Мы

Глава 12

Вес

Сегодня происходит нечто необъяснимое. Все мои переживания из-за разлада с Джейми словно выплескиваются на лед и превращают меня в агрессивную, целеустремленную, непобедимую машину-убийцу. Я забиваю хет-трик. Блядский хет-трик, и фанаты «Торонто» срывают горло от радости, когда третий период заканчивается, и наша команда побеждает «Нью-Йорк» на их родной домашней арене.

Раздевалка бурлит возбуждением. Практически все, кто был в заявке, подходят ко мне, чтобы похлопать меня по спине или, в случае Эриксона, подхватить на руки и закружить, как малыша.

– Пацан, охренеть! – восклицает он. – В жизни не видел такого охуительного хоккея!

Я ухмыляюсь.

– Три гола ерунда. В следующий раз я забью еще больше.

Он гогочет.

– Блядь, Весли, я тебя обожаю. Клянусь.

Тренер, заглянув в раздевалку, по-быстрому двигает речь на тему того, какие мы молодцы, но нас и без нее распирает от счастья. После игры к нам, как всегда, допускается спортивная пресса, и это в своей работе я люблю меньше всего. Рано или поздно все интервью становятся утомительными. Однако сегодня девушке-журналисту удается припереть меня к стенке. Бекки какая-то-там – она у нас частый гость.

– Сегодня у нас в эфире новая рубрика, – с широченной улыбкой объясняет она. – Мы назвали ее Быстрой Пятеркой. Это пять забавных вопросов, которые позволят фанатам узнать настоящего Райана Весли.

Поверь, от настоящего меня они вряд ли будут в восторге.

– Ну что, ты согласен? – напирает она.

Как будто я могу отказаться. Общение с прессой прописано в наших контрактах отдельной строкой.

– Давайте, – говорю я.

Она делает знак оператору. В следующую секунду перед моим лицом оказывается микрофон, и меня представляют зрителям как «сенсационного новичка Райана Весли».

– Итак, поехали! – В ее голосе столько воодушевления, словно ничего веселее придумать нельзя. – Чай или кофе?

– Кофе. – Надеюсь, все вопросы будут такими простыми.

– Рок или танцевальная музыка?

– Рок. Без вариантов. Я сейчас подсел на Black Keys.

– Здорово! – сияет она. – Пляж или горы?

Как будто я помню. Каникулы придуманы для других.

– Пляж, – отвечаю, потому что Джейми нравится океан, и я хотел бы сходить с ним на пляж. Да, я хочу много недостижимых вещей.

– Кошки или собаки?

– Хм… никто? У меня никогда не было домашних животных.

– Ого, – выдыхает она, словно я признался в чем-то скандальном. Детка, если б только ты знала. – И последний вопрос. Ты предпочитаешь белокурых голубоглазых простушек, или тебе нравятся роковые брюнетки?

– Карие глаза и светлые волосы, – отвечаю я быстро, радуясь, что наконец-то избавился от нее.

Она важно кивает, словно услышала нечто невероятное.

– Интересное сочетание. Таких женщин немного.

– Что ж, Бекки, вероятно, поэтому я до сих пор холостяк.

Она хихикает, и интервью наконец-то заканчивается.

Но когда она отворачивается, я замечаю, что на меня, приподняв бровь, смотрит Блейк. И я поступаю, как любой другой тайный гей – прокручиваю в голове все ответы, проверяя, не выдал ли на себя компромат. А потом даю себе мысленного пинка за то, что сказал на весь мир, что люблю кареглазых блондинов.

Хотя вряд ли Блейк смог провести параллель. Он, наверное, стоит там и думает, где у него больше шансов столкнуться с семнадцатифутовым велоцираптором – на пляже или в горах.

Наконец я ухожу в душ. Когда вся команда садится в автобус, чтобы выехать в аэропорт, наш менеджер выходит вперед и делает объявление.

– Парни, выдвигаемся в «Мариотт». Наш рейс отменен.

Я издаю стон, а Блейк одновременно со мной – радостный рев.

– Вечеринка у меня в номере! – Дотянувшись через проход, он шлепает меня по плечу. – Все равно ночные рейсы отстой. Закажем выпивку и еду. Будет круто.

Для меня, впрочем, ничего крутого здесь нет. Мне надо к Джейми. Наша размолвка невыносима, и нужно как можно скорее положить ей конец. Я думал, что замена кресла смерти на новое станет идеальным поводом к примирению, но дождался только сказанного сквозь зубы «спасибо». Тогда я смешно пошутил на тему того, что теперь в нашей квартире нет привидений – поскольку он верил, будто в нем кто-то умер, – однако Джейми едва улыбнулся в ответ.

На расстоянии пяти сотен миль мне тем более ничего не исправить.

От «Мэдисон-сквер-гарден» до отеля всего одна миля, но из-за снега поездка растягивается на полчаса. Потом мы ждем, пока нашей банде найдут номера и раздадут ключи. А вот еду привозят практически сразу, потому что Блейк проработал этот вопрос еще из автобуса. («Это Brother Jimmy’s BBQ? Братан, у меня экстренная ситуация. Все очень плохо, и только ты можешь меня спасти…»)

Он заказал еду на нас всех. Неудивительно, что ресторан поторопился с доставкой. У него в номере я забираюсь на батарею и проглатываю сэндвич с тушеной свининой. Когда я хочу вернуть Блейку деньги, он машет рукой.

– Вы меня периодически кормите, так что убери свои деньги, окей? Сейчас принесут пару ящиков пива. Не уходи.

Все это здорово, но мне нужно поговорить со своим любимым мужчиной. И – черт! – мой мужчина тоже хочет поговорить со мной. Я обнаруживаю, что он, несмотря на позднее время, три раза звонил мне по скайпу. От радости у меня кружится голова. Возможно, я все-таки не промахнулся с покупкой нового кресла.

Когда все утыкаются в телевизор, я по-тихому ухожу к себе в номер. Мою сумку уже принесли. Я забрасываю ее в шкаф и вешаю туда же костюм. Потом надеваю футболку и треники и в следующую секунду уже звоню Джейми.

– Привет! – говорю я, когда он отвечает. – Извини, что так поздно. Мы сегодня не сможем вернуться домой.

– Бэби, я уже догадался. Просто так сильно хотелось увидеть тебя. – Он улыбается, и я чуть не плачу от радости, что эта улыбка предназначена мне.

Мой рот открывается и закрывается. Я понятия не имею, какие слова могут стереть напряжение прошедшей недели.

– Я так соскучился по тебе, – признаю́сь я. Звучит, наверное, неубедительно, ведь утром мы проснулись в одной и той же постели. Но зато честно. – В том смысле, что всю неделю…

Джейми кивает. Между его бровей залегает морщинка, и я узнаю́ этот взгляд. Он хочет что-то сказать или сделать. Меня охватывает дурное предчувствие. Иисусе. Он же не собирается бросить меня прямо по скайпу?

Бросить меня?

О, боже всемилостивый. Неужели я правда об этом подумал? Неужели я перешел от «у нас черная полоса» к «любовь всей моей жизни собирается меня бросить»?

– Бэби? – В моем голосе еще никогда не было столько испуганной робости. Сердце чуть не выпрыгивает из груди. – Все хорошо?

Он открывает рот.

– Да. Все нормально. Просто я… – Его сексуальный рот закрывается, а потом он тихо вздыхает и опять улыбается. Но эта улыбка кажется слегка неестественной. – Лучше расскажи об игре, потому что это был отличный хоккей. Серьезно, я даже вспомнил, почему мы им увлеклись.

– Хорошо, – говорю я, пытаясь осмыслить эти перепады температуры. – Меня сегодня как прорвало. Даже не знаю, как так случилось. В воротах будто появился магнит, настроенный на меня одного.

– Рад, что вратарем был не я. – Джейми закидывает свои сексуальные руки за голову, и я замечаю, что он в нашей постели, вижу выбранное мной деревянное изголовье и фланелевые простыни, которые я купил, когда наступила зима, и Джейми начал жаловаться на холод.

На меня тяжелой волной накатывает тоска по нему и по дому.

– Я бы убил за возможность перенестись домой прямо сейчас. – Поверить не могу, что я испоганил нам всю неделю. – Я бы показал тебе, как эротично ты выглядишь.

Джейми усмехается, и я, внезапно прозрев, чуть не даю себе по лбу.

– Твоя борода! Куда она делась? – Его лицо теперь гладко выбрито.

– Ну… – Он пожимает плечом. – Надоела. Да и чесалось. – Он подносит руку к щеке и медленно проводит ею до подбородка.

Когда его мизинец задевает губу, я слышу собственный стон.

– Каннинг, сделай так еще раз, – требую я.

Он выгибает бровь.

– Зачем?

– Затем, что мне надо это увидеть.

Он уступает – видимо, расслышав в моем тоне отчаяние. Снова подносит руку к щеке и закрывает глаза. Я смотрю, как он делает долгий вдох и на выдохе плавно ведет рукой вниз. Когда кончики его пальцев оказываются около рта, он на пару миллиметров приоткрывает веки. Потом проскальзывает двумя пальцами в рот и сосет их.

– Блядь, – выдыхаю я, завидуя и его пальцам, и камере, и постели. – Сними-ка футболку.

На долю секунды мне кажется, что он скажет «нет». Мы никогда так не делали. И только что пережили дерьмовейшую неделю. Но вот Джейми немного приподнимается, фокус смещается, и я вижу один потолок. Потом взмах его рук, стягивающих футболку. Когда камера опять опускается, весь экран занимает его золотистая грудь. Наверное, он поставил планшет на колени, потому что я вижу кубики его пресса, а по краям экрана – широко расставленные соблазнительные соски. И идеальную руку с золотистыми волосками, перекрывающую пупок.

– Потрогай свою грудь, – требую я, чувствуя себя сварливым доминантом в каком-то похабном видеочате. Вот только на экране – мой Джейми. И кончики его пальцев поглаживают дорожку светлых волос на животе, кружат вокруг пупка.

Я ерзаю бедрами. Мой член уже встал. Я видел обнаженный торс Джейми миллион раз. Но сейчас он выставляет себя напоказ. Для меня. Он расправляет ладонь. Дотягивается пальцами до соска, и по его телу проносится дрожь.

Я слышу свой глухой, измученный хрип. Будь мы рядом, я бы отбросил его руку в сторону и присосался к этому твердому бугорку.

– Теперь второй, – рычу я. – И медленно, Каннинг.

Сначала он склоняет голову на подушку и закрывает глаза. Затем, медленно взяв свою грудную мышцу в ладонь, трет сосок большим и указательным пальцем, а потом щипает его.

– М-м-м… – выдыхает он, и я весь моментально покрываюсь мурашками.

– Каннинг.

– Да?

– Я сейчас пиздец какой твердый.

Не открывая глаз, он улыбается.

– Насколько?

Из меня выплескивается смешок.

– Разденься полностью, бэби. Хочу увидеть тебя.

Сначала он со стоном потягивается – дразнит меня. Потом его глаза цвета шоколада вновь открываются, и он проводит языком по губам. Я снова теряю его из вида. Комната на экране качается, затем выравнивается, и теперь мне видна его согнутая в колене нога, идеальное бедро, кусочек задницы и почти вся обнаженная грудь. Видимо, он переставил планшет.

Его рука между ног, но мне видно только выпуклость бицепса с мускулистым предплечьем. Самое интересное скрыто.

– Слушай, это жестоко, – говорю я, и он усмехается. – Будь я там, я бы…

– Что? – спрашивает он хриплым голосом. – Расскажи, что именно ты бы сделал.

– Я бы засосал твой язык, чтобы у тебя сразу встал. – Рот – его самая эрогенная зона. Он чуть ли не кончает, когда я жую его губы.

– Поздно. – Его колено падает на кровать. И вот он, мой приз – эрекция Джейми, гордо торчащая из поросли светлых, мягких волос на лобке. Из моей груди рвется стон. Даже спустя восемь месяцев я по-прежнему изумляюсь своему счастью, когда его тело реагирует на меня.

– Боже, хочу взять тебя в рот. – Мой голос осип. – Ты течешь для меня? Возьми вон ту капельку. Одним пальцем. – Как я сегодня раскомандовался, а? Но на самом деле главный здесь он. Иначе я бы не сжимал себя через штаны и не истекал слюной, приклеившись взглядом к экрану.

Он делает, как я попросил. Проводит пальцем по влажной головке. Потом облизывает его, глядя мне прямо в глаза.

– О-ох, – хриплю я, а он обсасывает свой палец – просто чтобы помучить меня. И блядь, как же мне это нравится. – Теперь ласкай себя. – Я не могу больше ждать. – Одной рукой.

Джейми скользит рукой по груди и сжимает свой член в кулаке. Потом двигает им – один раз, другой.

– Медленней, – требую я. – Да, вот так, – говорю одобрительно, когда его движения становится томными и неспешными. Его грудь тяжело вздымается, лоб от напряжения сморщен. – Каннинг, ты хочешь кончить?

– Да, – выдыхает он. – Думал о тебе целый день. Ждал, когда же начнется твоя игра… – Он начинает ласкать себя немного быстрее. А я от новости, что он скучает по мне, практически левитирую. Значит, я испортил не все. Или все, кроме нашего сексуального притяжения. Может, в последнее время мы и перестали нормально общаться, но у нас никогда не было проблем с тем, чтобы возбудиться при виде друг друга.

– Возьмись за свои яйца, – говорю я. – Будь я с тобой, я бы их обсосал. – Он стонет, тяжелые веки смыкаются. – Я бы всего тебя вылизал. Все места. Смазал бы тебя своим языком. – Его ритм немного сбивается. Голова откидывается назад, и он широко раздвигает ноги, словно предлагая свое тело мне.

С этого момента просто смотреть уже недостаточно. Моя рука сама собой пробирается за резинку штанов. Я стискиваю свой член. К черту. Встаю на колени и дергаю треники вниз. Мой член на экране планшета кажется до нелепого огроменным. Я бы рассмеялся, не будь я так возбужден. Я начинаю наяривать кулаком.

– Бэби, я так сильно хочу тебя. – Мой голос похож на придушенный хрип.

Джейми поворачивается к экрану. Видит мельтешение моего кулака, и его губы слегка раздвигаются, а рука тоже ускоряет свой темп, приноравливается к моему. Впервые за всю неделю между нами наступает гармония. Мы в разных комнатах, в разных городах, в разных странах, но я давно не ощущал такую близость к нему, и мы сейчас хотим друг друга так сильно, что оба задыхаемся, стонем, ласкаем себя с каким-то близким к отчаянию исступлением.

– Я скоро кончу, – стонет он.

– Давай, – стону я в ответ. – Кончи себе на грудь.

Он издает восхитительный вздох, и жемчужная лента блаженства рисует на его прессе черту. Мускулы там напрягаются, и он выстреливает еще раз. И еще.

Я тоже уже почти. Трахая свой кулак быстро и жестко, я до боли жалею, что не могу оказаться сейчас рядом с ними. Но меня еще подпитывают остатки игрового адреналина. Боль и тоска устремляются по позвоночнику вниз, и я извергаюсь.

Я прихожу в себя где-то минуту. Джейми безмолвно исчезает с экрана. Я вытираюсь и жду, когда он вернется назад.

Через пару минут он ложится в кровать и накрывается одеялом. Потом перекатывается к планшету и подпирает свою гладкую щеку рукой.

– Я сегодня разговаривал с Джесс, – начинает он.

Я улыбаюсь. Его сестренка взбалмошная, как черт, но такая забавная. Обожаю ее.

– Как она? Еще делает украшения?

Он хмыкает, согревая этим звуком мне сердце.

– Нет. Теперь она хочет быть организатором праздников.

– Ну разумеется.

– Эй, может, это ее призвание, – со смехом бросается он на защиту сестры. Потом затихает. И мои нервы снова сдают.

– Что-то случилось? – хрипло брякаю я.

Скачок его кадыка, когда он сглатывает, говорит сам за себя.

– Нет. Ну, кое-что. Но ничего плохого, честное слово. Просто хочется сбросить кое-какой груз с души. – Удар сердца. – Но это может и подождать.

Мое горло сжимается до такой степени, что я едва могу говорить.

– Джейми… – Это все, что мне удается сказать.

– Ты устал, – твердо говорит он. – Тебе надо поспать. Поговорим, когда вернешься домой.

Поговорим… или расстанемся?

Он еще раз вздыхает – значит, увидел панику у меня на лице, – а потом твердым голосом говорит:

– Я люблю тебя. Очень сильно.

Мое сердце делает кувырок. Кажется, он говорит искренне.

Черт, конечно же, искренне. Мы без ума друг от друга.

– Я тоже люблю тебя, – тихо говорю я.

Уголки его губ приподнимает улыбка.

– Хорошо. А теперь ложись спать. Увидимся завтра.