце.

Теперь дальше...

БЕМОЛИ ненавидят ДИЕЗОВ и особенно их командира ФА ДИЕЗА. Наверное, и своего ФА БЕМОЛЯ (кстати он тоже БЕЛЫЙ) из-за этого они не очень-то чтят. Его они, наверняка, поставили бы в конце (вот не везет парню из-за его имени). А потом... ДО БЕМОЛЬ и ФА БЕМОЛЬ всё время носят дрова. ДО-ФА — дрова! Это же здорово! Конечно же, они должны быть рядом раз они оба БЕЛЫЕ.

Итак, осталось всего трое... Помнится мне, что ЛЯ БЕМОЛЬ (он меня сразу как-то поразил) был очень рыжий. Так почему бы его не поставить рядом с РЕ? Будет ЛЯ-РЕ. ЛЯ-РЫжий. Похоже? Даже очень.

А СОЛЬ? Этот, говорят, сидит все время ДОма. Он даже не выходит оттуда в самые большие праздники. Может его и поставить рядом с ДО. Получится СОЛЬ-ДО. СОЛЬ-ДОма.

Ведь здорово! Получается что-то очень логичное! — обрадовался УМЕНЬ. — Итак, что же я имею?

СИ, МИ...ЛЯ, РЕ...СОЛЬ, ДО... и ФА. Получается Си, Ми, Ля Ре, Соль, До, Фа! Прекрасно звучит! — И тут же УМЕНЬ сочинил следующее стихотворение:

УМЕНЬ так обрадовался своей находке, что хотел от радости подпрыгнуть. Но веревки врезались ему в тело и тем самым напомнили, что радоваться рано.

«Ну, конечно же, — мелькнула у него мысль, — я узнал порядок БЕМОЛЕЙ, и ДИЕЗЫ будут этому рады. А что со мной сделают сами БЕМОЛИ? Определенно, повесят», — и УМЕНЮ опять стало страшно.

«Надо что-то придумать! Надо обязательно», — и УМЕНЬ решил, что должен узнать порядок ДИЕЗОВ. Он стал лихорадочно думать, и тут его осенила мысль: «Да что же это я? Ведь это легко! Я знаю, что ДИЕЗЫ не любят БЕМОЛЕЙ, и наоборот. У ДИЕЗОВ командир ФА ДИЕЗ, а у БЕМОЛЕЙ — СИ БЕМОЛЬ. Значит, порядок ДИЕЗОВ должен начинаться с ФА ДИЕЗА, а кончаться СИ ДИЕЗОМ — ведь тот тоже БЕЛЫЙ, как последний ФА БЕМОЛЬ. Это как раз соответствует моим мыслям о порядке БЕМОЛЕЙ. Так что стоит прочитать порядок БЕМОЛЕЙ в обратную сторону и получится: ФА, ДО...СОЛЬ, РЕ...ЛЯ, МИ, СИ. А ну-ка, еще раз: Фа, До, Соль Ре, Ля Ми Си!.. Конечно же, это так! Ведь у ДИЕЗОВ, действительно, ДО ДИЕЗ является заместителем командира! Логично? Даже очень! А МИ ДИЕЗ и СИ ДИЕЗ — эти всё время ходят белыми, не как остальные. Они вечно вымазаны в муке, наверное, потому, что именно они месят тесто для пирогов... МИ-СИ — меси! Похоже. Значит, я спасен. Ура!!!» — УМЕНЬ счастливый и довольный собой, еще раз напился из ручья воды и спокойно заснул.

— Ну как? Ты готов к ответу? — раздался над ухом мальчика голос.

УМЕНЬ мгновенно проснулся и увидел, что люк вновь открыт, а вокруг него столпилась уйма ДИЕЗОВ.

— Готов, командир! — крикнул УМЕНЬ. — Я знаю то, о чем меня спрашивали.

— Говори!

— Нет, не буду, пока вы меня не развяжете.

— А ты не врешь?

— Я? — УМЕНЬ чуть не задохнулся от ярости. — Да я никогда в жизни не врал!

ДИЕЗЫ переглянулись.

— Ну ладно, — не очень-то уверенно произнес ФА ДИЕЗ, — сейчас мы тебя развяжем. Но ты нас все же не обмани.

Через несколько минут УМЕНЬ стоял свободный от пут.

— Говори, мы слушаем тебя.

УМЕНЬ улыбнулся:

— Дайте мне гитару! Слушайте!

— Ура! Ура! — кричали ДИЕЗЫ. — Теперь наступит мир! Теперь мы победим БЕМОЛЕЙ! Они не смогут воспользоваться своим секретом!

Пока ДИЕЗЫ радовались и кричали, ничего не видя вокруг себя, УМЕНЬ незаметно исчез из их пещеры и стремглав побежал к БЕМОЛЯМ.

Те встретили его с воодушевлением.

— Ну как, узнал секрет ДИЕЗОВ? — нетерпеливо спросил его СИ БЕМОЛЬ.

— Узнал! Узнал! Слушайте, — и УМЕНЬ спел БЕМОЛЯМ песню про ДИЕЗНЫЙ порядок:

— Ну вот, — с облегчением вздохнули БЕМОЛИ. — Теперь мы победим ДИЕЗОВ. Наконец-то!

— А вы знаете, — сказал УМЕНЬ, — я ведь сообщил им и ваш порядок.

— Как! Ты сказал про наш секрет?

— А что такого? Ведь вы его и сами не знали.

— Не знали. Но дело в том, что теперь его знают ДИЕЗЫ, и мы не сможем их победить.

— Конечно, не сможете! Ну и что? И они вас не победят.

Значит, и будет настоящий мир, — с улыбкой сказал УМЕНЬ.

БЕМОЛИ сначала понурили свои головы, а потом повеселели.

— А... Ладно. Видно, так уж и должно быть. — сказал СИ БЕМОЛЬ. — Мир мы восстановим, но дружить с ДИЕЗАМИ все же не будем.

И в этот момент послышался шум. БЕМОЛИ выскочили на стены своего замка и увидели все пещерное население ДИЕЗОВ, стоящее перед воротами.

— Ура! Ура! — кричали ДИЕЗЫ. — Теперь мы победим! Конец войне! Вы погибли, БЕМОЛИ! Мы знаем ваш секрет! Сдавайтесь!

УМЕНЬ вышел вперед, и крики ДИЕЗОВ сразу же стихли.

— УМЕНЬ? Как ты здесь оказался? — удивился ФА ДИЕЗ.

— А мы тебя искали.

— Я? Я здесь уже давно и уже успел сообщить БЕМОЛЯМ ваш секрет. Вот!

— Как? И ты не спросил нас? Что же теперь будет?

— Да ничего страшного. Вы помиритесь, и всё.

— Да..., — разочарованно проговорил ФА ДИЕЗ. — Наверное, так оно и будет. Но дружить с БЕМОЛЯМИ мы все же никогда не станем. — И он, резко повернувшись, пошел к своим собратьям.

Действительно, уже через два дня страну АЛЬТЕРАТОВ было не узнать. Они играли сразу две свадьбы. ФА ДИЕЗ женился на СИ БЕКАР, а СИ БЕМОЛЬ взял в жены ФА БЕКАР. Все веселились, танцевали и пели. В этот день ДИЕЗЫ и БЕМОЛИ впервые не ссорились.

Когда веселье достигло кульминационного момента, вспомнили об УМЕНЕ.

— Нам же надо помочь ему, — воскликнул ФА ДИЕЗ.

— Ну, конечно же, — поддержали его командир СИ БЕМОЛЬ и его подруга ФА БЕКАР.

— Мы должны указать ему дорогу к трем самым медленным коням: ЛЕНТО, ЛАРГО и ГРАВЕ, к трем ТЕМПАМ, — зашумели все АЛЬТЕРАТЫ.

Всё население АЛЬТЕРАЦИИ сопровождало УМЕНЯ. Они шли по широкой дороге, сначала лесом, затем полем и опять лесом. АЛЬТЕРАТЫ несли УМЕНЯ на руках и все время пели в его честь хвалебные песни.

Наконец, процессия приблизилась к узкому ущелью.

— Это ход к трем братьям — ТЕМПАМ. Нам там делать нечего, — сказал ФА ДИЕЗ. — Теперь иди один, — поддержали его СИ БЕМОЛЬ и ФА БЕКАР. — Мы должны остаться здесь. АЛЬТЕРАТЫ никогда не дружат с животными.

Они отошли всего на несколько шагов, как ФА БЕКАР остановилась:

— Подожди! — крикнула она УМЕНЮ. — Ты же всё ещё маленький.

— Действительно, — удивился УМЕНЬ, — и я привык к этому.

ФА БЕКАР и СИ БЕМОЛЬ подошли к малышу:

— Пока ты можешь оставаться в этом облике, но дальше... Когда ты захочешь стать большим, как все люди, проглоти этот порошок и скажи:

— Ну, вот и всё. Теперь прощай!

Так УМЕНЬ расстался с АЛЬТЕРАТАМИ. Он никогда их больше не встречал. Только однажды, через много лет, УМЕНЬ от своих друзей узнал, что АЛЬТЕРАТЫ — БЕМОЛИ и ДИЕЗЫ так и не подружились друг с другом. Они почти никогда не встречались вместе, хотя и не воевали. И только изредка, когда в их страну забредали странные животные: УВЕЛИЧЕННЫЕ СЕКУНДЫ, УМЕНЬШЕННЫЕ ТЕРЦИИ и УВЕЛИЧЕННЫЕ СЕКСТЫ, БЕМОЛИ и ДИЕЗЫ объединялись и сообща выгоняли их.

Уже несколько часов шел УМЕНЬ по узкому и длинному ущелью. Однообразные скалы, поросшие густым лесом, окружали его со всех сторон. Кругом стояла зловещая тишина. Она будто повисла в воздухе и давила, давила на ум, что было силы. От неё звенело в ушах, трещало в голове. УМЕНЬ от страха попробовал было крикнуть, но звук, вылетевший из груди, так и застыл в воздухе, даже не разлетевшись звонким эхом.

«Да когда это кончится? — думал мальчик. — АЛЬТЕРАТЫ сказали, что идти совсем недалеко, а пути конца и края не видно».

Но тут его мысли прервал ВИВАЧ — огромная очень подвижная, живая птица. Неожиданно появившись прямо над головой мальчика, ВИВАЧ стал живо кружиться над УМЕНЕМ, выделывая в небе замысловатые фигуры.

«Чего это он? Съесть меня хочет?» — ужаснулся УМЕНЬ. Его вновь затрясло от страха, и он спрятался за первым же огромным камнем.

ВИВАЧ не улетал, продолжая кружиться и что-то выискивая. Вдруг, издав громкий гортанный звук, он ринулся к земле. У УМЕНЯ задрожали ноги, он упал и, как страус, спрятал от страха голову.

«Всё, погиб! Сейчас схватит меня», — в страхе думал мальчик. Он уже представил, как огромная птица раздирает его мощными лапами, долбит клювом голову. От страха УМЕНЬ задрожал, как в лихорадке, и... потерял сознание.

Пришел он в себя от какого-то шума. Открыл глаза — и ничего не обнаружил. Тогда УМЕНЬ привстал и огляделся. Густая поросль кустарника скрывала всё вокруг. Прислушался... Шорох стих.

«Наверное, показалось, — подумал мальчик. — А где же ВИВАЧ?»

Посмотрел на небо, оно было пустынно.

«Ну ладно, надо идти». — УМЕНЬ завязал ботинки и пошел вперед по ущелью.

И тут совсем близко раздалось странное шипение: «Ш-ш-ш». У УМЕНЯ подогнулись коленки, и он тут же сел на землю.

На тропинку выскочили три маленьких очень чудных создания. Увидав УМЕНЯ, они неожиданно стали ХИХИКАТЬ:

— Хи-хи-хи!

— Что вы смеетесь надо мной? — обиделся УМЕНЬ.

— А мы всегда смеемся над всеми, — ответил самый старший, толкающий своих братьев.

«Странные какие-то», — подумал УМЕНЬ.

— А кто вы такие? — спросил он вслух.

— Мы? Мы ШТРИХИ, три брата. Оттого, что нас три, что мы Шипим и ХИХИкаем, нас так и прозвали: ШТРИХИ. Я старший брат, МАРКАТО. Люблю собирать МАРКИ и слушать МАРши.

ШТРИХИ опять заХИХИкали.

— Да, да, — подтвердили два малыша, один толстый и неповоротливый, другой — маленький, с хитрой рожицей. — Он у нас старший и всегда всех толкает. Он храбрый и сильный, но часто бывает злой.

— А я... Я тоже умею злиться, — сказал самый маленький и хитренький зверек. — А еще я очень легко и высоко прыгаю. И даже могу прыгать по СТАКАнам, и они не разобьются — поэтому меня и зовут СТАККАТО.

— Он еще у нас ехидина и задира, а сам трус. — промямлил толстяк.- И вообще, делать им нечего — всё дерутся, прыгают, толкаются. Спать больше надо — вот что! Тогда здоровье будет хорошее.

— ЛЕнтяй! ЛЕнтяй! — закричали МАРКАТО-толкато и СТАККАТО-прыгато, — ЛЕжит все время, жир накапливает, — вот поэтому и зовут его ЛЕГАТО.

— А зато я добрый, никогда не злюсь и всех люблю, — проворчал неповоротливый ЛЕГАТО.

МАРКАТО сразу же обиделся на толстяка и опять стал его толкать.

— Да уйди ты от меня. Надоел, — ЛЕниво отмахивался от него ЛЕГАТО. — Вот приедет наша тетушка НОН ЛЕГАТО. Она хоть и добрая, такая же, как я, но тоже немножко толкаться умеет. Вот она тебе задаст!

При упоминании тетушки НОН ЛЕГАТО все ШТРИХИ сразу же стихли: видимо, её боялись.

— Слушай, — обратился к УМЕНЮ МАРКАТО-толкато после небольшой паузы, — а ты что здесь делаешь? Как ты попал в наше ущелье?

— Я иду из страны АЛЬТЕРАТОВ к трем братьям, самым медленным ТЕМПАМ: ЛЕНТО, ЛАРГО и ГРАВЕ. Они должны знать, куда исчез мой старший брат УвелТрез.

При последних словах УМЕНЯ самый маленький ШТРИХ СТАККАТО внезапно высоко подпрыгнул:

— Кто, кто? Этот хам? Да не ищи ты его, пусть пропадет совсем!

— А что, он и здесь был? — обрадовался УМЕНЬ.

— Был, был, конечно, — затараторили братья ШТРИХИ. — И разбил своей рогаткой все мои СТАКАны, — сказал СТАККАТО-прыгато.

— А у меня... А у меня он стащил все МАРКи, — проговорил, задыхаясь и чуть не плача, МАРКАТО-толкато.

— А меня заставил бегать кругами, — захныкал ЛЕГАТО.

— Так куда же он девался? — воскликнул УМЕНЬ. — Где его найти?

— Куда девался? — ворчали ШТРИХИ. — Колдуны ДиЖу-у и ТакаЖу-у потащили его к своей сестре, хромой СИНКОПЕ Ди-БоЛи.

— А где она живет?

— Говорили, что раньше жила на каком-то Чудо-острове. Потом, после страшной катастрофы её спас ДИССОНАНС и забрал на материк. А затем... Она куда-то сбежала и занялась сыроварением. Где она теперь — не знаем. Наверное, это знают ТЕМПЫ: ЛЕНТО, ЛАРГО и ГРАВЕ. Но они такие неповоротливые, пока ты их расспросишь — пройдет много времени.

— Где же найти этих ТЕМПОВ?

— Иди прямо, прямо. В конце ущелья лежит большой черный камень. Возле него и жди. Каждый день туда приходит ГРАВЕ. Он хоть и пенсионер, как его братья, но так как пенсия у них очень маленькая — всего 45 рублей, — подрабатывает.

ГРАВЕ разбивает камень на мелкие части и таскает ГРАВий в страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. Из трех братьев ГРАВЕ самый сильный. Он всегда был физкультурником и поэтому любит таскать всё тяжелое. Сначала он возил на себе какого-то толстого ГРАФА. Потом его заставили работать на кладбище, и он возил тяжелые ГРАбли и ГРобы. А вот теперь ГРАВЕ устроился в дорожное управление к министру ДОМИНАНТЕ.

Всё это ШТРИХИ выпалили на одном дыхании и так быстро, что УМЕНЬ не понял и половины сказанного. «ГРАф, ГРАбли, ГРАвий... Зовут ГРАВЕ... Что-то всё похоже. Ну, а в общем, наверное, действительно физкультурник, раз любит возить тяже-сти», — думал УМЕНЬ.

Он поблагодарил ШТРИХОВ и пошел вперед.

Вскоре мальчик действительно увидел большой черный камень, такой старый, что огромные глубокие трещины почти развалили его на мелкие части.

«Да, из такого камня делать ГРАвий довольно просто, — подумал УМЕНЬ. — Конечно, именно сюда и ходит старый ГРАВЕ. Вот и колея от телеги, такая глубокая, что вдалась в землю на целую ладонь. Должно быть, очень тяжелый этот ГРАВЕ, раз так продавил землю».

УМЕНЬ присел на кучу раздробленного ГРАВЕ ГРАвия и стал ждать. Стояла тишина, и не было ни малейшего признака появления какого-нибудь животного. Прошел час, другой. УМЕНЯ стало клонить ко сну... Вдруг где-то очень далеко послышался звук тяжелых шагов и скрип телеги. Кто-то медленно ступал по дороге. Сон как рукой сняло. УМЕНЬ вновь испугался и задрожал.

Наконец, показалась телега, которую тащил, низко понурив голову, огромный тяжелый и очень медленный ТЕМП. Приблизившись к черному камню, ГРАВЕ лениво поднял голову и с удивлением посмотрел в сторону УМЕНЯ.

— Ты откуда? — спросил он, исподлобья глядя на мальчика.

— Кто такой? Почему такой маленький? Я тебя еле вижу.

«Ах, да! Я ведь забыл сделаться большим». — И УМЕНЬ быстро проглотив порошок, данный ему ФА БЕКАР, прошептал стихотворение:

В тот же миг он принял образ обыкновенного мальчика, а не АЛЬТЕРАТА.

— Ух, ты! Как это у тебя получилось? Так кто ты такой?

— Я пришел из страны АЛЬТЕРАТОВ, — начал свой рассказ УМЕНЬ. — Меня проводили сюда ШТРИХИ, я ищу брата, УвелТреза. ШТРИХИ сказали, что три самых медленных ТЕМПА: ЛЕНТО, ГРАВЕ и ЛАРГО знают, где он.

ГРАВЕ слушал молча. Чувствовалось, что мысли в его голове шевелятся так же медленно и тяжело, как и он сам. Наконец, видимо вникнув в суть сказанного, он ответил:

— Да... Ты прав... Мои братья знают, куда повезли твоего УвелТреза... Но они, наверняка, не покажут к нему дороги, они терпеть его не могут.

— А что? Он и здесь сделал какую-нибудь гадость?

— Гадость? — переспросил ГРАВЕ. — Ха! Конечно! Он же без подлостей не может. — И ГРАВЕ рассказал УМЕНЮ, что УвелТрез выбил своей противной рогаткой глаз бедному ЛАРГО.

— Глаз? А как он это сделал?

— Как сделал? Да очень просто: натянул резинку, прицелился и... камнем.

— А за что?

— Да только за то, что ЛАРГО не уступил ему дорогу. — И ГРАВЕ вдруг заплакал (он, видимо, очень любил своих братьев). — Он и не мог уступить ему, даже если бы и очень хотел. ЛАРГО такой широкий, такой широкий. И дорога для него должна быть тоже широкой.

«Бедные ТЕМПЫ, — подумал УМЕНЬ, — и им досталось от УвелТреза. Даже пенсионеров не пожалел. ХАМ!..»

— Что же я теперь буду делать? Кто мне поможет отыскать брата? — сказал он вслух и тоже заплакал.

— Ты чего? — удивился ГРАВЕ и жалостливо посмотрел на мальчишку. — Почему плачешь? Ну, пропал УвелТрез — тем лучше. Тебе же спокойней жить будет.

— Я маму жалею, МИНОРНУЮ ТРЕЗВУЧИЮ. Она умрет без УвелТреза. Ведь она его любит. Он был когда-то хороший, пока не съел эту ужасную УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ.

— УВЕЛИЧЕННУЮ КВИНТУ? — переспросил ГРАВЕ. Он вообще всегда и всё любил переспрашивать. Так медленно работали его мозги. — Фу, какая гадость! Ну ладно, пойдем со мной, может я попытаюсь уговорить ЛАРГО и ЛЕНТО.

Они ехали очень долго и медленно. ГРАВЕ плелся, еле-еле передвигая тяжелые ноги. Когда УМЕНЬ попробовал его поторопить, ГРАВЕ сказал:

— Ну куда вы все спешите? Спешить не надо. Это расстраивает нервную систему. Я же тебя везу? А ты какая никакая тяжесть. А все тяжести возят медленно. Вот так.

Наконец они подъехали к огромному дому, рядом с которым на скамейке сидел очень красивый ТЕМП. Он играл на виолончели и пел. Пел что-то тягучее-тягучее, протяжное-протяжное и очень, очень медленное. От удовольствия ТЕМП (а это и был младший брат ГРАВЕ — ЛЕНТО) закатывал глаза и почему-то вздыхал.

— Что это он? — спросил УМЕНЬ.

— Как что? — удивился ГРАВЕ. — Поёт... Он всегда поёт эту протяжную песню про опавший клен, а потом почему-то плачет. Так она ему нравится. И еще... всё вспоминает какого-то Серегу.

А ЛЕНТО все пел и пел. «Клен ты мой опавший», — неслось из глубины его души.

УМЕНЬ стоял, раскрыв рот от удивления.

Наконец ЛЕНТО кончил играть. Он положил виолончель в футляр, протяжно вздохнул и сказал:

— Эх, Серега... Друг... — затем смахнул слезу и только тут обратил внимание на ГРАВЕ и УМЕНЯ.

— Ха... А это кто? Почему не знаю? Что ему надо?

— Надо? — переспросил ГРАВЕ.

Но тут УМЕНЬ перебил его и стал рассказывать ЛЕНТО, зачем он ушел из дома и проделал столь дальнее путешествие.

ЛЕНТО внимательно выслушал мальчика, задумчиво оглядел его с ног до головы, а затем протяжным голосом произнес:

— Тебе надо сходить к брату ЛАРГО. Он сейчас у своей ЛАРы в ГОрах.

— А кто такая ЛАРа?

— Это его невеста. Она его так любит, что даже не бросила после того, как ЛАРГО окривел на один глаз, — ЛЕНТО тяжело вздохнул, прикусив губу. Он встал со скамейки, взял свою виолончель и поплелся к дому. Только тут УМЕНЬ заметил, что ЛЕНТО чрезвычайно следит за своей внешностью. Его грива была тщательно завита и уложена красивыми волнами, а хвост перевязан великолепной сиреневой ЛЕНТОЙ.

«Так вот почему его так странно зовут, — подумал УМЕНЬ. — Наверное, из-за этой ЛЕНТЫ».

Вслух же он спросил у ГРАВЕ:

— Куда мне идти? Ведь ГОры большие, как я найду вашего брата?

— О... ЛАРГО?.. Это очень легко. Ты перейдешь вон то поле.

Кстати, это я его вспахал. Тяжело было, но я справился. Так вот, увидишь за полем очень широкую дорогу. Ведь брат ЛЕНТО говорил тебе, что ЛАРГО любит только широкие дороги... Ты пойдешь по этой дороге и придешь прямо к дому ЛАРГО. А уж там упрашивай его сам. Нет... лучше её, ЛАРу. У неё характер добрый... А может, тебе вообще не надо искать страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ? Я слыхал, что твоего УвелТреза братья-волшебники ДиЖу-у и ТакаЖу-у повезли в какую-то таинственную область, чтобы показать его мадам ДиБоЛи.

— А я сам найду её?

— Сам?.. Не-е-ет, — протянул ГРАВЕ и тяжело вздохнул.

— Сам не найдешь. Это далеко, и дорогу туда знает лишь одна царица ТОНИКА. Она очень любит сыр и покупает его у хромой СИНКОПЫ, мадам ДиБоЛи.

— А как отыскать царицу ТОНИКУ?

— ТОНИКУ? Вот уж не знаю... Это ЛАРГО и его ЛАРе известно...

Поняв, что ему все равно не обойтись без помощи ЛАРГО, УМЕНЬ поблагодарил тяжелого ГРАВЕ, хотел передать привет ЛЕНТО, но тут из дома донеслась музыка. ЛЕНТО опять сел за виолончель и затянул свою протяжную песню про Клён. УМЕНЬ и ГРАВЕ стояли, вслушиваясь в пение, и молчали. Наконец ГРАВЕ произнес, тяжело вздохнув:

— Вот так всегда. Как запоет, так его не остановишь. И всё одну песню. И всё тянет, тянет. А что он такой грустный — непонятно... Ну ладно, иди. А то темно будет. Если ЛЕНТО слушать, так ничего и не сделаешь. Он поёт часами.

УМЕНЬ еще раз поблагодарил ГРАВЕ и грустный поплелся к огромному пшеничному полю. На душе было тоскливо: то ли от протяжной песни ЛЕНТО, то ли от того, что опять ничего не прояснилось в судьбе брата.

— Держи направление на снежную вершину. Там дорога к ЛАРГО! — услыхал он крик ГРАВЕ за своей спиной.

ГРАВЕ еще немного постоял, посмотрел вслед удаляющемуся мальчику, затем, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, потянул свою тяжело груженную ГРАВИЕМ телегу.

«И чего это я послал бедного УМЕНЯ в горы? — мелькнула в голове у медленного ТЕМПА как всегда запоздалая мысль. — Ведь я мог бы устроить ему встречу с министром ДОМИНАНТОЙ. А тот познакомил бы мальчика с ТОНИКОЙ. Сколько лет я строю ему дорогу, уж он не отказал бы мне в этой просьбе. — И ГРАВЕ вновь тяжело вздохнул, сам удивляясь своей медлительности. — Э-э-эх, склероз. Старость — не радость».

А УМЕНЬ шел вперед. Он удалялся от жилья медленных ТЕМПОВ все дальше и дальше. И с каждым шагом мальчику становилось все страшнее и страшнее. Его вновь пробрал озноб.

«Да когда же всё это кончится? — думал он. — Ну, сколько можно ходить одному? Все меня куда-то посылают, посылают, а я их слушаюсь, слушаюсь. А что будет впереди? Найду ли я брата, смогу ли освободить его от злых волшебников? Они же убьют меня, и тогда мама непременно умрет.»

Ему стало жалко и себя, и УвелТреза, и родителей — и он, сев прямо на землю среди пшеничного поля, горько заплакал.

Однако, услыхав сквозь собственный плач какой-то шорох, УМЕНЬ притих: «Кто это? Может змеи, или опять ШТРИХИ?» — испугался мальчик. Он всегда боялся змей, а теперь, когда был совершенно один, его обуял панический страх. УМЕНЬ вскочил на ноги и, сломя голову, помчался к снежной горе. «Скорей, скорей, — подгонял он сам себя. — Скорей выбраться из густых колосьев на дорогу, там уж я побегу свободней, да и ЛАРГО может быть мне поможет», — и он летел стремглав вперед, совершенно ошалев от страха.

Не прошло и пяти минут, как УМЕНЬ оказался на широченной дороге, ведущей в горы. Он только хотел перевести дух, как из пшеницы вслед за ним выскочило множество МАЛЫХ ТЕРЦИЙ. Они одновременно запищали и стали показывать своими ТРЕХпалыми лапками на УМЕНЯ.

— Ой! — вскрикнул мальчик. — Откуда вы? Как попали сюда? Ведь ДО БЕМОЛЬ сказал, что ТЕРЦИИ не могут жить в их стране.

Тут вперед вышла одна белая МАЛАЯ ТЕРЦИЯ:

— Мальчик, мы и не живем в их стране. Нам туда ходить нельзя. Мы только здесь, в поле гуляем, когда приходим сверху (и она показала лапкой туда, где должна была находиться земля). А ты кто?

— Я? Я УМЕНЬ. А ты?

— Я ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ.

УМЕНЬ кивнул головой.

— А ты не знаешь, — спросила ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ, — почему мы, МАЛЫЕ ТЕРЦИИ хотим с тобой дружить?

— Не знаю, — растерянно промолвил УМЕНЬ. — Может, потому что там, на земле у меня тоже были МАЛЫЕ ТЕРЦИИ.

— Может быть, может быть, — протянула задумчиво ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ. — Ну, так ты возьмешь нас в свои друзья?

— Всех сразу?

— Да, да, — закричали МАЛЫЕ ТЕРЦИИ.

— Но как это возможно? Куда я вас всех дену?

— Ты будешь жить с нами, и мы станем ходить к тебе в гости, — сказала белая МАЛАЯ ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ.

— Да я же не могу жить с вами! — воскликнул УМЕНЬ.

Я должен идти дальше, искать брата.

— А мы тебя не пустим, — сказала МИ-СОЛЬ.

— Не пустим, не пустим! — подхватили все остальные. — Ты будешь жить у нас.

— Не могу я! — воскликнул УМЕНЬ. — Там наверху, на земле, живет моя мама. Она ждет меня вместе с братом. Она умрет, если мы не вернемся к ней.

МАЛЫЕ ТЕРЦИИ притихли и стали грустными и какими-то жалкими. Им очень хотелось дружить с УМЕНЕМ. Но они тоже любили своих мам и пап и понимали, что УМЕНЬ во всем прав.

Вперед вышла совсем черная МАЛАЯ ТЕРЦИЯ. Её звали Ре-Ди-ФаДи. Она была настолько стара, что еле передвигалась на своих коротких ножках. С трудом переводя дыхание, она сказала:

— Мы понимаем тебя, УМЕНЬ, и готовы тебе помочь. Но где твой брат, и как получилось, что он ушел из дома?

— Расскажи, расскажи! — зашумела толпа малых ТЕРЦИЙ.

И УМЕНЬ рассказал историю УвелТреза, рассказал о своем путешествии в страну АЛЬТЕРАТОВ, о встрече со ШТРИХАМИ и очень медленными ТЕМПАМИ.

— А теперь я иду к широкому ЛАРГО. Говорят, он знает, как пройти к царице ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНЦИЙ — ТОНИКЕ. А она давно знакома с какой-то СИНКОПОЙ, у которой живет мой брат.

Выслушав УМЕНЯ, ТЕРЦИИ зашумели и завизжали. Им было ненавистно само имя УвелТреза. Ведь именно он разлучил ТЕРЦИЙ со своими хозяевами, ТРЕЗВУЧИЯМИ. Он прогнал их в лес и чуть не погубил. Многие ТЕРЦИИ умерли от разлуки и лишений, и лишь некоторые сумели спрятаться под землю. Однако и там им не было покоя. АЛЬТЕРАТЫ почему-то объявили ТЕРЦИЯМ настоящую войну, они уничтожали их... Тогда ТЕРЦИИ убежали к горам, где жил ЛАРГО со своей подругой. Здесь их никто не преследовал. Они жили спокойно, кормились пшеницей, которую выращивал ГРАВЕ и, казалось, были счастливы.

Но вот однажды к горам прилетели два БОЛЬШИХ СЕПТИМА и набросились на них. Каждый СЕПТИМ старался поймать три ТЕРЦИИ.

Тут всем и пришел бы конец, если бы не белая МАЛАЯ ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ. Она страшно испугалась, увидев извечных врагов, да как запищит, как закричит:

— Не трогайте! Не трогайте нас! МЫ СОЛеные! МЫ СОЛеные!

И произошло чудо: БОЛЬШОЙ СЕПТИМ (его звали ДоСий) с отвращением выплюнул одну из пойманных МАЛЫХ ТЕРЦИЙ и круто взмыл вверх. За ним устремилась и его жена ФаМия. Они долго плевались от отвращения огнем и кипятком и, наконец, улетели.

Вот так и получилось, что белая МАЛАЯ ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ спасла всех своих сородичей от гибели. С тех пор СЕПТИМЫ никогда больше не прилетали, и о них стали забывать.

Рассказ УМЕНЯ воскресил самые страшные воспоминания, взволновал маленьких пушистых зверьков. Они запищали, забегали. У всех на языке было имя УвелТреза и СЕПТИМОВ.

УМЕНЬ нисколько не удивился, увидев такую реакцию ТЕРЦИЙ. Он уже привык, что все ненавидят его брата.

Наконец, шум постепенно стих. ТЕРЦИИ присели на землю и уставились на УМЕНЯ жалостливыми глазами. Несмотря на всё пережитое, ТЕРЦИИ любили ТРЕЗВУЧИЙ, которые даже не смогли защитить их от хулигана УвелТреза. МАЛЫЕ ТЕРЦИИ почему-то всех всегда жалели. А сейчас им было жалко даже УвелТреза. Ведь, слушая рассказ УМЕНЯ, они узнали, что он тоже не всегда был хамом и нахалом.

— Ты не отчаивайся, — наконец сказала УМЕНЮ ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ, мы поможем тебе. Ты не ходи в горы к ЛАРЕ и широкому ЛАРГО. Не трать время. Мы сами проводим тебя к ГАРМОНИЧЕСКИМ ФУНКЦИЯМ.

— Проводим! Проводим! — закричали ТЕРЦИИ.

— Но знай, — продолжала белая МАЛАЯ ТЕРЦИЯ МИ-СОЛЬ, — что дорога туда не легка. Перед их страной живут какие-то чудные ЗВУКОРЯДЫ. Они такие странные, что могут сделать любую гадость... Вот мимо них тебе как-то и надо пройти, тогда ты сразу попадешь во владения графини ДВАЖДЫ УВЕЛИЧЕННОЙ ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТЫ, а уж она через одного из своих мужей (он, кажется, министр иностранных дел) сведет тебя с царицей ТОНИКОЙ. К ней так просто не попадешь, только министры ДОМИНАНТЫ могут это делать. И то, когда идут вдвоем с ТОНИКОЙ, то всех отталкивают с дороги, носят при себе лук-автомат и всё почему-то вертятся, вертятся по сторонам. Поэтому ТОНИКУ рядом с ДОМИНАНТОЙ и зовут АВТЕНТИЧЕСКИЙ ОБОРОТ.

УМЕНЮ вновь стало страшно. Он опять испугался неизвестности.

«Опять какие-то новые существа, ЗВУКОРЯДЫ, — думал он.— А что мне от них ждать?» — Он, как всегда, задрожал, но тут вновь заговорила старая черная ТЕРЦИЯ РеДи-ФаДи:

— Не бойся, малыш. Они напрасно тебя пугают. Пойдем со мной, я тебе кое-что дам.

УМЕНЬ колебался, но увидел, что ТЕРЦИИ кивают ему головами: — Иди, иди. Эта ТЕРЦИЯ и её сестра добрые и храбрые. Они когда-то даже на цикломоте катались и призы завоёвывали. Но потом... их цикломот украли. После этого они как-то сразу состарились: без спорта плохо им стало. Но зато теперь они настоящие знахарки — всё знают. Иди, иди к ним.

УМЕНЬ решил, что всё равно хуже не будет, и пошел за старухой.

Вскоре они оказались в маленькой избушке, стоящей на берегу извилистого ручья. В углу, на кровати лежала такая же черная ТЕРЦИЯ, как РеДи-ФаДи. УМЕНЬ даже удивился, увидав их необыкновенное сходство.

— Ой! Кто это? — вскрикнул он, переступая порог.

РеДи-ФаДи засмеялась:

— Не бойся, это моя родная сестра, ЛяДи-ДоДи. Именно она-то и может помочь тебе при встрече со ЗВУКОРЯДАМИ.

Только РеДи-ФаДи проговорила, как заскрипела кровать, и старческий голос прохрипел:

— Кто это пожаловал? Уж не ты ли, сестра МиБа-СольБа?

— Ну вот! Опять она за свое, — возмутилась старуха РеДи-ФаДи. — Я все время подчеркиваю родство с ДИЕЗАМИ, а она делает ЭНГАРМОНИЧЕСКУЮ ЗАМЕНУ и говорит о БЕМОЛЯХ. Сколько лет мы с ней спорим — никаких перемен. Я утверждаю, что она ЛяДи-ДоДи, а она говори, что СиБа-РеБа, а меня зовет — МиБа-СольБа.

— Ну какая разница, — раздалось с кровати. — Ведь это почти одинаково: ЛяДи-ДоДи подчеркивает наше родство с ДИЕЗАМИ, а СиБа-РеБа — с БЕМОЛЯМИ. Мне лично больше БЕМОЛИ нравятся.

— Тебе БЕМОЛИ, а мне ДИЕЗЫ! — вскрикнула РеДи-ФаДи. Не хочу я этого родства с толстыми БЕМОЛЯМИ! Вот и всё.

— А хочешь, не хочешь — никуда не денешься, — заворчала ЛяДи-ДоДи. — Все равно у нас всю жизнь будет ЭНГАРМОНИЧЕСКАЯ ЗАМЕНА имен. Мы с тобой будем оставаться теми же самыми, а наши имена будут меняться.

— Не хочу я! Не хочу! — вновь закричала РеДи-ФаДи.

И они стали ругаться.

«Ну вот, — подумал УМЕНЬ о черной МАЛОЙ ТЕРЦИИ Ре-Ди-ФаДи,— привела сюда, чтобы помочь в борьбе со ЗВУКОРЯДАМИ, а сама...»

Между тем старухи ругались всё сильнее. ЛяДи-ДоДи (или, как она сама себя называла, СиБа-РеБа), несмотря на свой ревматизм, который изводил её уже много лет, привстала с кровати и готовилась запустить в сестру подушкой, а РеДи-ФаДи схватила со стола графин с водой и собиралась вылить его содержимое на сестру.

— Да бросьте вы! — не выдержал УМЕНЬ. — Что вам, больше делать нечего, как только драться из-за какой-то ЭНГАРМОНИЧЕСКОЙ ЗАМЕНЫ имён. Я вот пришел из страны АЛЬТЕРАТОВ, так тем БЕМОЛИ, БЕКАРЫ и ДИЕЗЫ даже войну друг другу объявили. И тоже оказывается из-за какой-то ерунды.

Старухи на миг смутились, но вскоре опять послушались крики:

— Нет, ты не РеДи-ФаДи, а МиБа-СольБа, а я СиБа-РеБа! — кричала одна.

— Не СиБа-РеБа, а ЛяДи-ДоДи! — отвечала другая.

Обе раскраснелись, волосы их растрепались, а глаза горели, как угли.

«Ну ничего, — подумал УМЕНЬ, — наверное, это им полезно. Моложе будут. Кровь в жилах не застоится. Не буду им мешать.

Он осторожно отошел в сторону и стал рассматривать комнату. Всюду висели пучки трав, стояли пузырьки и склянки, в которых булькала какая-то темная жидкость. На полу валялось множество костей животных, а по стенам были развешены черепа.

УМЕНЬ подошел к столу с пузырьками и хотел взять один из них в руки, как вдруг раздался крик обеих старух и они, несмотря на свой возраст, пулей бросились к нему.

— Ты что? С ума сошел? — закричали обе. — Не трогай, раз не знаешь.

«Ну вот и помирились», — продумал УМЕНЬ.

— А что, разве это яд какой? — спросил он у ЛяДи-ДоДи.

— Не яд. Но если прольешь — бед не оберешься. Видишь, здесь стоят знаки X и ЬЬ. Так вот: первый из них означает ДУБЛЬ ДИЕЗ, а второй ДУБЛЬ БЕМОЛЬ.

— Ну и что? Это кто такие?

— Слушай, — обратились ЛяДи-ДоДи к сестре, — ты кого привела ко мне, и что ему от нас надо?

— А... Наконец-то спросила, — протянула РеДи-ФаДи. — Ты бы сразу начала с разговора, а то ругаться вздумала... Это УМЕНЬ. Он пришел с земли и идет к ГАРМОНИЧЕСКИМ ФУНКЦИЯМ. Ему надо бы помочь. Мы, МАЛЫЕ ТЕРЦИИ, все хотим этого.

— А почему он ничего не знает о ДУБЛЬ ДИЕЗАХ и ДУБЛЬ БЕМОЛЯХ? Ведь из-за них АЛЬТЕРАТЫ начали свою войну.

— Наверное, они ему ничего не рассказали.

— Ну иди сюда, слушай, — сказала УМЕНЮ ЛяДиз-ДоДиз, садясь на свою постель.

— Однажды в страну АЛЬТЕРАТОВ прилетели два злых волшебника, повелители северных ветров и холодов. Их звали Ди-Жу-у и...

— И ТакаЖу-у, — вставил УМЕНЬ.

— Ну вот... Перебивает, — обиделась ЛяДи-ДоДи. — Да он же все знает.

— Я знаю, что с ними был мой брат УвелТрез и что он поссорил командира ФА ДИЕЗА с командиром СИ БЕМОЛЕМ.

— А как поссорил, знаешь? А?

— Нет...

— Ха... То-то же. Тогда не перебивай меня и слушай. А то, как твой брат, станешь хамом и нахалом. Так вот: УвелТрез стащил у колдунов волшебное средство «ЭНГАРМОН» и сказал, что теперь сделает из БЕКАРОВ новых АЛЬТЕРАТОВ, которых будет звать ДУБЛЬ ДИЕЗАМИ и ДУБЛЬ БЕМОЛЯМИ. Эти-то АЛЬТЕРАТЫ и будут самыми смелыми, хотя и самыми старыми. И они подчинят всех себе, даже заменят командиров ФА ДИЕЗА и СИ БЕМОЛЯ. Вместо ФА ДИЕЗА будет МИ ДУБЛЬ ДИЕЗ, а вместо СИ БЕМОЛЯ — ДО ДУБЛЬ-БЕМОЛЬ. Командиры тут же бросились на УвелТреза и хотели его избить, но он схватил их за шиворот и ударил лбами друг о друга так, что у СИ БЕМОЛЯ его толстый нос сразу же посинел, а ФА ДИЕЗ лишился чувств... Зато в это время, пока УвелТрез дрался с командирами АЛЬТЕРАТОВ, РЕ БЕКАР, которую твой брат зачем-то тоже прихватил с собой, увидела, что у него из кармана вывалилась какая-то склянка с непонятными для нее знаками «X» и «ЬЬ». РЕ БЕКАР быстро схватила ее и припустилась бежать прочь от разъяренного УвелТреза. Она неслась, что было сил, не разбирая дороги, пока не добежала до моего дома. Вот тут-то мы с ней и познакомились. Она рассказала мне все, что знала о твоем брате. Я успокоила РЕ БЕКАР, накормила ее, уложила спать, а за это она отдала мне волшебный пузырек, который ты видишь перед собой. Этот «ЭНГАРМОН» волшебники ДиЖу-у и ТакаЖу-у сделали из своих ТОЧЕК (шишек, которые вырастают у них на спине и голове каждый год). Эти-то точки, благодаря Богу Зла ДИССОНАНСУ, и сделали их волшебниками. В этом году АЛЬТЕРАТАМ бояться нечего, а вот в следующие годы... еще неизвестно, что придумают ДиЖу-у и ТакаЖу-у. В общем, этот пузырек с «ЭНГАРМОНОМ» тебе не нужен, он только зло приносит. Мы с сестрой даже не пробовали его, а только понюхали, и то все равно ругаемся из-за этой ЭНГАРМОНИЧЕСКОЙ ЗАМЕНЫ... Тебе нужно другое. Если у тебя не будет КЛАСТЕРОВ, ты от ЗВУКОРЯДОВ не спасешься. Они непременно открутят тебе голову. Они на это, ох, какие мастера. Как кого поймают, тут же хвать за голову и прилепят себе. Вот придешь в их страну — увидишь: там и ТРИХОРДЫ с тремя головами, и ТЕТРАХОРДЫ — с четырьмя (они все время листают какие-то ТЕТРАди), и ПЕНТАХОРДЫ (их пять голов всегда в ПЕНе), и самые прожорливые ГЕКСАХОРДЫ (их шесть голов вечно кричат: «Кекса хотим! Кекса!»)... Однако все ЗВУКОРЯДЫ подчиняются своим правительницам ГАММАМ. ГАММЫ ни у кого не откручивают голов. Они вообще кажутся довольно добрыми. Но уж глупы до безобразия. Без своих семи разноцветных собачек не могут сделать и шага. Посадят их на специальные скамеечки, каждая из которых выше другой, и задают им вопросы. Что собачки скажут, то ГАММЫ и делают.

— А откуда взялись собачки? — перебил УМЕНЬ рассказ Ля-Ди-ДоДи.

— Откуда? — ЛяДи-ДоДи на минуту задумалась, пытаясь что-то вспомнить. — Не знаю толком. Видимо, их прислал в эту страну Бог Зла ДИССОНАНС. Он всегда придумывает какие-то гадости, — ЛяДи-ДоДи устало опустилась на подушки.

— А как же мне быть? Ведь я ничего не знаю, ничего не умею, всех боюсь, — сказал УМЕНЬ в отчаянии.

— Не бойся, я помогу тебе. Вот видишь, четыре пузырька разного цвета.

— А что это такое?

— Хм, он еще спрашивает. Это же КЛАСТЕРЫ, — недовольно буркнула ЛяДи-ДоДи.

— И что я с ним буду делать?

— Как что? Брызгать на ЗВУКОРЯДОВ, конечно.

— Зачем это?

— Он еще спрашивает, — разозлилась ЛяДи-ДоДи. Она поглядела на сестру. — Ты слышишь? Он спрашивает. Да ты ими сможешь склеить эти ЗВУКОРЯДЫ, и тогда они ничего плохого тебе не сделают.

УМЕНЬ удивленно смотрел на старух, ничего не понимая.

«Зачем-то надо брызгать из флакона. Склеивать какие-то ЗВУКОРЯДЫ. Ничего не ясно».

— Вот возьми. Пользуйся, — сказала ЛяДи-ДоДи, протягивая УМЕНЮ разноцветные склянки.

— Так что же мне с ними делать? — спросил все еще удивленный УМЕНЬ.

— Вот какой дурень. Тебе же ясно сказано: это волшебные КЛАСТЕРЫ. Ты брызнешь им на ЗВУКОРЯДЫ. Те сразу же и склеются, станут похожи на множество колючих СЕКУНД и застынут на целый час. И, что бы ты ни делал в это время, они тебе не будут страшны. Только смотри, не перепутай пузырьки. Их четыре. В красном — КЛАСТЕР для обыкновенных ЗВУКОРЯДОВ, в них собраны и ТОНЫ и ПОЛУТОНЫ, поэтому они и называются ДИАТОНИЧЕСКИЕ. Они привинчивают головы на различной высоте, то тесно прижав их друг к другу, как ПОЛУТОНЫ, то, как ТОНЫ, расставляют их довольно широко. Этих ЗВУКОРЯДОВ ты не очень бойся, они не столь злые, как кажутся. Хотя и очень хитрые. Ты бойся ХРОМАТИЧЕСКОГО ЗВУКОРЯДА. Он состоится из одних ПОЛУТОНОВ. Вот этот ЗВУКОРЯД и есть самый страшный и злой. Он изворотлив, как змея, и очень скользкий. Его ПОЛУТОНЫ так тесно, прижимаются друг к другу, что им даже дышать трудно. От этого они и злятся. Так злятся, что у них образовывается сильнейший яд. И если ХРОМАТИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД до кого-нибудь только дотронется, тот человек сразу же погибает. Вот почему, как увидишь тесно сплетенные ПОЛУТОНЫ, брызни на них ХРОМАТИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ из желтого пузырька. И еще помни, если брызнешь этим КЛАСТЕРОМ на отдельный ПОЛУТОН, то он тут же превратится в колючую СЕКУНДУ. А СЕКУНДЫ, когда они не в ЗВУКОРЯДЕ и изолированы друг от друга, не очень-то страшны.

ЛяДи-ДоДи нахмурила брови:

— Смотри, — протянула она зеленый пузырек, — это КЛАСТЕР ЦЕЛОТОННЫЙ. Он предназначен для ТОНОВ и ЦЕЛОТОННОГО ЗВУКОРЯДА. Но кто такие ТОНЫ, я и сама толком не знаю. Только от своей прабабки я слыхала, что они непосредственно служат каким-то злым волшебникам.

При упоминании о каких-то ТОНАХ УМЕНЮ вновь стало страшно. Он стал пятиться к двери, намереваясь выскочить из избушки. УМЕНЬ всегда всего боялся, а уж когда речь заходила о чем-то совсем неизвестном, тут страх превращал его совсем жалкого труса.

— Куда же ты? — закричала на него ЛяДи-ДоДи и ее сестра. — Ты пропадешь без КЛАСТЕРОВ, вернись!

УМЕНЬ, пугливо озираясь по сторонам, все хотел бросить и убежать от старух, куда глаза глядят, но что-то удержало его на месте.

— Да подумай, глупец, куда ты денешься один? Назад дороги нет. Ты не сможешь вернуться на землю без брата. Иди сюда и слушай, что тебе говорит сестра, — сказала РеДи-ФаДи и взяла УМЕНЯ за руку.

— Ну что, так испугался ТОНОВ? — проговорила ЛяДи-До-Ди как ни в чем не бывало. — Ведь ты же не знаешь, кто они такие, так чего их бояться. А потом у тебя будет ЦЕЛОТОННЫЙ КЛАСТЕР. Его еще никому не удавалось сделать. Он настоян на крови Зеленой Коровы, которую зовут ВТОРАЯ НИЗКАЯ.

— Это еще кто такая? — удивился УМЕНЬ.

— О! Это волшебная Корова! Она живет в далекой МИНОРНОЙ стране ФРИГИИ, так что добраться до нее почти невозможно. Раз в десять лет она гостит у своих родственников в стране ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ... Ну вот, наконец, черный пузырек с КЛАСТЕРОМ для черного ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО звукоряда. Это самый безобидный из ЗВУКОРЯДОВ. Живет сам по себе и даже не мечтает превратиться в ГЕКСАКОРД или ГАММУ. Он уже такой старый, что ему ничего больше не надо. Когда-то, очень давно, он был настоящим охотником и сумел приклеить себе целых пять голов. Но все дело в том, что приклеил он их как-то нескладно: три головы рядом (как у ТРИХОРДА), а две разбросаны. И с тех пор он постоянно нуждается в чьей-либо помощи — не хватает рук, чтобы ухаживать за всей ПЯТЕРКОЙ голов. А еще он боится, как бы две головы, находящиеся в отдалении от других, не потерялись. Сколько раз ему советовали: «Выбрось ты их. И с тремя проживешь». Так нет. Не выкидывает. Вся беда в том, что у ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО ЗВУКОРЯДА очень узкие глаза, ну совсем как у китайца, и он плохо видит. Вот поэтому трех голов ему мало. Если ты познакомишься с ПЕНТАТОНИЧЕСКИМ ЗВУКОРЯДОМ и при помощи КЛАСТЕРА поможешь переклеить ему две головы, он очень обрадуется и многое сделает для тебя.

УМЕНЮ вновь стало страшно от предстоящих трудностей, и он опять хотел заплакать, но ЛяДи-ДоДи его успокоила.

— Не плачь и не бойся. Все, все должно быть хорошо. Ты добрый, а добро всегда побеждает, даже тогда, когда очень трудно.

УМЕНЬ успокоился. Он поблагодарил черную МАЛУЮ ТЕРЦИЮ ЛяДи-ДоДи, назвал ее для приличия именем с ЭНГАРМОНИЧЕСКОЙ заменой (СиБа-РеБа) и отправился в путь.

ЗВУКОРЯДЫ очень давно жили в своей маленькой стране. И эта жизнь была до невозможности скучна и однообразна. Целые дни они сидели на работе, занимаясь неизвестно чем. То писали какие-то бумаги и заявления, то бегали ставить печати, то заполняли какие-то бланки. Им говорили, что это очень, очень важно, ЗВУКОРЯДЫ верили.

«Раз важно — значит надо. Ничего с этим не поделаешь. Главное, что у нас есть наши царицы ГАММЫ, без них было бы совсем плохо. Они так заботятся о нас».

После работы ЗВУКОРЯДЫ бежали становиться в длинные очереди. Это было для них самое любимое занятие.

«Нам, ЗВУКОРЯДАМ, без очередей жить, ну просто невозможно, рассуждали они. — Ведь в очередях мы стоим друг за другом. Стоим в ряд и получаем ЗВУКОРЯД. А это значит, мы не отрываемся от масс, от народа. Именно в очередях мы приобретаем новых друзей, а главное, ловим зевак, и это большое для нас счастье».

Оказывается, именно в очередях ЗВУКОРЯДЫ добывали себе лишние головы. Ведь каждый ЗВУКОРЯД мечтал, хотя бы к концу жизни, стать ШЕСТИглавым ГЕКСАХОРДОМ. Вы спросите: «Почему?» Да потому, что все ЗВУКОРЯДЫ со дня своего рождения и до последнего дня жизни питались только кильками и хряпой (тушеной капустой вперемешку со ржаной мукой). Ели они эти кушанья по три раза в день и все время мечтали попробовать что-нибудь сладкое. Сладкое же, пирожные, печенье и КЕКСЫ, доставалось семи главным царицам ГАММАМ и их приближенным, ГЕКСАХОРДАМ. А как же можно было стать ГЕКСАХОРДАМИ? Ведь ими не рождались. Вот и приходилось для этого караулить в очередях зевак, отрывать у них головы и приклеивать себе. Успеешь сделать — хорошо. Не успеешь — глядишь, и твою голову уже кто-то стащил.

УМЕНЬ, попав к ЗВУКОРЯДАМ, уже знал их повадки и поэтому всегда был на чеку. Он купил себе огромную шляпу и тут же надел ее себе на голову. «Если будут отрывать голову, то прежде схватятся за шляпу. А пока ее стащут, я успею постоять за себя или убегу» — рассуждал он. На эту шляпу он очень надеялся, но все же, когда стоял в очередях за кильками, все время придерживал ее руками. К нему уже не один раз подбегали ТРЕХглавые ТРИХОРДЫ и пытались своей болтовней отвлечь его внимание. Но это им так и не удалось...

Угрюмые и вечно занятые своими ТЕТРАдками ЧЕТЫРЕХглавые ТЕТРАХОРДЫ тоже пытались заговорить с УМЕНЕМ, но их он не стал слушать. УМЕНЬ искал встречи с ПЕНТАХОРДАМИ. Ведь при желании ПЕНТАХОРДЫ могли сделать многое, потому что именно они служили в солдатах, убирали улицы и площади, следили за порядком в городе. ПЕНТАХОРДОВ с их пятью головами все уважали, так как они легко становились ГЕКСАХОРДАМИ, а ГЕКСАХОРДЫ близки к ГАММАМ.

УМЕНЬ шел по улицам и искал возможность познакомится с одним из ПЕНТАХОРДОВ, но, как ни странно, ни один не попадался навстречу.

«Где же они? — думал мальчик. — Не может быть, чтобы я не встретил ни одного ПЕНТАХОРДА?»

Однако, кроме ученых ТЕТРАХОРДОВ, ему никто не попадался. Только один раз на соседней улице, раздался лай семи собачек. Это проехала в своей карете одна из ГАММ. Но когда УМЕНЬ подбежал к тому месту, никого уже не было. Он хотел было отважиться и самостоятельно выйти за город, но страх вновь пересилил его, и УМЕНЬ остался. На одном из бульваров он подошел к лавочке и тяжело опустился на нее.

«Как хорошо было со ШТРИХАМИ или ТЕМПАМИ, они были такие отзывчивые, — думал УМЕНЬ, — так старались мне помочь. А эти ЗВУКОРЯДЫ...»

УМЕНЬ сам не заметил, как задремал. Ему снился родной дом, мать МИНОРНАЯ ТРЕЗВУЧИЯ с ее огромными шляпами, отец МАЖОРНЫЙ ТРЕЗВУЧИЙ с его вечными заботами о своей маленькой голове, и даже УвелТрез... Вдруг УвелТрез бросился на него и стал отрывать ему голову. Он крутил ее в разные стороны и кричал, кричал что-то страшное...

УМЕНЬ тут же проснулся и открыл глаза. Перед ним стояла девчонка в СИнем платье. Все пять ее голов часто кричали, а девчонка пыталась сорвать с УМЕНЯ шляпу. Но шляпа была так плотно надета, что не поддавалась.

— Ой! — вскрикнул УМЕНЬ, — так это же ПЕНТАХОРД!

Девчонка остановилась и, с сожалением плюнув, сказала:

— Проснулся? А жаль. Мне твоей головы как раз и не хватало. А может, ты ее так отдашь?

— Вот еще! — возмутился УМЕНЬ. — Только этого мне не хватало! Что я без головы буду делать?

— Как это что?.. Ты просто помрешь и тебя отдадут царицам ГАММАМ для их собачек. Но зато твоя голова будет жить еще очень долго. Ведь мы, ЗВУКОРЯДЫ, не умираем до трехсот лет.

— Все равно не хочу! — продолжал возмущаться УМЕНЬ. — Я не затем сюда пришел! Мне надо спасти брата.

— Ну и чудак! — сказала СиЛяСольФаМи (так звали девочку в СИнем платье).

— Тебя каждый день станут кормить КЕКСАми. А это так вкусно! — и она мечтательно закрыла глаза.

— Нет уж! Как-нибудь обойдусь.

— Ну и глупо! — разозлилась СиЛяСольФаМи и, надув губы на всех пяти головах, пошла прочь.

«Вот уйдет сейчас, — думал УМЕНЬ, тогда где я найду нового ПЕНТАХОРДА?»

— Подожди! Подожди! — закричал он СиЛяСольФаМи. — Не уходи, пожалуйста! Ведь я должен спасти брата, а ты можешь мне помочь!

— Ну и что! — возмутилась девочка в СИнем платье. — Ты же мне не помог! Почему сам требуешь помощи?

— Я? Я готов тебе помочь в чем угодно. Но только не тем, чтобы отдать тебе голову.

Девчонка остановилась.

— А жаль. Ей у меня было бы хорошо. Мы, ПЕНТАХОРДЫ, очень ухаживаем за своими головами, часто моем их шампунями. Ведь мы так любим ПЕНу!

— Так может зайдем в магазин? Там я куплю тебе много этих шампуней, — предложил УМЕНЬ.

— А у тебя есть деньги? — удивилась СиЛяСольФаМи.

— Конечно! — обрадовался УМЕНЬ и показал ПЕНТАХОРДУ пригоршню монет, которые дали ему на прощанье АЛЬТЕРАТЫ.

— Вот, видишь сколько!

Глаза СиЛяСольФаМи засверкали.

Купив пять флаконов лучшего шампуня, УМЕНЬ и СиЛяСольФаМи вышли из магазина.

— Идем к нам домой, я познакомлю тебя со своими родственниками, — сказала ПЕНТАХОРД.

УМЕНЬ вновь испугался:

— А они не оторвут мне голову?

СиЛяСольФаМи засмеялась:

— Не будешь спать или отвлекаться — голову не потеряешь. Ведь мы можем ее взять только в том случае, когда она «отключилась».

— Как это «отключилась?»

— Ну... Перестала думать... Потому что, когда голова не думает, она уже не твоя.

— Странно! А чья же?

— Да ничья!

«Вот чудные», — подумал УМЕНЬ, а вслух сказал:

— Ладно, пойдем к твоим родственникам.

Они подошли к большому деревянному дому, смотрящему на улицу пятью окнами. Ставни были разрисованы изображениями КВИНТ и ТРЕЗВУЧИЙ.

— Ой! — удивился УМЕНЬ. — А почему у вас нарисованы ТРЕЗВУЧИЯ и эти КВИНТЫ?

— Вот чудак! — сказала СиЛяСольФаМи. — Да ведь мы же ПЕНТАХОРДЫ, а значит, любим цифру пять. Вот почему у нас в доме пять окон и на них изображены КВИНТЫ. У них тоже пять щупалец.

— А ТРЕЗВУЧИЯ?

— Ты что, и этого не знаешь?

УМЕНЬ удивленно пожал плечами.

— А вот попробуй умри, так ты сразу станешь пустой и в КВИНТУ превратишься.

УМЕНЬ опять удивился. Он так ничего и не понял из этих слов ПЕНТАХОРДА. Тем временем девочка в СИнем платье вытащила ключи и открыла дверь.

— Входи!

УМЕНЬ неуверенно переступил порог. В доме было тихо, лишь где-то в глубине дома слышался звук льющейся воды.

— Да ты не бойся. Иди вперед, — сказала СиЛяСольФаМи.

— Мои все в бассейне моются... Давай сюда шампунь. Сейчас я их обрадую.

Она подбежала к двери, ведущей в бассейн, и закричала на ходу:

— Смотрите, что я вам принесла! Теперь у нас будет много ПЕНы!

УМЕНЬ подошел к двери, ведущей в бассейн, и обомлел. Весь бассейн был полон голов, на которых огромными шапками застыла ПЕНа. Одни головы блаженно улыбались, другие корчили гримасы, третьи кричали или пели. Шум стоял невообразимый, но все были довольны.

Девочка в СИнем платье вылила в воду одну из бутылок шампуня, и все находящиеся в бассейне, как по команде принялись взбивать ПЕНу. «Сумасшедшие какие-то», — подумал УМЕНЬ и хотел было уйти, как вдруг раздался оглушительный голос:

— А это кто? — закричали пять седых и старых голов.

УМЕНЬ присел от страха и чуть не свалился в пенящийся бассейн.

— Дедушка, — обратился СиЛяСольФаМи к седым головам, — не пугай, пожалуйста нашего гостя. Я и так его испугала до смерти, когда пыталась отвернуть ему голову.

— Уже пыталась? Молодец! — И дедушка, которого звали ФаМиРеДоСий, громко засмеялся. Его смех подхватили и остальные головы.

— Я всегда, всегда знала, что внучка первая из нас станет ГЕКСАХОРДОМ с шестью головами, — проговорила бабушка МиРеДоСиЛь. — Ай, да молодец!

— Нет, я! Я стану первым ГЕКСАХОРДОМ, — воскликнули пять РЫжих голов, и из бассейна вылез РЫжий мальчишка. — Я! Я больше всех хочу КЕКСов и поэтому первым приклею шестую голову! — И он бросился к УМЕНЮ.

Тот оторопел от неожиданности и застыл на месте, удивленно вытаращив глаза и открыв рот.

«Да что ж это такое? — подумал он. — Неужели опять станут отрывать?»

Тут девочка в СИнем платье бросилась на РЫжего мальчишку:

— Уйди, противный РеДоСиЛяС! Не лезь к УМЕНЮ! Он не хочет отдавать свою голову. Я уже уговаривала его. Он хороший, он купил нам чудесный шампунь для ПЕНы.

Но РеДоСиЛяС не слушал сестру, он взъерошил свои РЫжие волосы и бросился на УМЕНЯ. Тот как мог сопротивлялся, но чувствовал, что не скоро справится с РЫжим ПЕНТАХОРДОМ.

— Давай, давай! Отрывай! — закричали из бассейна пять седых голов бабушки МиРеДоСиль. — Давай, внучек! Я тебе сейчас помогу! — и бабушка стала вылезать из ПЕНы.

Видя, что дело совсем плохо и он может лишиться головы, которая, кстати, ну никак не подходила РЫжему мальчишке Ре-ДоСиЛяС, УМЕНЬ вытащил из кармана ДИАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР и брызнул им на нападающих.

Мальчишка РеДоСиЛяС и его бабушка МиРеДоСиль вскрикнули и, как каменные, тут же застыли на месте. ДИАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР склеил их головы и ноги.

В бассейне стало тихо. Изумлению не было предела.

— Что... ты сделал? — наконец с трудом произнесла девочка в СИнем платье. — Ты... убил их?

— Убил! Убил! — тут же закричали из бассейна головы дедушки ФаМиРеДоСия.

— Убил! Убил! — подхватили ДОбрая мама ДоСиЛяСольФа и папа ЛяСольФаМир.

Оглушенный УМЕНЬ и сам растерялся. Он хоть и знал о действии КЛАСТЕРА, но никогда не наблюдая его наяву, сам поразился его силе.

«Ай, спасибо вам, МАЛЫЕ ТЕРЦИИ, — подумал он, — если бы не вы, пропал бы совсем. А главное, ни за что. Ведь головы, оторванные насильно, без согласия их владельца, все равно не подошли бы ЗВУКОРЯДАМ».

Дрожа от страха, УМЕНЬ подошел к склеенному мальчишке и его бабушке и щелкнул РеДоСиЛяС по носу:

— Эй, очнись!

Мальчишка открыл глаза и чихнул.

— Вот видите, ничего страшного не случилось, — сказал УМЕНЬ ЗВУКОРЯДАМ, — они живы! Только склеились на время. Но это пройдет, недели через две.

— Моя МИлая бабушка! — бросилась к МиРеДоСиЛ девочка в СИнем платье. — Мы все тебя так сильно любим! Как же мы будем жить без тебя это время?

— Ничего, как-нибудь проживем, — проворчал дед ФаМиРеДоСий и стал надевать свой ФАртук (он работал дворником и без ФАртука на улице не появлялся).

— У нас есть ДОбрая мама ДоСиЛяСольФа, она не даст нам погибнуть: и обед сварит, и постирает, если надо.

ДоСиЛяСольФа подошла к дочке и почему-то хитро на нее посмотрела:

— Не плачь, не плачь, моя СиЛяСольФаМи. Все будет в порядке. Твой брат и бабушка сами виноваты, что так получилось. Пройдет время, и они вновь будут с нами.

— Конечно, — подтвердил всегда ЛАсковый папа ЛяСольФаМиР. — Все, все будет хорошо. А УМЕНЬ, — он поглядел на мальчика, — а УМЕНЬ пусть пока поживет у нас, до тех пор, пока бабушка и РеДоСиЛяС не придут в себя.

Все ЗВУКОРЯДЫ так выразительно глянули на мальчика, что тот понял: сопротивляться бесполезно — будет хуже.

— Ладно, я согласен, — проговорил он неуверенно. — Вот увидите, ничего страшного с вашей МИлой бабушкой не случится. — И УМЕНЬ пошел в комнаты.

Все легли спать. УМЕНЬ в незнакомой обстановке чувствовал себя весьма неуютно. «Они же хитрые, — думал он, — ведь не зря МАЛЫЕ ТЕРЦИИ предупреждали об этом. Стоит мне заснуть, и они открутят мою голову. Ведь как хотела сделать это девочка в СИнем платье.»

В этих думах УМЕНЬ провел всю ночь и ни на минуту не сомкнул глаз. «Они такие. Если захотят, то открутят мне голову даже в том случае, если она им и не понадобится. Просто так — со зла, — думал он. — Но сколько же времени я выдержу без сна?»

Он ворочался с боку на бок, постоянно оглядываясь на спящих ЗВУКОРЯДОВ. Но те как будто ничего дурного не замышляли. Все четверо: дедушка ФаМиРеДоСий, ЛАсковый папа ЛяСольФаМиР, его жена ДОбрая ДоСиЛяСольФа и девочка в СИнем платье спали без задних ног.

Где-то за стеной запел сверчок: «Трр-р, трр-р, трр-р... отыр-рвут», — слышалось в песне УМЕНЮ, и страх вновь стал овладевать всем его существом. УМЕНЬ посмотрел в окно... На улице было темно.

«Может, мне сбежать, пока они спят? — подумал мальчик.— Все равно, кроме неприятностей, от этих ЗВУКОРЯДОВ ожидать нечего».

«Тир-р, тир-р, — свистел сверчок. — Отырр-вут... Отырр-р-вут!»

«Ох, Боже! Ну как мне быть? Почему у меня вечно какие-то препятствия на пути? Плюнуть на все, да вернуться домой — вот что надо сделать!»

УМЕНЬ решительно поднялся со своей постели и направился к бассейну (выход на улицу был через него). Он тихонько открыл дверь и остолбенел. На него не мигая смотрели десять голов РЫжего мальчишки и его МИлой бабушки.

УМЕНЮ показалось, что эти глаза светятся разноцветными огнями, и каждая голова кричит: «Ты куда-а-а?»

У мальчика задрожали коленки, и ноги подогнулись сами собой. Почти без памяти он сел на пороге и зарыдал.

...Так прошел час, другой. Вдруг УМЕНЬ услышал какой-то шум в сенях. «Что это? Неужели конец? — мелькнули страшные мысли, и из глаз мальчика сами собой опять полились горькие слезы. УМЕНЬ готов был умереть от страха, как вдруг дверь открылась, и на пороге появился СОЛдат. Это была копия РЫжего мальчишки, но только постарше. Держа в руках свечу и почему-то шатаясь, СОЛдат пошел прямо на УМЕНЯ.

— Ха! А это что такое? — пробормотал он нетвердым голосом, подойдя к застывшему РЫжему мальчишке и его бабушке.

— Никак, моя бабуля?... Эй, а ты чего здесь делаешь? — обратился он к брату (УМЕНЬ понял, что СОЛдат был старшим сыном в семье ПЕНТАХОРДОВ).

Но РЫжий мальчишка не шевельнулся.

— Ха! Тоже мне памятники какие-то! — разозлился СОЛдат и щелкнул РЫжего мальчишку по носу. — Надо же, а как живые...

Тут он заметил УМЕНЯ.

— А это... что такое? Ты... тоже — памятник?

— Не-е-ет, — в страхе проговорил УМЕНЬ, — я живой мальчик.

— А как тебя зовут?.. — СОЛдат наклонился к самому лицу ТРЕЗВУЧИЯ и, казалось, стал его внимательно рассматривать.

— У..УМЕНЬ, — ответил малыш и на всякий случай полез в карман за ДИАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ.

— Хм... Не знаю, — разочарованно прошепелявил СОЛдат.

— А меня... зовут... СольФаМиРеД... Очень легко запомнить: СОЛдат СольФаМиРеД!.. — и он рухнул на пол.

— Дядя! Что с вами? Что с вами? — испугался УМЕНЬ, пытаясь поднять СОЛдата.

СОЛдат открыл глаза и вновь удивленно уставился на мальчика:

— Ха! Опять ты? Живой памятник?.. Чего ты хочешь?

— Я хочу поднять вас...

— Поднять?.. А разве я лежу? Странно...

— Ну, конечно, лежите. Вы свалились, как мешок с картошкой.

— Чего?.. — возмутился СОЛдат. — Это я картошка? — СОЛдат попытался встать, но это у него не получилось. — Хм... Странно... Я и вправду мешок. Вот, так всегда после этих дурацких ягод ТРЕМОЛО. Сначала дрожишь, дрожишь, а потом становишься тяже-е-е-лым. — И СОЛдат зевнул. — Дай попить. Там... в углу стоит ...МОЛОко. После ТРЕМОЛО его обязательно пить надо. ТРЕ-МОЛО... — в конце слова слышишь, четыре буквы говорят: «МОЛОко.» Значит, его и надо выпить, — сказал СОЛдат многозначительно и вновь уронил все свои пять голов на каменный пол. Больше он не просыпался.

УМЕНЬ не отходил от СОЛдата всю ночь. Ему почему-то было очень жалко этого большого рыжего парня.

Наконец, под утро СОЛдат проснулся. Он открыл глаза сначала на одной голове, а потом еще на трех. Пятая голова никак не хотела просыпаться. Увидев УМЕНЯ, СОЛдат сказал:

— А... Это ты, памятник. Дай мне еще МОЛОка.

Выпив целую банку и почувствовав себя совсем свежим, СОЛдат поднялся с пола и поманил УМЕНЯ пальцем:

— Слушай, так это ты мою МИлую бабулю с братцем склеил? А? — И, не дождавшись ответа, захохотал. — Да ты не бойся. Я за это ничего плохого тебе не сделаю. Ну, склеил и склеил! Ничего с ними не случится. Так даже лучше — меньше шума будет.

Он о чем-то задумался:

— Слушай! Пойдем со мной, пока все спят. Ты мне нравишься. Я покажу тебе дворец ГАММ. Хочешь?

И, не спрашивая согласия УМЕНЯ, СОЛдат схватил его под руки.

Они вышли на улицу. Шел дождь, и поэтому не было видно ни одного прохожего. УМЕНЬ опять испугался и задрожал.

— Ты чего это? — удивился СОЛдат.

— А вы... Вы не оторвете мне голову, чтобы стать ГЕКСАХОРДОМ? — с ужасом прошептал УМЕНЬ.

— Ха-ха-ха! — засмеялся СОЛдат. — Псих! Да мне твоей головы даром не надо. Я же СОЛдат! Понял? СО-Ол-дат! А Солдатами могут быть только ПЕНТАХОРДЫ. Вот поэтому мне и пяти голов вполне хватает... Это мои чудо-родственнички могли бы открутить тебе голову, но никак не я. — И он опять засмеялся.

— Пошли! Не бойся. Я тебя познакомлю со своими друзьями.

У ворот дворца стояли два огромных ПЕНТАХОРДА, которые, увидав СОЛдата, стали кричать ему:

— Кого ты привел? Смотри, какой он страшный! Всего-то с одной головой, и в какой-то дурацкой шляпе!

— Да, бросьте вы! — ответил СОЛдат. — Он хороший парень! А потом...

СОЛдат наклонился к стражникам и что-то шепнул. Стражники от удивления даже открыли огромные рты.

— Вот это да! — воскликнул один из них. — Не может быть! Заставить замолчать твою МИлую бабушку?.. Гер-рой!.. Давай, проходи, — обратился он к УМЕНЮ. — Будешь нашим другом!.. Ох, эта бабка всем нам так надоела, что даже не верится, что она замолчала. Нельзя ведь к СОЛдату было в гости прийти — все ворчит и ворчит. Жалуется на тяжелую жизнь, на кильки, на очереди, без которых она и жить-то не могла. Покоя от нее никакого не было. А вот ты ее утихомирил. Здорово!

УМЕНЬ вместе с СОЛдатом вошел во внутренний двор замка. Всюду, куда ни глянь, сновали ПЕНТАХОРДЫ. Они катили какие-то бочки, несли огромные головки сыра, кучи всевозможных овощей.

— Скорей! Скорей, поторапливайтесь! — кричали на них СОЛдаты, — ГАММЫ скоро будут ужинать!

— Слушай, — обратился УМЕНЬ к СОЛдату СольФаМиРеДу,— неужели все это можно съесть?

— Ха! Скажешь тоже! Ты знаешь, сколько ГАММ живет в этом замке?

— Две... три...

СОЛдат СольФаМиРеД схватился за живот и чуть не упал со смеху. Изо всех его пяти голов полились слезы.

— Ой! Не могу! — кричал он. — Ой, насмешил!.. Да ты что? Спятил? Это раньше когда-то здесь правила одна царица. Но когда в Стране ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ произошел взрыв, здесь все изменилось. Теперь цариц ТРИДЦАТЬ! Да еще столько же их собачек!

Тут пришла очередь удивляться УМЕНЮ:

— Сколько? Ты сказал ТРИДЦАТЬ? Не может быть! Как же они управляют вашим государством?

— А никак не управляют. Только делают вид. Заседают без конца, чего-то говорят друг другу. Затем советуются со своими собачками. Ну, а потом отдыхают и жрут сыр.

— И вы молчите?

— А что, нам больше всех надо? Нам и так неплохо. Сыр и нам достается, а на других — плевать, пусть жрут свои кильки. Кстати, хочешь, я свожу тебя к ОДНОИМЕННЫМ ТОНАЛЬНОСТЯМ?

— К каким? — опять удивился УМЕНЬ.

— Ты что, возмутился СОЛдат, — плохо слышишь что ли?.. ОДНОИМЕННЫМ!

— А почему же их так странно называют? — не успокаивался УМЕНЬ.

— Как это, почему... Да у них же ОДНО ИМЯ!

— Непонятно. Как же их тогда различают?

— Вот чудак! Да очень просто. Мужья — они всегда более ТОЛСТЫЕ И ВЕСЕЛЫЕ — зовут себя МАЖОРАМИ, а жены — МИНОРАМИ. Вот и получается ОДНОИМЕННЫЕ ТОНАЛЬНОСТИ.

УМЕНЬ не очень-то понял это объяснение, но смолчал:

— И к кому же мы пойдем? — проговорил он в задумчивости.

— Ну... хочешь к РЕ МАЖОРУ и РЕ МИНОРУ или к ЛЯ БЕМОЛЬ МАЖОРУ и ЛЯ БЕМОЛЬ МИНОРУ? А можно и к СОЛЬ МАЖОРУ с СОЛЬ МИНОРОМ. Выбирай любых.

— Не знаю, мне все равно... Ну, пойдем к СОЛЬ МАЖОРУ и СОЛЬ МИНОРУ что ли.

— Вот и договорились, — сказал СОЛдат. — Только отправимся мы туда чуть позже. Сейчас мне с друзьями повидаться надо. — И СОЛдат потянул УМЕНЯ за руку по направлению к какому-то полосатому домику.

— Входи, — сказал он, открывая своим ключом ворота, — это наша сторожка.

УМЕНЬ вошел во двор... Кругом валялось видимо-невидимо всякого оружия: и кинжалы, и луки, и копья, и мечи. Казалось, во дворе нет ни малейшего свободного места. Только у самого забора стоял огромных размеров стол, за которым сидели такие же, как СОЛдат, стражники и пели песни.

У СОЛдата СольФаМиРеДа тут же загорелись глаза:

— Идем скорей туда! Хочешь, я угощу тебя ТРЕМОЛО? — И, не спрашивая ответа, он поволок мальчишку к своим друзьям.

Увидав подходивших, стражники посмотрели на них какими-то тупыми, туманными глазами и молча пододвинули блюдо с большими синими ягодами. Сами они продолжали трястись всем телом в такт музыке, которую распевала еще одна компания, сидящая на другом конце стола. СольФаМиРеД тут же набросился на предложенные ему ягоды и, забыв все на свете, стал с неимоверной жадностью поглощать их... Через минуту, видимо вспомнив об УМЕНЕ, он протянул ему одну из ягод. Но, увидев, что тот отрицательно покачал головой, плюнул в его сторону, что-то замычал и уже с совершенно тупым видом повалился на стол.

И тут произошло неожиданное. В ворота вбежала какая-то собачонка оранжевого цвета, громко залаяла и стала кусать подряд всех стражников за ноги. Те вскочили со своих мест, схватились за оружие и принялись ловить непрошенную гостью. Визжа и поджав хвост, собачка бросилась было наутек, но именно в это время во двор вошел еще один стражник-ПЕНТАХОРД и закрыл ворота.

— Лови ее! — кричали ошалевшие солдаты. — Руби ей хвост, проклятой! Она нас всех перекусала, гадина такая!

Вновь пришедший солдат тотчас бросился помогать ловить несчастное животное.

УМЕНЬ в полном недоумении следил за происходящим, ничего толком не понимая. Перед его взором мелькали перекошенные трясущиеся лица, прыгала вконец ошалевшая собачонка. Все это сливалось в один огромный пестрый клубок и с бешеной скоростью перемещалось с места на место.

Так прошло минуты три. Все носились, как сумасшедшие, и, казалось, ничего не переменилось.

Но вот из толпы бегущих все чаще стали раздаваться крики: «Ох! Не могу! Пить! Пить хочу!»

Совершенно машинально УМЕНЬ потянулся за ковшом, стоящим на краю стола, зачерпнул им из бочки и передавал в чьи-то руки. Ковш моментально опустел... УМЕНЬ проделал эту операцию еще с десяток раз, наливая в ковш холодное МОЛОко и подавая его бегущим.

Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Стражники остановились и в изнеможении плюхнулись на лавки. Тут же к УМЕНЮ подбежала оранжевая собачонка и громко залаяла:

— Дай! Дай и мне МОЛОка!

УМЕНЬ машинально протянул ей полный ковш. Выпив, собачка глубоко вздохнула.

Только тут в себя пришел СОЛдат СольФаМиРед (пока продолжалась погоня, он спал). СОЛдат потянулся за ковшом МОЛОка.

— А..., — сказал он еще заплетающимся языком, — это опять ты, памятник? Что ты здесь делаешь?

УМЕНЬ стал рассказывать СольФаМиРеДу обо всем происшедшем.

— Гав! Гав! — подтвердила оранжевая собачонка. — Все верно! Я их стала кусать! Кусать! Чтобы они не ели ТРЕМОЛО. Ведь ГАММЫ запретили есть его в замке. Гав! Гав!

— Запретили.., — недовольно пробурчал СОЛдат, — мало ли что запретили. Они всем говорят о вреде ТРЕМОЛО, а сами на каждом углу ими торгуют.

— Ну и что? Ну торгуют! А вы, дураки, не ешьте! На каждом ларьке написано, что всех предупреждают о вреде ТРЕМОЛО. Гав!

— Ха! Не ешьте! — возмутились солдаты. — А что мы еще будем делать? Без них скучно!

— Тогда, как знаете. В конце-то концов дело ваше, — прогавкала оранжевая собачонка и, гордо подняв хвост, побежала к воротам.

Через час СОЛдат проводил УМЕНЯ в покои ОДНОИМЕННЫХ ТОНАЛЬНОСТЕЙ: Соль МАЖОРА и Соль МИНОРА. Войдя, УМЕНЬ увидел сидящую за столом ГАММУ Соль МИНОР. Она сама с собой играла в «подкидного дурачка». Ее шесть голов играли трое на трое, а СЕДЬМАЯ была судьей. Головы ужасно злились друг на друга и без конца ругались. Это зрелище было довольно интересным, и УМЕНЬ, тихонько присев в углу, стал жадно смотреть на игру.

— А вот я вам валетика бубнового, — крикнула одна голова.

— Ну и что, — сказала вторая, — у нас дамочка имеется.

— И у нас есть еще валетики, — радостно подыграли первой голове ее партнерши.

— А у меня тузик и шестерочка козырная, — продолжала отбиваться первая.

Ее партнерши все с большим напряжением следили за отбиванием. Но тут к отбивавшейся полетели два туза, и она забрала все пять карт. Подкидывающие радостно засмеялись, а партнерши первой головы стали ее ругать. Каждая советовала, как надо было отбиваться, чтобы не принимать.

Седьмая голова вдруг пронзительно свистнула, и сразу все головы замолчали.

— Не мешайте играть! — сказала она громко. — Ишь, расшумелись! Приняла — так приняла. И с этим ничего не поделаешь.

— Смотрите! Кто это? — вскрикнула только что отбивавшаяся голова, глядя на УМЕНЯ, прижавшегося в уголке. Остальные головы тут же прекратили карточную игру и устремили свои взоры на мальчика.

— Ты кто? — спросили все семь голов одновременно.

УМЕНЬ как всегда испугался. Он думал, что ГАММА знает о его приходе.

— Я.., — начал было он.

Но тут дверь в комнату открылась, и с радостным лаем вбежали семь разноцветных собачек.

— Это УМЕНЬ! УМЕНЬ! — лаяла оранжевая собачонка. — Я тебе хотела сказать о его приходе, но забыла. Совсем забыла.

Все притихли.

— А кто такой УМЕНЬ?

— Он ищет брата, и он познакомился со мной у солдат ПЕНТАХОРДОВ. УМЕНЬ склеил у одного из них бабушку.

— Как? — возмутились все семь голов ГАММЫ. — Как это склеил?

— А вот так и склеил, — сказал муж ГАММЫ, входя в комнату. Он был похож на свою жену, и у него тоже было семь собачек. Только Соль МАЖОР — так звали мужа — был значительно полнее супруги и выглядел в сравнении с Соль МИНОРОМ гораздо значительнее.

— Небось, болтала много да надоела мальчишке, — продолжал Соль МАЖОР, — вот он ее и склеил.

— Господи, да чем же он мог склеить ПЕНТАХОРДУ? — все еще удивлялась ГАММА Соль МИНОР. И она уставилась на УМЕНЯ всеми семью парами глаз.

Мальчик вытащил из кармана пузырек с ДИАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ и показал его ГАММЕ.

— Вот, смотрите!

Соль МИНОР в ужасе отшатнулась.

— Ты что? Нет уж! Держи его сам. А то я ненароком склеюсь. Так не пойдет. Лучше скажи, что ты хочешь, — и ГАММА пошла к своему раззолоченному креслу.

Она опустилась в него и приняла позу, полную гордыни и самолюбования.

Тут же все семь ее собачек вскочили на серебряную лесенку, стоящую рядом с креслом.

СИНЯЯ собачка (ее звали «ТОНИКА») уселась на самую нижнюю первую ступеньку, ОРАНЖЕВАЯ — эту звали ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА — села на вторую, РОЗОВАЯ — МЕДИАНТА — на третью, ЖЕЛТАЯ — СУБДОМИНАНТА — на четвертую, КРАСНАЯ — ДОМИНАНТА — на пятую, ГОЛУБАЯ с ЖЕЛТЫМИ пятнышками — СУБМЕДИАНТА — на шестую ступеньку. И, наконец, самая маленькая и любопытная собачонка — ее звали ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН — уселась на самой верхней седьмой ступеньке лесенки.

Собачки мужа проделали в точности такую же процедуру в другом углу комнаты.

— Гав! Гав! — залаяла ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА. — Давай! Рассказывай! — обратилась она к УМЕНЮ. — ГАММА ждет тебя!

Все еще чего-то побаиваясь, УМЕНЬ рассказал свою историю.

Все четырнадцать голов двух ГАММ слушали его внимательно и не перебивая. Только собачки нет, нет да лаяли.

Когда УМЕНЬ кончил, ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА вдруг заскулила и вновь обратилась к ГАММЕ:

— ГАММА, помоги этому мальчику. Он хороший. Он спас меня, когда солдаты хотели отрубить мне хвост.

— Как? — возмутилась ГАММА. — Тебе? Тебе хотели отрубить хвост? Моей милой собачке? Кто эти злодеи? Казнить их!

При этих словах УМЕНЬ вздрогнул. «Да что же это? И здесь: все казнить да казнить. Неужели нельзя обойтись без жестокостей?» Он обратился к ГАММЕ:

— Царица! Пожалуйста, не надо никого казнить. Солдаты наелись проклятых ягод ТРЕМОЛО и поэтому плохо соображали. А когда я дал им выпить МОЛОка, они сразу отпустили твою оранжевую собачку, да еще дали ей кость.

— Гав! Гав! — залаяла собачка ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА. — Это так! Это так!

— Ну, хорошо, — смягчилась ГАММА. — Так и быть, прощу их на сей раз. — Так чем же тебе можно помочь?

— Мне необходимо попасть в страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ.

— О! Это очень трудно! — воскликнула ГАММА. — ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ никого к себе не пускают.

— А почему?

— Они не хотят, чтобы мы встречались с РИТМИЧЕСКИМИ ФИГУРАМИ, СИНКОПАМИ, которые делают сыр и всех нас кормят.

— Да? Но ведь у ЗВУКОРЯДОВ есть кильки?

— Тьфу, какая гадость, — расплевались все семь голов ГАММЫ. Они вспомнили свою молодость и от этих воспоминаний их передернуло. — Ты прав, конечно. Но мы-то едим сыр, и даже некоторым из простых ЗВУКОРЯДОВ его даем по праздникам.

— Да... Но как же вы его покупаете, если вас не пускают к себе ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ?

— Как? Да очень просто. Видишь моих собачек? Они все разных цветов. Это потому, что они такой же расцветки, как ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ. Вот эти-то собачки и перебегают через соседнюю с нами область СЕПТАККОРДИЮ к ГАРМОНИЧЕСКИМ ФУНКЦИЯМ.

«Что-то все очень сложно», — подумал УМЕНЬ.

— Но как же мне быть? Ведь я не собачка? Значит, меня так просто ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ к себе не пустят.

— Конечно, не пустят, они теперь всех боятся, — подтвердила ГАММА. — Вот поэтому-то я и думаю, как тебе помочь.

— И она закрыла глаза сразу на всех семи своих головах.

Собачки на своей лесенке тоже закрыли и почему-то подняли правые передние лапки. В комнате воцарилась тишина.

— Гав! Гав! — залаяла красная собачка ДОМИНАНТА, сидящая на пятой ступеньке, — Я знаю! Знаю!

Все семь голов ГАММЫ тут же заговорили разом, собачки залаяли, а УМЕНЬ зажал уши.

Наконец гвалт стих, и ГАММА проговорила:

— Ну, конечно, как же я сразу не догадалась. Ты ступай к ПЕНТАТОНИЧЕСКОМУ ЗВУКОРЯДУ. Он у нас самый добрый и умный, и всегда всем дает верные советы.

УМЕНЬ пробыл у ГАММ еще несколько минут. Выпил с ними чашку чая и лишь после этого отправился к жилищу ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО ЗВУКОРЯДА. Тот обитал в лесу за чертой города в небольшой деревянной избушке.

УМЕНЬ подошел к крайнему окну и постучал. Внутри послышался какой-то шорох, дверь открылась, и на пороге появилось странное существо с пятью головами. Оно чем-то напоминало ПЕНТАХОРДОВ, но в то же время отличалось от них тем, что все пять его голов были черными и почему-то болтались из стороны в сторону. Казалось, дунь на них ветер — и головы тут же рассыпятся. Особенно это касалось одной головы, держащейся на плечах в отдалении от соседних.

— Ты кто такой? — промолвил ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД и устало оглядел мальчика с ног до головы.

— Я... — УМЕНЮ почему-то опять стало страшно, хотя он и знал, что ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД добрый и никому не делает зла. Но все же его раскосые глаза на всех ПЯТИ головах испугали мальчика.

Заметив этот страх, ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД смутился.

— Ты не бойся. Это вид у меня такой, а так я добрый. Я сам всех боюсь.

— А почему, дяденька?

— Это секрет, — прошептал ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД и выжидательно посмотрел на УМЕНЯ. Он думал, что тот сразу же начнет выспрашивать его.

Но УМЕНЬ молчал. Он был очень воспитанным мальчиком.

— Что же ты молчишь, не спрашиваешь? — удивился ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД. — Все сразу начинают выпытывать мой секрет, а ты?.. — И ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД разочарованно поджал губы.

— А зачем мне знать чужие секреты? У меня и так забот полон рот, — ответил УМЕНЬ.

— Так у тебя тоже заботы? — протянул ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД. — А я думал, что больших забот, чем у меня, и нет ни у кого, — и ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД глубоко вздохнул.

УМЕНЮ почему-то стало жалко этого черного ЗВУКОРЯДА. Он потрогал его за плечо и сказал:

— Может, вам нужна моя помощь? Я готов все сделать, если смогу, конечно.

— Э-эх, — опять вздохнул ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД, — никто мне не поможет. У меня, видишь, головы болтаются из стороны в сторону, и я боюсь их потерять. Все ЗВУКОРЯДЫ, как ЗВУКОРЯДЫ — у них головы тесно прижаты друг к другу, а я... У меня то одна голова отходит куда-то в сторону, то две. Нет, так жить больше невозможно! А ведь если я потеряю хоть одну, опять превращусь в ЧЕРЫРЕХглавого ТЕТРАХОРДА.

И это будет так ужасно: целый день придется читать эти противные ТЕТРАдки и есть кильки.

Слушая причитания ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО ЗВУКОРЯДА, УМЕНЬ не смог сдержать улыбки.

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД заметил это и обиделся.

— Вот видишь! Видишь! Ты еще надо мной насмехаешься! Над моим горем! А говоришь, помочь мог бы. Вот так всем плевать на чужую беду. — И он, встав из-за стола, хотел было уйти в другую комнату.

— Да подождите, вы! Не обижайтесь, пожалуйста! Я улыбаюсь оттого, что помочь вам — пара пустяков.

Удивленный ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД застыл на месте:

— Как это?

— А вот так, — сказал мальчик и вынул из кармана черный пузырек. — Это ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР, и я им прекрасно склею ваши головы. Они будут держаться крепко, как новенькие!

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД неуверенно посмотрел на мальчишку.

— А ты не врешь?

— Вот еще! — возмутился УМЕНЬ. — Я вообще никогда не вру!

— Ну, тогда давай, быстрей клей! — обрадовался ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД.

— Но только приклей их так, чтобы каждая из голов при желании могла быть главной, а то я буду походить на другие ЗВУКОРЯДЫ, которые только и знают, что пресмыкаются перед ТОНИКОЙ, подлизываются к ней.

— Не волнуйся, приклею на совесть. — УМЕНЬ достал пузырек с ПЕНТАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ и вдруг задумался:

— А знаешь, так делать канительно! Давай начнем все сначала. Ты рассыпься на мелкие части, как будто ты еще очень молодой и маленький ЗВУКОРЯД, а я тебя заново склею.

— Да-а-а, — протянул звукоряд, — страшно. Ведь в этом случае я перестану быть ЗВУКОРЯДОМ, а мои головы превратятся в БОЛЬШИЕ СЕКУНДЫ и МАЛЫЕ ТЕРЦИИ. И вдруг, они сразу разбегутся в разные стороны? Как ты их соберешь?

— Ничего, не бойся! Соберем. Я успею брызнуть на них КЛАСТЕРОМ.

— Ох, — опять неуверенно вздохнул ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД, — ну ладно, давай, пробуй. — Он изо всей силы напыжился и... тут же рассыпался на ДВЕ МАЛЫЕ ТЕРЦИИ и ТРИ БОЛЬШИЕ СЕКУНДЫ. УМЕНЬ схватил пузырек и, пока ИНТЕРВАЛЫ не опомнились, собрав их вместе, брызнул на них ПЕНТАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ. Зверьки моментально застыли на месте, тут же почернели и... склеились.

— Ну как? Получилось? — спросил УМЕНЬ у ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО КЛАСТЕРА (так теперь он стал звать его).

— Не-е-е зна-аю, — произнес тот с трудом.

— Да вроде, все должно быть в порядке, — сам неуверенно сказал УМЕНЬ.

— Вы попробуйте, пройдитесь.

— Ну вот, — обиделся ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР, — зовет меня на «Вы». А говорил дружить будем. Друзей так не зовут.

УМЕНЬ смутился:

— Ты не обижайся, я не нарочно. Просто вас было много, вот у меня и вырвалось «Вы».

— Да, но теперь я один!

— Хорошо, хорошо, — успокоил его УМЕНЬ. — Я буду звать тебя на «ты». Но все же попробуй, пройдись, пожалуйста.

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР попытался сдвинуться с места, но у него ничего не получилось.

— Вот! Вот! — расстроился УМЕНЬ, — я все-таки боялся, что так может получиться.

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР чуть не заплакал:

— А как же я теперь? Ведь так можно и с голода умереть.

— Не волнуйся, пожалуйста, я тебя не брошу, пока ты не научишься ходить, — сказал УМЕНЬ другу.

— Как же я научусь, если я даже сдвинуться с места не могу?

— Как? Как? Да как все. Пройдет время, действие снадобья из черного пузырька не будет таким сильным — вот ты и пойдешь.

— А если я опять рассыплюсь на большие СЕКУНДЫ и малые ТЕРЦИИ?

— Вот этого я не знаю, — ответил УМЕНЬ. — Может рассыпешься, а может и нет. Посмотрим.

УМЕНЬ ухаживал за ПЕНТАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ целую неделю, не отходя от него ни на шаг. ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР и не думал рассыпаться.

Наконец наступил долгожданный день, когда ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР сделал свои первые движенья и пошел. Он шагал медленно, осторожно ступая на цыпочки.

— Смотри! — кричал он УМЕНЮ, — я не рассыпаюсь! Это же здорово!

Пока все действительно шло благополучно. Приклеенные головы держались крепко и не думали отрываться.

Тогда, осмелев, ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР шагнул более уверенно и даже рискнул подпрыгнуть — головы держались, как влитые.

— Ура! — закричали оба и бросились обниматься.

— Спасибо тебе, ты изменил всю мою жизнь своим чудесным лекарством. Теперь я не буду бояться рассыпаться, — благодарил ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР УМЕНЯ. — Теперь я смогу и бегать и прыгать, как все остальные ЗВУКОРЯДЫ. Ты спас мне жизнь, и я тоже отблагодарю тебя. Я поведу тебя в страну, в которой бывает Зеленая Корова, и расскажу, как с ней можно познакомиться. Это очень хорошая, добрая Корова, хоть когда-то она и была ГАРМОНИЧЕСКОЙ ФУНКЦИЕЙ. Поэтому некоторые ее до сих пор зовут «Вторая низкая».

— А почему это ее так странно зовут? Она что, действительно низкая, эта корова?

— Да... — задумался ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР. — Она и вправду небольшая ростом. А зовут ее так потому, что у нее раньше была сестра, розовая корова. Та родилась первой и была очень высокой. И, что странно, как только она появилась на свет, то сразу же стала просить есть. Ну, родители возьми, да дай ей ...сосиску. Они видишь ли обрадовались, что у них такой крепкий и жизнеспособный ребенок. Высокая корова проглотила сосиску, после этого посинела вся, и, сказав: «Чем есть такую гадость, лучше я умру», — протянула ноги. Родители, потрясенные этим, не успели еще опомниться, а у них родилась вторая дочь. Она увидела мертвую сестру и тут же подумала: «Ну вот, я вторая — это очень хорошо. Моя сестра все разведала, и я знаю, что не надо есть эти ужасные сосиски (да и колбасу, наверное). И еще я поняла, что высокой коровой, видимо, тоже быть плохо. И розовый цвет ей не помог. Так что лучше я стану зеленого цвета и останусь маленького роста!» — Вот так с тех пор все ее и зовут «Вторая Низкая».

— А что было потом? — заинтересовался рассказом ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО КЛАСТЕРА УМЕНЬ.

— Потом?.. ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР почесал себе затылки всех ПЯТИ черных голов:

— Потом Зеленая Корова убежала из Страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ и отправилась путешествовать. У нее СУМРАЧНЫЙ характер, она на всех сердилась и, когда с ней кто-нибудь встречался, она подходила к этому человеку или зверю, и лизала его языком, если тот не знал ее любимого пароля: «Ми-Ми».

— И что же случалось?

— Как что? Все зеленели и ходили такими целые две недели.

— Хм, подумаешь! Зеленый, красный, синий — это все равно. Лишь бы был человек хороший.

Прошло еще несколько дней, и ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР, окончательно окрепнув, пришел в себя.

— Ну, вот и все. Теперь пора в дорогу. Я провожу тебя к области СЕПТАККОРДИИ. Это совсем недалеко от страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. Область возникла совсем недавно. Откуда взялась — никто не знает. Но то, что это случилось после какой-то катастрофы у ФУНКЦИЙ, точно. Именно там ты и сможешь отыскать Зеленую Корову.

«Зачем?» — спросил удивленный и ИСПУГАННЫЙ взгляд УМЕНЯ.

— Не бойся, она не страшная. Только с виду МРАЧНАЯ и УГРЮМАЯ. Мы дружили когда-то и, если ты скажешь ей, что пришел от меня, она тебе поможет.

Они шли по пустынной местности уже несколько часов, устали. ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР почему-то все время оглядывался. Его настороженность передалась и УМЕНЮ:

— Что это ты все время высматриваешь? Как-будто кого-то боишься? Здесь же нет никого.

— Да-а-а, — тихо проговорил КЛАСТЕР, — вроде бы нет, но чем черт не шутит. Они могут появиться неожиданно.

— Кто еще? — УМЕНЬ в страхе сжал руку ПЕНТАТОНИЧЕСКОМУ КЛАСТЕРУ.

— ХРОМАТИЧЕСКИЕ ЗВУКОРЯДЫ, вот кто!

— ???

— Очень злые и ядовитые ХРОМАТИЧЕСКИЕ ЗВУКОРЯДЫ. Они составлены ДИССОНАНСОМ из одних МАЛЫХ СЕКУНД, ПОЛУТОНОВ. Поэтому-то они и злые.

И он рассказал мальчишке еще одну историю.

Жили когда-то на земле обыкновенные ТОНЫ и ПОЛУТОНЫ — собачки разноцветные, такие, что остались теперь только у наших цариц — ГАММ-Дам. Много их было. И добрыми они были, доверчивыми. И вот однажды в горах произошла страшная гроза, и потек там какой-то волшебный розовый ручей.

— И что же?

— Как назло, первыми у ручья оказались именно собачки, ШЕСТЬ ТОНОВ.

— И что из этого?

— Да в том-то все и дело, если бы они напились этой воды, все было бы в порядке. А то они боялись, думали, что это отрава. Вот и сидели у ручья. А тут ДИССОНАНС их увидел. И разогнал. Потом запомнил их и, когда стал волшебником, заморозил вместе с ручьем, отправил на север, к ДиЖу-у и ТакаЖу-У.

— Ой! Так это же те волшебники, что похитили моего брата!

— Наверное. Страшные это волшебники — хромые и злые. Они даже саму Снежную Королеву прогнали из ее владений, говорят, растопили ее каким-то образом.

— А причем здесь ХРОМАТИЧЕСКИЕ ЗВУКОРЯДЫ?

— Ах, да, я и забыл. ДИССОНАНС уже давно стал экспериментировать, создавать каких-то тварей, неизвестно для чего ему нужных. Так вот, из этих-то собачек, ПОЛУТОНОВ и ТОНОВ, скрестив их то ли с кабанами, то ли с ежами или крысами, создал черт его знает — каких-то отвратительных КОЛЮЧИХ СЕКУНД. Особенно досталось ПОЛУТОНАМ — он их так сморщил, сделал такими маленькими, рот им зашил, так что они, бедные, теперь даже мухи проглотить не могут. Как-то собрал он их вместе, целых ДВЕНАДЦАТЬ штук, и связал хвостами. Вот и получились из них новые ЗВУКОРЯДЫ — ХРОМАТИЧЕСКИЕ.

ПОЛУТОНЫ от этого и разозлились окончательно. С тех пор и не расстаются друг с другом. Так все ДВЕНАДЦАТЬ и ползают, тесно прижимаясь друг к другу. Таких ХРОМАТИЧЕСКИХ ЗВУКОРЯДОВ ДИССОНАНС сделал 30 штук, назвал их ХРОМАТИЧЕСКИМИ ГАММАМИ и пустил их в страну ЗВУКОРЯДИЮ.

— Так их же совсем немного! — перебил рассказ ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО КЛАСТЕРА УМЕНЬ. — Значит, нечего бояться, что мы их повстречаем!

— Как бы не так! — продолжал ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР. — От этих ХРОМАТИЧЕСКИХ ГАММ пошли дети. И хоть они не такие длинные, как родители (в них может быть всего по три или больше ПОЛУТОНОВ), они такие же злые и ядовитые.

Тут ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР дернул УМЕНЯ за рукав.

— Смотри, вон они на полянке лежат, греются.

УМЕНЬ поглядел в направлении, указанном ПЕНТАТОНИЧЕСКИМ КЛАСТЕРОМ, и увидел, что среди высокой травы проглядывало что-то бело-черное.

— Это они?

— Ну да! Конечно! — прошептал ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР. — Видишь, слева ХРОМАТИЧЕСКИЙ ПЕНТАХОРД, у него, как у всех Пентахордов ПЯТЬ голов, а справа ХРОМАТИЧЕСКИЙ ГЕКСАХОРД — у него ШЕСТЬ голов. Сидят, о чем-то разговаривают.

УМЕНЬ тут же полез в карман и вынул ХРОМАТИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР.

— Слушай, — обратился он к ПЕНТАТОНИЧЕСКОМУ КЛАСТЕРУ, — давай их склеим, посмотрим, какими они станут.

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР с удивлением посмотрел на УМЕНЯ.

— Ты что? Делать тебе нечего? Они и так злые! А если их еще и склеить, то, когда кончится действие ХРОМАТИЧЕСКОГО КЛАСТЕРА, представляешь, какими станут? Да и некогда нам, спешить надо.

Больше по пути в область СЕПТАККОРДОВ они не встретили ни одного ХРОМАТИЧЕСКОГО ЗВУКОРЯДА, ни одной ХРОМАТИЧЕСКОЙ ГАММЫ.

Расставаясь, ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР отблагодарил УМЕНЯ за то, что тот склеил ему головы, и на прощанье сказал:

— Ты не бойся всего нового, как ты мне говорил. Новое и неизвестное — всегда самое интересное и поэтому познавай его. Нового боятся только старые и совсем закоснелые люди. Они как и называются потому, что не могут преодолеть свою косность. Я желаю тебе больше никогда не быть трусом и не бояться своих врагов. Ищи друзей, они всегда где-то рядом, они помогут. Вот, например, Зеленая Корова. Все ее почему-то боятся, а она добрая, хоть и глуповата немножко. Когда ты встретишься с ней, подружись. Она тебе во многом поможет. Найти ее можно у того самого Бомажора и у БУвела, про которых я говорил. Иди прямо к ним.

ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР еще долго глядел вслед удаляющемуся УМЕНЮ, жалея его и отчасти завидуя.

«И все-таки он молодец. Ему страшно, а он идет и не сдается. А все потому, что думает прежде всего не о себе, а о других. И я думаю, что он должен победить и отыскать своего брата».

Когда УМЕНЬ скрылся, ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ КЛАСТЕР помахал ему, уже невидимому, рукой и медленно пошел назад, к своей избушке.

УМЕНЬ шел довольно долго, пока не увидел большой город.

«Наверное, это и есть главный город СЕПТАККОРДИИ? — подумал он. — Но успею ли я найти БоМажора? Ведь уже темнеет?»

Войдя в город, УМЕНЬ сразу же очутился на широкой улице, приведшей его к большой круглой площади.

— Вы знаете, где я могу отыскать Зеленую Корову? — спросил он у сухонькой старушки, подметавшей порог какого-то большого и богатого дома.

— Что-о-о, милый? — спросила старушка, уставившись на УМЕНЯ непонимающим взглядом.

— Я говорю, что ищу Зеленую Корову, — повторил свой вопрос УМЕНЬ.

— Зеленую Корону? — удивилась старушка. — А зачем тебе такая? Ты что, лесной царь?

— Да не корону я ищу, а Корову, — начал было мальчик и замолчал, поняв, что старуха совсем глуха и ответа от нее добьешься не скоро.

Тут мимо них проходила молодая девушка. Она услышала разговор и сказала УМЕНЮ:

— Ты спросил про Зеленую Корову? А зачем она тебе? Ты хочешь стать зеленым?

— Нет, конечно! — с возмущением ответил УМЕНЬ. — Я совсем не хочу зеленеть! Но мне сказали, что она добрая и мне поможет.

— Вот уж нет! — перебила его девушка. — Она никому и никогда не помогает, кроме Мал-с’УмКвинта. Только ему она иногда лижет синий нос и тот становится зеленым.

— А что, — удивился УМЕНЬ, — зеленый нос ему идет больше синего?

— Не знаю, не видела. Но Мал-с’УмКвинту, видимо, он больше нравится.

«Вот чудные! И в этой стране люди тоже со странностями»,— подумал УМЕНЬ.

— Все-таки, где мне можно отыскать Зеленую Корову? — вновь задал УМЕНЬ свой вопрос.

— Я, правда, не знаю. И думаю, что этого не знает никто. Ведь ВТОРАЯ НИЗКАЯ, так, кажется, ее зовут по-настоящему,— это бывшая ГАРМОНИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ. Она сбежала из своей страны во ФРИГИЮ-фигию. И теперь живет только там. У нас она бывает лишь пробегом, по пути в грозную ЛОКРИЮ. И никто не знает ее маршрута.

— А БоМажор?

— Этот обжора? Почему именно он должен это знать? — удивилась девушка.

— Мне сказали, будто бы он знаком с Зеленой Коровой.

— Не думаю. Хотя... Кто его знает. От этих ВИДОВ СЕПТАККОРДОВ можно ожидать все, что угодно.

— Так, может вы поможете мне найти БоМажора?

— Ничего нет проще, — быстро ответила девушка. — Ты стоишь рядом с крыльцом его дома. Ладно, я пошла. Поступай, как знаешь. По-моему, твоя затея познакомиться с Зеленой Коровой никчемна. Ничего хорошего из этого выйти не может.

Когда девушка скрылась, УМЕНЬ вновь подошел к старушке и, несмотря на ее глухоту допытался, чтобы та сказала ему про своего хозяина. Она ответила, что БоМажора сейчас нет дома, что он пошел в гости к своим друзьям, БОЛЬШИМ ВИДАМ СЕПТАККОРДОВ.

— А что, разве есть и МАЛЫЕ ВИДЫ? — удивился УМЕНЬ.

Старушка не сразу поняла его вопрос. А когда до нее дошел смысл, то она удивилась еще больше УМЕНЯ.

— Ты что, чудак, не знаешь что ли этого?

— Нет, — пожал плечами УМЕНЬ.

— Да это же известно всем, — возмутилась старушка.

— А почему же они разделяются на БОЛЬШИЕ и МАЛЫЕ?

— Как это раздеваются? — с еще большим возмущением взвизгнула старушка.

— Да я же сказал «разделяются», а не раздеваются, — заорал ей прямо в ухо УМЕНЬ.

— А... Разделяются? Как это? — ничего не понимая, переспросила старушка.

— Почему ВИДЫ СЕПТАККОРДА бывают БОЛЬШИЕ и МАЛЫЕ? — опять проорал УМЕНЬ. Он понял: чтобы старушка что-нибудь восприняла, ей надо кричать как можно сильней.

— БОЛЬШИЕ и МАЛЫЕ? — переспросила старушка. — Не только такие, у нас есть еще и УМЕНЬШЕННЫЙ.

— Как это?

— А вот так. Видишь ли, говорят, когда ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ появились на свет, родились то есть, в небе стали летать какие-то СЕМИглавые драконы, СЕПТИМЫ. Вот из-за них-то, как говорят, ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ и стали разными.

— Ничего не понимаю, — сказал УМЕНЬ.

— Вот глупый! Говорят тебе: в небе летали драконы. Если прилетал БОЛЬШОЙ СЕПТИМ, рождались БОЛЬШИЕ ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ, а если МАЛЫЙ, — то МАЛЫЕ.

— А кто это говорит?

— Да все.

— И вы думаете, это правда? Разве кто-нибудь это видел?

— Не видел. Но кто знает.

— И сколько этих БОЛЬШИХ ВИДОВ?

— Больших-то? ЧЕТЫРЕ. Да и МАЛЫХ СТОЛЬКО ЖЕ. И еще УМЕНЬШЕННЫЙ.

— А этот почему такой?

— Когда он родился, прилетел какой-то замухрышистый СЕПТИМ. Так, фитюличка какая-то, а не дракон. Весь был съеженный и жалобно пищал. Ну, вот поэтому и родился УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД.

— Да-а, — протянул УМЕНЬ, — интересно тут все у вас. Сказки какие-то выдумываете. Все не так, как у других, — прокричал УМЕНЬ старушке.

— А что у других?

— У других — СЕПТИМОВ жуть как боятся. Мы, например, ТРЕЗВУЧИЯ, так из-за них без ДВУХ ТЕРЦИЙ даже на улицу гулять не выходим.

— Ну? — удивилась старушка.

И УМЕНЬ рассказал ей свою историю.

Внимательно слушая мальчугана и постоянно переспрашивая его, старушка во время рассказа то охала, то тяжело вздыхала, то вдруг всхлипывала. Ей сделалось так грустно и стало так жалко этого бедного малыша, что она решила непременно ему помочь.

— Так ты говоришь, что тебе нужна ЗЕЛЕНАЯ КОРОВА? — наконец спросила она. — Это очень сложно. Я знаю, и то совсем случайно, что мой хозяин БоМажор иногда куда-то уезжает, а потом возвращается оттуда весь забинтованный, но очень довольный. И после этого целые две недели болеет. Лежит себе в кровати, натянув на голову одеяло и никого в свою комнату не пускает, кроме меня. Но когда я вхожу, чтобы убрать комнату, каждый раз кричит, чтобы я на него не смотрела. Ну, я, понятное дело, слушаюсь. Но однажды... Однажды во время уборки я все-таки ненароком, одним глазком, глянула на хозяина. Он этого не заметил. Но зато мне показалось, что из-под простыней мелькнуло что-то ярко-зеленое и противное. Помнится, я страшно удивилась, но тогда не придала этому значения. И только теперь, слушая твой рассказ о Зеленой Корове, думаю, что он ходил именно к ней.

— А зачем она ему понадобилась?

— Так бог его знает, зачем. Он же обжора. Может, выпрашивает у нее молоко? Ты знаешь, он любит есть все необыкновенное и готов для этого душу свою ДИССОНАНСУ заложить. Вот я и думаю: тебе надо проследить за хозяином, тогда ты увидишь эту Зеленую Корову — ВТОРУЮ НИЗКУЮ. Ты так ее, кажется, назвал?

— А если БоМажор заподозрит меня? Он же меня убьет?

Старушка подумала, почесав затылок веником и, молча кивнув головой, согласилась:

— Знаешь, все может быть. Эти БОЛЬШИЕ ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ такие злые. Они только кажутся иногда добрыми, а на самом деле...

И тут, не спрашивая УМЕНЯ, она стала рассказывать ему все, что знала про друзей своего хозяина.

— Вот, возьми БольМино. Это — самый противный. Он такой злой, такой злой, что окривел от злости на один глаз. Ты, как его увидишь, сразу же узнаешь. Так вот он, как только родился, еще совсем маленьким старался СДЕЛАТЬ БОЛЬНО. То уколет кого-нибудь иголкой, то горячий уголь бросит за шиворот, то палкой ударит. Дети плачут ОТ БОЛИ, а он хохочет. «Больно? — кричит, — это хорошо! Люблю, когда БОЛЬНО!» И добивает плачущего. А когда он вырос, то стал еще хуже: он и убить человека может, и с живого кожу содрать.

От этого рассказа УМЕНЬ чуть не умер со страху. Он опустился на крыльцо, открыл рот и не мог вымолвить ни слова.

Старушка же, как ни в чем не бывало, продолжала:

— А еще у хозяина есть другой дружок под именем БУМ. Ох, и гадкий же человек! Именно с него у всех начинаются неприятности. Каким-то непонятным образом он всегда узнает даже о самых маленьких радостях у людей и тут же старается им помешать. И как ему это удается — никто не знает. Говорят, что он знаком с самим ДИССОНАНСОМ и какими-то ТРИТОНАМИ. Вот этого БУма, если увидишь, остерегайся больше других — тот обязательно сделает гадость. Ну, наконец, последний дружок БоМажора. Господи, и назвать-то его так противно. Не человек он, а зверь. БУвелом зовут. Я его сама и не видела, но все, кто его встречал, рассказывали о его СВИРЕПОСТИ и ТУПОСТИ. Ничего не понимает и ни о чем слышать не хочет. Как кого увидит, сразу же за ним и откусывает ногу, будь то взрослый или ребенок. Ему кричат: «Пожалей хоть малыша!» А БУвелу все нипочем. Он такой огромный и сильный, от него не убежишь — любого догонит. И потом... Он жрет все подряд, даже дом или корабль может проглотить.

— Таких больших не бывает, — возразил ей УМЕНЬ.

Старушка очень обиделась на это замечание:

— Говорят бывает, значит бывает! Я сама не видела БУвела, но все говорят, что он огромный и очень злой.

— Тетушка, а какие же МАЛЫЕ ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ?

— Милые Виды?.. Ты что, спятил? Какие же они милые? Когда все они гадкие, — опять возмутилась старушка.

— Да не милые, а МАЛЫЕ, — опять прокричал ей в ухо УМЕНЬ. — Какие бывают МАЛЫЕ ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ?

— А.., — наконец поняла она. — МАЛЫЕ, значит? Ну, их тоже ЧЕТЫРЕ. И самый добрый из них — МалМин. Он еще мальчишка, ну, вроде тебя, лет двенадцати, наверное. Вот, сколько живу на свете, ничего плохого про него не слыхала. Всегда приветливый, улыбается, со всеми здоровается. Очень часто помогает нищим и обездоленным. В общем, все его любят.

— А еще какие МАЛЫЕ ВИДЫ?

— Еще? Мал-с’УмКвинт. Он очень похож на МалМина — только ГРУСТНЫЙ почему-то всегда ходит. Говорят, он с какими-то ТРИТОНАМИ подружился — вот от этого все и пошло. Целый день ходит, ходит со своей сумкой и разбрасывает в траву УМЕНЬШЕННЫЕ КВИНТЫ.

— Зачем это?

— Вот этого никто не знает. Кто бы ни спросил Мал-с’Ум-Квинта об этом, он сразу замолкает и делается ПЕЧАЛЬНЫМ. Правда, один раз говорили, что Мал-с’УмКвинт вышел из равновесия, ходил ВСТРЕВОЖЕННЫЙ и всех спрашивал: — Не видал ли кто его сумки?

Но потом вроде успокоился, приобрел новую сумку и опять стал ходить грустным.

— А кто же его так обидел и стащил сумку?

— Уж этого я не знаю. Говорят, какой-то чужой мальчишка. Да, вспомнила... Потом эту сумку нашли пустой, ни одной КВИНТЫ в ней не осталось. И записка в ней лежала с каким-то нехорошим ругательством.

— И что же там было написано? — с нетерпением спросил УМЕНЬ.

— Про какую-то корову.

— Дура-корова?

— Ну, конечно.

УМЕНЬ чуть не лишился рассудка: и здесь проявились следы брата.

— Это же был мой брат! Он вполне ради шутки мог взять у Мал-с’УмКвинта его сумку и вытряхнуть оттуда всех его УМЕНЬШЕННЫХ КВИНТ!

— Ой-ой-ой! — закричала старушка. — Значит, все верно! Значит, ты его верно ищешь! Ой-ой-ой!

— Ну, я пойду! — рванулся с места УМЕНЬ. — Мне надо спешить!

Но старушка тут же посадила его она место:

— Не торопись. Ты еще не выслушал мой рассказ про МАЛЫЕ ВИДЫ СЕПТАККОРДЫ. А потом... Куда спешить, если тебе все равно нужен БоМажор. Его пока нет дома. Так вот слушай. Есть у нас еще два МАЛЫХ ВИДА СЕПТАККОРДА — это МалМаж и МалУва. МалМаж — неплохой человек, только БОЛЬНОЙ. Говорят, у него в соседней стране даже какой-то родственник был министром. Но потом ушел в отставку. МалМаж живет сейчас со своими сыновьями и постоянно мучает их жалобами. Ведь у него то ревматизм, то радикулит, то головные боли. Даже собственный конь — и тот стал над ним смеяться.

— Как это?

Старушка захихикала:

— Он его МаМашей называет.

— Кем? МаМашей?

— Ну да, конечно. А что тут удивительного? МалМаж — МаМаша — очень даже похоже. Правда?

— Действительно, — согласился УМЕНЬ, — похоже.

— Да ты не удивляйся. У всех ВИДОВ СЕПТАККОРДОВ имена такие чудные. Это потому, что они переделанные. На самом деле имена у них такие длинные, что и выговорить-то их сразу не удается.

— А какие они у них по-настоящему?

— Ну, во-первых, если имя начинается на «Б», то СЕПТАККОРДА надо звать БОЛЬШОЙ. А если на «М» — то МАЛЫЙ. Вот, например, моего хозяина, БоМажора, по-настоящему зовут БОЛЬШОЙ МАЖОРНЫЙ. БольМино — БОЛЬШОЙ МИНОРНЫЙ. А БуМа — БОЛЬШОЙ УМЕНЬШЕННЫЙ.

— Здорово! Так в этом же нет ничего трудного! Это даже очень легко запоминается. Хотите, я сам назову, как по-настоящему зовут ваших МАЛЫХ СЕПТАККОРДОВ?

— Ну что ж, попробуй, — сказала старушка и с удивлением уставилась на УМЕНЯ. Таких умных и сообразительных мальчиков у них СЕПТАККОРДИИ не было.

— Ну, например, МалМина зовут МАЛЫЙ МИНОРНЫЙ. Правильно?

Старушка кивнула головой в знак согласия.

— Мал-с’УмКвинта, — УМЕНЬ немного подумал. — Его так зовут, наверное, потому, что он маленький ростом и у него есть сумка с КВИНТАМИ?

Старушка опять согласно закивала.

— Мал-с’УмКвинта, видимо, зовут МАЛЫЙ, с УМЕНЬШЕННОЙ КВИНТОЙ. Верно?

Старушка радостно заулыбалась:

— Верно! Все верно ты сказал. А как зовут МалМажа?

— Ну, это совсем легко: МАЛЫЙ МАЖОРНЫЙ.

— Точно. Но у него есть еще и товарищ МалУва, ехидный такой. Как ты его назовешь?

— МАЛЫЙ УВЕЛИЧЕННЫЙ, что ли?

— Точно-о-о, — уже совсем удивленно протянула старушка.

— А кто такой МалУва?

— Ну конечно, — спохватилась старушка, — я же тебе про него не рассказала. Это, говорят, брат Мал-с’УмКвинта.

— А почему он тогда УВЕЛИЧЕННЫЙ?

— Как почему? Да ему же на рыбной ловле все время попадаются УВЕЛИЧЕННЫЕ КВИНТЫ.

Тут пришел черед удивляться УМЕНЮ:

— Что? УВЕЛИЧЕННЫЕ КВИНТЫ. Так ведь такая же попалась и моему брату, и тот, съев ее, стал хамить и нахальничать.

— Во-во, — подтвердила старушка. — МалУва тоже нахал. И еще очень ЕХИДНЫЙ. Ты знаешь, что он однажды сделал?

Она выжидательно посмотрела на УМЕНЯ...

— А... Не знаешь? То-то же. Он вымазал себя медом и заставил соседских мальчишек этот мед с себя слизывать.

— Фу! Какая гадость! — возмутился УМЕНЬ и плюнул на землю от отвращения.

— Да-да. Заставил. И те слизали. А потом МалУва ехидничал, всех их дразнил подлизами и какими-то ВВОДНЫМИ ПОЛУТОНАМИ.

— Кем, кем?

— ВВОДНЫМИ ПОЛУТОНАМИ.

— А это что такое?

— Не знаю. Да и никто, кроме него, не знает. Это случилось вскоре после того, как он побывал в стране ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. У них, по-моему, с Мал-с’УмКвинтом живут там какие-то родственники.

УМЕНЬ устало поглядел на старушку: «Вот разговорилась. Конца и краю нет ее речам. Лучше бы покормила что ли?»

Но старушка не смолкала:

— Ой, милый? Да я же забыла тебе рассказать про последнего СЕПТАККОРДА, про УМСЕПТА.

Мальчик жалобно глянул на старуху, но та как ни в чем не бывало продолжала:

— Так вот. УмСепт — очень богатый, но страшно жадный человек. Сидит на своих сундуках с золотом и дрожит: боится, как бы его не ограбили. А от трусости, знаешь, много всяких гадостей наделать можно. И предать друга, и обмануть, и мало ли что еще. Вот поэтому УмСепта никто и не любит. И он не любит никого.

— Да, — перебил старуху УМЕНЬ, — но я ведь тоже трус, и я всего боюсь. Значит, и я вырасту плохим человеком?

Старушка удивленно посмотрела на него:

— Ты говоришь, трус? А сам так далеко забрался от дома. Да еще не ради себя, а ради брата. Значит, все еще не так плохо. И потом, — она оглядела его с ног до головы, — и потом ты не такой богач, как УмСепт, и над золотом не трясешься. Значит, ты не вырастешь таким плохим.

Она еще раз оглядела мальчика:

— Да ты же устал. Пожалуй. Пойдем-ка в дом, я покормлю тебя сыром. У хозяина (наш БоМажор тоже богач) его много, поэтому и мне перепадает.

БоМажор возвращался домой злой и расстроенный: Зеленая Корова завтра будет в СЕПТАККОРДИИ, а у него до сих пор нет изумрудов. «И куда они подевались, не пойму? — думал он. Объездил всех своих дружков и как назло ни у кого нет. Ни за какие деньги не купишь. Да-а. Тяжелые пошли времена.»

Он пришпорил коня, МЕДЛЕННОГО ТЕМПА АДАЖИО, и продолжал свой путь.

С Зеленой Коровой БоМажор познакомился случайно. Как-то раз вместе с БольМино и БУмом они отправились в соседнюю страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ на охоту (их туда пускали редко — только раз в год). В погоне за ШЕСТИрогой СЕКСТОЙ БоМажор забрался в чащу леса, потерял своих товарищей и заблудился. СЕКСТА скрылась, и БоМажор остался один. Он слез с АДАЖИО, огляделся, ища хоть какой-то просвет среди деревьев, и, наконец, разуверившись, что найдет дорогу, пошел наугад. Он продирался сквозь заросли кустарника, переходил какие-то ручьи и болотца. Наконец, совсем измучившись, он выбрался на большую поляну и, как мешок, плюхнувшись на землю, тут же заснул.

Сколько он спал — неизвестно. Только проснулся он оттого, что почувствовал прикосновение чего-то теплого и мокрого. Он открыл глаза — и чуть не подпрыгнул от удивления. Прямо перед ним стояла Зеленая Корова и лизала ему лицо.

БоМажор хотел было схватиться за меч, но только потянулся за ним, как тут же выронил. Его руки... были ярко-зеленого цвета.

— Му-у-у! — радостно замычала Зеленая Корова, — увидав испуг БоМажора. — Му-у-уу! Дай мне твою одежду-у-у.

— Как это? — возмутился БоМажор. — А я в чем останусь? Мало что меня зеленым сделала, так еще и раздеть хочешь?

— Му-у-у! — продолжала мычать Корова, — ты не пожалеешь. Я тебя отблагодарю-ю-ю-ю!

— А что ты такое можешь сделать? — спросил БоМажор.

Корово удивленно посмотрела на толстяка. — Я? Все, что захочешь. Только дай одежду. Я не хочу совсем тебя раздевать, мне нужны лишь твои изумрудные пуговицы.

БоМажору сразу стало легче. «Хорошо, хоть не разденет, — и на том спасибо».

— Странно, — сказал он вслух, — а затем тебе эти пуговицы? Ведь ты же голая ходишь.

— Как это зачем? Я их просто съем — и все тут. И не удивляйся. Я же зеленая и потому все время должна есть зеленые камни.

— Ну, хорошо, предположим я тебе дам свои изумруды, но что я от этого получу?

— А что ты любишь больше всего на свете?

— Я? Я конечно люблю есть.

— Хо-хо-хо! — захохотала Зеленая Корова. — Нет ничего проще. Я накормлю тебя таким кушаньем, которого никто никогда и не пробовал — сыром из моего молока.

Вот так и познакомился толстый БоМажор с мрачным и хмурым созданием — Зеленой Коровой. Он отдал ей изумрудные пуговицы, а корова накормила его зеленым сыром и напоследок лизнула его макушку.

— Ну как? Понравилось?

— Изумительно! Такого я еще не пробовал никогда в жизни!

— Ну, и хорошо-о-о-о! Значит мы с тобой подружимся. Хочешь, я тебя каждый раз буду угощать, когда буду пробегать мимо вашей СЕПТАККОРДИИ.

— Конечно! Еще как хочу.

— Ну, и хорошо-о-о-о. Но ты мне приноси за это изумру-у-уды... А теперь глянь-ка в озеро.

БоМажор с удивлением посмотрел на Зеленую Корову.

— Глянь, глянь! А то дома удивишься, и это может оказаться...

Она не успела договорить, а БоМажор уже бежал к воде. Он продрался через прибрежные кусты и... глянул в спокойную гладь.

Из воды на него смотрело что-то огромное и зеленое.

— Что это? — в ужасе отпрянул БоМажор от воды. — Кто это?

Он вновь осторожно приблизился к зеркалу озера и посмотрел в него еще раз.

— Боже! Да ведь это я! Что она со мной наделала! — вскричал толстяк и побежал к Зеленой Корове.

— Ничего стра-а-ашного, — промычала Корова, ВТОРАЯ НИЗКАЯ, в ответ. — Просто ты стал на время таким же зеленым, как я.

— Как же мне теперь быть? Что делать? Как я покажусь на людях? Меня не выгонят из собственного дома?!

— А ты не бойся. За мое молоко надо платить не только изумрудами. Вот ты и позеленел. Но не отчаивайся — это ненадолго. Через две недели ты вновь побелеешь.

— Ну, а как же я покажусь дома?

— Как? Ты что, сообразить не можешь? Закутайся как следует своей одеждой, приди домой к ночи и сразу же ложись в постель. А там скажи, что заболел.

— Вот уж спасибо! Вот удружила. Никогда больше не буду с тобой связываться.

— Как знаешь, — спокойно сказала ВТОРАЯ НИЗКАЯ. — Но думаю, что ты врешь. Каждый, кто хоть раз попробует моего молока, захочет пить его еще и еще.

— Ну уж нет! Дудки!

— Хо-хо-хо! — захохотала Зеленая Корова. — Посмотрим! Хо-хо-хо! Ну, в общем, если захочешь, придешь сюда снова. Я бываю здесь раз в полгода.

— Не приду! Ни за что! Лучше скажи, как мне отсюда выбраться?

— О-о-о! Это очень легко. Пойдем со мной. Я познакомлю тебя с БУвелом. Он тебя и выведет. — Что? — ужаснулся БоМажор. — С БУвелом?

Страх тут же сковал его ноги и руки. БоМажор знал, что БУвел страшное кровожадное животное. Он ест всех подряд и никого не жалеет.

— Хо-хо-хо! — замычала ВТОРАЯ НИЗКАЯ. — Ты боишься? Хо-хо-хо! Его все боятся, кроме меня. Он сам меня боится. Ужасно не хочет быть зеленым. Хо-хо-хо!

БоМажору стало совсем плохо.

— Хо-хо-хо! Ты не упади в обморок, — продолжала смеяться Зеленая Корова. — Я попрошу БУвела, и он тебя не тронет. Хо-хо-хо! Идем.

Они подошли к огромному бурелому. Вокруг в беспорядке валялись вырванные с корнем деревья, выдранные кусты.

— Му-у-у-у! — призывно замычала Зеленая Корова. — Ты где-е-е-е?

Тут же из-под кучи деревьев выползла живая гора и, устремив огромные красные и злые глаза на пришедших, бросилась на БоМажора.

— Да не спеши ты, — остановила его Зеленая Корова. — Ты что, хочешь его съесть?

— А как же, — удивился БУвел. — Он такой жирный и важный, что есть его будет очень даже вку-у-усно! — И БУвел стал облизывать губы.

— Ну, уж нет! Этот толстячок теперь будет приносить мне изумруды.

БУвел обиженно уставился на Зеленую Корову.

— И не смотри на меня такими глазищами. Никто не виноват, что ты разрыл столько земли, а изумрудов не нашел. Придется добывать их моим способом. Лучше выведи-ка этого БоМажорчика из леса и доставь его к городу. Он еще нам пригодится. Он обязательно будет с нами дружить.

Вот с тех пор БоМажор каждый год встречался с Зеленой Коровой и БУвелом. Он приносил ВТОРОЙ НИЗКОЙ зеленые камни изумруды и получал от нее взамен зеленое молоко. От этого обмена и он, и она были довольны. С зеленого молока он чувствовал себя бодро, а главное, на глазах толстел. А быть самым ТОЛСТЫМ и ЗДОРОВЫМ было для него великим счастьем.

Но сегодня БоМажору не везло. Он возвращался домой злой и расстроенный, у него до сих пор не было изумрудов.

«Да, ничего не поделаешь, придется идти к этому БОГАТОМУ ТРУСУ УмСепту, просить изумруды у него. У УмСепта они наверняка есть, — думал БоМажор. — А жаль. Он такую цену заломит, что не сразу пополнишь свой запас золота».

В таком настроении он вошел к себе в дом и сразу же полез в подвал.

Спавший УМЕНЬ сразу проснулся от ТЯЖЕЛЕННЫХ шагов БоМажора. Он высунулся из своей комнаты и стал наблюдать, что БоМажор делает.

А БоМажор, тяжело дыша, вскоре появился на лестнице, ведущей из подвала. Он нес довольно увесистый мешок. Когда БоМажор опустил его на землю, послышался звон золотых монет.

«Неужели у него столько денег? И зачем ему понадобился целый мешок?» — недоумевал УМЕНЬ.

Тем временем, вытерев пот со лба, БоМажор вновь взвалил мешок на плечи и, кряхтя, осторожно озираясь, вышел из дома. Он шел по улице, поминутно оглядываясь и проверяя, нет ли за ним слежки. Маленький УМЕНЬ незаметно следовал за ним чуть в отдалении.

Внезапно налетел ветер, нагнул тучи и скрыл луну. Стало совсем темно.

«Неужели я совсем упущу его?» — в страхе подумал УМЕНЬ и резко прибавил шаг.

БоМожор, довольный темнотой, пошел быстрее и вскоре оказался у мрачного дома с огромными подвалами. Он опустил мешок на землю, достал огромный носовой платок и высморкался.

— Фу-у! — раздался его громкий вздох. Затем БоМажор поднял с земли горсть мелких камешков и стал кидать их в единственное тускло освещенное окно.

Однако из окна никто не показывался.

— Тьфу! Оглох совсем! — заворчал БоМажор и со злости кинул камень поувесистей. Стекло не выдержало и разлетелось кучей мелких осколков. Тут же из окна появилось искаженное страхом лицо.

— Кто здесь? Стража! Грабят! — заорал хозяин дома.

— Да замолчи ты! — прошипел БоМажор. — Это я, БоМажор.

— Ты? — удивился УмСепт (это был его дом). — Зачем пожаловал?

— Я принес тебе золото.

Тут же лицо в окне исчезло, затем загромыхал засов и в дверях показался маленький вертлявый человечек с мечом в руке.

— Ты хочешь мне его отдать?

— Ха! Как бы не так! — возразил БоМажор. — Я хочу у тебя купить изумруды.

— Что ты, что ты! — затараторил УмСепт. — Откуда у меня изумруды? Я же совсем бедный.

— Ха-ха-ха! — засмеялся БоМажор. — Знаем мы, какой ты бедный. Ты такой бедный, что при желании можешь купить целый город. Так что не притворяйся. Давай изумруды.

УмСепт недовольно сморщил нос.

— Ну, если и найдется, то может пара камушков. А сколько ты мне за них даешь золота?

— Да много. Целый мешок, если ты сумеешь найти еще штук сорок изумрудов.

Только тут УмСепт обратил внимание на увесистый мешок, лежавший на земле. Его глаза жадно загорелись.

— Ну что ж, пойду поищу, — быстро сказал он и тут же скрылся внутри дома.

Загремел засов. УмСепт закрыл за собой дверь. Он вообще никогда никого не впускал к себе в дом.

Однако вскоре засов загремел опять, и УмСепт, задыхаясь, предстал перед БоМажором.

— Давай мешок! — сказал он с жадностью.

— А камни-и-и-и? — протянул БоМажор.

— Сначала мешок!

— Нет, камни!

— Нет, мешок! Иначе я уйду и ты не получишь изумрудов,— продолжал настаивать УмСепт.

— Тьфу! — плюнул БоМажор. — Жадина! Забирай!

УмСепт схватился за мешок и еле сдвинул его с места. Ему мешал волочившийся за ним длинный меч.

— Ха-ха-ха! — захохотал БоМажор. — Да брось ты эту железяку. Никто тебя сейчас не тронет.

— Нет! — прохрипел УмСепт. — Я никогда не расстаюсь с оружием. Это мое правило.

— Ну, как знаешь. Твое дело. Но мне некогда. Давай камни и я пойду.

УмСепт долго колебался, но наконец решился расстаться с изумрудами.

— Ну, вот и все! — сказал довольный БоМажор. — Теперь можешь делать со своим мешком все, что хочешь. А я пошел.

«Зачем ему столько изумрудов? — удивился УМЕНЬ, шагая следом за БоМажором. — И куда он так спешит? Неужели же к Зеленой Корове?»

Они еще долго шли по улочкам города, пока БоМажор не достиг окраины и не вышел в открытое поле. Там он остановился и стал вслушиваться. Сначала полная тишина нарушалась только воем ветра. Так прошло около получаса, УМЕНЬ страшно замерз и весь дрожал. Его зубы так сильно стучали, что УМЕНЬ боялся, как бы этот стук не привлек внимание толстяка. Но тот, казалось, был спокоен. Прошло еще минут десять. Вдруг БоМажор напряженно стал вслушиваться. УМЕНЬ затаил дыхание. Вдали раздался какой-то странный топот.

«Кто бы это мог быть? Неужели она?» — подумал УМЕНЬ.

И точно. Через некоторое время рядом с БоМажором стояла она, Зеленая Корова, ВТОРАЯ НИЗКАЯ.

— Ну, принес?

— Конечно, конечно, моя чудесная Корова, — проговорил БоМажор, протягивая ВТОРОЙ НИЗКОЙ принесенные ей изумруды.

— Вот они. — И БоМажор погладил корову по животу.

— Не фамильярничай, — замычала Зеленая Корова, — а то накажу. Давай их сюда. — И она открыла огромный рот.

БоМажор тут же кинул в него все изумруды. Раздался хруст и чмоканье. Зеленая Корова заулыбалась от удовольствия.

— Ну вот и все, — сказала она, проглатывая последние камешки. — Сейчас начнется.

Не прошло и минуты, она вдруг начала прыгать, вертеть хвостом и вспыхнула ярко-зеленым светом.

УМЕНЬ наблюдал перемены, происходящие с Зеленой Коровой, и от страха зажмурил глаза. Когда же он их открыл, то обнаружил, что ВТОРАЯ НИЗКАЯ лежит на земле, а БоМажор отвинчивает один из ее рогов.

«Что это он делает?» — удивился мальчишка.

Но тут БоМажор стал доить Зеленую Корову и, нацедив молоко в ее рог, залпом выпил его.

— Ну-у-у-у! — промычала Зеленая Корова. — Все?

— Сейчас. Еще один рог надою, — сказал БоМажор.

— Фу-у-у-у! Какой жадина! — протянула Корова. — Ну ладно, так и быть, пей. Я сегодня до-о-о-брая. — И она закрыла глаза.

БоМажор выпил еще молока, привинтил рог на место и... Тут его тоже стало подбрасывать в воздух, он затряс руками и засветился зеленым светом.

— Му-у-у-у! — радостно замычала Корова. — Красавчик! Иди сюда, я тебя оближу.

БоМажор, уже весь зеленый, как лягушка, подошел к Корове и та его облизала.

— Му-у-у! Вот... Зелененький. Иди домой, а я немного вздремну. До следующей встречи!

И Зеленая Корова, больше не обращая внимание на БоМажора, улеглась в траву и захрапела...

Когда БоМажор ушел, УМЕНЬ тихонько подкрался к Зеленой Корове и стал ждать, когда она проснется.

ВТОРАЯ НИЗКАЯ спала около часа. Когда она открыла глаза и увидела мальчика, то от неожиданности даже подпрыгнула.

— А это что такое? — вскричала она. Ты откуда такой взялся и как нашел меня? Ну-ка, скажи пароль!

УМЕНЬ в страхе замялся и не знал, что ответить. Когда он сообразил, что надо сказать «Ми-Ми», Зеленая Корова взвизгнула от удовольствия, замычала и тут же лизнула его своим шершавым языком прямо в лицо.

— Хо! Хо! Хо! — смеялась Корова. — Не знает пароль и сам пришел ко мне! Хо! Хо! Хо!

— Я не сам пришел, — наконец проговорил УМЕНЬ, — меня прислал ПЕНТАТОНИЧЕСКИЙ ЗВУКОРЯД. — И УМЕНЬ заплакал.

Как только он сказал это, лицо Зеленой Коровы вытянулось от изумления, и она в смущении отвернулась.

— Ну вот! Сказал бы сразу — ничего бы и не было. А теперь... Теперь тебе придется ходить целые две недели зеленым.

Тут УМЕНЬ глянул на свои руки и увидел, что они стали такими же ядовито-зелеными, как у только что ушедшего БоМажора.

— Как же я теперь буду искать брата? — заревел УМЕНЬ.

— Меня никто теперь слушать не станет.

— Ну, не плачь, не плачь. Я тебе помогу, если сумею. А кто твой брат?

Все еще плача, УМЕНЬ рассказал Зеленой Корове свою историю.

— Да-а-а, — вздохнула Зеленая Корова. — Жалко тебя. Но то, что ты стал зеленым, даже к лучшему. Так мы незаметно проскочим границу страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ, и тебя никто не увидит.

— Не увидит? А как я там ходить буду?

— Это же легко. Пока ты зеленый, ты поживешь в СЕПТАККОРДИИ, а за день до того, как станешь нормальным, я тебя отвезу к ГАРМОНИЧЕСКИМ ФУНКЦИЯМ, — сказала Корова и стала почему-то быстро, быстро крутить хвостом. — Ты уж как-нибудь переживи это время, а я сбегаю по своим делам и к концу недели вернусь.

— Живи, живи! А как? — захныкал УМЕНЬ.

Зеленая Корова посмотрела на мальчишку огромными глазами:

«Жалко его. Какой он маленький и беззащитный. А как ему помочь — неизвестно. Я сама-то в этой стране не частая гостья. У себя во ФРИГИИ — это другое дело. Там бы я все могла.»

Вдруг ее осенило:

— Слу-у-ушай! — закричала она. — Скоро ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ будут отмечать какой-то праздник. В этот день ТОНИКА (в Стране ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ ТОНИКОЙ недавно назначена совсем незнатная женщина) всегда бывает очень доброй и не очень-то слушает своих Министров ДОМИНАНТ. Ты пойдешь на этот праздник и попросишь царицу помочь тебе.

— А ты? Ты там будешь?

— Не-е-е, — промычала Корова. — Я же ВТОРАЯ НИЗКАЯ, меня там не любят. Я весь праздник им испорчу.

— Почему это? Ты же такая добрая.

— Я-а-а-а? — не менее удивилась Корова. — Это тебе кажется. Это я только с тобой. И то, только из-за ПЕНТАТОНИЧЕСКОГО КЛАСТЕРА. А то бы...

Зеленая Корова задумалась:

— Слушай, я дам тебе свой рог. Если тебе будет очень плохо, ты погуди в него, и тебе на помощь придет мой друг БУвел. Он такой сильный, что вызволит тебя из любой беды.

И, кинул рог мальчику, Зеленая Корова, взмахнув хвостом, замычала на прощанье и скрылась.

— Приходи сюда через двенадцать дней, я здесь буду обязательно, — слышались ее прощальные слова.

УМЕНЬ еще долго сидел на траве и плакал. Потом он тяжело поднялся и медленно пошел в сторону города.

«Зайду опять к доброй старушке, — думал он. — Она мне поможет».

Однако дойти до дома БоМажора ему не удалось. У самого порога УМЕНЯ остановил небольшого роста человечек с грустным лицом, с сумкой через плечо.

— Ты откуда это? И почему такой зеленый?

«Наверное, это Мал-с’УмКвинт». — подумал УМЕНЬ.

— Я иду к БУму, — сказал УМЕНЬ первое, что взбрело ему на ум.

— Да-а-а? — удивился Мал-с-УмКвинт. — Странно. К нему боятся в гости ходить.

— А у меня к нему есть дело, — продолжал настаивать УМЕНЬ.

— Ну, и хорошо. Нам с тобой по пути. Идем вместе. — И он, не спрашивая согласия мальчика, повел его под руку совершенно в другой конец улицы.

УМЕНЮ стало страшно, как никогда. Он понял, что попал в нехорошую историю. Но делать было нечего, и он пошел к дому БУма.

— Подожди! — вдруг остановился Мал-с’Умквинт. — Здесь очень хорошее местечко. Видишь, какие густые кусты. Я только на минутку. — И он, выпустив руку мальчика, пошел к кустам.

«Убегу! — подумал УМЕНЬ. — Сейчас отвернется, и я убегу!»

В это время Мал-с-УмКвинт полез в свою сумку и что-то оттуда вытащил. Раздался слабый писк.

— Ну, вот, мои дорогие, гуляйте! — сказал Мал-с-УмКвинт.

— Растите! — и он кинул это «что-то» в кусты.

Раздался стон, и в кустах послышалось знакомое УМЕНЮ шипенье.

— Ох! — вскрикнул он. — Да это же ТРИТОНЫ!

Перед ним сразу же всплыли воспоминания о рыбалке с братом УвелТрезом, и, ошалев от страха, УМЕНЬ бросился бежать куда глаза глядят.

— Стой! — кричал Мал-с-УмКвинт. — Стой! Куда ты?

Но УМЕНЬ даже не слышал его криков. Он летел стремглав, не разбирая дороги.

«Только бы убежать от этих ТРИТОНОВ. Только бы убежать!» — лихорадочно мелькала в его возбужденном мозгу одна лишь мысль.

Увидав первые попавшиеся раскрытые ворота, УМЕНЬ шмыгнул в них и спрятался за какими-то бочками.

Вскоре мимо двора протопали шаги Мал-с’УмКвинта. ВСТРЕВОЖЕННЫЙ исчезновением УМЕНЯ, он все еще кричал ему:

— Ну, где же ты. Я проведу тебя к БУму! Выходи!

Когда шаги затихли, УМЕНЬ осторожно выбрался из своего убежища, и тут же на него набросились какие-то люди. Они схватили его за руки, связали, заткнули рот какой-то тряпкой и поволокли в дом.

Очнувшись на полу огромной комнаты, УМЕНЬ огляделся. Прямо перед ним, полулежа в кресле, сидел одетый в халат еще не старый человек и рассматривал УМЕНЯ со всех сторон.

— Ха! — наконец произнес он. — Красавец! Молодцы мои детки! Как это вы его обнаружили?

— Все три сына хозяина: КВИНТСЕКСТ, ТЕРЦКВАРТ и СЕКУНДАККОРД, перебивая друг друга, стали говорить.

— Я сижу, смотрю: кто-то шмыгнул в ворота.

— И я, и я тоже услышал шум:

— А я выскочил из дома, когда услышал крики.

— Вышли мы во двор и стали искать. Смотрим — сидит за бочками. Притаился. Мы его хвать — и сюда. А они смотри, какой страшный — весь зеленый!

— Помолчите, — сказал отец. И, посмотрев на УМЕНЯ, необыкновенно ЕХИДНЫМ голосом, спросил:

— Что же ты потерял в нашем дворе? А? Может, ягодки искал или цветочки? — И МалУва (а это был он) засмеялся мелким и колким смешком.

— Нет, — тут же нашелся УМЕНЬ, — я к вам шел рассказать о вашем друге БоМажоре.

Тут пришел черед засмеяться сыновьям МалУвы:

— Вот тоже дружка нашел! Ничего лучшего не придумал? Да мы с БОЛЬШИМИ ВИДАМИ СЕПТАККОРДОВ и не дружим совсем.

— Но я же не знал этого! Я думал...

— Думал! Думал! — перебил его МалУва. — Думать меньше надо, тогда счастливее будешь! Думать должны только мы — ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ! Мы для этого специально родились. А вам всем не думать, а работать надо! И не ходить по ночам в чужие дома.

— Отец, — обратился к нему старший сын КВИНТСЕКСТАККОРД (он, как и все остальные КВИНТСЕКСТАККОРДЫ, носил орден «СЕКУНДЫ» прямо на голове), — пусть расскажет о БоМажоре! Может, это интересно.

— Расскажи, расскажи! — подхватили ТЕРЦКВАРТ и СЕКУНДАККОРД.

— Ну, давай, выкладывай! Да побыстрей, — сказал УМЕНЮ МалУва. — И еще не забудь рассказать, почему ты такой красивый: зеленый-зеленый, — он опять ЕХИДНО засмеялся.

— Иду я по городу, — начал рассказ УМЕНЬ, — и вижу: какой-то толстый господин крадется. Думаю: «Куда это он в такую пору?» — и решил за ним проследить. А этот господин идет все дальше и дальше. И вышел он за город прямо в поле.

— В поле? — удивился средний сын МалУвы, ТЕРЦКВАРТАККОРД, и почему-то погладил свой орден СЕКУНДЫ, прикрепленный ПРЯМО НА ЖИВОТЕ (ТЕРЦКВАРТ вообще был самый ЛЮБОПЫТНЫЙ и поэтому больше всех задавал вопросы).

— Так ты говоришь, в поле? — переспросил он. — И что ему там понадобилось?

— Он нес туда кучу изумрудов.

— Что-о-о?! — дружно вскричали все четверо. — Изумруды? Он их закопал?

— Нет. Он их дал съесть Зеленой Корове.

— А это еще что такое? — опять не выдержал ЛЮБОПЫТНЫЙ ТЕРЦКВАРТ.

— Да помолчи! — оборвал его отец МалУва. — Мальчик и так все нам расскажет. Так ведь? Хи-хи-хи!

— Ну, конечно. Я же хотел рассказать про Зеленую Корову. Как она проглотила эти камни и стала еще зеленой. И за это сделала зеленым БоМажора, напоив его молоком и накормив сыром.

— Тьфу! Какая гадость! — не выдержал всегда ВАЖНЫЙ и ГОРДЫЙ КВИНТСЕКСТ. — Как можно пить... такое!

— А вот БоМажор выпил и стал толстеть от этого на глазах.

— Толсте-е-еть? — переспросил КВИНТСЕКСТ. — Это интересно! Я сам не худенький. Видишь, какой у меня живот. Но я хотел бы ещё поправиться. Ты должен показать мне, где живет эта Зеленая Корова.

— Нет, ничего не получится, — ответил УМЕНЬ. — Она убежала.

— Куда? — хором воскликнули братья.

— К себе домой, в МИНОРНУЮ страну ФРИГИЮ.

— Ну, сыночек, рассказывай, что же было дальше, — вступил в разговор ехидный МалУва. — Я очень хочу знать, что стало дальше с этим толстяком БоМажором.

— А он весь позеленел, ну вот как я. И потом пошел домой.

— Так, значит, он сейчас дома лежит зеленый? Вот это здорово! Пойду за другими ВИДАМИ СЕПТАККОРДОВ. Мы к нему нагрянем и поиздеваемся. Хи-хи-хи! Вот это будет потеха!.. А ты? Ты так и останешься зеленым?

— Нет, что вы! Зеленая Корова сказала, что это пройдет.

— Ты уж не ходи никуда, поживи у нас это время. А то такому страшненькому на улице ни один человек прохода не даст. Побудь с моими сыновьями — ОБРАЩЕНИЯМИ, а я к БоМажору. Хи-хи-хи!

ЯДОВИТЫЙ и ЕХИДНЫЙ смешок МалУвы вновь резанул уши УМЕНЯ, и ему стало не по себе.

«Уж больно добренький этот МалУва, — подумал мальчик, — и заботится обо мне, и дом предлагает».

— Да ты не бойся, они тебя не обидят, — сказал МалУва на пороге. — Они все трое у меня такие же хорошие, как я сам. Хи-хи-хи!

И он почему-то показал УМЕНЮ язык.

— Не бойся! Папулечка прав. Мы тебя не тронем, — тут же затараторили ТРИ ОБРАЩЕНИЯ МалУвы (ОБРАЩЕНИЯМИ звали всех сыновей СЕПТАККОРДОВ. Их у каждого СЕПТАККОРДА было ТРИ, и все они с детства носили ордена «СЕКУНДЫ»). — Мы тебя будем так охранять, так охранять, что ты сам себя никуда не утащишь.

И все трое захихикали столь же ЕХИДНО, как МалУва.

— Ты располагайся, как дома. Сейчас здесь будет весело. Отец наверняка пошел сначала к МалМажу. Он всегда перед ним ХВАЛИТСЯ в первую очередь. А это значит, что сейчас сюда прибегут его сыновья. Потом папочка пойдет к БольМино, и его сыновья сюда явятся.

— И сколько же у них сыновей?

— Хи-хи-хи! — засмеялись ОБРАЩЕНИЯ СЕПТАККОРДА,— да ты что ТРЕМОЛО объелся? Все знают, что у каждого ВИДА СЕПТАККОРДА по ТРИ ОБРАЩЕНИЯ.

— Вот это удивительно! А почему так? И ни одной дочери?

— Не-а!

— И как же это так получается?

— Да мы и сами не знаем. Давно так повелось, — начал рассказывать УМЕНЮ СЕКУНДАККОРД — младшее ОБРАЩЕНИЕ. — Раньше у каждого ВИДА СЕПТАККОРДА дома жили по ТРИ ТЕРЦИИ.

— Что? — вскрикнул УМЕНЬ. — ТЕРЦИИ? Да ведь и в нашей стране, где живут ТРЕЗВУЧИЯ, каждый тоже имеет ТЕРЦИЙ. Правда не как СЕПТАККОРДЫ по ТРИ, а всего по ДВЕ.

— Ну и что? — продолжал невозмутимо СЕКУНДАККОРД.

— Может, у вас по ДВЕ ТЕРЦИИ, а у нас было по три. Так вот. У каждого ВИДА СЕПТАККОРДА жило по ТРИ ТЕРЦИИ. И ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ так к ним привыкли, что без них никуда. И на рыбалку с собой берут, и в театр, и в постель кладут. Так продолжалось до тех пор, пока в небе не появился страшный СЕМИглавый дракон. Он был с черными крыльями и синим хвостом. И на одной голове у него блестела корона. Вот этот дракон полетал-полетал над нашей страной, попугал всех жителей, а потом как засвистит, как закричит страшным голосом. Все ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ тут же упали в обморок. А когда пришли в себя, смотрят: вместо ТЕРЦИЙ рядом с ними лежат по три ребенка, точь-в-точь похожих на родителей. И у каждого орден с изображением СЕКУНДЫ. У сыновей БОЛЬШИХ ВИДОВ — СЕКУНДА ПОБОЛЬШЕ. А у МАЛЫХ ВИДОВ — ПОМЕНЬШЕ. И только ни одному из ОБРАЩЕНИЙ УМЕНЬШЕННОГО СЕПТАККОРДА орденов вообще не досталось. Вот с тех пор каждый ВИД СЕПТАККОРДА и имеет трех сыновей.

УМЕНЬ озадаченно почесал затылок:

— Так что же получается, все сыновья, как и вы, также похожи на своих отцов?

— Ага! — загоготали ОБРАЩЕНИЯ СЕПТАККОРДА.

— А как же вас отличать?

— Хи-хи-хи! — захихикал ТРЕЦКВАРТ. — Ни за что не догадаешься.

УМЕНЬ недоуменно повел плечами.

— Нас отличают по орденам. Вот.

— Как это? Они же у вас тоже одинаковые.

— А вот и нет! Вот и нет! Мало, что они одинаковые, зато они висят у нас на разных местах.

— И что, их нельзя перевесить?

— То-то и оно, что нельзя. Как родится КВИНТСЕКСТ с орденом на ГОЛОВЕ, так всю жизнь его там и носит, ТЕРЦКВАРТ — на ЖИВОТЕ, а СЕКУНДАККОРД — на САПОГЕ. И с этим ничего не поделаешь.

— Вот это чудеса! Куда ни попадешь — все какие-то странности творятся.

— Ну, хватит! Разболтались с этим зеленым, — проворчал КВИНТСЕКСТ. — Пойдемте, поговорим в соседней комнате, а он пусть здесь сидит.

И все три ОБРАЩЕНИЯ вышли, заперев УМЕНЯ одного.

Тем временем МалУва подошел к дому МалМажа. Этот дом не найти в городе было невозможно — от него за квартал несло запахом лекарств.

«Вот уж я подразню этого вечно больного МалМажа, — думал МалУва. — А то все строит из себя кого-то. Всё говорит, что он родственник каких-то министров. Подумаешь. Мы сами с усами. У нас, может, тоже родственники есть, да еще и не хуже, чем у него. И вообще... Давно пора ему того... в могилу. Раз такой БОЛЬНОЙ. Над ним даже собственный конь смеется. Называет его «МАМАША». Хи-хи-хи!»

МалУва постучал в дверь. В доме стояла тишина, все спали.

«Вот черти! Спят без задних ног и не знают, что произошло». — МалУва постучался сильнее. Потом ещё раз.

Наконец послушались шаркающие шаги, старческое покашливание.

— Ой-ой-ой! — кряхтел кто-то. — Да кого ж это принесло в такое время?

МалУва узнал голос МалМажа.

— Это я, твой родственничек, МалУва. Открывай скорей! Пришел поделиться с тобой интересной новостью.

— Ой-ой-ой! — всё ещё кряхтел МалМаж. — Делать тебе нечего! Сейчас открою.

Дверь распахнулась, и на пороге стоял действительно совсем больной седой старик. Он пытался сделать ГОРДЫЙ вид, но это у него никак не получалось. На каждом шагу старик вздыхал, и на лице его появлялась болезненная гримаса.

— Ну, что? Заходи в дом и рассказывай... Но только негромко, а то все мои спят.

— Как это негромко? Как негромко? — возмутился МалУва,— когда такие вещи творятся! Ведь БоМажор опять слег в постель!

— Ну и что? — спросил МалМаж. — У него, видимо, приступ его болезни. Он каждые полгода ложится.

— Вот то-то и оно, — продолжал МалУва, — никакая это не болезнь! Он просто стал зеленый, как лягушка. Вот!

— Что? — удивился МалМаж. — Зеленый? Как это?

— А вот так.

И МалУва пересказал сообщение УМЕНЯ о Зеленой Корове.

Наблюдая реакцию старика, МалУва с удовлетворением смотрел, как лицо МалМажа принимает всё более кислый вид.

«Ага! — думал он, — довел я тебя! Завидно небось, что я первый узнал такое? То-то же! Будешь знать МалУву».

— Пожалуй надо разбудить моих сыновей, пусть они сходят и посмотрят на этого зеленого мальчишку. Может, он им еще что-нибудь расскажет?

И МалМаж пошел к трем своим ОБРАЩЕНИЯМ.

«Буди, буди! А я пойду, пожалуй, к БольМино. Уж с ним-то мы допытаемся у БоМажора, зачем ему понадобилась Зеленая Корова», — решил МалУва и выбежал из дома МалМажа.

В отличие от других ВИДОВ СЕПТАККОРДОВ БольМино жил в глухом переулке. Его огромный серый дом, обнесенный колючей проволокой, всегда стоял с заколоченными окнами. Мало того, изнутри эти окна были завалены мешками с песком и опилками, так что узнать, что происходит внутри дома, постороннему человеку было совершенно невозможно.

Но МалУва знал, что БольМино проводит там «опыты» (как тот сам ему рассказывал) по определению терпения у разных животных. Он и три его ОБРАЩЕНИЯ ловят черепах-КВАРТ, оленей-СЕКСТ, лис — МЕЦЦО-ПИАНО и даже ТРИТОНОВ и пытают их, заживо поджаривая на огне или сдирая с них кожу. Говорят, что они иногда пытают и людей. В этой своей деятельности БольМино — самый крупный специалист. Поэтому все ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ его так боятся.

«Вот БоМажор и расколется, если я приду не один, а с БольМино, — думал МалУва. — Уж тут промаха не будет».

Когда БольМино открыл ему дверь и пропустил внутрь дома, МалУва нисколько не удивился, увидав его испачканные кровью руки.

«Вот. С самого утра начал, — подумал он. — Наверное, без пыток не может».

— Ну, давай, выкладывай, что там у тебя, — с раздражением начал БольМино. — А то нам некогда, работы невпроворот.

И, словно в подтверждение его слов, из дальних комнат раздался истошный крик человека.

МалУва непроизвольно вздрогнул, хотя и ожидал услышать подобное. А БольМино, ПРИЩУРИВ правый глаз (это была его постоянная привычка), посмотрел на МалУву таким страшным взглядом, что тот мигом пришел в себя.

— Не обращайте внимания, дорогой, это мои детки упражняются в мастерстве пыток. Особенно хорош один, старшенький — КВИНТСЕКСТИК. У него это прекрасненько получается. — БольМино зачмокал от удовольствия. — Однажды, — продолжал он, — КВИНТСЕКСТИК сумел устроить пытку даже иностранцу, какому-то мальчишке УвелТрезу.

— Как это?

— А вот так: придумал новое орудие пыток — железную СЕКУНДУ, МАЛЕНЬКУЮ такую и ужасно КОЛЮЧУЮ. Так вот, на улице встретил он этого мальчишку в сопровождении каких-то двух дядек и незаметно посадил свою железную СЕКУНДУ прямо на голову УвелТрезу.

МалУва слушал БольМино и удивлялся, каким же всё-таки ЗЛЫМ и БЕЗЖАЛОСТНЫМ был он и его сынки.

— Ну, и что было дальше?

— А.., — махнул рукой БольМино. — Эти дядьки оказались колдунами. Когда УвелТрез закричал от боли и никак не мог вытащить из волос железную СЕКУНДУ, они что-то пошептали, и УвелТрез перестал реветь. А железная СЕКУНДА куда-то исчезла. Пришлось сыночку делать такую же новую. Ну, ничего, теперь их у него много. Ты зачем пришел?

МалУва вкратце рассказал свою историю.

— Это же здорово! Идем. Я готов, — сказал БольМино, переодевшись. — Сейчас он у нас запляшет. Уж мы над ним поиздеваемся!.. Подожди, только крикну детям, чтобы шли к твоим. Пусть попытают этого зеленого мальчишку.

Вскоре они подошли к дому БоМажора.

— Ну что, стучаться будем? — спросил МалУва. — Испугаем хозяина?

— Ты что! Действительно, испугаешь — он и скроется куда-нибудь, — ответил БольМино. — Давай, я лучше сам дверь открою. У меня всегда с собой есть приспособления.

Он вытащил из саквояжика какие-то щипчики, иголки, ножи. Всё это сверкало и было как новенькое.

«Да, БольМино — хозяйственный человек. В этом ему не откажешь, — подумал МалУва. — И к тому же, большой аккуратист. Ишь, как у него всё блестит».

Тем временем БольМино достал какой-то крючок и, ловко им орудуя, открыл парадную дверь.

— Пошли! — сказал он. — Только осторожно, чтобы его не спугнуть.

Тихо, на цыпочках, оба ВИДА СЕПТАККОРДА прошли на первый этаж по парадной лестнице, поднялись на второй и тут услышали богатырский храп.

— Это он, — прошептал МалУва. — Слышишь, как храпит. Будто кузнечный мех. Интересно будет на него смотреть, когда он вскочит спросонья. Хи-хи-хи! — и он опять засмеялся своим гаденьким смешком.

Они подошли к дверям спальни и осторожно их подергали. Двери были заперты.

— Что будем делать? — спросил МалУва. — Может подожжем их? Хи-хи-хи!

— Сейчас откроем, — решительно сказал БольМино и опять полез в свой саквояж.

Дверь в спальню поддалась так же быстро и свободно, как недавно и парадная.

На огромной кровати, с головой завернутый в простыни, лежал толстый, как бочка БоМажор. Он сопел, что было силы, и от этого сопенья даже качалась люстра на потолке.

— Вот это да! — воскликнул МалУва. — Он потолстел ещё больше! Неужели с молока Зеленый Коровы?

— А то как же! С чего ещё можно так поправиться всего за одну ночь? Ты же знаешь: вчера он таким не был. Ладно, давай его будить.

— Вот смеху-то будет, — СЪЕХИДНИЧАЛ МалУва и стал теребить край простыни, под которой спал БоМажор.

— Эй, ты! Бык жареный! Просыпайся! — крикнул он. — Друзья пришли!

Но БоМажор и ухом не повел.

Однако МалУва не отставал. Он потянул простыню сильнее, и та наконец соскользнула со спящего гиганта.

— Ой! — вскрикнули оба, увидав лицо толстяка. — Ну и рожа!!!

На подушках лежала круглая, как воздушный шар, голова БоМажора. Зеленые волосы на ней спутались и напоминали дремучий лес. Щеки, надулись так, как будто за ними был спрятан огромный насос.

— Вставай, говорят тебе! — крикнул БольМино и дернул БоМажора за нос.

Тот захрюкал, но не проснулся, а только перевернулся на другой бок.

— Вот, толстая харя! Жаба, да и только! Ничего себе дрыхнет!

— А ты его своими иголочками пощекочи, — съехидничал МалУва. — Может, от щекотки он проснётся? Хи-хи!

БольМино криво улыбнулся, опять сощурил глаз и, взяв самую толстую из иголок, со всего маху вонзил её спящему великану прямо в пятку.

БоМажора подбросило, как на горячей сковородке. Он взвыл, словно раненый бык и, страшно вращая глазами-блюдцами, уставился на нежданных пришельцев:

— Что? А? Как это? Кто впустил вас сюда? Чем это вы меня пырнули-и-и-и?

БольМино протянул иголку:

— Вот, этой штучкой, родной. А тебе что, не понравилось? Странно...

— Странно-о-о-о, — протянул в удивлении МалУва, — смотри-ка, на ней кровь зелё-ё-ёная...

БоМажор в ужасе застыл. Только тут до него дошло, что его секрет раскрыт. «Что будет? Что будет? Не к добру всё это. Не к добру... О, господи!» — подумал он.

— Что глазищи вытаращил? — спросил БольМино. — От своих лучших друзей, — он подмигнул МалУве, — скрываешь, что знаком с Зеленой Коровой — и хоть бы что. Как ты мог, поганец? А наша дружба? Ты забыл клятву, которую в храме ДИССОНАНСА дают все ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ — быть по отношению друг к другу честными.

МалУву даже передернуло от этого слова, и он еле сдержался, чтобы не фыркнуть. БоМажор же от этих слов остолбенел и чуть не поперхнулся. Что-что, а слово «честность» всеми ВИДАМИ СЕПТАККОРДОВ, кроме МалМинов, воспринималось всегда, как ругательство. А уж к клятве СЕПТАККОРДОВ все относились, как к насмешке.

— Да бросьте вы в самом деле, — скорчил он кислую зелёную рожу. — Я только так, для разведки, один раз сходил.

Оба гостя фыркнули:

— Ну-ну...

— Я хотел попробовать её молочка, и вот видите, что из этого получилось...

— Что, не знал пароль?

— Точно, не знал, — ухватился БоМажор, — а она меня и облизала.

— Так, так... Значит, облизала бедненького, — съехидничал МалУва. — А нам сказали, что ты ей изумруды приволок. Целый мешок. Может, наврали?

— Ой, что вы, что вы, братцы! Откуда? Я же бедный, их у меня никогда и не было.

БольМино протёр свою иголку об кровать:

— Хм, врут, значит? А я слыхал, что ты щекотки боишься. На пяточках, — и, стремительно изогнувшись, он вонзил иглу в другую ногу ТОЛСТЯКА.

Вновь взревев, как бык, БоМажор стал прыгать на постели, изрыгая страшные ругательства.

— Что ж вы делаете? Изверги! Своих бьёте! Пользуетесь, что в СЕПТАККОРДИИ я один из БоМажоров живу и никого не могу позвать к себе в помощь! Э-э-э-эх, вы!

И тут, увидев дикий, полный злобы взгляд садиста БольМино, он застыл в оцепенении. Он, как и все остальные ВИДЫ СЕПТАККОРДОВ, знал, что вид БОЛИ у человека делал БольМино неуправляемым. Кровь, крики так воспалили его воображение, что остановить садиста было уже нельзя. БольМино бросился к своему саквояжу и, схватив клещи, пошёл на толстяка.

— А-а-а-а-а! Ты ещё и виляешь? А ну, рассказывай, что там у вас со ВТОРОЙ НИЗКОЙ? Где она прячется? Как её найти? Выкладывай! Иначе зубов не досчитаешься! — и БольМино ринулся на БоМажора.

Откуда только взялась такая прыть? Зелёный ТОЛСТЯК, как мячик, подпрыгнул чуть ли не до потолка и рванулся к двери. Но... Он забыл, что от молока Зелёной Коровы он сильно растолстел и поэтому, пытаясь выскочить из комнаты, прочно застрял в дверном проёме.

— А-а-а-а! — орал он. — Спасите! Убива-а-ают! — и при этом дергался изо всей силы.

От этой его попытки освободиться дом ходил ходуном, дверной проем и стены трещали, потолок осыпался. Но БоМажора так заклинило, что ничего не помогало.

— Хи-хи! Хи-хи! — раздался ЕХИДНЫЙ смешок МалУвы,— надо же... застрял! Застрял, как пробка! Хи-хи! Вот теперь он нам всё, всё расскажет. Не волнуйся, БольМинуша, успокойся. Теперь он всё расскажет, рожа жабья! Расскажешь, дорогой? — спросил он с ИЗДЕВКОЙ толстяка и больно ущипнул его за зад.

И БоМажор сдался. Он рассказал о своём походе к УмСепту, о связях с Зелёной Коровой и о том, как благотворно влияет на здоровье её молоко.

— Ну, вот и хорошо, лапочка. Хорошо, — ПРОЦЕДИЛ сквозь зубы БольМино. — Теперь мы втроём сходим к этой красавице. Поправим своё здоровьице, а то от работы я что-то стал уставать последнее время, да и морщины появились.

МалУва вновь ЕХИДНО заулыбался:

— Сводит он нас к Корове, сводит обязательно. Не так ли? Он ведь послушный мальчик. Вот только вырежем его из двери — и пойдём.

БоМажор вдруг взвыл, словно голодный волк:

— У-у-у-ууу! Не смогу я вас сводить к не-е-ей! Теперь её долго не бу-у-у-удет! А вы... вы мне не поверите-е-е-е. У-у-у-ууу!!! Опять будете делать мне бо-о-о-ольноо-о-о-о...

— Хм, что это он? — удивился БольМино. — Я же его уже не пытаю, а он ревёт? Спятил что ли?

— У-у-у-у-уу, — продолжал реветь ТОЛСТЯК, — правду я говорю-у-у-у-у.

МалУва наклонился над ухом БольМино и что-то прошептал ему...

— Да, да, ты прав, — сказал САДИСТ. — Мы его проверим. У нас для этого есть ещё одно средство, кроме пыток... Давай его выпиливать.

Через полчаса они подходили к дому МалУвы, где взаперти сидел несчастный УМЕНЬ.

Прошло одиннадцать дней, и компания СЕПТАККОРДОВ вместе с УМЕНЕМ отправилась к тому самому месту, где Зелёная Корова ела изумруды. Все ехали на конях-ТЕМПАХ, которые не так давно появились в СЕПТАККОРДИИ. Этих коней на земле было пока ещё немного и они ценились на вес золота. Ходили слухи, что их продаёт какая-то ХРОМОНОГАЯ колдунья СИНКОПА. Но где она их взяла — никому не было известно. Сами же кони помнили из своего прошлого только одно: когда-то они возили на себе царицу МЕТРИЧЕСКУЮ ПУЛЬСАЦИЮ, которая их всегда называла: «ТЕМПЫ — ЭТО МОЯ СКОРОСТЬ!»

БольМино ехал на УМЕРЕННОМ ТЕМПЕ МОДЕРАТО, МалУва — на НЕСПЕШНОМ темпе АНДАНТЕ, БоМажора же, закутанного с головой в какой-то балахон и УМЕНЯ, находящегося в таком же положении, вез толстый и неповоротливый МЕДЛЕННЫЙ темп АДАЖИО.

— Так, — сказал БольМино, посмотрев на уходящее к закату солнце, — времени ещё немного у нас есть. Давайте-ка свернём вон к той деревне, к братцу нашему БУму. Он работает там пожарным. Отдохнём у него, перекусим, а уж потом пойдём к коровке, подоим её. — И он выразительно погладил огромные щипцы, висящие у него за поясом.

— Я почему-то думаю, что она не откажет таким рыцарям, как мы?

— Хи-хи! — гаденько захихикал МалУва. — Конечно же нет. Вам, БольМинуша, никто и ни в чём отказать не сможет. Поедемте, навестим БУма.

УМЕНЬ и БоМажор попытались было что-то сказать, но не смогли. Их рты были заткнуты клочками какой-то вонючей материи. Они подёргались, подёргались и, поняв бесплодность своих попыток что-либо сделать, успокоились.

Через десять минут они были у высокой пожарной каланчи, на самом верху которой виднелась маленькая человеческая фигурка.

— Смотрите-ка, это он, БУм — БОЛЬШОЙ УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД! Выглядывает... Не ждал, небось. Пусть спускается. Свистни-ка ему, — обратился БольМино к МалУве, МАЛОМУ УВЕЛИЧЕННОМУ СЕПТАККОРДУ.

— Э-э-э-эй! — закричал МалУва, — слезай! Не видишь — гости?

— Да свистни, говорят тебе! Он всё равно твоего крика не услышит, у него от звона со слухом нелады. А свистнешь — он сразу спустится.

БОЛЬШОЙ УМЕНЬШЕННЫЙ СЕПТАККОРД БУм сидел за столом и по-хозяйски угощал гостей чаем:

— Пейте, пейте, друзья. Это особый чай, наш, пожарный. Кре-е-епкий! Полстаканчика выпьешь — и больше не потребуется. Уже достаточно. Сердце после него так и бьётся, так и бьётся. И спать не хочется. А то ведь стоишь на каланче, всё смотришь, смотришь — тебя в сон так и клонит, так и клонит. А чайку попьёшь — совсем другое дело.

МалУва и БольМино переглянулись:

— Уж кто-то, а ты-то не заснёшь. Чуть что — сразу ТРЕВОГУ поднимешь, — сказал МАЛЫЙ УВЕЛИЧЕННЫЙ СЕПТАККОРД МалУва. — Любишь ты ТРЕВОЖИТЬ людей, — и он, как всегда ехидно, засмеялся.

БУм, скорчив кислую мину, вытер платком свою странную, ПОХОЖУЮ НА ПОЖАРНЫЙ КОЛОКОЛ, гладко причесанную голову и стукнул по ней чайной ложкой. Раздался ТРЕВОЖНЫЙ далёкий звон.

БольМино и МалУва переглянулись:

— Ты что это? Неужели у тебя голова стала колокольная? Звенит?

БУм торжествующе обвёл их взглядом:

— Ещё бы! Я так старался. Специально пил медный купорос и раствор серебрянки, чтобы голова могла звенеть. И вот результат кое-какой есть! Теперь работаю над громкостью.

— Бу-у-умммм!..

— Вроде неплохо, а? А то ведь как бывает: какие-то мальчишки-хулиганы залезут на мою каланчу, пожарный колокол сбросят, как тут быть? А если пожар? Вот я выход и нашёл.

Бу-у-ммммм!.. Бу-у-мммм!..

— Ох, лучше и не вспоминать о работе. Каждую ночь стараюсь бить в набат, тревожу людишек, страх на них нагоняю, а они почему-то перестали реагировать.

— Ха! Привыкли, наверное, — вставил БОЛЬШОЙ МИНОРНЫЙ СЕПТАККОРД БольМино. — Кому это охота бежать на твой звон и ноги впотьмах ломать. Ты же ПАНИКЁР! Тебе только повод дай — тут же в КОЛОКОЛ бить начнёшь. Смотри, темнеет, а в окнах ни одного огонька не видно — все боятся даже свечу зажечь.

— Правила противопожарной безопасности соблюдают, — опять съехидничал МалУва.

Все смолкли. Только теперь БУм решил спросить:

— А кто это у вас такие закутанные? Шпионы, что ли? Вы их в соседнюю страну везёте, чтобы её границу тайком перешли?

— Да, да, — обрезал его БольМино. — К ГАРМОНИЧЕСКИМ ФУНКЦИЯМ их везём. Там завтра праздник, или послезавтра, что ли — так вот на нём можно будет что-нибудь узнать интересненькое. На праздниках люди всегда болтают лишнее.

— У-у-ууу! — раздалось рычанье из большого балахона.

— Что тебе, жаба? Заткнись! Не пугай людей, скоро развяжем.

«Странно, — подумал БУм, — он оказывается ещё и связанный. Интересно было бы посмотреть, кто это такой, БОЛЬШОЙ и ТОЛСТЫЙ. Таким мог бы быть только БОЛЬШОЙ МАЖОРНЫЙ СЕПТАККОРД — БоМажор. Но... Вряд ли его пошлют за границу в качестве шпиона».

— Налей, пожалуй, ещё чайку, — сказал БольМино. — Что-то ты пожадничал, маловато оказалось. У нас сегодня ночь ТРЕВОЖНАЯ предстоит, и потому взбодрить себя как следует не мешает. Чай-то, наверное, ещё есть?

БУм раздул толстые щёки:

— Есть пока маленько. Кое-что осталось.

— Осталось, осталось, — мигнул БольМино. — Небось, ДИССОНАНС до конца жизни тебя обеспечил? Мы же помним, что за каждую панику, за каждую сломанную шею он тебе пачки ЛИДИЙСКОГО давал. А ты и старался вовсю.

БУм тут же вспомнил недавние годы, когда действительно в СЕПТАККОРДИЮ на огромном драконе СЕПТИМЕ прилетал Повелитель Зла... И тяжело вздохнул. «Старался, старался угодить ему, а толку... Обещал дать за старание бессмертие, а теперь... Вот уже год, как не появляется — забыл, наверное. Да и дела стали идти хуже. Чем теперь народ испугаешь?»

Он пошёл на кухню и стал там рыться, разыскивая свои драгоценные запасы.

— Пойдём, пока он будет кипятить чай, накормим ТЕМПОВ — они же тоже не железные, проголодались.

Хлопнув дверью, БольМино и МалУва вышли во двор.

Услыхав, что гости ушли, БУм стремглав вбежал в комнату и бросился к балахонам. Приоткрыл маленький и увидел ярко-зелёную физиономию мальчишки. Во рту его торчала грязная тряпка.

— Вот это шпион! Ничего себе! Кто ты такой? Лягушка?

Мальчишка затряс головой, пытаясь ответить, но у него раздалось лишь тихое мычанье.

— Погоди, сейчас я на время тебя освобожу, — сказал БУм.— Расскажешь, кто ты такой. Может, мои дружки что плохое задумали? Может, они обокрасть меня хотят?

УМЕНЬ понял, что именно сейчас может решиться его судьба и закивал головой ещё сильней.

— Да? — удивился БУм и ТРЕВОЖНО оглянулся. Его самого, как когда-то людей, которых он пугал, охватило ПАНИЧЕСКОЕ настроение.

— Они чай хотят похитить?

— Да, да, — мотал головой УМЕНЬ.

— Ну-ка, давай, расскажи. — И БУм вытащил изо рта УМЕНЯ тряпку. — Только побыстрей, а то они могут вернуться.

УМЕНЬ с наслаждением вздохнул свежий и чистый воздух, который после вонючей тряпки показался почти сладким:

— Я должен кое-что показать — тогда вам станет всё ясно. Если можно, освободите мне, пожалуйста, хоть одну руку.

БУм посмотрел на него с подозрением.

— Да я же не сбегу, у меня, как и у БоМажора, ноги связаны.

Удивлению БУма не было конца:

— Так этот второй (он указал на большой балахон) — БоМажор? Не может быть! Я-то смотрю, какой здоровяк.

И БУм развязал УМЕНЮ одну руку.

Мальчик с трудом пошевелил затекшими пальцами и полез за пазуху своей курточки. — Сейчас... Сейчас покажу.

Он вынул подаренный Зелёной Коровой рог, поднёс его к губам и дунул. Раздался прерывистый препротивный звук: злобный, сильный и напряженный. УМЕНЮ показалось, что это рычит БОЛЬШОЙ СЕПТИМ и одновременно его брат УвелТрез.

БУм разинул огромный рот и не мог произнести ни слова. Его будто сковала какая-то неведомая сила.

А УМЕНЬ затрубил во второй раз, ещё сильнее. От этого сигнала даже дом заходил ходуном.

— Что ты сделал? — наконец прохрипел БУм. — Это же крик БУвела! Что теперь будет? Караул!!! Пожар! — заорал он изо всех сил. Потом он схватил тяжёлую металлическую колотушку, лежащую на столе, и яростно стал колотить ею себя по башке.

— ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! Спасайся, кто может! — орал ПАНИКЁР и выбежал во двор. В дверях он чуть было не сбил с ног мчащихся в дом БольМино и МалУву.

— Стой! Куда?

— БУвел! ТРЕВОГА! Караул! — продолжал орать БУм, размахивая колотушкой, и скрылся по направлению к каланче.

— Что он натворил? Откуда здесь БУвел? — закричал БольМино.

И тут раздался третий ЗВЕРИНЫЙ СИГНАЛ, ещё более громкий и ЗЛОЙ.

— Это мальчишка! Он что-то прятал за пазуху! А я-то, дурак, не придал этому значения! Ну, его!!!

Но БольМино не успел договорить. Огромная луна, освещавшая двор, вдруг погасла, и задрожала земля.

БольМино и МалУва обернулись и не поверили своим глазам: прямо на дом, в дверях которого они стояли, шло страшилище неимоверных размеров. Его огненно-красные глаза сыпали оранжевыми искрами, из мохнатых ушей валил дым, а шерсть стояла дыбом, как огромный еловый лес.

— У-у-у-уф!!! — заорал ЗВЕРЬ и поднял страшную мохнатую лапу.

«Всё! Это конец! БУвел никого не помилует», — мелькнула одна и та же мысль у БУма и МалУвы, и они упали на землю без чувств.

БУвел подошёл к дому и, как карты, смахнул его в сторону, забросив за горы... На земляном полу остались лежать два балахона.

ЗВЕРЬ понюхал воздух, медленно подошёл к маленькому и, взяв его в зубы, понес в ту сторону, откуда уже неслось мычание Зеленой Коровы.

Вторая Низкая осторожно пыталась копытами развязать упаковку с УМЕНЕМ, но это у неё поначалу никак не получалось.

— Помоги-и-и, — промычала она БУвелу. — Грызани эту рванину.

Тот так же осторожно освободил находящегося без памяти УМЕНЯ сначала от балахона, а потом и от верёвок.

— Подуй на него, — сказала Зелёная Корова.

— Э-э-э-э..? — уставился на неё огромный зверь. Он отошёл немного в сторону и дунул. Что тут произошло!.. Бедного УМЕНЯ подняло вверх и завертело свечой. БУвелу самому же пришлось подставлять свою спину, чтобы тот не упал и не разбился.

— Идио-о-от! — замычала Корова. — Мозгов у тебя нет, что ли? Он такой маленький — ты чуть не убил его-о-о-о!

БУвел осторожно положил малыша на землю и, увидев, что тот приходит в себя, отошёл.

— Куда-а-а-а? — замычала Корова. — Помоги-и-и-и...

— У-у-у-уф!!! — прорычал БУвел, замотал головой и медленно пошёл прочь, к границе страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. ВТОРАЯ НИЗКАЯ не стала его догонять.

— Ты жи-и-ив? — промычала она УМЕНЮ.

— Да, — слабо ответил мальчик.

— Это главное, — глубокомысленно сказала Корова. — Всё остальное ерунда. Вставай.

— Я не могу, мне СТРАШНО, — и УМЕНЯ затрясло, как в лихорадке.

— Глу-у-упый. Сейчас всё пройдёт, пошли, — и она тихонько подула на УМЕНЯ.

Теплая и ласковая струя воздуха коснулась его лица, проникла внутрь под курточку, мягко обволокла внутренности, и ему вдруг стало легко и хорошо.

— Ну-у-у-у, как?

— Всё в порядке, — сказал УМЕНЬ и улыбнулся.

— Ну, раз в порядке — пошли. Скоро ночь кончится, а мне ещё надо пронести тебя через границу, пока ты зеленый. Мы пойдём камышами, сольёмся с ними в одной расцветке, и нас никто не обнаружит. Лезь ко мне под живот и цепляйся за шерсть, сейчас мигом будем на месте...

Попав в страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ (оказывается, они назывались так потому, что любили слушать игру на ГАРМОШКАХ и, если кто-то играл плохо, говорили: «ФУ! ФУ!»), УМЕНЬ много узнал о её жителях. Ему рассказали её историю, страшную и непонятную. Но не история интересовала мальчика. Он хотел добраться до царицы ТОНИКИ, но не смог попасть: к ней не пускали. Министры ДОМИНАНТЫ тщательно охраняли её от посетителей, а главное, они охраняли своё незыблемое право — ТОЛЬКО ОДНИМ ВХОДИТЬ В ТОНИЧЕСКИЕ ПОКОИ.

Особенно следил за соблюдением этих условий СТАРЫЙ ДОМИНАНТСЕПТАККОРД. Он всем напоминал: «Помните, что произошло, когда нас не слушалась предыдущая царица? Не забывайте этого никогда. Только я и два мои сына, КВИНТСЕКСТАККОРД и ТЕРЦКВАРТАККОРД, имеем право входить к ТОНИКЕ и рассказывать ей о новостях в государстве, — утверждал ДОМИНАНТСЕПТАККОРД. — Никого другого ТОНИКА и слушать не станет. Тем более иностранцев», — и ДОМИНАНТ посмотрел на УМЕНЯ.

— А меня? Меня? — спросил его младший сын, ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД, который как раз присутствовал в кабинете отца, когда УМЕНЬ пытался добиться аудиенции. — Я ведь тоже ДОМИНАНТОВЫЙ!

— Тебя? Тебя тем более она к себе не пустит, так как помнит, что при предыдущей царице такой же СЕКУНДАККОРД сам себе испортил карьеру. Ну кто, кто просил его подружиться с ТОНИЧЕСКИМ СЕКСТАККОРДОМ? А? Ведь знал, что тот сумасшедший, все дни на голове стоит и всё делает НАОБОРОТ.

Сын смотрел на него с удивлением...

— А... Извини, я же тебе этого не рассказывал, — ДОМИНАНТСЕПТАККОРД оглянулся. — Пожалуй, сделаю это сейчас: и тебе, и нашему гостю расскажу. Расскажу то, что не очень-то и самому известно: после взрыва в нашей столице немногие уцелели, и поэтому никто толком ничего не знает. Кстати, и гостю нашему будет интересно, а заодно и станет понятно, почему мы его не допускаем к царице: совсем не потому, что не хотим, а потому, что не можем.

И Министр стал рассказывать... Про бывшую царицу, которую, как и теперешнюю, звали ТОНИКА, про строительство замка, про Главного ДОМИНАНТУ, который оказался сыном СЕПТИМА ДоСия. Рассказал и о младшем его сыне, СЕКУНДАККОРДЕ, который всегда ходил, понурив голову (за это его и прозвали в народе «печальным», как, впрочем звали и остальных СЕКУНДАККОРДОВ). Этот младший сын ДОМИНАНТЫ дружил с бывшим мужем царицы, ТОНИЧЕСКИМ СЕКСТАККОРДОМ, от которого, как говорят, все беды и пошли. Все его считали ненормальным, один только ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД догадывался о том, что первый муж царицы, ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД, был нормальным человеком: был образован, много читал — вот поэтому его и ненавидели все придворные.

Довольно давно, занимаясь раскопками где-то в пустыне (об этом ДОМИНАНТОВОМУ СЕКУНДАККОРДУ рассказал сам СЕКСТАККОРД) он нашёл следы далёких предков, живших на планете сотни тысяч лет назад. И вот там, среди кучи других, никому не понятных вещей, ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД обнаружил книгу. Несколько лет он пытался её прочитать, но текст был почти стёрт временем, и разобрать его было невозможно. ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД мог только изучать картинки, которых в книге было видимо-невидимо. Многие из них изображали мужчин и женщин, стоящих на голове и каким-то странным образом сплетающих ноги.

ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД сначала удивился этому, но потом к нему закралась мысль: «Если люди стоят на голове, значит зачем-то им это нужно». И он решил попробовать сам.

Запершись в спальне, ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД обложил себя подушками, опёрся на них и... перевернулся. Как только он это сделал, тут же почувствовал необыкновенный прилив сил. Он закрыл глаза и вдруг... перед его взором поплыли странные картины. Были видны огромные города, какие-то непонятные машины, бегущие вперёд и назад по улицам. В небе летали огромные железные птицы. Всё это страшно гудело и дребезжало, а люди, несущиеся по улицам неизвестно куда, не обращали на шум никакого внимания.

— Уф! — устало вздохнул ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД. — Как можно вынести такую какофонию?

Он встал на ноги и решил, что больше никогда не перевернётся. Но прошло несколько дней, и ТОНИЧЕСКОГО СЕКСТАККОРДА опять потянуло посмотреть, что делается в волшебном городе (в том, что этот город волшебный, СЕКСТАККОРД не сомневался).

Теперь в нем были огромные толпы народа, которые стекались к круглым зеленым полям, где взрослые, иногда даже лысые мужчины, бегали за одним мячом, отнимая его друг у друга. Тысячи же других с остервенелыми тупыми лицами сидели на трибунах и, как чумовые вопили: «Мясо!», «Кони!», «Конюшня!» и ещё всякую ерунду. Потом они выходили на улицу, иногда дрались ремнями или цепочками, и почему-то пачкали стены зданий всевозможными надписями.

СЕКСТАККОРД не переставал удивляться, видя незнакомую жизнь. Она и страшила его, и всё больше притягивала к себе.

Но больше всего он боялся, что придворные узнают его секрет и начнут над ним смеяться.

«Всё. Больше ни за что не встану на голову», — опять говорил себе ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД. Но потом проходило время, и он опять разрешал себе сделать это ещё раз.

Так он боролся сам с собой месяц, два, пока не понял, что не стоять на голове каждый день не может.

И вот однажды за этим занятием его застала жена. Она неожиданно вошла в спальню из потайного хода и, увидев мужа с задранными вверх ногами, без чувств упала на пол.

СЕКСТАККОРД, поглощенный зрелищем чужой жизни, не заметил этого и продолжал стоять на голове, он не заметил и того, что ТОНИКА пришла в себя, поднялась и подошла к нему вплотную.

— Боже! Что это ты делаешь? — воскликнула она.

ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД перевернулся на ноги и попытался ей что-то объяснить. Но ТОНИКА не хотела и слушать. Из его сбивчивой речи она поняла только одно, что у мужа галлюцинации. Её охватил панический ужас: «Он сумасшедший, может убить меня».

Она схватила со стола подсвечник и закричала изо всех сил:

— На помощь! Скорей! Стража!

ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД вновь попытался ей что-то объяснить, но царица в ужасе замахнулась на него.

— Не подходи! — вопила она дурным голосом. — Ещё шаг и я разобью тебе голову!

В это время стража взломала двери и, ворвавшись в спальню, застыла в ужасе, увидав происходящее.

С тех пор по дворцу поползли слухи о сумасшествии СЕКСТАККОРДА. Все придворные сторонились его и уходили прочь, когда он где-либо появлялся. И только один ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД — младший сын Главного Министра — не прекращал своей дружбы с ТОНИЧЕСКИМ СЕКСТАККОРДОМ.

— Что с тобой происходит? Почему все говорят что СЕКСТАККОРД сумасшедший? — спросил он однажды у друга.

И тот поведал ему свой секрет.

ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД очень удивился, но поверил СЕКСТАККОРДУ так как знал, что тот никогда не врет. Он даже по его примеру тоже попытался встать на голову, но почему-то ничего не увидел.

— Наверное, ты какой-то особый. У меня ничего не получается, — сказал он ТОНИЧЕСКОМУ СЕКСТАККОРДУ.

С тех пор ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД часто приходил в апартаменты ТОНИЧЕСКОГО СЕКСТАККОРДА, и тот долго пересказывал ему, что видел в «Стране забытых призраков», как он стал называть государство, которое наблюдал, стоя на голове.

Между тем ТОНИКА, всегда обычно спокойная и уравновешенная, день ото дня становилась всё раздражительнее. По ночам ее мучили кошмары. И в испуге она вскакивала с постели.

— Муж убьёт меня! Убьёт! — кричала она, обливаясь слезами.

Брат ТОНИЧЕСКОГО СЕКСТАККОРДА — КВАРТСЕКСТ успокаивал царицу, как мог. Чрезвычайно гордый и самолюбивый человек, с благородной бородкой, придававшей ему величественный вид, он ходил за ней по пятам, пытаясь предугадать все её желания.

КВАРТСЕКСТАККОРД всегда завидовал брату, что именно он стал мужем царицы, и теперь, как никто, радовался его сумасшествию.

«Я. Я должен занять его место. Я умнее СЕКСТАККОРДА. Разве царице нужен этот мечтатель?.. Сошел с ума — и прекрасно. Теперь я, я должен стать её мужем».

И ТОНИКА постепенно привыкла к ухаживаниям КВАРТСЕКСТА. Она всё больше советовалась с ним по различным вопросам, отстраняя СЕКСТАККОРДА от государственных дел.

И вот, спустя несколько месяцев после «сумасшествия» СЕКСТАККОРДА, она объявила, что не считает больше его своим мужем.

«Пусть стоит на голове, если ему так нравится. Я не буду ему мешать, — говорила она придворным. — Но ведь, стоя на голове, нельзя решать государственные дела?! Нельзя в таком состоянии управлять народом».

СЕКСТАККОРД сначала расстроился было, ходил грустный и всё время вздыхал. Но потом успокоился, примирился со своей участью, и, окончательно на всё плюнув, целые дни стоял вверх ногами. Такая поза стала для него столь привычной, что люди даже удивлялись, видя его на ногах.

Мало того, у него появилась и ещё одна причуда: пользуясь тем, что ТОНИКА не выгнала его из дворца, СЕКСТАККОРД забирался к ней в гардероб, вытаскивал оттуда огромные полотнища СИНЕГО материала и заворачивал себя в них.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивал его ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД.

СЕКСТАККОРД только загадочно улыбался и молчал.

Никому не удавалось вывести его из этого состояния, кроме среднего сына ДОМИНАНТЫ — ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТАККОРДА. Он, проходя мимо царя-наоборот, всегда ухитрялся сказать ему на ухо что-то такое, отчего СекстАккорд тут же подскакивал на своем месте, переворачивался на ноги и просил РАЗВЕРНУТЬ его.

— Ну вот, отдохни немного, — успокаивал его ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ. — Теперь ты ненадолго СТАНЕШЬ РАЗВЕРНУТЫМ ТРЕЗВУЧИЕМ. А я ПОЙДУ дальше.

И он уходил, небрежно похлопывая выжившего из ума бывшего царя по плечу.— ПРОХОДЯЩИЙ ТЕРЦКВАРТАККОРД! — злобно шипел ему вслед СЕКСТАККОРД ТОНИЧЕСКИЙ.

— Нет мне от него покоя, — жаловался он своему другу ДОМИНАНТОВОМУ СЕКУНДАККОРДУ. — Такое... Такое скажет, что не хочешь, а ПЕРЕВЕРНЕШЬСЯ.

Но сколько не допытывался ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД, что же такое говорит ТОНИЧЕСКОМУ СЕКСТАККОРДУ ПРОХОДЯЩИЙ ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ он так и не смог узнать.

— Не нужно тебе это слушать — пусть я один знаю, — говорил СЕКСТАККОРД. — Пойдем, лучше я расскажу тебе мои последние видения.

И они уходили в спальню, где ТОНИЧЕСКИЙ СЕКСТАККОРД рассказывал о том, как в «Стране забытых призраков» люди-чудаки пили какую-то гадость, от которой их шатало, пускали из носа вонючий дым, а по утрам забивались в железные коробки на колёсах, наступали там друг другу на ноги, отрывали пуговицы и постоянно кричали, оскорбляя друг друга.

Мало того, в этой толкотне по вечерам они несли огромные сумки, наполненные отвратительными, почти несъедобными продуктами.

ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД уже почти ничему не удивлялся, слушая про волшебную страну.

«Наверное, им так нравится, — думал он. — А раз нравится — пусть живут, как хотят. Каждому своё».

Тем временем ТОНИКА, всё более подпадая под влияние КВАРТСЕКСТАККОРДА, угождала его причудам. Она дарила ему замки и поместья, издала Указ, по которому КВАРТСЕКСТАККОРД стал называться «КАДАНСОВЫМ». Кроме того, по этому Указу все люди должны были бросать все свои дела, заканчивать работу и спешить к КАДАНСОВОМУ и ДОМИНАНТАМ с подарками, как только КАДАНСОВЫЙ КВАРТСЕКСТ появлялся перед народом в своей малиновой фуражке.

ДОМИНАНТЫ придирчиво рассматривали принесенные подарки, отбирали лучшие из них и торжественно несли в подвалы дворца ТОНИКИ, построенного на том же месте, где находился взорванный.

Такие КАДАНСОВЫЕ ОБОРОТЫ, как их стали называть, раздражали и злили простой люд и даже придворных, но с этим ничего нельзя было поделать — ТОНИКА не шла ни на какие уступки.

— Я человек небогатый, — постоянно твердил КАДАНСОВЫЙ КВАРТСЕКСТ, — и деньги мне просто необходимы. Заботясь о царице ТОНИКЕ и обо всех придворных, я хочу всем сделать один сюрприз. Поэтому сбор подарков пока отменён не будет.

Что это был за сюрприз — никто не знал. Все только видели, что к тоническому дворцу стали подвозить множество строительных материалов, а по ночам производились какие-то работы.

Наконец, в один прекрасный день все увидели, что на самой вершине скалы всеми цветами сверкает новый великолепный дворец и тоже в восемь этажей, как прежний.

ТОНИКА собрала своих подданных и объявила, что отныне она будет жить в двух дворцах: внизу, на первом этаже, и наверху, на восьмом.

— Почему так высоко? — удивлялись придворные. — Как она будет туда добираться? Не карабкаться же по скале, как альпинист?

КАДАНСОВЫЙ КВАРТСЕКСТ быстро разрешил все возникшие вопросы:

— Вы знаете, как ТОНИКА любит длинношеих ОКТАВ? А в них ведь ВОСЕМЬ метров высоты. Именно поэтому она и приказала соорудить верхние апартаменты на этой высоте. ОКТАВЫ каждое утро будут подходить к её окошку, стучать в него и приглашать гулять. А царице совершать утренний моцион крайне необходимо. Она с удовольствием будет вместе с ОКТАВАМИ ловить бабочек. А подниматься наверх она будет на лифте.

— Да, но как же мы? Как мы будем добираться до верхнего замка?

— Очень просто. Вы пойдете к хранителю царских диковин и скажете, что ТОНИКА приказала каждому выдать крылья.

Вздох удивления пронесся по рядам царедворцев:

— Крылья? Да мы летать на них не сможем! В нашей стране уже 70 лет никто не летал.

— Ничего, научитесь. Это же так легко. Наденете их на руки, замашете ими и крикнете: «А мне летать... А мне летать охота!» — крылья сами вас и понесут ввысь.

Когда придворные ворвались в царское хранилище, навстречу им вышли два брата: МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ и УМЕНЬШЕННЫЙ ВВОДНЫЙ СЕПТАККОРДЫ — близкие родственники Главного Министра ДОМИНАНТСЕПТАККОРДА. Они ужасно удивились, узнав о приказании царицы:

— Вот уж действительно чудеса! Летать вздумали! Крылья им подавай! Да их, небось, все моль съела. Сколько лет прошло, как перестали летать, а теперь, видишь ли, понадобилось.

— Моль, говорите? — возмущалась главная повариха царицы толстая и очень добрая тетушка СУБДОМИНАНТА. — Так их надо заштопать.

— Чего-о-о-оо? — удивился МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ. — Кому это надо? И так сойдет. Авось, как-нибудь подниметесь.

— А вдруг разобьемся?

— Не разобьётесь. Крылья крепкие. Их тогда на совесть делали, не то что сейчас.

— А сейчас разве их делают?

— Ха! Конечно же нет. Это я так, к слову.

МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ подозвал брата:

— Иди сюда. Вот тебе ключи. Там в темном подвале свалены эти крылья. Ты живешь в МИНОРНЫХ странах и видишь в темноте. Выдай им. А то я без света не могу. Мне всегда нужно МАЖОРНОЕ освещение.

— Да, но я же ТРУСЛИВЕЕ тебя, — запротестовал УМЕНЬШЕННЫЙ ВВОДНЫЙ. — Мне всюду мерещатся ТРИТОНЫ. Я их так боюсь!

— Ну и бойся! Кто тебе не велит? А приказ ТОНИКИ ты должен выполнить.

УМЕНЬШЕННОМУ ВВОДНОМУ СЕПТАККОРДУ ничего не оставалось, как подчиниться, и он стал спускаться в подвал.

Трясясь и поминутно оглядываясь, он вскоре появился с целым ворохом крыльев.

— Берите эту рухлядь! — сказал он придворным и бросил кучу на пол, не забыв при этом две пары крыльев поновей оставить себе и брату.

Царедворцы бросились к крыльям и мигом их расхватали. Каждый выбирал под свой наряд: ДОМИНАНТЫ взяли КРАСНЫЕ крылья, дочь одного из них, МЕДИАНТА (её звали так потому, что она всегда носила медные кольца и серьги) — РОЗОВЫЕ, ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ набросились на ОРАНЖЕВЫЕ, СУБМЕДИАНТЕ досталась ГОЛУБАЯ пара, а толстухе СУБДОМИНАНТЕ — ЖЕЛТЫЕ.

Желтые оказались самыми короткими, и толстуха, увидав их, горько заплакала.

— Что же мне делать? Я такая толстая, разве они меня поднимут? Как же мне теперь быть? Без меня, поварихи, ни один праздник не состоится в верхнем дворце, ведь гостям надо что-то есть и пить.

МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ СЕПТАККОРД сначала утешал её, как мог, но потом не выдержал и закричал:

— Да хватит причитать! Разве этим поможешь? Лучше возьми ЧЕТЫРЕ крыла, надень их себе и на руки, и на ноги — глядишь и взлетишь.

СУБДОМИНАНТА, оторопев от такого предложения, чуть не поперхнулась.

— Ты что мне советуешь, завхоз проклятый! Представляешь, как я стану выглядеть с ЧЕТЫРЬМЯ крыльями? Все же смеяться будут! — И она набросилась на МАЛОГО ВВОДНОГО с кулаками.

— Ты думаешь, я побоюсь тебя и твоего брата? Думаешь, если вы оба ВВОДНЫЕ и так же, как ваши родственники ДОМИНАНТЫ, можете свободно ВХОДИТЬ к ТОНИКЕ, так вам и хамить всем можно? Ну уж нет! Со мной это не пройдет!

Она выхватила свой огромный половник, с которым никогда не расставалась, и ударила МАЛОГО ВВОДНОГО по лбу. У того моментально вскочила огромная шишка.

— О-о-о-ой!! Убивают! — закричал он. — Спаси-и-ите, люди!

УМЕНЬШЕННЫЙ ВВОДНЫЙ, увидав, что брату приходится туго, тут же от страха спрятался. Он сидел за мешками с капустой и мелко, мелко дрожал.

«Что же теперь будет? Что будет? — мучительно спрашивал он себя. — Брат такой слабый — эта бочка СУБДОМИНАНТА прибьет его за ЧЕТЫРЕ минуты, не больше».

Внезапно СУБДОМИНАНТА остановилась, глаза её налились кровью. Она закричала, захрипела и рухнула на землю. Всё помещение склада заходило ходуном, с полок посыпались пустые бутылки.

Тут же вбежали взволнованные придворные.

— Что такое? Что случилось? Землетрясение?

Прикрывая огромную шишку, МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ молча показал на лежавшую СУБДОМИНАНТУ.

К ней подскочил её муж, СУБДОМИНАНТОВЫЙ СЕКСТАККОРД и СУБМЕДИАНТА и стали приводить в чувство:

— Воды! Скорей воды! — кричал СУБДОМИНАНТОВЫЙ СЕКСТАККОРД.

МАЛЫЙ ВВОДНЫЙ протянул ему кружку.

— Да ты что! Это капля в море для нашей СУБДОМИНАНТЫ. Давай ведро!

Приволокли ведро, и, как только его вылили на голову поварихи, она пришла в себя.

— Где? Где эти негодяи? Что они со мной сделали?

СУБДОМИНАНТА попыталась вновь вскочить и схватиться с ВВОДНЫМИ братьями. — Это они меня водой окатили?

— Успокойся, дорогая, — сказал СУБДОМИНАНТОВЫЙ СЕКСТАККОРД, — это сделали я и СУБМЕДИАНТА. Тебе же было плохо.

— Плохо? Это не то слово! Они хотели... Хотели...

Внезапно СУБДОМИНАНТА сникла и заплакала.

— Ну, что ж вы так разволновались? — заговорили ВВОДНЫЕ СЕПТАККОРДЫ. — Перестаньте. Ничего такого страшного мы не хотели. Мы... Мы ведь только посоветовали вам взять ЧЕТЫРЕ крыла вместо двух. А вы...

— Вы слышали? Вы слышали, что они предложили? — вновь закричала бедная СУБДОМИНАНТА.

Придворные прыснули со смеху, представив, как толстуха СУБДОМИНАНТА взлетает на ЧЕТЫРЕХ крыльях.

— Да ничего страшного в этом нет. Ничего страшного, — стали успокаивать они СУБДОМИНАНТУ. — Вам действительно два крыла мало. Вы же такая большая. Попробуйте взлететь.

СУБДОМИНАНТА была очень добрым человеком. Она улыбнулась и, сразу же успокоившись, сказала мужу:

— Ну ладно, давайте попробую.

СУБДОМИНАНТОВЫЙ СЕКСТАККОРД и СУБМЕДИАНТА стали торопливо привязывать крылья к её ногам и рукам.

— Вы не бойтесь, голубушка. Всё будет хорошо. Никто над вами не станет смеяться. Все придворные любят вас.

— Да, да, конечно, — подхватил младший сын Главного Министра ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД. — Вы так чудесно готовите пельмешки. Это одно объедение! Давайте и мы поможем вам, — и он стал привязывать крыло к правой руке толстухи.

Наконец всё было сделано. СУБДОМИНАНТА разбежалась, закричала:

— А мне летать охота! — и, замахав руками, тяжело взлетела.

— Ура!!! — закричали присутствующие, — СУБДОМИНАНТА молодец!

Польщенная повариха стала быстро, быстро перебирать ногами и взлетела ещё выше.

Придворные, глядя на её неуклюжие движения, пытались сдержать непроизвольный смех, но далеко не всем это удавалось. Уж больно смешно выглядела толстуха, зависшая над землей. Между тем СУБДОМИНАНТА так быстро замолотила всеми ЧЕТЫРЬМЯ крыльями по воздуху, что казалось, ураган пронесся над землёй. Она летела какими-то странными, всё более сужающимися кругами и поминутно охала. С неба неслись её причитания.

— Во, даёт! — радостно кричали мальчишки. — Смотрите, что вытворяет!

А СУБДОМИНАНТА, непонятно каким образом перевернувшись вниз головой, пыталась вернуть себя в прежнее положение. Но, несмотря на все её старания, у неё из этого ничего не получалось.

— Да брось ты свой половник! — подавали ей снизу советы.

— Что ты его жалеешь!

Но СУБДОМИНАНТА, казалось, не слышала криков. Она всё ещё барахталась, яростно молотя по воздуху четырьмя ярко-желтыми крыльями. Наконец, видимо поняв безвыходность своего положения, СУБДОМИНАНТА всё же решила расстаться со своим тяжёлым половником и метнула его вниз. Половник просвистел над ухом КРАСАВИЦЫ-МЕДИАНТЫ, следящей за её полётом, потом едва не задел ДОМИНАНТОВОГО КВИНТСЕКСТА и со всей силой опустился на голову ДОМИНАНТСЕПТУ.

Старый Министр покачнулся, схватился за голову и запричитал:

— Ой-ой-ой! Да что ж это творится! Я и так БОЛЬНОЙ, а теперь ещё и эта толстуха меня доконала. Ой-ой-ой!

Он оторвал руки от головы, и тут все увидели, что прямо на лбу ДОМИНАНТСЕПТА красуется огромная синяя шишка величиной с апельсин.

Вздох изумления пронёсся по площади. Все ТРИ сына: ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ, ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ и ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД, бросились к отцу, пытаясь ему помочь.

— Ой! Ой! Ой! Хочу скорей домой! Ой! Ой! Ой! Хочу скорей домой! — причитал ДОМИНАНТСЕПТАККОРД.

Сыновья с испугом глянули вверх, на СУБДОМИНАНТУ. А та, поднявшись примерно на уровень ЧЕТВЕРТОГО этажа, поняла, что дальше подняться не сможет. Она ещё пару раз взмахнула крыльями и, окончательно обессилев, стала спускаться.

— Нет, вы посмотрите только. Что это за крылья такие! — стала возмущаться СУБДОМИНАНТА. — С ними разве поднимешься до верха замка? Попробуйте сами! И у вас не получится!

Воодушевленные примером СУБДОМИНАНТЫ, царедворцы один за другим взмывали в небо, но никто из них не мог подняться особенно высоко.

— Да, крылья совсем устарели. Что же нам делать? — возмущались придворные.

— Что делать? Что делать? — ворчали МАЛЫЙ и УМЕНЬШЕННЫЙ ВВОДНЫЕ СЕПТАККОРДЫ. — Мы виноваты, что эти крылья моль поела? Вспомнили о них через 72 года. Да, теперь с ними ничего не сделаешь. Надо просить ТОНИКУ, чтобы она приказала строителям сделать в скале промежуточные станции-СТУПЕНИ, на которых можно было бы передохнуть, а уж затем лететь дальше.

— Конечно, конечно! — подхватили ДОМИНАНТЫ. — Непременно нужны промежуточные СТУПЕНИ. ТОНИКА не откажет.

— Я сам пойду к царице и заявлю ей об этом, — сказал Главный Министр ДОМИНАНТОВЫЙ СЕПТАККОРД, охая и потирая лоб. — Обязательно пойду.

Сыновья подхватили его под руки и повели домой.

Прошло около месяца. ГАРМОНИЧЕСКИЕ ФУНКЦИИ справили новоселье в своих новых квартирах-СТУПЕНЯХ. Каждый облюбовал себе этаж, до которого его легко доносили крылья.

ДОМИНАНТОВЫЙ СЕПТАККОРД — Главный Министр — жил на ПЯТОМ этаже. Ему вообще везло всю жизнь с цифрой ПЯТЬ. В детстве ДОМИНАНТА был круглым отличником, получал одни ПЯТЕРКИ. Потом ему каждый раз давали по ПЯТЬ рублей, если он соглашался быть ПОБОЧНЫМ ДОМИНАНТОМ и проводил людей в другие страны по поддельным документам. Потом он купил себе диван за 55 рублей, доставил его на ПЯТЫЙ этаж, и вот сейчас отдыхал на нём.

Под ним, на ЧЕТВЁРТОМ этаже, расположилась СУБДОМИНАНТА с её ЧЕТЫРЬМЯ крыльями. Она привезла с собой ЧЕТЫРЕ раскладушки, ЧЕТЫРЕ подушки, ЧЕТЫРЕ одеяла и спала сразу на всех — такая она была толстая. Ещё у неё в комнате было ЧЕТЫРЕ кастрюли и ЧЕТЫРЕ половника.

Дочка ДОМИНАНТЫ — красавица-МЕДИАНТА устроилась на ТРЕТЬЕМ этаже.

Всегда завидующая её красоте СУБДОМИНАНТА сделала всё, чтобы оказаться выше её, и поэтому облюбовала себе апартаменты на ШЕСТОМ этаже.

Выше её жили только ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН и старший сын ДОМИНАНТОВОГО СЕПТАККОРДА — КВИНТСЕКСТАККОРД.

ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ — самые богатые и жадные из ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ — поселились сразу на двух этажах: внизу на ВТОРОМ, и чуть выше СУБДОМИНАНТЫ, на ЧЕТВЕРТОМ ВЫСОКОМ этаже.

«С ДОМИНАНТАМИ мы должны жить по соседству. Министры без нашего ВВОДНОГО ПОЛУТОНА (похожего во многом на ВВОДНОГО ПОЛУТОНА, который прислуживал царице) жить не смогут».

Скоро все привыкли к тому, что по указанию ТОНИКИ им два раза в неделю приходилось летать в верхний замок, на восьмой этаж. И это даже многим нравилось.

— Вы знаете, — говорила МЕДИАНТА, — когда я летаю, то чувствую себя такой легкой, невесомой. И это мне очень приятно.

— Ну, конечно, доченька, — поддакивал ей отец ДОМИНАНТА, — в полете ты просто очаровательна. Тебе так идут эти розовые крылья.

— А вот у меня, — не преминула вставить СУБМЕДИАНТА,— разные крылья: одно бледно-желтое, а другое голубое. И они тоже подходят к моим нарядам (СУБМЕДИАНТА вообще была довольно странная. Она любила и желтый цвет, правда не такой яркий, как у СУБДОМИНАНТЫ, и голубой).

В десять лет с ней произошло чудо: однажды внезапно среди ночи она проснулась от страшной боли. Рот как-будто раздирали щипцами. Обливаясь слезами и чуть не падая в обморок, СУБМЕДИАНТА подошла к зеркалу и увидела: у неё вырос огромный ГОЛУБОЙ клык.

Тут же боль стихла. И СУБМЕДИАНТА открыла рот от УДИВЛЕНИЯ.

— Девочка, милая, что это с тобой? — спросил её СУБДОМИНАНТОВЫЙ СЕКСТАККОРД, у которого она в то время жила. — Откуда у тебя во рту такая гадость? Ведь этот зуб в три раза больше всех остальных! Как ты теперь будешь людям на глаза показываться?

Но СУБМЕДИАНТА только засмеялась.

— А вот так и буду! Буду всех УДИВЛЯТЬ своим зубом! И пусть теперь все зовут меня «ЗУБМЕДИАНТА» благодаря моему зубу. Завтра же пойду его всем показывать!

На следующий день все царедворцы всполошились. СУБМЕДИАНТА действительно всех удивляла своим зубом. Но оказалось, что больше всех она удивляла ДОМИНАНТ. Когда один из них пришел на кухню к СУБДОМИНАНТЕ заказать себе на ужин икру скользких рыб ГЛИССАНД, то СУБМЕДИАНТА, находящаяся здесь же рядом, подкралась к нему сзади и крикнула:

— Ешьте шляпу!

— Что-о-о-о? — УДИВИЛСЯ ДОМИНАНТА. И, увидев огромный голубой зуб, торчащий у СУБМЕДИАНТЫ, тут же упал в обморок.

С тех пор так и повелось, что каждый раз ДОМИНАНТА, видя голубой зуб, лишался чувств.

— Вот, вот! — издевалась над ним девчонка. — Будете знать, как со мной связываться. Вы, ДОМИНАНТЫ, привыкли всех пугать своим АВТЕНТИЧЕСКИМ ОБОРОТОМ, когда ходите РЯДОМ С ТОНИКОЙ. Подумаешь, нацепили луки-автоматы и ТРЕБУЕТЕ, чтобы все уступали вам дорогу. А вот я теперь устрою вам ПРЕРВАННЫЙ ОБОРОТ. Будете у меня каждый раз в обморок падать, как только я покажу свой чудо-зуб.

Об этих проделках СУБМЕДИАНТЫ узнала царица, и ей страшно захотелось увидеть голубой зуб.

— Пусть придет ко мне и покажет, — приказала ТОНИКА.

— Может, действительно это ужасно как говорят ДОМИНАНТЫ?

Когда СУБМЕДИАНТА пришла к ТОНИКЕ, та сначала тоже УДИВИЛАСЬ, увидев зуб, а потом засмеялась:

— Ну, и чего здесь страшного, чтобы падать в обморок? Наоборот, это даже забавно. И мне кажется... — тут она задумалась. — Мне кажется, что к голубому зубу тебе подойдет и голубое платье. А как ты считаешь?

Она хлопнула в ладоши. Тут же появился ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ КВАРТСЕКСТАККОРД (он всегда обслуживал ТОНИКУ).

— Принеси этой девушке голубое платье, да побыстрей, — приказала ТОНИКА.

ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ КВАРТСЕКСТ бросился в гардеробную и через минуту вернулся с чудесным шелковым нарядом.

— На, носи! И не бойся этих ДОМИНАНТ. Они тебе и твоему голубому зубу ничего не сделают. Продолжай их пугать — это так смешно, — и ТОНИКА засмеялась.

— Ты что говоришь, когда они падают в обморок?

СУБМЕДИАНТА осмелела:

— Я говорю им: пусть едят свою шляпу. А они от этого и падают.

— Ха! Ха! Ха! Шляпу? Это же чудесно! Я представляю, как злится ДОМИНАНТОВЫЙ СЕПТАККОРД и его компания. Как ты называешь свою шутку?

— ПРЕРВАННЫЙ ОБОРОТ!

— ПРЕ-Е-ЕРВАННЫЙ... — задумчиво сказала ТОНИКА, растягивая слово. — Это ничего. Пусть всё так и останется. Иди.

Когда за СУБМЕДИАНТОЙ закрылась дверь, ТОНИКЕ захотелось всплакнуть. Она вспомнила свою молодость, когда была ещё совсем девчонкой и дружила с СУБДОМИНАНТОЙ. Тогда Министры ДОМИНАНТЫ ещё не следили за тем, чтобы, КРОМЕ НИХ, не ходил к будущей царице. И СУБДОМИНАНТА пользовалась этим, часто по вечерам стучалась в дверь ТОНИЧЕСКОЙ спальни и приносила с собой гармошку с балалайкой. Она звала ТОНИКУ Галей, надевала ей на голову свой ЖЕЛТЫЙ платочек, и начинались игры и танцы. Перед глазами ТОНИКИ вихрем проносились два цвета: ЖЕЛТЫЙ и СИНИЙ, и весь мир, казалось, улыбался им.

Такие танцы ТОНИКА и СУБДОМИНАНТА называли ПЛАГАЛЬНЫМИ ОБОРОТАМИ.

Но потом, когда они подросли, и Гале предложили занять престол и принять титул ТОНИКИ, ДОМИНАНТЫ вмешались в их дружбу. В СУБДОМИНАНТЕ они увидели соперницу, могущую ограничить их влияние на царицу. И поэтому прогнали повариху со двора (к тому времени СУБДОМИНАНТА работала на кухне), и заменили её другой СУБДОМИНАНТОЙ — толстой и неповоротливой теткой.

ДОМИНАТЫ окончательно запретили общаться с царицей кому бы то ни было, кроме как через их посредство. Они стали пугать ТОНИКУ, что её могут убить, ЕСЛИ РЯДОМ НЕ БУДЕТ ДОМИНАНТЫ, могут увести в другую страну.

— Только мы, ДОМИНАНТЫ, и наш АВТЕНТИЧЕСКИЙ ОБОРОТ должны быть опорой трона. Мы самые активные и яркие среди ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ. Мы больше всех тяготеем к тебе, — уверяли они царицу. — Мы! Мы! Мы должны всем управлять в государстве.

И ТОНИКА подчинилась, и теперь всё время их слушалась.

С тех пор прошло много времени. Старший из ДОМИНАНТ — ДОМИНАНТСЕПТАККОРД — состарился и ходил вечно больной. Поэтому постепенно бразды правления забирали в руки его старший и средний сыновья — ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТАККОРД и ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТАККОРД. Именно они теперь занимали в правительстве самые ответственные должности. Так как ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ с детства был очень любопытный и везде все вынюхивал, выслушивал и высматривал, то ТОНИКА назначила его Министром внутренних дел.

Как только ТЕРЦКВАРТ стал Министром, он тут же привел во дворец ДВУХ ВВОДНЫХ ЗВУКОВ: ВВОДНОГО ТОНА и ВВОДНОГО ПОЛУТОНА (почему он их так называл - никто не знает. Ведь это были маленькие гномики, но никак уж ни собачки или секунды) и приказал им шпионить за ТОНИКОЙ днём и ночью.

— Вы должны ОПЕВАТЬ её с двух сторон, — наставлял он гномиков. — Подхалимничайте перед ней, мойте ей голову и ботинки. Я специально для вас придумал такую должность. Вы будете сидеть в тазу с теплой водой рядом с царицей и без конца её чистить.

— Но ведь вода может остыть, и мы замерзнем, — пробовал возразить ВВОДНЫЙ ТОН.

— Не замерзнете. Я приставлю к вам МАЛУЮ ТЕРЦИЮ, она будет носить в тазу теплую водицу. Всё. Об этом хватит. Пора за работу.

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН старался изо всех сил, он подхалимничал, как мог. Он часто так сильно входил в роль, что даже ТЕСНО, ОЧЕНЬ ТЕСНО ПРИЖИМАЛСЯ к ботинку царицы и целовал его.

ТОНИКЕ сначала это было противно, но постепенно она привыкла к лести и даже стала считать ВВОДНОГО ПОЛУТОНА красивым и добрым созданием. И ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН пользовался этим. Он подружился с ДИЕЗОМ, который приходил из своей страны чистить трубу в камине. А потом предложил нескольким из этих трубочистов поселиться во дворце.

«ДИЕЗЫ мне непременно понадобятся. — рассуждал он. — У них такие прекрасные лесенки, которые можно приставить к любому окну. И с их помощью можно подслушать всё, что делается в любой из комнат. А если всё потом рассказать ДОМИНАНТОВОМУ ТЕРЦКВАРТАККОРДУ, тот будет очень доволен».

Иногда к ДИЕЗАМ приходили их друзья, БЕКАРЫ со своими неразлучными стульчиками. ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН подружился и с ними.

«Стульчики, конечно, ниже лесенок, но всё же и они могут пригодиться для моих целей», — думал он.

А вот БЕМОЛЕЙ ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН не жаловал своей дружбой. Наоборот при всяком удобном случае, прогонял их:

— Вы здесь совсем не нужны, такие толстые. ТОНИКА сама тоненькая и не любит обжор. Ступайте и не приходите больше из своей страны АЛЬТЕРАТОВ.

В ответ на это БЕМОЛИ тоже не испытывали привязанности к ВВОДНОМУ ПОЛУТОНУ и поэтому, чуть завидев его, старались поскорей убраться восвояси.

Рассказывали, что только их командир как-то ОДНАЖДЫ поладил с ВВОДНЫМ ПОЛУТОНОМ, и то это произошло в какой-то очень далекой стране ДО-БЕМОЛЬ МАЖОРИИ.

Все жители страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ побаивались ВВОДНОГО ПОЛУТОНА: мало ли что он наговорит Министру внутренних дел? «Вон как бегает к нему и стучит в окно. Такое настучит, что потом не обрадуешься».

Любопытный Министр ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТАККОРД был доволен ВВОДНЫМ ПОЛУТОНОМ и часто ПОДНИМАЛ его на руки, чтобы шепнуть новое задание.

— Никто не должен знать, за кем я тебе поручаю следить, особенно сама ТОНИКА. Ты же понимаешь, она как-никак царица. Ты ПРИЖИМАЙСЯ к ней больше, подлизывайся. Она должна тебя так полюбить, чтобы без тебя и шагу не могла сделать,— напутствовал ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ.

— И ещё: ты должен научиться играть на гармошке и петь красивые мелодии. Иначе ТОНИКА не будет брать тебя в МИНОРНЫЕ страны. Там ВВОДНЫХ ПОЛУТОНОВ не особенно жалуют.

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН, желая исполнить приказ ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТАККОРДА, долго пытался выучиться петь и играть. Но, кроме жалких потуг, у него ничего не получилось.

«Ну вот, что я теперь буду делать? — думал он, видя бесцельность своих попыток. — Кто теперь сможет защитить меня от ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТАККОРДА?»

Все придворные удивлялись, видя вконец расстроенного ВВОДНОГО ПОЛУТОНА, но никак не могли понять, что с ним случилось.

А ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН горевал всё больше. Пока ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ под видом одного из МАЛМАЖЕЙ уехал по каким-то важным делам в соседнюю страну, где жили СЕПТАККОРДЫ, ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН ещё как-то себя сдерживал. Но как только он узнал, что Министр через неделю вернется обратно, совсем загрустил. Он даже вылез из своего тазика и целые дни проводил в постели на СЕДЬМОМ этаже.

— По-моему, у него что-то серьезно, — решил ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ. — Этим надо срочно воспользоваться. Тем более, что брата нет дома.

И он пошел в гости к ВВОДНОМУ ПОЛУТОНУ (благо, что они жили на одном СЕДЬМОМ этаже).

— Я пришел тебя проведать, — обратился КВИНТСЕКСТАККОРД. — Говорят, ты серьезно болен?

Увидав КВИНТСЕКСТАККОРДА, ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН чуть не подскочил на кровати.

— Что вы, что вы, господин Министр. Не извольте беспокоиться. Я в полном порядке. Так только, прихворнул чуть-чуть. А в общем, всё хорошо.

Но ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ видел по глазам гнома, что у того далеко не всё обстоит гладко. И это ему понравилось.

— Я чем-то могу помочь тебе?

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН, чувствуя, что может упустить последний шанс, стал мяться, бормотать что-то нечленораздельное.

— Ну, ладно, ладно. Давай уж напрямую. Что у тебя случилось?

И «придворный подлиза», как его звали во дворце, поведал КВИНТСЕКСТУ обо всех своих горестях.

— Да-а-а, — промолвил ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ, выслушав его рассказ. — Трудно тебе. Конечно, ты многим обязан моему брату ТЕРЦКВАРТУ: если бы не он, кто бы тебя так приблизил к нашей царице? А сидеть у её ног и прижиматься к её ботинку?.. Это всё же честь. И немалая. — И он зашагал по комнате своими ШИРОЧЕННЫМИ ШАГАМИ. — Но ты хоть понимаешь, что я старше ТЕРЦКВАРТА, и после отца я стану Главным Министром?

— Да, да, конечно, — быстро согласился ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН.

— Так вот что мы сделаем, — ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ, прохаживаясь, погладил свой ОГРОМНЫЙ живот, — я, пожалуй, научу тебя играть на ГАРМошке. Ты же знаешь, я сам музыкант. — КВИНТСЕКСТ действительно обожал играть на барабане, который по пятам за ним таскала Малая Секста. — К тому же мы с тобой живем на одном этаже. — Он многозначительно замолчал. — Но... за это ты должен будешь все новости сообщать первому мне, а не брату. Понял?

Обрадованный ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН бросился к Министру в ноги.

— Понял, понял, господин! Я всё, всё сделаю, как вы велите. Я даже, как ТОНИКЕ, буду мыть вам ботинки.

— Ну... Это лишнее, — милостиво протянул ДОМИНАНТОВЫЙ КВИНТСЕКСТ. — Хотя... — он минуту помедлил, — если уж очень хочешь и тебе это нравится, можешь мыть.

С тех пор ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН, чувствуя за собой мощную поддержку ДОМИНАНТОВОГО КВИНТСЕКСТА, стал быстро поправляться и уже через два дня опять сидел в своём тазике у ног её Величества.

— Ну как? Интересно? — спросил ДОМИНАНТСЕПТ УМЕНЯ и сына. — Не надоело ещё?

Слушая эти рассказы о стране ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ, в голове УМЕНЯ, как в калейдоскопе, мелькали мысли: «И здесь нет покоя, — думал он, — и здесь всюду плетутся какие-то интриги. Что я сумею сделать один в этом чудном государстве? Неужели же мне никто не поможет?» — и он со страхом глянул на Министра.

— Нет, нет, продолжайте, пожалуйста. Я слушаю.

— Говори, говори, папа, — попросил ДОМИНАНТОВЫЙ СЕКУНДАККОРД.

— Ладно, до конца уже немного осталось... КАДАНСОВЫЙ КВАРТСЕКСТ скинул ТОНИКУ с престола и захватил власть. Стал узурпатором.

— Папа, а кто такие узурпаторы?

ДЕМИНАНТСЕПТ оглядел сына с ног до головы, подумал...

— Это такие люди, которые никакого права не имеют на власть, а её захватывают. И обычно ничего хорошего от этого не бывает. Особенно в том случае, если к власти приходят случайные люди, специально для этого не подготовленные. Они начинают всё ломать до основания, себя за это хвалить, почему-то при этом заставляют народ верить, что именно они и есть та организующая и направляющая сила, которая сделает всех счастливыми. А на самом деле... только обворовывают государство. Таким и был КАДАНСОВЫЙ. Он велел всюду вывесить свои портреты, заставил всех выучивать наизусть свои высказывания, сам себя и своих дружков награждал орденами... А в результате — разозлил какого-то деда-вагонетчика. Тот не выдержал и пошел в поле, где росли особые цветы перекати-поле. Эти перекати-поле взрывались, как гранаты. Нашел он такой цветок, принес его к дворцу ТОНИКИ, где теперь царствовал КАДАНСОВЫЙ, и бросил в окно... Дед, конечно, погиб, но он был старый — ему уже было всё равно. Зато и дворец уничтожил, и узурпатора. Много и других людей пострадало, но что поделать...

ДОМИНАНТСЕПТ тяжело вздохнул:

— Вот поэтому, когда избрали новую царицу ТОНИКУ, к ней никого, кроме нас, ДОМИНАНТ, пускать и не стали — мало ли что опять может случиться.

— Но у меня нет гранаты, — прохныкал УМЕНЬ, — я ничего плохого не могу сделать ТОНИКЕ.

— Нет, нет, я ничего не могу поделать. А зачем тебе царица?

— Я ищу моего брата УвелТреза. Говорят, он был в вашей стране.

ДОМИНАНТСЕПТ с удивлением посмотрел на малыша:

— Ты? Такой маленький? Ищешь УвелТреза? И один?

— Да-а-а-а. А что?

— И не боишься?

— Боюсь, конечно, но что делать. Если я не вернусь с братом, мама может умереть от печали.

— Помоги ему, отец, — вступил в разговор СЕКУНДАККОРД.

— Я не знаю, как это лучше сделать. Ведь толком никто не знает, где его брат находится. Я слыхал, что он и два колдуна — ХРОМЫЕ ДиЖу-у и ТакаЖу-у — здесь были, но где они теперь? Говорили, что увезли УвелТреза на север. Но ведь это очень далеко. И там страшно холодно. Как туда пробраться, не знаю.

— Отец, я знаю случайно, что в конюшне ТОНИКИ, ещё с времен того самого КАДАНСОВОГО КВАРТСЕКСТА находится особый конь по кличке КЕН. Говорят, он всё, всё МОЖЕТ. КАДАНСОВЫЙ хотел его для себя использовать, но не успел. Зря только выкрадывал его в МИКСОЛИДИИ, у их царя. Может, этот КЕН сМОЖЕТ помочь УМЕНЮ? Отдай ему КЕНа. УМЕНЬ вернёт его, когда спасёт брата. А?

ДОМИНАНТСЕПТ ласково посмотрел на сына: «Добрый он у меня вырос, хорошо. Любить его будут. Но... министра из него не получится».

— Я поговорю с царицей, думаю, она не будет против, тем более, что она сама на КЕНе никогда не ездила. Что ей жалеть.

Царице ТОНИКЕ, как впрочем и всем предыдущим царицам страны ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ, на всё было наплевать, поэтому она всё всем РАЗРЕШАЛА. Она РАЗРЕШИЛА взять коня КЕНа и передать его УМЕНЮ, чтобы тот мог отправиться в путь.

— Пусть бедный мальчик исполнит то, что велит ему совесть, пусть ищет брата. Это так хорошо. Он думает о своей маме — и это ещё лучше.

Конь КЕН действительно МОГ всё: и бегать, и плавать, и ходить на двух ногах, и думать, и даже разговаривать. Поэтому, перво-наперво он, конечно, спросил УМЕНЯ об его истории.

— Да... Досталось же тебе! Ну, ничего, со мной не пропадёшь — я всё-всё могу и всё сделаю, чтобы освободить УвелТреза. Но... единственное, чего я не могу — это совладать с колдовством — тут я бессилен, тут придётся тебе самому думать. Но вот довезти тебя до жилища этих снежных колдунов-СИНКОПОВ, я довезу быстро и с полной безопасностью.

Действительно, КЕН, преодолев многие сотни километров, в конце концов привёз УМЕНЯ на берег Северного моря.

— Всё. Почти на месте. Ещё немного — и мы будем в ледяном дворце ДиЖу-у и ТакаЖу-у. Но только надо дождаться, когда появится лед и море замерзнет. Иначе волшебники нас обнаружат.

— Как же так? А время? Ведь и УвелТрез может погибнуть, и мама умрёт, если брат не приедет!

— Ничего, ничего, не волнуйся. Кто-кто, а уж твой братец-ХАМ не пропадёт. Такие ещё и карьеру себе сделают. Глядишь, пройдёт время, и УвелТрез каким-нибудь министром станет.

— Но страшные волшебники! Они же, наверное, заморозили его до смерти?

КЕН пожал «плечами», дёрнул кожей:

— Что поделаешь... Ждать все равно придётся. Завтра я стану белого цвета и буду слишком заметен на траве. Нас могут заметить — и тогда... тогда конец всем твоим стараниям. Не спеши: зима здесь наступает сразу, ведь море это зовут не зря Студёным. Снег выпадает в один день, а вода замерзает за неделю. Так что лучше не спешить.

УМЕНЬ чуть не заплакал от бессилия:

— Но ведь я же тоже замерзну! Ты посмотри, как я одет. Разве в такой одежде прозимуешь? Всё, что у меня было теплого, я оставил в стране АЛЬТЕРАТОВ.

— Уф!.. Нашел, о чем думать! Ты что, забыл, что я — КЕН, что я всё-всё могу?! Господи!

КЕН подогнул передние ноги, приклонил свою голову к земле и стал бить по ней хвостом. Потом он резко вскочил, заржал и стукнул копытом... Тут же из-под него выскочил мешок-баул и зимняя шапка.

— Ой! — вскрикнул мальчик. — Каждый раз я удивляюсь тебе, КЕН, когда ты делаешь невозможное. Спасибо! Спасибо тебе, дорогой! Я без тебя пропал бы совсем — ведь я такой ТРУС, такой ТРУС!

Прошла неделя — и всё стало так, как предсказал необыкновенный конь.

— Собирайся, — как-то утром разбудил КЕН мальчика (он спал в стогу сена, который накосил для своего друга и своего жилища).— Я только что видел, как промчались сани, а в них два мужика. Наверняка это были ДиЖу-у и ТакаЖу-у.

— Ой! А УвелТреза с ними не было? — с ИСПУГОМ спросил УМЕНЬ.

— Нет, нет, не волнуйся. Они были одни. Поехали быстрей, пока СИНКОПЫ отсутствуют в своём дворце. У нас есть шанс спасти УвелТреза.

— Поехали, поехали, быстрей! — крикнул УМЕНЬ. И, вскочив на КЕНа, помчался в неизвестность...

— Ну, обрадуем нашу СИНКОПУ, заявившись к ней в гости, — сказал ДиЖу-у брату. — Давненько не были. Как она там? Всё ещё сыром занимается да ТЕМПАМИ торгует? Это не дело. Пора ей в серьезных вещах себя проявить, иначе ДИССОНАНС разъярится. Он дал ей время на отдых — и хватит.

— Да, её надо к РеФаЛяСию в Дорию подбросить, к тому самому КВИНТСЕКСТАККОРДУ, которому мы одному из первых продали часть коней МЕТРИЧЕСКОЙ ПУЛЬСАЦИИ.

— Вот, вот, правильно. Этот царёк должен оценить способности ДиБоЛи. — ДиЖу-у свистнул, и кони помчались с быстротой вихря.

...У дворца Ледяной страны КЕН остановился:

— Подожди, мы должны переобуться — смотри, какой здесь лёд, гладкий и блестящий. По нему только скользить можно, а для этого...

Он, как и раньше, лег на снег, стал бить хвостом, потом вскочил — и из-под его копыт появились ботинки с огромными коньками.

УМЕНЬ наблюдал эту картину, чуть не умирая со смеху. Он ожидал от КЕНа всё, что угодно, только не этого. Чтобы КЕН мог ездить на коньках?! Эта мысль даже не приходила ему в голову.

— Как, КЕН, неужели ты конькобежец?

КЕН почему-то обиделся:

— Вот чудак! Сколько раз я тебе повторял: Я — КЕН, поэтому всё-всё МОГУ. Понял ты это, наконец?

УМЕНЬ согласно закивал головой.

— Эх, ты! А ещё другом называешься. Не веришь в мои способности. А ведь я чемпионом по бегу на коньках был. Там... — и он показал головой на землю.

УМЕНЬ никогда не спрашивал КЕНа о его прошлой жизни, но сейчас не выдержал:

— Где? Где это там?

— Под землёй, в БАСОВОМ царстве, у РЕДа.

— А это кто такой? Я никогда не слыхал о нём.

— Как? Не слыхал о КРАСНОМ РЕДе? Странно... Ладно, я тебе немного пока ты будешь надевать мне коньки, расскажу.

И он вкратце рассказал УМЕНЮ об АННЕ, которая всё делала наоборот и о принцессах РЕгине и РЕмине, об их трагической любви к своим пажам.

— Вот эти-то пажи и были большие любители коньков. Под землёй они устроили искусственный каток и сами, наперегонки с куклами ХЕДАМИ, у которых волшебные ГОЛОВЫ, участвовали в соревнованиях. И я там катался, принцессы мне разрешали. Но...

— Что-но?

— Ладно, хватит об этом, там всё плохо кончилось, все змеями стали. ДИССОНАНС всех наказал. Только одного меня отпустил. Я долго мыкался по свету, пока, наконец, не попал в страну ГАРМОНИЧЕСКИХ ФУНКЦИЙ, а оттуда — к тебе. Вот такие дела были... Ну, поехали, а то время тратим. Не забывай, что ДиЖу-у и ТакаЖу-у — волшебники. Они, хоть и далеко, но могут узнать о нас — и тогда конец всему. Понял? Поехали! Вперёд!

Ворота Ледяного замка, как они и ожидали, были закрыты, а перелезть через высоченные ледяные стены не было никакой возможности. Но... на сей раз УМЕНЬ даже не стал волноваться, по взгляду КЕНа он понял, что и это для него не преграда.

И действительно, подкатываясь к стенам, КЕН как-то странно заржал, замотал головой и вдруг... — у него выросли крылья. Взмахнув ими всего два раза, он поднялся в небо и тут же оказался по ту сторону преграды. — Вот и прибыли. Где же тут вход?

УМЕНЬ огляделся, и тут его взгляд наткнулся на огромную ледяную лестницу, ведущую под аркады.

— Туда, наверх пошли, — сказал УМЕНЬ КЕНу, — видишь, там дверь.

— Ты думаешь? А мне почему-то кажется, что здесь должен быть ещё вход, не такой парадный. Для своих. А этот?.. Вообще непонятно для чего здесь, у чёрта на куличках, вся эта помпезность. Давай-ка попробуем объехать дворец кругом, посмотрим, что и где. А уж потом сориентируемся.

И они тронулись в путь.

Дворец поразил УМЕНЯ совершенно невообразимыми размерами. Высоченный, с множеством колонн, различных портиков, с огромными хрустально-ледяными окнами, в которых отражались и сверкали мириады искр, он подавлял своей пышностью и тяжестью.

«Да, извечная психология плебсов — удивлять всех и самих себя габаритами и пышностью. Зачем, спрашивается? А для того, чтобы самоутвердиться, показать значительность собственной персоны. Как же, мол! Вот чего я достиг! Смотрите! Завидуйте! Родители мои ничего не имели, зато я...»

КЕН, как бы уловив его мысли, сказал:

— Мда... Ну и вкус! Посмотри-ка, УМЕНЬ, повнимательней на этот дворец. Вон там сразу видно старое здание дворца, которое затем расширили и вдоль и поперёк. Наверняка, это бывшее жилище Снежной Королевы, которую ХРОМОНОГИЕ СИНКОПЫ ДиЖу-у и ТакаЖу-у каким-то образом смогли растопить. По виду этого старого дворца сразу же видно, какой прекрасный вкус она имела. Какие линии, какая композиция. Вот что значит родиться Королевой, а не просто занять престол и возомнить себя черт знает чем. Но... как говорят: сила есть — ума не надо. Прогнали, растопили, всё испортили до безобразия — и довольны. Ладно, хватит с этим. Ты ничего не видишь?

— Что? Что здесь такого?

— А вот, в правом крыльце этого ледяного гроба розовая лестница.

— Ну и что? Наверное, они просто подкрасили лёд. Вон голубая лестница, вон зелёная. Чем розовая интереснее?

— А тем, что на ней в отличие от других, скульптуры не такие как на остальных.

— Да. Они невыразительные: собачки разноцветные, фигура какая-то толстая и неуклюжая, повторена в ШЕСТИ экземплярах.

— Да, неуклюжая, конечно. Но собачки — это же ТОНЫ! Те самые ТОНЫ, которых на земле раньше было полным-полно, а теперь они исчезли. Поехали, посмотрим. Это должно быть интересно. Да и лестница ведь необыкновенная. Видишь, какие у неё широкие СТУПЕНИ и их всего ШЕСТЬ.

Когда подъехали ближе, УМЕНЬ вскрикнул от неожиданности. Неуклюжими фигурами оказались... изваяния его брата УвелТреза!

— Это он! Он! КЕН, что же делать? Ведь статуй ШЕСТЬ, и они ледяные. Всё пропало! Что я теперь скажу маме? Она умрет от тоски. Господи!

— Подожди, подожди, не всё потеряно. Ты забываешь, что это замок волшебников. А у волшебников всё всегда необыкновенно. Наверняка, здесь есть какой-то секрет... Подойди, разгляди ледяного УвелТреза поближе. Кстати, видишь, какой он ТИХИЙ. Не то что живой. Живой он ХАМ. А здесь — только ВОЛШЕБНАЯ статуя.

УМЕНЬ соскочил с КЕНа и подбежал к первой ледяной фигуре — почему-то синеватого цвета. «Как ТОНИКА», — непроизвольно подумал мальчик. На него смотрел практически живой, но застывший взгляд брата. Смотрел холодными глазами, в которых не было ни чувств, ни мысли.

— Нет, это явно не УвелТрез, — крикнул УМЕНЬ. — Это его какая-то ужасная копия, подделка. Брат же ХАМОМ И НАХАЛОМ был, у него глаза такие же были, а тут...

— А ты вглядись, может всё-таки это он?

— Нет, — уверенно сказал УМЕНЬ. — Я это чувствую.

— Давай, смотри остальных. Один из ШЕСТИ наверняка твой брат. А лестница... Я думаю, это тот самый розовый ручей, который когда-то тёк в горах, и о котором теперь остались лишь предания. Интересно... Дай-ка я тоже посмотрю. — И КЕН стал подниматься по лестнице.

Но, как только он ступил на первую ступеньку, лестница запела необыкновенную ВОЛШЕБНУЮ мелодию. Ведь КЕН был на серебряных коньках, и именно их металл вызвал чудную музыку.

— Вот это да! Что за лестница? Может, это ледяной ксилофон СИНКОПОВ, и они здесь музицируют? — воскликнул КЕН.

— Знаешь, ты рассматривай брата, а я пока побегаю по этому ЦЕЛОТОННОМУ ручью. Это наверняка он, ведь и ТОНЫ-собачки здесь сидят и их как раз ШЕСТЬ.

И он стал бегать со ступеньки на СТУПЕНЬ.

Дивная, ни с чем несравнимая музыка наполнила всё пространство, и это очень понравилось КЕНу. «Ну, конечно! Я прав — это тот самый ручей, только замороженный. Здесь ЦЕЛАЯ музыкальная ЛЕДЯНАЯ страна — ЦЕЛОТОННЫЙ ЛАД. Как прекрасно всё это звучит!»

И КЕН продолжал музицировать.

Тем временем УМЕНЬ уже несколько раз обошёл всех УвелТрезов, но обнаружить, какой из них настоящий, так и не смог.

— КЕН! Что же делать? Я не могу его распознать?

— А ты поиграй на них, как я на лестнице. Наверняка и у тебя получится музыка. Это так прекрасно, — проговорил КЕН, пробегая в очередной раз мимо мальчика. — Только играй не подряд на каждом — иначе получатся какие-то ЦЕЛОТОННЫЕ ЗВУКОРЯДЫ, а вразбивку. Вот это будет музыка! Настоящий ЦЕЛОТОННЫЙ ЛАД. И НА КАЖДОЙ СТУПЕНЬКЕ УвелТрез! Поиграй! Музыка тебе всё подскажет. Она всегда всё всем подсказывает, даже тем, кто её не понимает. — И КЕН побежал дальше.

УМЕНЬ грустно посмотрел на него и тяжело вздохнул. Потом он вытащил из кармана перочинный ножик, раскрыл его, взялся за лезвие и стукнул ручкой ближайшего УвелТреза по носу.

Как и ожидал КЕН, раздался нежный ВОЛШЕБНЫЙ И ТИХИЙ ЗВУК.

«Действительно, красиво, — подумал УМЕНЬ, — поиграю на собственном брате, а заодно подумаю. Хуже не будет».

И он стал переходить от одного УвелТреза к другому, стуча их по носам...

Вместе с музыкой КЕНа получалось что-то вообще необыкновенное: всё вокруг заполнилось звуками ВОЛШЕБНОГО оркестра.

Слушая то, что получалось из их ДУЭТА, УМЕНЬ невольно улыбнулся: ВОЛШЕБНАЯ музыка немного его успокоила.

И тут ему показалось, что один из УвелТрезов мигнул в тот момент, когда его ударили по носу.

— Что это? — вздрогнул УМЕНЬ от страха.

— Где? — остановился КЕН.

— Он, — УМЕНЬ указал на ЗАМОРОЖЕННОГО УвелТреза,— мне мигнул!

— Не может быть, статуя ледяная!

— Я уверен в этом. Я чувствую, это — он! УвелТрез! — и УМЕНЬ ещё раз стукнул статую по носу... Та вроде бы подмигнула ему ещё раз. УМЕНЬ обрадовался и стал колотить ледяного брата по носу изо всей силы. Звон стоял от этих ударов на всю округу.

— Стой! Что ты делаешь! Ты же отобьёшь ему нос. А вдруг он действительно настоящий, и мы его оживим, что тогда? Как он будет среди людей жить без носа? Что о нём подумают?

УМЕНЬ остановился:

— Что же делать?

— Подумать надо, — глубокомысленно сказал КЕН и присел на ступеньку рядом с собачкой-ТОНОМ, лимонного цвета.

«Как СУБДОМИНАНТА», — тут же мелькнула мысль у УМЕНЯ.

КЕН огляделся. Просмотрел каждый уголок окружающего его пространства... «Что-то здесь должно быть такое... Непременно... Не может быть, чтобы не было выхода. Неужели я не могу его найти?.. Такого не бывает. Ведь недаром меня зовут КЕН, который всё может... Нет, что-нибудь я должен придумать».

И тут раздался крик УМЕНЯ:

— КЕН! Смотри-ка! Что это там?

КЕН оглянулся и увидел в том направлении, куда указывал УМЕНЬ, колеблющийся отблеск солнца.

— Странно, но, по-моему, это вода.

— Вот в том-то и дело. Откуда она здесь, когда вокруг всё замерзло? Здесь что-то не то.

— «Не то» в ВОЛШЕБНЫХ замках не бывает. Это может только означать, что в луже есть какая-то тайна. Садись на меня, подъедем ближе...

Соскочив с коня, УМЕНЬ бросился к небольшой лужице, в которой отражалось солнце, протянул к ней руку, пытаясь пощупать воду, и тут же отдернул.

— Ой!

— Что такое?

— Она горячая!

— Так-так... А почему? Интересно... Значит, тепло выделяет какой-то ВОЛШЕБНЫЙ огонь. Обыкновенный давным-давно бы погас.

— ВОЛШЕБНЫЙ огонь? Уж не АКЦЕНТ ли это? Тот самый огонь, который неожиданно вспыхивает и рассыпается разноцветными искрами — ОБЕРТОНАМИ, летающими над ним? Об это огне тоже ходят легенды. Говорят, он может растопить и поджечь что угодно.

— Да, да, — глубокомысленно сказал КЕН. — Но дело в том, что он может сделать это один раз, одной вспышкой, а потом жди, когда АКЦЕНТ ещё раз зарядится. Это бывает так редко.

— Всё равно. Надо поискать в этой луже — вдруг он там?

— Где же ему еще быть лед-то не образуется, и вода горячая — значит, там. Но как достать — ведь горячо, обожжешься.

— Посмотрим, может, смогу как-нибудь, — и УМЕНЬ вновь протянул руку к воде. — Горячо, но не так, чтобы нельзя терпеть. — И он быстрыми движеньями стал шарить по дну лужи.

— Она неглубокая. Такое впечатление, что внизу что-то металлическое!

«Правильно, иначе АКЦЕНТ, если это он, давным-давно ушел бы ко дну», — подумал КЕН. — Ну, что там?

— Пока ничего. Я сейчас... ещё посмотрю.

С третьей попытки УМЕНЮ удалось вытащить какую-то небольшую палочку черного цвета с оранжевыми полосами.

— Это она?

— Посмотрим... Пойдём к твоему брату — на нём и проверим.

— Как?

— Я ещё не знаю. Но, если это акцент и он заряжен, то, наверное, он вспыхнет как-то сам.

Долго крутил УМЕНЬ волшебный АКЦЕНТ у статуи УвелТреза, но всё было напрасно — АКЦЕНТ не вспыхивал.

— Что же делать, КЕН? Наверное он не заряжен? Хотя... тёплый.

КЕН огляделся...

— Смотри-ка, лужи больше не видно, её затянуло льдом. Значит, АКЦЕНТ заряжен. Но как его использовать?

— КЕН, ты же всё МОЖЕШЬ! Придумай, пожалуйста.

— А может, ты в неё подуешь? — сказал КЕН неуверенно...

— Подуть? Странный совет. И что это даст?

— А ты попробуй. Так, на всякий случай. Подуй в палочку только рядом со статуей, а то вдруг энергии не хватит.

УМЕНЬ неуверенно подошел к УвелТрезу и дунул... Тотчас из трубки вырвались ОБЕРТОНЫ-искры, летящие НАД огнём, и затем вырвалось пламя.

— Ура!!! Он заработал! Ура!

— Не болтай! Заряд может кончиться — растапливай УвелТреза!

Первое, что сказал УвелТрез, — это своё любимое выражение:

— Дура-корова! Ты что, спятил? Зачем меня по носу колотил? Ух, морда, — и он хотел было стукнуть УМЕНЯ. Но, увидев его испуганное лицо, примирительно произнес, — ладно, сегодня я добрый, драться не буду. Лучше дай-ка этот факел мне, а то, видишь, я не одет. Холодно. А им я согреюсь.

И он вырвал АКЦЕНТ из рук брата.

— Подожди, — сказал КЕН, — не трать энергию, давай лучше растопим эту розовую лестницу.

— Что? — удивился УвелТрез, — спятил? Какую ещё лестницу, когда я замерзаю. Нет уж, Дура-корова! Чёрта с два!

— Но,.. — УМЕНЬ попытался поддержать КЕНа, — но ведь эта лестница может быть ВОЛШЕБНОЙ, вдруг, если растопить, вода будет полезна людям?

— Плевать мне на людей! Здесь всё ВОЛШЕБНОЕ — что же всё и растапливать? А?

Но не успел он докончить, как АКЦЕНТ перестал вспыхивать и потух.

— Вот, видишь — всё равно ничего бы не получилось, — и УвелТрез размахнувшись, забросил АКЦЕНТ далеко в снег.

— Что ты сделал! — закричал УМЕНЬ. — Это же АКЦЕНТ. Он зарядится и опять будет полезен! Глупый!

— Ха! Плевал я на него! Дура-корова. Поехали, лучше домой, а то холодно. Ну-ка, снимай шапку и тулуп!

— А я?.. — удивился УМЕНЬ, но, как всегда боясь брата, стал раздеваться.

— Не надо, — остановил его КЕН, — сейчас я всё сделаю сам...

Они искали некоторое время АКЦЕНТ, но всё было бесполезно: тот утонул в глубоком снегу. И, сев на КЕНа, они покинули владения волшебников-СИНКОПОВ.

— Что ж вы натворили, глупые! Они сбежали от вас! — были первыми слова СИНКОПЫ ДиБоЛи, обращенные к ДиЖу-у и ТакаЖу-у, когда те вошли в её жилище. Они наверняка нашли АКЦЕНТ! Понимаете вы это? Теперь ждите наказания от ДИССОНАНСА. Он опять вас в людей превратит, в обыкновенных — и вы умрёте.

ДиЖу-у и ТакаЖу-у стояли в растерянности...

— Что стоите? В погоню! Быстрей!

И они все трое пустились догонять УМЕНЯ и его брата, несущихся на КЕНе-коне, который всё-всё МОГ.