Мы просили у вечности рай

Глава 51

Клео.

Два года спустя. Дубай.

Со временем ты понимаешь, что ошибался в людях. Они могли ошибаться в тебе, видя того человека, которого бы им хотелось. Но самое главное — это всегда верить в себя. Чтобы не случилось. В нашем мире ошибки и неверные поступки обходятся очень дорого. Время, правда, не способно вылечить до конца. Но оно, несомненно, помогает забыть. Избавиться от части воспоминаний, которые заменяются другими. Я научилась жизнь, помогая чужим людям. Нашла призвание, которое за последний год стало моим самым главным смыслом жизни. Разворачиваюсь, смотря на собственное фото, сделанное Киллианом. Оно постановочное, но все эмоции во взгляде и жестах настоящие. Я такая же рабыня, как сотни девушек, побывавших в плену. Каждая фотография на этой выставке, печальная история. За два долгих года я успела познать все оттенки боли. Чужих страданий, но словно они были и моими же. Долго размышляя, решила посвятить свое время поиском девушек, пропавших без вести. Особенно на Востоке. Втянула в это непростое дело Виктора, который с радостью стал мне помогать. Первым человеком, которого я отчаянно хотела найти, была Магдалена. Несколько недель сложных поисков. Виктору удалось обнаружить ее в дешевом борделе, маленького городка на окраине Саудовской Аравии. Она умирала. Заживо сгнивала в грязном бараке. Приложив все усилия, мы вывезли ее в лучший реабилитационный центр, в надежде на спасение. Но все попытки уже были тщетны. Первое время, после долгих часов нахождения под капельницей, Магда вообще ни кого не узнавала. Не помнила собственного имени. Истощенная и бледная. Вены на ее руках напоминали кровавое месиво. Похоже, наркотики ей вкалывали регулярно, для того чтобы Магда не могла сопротивляться, и с ней можно было делать абсолютно все. Она была частью моего прошлого. Пусть и короткого промежутка времени. Я не могла забыть о ней, не попытавшись разыскать. Долгими часами я сидела у больничной кровати, постоянно разговаривая. Помогая частично восстановить память. Кормила из ложечки. Верила в то, что смогу вернуть ей прежнюю жизнь. Шагаю вперед к другой фотографии. На ней Магдалена сидит у окна, из последних сил цепляясь пальцами за подоконник. Это фото сделано за несколько дней до ее смерти. Вспомнив все, она просила прощение за собственную слабость, и благодарила за то, что последние часы ее жизни она провела в уюте и доброте. Попросила похоронить ее на родине. В Польше. Делая несколько шагов, поднимаю руку. Прикасаюсь к большой фотографии, медленно гладя по ней пальцами. Вспоминая наш последний разговор. Магда верила, что помогая людям, Бог даст мне шанс на настоящую жизнь и обязательно подарит счастье.

— Покойся с миром, милая. — Полушепотом. Продолжая водить пальцами по фотографии. Думая не только о Магде. О тех девушках, которых я спасла и еще могу вытянуть из этой трясины.

Это не просто выставка. Это вызов современному обществу, который должен знать, что проблема рабства и продажи девушек до сих пор актуальна. Я буду будоражить этот мир, показывая все грехи богатых лицемеров, которые причастны к подобному бизнесу. И он обязательно придет. Он будет тут, почему-то даже не сомневалась. Но он не знает, кто стоит за всем этим. Пока не знает. Когда-то на могиле отца я пообещала ему, что стану сильной и буду бороться. Папочка, видишь, я сдержала свое слово.

Медленно шагая по длинной аллеи кладбища, несколько раз оглядываюсь назад. Я попросила Ника и маму, чтобы они позволили остаться одной. Хотелось посидеть в тишине на могиле отца и Изабель. Поговорить, выплеснув часть боли. Верила, что этот монолог многое изменит в моей жизни. Проходя вглубь кладбища, сворачиваю, моментально вспоминая, как однажды была здесь. На могиле Изабель. В руках сжимая два букета ландышей. На удивление сердце стучит ровно и умеренно. Добираясь до гранитных плит, останавливаюсь, тут же приседая. Глажу рукой, проводя по выгравированным буквам. Вздыхаю, ощущая, что слезы подступают к горлу, но я стараюсь сдерживать их. Слабость уже ни к чему. Кладу оба букета, ощущая, что двое всю жизнь влюбленных людей, наконец, обрели покой. Общее надгробие, на котором высечен ангел. Символично.

— Папочка, — начинаю говорить тихо, зная, что он все услышит. Он все это время всегда незримо был рядом со мной, — у каждого из нас есть свой рай. Свой конец жизни. Для тебя — это быть рядом со своей Изабель. — Замолкаю на мгновение, чувствуя, что в горле ком застрял. Эмоции захлестывают, все внутри переворачивая. — Мне нужно жить дальше, но я не знаю, как это сделать. Папа, я запуталась. Прошу тебя, поддержи меня. — На этот раз долгая пауза. Замирая, ощущая необъяснимое тепло, которое распространяется по всему телу. Будто меня кто-то обнял. Отец. Он рядом. Здесь и сейчас. Он даст мне силы выстоять. Он моя сила. Только благодаря его долгой вере, мне удалось вернуться домой. Выжить, несмотря на все испытания, уготованные судьбой.

И я выстояла. Два года боролась с самой собой, чтобы стать другим человеком. Чтобы решившись, встретиться с ним лицом к лицу. Сейчас, как никогда я к этому готова. Даже если, не выдержав, рядом с ним слабой стану. Я должна увидеть Эмира Кинга. Жажду посмотреть в его глаза, оказавшись в прошлом. Эта нерушимая связь до сих пор держала меня в плену. Но несмотря ни на что, за долгие два года я не пыталась ничего узнать о его жизни. О семье. Наверно, он растит своего сына с женой. Его наследник. А их ребенок…. Теперь это всего лишь прошлое. Да, изредка боль возвращалась, но я научилась справляться с ней. Жить день ото дня, понимая, что ничего не справить. Все так, как и должно было случиться. Разворачиваюсь на месте, рассматривая гостей, которые внимательно вглядываются в фотографии выставке. На верхнем ярусе галереи на так много народу. Все знатные гости, которые прибыли в Дубай сейчас располагаются в главном зале, находящемся на первом этаже. Еще не время спуститься туда. Бросить вызов, признавшись кому принадлежит эта выставка. Не спеша дохожу до небольшого бара, прося милую девушку налить мне стакан воды со льдом. Почти залпом его выпиваю, избавляясь от сухости и кома в глотке. Пытаясь оставаться хладнокровной и уверенной в себе. Эмиру больше не удастся меня сломить. Манипулировать, играя на чувствах. Конечно, они до сих пор живы, но это не значит, что я прыгну в его объятия, словно ничего не было. Нет! Больше нет той Клео, которой Кинг управлял и командовал.

Разворачиваюсь, снова смотря на выставочный зал. Моментально вспоминая, какую колоссальную работу мы проделали вместе с Киллианом, чтобы воплотить в жизнь все задуманное. Какой длинный путь прошли, привлекая инвесторов и неравнодушных людей. Никогда не забыть, как я, решившись, поехала к спасенной девушке в больницу, которая четыре с половиной года провела в рабстве, сидя почти все время на цепи в грязном сыром подвале. За это время она родила и потеряла двоих детей. Сразу после рождения их забирал насильник, унося в неизвестном направлении. А ведь когда похитили эту девушку, ей было всего восемнадцать лет. Так же, как и мне. Она училась. Любила и была любимой. Строила планы на будущее, мечтая о лучшей жизни. Она просто хотела жить. Но все в одночасье сломалось. Ее опустошенные глаза, в которые я посмотрела, приехав в больницу, не хотели больше жить. Слабая и измученная. Своим рассказом, я заставила эту девушку бороться. Подтолкнула ее к тому, чтобы она связалась со своей семьей, и мужчиной, которого безумно любила. Она стыдилась того, что с ней произошло на Востоке. Боялась, что любящие люди, узнав правду, отвернуться, и не захотят иметь больше с ней ничего общего. Глупо. Я поняла, что многие жертвы подобного насилия внутри умирают от страха. Не хотят быть отвергнутыми. Не могу даже подумать, что все способно наладиться. Они считают себя виноватыми абсолютно во всем. И судьба, так или иначе, смилуется, подарив еще один шанс. Она любит бойцов. Людей, которые вопреки всему двигаются дальше, перешагнув через боль.

— Ты справилась, Клео. — Киллиан подходит ближе, и, замирая в метре от меня, смотрит сквозь объектив своего фотоаппарата. Делает несколько кадров, а потом вешает его на плечо, и широко улыбается. — Я с самого начала знал, что выставка станет успешной. — Он был единственным человеком, кто безвозвратно верил в мои начинания. Поддерживал, даря невероятную силу.

— Одна бы я не преодолела это. — Истина. Ник, ничего не запрещая, все же не хотел, чтобы я погрязла в этом. Не хотел, чтобы я раз за разом пропускала через себя боль этих девушек, всякий раз вспоминая то, что произошло и со мной. Он не понимал, что благое дело приносило мне успокоение. И с каждой спасенной жертвой, я оживала сама. Закаляла характер, учась справляться с самыми плохими эмоциями и чувствами.

— Это победа над собой, Клео. Со мной или без меня, все бы получилось. Ты сильная духом. Смелая, несмотря на свой возраст. — Подбадривает, внушая свои мысли.

— Я не хочу на этом останавливаться. — Разворачиваюсь, делая знак девушке за барной стойкой, чтобы она налила мне еще один стакан с холодной водой.

— И не надо. Ты нашла свое призвание. Способна на помощь людям, которые потеряли все надежды. А знаешь почему?! — С будто вопрос задает, но словно не мне. Риторический. Наклоняю голову набок, ничего не говоря. — Ты сама через это прошла. Знаешь, что такое безысходность. Боль. Ты способна всем этим девушкам указать правильный путь. Заставить поверить в собственные силы, даже самым безнадежным. Я чертовски горжусь тобой, Клео. — Киллиан подходит ближе, заправляя прядь волос, небрежно выпавшую из прически. Наклоняется, нежно целуя меня в щеку. Боже, но и почему же я так и не смогла влюбиться в этого парня. Или в других, похожих на Киллиана. Заботливых и внимательных. Увы.