Мы просили у вечности рай

Глава 6 Часть 2

— Не говорит так. — Внутри что-то екает. Больно. Тошно. Голова наливается свинцовой болью.

— Я говорю то, что есть. — Слегка утихает. Опускает взгляд, будто ей стыдно. — Тебя окружала семья, которая смирившись с потерей, до конца своих дней будут вспоминать. Бережно хранить твой образ в своей памяти, и продолжать любить. А обо мне не вспомнит никто, Клео. Мусор, который выбросили и забыли. Еще в детстве. Клео, я уже труп. А ты, — она начинает говорить уже более спокойным голосом. Взгляд тоже смягчается, — всегда будешь жить в сердцах тех, кто любит. Родные будут думать, что ты погибла и оплакивать. А по мне и плакать-то некому. Единственный человек, которого я искренне любила, воткнул нож в спину. — Магдалена умолкает, прикрывая глаза. Она в чем-то бесспорно права. И слыша ее крик души, становиться обидно и больно. Отталкиваясь руками от кровати, поднимаюсь на ноги. Делаю несколько шагов, сокращая между нами расстояние. Подхожу к Магде, желая обнять эту девушку. Дать ей почувствовать, что она не одна в этом большом, бездушном мире. Наклоняюсь, пытаясь заключить Магду в свои объятия. Успокоить. Но вместо того, чтобы откликнуться на мой жест, она хватает меня за руки, отталкивая назад. Смотрит исподлобья недовольно, стискивая зубы так, что я слышу их скрежет.

— Магдалена, я хочу, чтоб ты…

— Мне не нужна твоя ничтожная жалость. — Сквозь зубы. Не давая мне договорить. — В этом мире, каждый сражается сам за себя. Подумай лучше о себе. — Со злобой. Обреченностью, которая вовсю въелась под кожу.

— Возможно, все еще будет хорошо. — Сама не понимаю, зачем лгу. И Магде и себе тоже. Из этого ада нет обратной дороги.

— Клео, очнись. — Магда поднимается на ноги, снова начиная ходить по комнате. Места не находя. — Все кончено. Меня купил владелец одного из дорогих борделей в Катаре. — Тяжелый вдох, который, кажется, проносится эхом по небольшой комнате. — Я никогда не мечтала стать шлюхой, как девки из моего детского дома. Большинство из них отправились в Европу в поисках лучшей жизни, а стали всего лишь низкосортными проститутками. — С горькой усмешкой. Уже осознавая, что деваться некуда и придется ехать. Замечаю, как не прошеные слезы начинают бежать по бледной коже Магды, но она словно не ощущает этого. Просто изливает душу, пытаясь избавиться от накопившихся эмоций. Каждому в жизни нужна хоть какая-то поддержка. И хоть Магда старается быть одиночкой, она тоже не исключение. — Противно представлять, что тебя будут лапать грязные руки потных мужиков. По голому телу. Заставлять делать то, что они хотят. Это мерзко, понимаешь. Я окончательно себя потеряю. Девушки, которые попадают в подобные места либо свыкаются, раздвигая ноги перед каждым желающим, либо убивают себя наркотиками, чтобы навсегда избавиться от этой грязи. — Ужасающе слышать об этом. В холодный пот бросает.

— Не знаю, какая участь уготована мне. — С грустью. Безвыходность душит. Сердце на куски разрывается. На мелкие обрывки, которые собрать воедино уже невозможно.

— Ты дорогой товар, Клео. Очень дорогой. — Нервозно. Снова с завистью. Ужасающе смотрю на Магду, ощущая, что она в таком состоянии действительно готова на все. — Мужик, решивший приобрести тебя, должен будет выложить огромную сумму. Скорее всего, это будет какой-нибудь шейх, который увезет в роскошный дворец. И ты снова превратишься в привычное комнатное растение, за которым будут ухаживать и периодически трахать. — Ироничная усмешка. Понимаю, что Магда предпочла бы этот вариант, нежели стать шлюхой в борделе. Но ведь жить и спать с незнакомым мужчиной, так же омерзительно.

— Магда, я понимаю, что тебе больно, но я же не виновата, что у меня есть семья, которая любит и все еще надеется. — Надрывно. Не знаю, зачем начала это говорить. — Представь, какую боль сейчас испытывают родные люди. Да лучше бы я была мусором. Никому не нужным. Чем провести остаток жизни с мыслями о том, что моему отцу и брату даже на могилу сходить не к кому. — Сглатываю, ощущая, как слезы подступают к горлу. Внутри все заживо сжигается. — Мой папа не сможет пережить этого горя. Не дай Бог с ним что-то произойдет, ведь я этого никогда себе простить не смогу. И почему ты решила, что бордель худшее, что может произойти?! — Повышаю голос, чувствуя, как подкрадывается очередная истерика. Трясусь вся. Пот обильно выступает, медленно ползя по коже. Тошнить начинает. — А если меня купит какой-нибудь извращенец?! Или больной на голову ублюдок, который начнет издеваться, а потом и вовсе захочет убить? Считаешь, у меня судьба будет лучше твоей?! — Несдержанно. На грани. Захлебываясь словами и собственными эмоциями. — Магдалена, у тебя хотя бы есть мизерный шанс вырваться на свободу. А у меня его никогда не будет. — Замолкаю. Чувствуя, как одинокая слеза скатывается по щеке. Гнусное ощущение пустоты и одиночества. Остервенелой жестокости, на которую обрела судьба. Замираю на месте, подрагивая. Становиться чертовски холодно. Кровь в жилах застывает. Жизнь во мне медленно угасает. Неожиданно дергаюсь, когда слышу характерный писк открывающейся двери. В комнату заходит мужчина. Рассматривает сначала Магдалену, потом медленно перемещает взгляд на меня.

— Ирма желает видеть тебя. — Уверенно. На чистом английском. Да и внешностью на араба этот мужчина особо не был похож. Впервые его вижу. И сколько же людей крутятся в этом грязном бизнесе?! Вопрос, ответ на который наверняка приведет в ужас. Понимаю, что сопротивляться бесполезно. Ирма всегда добивается желаемого, чего бы это ей не стоило. Сопротивляясь, я просто могу получить очередной укол, и проваляться в беспамятстве еще несколько дней. Делаю несколько шагов в сторону выхода. Мужчина хватает меня за руку, с силой сжимая в районе запястья. Выводит в коридор, захлопывая дверь с грохотом. Оставляя Магдалену наедине со своей болью и одержимостью. Привычный маршрут до кабинета Ирмы. За все время пребывания здесь, я запомнила каждую трещинку на стене. Каждую ямку по дороге. Знала количество ступеней, ведущих на следующий этаж. Мужчина, все еще держа меня за руку, подводит к дверям кабинета, тут же распахивая их. Пропускает меня вперед, оставаясь стоять в коридоре. Прохожу внутрь, по привычке осматриваясь. Ирма сидит за столом с сигаретой в руках. Подносит ее ко рту, делая долгую затяжку. Затем тушит сигарету в пепельнице, устремляя на меня свой волчий взгляд. От которого всякий раз пробирает до судорог где-то в поджилках. Около другой стены сидит женщина в белом халате. Боже, наверняка очередной врач. Стою на месте, ожидая, что Ирма что-то начнет говорить.

— Садись. — Кивает головой в сторону стоящего напротив нее стула. Небрежно располагается в кресле, закидывая ногу на ногу. Делаю несколько нерешительных шагов, медленно садясь в кресло. Смотрю с осторожностью на Ирму, боясь услышать то, что она может мне сказать. Разум начинает предполагать множество вариантов, в которые до последнего не хочется верить.

— Для чего я здесь? — Неожиданно набираясь смелости, спрашиваю. Смотрю Ирме прямо в глаза. Терять все равно нечего. Хуже уже и быть ничего не может.

— В эти выходные ты отправишься на закрытую вечеринку под строгой охраной. — Жестко. С полной уверенностью. — Я почти уверена, что мы найдем тебе хозяина. Но прежде чем это произойдет, — Ирма отводит взгляд, смотря на женщину за моей спиной. Делает жест рукой. Не вижу, но ощущаю, что сзади кто-то подходит, — мы должны завершить все приготовления. Советую сейчас посидеть ровно и не дергаться. — Ирма зловеще усмехается, прожигая резким взглядом. Немного вздрагиваю, когда холодные пальцы сжимают мою кожу. Отодвигают волосы в сторону. Женщина, стоящая сзади наклоняет мою голову в сторону, раскрывая для себя полный доступ к шее. Несколько движений. Болезненный укол, от которого в глотке становиться горячо. Начинаю хватать ртом воздух, чувствуя, что задыхаюсь.

— Что это? — Хрипло. Кашляю. Место укола жечь начинает. Поднимаю руку, прикасаясь к шее. Ощущаю, насколько горяча кожа.

— В твое тело внедрен чип, по которому с легкостью можно считать все био параметры. — От слов этой женщины гадко становится. Не думала, что можно испытывать что-то подобное. После всего, что уже произошло. — Когда у тебя появиться хозяин ему передадут твой порядковый номер. Шестьдесят шесть одиннадцать. Если ты решишься сбежать, он сможет тебя отследить. — Ирма начинает смеяться во весь голос, презрительно смотря при этом в глаза. Достает сигарету из пачки, лежащей на столе, моментально закуривая. У меня отобрали имя, присвоив убогие четыре цифры. Никогда не думала, что до одури стану ненавидеть их. Звук произношения.

— У меня есть имя! Клео Верано! — Смело. Повышая голос. Смотря этой бездушной женщине прямо в глаза. Не показывая слабости. Я должна найти в себе силы, чтобы бороться до самого конца. Сердце начинает бешено стучать. Страшно, но в то же время понимаю, что я способна бросить вызов. Ирма встает с кресла, делая несколько шагов. Подходит ближе ко мне, вальяжно приседая на край стола рядом. Поднимаю голову, чтобы не разрывать наш зрительный контакт.

— Ты никогда больше не услышишь своего имени. — Властно. Требовательно. Давая мне понять, что все мои слова абсолютно бесполезны. — Ты всего лишь номер. Дорогой товар, который будет выставлен на аукционе, как эксклюзив. — Ядовитый смешок. Ирма безжалостно ломает мою психику. Раздирает останки сердце руками, которые по локти запачканы чужой кровью. Эта женщина словно подпитывается чужой болью. Упивается, уничтожая одну за другой судьбы беспомощных девушек. Ощущая себя при этом владелицей всего мира. Королевой смерти. По-другому это назвать невозможно. Хочется заорать в полный голос. Подняться, и бежать без оглядки. Вырваться из этого кромешного ада, навсегда забыв, что произошло. Невыносимо. Но, кажется, я уже не ощущаю совершенно ничего. Окончательно все погибло. Умерщвлено. Душа дотлела. Сердце делает свои последние удары. Слабая наверно, но я не способна сопротивляться этой беспощадной реальности. Бороться, заранее осознавая, что проиграю. Всего несколько дней, и я, скорее всего, покину это мертвое место. И одному Богу известно, что ожидает впереди. Не могу смириться с гнусными цифрами. Принять тот факт, что меня превратили в товар. В вещь, которую продадут, получив при этом большую сумму денег. Жить не хочется. Желание умереть усиливается. После смерти уже ничего не имеет значения. Отец хотя бы сможет увидеть погибшее тело своей дочери. А Ирма получит удар под дых, лишившись возможности наживы. Единственный выход, который сейчас мне кажется разумным.