Музыкальные мифы. Книга 4

Глава VI

...Мал-с’УмКвинт все откладывал свой отъезд. Он лично хотел убедиться, что все злоумышленники пойманы и наказаны.

Граф БольМино, казалось, превзошел самого себя. Стремясь показать преданность Мал-с’УмКвинту и ФОРТИССИМУ, он не спал ночами, без конца пытая арестованных ЧЕТВЕРТОВ. И действительно, в некоторых случаях добивался успеха. Тогда темницы дворца заполнялись все новыми и новыми людьми. Со дня покушения уже было схвачено около сорока человек.

Но большего добиться не удавалось. Сообщников из других стран знали только Вихрастый и Длинный... Первый был убит, второй упорно молчал.

Только один раз Длинный вышел из этого состояния, когда после очередного допроса его тащили в камеру. В этот день он увидел Принца УмСепта, стоявшего в коридоре.

— Трусливый пес! Подлец! Предатель! — успел крикнуть Длинный, прежде чем ему заткнули рот.

УмСепт, весь сжавшись, тревожно оглянулся и тут же юркнул в первую попавшуюся дверь. А Длинного вконец измученного на очередном допросе, в этот день так избили, что он не мог вставать и всю ночь пролежал без памяти.

...Наконец во дворец пришло известие: на границе ЛИДИИ пойман Принц МалМин и теперь его везут в столицу. Царь ДоМиСольСий не находил себе места.

Ему было страшно от мысли: «Неужели любимого сына заставят подвергнуть пыткам? И этот приказ вынужден будет отдать он сам, отец МалМина. Как же быть? Что делать? Необходимо найти какой-то выход из этого положения».

И он решил откровенно поговорить с королем Мал-с’УмКвинтом.

Робко постучавшись, царь вошел в апартаменты гостя. Тот лежал на широком красном диване и смотрел на аквариум, привезенный с собой из ЛОКРИИ. В нем плавали КВИНТЫ, переливающиеся всеми цветами радуги.

— А... Это Вы, ДоМиСольСий? Входите, входите. Мне как раз надо поговорить с Вами. Садитесь.

И он кивком головы показал на край дивана.

— Говорят, что пойман последний из бунтовщиков? Что Вы теперь собираетесь делать? Мне бы хотелось присутствовать на их казни.

— Да, конечно, — промямлил ДоМиСольСий, — но ведь среди них мой сын...

— Не может быть! — как бы забыв о МалМине, сказал Мал-с’УмКвинт. — Вашего сына отпустили в тот же день. Он оказался не таким плохим юношей: помешал главарю выстрелить в меня, помог раскрыть заговор и арестовать бандитов.

— Нет, это был не тот сын. У меня есть другой, МалМин.

— Это тот, что поджидал меня с кинжалом в спальне?

ДоМиСольСий опустил голову. Ему было стыдно за сына.

— И Вы продолжаете считать его своим сыном? После всего им сделанного? Я бы на Вашем месте лично казнил его... Ну, да ладно, пусть это сделает палач.

ДоМиСольСий в ужасе смотрел на безжалостного короля, окончательно понимая, что пощады от него не дождешься. А если это так, то и собственный КВАРТЕТ из четырех Министров и ПОЛВИНЫ тоже будут настаивать на смертной казни Принца.

— Простите, что побеспокоил, — еле слышно промолвил царь. — Я думал...

— Вы правильно думали, ДоМиСольСий. Я считаю, что его надо казнить вместе с этим... Длинным... на площади. Остальных... можно просто утопить. Ведь Вы за этим приходили? Чтобы посоветоваться насчет казни?

— Да... — еле слышно произнес ДоМиСольСий и, тяжело волоча ноги, поплелся к себе. Из его глаз полились слезы.

Сына он увидел на следующее утро. Его вели шестеро гвардейцев во главе с усатым капралом. Внешний вид МалМина был ужасен! Одежда разодрана в клочья, волосы слиплись на лбу от крови, лицо было в синяках и ссадинах.

— Кто его так? — грозно спросил царь.

— Никто. Это он сам упал, — нагло усмехаясь, сказал капрал. — А мы его связали, чтобы поддержать в случае чего, если он опять вздумает падать.

— Да, отец. Он прав. Это я... сам. Я сам во всем виноват.

— В чем? В том, что тебя так избили?

— И в этом тоже. Не надо было доверяться этому вечно встревоженному трусу УмСепту, тогда все было бы по-другому.

— Мой мальчик, как же ты мог? А знаешь ли, что теперь ждет тебя? Ведь эти люди... Не простят.

— Знаю, отец... И с этим ничего не поделаешь... Прощай... Я люблю тебя.

И МалМин, сопровождаемый солдатами, пошел дальше. А совсем убитый горем ДоМиСольСий отправился в зал заседаний КВАРТЕТА. Именно там должна была окончательно решиться судьба его сына и других мятежников.

Как и ожидал ДоМиСольСий, их всех приговорили к смерти...

Совершенно удрученный и подавленный, ДоМиСольСий впервые в жизни решил пойти в храм Бога ДИССОНАНСА, принести ему жертву и молить его спасти несчастного сына. И вот царь и Первый жрец в сопровождении лишь одного слуги, несшего небольшой сверток, вошли в главный зал храма.

Жрец жестом приказал слуге раскрыть сверток и положить ШЕСТНАДУ на алтарь. Слуга тихо вышел...

— Ну чего же Вы ждете? Начинайте, — сказал жрец ДоМиСольСию.

— Я? Нет! — вскрикнул царь. — Никогда! Я не могу этого сделать!

— Это необходимо. Иначе Бог ДИССОНАНС не поможет, — продолжал бесстрастный голос. — Вот игла... Приступайте... Я могу отвернуться.

Когда ДоМиСольСий сделал страшное дело, сверкнула молния, раздался удар грома, задрожали стены храма и жрец торжественно произнес:

— ДИССОНАНС ждет... Просите...

Царь упал на колени и, плача стал умолять ДИССОНАНСА свершить чудо — спасти его сына от смерти.

— Все, все, что угодно, но оставьте его жить, — без конца повторял несчастный отец.

И опять раздался гром. И Первый жрец, помогая царю подняться, тихо сказал:

— Он слышит... он поможет...

ДоМиСольСий еле живой, шатаясь, держась за стены, шел к себе в спальню. Он толкнул дверь и, не раздеваясь, упал на постель.

Появился слуга, держа свечи...

— У-хо-ди! — прошептал царь. — Оставь... одного.

Слуга вышел...

ДоМиСольСий долго лежал в полной темноте...

— Боже! Что я наделал?.. Я убил! Убил!! — вдруг закричал он страшным голосом и забился в нервном припадке.

Прибежавшие на крик слуги, бросились к царю, стали давать ему воду, какие-то снадобья... Но все было бесполезно. — ДоМиСольСсий никак не мог успокоиться.

— Сын мой! ШЕСТНАДА! Смерть, смерть кругом!.. Будь все проклято! — кричал он в исступлении.

Когда припадок кончился, царь, как мертвый, забылся в беспамятстве...

...На следующее утро по дворцу разнеслась весть: «Принц МалМин сошел с ума». Он без конца стал распевать какие-то грустные и нежные песни, читать стихи, стал со всеми (даже с врагами) разговаривать, как с маленькими детьми, называя всех «любимые» и «дорогие». Говорят, он даже бросился целовать графа БольМино, когда тот зашел в камеру сообщить о смертной казни.

Видя такое состояние бывшего наследника престола, злой и всегда раздражительный БольМино не отважился сказать о цели своего прихода. Он тут же побежал к Мал-с’УмКвинту докладывать о состоянии арестованного.

— Я все уже знаю, — сказал Мал-с’УмКвинт. — Все... Еще сегодня ночью... Во сне... Мне сообщил ДИССОНАНС. ...Он исполнил просьбу ДоМиСольСия. Тем самым... сохранив жизнь МалМину. ...Не убивайте Принца — пусть живет. Передайте его ФаЛяСиРу — пусть посадит к себе в башню. А народу объявите, что Принц раскаялся в своих поступках и после этого уехал из страны... Да. И не забудьте отца... Подготовьте его как-нибудь поаккуратней.

К вечеру все население города было согнано ДвойДомами на главную площадь. Ждали царей.

Вот раздалась тревожная дробь барабанщиков, ПУНКТИРОВ, пронзительно затрубили КРЕЩЕНДО, и на дороге показалась процессия в черных и фиолетовых одеждах. Впереди шел король ЛОКРИИ Мал-с’УмКвинт. Его бледное лицо было спокойно и чуть печально, холодные серые глаза опущены в землю. Такими же печальными были и остальные.

Царя ДоМиСольСия, совсем разбитого и больного, поддерживал под руку толстый граф Бо-Мажор. Дальше шествовали короли соседних стран и придворные. Замыкали процессию два брата: УмСепт и МалМин. Старший все время улыбался и как-то странно смотрел по сторонам добрыми глазами.

— Смотрите, смотрите, — пронесся по толпе шепот. — Это МалМин. Он участвовал в заговоре. А теперь...

Но тут все внимание было привлечено новой процессией...

С противоположной стороны на огромном и медленном АДАЖИО везли закованного в тяжелые цепи Длинного. Избитые на пытках руки обильно кровоточили, но ни один стон не слетал с губ обреченного. За этой телегой так же медленно шел палач в ярко-красном плаще и в маске. Это был БольМино. И сегодня он решил по-своему отличиться.

Обе процессии почти одновременно достигли центра площади. Царская свита заняла свои места, закованного Длинного повели на эшафот.

Вновь тревожно забарабанили ПУНКТИРЫ и среди мертвой тишины раздался голос глашатая. Он читал указ царя о предании смерти сорока ЧЕТВЕРТОВ, которые час назад были сброшены в реку и потоплены и о том, что сейчас, на этом месте один из предводителей мятежников будет четвертован.

После чтения вновь затрубили КРЕЩЕНДО и наступила гнетущая тишина...

И вот ее прорезал хриплый голос всего изувеченного Длинного.

— Что вы стоите? Смотрите?.. На этот спектакль смотрите? Беритесь за оружие, убивайте их!

Но толпа молчала и не двигалась с места.

Мал-с’УмКвинт поспешно взмахнул платком и палач поднял топор.

Длинный умер, как герой, не струсив перед смертью и не преклонив колени. Еще долго помнили люди его последний крик, проклинающий Мал-с’УмКвинта и ФОРТИССИМА, пророчащий их скорую гибель. В течение многих лет из уст в уста передавались эти слова, и в народе все крепла и крепла решимость подняться на борьбу со злом. Страна ждала героя и не знала, что он уже родился, что присутствовал на этой казни, а слова Длинного навек запали в его сердце.

А МалМина увезли в соседнюю ЛИДИЮ и посадили в башню. Ему разрешили взять с собой маленького тихого ПИАНО, товарища его детских лет.

И часто по ночам, когда в столице Фа-Лидии наступала полнейшая тишина, был слышен тихий голос Принца, поющего своему другу нежную колыбельную песню.