Музыкальные мифы. Книга 4

Глава II

...Когда МалМину исполнилось шестнадцать лет, ДоМиСольСий начал готовить его к управлению государством. Принц стал допускаться на заседания КВАРТЕТА, участвовал в переговорах с послами соседних стран, ездил в другие МАЖОРНЫЕ страны.

Именно в это время МалМин впервые узнал, что короли взяли обязательства: верно служить волшебнику ФОРТИССИМУ. Боясь его СФОРЦАНДО, — неожиданно громкого крика, — повелители разных стран строили храмы ДИССОНАНСУ — Богу Зла — и приносили в жертву маленьких ШЕСТНАД и КОЛОРАТУР. Этим они предавали свой народ.

На одном из заседаний Совета МалМин узнал, что ИОНИЯ так же не свободна от подобных обязательств. Здесь, где-то в горах, есть ущелье, ведущее в темные МИНОРНЫЕ страны, и эта дорога усиленно охраняется. Только сам царь и военный Министр Бо-Мажор знает туда дорогу. А когда ДоМиСольСий предложил открыть эту тайну и МалМину, весь КВАРТЕТ из ЧЕТЫРЕХ Министров категорически этому воспротивился.

— Ваш сын еще слишком добр и мягок. Он не поймет всей ответственности, которая ляжет на его плечи, — сказал начальник стражи БольМино. — Даже я, и то не посвящен в эту тайну. Поэтому лучше, чтобы о ней знали как можно меньше.

Все остальные члены КВАРТЕТА громко зашумели, соглашаясь с мнением БольМино. А толстый и грузный Бо-Мажор добавил своим громким резким голосом:

— Поймите, Ваше Величество, если МалМин в шестнадцать лет узнает о тайне ФОРТИССИМА, нам не миновать беды. Пусть Принц сначала подрастет. Король воинственной и мрачной ЛОКРИИ не поймет этого шага и будет страшно недоволен. Из-за этого он может увеличить налог, который мы платим его стране. И мы ничего не сможем сделать — ведь его воины непобедимы.

МалМин слушал все эти разговоры и думал: «Неужели же отец, всегда такой мудрый, не может воспротивиться какому-то королю Мал-с’УмКвинту? Неужели так все и будет продолжаться? Не понятно все это.»

Это были его первые мысли, идущие вразрез с порядками, установленными еще десятилетия назад.

...Время шло. МалМин все более начинал осознавать несправедливость жизни в их стране. Всего несколько десятков человек, в основном ПОЛВИНОВ (стариков), были богатыми и обладали огромной властью. Изо дня в день они твердили простым ЧЕТВЕРТАМ и ЧЕТВЕРТЯМ (мужчинам и женщинам), что именно им, ПОЛВИНАМ живется трудно. Что именно они больше всех заняты на царской службе. Что им не хватает времени на приемы, пиры. Что только благодаря их усилиям соседние страны живут с ними в мире. Что именно они, старые и мудрые ПОЛВИНЫ, нашли решение — построить по всей стране храмы Богу ДИССОНАНСУ. Ведь теперь ФОРТИССИМ уже давно не прилетает в страну и ни у кого не отнимает маленьких ШЕСТНАД. Теперь все жертвоприношения делаются по жребию — а от этого никому не обидно.

Правда у самих богатых старых ПОЛВИНОВ ни дети, ни внуки в жеребьевке не участвовали, так как ПОЛВИНЫ твердили: «Если будут умирать наши дети, то кто же будет управлять страной. Вы должны понимать, что наше здоровье — это ваше богатство и ваш разум».

И ЧЕТВЕРТЫ мирились с этим положением уже много лет. Самое большее, на что они были способны в желании выразить протест, это были короткие смешные истории про старых ПОЛВИНОВ, которые рассказывались друг другу во время работы или за обедом.

«Оранжевые» стражники ДвойДомы, конечно, знали, что простые ЧЕТВЕРТЫ пытаются высмеять богатеев, но обычно не наказывали за подобные разговоры и даже часто сами пересказывали наиболее смешные истории друг другу.

Если же вдруг кто-то приходил к злому и всегда раздраженному начальнику стражников графу БольМино и доносил ему об этих смешных рассказах, Министр смеялся своим ядовитым смешком и отвечал: «Ну, пусть, пусть потешаются! Разговорами бунта не сделаешь — тут действия нужны. А народец только языком чешет, да еще ест ягоды ТРЕМОЛО, от которых потом дрожит и забывает все на свете. Так что пусть рассказывают. Пусть думают, что они от этого более свободны».

«Как же все это изменить? — думал МалМин. — Что-то надо делать. Ведь так продолжаться не может».

Он часто переодевался в одежду простых людей и надолго уходил из дворца, чтобы послушать, что говорит народ, понять, о чем он думает.

Однажды в порту МалМин услышал беседу двух ЧЕТВЕРТОВ. Один говорил другому:

— Я считаю, что все зло идет от нашего царя. Беда в том, что он поддается влиянию КВАРТЕТА — ЧЕТЫРЕХ Министров. А те, в свою очередь боятся короля воинственной ЛОКРИИ... Значит надо разбить эту цепочку. Нужно добраться до Мал-с’УмКвинта и убить его.

— Да, но как это сделать? Ведь добраться до ЛОКРИИ невозможно — в ту сторону нет пути. Какой-то единственный ход в темные МИНОРНЫЕ страны никому не известен. А в нашу страну Мал-с’УмКвинт или, как там его еще зовут, СиРеФаЛь VII, вряд ли приедет... Вот если бы кто-то из богатеев понял, что страна идет к гибели, что люди не хотят больше так жить, что они боятся, когда у них рождаются ШЕСТНАДЫ — тогда был бы хоть какой-то шанс на успех. Только с помощью кого-то, имеющего доступ во дворец, мы бы могли знать о планах КВАРТЕТА, о Мал-с’УмКвинте. И даже могли бы его где-то подкараулить.

— Не говори ерунды, — возразил первый ЧЕТВЕРТ. — Кому из богатых захочется менять существующее положение? Им что, плохо?.. Вот, например, принц МалМин? Говорят он добрый, отзывчивый, часто раздает беднякам подарки. Ну и что? Разве он пойдет против отца?.. Нет, конечно. Тем более, ДоМиСольСий последнее время стал очень часто болеть... МалМин его пожалеет... А остальные придворные? Так они еще хуже.

Этот подслушанный разговор не мог оставить МалМина спокойным.

«Все ропщут, у всех зреет недовольство. И все нас ругают. Да разве можно так жить? Надо помочь беднякам и уничтожить этого злого короля».

Он еще несколько раз приходил в город, в порт, искал тех ЧЕТВЕРТОВ, разговор которых не давал ему покоя, но так и не смог их больше увидеть.

«Наверное, ЧЕТВЕРТОВ схватили ищейки графа БольМино, — подумал Принц. — Они все разнюхивают... Надо узнать у отца».

Вечером во время ужина МалМин спросил ДоМиСольСия:

— Отец, я несколько раз ходил в город и слышал, что простые люди недовольны нами. Почему так?.. Ведь ты стараешься, иногда ночи не спишь из-за них. Думаешь, как поднять урожаи, как увеличить количество добрых СЕКСТ, покупаешь на свои деньги лучшие семена, из-за границы выписываешь скот и все это раздаешь народу. А он опять голодает и опять всем недоволен.

— МалМин, тебе скоро семнадцать, но ты еще пока мало понимаешь в делах государства. Люди всегда недовольны, как бы хорошо им не жилось. Они думают примитивно и дальше своего носа не видят. «Как бы поесть. Как бы меньше поработать. Где бы достать ягоды ТРЕМОЛО», — вот и все, о чем они мечтают. Так что не обращай на них внимания. Да, кстати... И не появляйся среди них один — со злости тебя могут убить, если узнают, что ты Принц.

— Отец, мне кажется, ты в чем-то ошибаешься. Не могут все люди быть плохими. Вот недавно я слышал разговор двух ЧЕТВЕРТОВ, так они произвели на меня впечатление умных и думающих людей.

— Да? — воскликнул царь. — А ты знаешь, что всего неделю назад пятеро из этих умников хотели поджечь наш дворец, а всех придворных заживо поджарить? Ты знаешь, что только благодаря толстяку Бо-Мажору удалось их схватить — он случайно увидел в окно, как один из ЧЕТВЕРТОВ запирает двери и таскает хворост?

— Нет, я ничего такого не слышал, — ответил МалМин.

— Не слышал? А жаль... Завтра я велю начальнику стражи пустить тебя на допрос этих бездельников. Думаю, что это приведет в порядок твои мысли.

Всю ночь МалМин плохо спал. Что-то мешало ему успокоиться. Он ворочался с боку на бок, вставал пить, ходил по комнате. Тихий ПИАНО, видя непонятное поведение хозяина, тоже нервничал. Он прыгал на кровать к Принцу, взбирался ему на плечи и при этом все время тихонько попискивал.

— Успокойся, ПИАНЧИК. Как говорит отец, завтра все станет ясно. Может, он и прав, а я зря хожу и целые дни думаю обо всех? Может, они не стоят этого? Может, действительно, только царские старые ПОЛВИНЫ все знают и понимают?.. Ведь сколько сотен лет все идет свои чередом и ничего не меняется?

Не выспавшись, с больной головой, на следующее утро МалМин пришел в кабинет всегда злого и ехидного графа БольМино.

— Входите, входите, Принц. Их Величество мне все рассказал. Садитесь. Сейчас сюда приведут злоумышленников...

Действительно, минут через десять в комнату ввели троих. Среди них МалМин сразу же узнал знакомого ЧЕТВЕРТА.

«Прав я был, думая, что его схватили», — промелькнуло в голове у МалМина.

— Ну что? Поумнели за вчерашний день? Как спалось? Мягко ли было? — злорадно усмехаясь, спросил вошедших граф БольМино.

Арестованные молчали.

— Разденьте их! — крикнул БольМино стоявшим рядом ДвойДомам. — Посмотрим их шкуры.

Два здоровых верзилы стали срывать с заключенных жалкое подобие одежды. Но она не снималась. ДвойДомы с недоумением посмотрели на БольМино.

— Что стоите? Не видите что ли? Это моя «Постель» сделала свое дело. Просто рубашки от крови прилипли к телу.

Он подошел к высокому ЧЕТВЕРТУ — знакомому МалМина — и безжалостно рванул за лоскут, прилипший к спине. Лоскут тут же окрасился красным цветом. ЧЕТВЕРТ заскрипел зубами, но сдержал крик.

— Вот так надо, мальчики, — сказал БольМино, отдирая окровавленный лоскут и бросая его на пол. — Вы им побольнее делайте, тогда они скорее поумнеют. А то уж больно молчаливые.

«Мастера пыток», вдохновленные примером Министра, стали сдирать окровавленные одежды. Арестанты корчились от боли, стонали, но все же сдерживали крики.

— Побольней! Побольней! — покрикивал БольМино, подгоняя ДвойДомов. — А вы, — обращался он к ЧЕТВЕРТАМ, — лучше бы сказали, кто еще помогал вам. Кто привез во дворец хворост? Где взяли АДАЖИО (медленную грузовую лошадь?) Есть ли помощники в городе?

Но ЧЕТВЕРТЫ опять молчали.

Наконец тряпки были сорваны с тел заключенных, и перед МалМином предстала жуткая картина: спины всех троих представляли почти одно кровавое пятно.

БольМино был доволен.

— Да, неплохо действует моя «Постель». Неплохо они вчера отдохнули. Кто привязывал вот того, вихрастого? — обратился БольМино к ДвойДомам, показывая на молодого парня.

— Я, — ответил один из стражников и в испуге затих.

— Что ж ты, голубчик, или пожалел его? Не мог стянуть веревки потуже? Видишь, спинка у него не такая яркая, как у других. Или осколков стекла не доложил в его перинку?

Говоря это БольМино, довольно потирая руки, подошел к ДвойДому. Вдруг он схватил его за ухо и стал изо всей силы выкручивать, приговаривая:

— Плохо работать будешь — самого на такую же постель уложу! Понял?

ДвойДом взвыл от боли, присел на пол. Но он даже и не пытался вырваться из рук Министра. Слезы выступили у него на глазах, а он все просил:

— Простите, не досмотрел, не углядел...

БольМино, сжимая ухо, улыбался и продолжал:

— Плачешь?.. Больно?.. Это очень хорошо, когда человек плачет! Это полезно... Будешь работать лучше — плакать другим придется!

Наконец БольМино выпустил ухо и приказал нерадивому ДвойДому взять перца и соли.

— Ну, теперь покажи, на что ты способен. Сделай так, чтобы эти оборванцы, — он показал на арестованных — быстрей заговорили. А я посмотрю, как это у тебя получается.

МалМин был в ужасе от всего увиденного. Он и не предполагал, что так можно издеваться над живыми людьми. Ходили слухи, что БольМино безжалостен, что он любит всем делать больно и это доставляет ему удовольствие. Но чтобы так? Чтобы заставлять посыпать солью и перцем открытые раны, чтобы самому прижигать раскаленными щипцами оголенные руки, колоть человека иглами и выдумывать еще кучу всевозможных изощренных пыток?.. Нет, такое даже представить было трудно.

Но, что поразило Принца больше всего — это стойкость ЧЕТВЕРТОВ. Они извивались от боли. Их лица были искажены страданием. Иногда они кричали. Но никто не выдал товарищей, чтобы облегчить свою участь. Как и в предыдущие дни, БольМино ничего не добился от этого допроса.

Уже перед его окончанием в кабинет вошел военный Министр — толстый герцог Бо-Мажор. Еле протиснувшись в дверь, запыхавшись и, постоянно вытирая платком огромную лысую голову, он спросил своим грубым голосом, если ли какие новости.

Услышав отрицательный ответ, он грузно опустился в кресло и тяжело выговаривая слова, произнес:

— Что же вы? Что так долго возитесь? Неужели нельзя побыстрей? Если мы ничего не узнаем, то покоя не будет. Их друзья придумают опять какую-нибудь гадость!

— Да ничего они не придумают. Казним этих арестантов на площади — другие испугаются,.. Отведите их в темницу. Пусть ждут, когда им отрубят головы, — сказал БольМино ДвойДомам.

— Ну что, Ваше Высочество, — обратился герцог к МалМину, — Вы видите, какие это опасные преступники? Ведь молчат, негодяи, не выдают сообщников.

— А может, они уверены, что правы? Может, им кажется, что все зло идет от нас? — спросил МалМин.

— Кажется? Да они просто уверены, что царь и его придворные враги простых ЧЕТВЕРТОВ, — вступил в разговор толстяк Бо-Мажор. — Их ничем не исправишь, их нужно только уничтожать и как можно больше.

...С тяжелыми мыслями покинул Принц кабинет графа. Он чувствовал, что все же Министры не правы. «Люди не могут просто так обозлиться — для этого должны быть причины. А причин, пожалуй, много, и, прежде всего, то зло, которое висит над страной из-за Мал-с’УмКвинта VII. Ведь именно он заставил приносить в жертвы малышей, платить большие налоги».

Целый день ходил МалМин подавленный, искал уединения. И вдруг его осенило: «Я должен обязательно сам поговорить с арестованными ЧЕТВЕРТАМИ... Но как это сделать? Ведь их так усиленно охраняют перед казнью. Боятся, как бы не вырвались из лап палачей и не сбежали... Правда, в подземелье есть тайный ход — он ведет из тронного зала. А как им воспользоваться? Ключи от него находятся только у БольМино и отца. А ни тот, ни другой не дадут».

...Однако МалМину повезло. Вечером, опять заболевший ДоМиСольСий, решил принять ванну и направился к бассейну. МалМин увязался было за ним, но потом, сославшись, что забыл покормить своего тихого ПИАНО, не стал купаться. Он ушел из ванной комнаты и взял с собой ключ, обычно висевший на шее царя. МалМин знал: можно не особенно торопиться — ДоМиСольСий плескается в ванной по несколько часов.

Осторожно, наблюдая, чтобы его никто не заметил, МалМин прошел в тронный зал, отодвинул тяжелый золотой трон и, открыв ключом замок, приподнял деревянную панель, прикрывавшую ход в подземелье.

Затхлый запах сырости и плесени ударил в лицо. МалМин зажег свечу и осторожно стал спускаться. Гнилые ступеньки скрипели под ногами, но все же выдерживали его тяжесть.

Наконец, очутившись в тесном проходе, МалМин осторожно стал продвигаться вперед. Шел минут пять и вот услышал чьи-то глухие голоса:

— Как ты думаешь, много народа придет на казнь? — спрашивал низкий голос.

— А кто ж его знает? Сгонят наверное всех подряд, чтобы напугать.

— Так ведь и мать может придти. Каково ей будет? Не выдержит. Старая она у меня, умереть может.

— А ты думаешь «этим» жалко кого-нибудь. Все одинаковы. Только на словах говорят, что счастье народа — их главная цель. А на деле? Безжалостны, как один. Подумаешь, еще одна старуха умрет? Ведь не из их числа.

— Да. А все-таки обидно умирать, — сказал молодой голос.

— Я еще ничего не видел. Все работал, работал...

— Да брось ты убиваться. Всем погано: и тем, кто видел и тем, кто не видел...

МалМин, слушая эти разговоры, подошел ближе и увидел, что отгороженные друг от друга толстыми решетками, в подземелье сидели пять узников.

Он вышел из-за поворота и услышал, как молодой ЧЕТВЕРТ сказал:

— Слушайте. Что это? Или мне кажется? Я вижу какой-то огонь.

— Да брось ты. Ерунда все это. У тебя галлюцинации. Никого там быть не может. Наши стражники в другой стороне находятся.

— Да нет же, не ошибся я. Точно вижу.

Тут и остальные, видимо, заметили свечу, которой МалМин освещал себе путь.

— А ведь он прав. Идет кто-то. Может палач?

— Нет, я не палач, — произнес Принц. — Я просто пришел поговорить с вами.

И он, открыв металлическую решетку, предстал перед узниками.

— Ха! Смотрите-ка, — крикнул Длинный. — Этот тот тип, который сидел сегодня у БольМино к следил за нашими пытками!.. Что тебе здесь надо?

— Я хочу помочь вам.

— Помочь умереть?

— Да нет же.

— Так что ты можешь сделать? Освободить нас?.. Стены подземелья крепкие. Отсюда не убежишь.

— И из этих стен есть выход. Но сначала я хочу узнать, чего вы добивались, когда хотели поджечь дворец?

Все засмеялись...

— Мы? Мы хотели, чтобы таких, как ты больше не осталось на земле. Чтобы людям вздохнуть можно было спокойно.

— Но причем же здесь мы?

— Как это при чем? Ты, например, кто?

— Я? Я Принц МалМин.

— А... Так это ты самый добренький? Ну, так вот, «добренький», слушай. Вы все забрали в свои руки: и хлеб, и мясо, и молоко. Вы живете в красивых дворцах, ездите в богатых экипажах. У вас много одежды и золота. У нас же нет ничего, кроме ваших обещаний. И нам терять нечего. Вот поэтому многие решили: хватит терпеть, хватит хвалить старых ПОЛВИНОВ. Пора их скинуть. И когда мы сделаем это, то сами выберем доброго царя, который будет думать не только о себе, но и обо всех, целью которого будет общее счастье, а не благополучение горстки выживших из ума стариков. Ты понял теперь, что мы хотим?

— Ну и глупо, — отвечал МалМин. — Ничего не изменится.

Отец тоже хочет, чтобы всем жилось хорошо. Он старается, но от этого ничего не меняется. Он тоже добрый царь... Вы же сами когда-то говорили: беда в том, что в воинственной стране ЛОКРИИ есть король Мал-с’УмКвинт. Он дружит со страшным волшебником ФОРТИССИМОМ. Этот волшебник подарил королю золотые стрелы, не знающие промаха и поэтому его войско непобедимо. Вот он и приказывает другим королям, заставляет их служить Богу Зла ДИССОНАНСУ, заставляет отбирать ваших детей, собирать огромные налоги... Если бы его уничтожить, тогда бы бы толк. А так?.. Все впустую, что бы вы ни сделали с нашими ПОЛВИНАМИ.

— Слушайте, а Принц не так глуп, как кажется. Он дело говорит, — проворчал Длинный. — Действительно, прежде всего, надо добраться до Мал-с’УмКвинта... Да теперь уже поздно. Завтра нас казнят.

— Нет, не поздно! — воскликнул МалМин. — Я могу вас выпустить! Но я должен быть уверен, что вы ничего не сделаете без добрых целей, что от ваших действий не пострадают безвинные, например, мой отец.

— Принц, Вы еще молоды и не все понимаете, — сказал Длинный. — Ваш отец тоже не невинная овечка. Все дело в том, что не сопротивляясь злу, потворствуя ему, он стал его соучастником. Но мы даем слово, что не тронем его.

— Может, вы и правы, — задумчиво произнес МалМин и отпер ключом решетки, за которыми находились узники.

...Уже через полчаса все шестеро выбрались из дворца.

— Подождите меня здесь, — сказал МалМин новым друзьям, когда они отошли от дворца на безопасное расстояние. — Я забыл вернуть ключ... Не бойтесь, — сказал он, увидев встревоженные взгляды, — вас пока не должны хватиться — смена караула только через час. А я быстро. Положу и тут же вернусь.

...Минут через пятнадцать спрятавшиеся ЧЕТВЕРТЫ услыхали цоканье копыт.

— Неужели напали на наш след? — спросил Вихрастый. — Или Принц нас предал?

— Не говори глупости. Зачем тогда он нас освобождал. Наверное, какой-то проезжий.

На всякий случай они спрятались в кустах и затаились.

На дороге показалась повозка, запряженная парой умеренно бегущих МОДЕРАТО.

— Друзья! Где вы? Это я, МалМин. Не бойтесь, я один.

— Ну вот. А ты говорил, — проворчал, поднимаясь с земли, Длинный. — Принц — хороший парень.

И ЧЕТВЕРТЫ вышли на дорогу.

— Вот вам повозка, пользуйтесь ей, как хотите. А я пойду домой.

— Спасибо, Принц, Вы действительно добрый человек. Мы никогда этого не забудем и расскажем наши товарищам.

— Друзья! — обратился Длинный к ЧЕТВЕРТАМ, — садитесь! Эта повозка нам очень кстати. В городе оставаться нельзя.

— Принц, — обратился он к МалМину, — не ищите нас. Когда мы узнаем что-либо о Мал-с’УмКвинте, мы сами дадим о себе знать... Если же Вам станут известны какие-то новости, напишите записку и положите вон под этот камень...

И он указал на огромный камень, лежащий у дороги.

— Ну, прощайте!

Длинный пожал МалМину руку. Остальные ЧЕТВЕРТЫ последовали его примеру.

Повозка тронулась. МалМин еще долго стоял, провожая ее взглядом... Впервые за всю жизнь МалМин чувствовал, что сделал по-настоящему доброе дело тем, что освободил ЧЕТВЕРТОВ и спас их от казни.