Мы просили у вечности рай

Глава 4

Клео.

Ничто не исчезает бесследно. Не забывается. Каждое событие в нашей жизни навечно оставляет свой отпечаток. Рубец на сердце. Незаживающую дыру в душе. И, казалось, ко многим вещам ты никогда не был готов морально, однако теперь я понимаю, что ко всему можно привыкнуть. Нет, смириться невозможно. А вот свыкнуться можно. Временно. Мечтая о том, что однажды все-таки что-то наладиться. Жизнь перевернется, и судьба наградит. Но все еще охваченная ужасом, не могла понять, за что она так жестоко меня наказывает. Шестнадцатый день. Словно в аду. В четырех белых стенах. Мы с Магдаленой так и остались вдвоем в этой комнате. Аника не вернулась. Подсознательно понимала, что, скорее всего, ее уже нет в этом мире, но все же продолжала верить в чудо. Несколько раз пыталась спросить что-то о ней у мужчины, который приносил нам еду, но он постоянно делал вид, что не слышит моих вопросов. Игнорировал, относясь пренебрежительно. Чтобы не потеряться во времени, каждый день я царапала черточки вилкой на деревянном столе, считая сколько дней прошло с того момента, как очнулась в этой комнате. После еды все тот же мужчина приносил нам с Магдой таблетки. Настырно ждал, пока мы их выпьем, и только тогда покидал комнату. Но удавалось его обманывать. Пряча их за щеку, выплевывали в унитаз, когда оставались вдвоем. И я, и Магдалена, понимали, что нас пичкали транквилизаторами. Чтобы мы были тихими и послушными. На второй день своего пребывания здесь, узнала, что в комнате установлены две камеры слежения. Однако уборную они не захватывали, и мы с легкостью могли избавиться от ненужных таблеток. За эти две недели ничего не происходило. Монотонно. Вдвоем за запертыми дверьми. Люди, похитившие меня, не предпринимали никаких действий. Не понимала, как долго придется пробыть в этом мерзком месте, и что будет дальше. Даже страх начинал отступать. Мир сузился до одной крохотной комнатки, которая превратилась в тюремную камеру. В первую очередь для моего подсознания. Постоянные мысли о доме и папе не давали покоя. Корила себя за то, что так безрассудно обманула отца, отправившись в этот чертов отпуск. И никак не могла забыть смех своей подруги, который слышала тогда на улице, находясь в полубессознательном состоянии. Было ли это лишь плодом моего воображения, или она прекрасно понимала, что происходит, и издевающе смеялась надо мной? Сложно было докопаться до правды, не зная наверняка, что происходило в тот вечер на самом деле. Не хотелось верить в худшее, считая Фрей предательницей. Быть может, когда-то, я все же узнаю правду. Какой бы она не была.

— О чем ты задумалась? — Отстраненно слышу голос Магды, и дергаюсь от неожиданности, когда она садиться рядом на мою кровать. Сжимаю пальцами ткань своего платья.

— Мечтаю о встречи с папой. — Отвечаю честно. Понимаю, что он не переживет, если не найдет меня. Что вообще сейчас с ним происходит?! Наверняка семья уже начала поиски. Больно от одних мыслей об этом становится. — Магда, а о чем мечтаешь ты? — Почему-то спрашиваю блондинку, поворачивая голову в ее сторону.

— В этом месте мечтать невозможно. — Вздыхает обреченно, и я прекрасно понимаю смысл сказанных ею слов. — У меня нет семьи, Клео. Я выросла в детском доме, мечтая иметь маму и папу. Но их не было. Еще в юном возрасте, понимала, что надеется столько только на себя. А потом я встретила Корна. Влюбилась без памяти, наивно полагая, что он станет моей семьей. Предложит стать его женой. Я мечтала о детях, Клео. Хотела, чтобы обо мне заботились. Любили. Но он оказался подлецом. Ослепленная любовью, не замечала, что он погряз в азартных играх. — Магда рассказывает все откровенно. Ощущаю, что долгое время она копила все эти эмоции, не имея возможности с кем-то ими поделиться. Не знаю, почему мы не поговорили об этот раньше. — Сумма долга возрастала с каждым днем. — Блондинка смыкает губы, и я замечаю застывшие слезы в ее ярко-голубых глазах. На море похожих. Хочет расплакаться, но не позволяет себе этого. — Верила ему до последнего, а он предал. Продал меня, чтобы обнулить свои долги. Выбросил, как ненужную вещь. — Опустошенно. На выдохе. С толикой циничности. — Но самое страшное Клео, что здесь я практически ничего не стою. Скорее всего, меня продадут в бордель, как использованный товар. Я вспомнила, — слышу, как от злости и мерзости Магда стискивает зубы, скрипя ими, — что эти ублюдки насиловали меня по дороге сюда. Насмехались. Возможно, мне смогут найти одного хозяина, но это маловероятно. На таких, как я никто не будет тратить деньги. Меня вынудят быть шлюхой в каком-нибудь закрытом борделе. — Девушка говорит это так, словно смирилась с подобными мыслями. Хладнокровно рассуждая о своем будущем.

— Они не имеют никакого права так поступать с девушками. — Наивно. Наверно до конца не осознавая всю жестокость этого сумасшедшего мира.

— Клео, очнись. — Магда продолжает говорить в том же тоне, смотря при этом в одну точку. — Для этих людей не существует законов и правил. Мы на Востоке. Страна с дикими условиями. И если не сможешь покорно принять свою незавидную судьбу, тебя выкинут в пустыню подыхать. Не будь наивной, думая, что твой отец или брат найдут возможность узнать, где ты находишься. Можешь навсегда забыть об этом. — Жестко. Пытаясь донести истину, которую я отказываюсь принимать.

— Моя семья богата, Магдалена. Папа отдаст все свои деньги, ради моего спасения. — Все еще продолжаю верить в это. Но прошло чертовых две недели. А эти сволочи, так и не дали понять, ради чего меня похитили.

— Не думаю, что тебя привезли сюда ради банального выкупа. — Магда усмехается с горечью. — Такие люди не настолько мелочны. Все гораздо страшнее. Думаю очень скоро, ты это и сама поймешь. — Девушка поджимает под себя ноги, затихая. Осмысливаю ее слова, отказываясь верить. Борясь с собственными эмоциями, который через край плескаются. Внутренний мир усталый и холодный. Сердце, хоть все еще бьется, потихоньку умирает. Безвременно грустно становиться. Кажется, внутри все съеживается. В лучшее и светлое погибает. И даже закрывая глаза, ощущаешь, что скоро и дышать свободно не сможешь. Безвыходность?! Нет. Это нечто другое. Губительное. Не позволяющее зародиться надежде. Навсегда оставляя без единого шанса. Беспощадно лишающее будущего. Прошлая жизнь превращается в иллюзию, давая ощущение, что она вообще никогда не существовала. С каждым днем внутри что-то угасает. Растворяется в небытие. Погибает. Хочется верить, что лишь для того, чтобы однажды возродится из собственного пепла. Снова в себя поверив. Обретя силы, которых сейчас больше нет. Возможно, стать новым человеком, который научится трезво смотреть на окружающий мир. Станет взрослее и опытнее. Мудрее. Я не смогла познать этого, окруженная постоянной опекой отца. Не сумела сломить его напор в моем воспитании. Его чрезмерную заботу. Боялась обидеть. Причинить боль своим непослушанием. Сейчас я не жалела об этом, но понимала, что совершенно не приспособлена самостоятельно справляться с трудностями. Морально их переживать. Вообще не предполагала, насколько бездушен людской мир. Циничен и безжалостен. Резко вздрагиваем вместе с Магдаленой. Делаем это всякий раз, когда с характерным писком открываются двери в нашу комнату. На пороге появляется мужчина. Не тот, который обычно приносит нам еду и таблетки. Другой. На нем надета достаточно приличная одежда. Темноволосый. Бородатый. Явно выраженная арабская внешность. Ни говоря ни слова, подходит к кровати, резко хватая меня за руку. От ужаса все мышцы на теле сводит. Сердце обрывается, и кажется, падает куда-то вниз. Дергаюсь назад, пытаясь вырвать свою руку. Даже понимая, что мне не удастся этого сделать, все равно продолжаю сопротивляться.

— Отпусти меня. — Шиплю, хватая ртом воздух. Мужчина силой стаскивает меня с кровати, вынуждая стать на ноги. Перемещает пальцы ниже, сжимая руку в районе локтя. Толкает к выходу, при этом, не отвечая ни слова. А что если я больше не вернусь? От меня решили избавиться, так же, как и от Аники? От страха и ужаса все замерзало внутри. Нервная дрожь по всему телу. Продолжаю изворачиваться, пытаясь вырваться из рук мужчины. Сбежать. Но только куда? Магда права. Вероятнее всего, что нас окружает пустыня, в которой остаться живой без пищи и воды нет не единого шанса. Продолжаю брыкаться, пытаясь изо всех сил оттолкнуть от себя мужчину.

— Упрямясь, ты делаешь хуже только себе. — На идеальном английском. Мужчина хватается второй рукой за мои волосы, лишая меня любой возможности на сопротивление. Насильно тащит по длинному коридору, в котором я замечаю десяток дверей, похожих на нашу. От страха внутренности судорогой сводит. Осознаю, сколько убитых душ может здесь находиться. Это место ад, из которого нет пути в нормальную жизнь. И никогда не будет, даже если появиться возможность выбраться. Почти не сопротивляясь больше, иду вслед за мужчиной, который уверенными шагами следует по назначению. Подводит меня к деревянной лестнице, ведущей на этаж выше. Подталкивает вперед, и я вынужденно начинаю подниматься по ступенькам. Острая боль по всему телу. Он неудержимо продолжает сжимать волосы. Кажется, даже выдирая их. Смыкаю губы, чтобы не закричать от боли. Понимая, что своими поступками могу вынудить его на более страшные действия. Последняя ступенька. Мужчина убирает руку с моей головы, сжимая только локоть. Открывает первую же дверь, затаскивая внутрь. Перед глазами все расплывается. Фокусирую взгляд, пытаясь осмотреться. Понять, куда он меня привел. Первым замечаю мужчину у стены, который настраивает фотокамеру. Слыша мое появление, отрывается от нее, обсматривая с ног до головы.