Мы просили у вечности рай

Эпилог

ВЕЧНЫЙ РАЙ…

Иногда очень хочется изменить направление своей судьбы. Но потом, задумываясь, понимаешь, что все происходящее в нашей жизни кем-то свыше заранее запланировано. И мы не властны вносить свои изменения, как бы не желали этого. То, что произошло за последние годы, изменило многое в жизни моей и Эмира. Но имея все, что сейчас приобрели все плохое отходит на второй план, даже не оставляя горького послевкусия.

Тихонько отодвигаясь. Практически не шевелясь. Смотрю сначала на одну сторону кровати, затем на другую. Широко улыбаюсь, ощущая безграничное счастье, от которого сердце на части разрывается. Еще совсем недавно я даже не могла подумать, что подобное произойдет в моей жизни. Мой мальчик. Мой любимый сыночек, который, наконец, теперь рядом со мной. Сури. Моя нежная крошка. Девочка, которая озарила светом душу, наполняя каждое мгновение теплотой и нежностью. Самые любимые дети на свете. Задумываясь, осознаю, насколько тесно сплетаются наши судьбы. Насколько сильно они похожи друг на друга. Замираю, чувствуя, как Аман, мирно спящий рядом со мной, начинает ворочаться. Не двигаюсь, чтобы он не проснулся. Еще буквально месяц назад я и представить не могла, что буду видеть улыбку своего сына каждую минуту. Иметь возможность обнимать и целовать, когда мне этого захочется. Он навсегда теперь рядом со мной. Чтобы не случилось, я больше не отдам своего сына никому.

— Мамочка! — Громкий озорной голосок. Хотя немного сонный. Поворачиваю голову, смотря на свою дочь, которая лениво потягивается, потирая ручонками глазки. Моя любимая малышка. Поднимается, двигаясь ближе. Хочет, чтобы я обняла или взяла на ручки. И наверно я бы так и сделала, если бы в комнате не появился Эмир, и не обратил все свое внимание нашей дочери. Сури безумно его любила. Какой-то своей детской особенной любовью. Мне кажется, дети очень тонко ощущают это невероятное чувство — любовь. Сури задорно и громко начинает смеяться, когда Эмир подхватывает нашу девочку на руки, бережно прижимая ближе. Целует, обнимая так, словно эта малышка самое бесценное, что есть в его жизни. Когда-то давно я даже и подумать не могла, что сердце Эмира способно хранить столько любви и тепла. Разве не это ли счастье, иметь рядом горячо любимого человека и малышей, которые стали важным смыслом жизни.

Мило улыбаясь, смотрю на то, как Эмир заигрывает с Сури, сразу же вспоминая тот день, когда эта маленькая крошка появилась в нашей жизни. Перевернув все с ног на голову. Малышка заставила нас с Кингом поверить в чудо. До нашей встречи мы с Эмиром устроили скромную свадьбу. В кругу близких и родных людей. Без всякой роскоши и помпезности. Соблюдая восточный стиль и традиции. Наслаждаясь и запоминая каждое мгновение, ведь оно никогда больше не повторится. Размышляя, понимаю, что счастье должно быть тихим и тайным. Принадлежать только двоим. Давая клятвы на церемонии, осознавала, что готова прожить рядом с Эмиром до конца своих дней. И в горе и в радости. Разделяя любые трудности и невзгоды. Быть счастливыми несмотря ни на что и вопреки всему. Даже если у нас никогда больше не будет своих детей. Повзрослев, я начала по-другому смотреть на многое в жизни. отыскивая смысл в каждой окружающей мелочи. Понимая, что терзаясь от уныния, можно прозевать лучшие годы своей жизни. Мы с Эмиром были счастливы. Наш сын Аман, вместе со свой матерью был на нашей свадьбы. Поздравлял, обнимая. По-детски говоря пожелания, которые ему помогла выучить Эсмира. Я безмерно благодарна этой женщине, что она не закрылась. Прониклась нашей бедой, искренне позволив Аману присутствовать в нашей жизни. Мой мальчик был рядом, несмотря на то, что не знал, кем мы с Эмиром для него являемся на самом деле.

Завороженно продолжаю смотреть, как Эмир играет с нашей дочерью, кидая взгляд на Амана, который сладко продолжает спать, крепко обнимая руками подушку. Поднимаюсь, стараясь сильно не шуметь. Поправляю плед, укрывая ноги своего сына, и быстрыми шагами добираюсь до середины спальни, останавливаясь около стеклянного стеллажа, на котором мы с Эмиром расставляем фотографии наших любимых малышей. Беру фото Сури, проводя подушечками пальцем по милому личику. Моментально вспоминая тот момент, когда я впервые увидела эту малышку.

Смотря вдаль, полноценно вдыхала свежий воздух, за долгое время, позволяя себе полностью расслабиться. Оазис среди жгучей пустыни. Райское место, которое начинаешь по-настоящему ценить только тогда, когда в твоей жизни царит покой и счастье.

— Альби, ты обязательно должна попробовать кусочек моего пирога. — Слыша голос Назаре оборачиваюсь, с теплотой улыбаясь женщине. Она выходит на веранду, ставя на плетеный столик большой поднос, на котором красуется пирог и приготовленный ароматный чай. Ставит все передо мной, подходя ближе. Видя мое задумчивое выражение лица, Назаре наклоняется, беря меня за руки. Вздрагиваю. Поднимая голову.

— Попробую. — Улыбаюсь, стараясь быть приветливой и не показывать своего волнения. Но эта женщина, как никто другой чувствует все, что со мной происходит.

— Скоро придет в твой дом благо, Альби. Раскрой свои объятия и прими все, что подарит судьба. — Слушая бессмысленные фразы, произнесённые Назаре, не понимала, что она имеет в виду. Наверно в этот момент даже внимания не обратила, все еще витая в собственных мыслях. Хотя прекрасно понимала, что слова, сорвавшиеся с ее уст, обязательно сбудутся.

— Вы же знаете, что я ко всему готова. — Больше не ощущая болезненности. Не думая о плохом. Не вспоминая прошлое. Я рассказала Назаре все об Амане, даже понимая, что она и без моего рассказа знала правду. — Мы с Эмиром нашли хорошую клинику, — начинаю рассказывать женщине о своих планах, — где через некоторое время мне сделают операцию по подсадке эмбрионов. — Еще в самом начале этой затеи в душе что-то щемило. Сердце сжималось от безысходности и боли. — Врачи уверяют, что я смогу выносить и родить этого ребенка. — Почему-то не решаясь смотреть Назаре в глаза. Опасаясь увидеть правду, которая может окончательно уничтожить мое сердце.

— Моя милая, Клео, — Назаре обнимает лицо теплыми мягкими ладонями. Приподнимает мою голову так, чтобы я смотрела в ее глаза. Прожигает темно-карим взглядом, хитро при этом улыбаясь. С искоркой коварности и уверенности, — кроме Аллаха никто не может дать тебе никаких гарантий. Прислушайся к своему сердцу. — Она начинает говорить тише, все еще трогая пальцами по моей коже. Не прерывая зрительного контакта. — Подари искреннюю любовь тому, кто в ней нуждается, и увидишь, как щедро Аллах тебя вознаградит. — Говорит так смело и резко, будто знает все о моем будущем. Хочется задать вопросы, которые мгновенно затмевают разум, но я зациклено молчу, осознавая, что не могу собраться с мыслями, найдя подходящих слов.

— Назаре, — все же проговариваю ее имя, отводя через сил взгляд в сторону, — я не хочу жить, думая лишь о предсказаниях. У меня есть сын, и я надеюсь, что он однажды будет рядом. — Наверно за долгое время, я позволила себе откровенно озвучить гнетущие мысли.

— Клео, не переживай о сыне. Эсмира ему настоящая мать. — Назаре берет меня за руки, крепко их сжимая. Помогает подняться с кресла, и я вынужденно снова смотрю в ее глаза. — Не терзай свое сердце. И не забывай мои слова. Не упусти того, кто нуждается в любви. — Последние слова, словно шрамы, остаются в сознании. Разум пьянеет.

И даже не осознаю, как ухожу из оазиса Назара, в одиночестве, направляясь домой. Я больше не боялась Востока, ощущая себя его неотъемлемой частью. В памяти блуждают последние слова Назаре. Будто обрывки какой-то фантазии. Наверно в этот миг единственный человек, с которым я могу поделиться мыслями, был Киллиан. Не решаясь сразу набрать его номер, захожу на страницу его инстаграма, начиная рассматривать недавно опубликованные фото. Одна из них моментально привлекает мое внимание. Останавливаюсь посередине дороги, до боли в пальцах, сжимая мобильный телефон. На фотографии была изображена крохотная девочка, замотанная в грязные тряпки. Жевавшая остатки кусков хлеба. От увиденного сердце оборвалось, падая куда-то в бездну. От грусти дыхание сперло. В глазах саднили слезы, которые я пыталась изо всех сил сдержать. Девочка была совершенно одинока. Только жесткий, бессердечный человек, не захотел быть бы с ней в эту минуту. Глаза цвета насыщенного аметиста молили о помощи. Словно она ждала, что именно я замечу фото, сделанное Киллианом, и обязательно кинусь спасать. Не соображая ничего, добралась до дома. Залпом читала новости одну за другой. Все перевернулось внутри, когда я, наконец, узнала имя этой девчушки. Сури. Символично и в то же время волнительно грустно. В одной из статей было написано, что девочку нашли после масштабного взрыва. Под завалами многоэтажного дома в Сирии. Семья девочки полностью погибла. Она выжила только благодаря воле Аллаха. Несколько суток без воды и пищи, прижатая бетонной плитой. Не осознающего то, что происходило вокруг. Оказавшись в руках спасателей, а после в больнице, кроха почти не реагировала на внешний мир. Молчала, почти ни разу не заплакав. Смотрела на эту малышку, осознавала, что когда-то мой Аман находился в подобной ситуации. Брошенный. Не любимый. Одинокий. Сердце сжилось, словно свинцовыми тисками. Кровь в жилах застыла, вынудив меня переосмыслить многое. Мгновенно понять, что эта девочка, должна стать моей дочерью. Но нужен ли чужой ребенок Эмиру?

Особенно после того, как лучшие доктора Европы уверили нас в положительном результате, планирующейся в будущем операции. Чужих детей не бывает. Хотелось верить, что в этом была убеждена не я одна. Ведь даже это имя. Сури. Будто знак свыше. По-моему именно об этом пыталась сказать мне Назаре. Просматривая фотографии девчушки, устроилась на кровати, думая о том, как поговорить с Эмиром. Несмотря на напряжении, крепко уснула, так и не дождавшись появления Кинга.

— Просыпайся. — Эмир играючи трется носом о мою щеку, пытаясь привести в чувства. Окончательно разбудить, заполучив все мое внимание себе. Распахнув глаза, бегло кинула взгляд на мой мобильный телефон, лежащий на столе. Возможно, Эмир прочел все, и увидел фотографии Сури. — Ты так забавно сопишь и пускаешь слюнки. — Кинг хитро подмигивает, начинает откровенно надо мной издеваться. Посмеиваться, получаю от этого настоящее наслаждение.

— Эй, — наиграно хмурюсь, пытаясь сделать вид, что меня обижают слегка слова Эмира, но это выходит нелепо от чего Кинг продолжает посмеиваться, теребя мои волосы, — я не пускаю слюни, когда сплю. — Лениво потягиваюсь, приподнимаясь. Не выдерживая начинаю улыбаться, представляя, как Эмир наблюдал за мной. Наверно это интересное зрелище. В затылке легкая тяжесть. Возможно это все из-за терзающих мыслей.

— Обожаю смотреть, как ты спишь. — Эмир наклоняется чуть ниже, начиная ми гладить шершавыми пальцами кожу на лице. Таю, моментально отдаваясь ласке и его безмерной нежности. — Ты такая сладкая. Мой самый любимый десерт. — Эмир слегка сдавливает подбородок, поднимая мою голову. Так, чтобы смотрела прямо в его глаза. Рассматривает лицо, будто мы не виделись долгое время. Улавливает каждую сменяющуюся эмоцию. Смакует их, зная, что каждая ему принадлежит. Я вся его, чтобы не произошло. Ерзаю, подвигаясь чуть ближе. Не успеваю опомниться, как Эмир прикасается к губам, бегло поглаживая подушечкой пальца. Блаженно глаза прикрываю, утопая в этих касаниях. Кинг, сжимая подбородок другой рукой, тянет на себя, впиваясь в губы. Целует страстно. Несдержанно. Вкладывая в этот поцелуй все свои кипящие чувства. Обвиваю шею руками, отвечаю. Начинаю слегка кусать, ощущая, как сердце Кинга моментально набирает обороты. Выскакивает из грудной клетки, грозясь раздолбить ребра. Жарко мгновенно становиться. Не хочется, чтобы это прекращалось, но Эмир обрывает поцелуй, прислоняясь своим лбом к моему.

— Клео, — дрожащим голосом произносит мое имя, не решаясь продолжать фразу сразу же. Дыхание задерживает на миг, глаза прикрывая, — мне нужно срочно отправиться в Европу на важную встречу. Я хочу, — отодвигается назад, распахивая глаза. Смотрит так пронзительно, что меня даже в дрожь бросает, — чтобы ты отправилась в Майами и провела несколько дней в кругу семьи и друзей. Развлекись. Устрой шопинг. Ну, вы знаете, девочки, как нужно развлекаться. — Усмехается, после чего тон его голоса становиться легким и непринужденным.

— Я бы лучше осталась дома… — Отвожу взгляд, продолжая думать совершенно о другом.

— Не упрямься. Отдых пойдет тебе на пользу. — Эмир пытается уговорить, и я, понимая, что противиться бессмысленно, практически сразу соглашаюсь. Наверно в этом и есть гармония, прислушиваться друг к другу, уступая.

Отправившись в Майами, я несколько дней провела в кругу друзей, стараясь отвлечься. Но мысли о маленькой девочки, которую я видела на фотографиях Киллиана, не давали покоя. Решившись, я все-таки разузнала адрес и телефон той клиники, где находилась малышка. На свой страх и риск связалась с клиникой, в надежде узнать о судьбе ребенка побольше. Но сообщили мне о ее судьбе совсем немного. Девочку удочерила состоятельная семья, имена и место проживания которой находились под запретом. Опоздала. Несколько суток находилась в полной прострации, размышляя лишь о том, что это брошенная на произвол судьбы малышка должна была стать моей дочерью. Сама не понимала, почему так думала. Все происходило на уровне инстинктов, и не поддавалось ни одному из логических объяснения. Тоска. Горькая обида на саму себя. Возможно, мне стоило откровенно поговорить с Эмиром, рассказав все. Но время упущено. Она удочерена другими людьми. Не моя. Думая об этом, понимала, как Эсмира выбрала в приюте когда-то Амана. Сердцем. Душой. Всем нутром. Не выдержав, я просто отправилась обратно домой. Зная, что Эмир еще не вернулся. Наверно мне необходимо немного одиночества, чтобы прийти в себя. По дороге накупила подарков для Амана, ведь только это было отрадой и каким-то своеобразным успокоением. Эсмира поощряла все, что я хотела дать своему сыну. Неограниченно позволяла общаться с ним, оставляя малыша в нашем доме. Аман с первого взгляда подружился с Себастьяном и другими детьми наших друзей. Уезжая, Себ передал для Амана радиоуправляемую машинку, и просил передать, что очень хочет снова его увидеть. Сложно об этом говорить, но я была безмерно благодарна Эсмире за то, что она дает видеться с ребенком. Неограниченно. Несомненно, девушке было чертовски тяжело сделать этот сложнейший шаг, но так или иначе, она понимала, что мы с Эмиром его настоящие родители, и этого уже никто не сможет изменить. Тяжело делить любовь сына, но другого выбора не было. Возвращаясь, домой, я была абсолютно уверена, что Эмир все еще находится в Европе, решая важнейшие дела, которые касаются его бизнеса. Как обычно в аэропорту меня встретил водитель, безмолвно ехавший до самого дома. В тот момент я и мечтать не могла о том, какой сюрприз меня ожидает. Едва открыв двери и войдя в гостиную, я заметила Эмира сидящего в кресле. Держащего в руках малышку. Думала, что как обычно Кинг укачивает Эсму, но подойдя ближе, я разглядела в этой милой крохе Сури. Слезы самопроизвольно хлынули из глаз. Эмир обнимал ребенка, заботливо кормя девчушку из бутылочки. Мои — муж и дочь. Боже. Это самое прекрасное, что я могла видеть.

— Сури наполнит наш дом смехом и теплом. — Эмир поднимает на меня свои выразительные карие глаза, легонько улыбаясь. — Знаешь, Альби, — хочет подняться, прижимая к себе ребенка, но я, показывая жестом, чтоб он этого не делал, приседаю на корточки рядом. Глажу волосики крохи, не веря в то, что происходит, — она сразу признала во мне отца, как будто чувствовала на расстоянии, что ты хочешь быть ее матерью.

— Эмир, — сглатывая. Облизывая мокрые губы, по которым продолжают бежать слезы, — как ты узнал…..

— Альби, — он осторожно убирает одну руку от малышки, прикасаясь пальцами к сырой скуле, — я чувствую все, о чем ты мечтаешь. К черту пустые разговоры, пойдем укладывать нашу дочь спать. — Поднимается, прижимая к себе сильнее кроху. Словно она самое ценное, что есть в нашей жизни. Возможно, это так и есть. В ту ночь Сури спала между нами на огромной кровати. Ни я не Эмир так и не решились переложить ее в детскую кроватку, ощущая, что мы не сможем оторваться от нее ни на секунду. Звездочка Сури стала светом нашего дома. Нашей надеждой и благодатью. Спустя три месяца, я поняла, насколько сильным может быть счастье. Насколько крепкой бывает семья. Аман очень полюбил Сури, постоянно играясь с ней. За всей повседневной суетой, я даже не сразу заметила перемены в моем здоровье. Легкое недомогание, которое стало плавно переходить в сильное головокружение. Задумавшись, поняла, что ежемесячный цикл не просто сбился, а в это месяце, вообще не начался. Понимая, что рассчитывать не на что, я просто объясняла перемены в своем организме на смену климата и времени. Но что-то внутри беспокоило. Ничего не рассказывая Эмиру, записалась в самую обычную консультацию, расположенную в городской клинике. Направлялась туда только для того, чтобы проконсультироваться. Но вместо советов, я услышала фразу, которую подсознательно до дикости мечтала услышать. «Вы беременны». Это быть не могло. Истерически смеясь у доктора в кабинете, убеждала его, что это самая жестокая и больная ошибка. Чувствуя, как сердце снова в клочья разрывается. Но врач продолжал говорить, смотря на меня, как на сумасшедшую. И все, что он сделал, дал направление на УЗИ. Отрезвил меня, вернувши в чувства лишь стук сердца. Отчетливый и громкий. Причем стук был не один. Как умалишенная я смотрела на монитор, рассматривая еще неясное изображение. Мои дети. Посланные Аллахом. Боже. В памяти моментально всплывают слова Назаре. Она предвидела это. Знала, что за благородный поступок и страдания, Аллах вознаграждает вдвойне. Боясь спугнуть это счастье, не хотелось никому рассказывать. Но от Эмира скрывать просто права не имела. Попросив доктора распечатать один из кадров УЗИ, бежала домой, переполненная эмоциями. Ничего не соображая. Задыхаясь от неожиданного счастья, о котором и мечтать не могла себе позволить. Судьба подарила мне шанс. Один из миллиона. Да, и Аллах, склонив голову, преподнес этот неземной дар.

Забежав в дом, мне хотелось во весь голос кричать имя своего мужа, но вместо этого я замерла в проеме, видя, как Эсма и Сури забавно гуляют с няней. Пошатнувшись, уперлась в дверной косяк, едва не теряя равновесия. В жар бросило. Перед глазами все расплывалось. Не видя приближающегося Эмира, старалась глубже дышать, но через мгновение ощутила, как крепкие сильные руки, сжали в объятиях, бережно держа. Эмир, жутко нервничая, тараторил о том, что нужно срочно вызвать врача, почти прося об этом всех, кто находился в доме. Но кое-как его остановив, и набравшись сил, показала снимки. Наверно до конца своих дней мне не забыть сосредоточенного выражения лица Кинга, который совершенно не понимал, что происходит. Пристально вглядываясь в размытую фотографию, недоуменно изгибал брови, ожидая, что я дам хоть какие-то объяснения. В эту секунду я осознала, насколько слабы и уязвимы мужчины.

— Ты станешь отцом, Эмир. — Бессвязным шепотом. Дрожащими руками, проводя пальцами по снимку. — Это первое фото наших детей. — Кидаясь в его объятия. Начиная целовать, замечая в глазах Кинга, блестят слезы радости. — Сури принесла нам удачу. — Эти слова были чистой правдой. Мы стояли, обнявшись в дверном проеме, понимая, что врата рая открыты. Вечность сдалась, пуская нас туда, куда дрога была закрыта.

Когда-то у меня отобрали все, что было дорого. По крупицам собирая и возрождая свое счастье, я больше не отдам его никому. Никогда. Да если придется поступиться собственными принципами. Плевать. Вздрагиваю, слыша сквозь сон, как ворочается и начинает капризничать Аман. Моментально просыпаюсь, подходя к своему мальчику. Наклоняюсь, начиная гладить по голове, стараясь успокоить и прогнать дурные сны. Еще буквально неделю назад мой малыш просыпался с криками посреди ночи, начиная плакать навзрыд. Мой сынок пережил самое страшное, что только может испытать ребенок. Никогда не забуду тот день, когда Эсмира сказала, что они идут на выставку. Помню, как провожала их, долгое время, махая рукой на прощание. Необъяснимое тревожное ощущение будоражило успокоившуюся душу. Я даже в тот момент не могла представить, что произойдет несколько часов спустя. Несмотря на то, что я находилась всего на пятом месяце беременности, живот был огромных размером, как будто мне вот-вот рожать. Но ведь под сердцем я носила двоих малышей. Проводя Эсмиру и Амана, отправилась на кухню готовить кашку для Сури. Отвлекаясь, включила телевизор, бесцельно листая по различным каналам. Пока не наткнулась на программу горячих новостей, где рассказывалась о том, что в одном из крупных отелей города произошел глобальный теракт. После оглашения его названия сердце екнула. Выронила тарелку, которую держала в руках, моментально воспроизводя в памяти слова Эсмы. Они с Аманом отправлялись именно в этот отель. Шок парализовал все внутренности. В глазах резко потемнело, и я едва не потеряв сознание обессиленно опустилась на стул, пытаясь начать дышать. Из груди вырвался истошный крик. Кусала собственные губы, заглушая сердечную боль. Сидя продолжала слушать голос корреспондента, который рассказывал подробности теракта. Вооруженные бандиты расстреляли всех постояльцев и гостей выставки. По предварительным данным выживших не было. Не выдержав стала орать, осознавая, что потеряла сына во второй раз. Нет! Нет. Нет. Умалишенно набирала номер Эмира, несколько раз, от волнения путая цифры. Прижимала к себе Сури, ожидая, что Эмир ответить. А после все было, как в тумане. Обрывки фраз. Чужие голоса. Множество полиции и повсюду разрушенные стены отеля. Трупы. Нет ничего хуже, чем видеть подобное. Мне и самой в тот миг жить не хотелось. До того момента, пока нам не удалось узнать, что Аман жив. Эсмира спасла нашего сына, закрыв его собой. Отдала собственную жизнь. Один из террористов изрешетил ее тело, не заметив ребенка. Молчание Амана стало спасением. Воспоминания словно острые иглы впились в память. Больничная палата. Мой мальчик плакал, впиваясь в мое тело своими маленькими ручками. Постоянно рассказывая о том, как Эсмира приказывала ему молчать. Обещала, что все будет хорошо. Сложно представить, что отложилось в памяти такого крохотного малыша после этой страшной трагедии. Он смотрел на меня с глазами полными надежды. Ничего не говоря, Аман умолял не бросать и любить его. Ну, разве я могла бы это сделать??? Как сказать сыну, что его матери больше нет в живых? Как признаться в том, что я и Эмир его настоящие родители? Это станет ударом и большой психологической травмой. Я не смогла. С Аманом поговорил отец Эсмиры, ничего не скрывая. С того момента малыш замкнулся в себе, почти ни с кем не разговаривая. Отказывался от еды. От бессилия опускались руки. Но мы прошли этот сложный путь вместе, и больше сдаваться, не намерены. Отец Эсмиры стал членом нашей семьи. Я не могла лишить старика внука, ведь он потерял свою любимую дочь. Вся наша семья окружила малыша заботой и любовью. Я радовалась до слез, когда Аман вновь заговорил. Потихоньку сынок начал доверять мне и Эмиру, раскрывая для нас свое сердце. Но все равно было больно. Иногда, заходя в комнату, я видела, как он разговаривал с фотографией Эсмиры, обещая, что будет вечно ее любить. Называл мамочкой, прижимая фото к себе. Эсмира навсегда останется его матерью, но и я не намерена больше терять этот статус.

— Я уже не маленький. — Аман фыркает, пытаясь увернуться от моих нежных поцелуев. Не плачет. Все, что ему приснилось, моментально уходит на второй план.

— Мой сильный мальчик. — Хочется прижать Амана к себе, но этот ребенок был особенным. Он не любил нежностей, и для своего возраста был несказанно взрослым. Заявил, что собирается стать военным и защищать людей. — Пойдем, поедим шоколадного печенья с молоком. — Протягиваю руку сыну, и он с радостью поднимается, отвечая на мое приглашение.

Выходя из комнаты, встречаем в гостиной Эмира с Сури на руках, которые пытаются выбрать мультик для просмотра. Это то самое тихое счастье, о котором никому не хочется говорить. Моя семья. Мой муж и дети. Об этом я даже мечтать не могла. Пройдя череду испытаний, судьба обязательно подарит шанс начать все сначала. Главное не упустить его, сделав разумный шаг.

Ночью особенно страшно. Не знаю, почему у меня сложились эти стереотипы. Наверно после того, как мне стало плохо. Воды отошли. Острая боль сковала низ живота. Эмир, до жути испугавшись, гнал, как сумасшедший до клиники, моля о том, чтобы все было хорошо. Ровно через двенадцать часов на свет появились наши дети. Наши малыши. Всю беременность мы осознанно отказывались узнавать пол будущих детей. Дочка и сыночек. Здоровые детки, которые полностью были доношены. Несмотря ни на что. Я смотрела на них, завороженно не веря в то, что все вышло. Я смогла забеременеть и родить здоровых малышей. Не обошлось без трудностей, но я смогла. Никогда не забуду, как в палату после родов пришла вся моя семья. Как заботливо Эмир вел себя с Сури и Аманом, не позволяя ни на секунду их чувствовать себя обделёнными. Аман принял малышей, тут же начав общаться с ними. А потом повернулся ко мне и неожиданно спросил:

— А можно малышку будут звать Эсмира? — На секунду замерев, взяла себя в руки. Выдохнула, зная, что ни за что на свете не смогу отказать своему сыну. Ни в чем. — Обещаю, я буду любить, и оберегать своего братика и сестер. — Аман улыбается, смотря на своего отца, который берет новорожденных детей в первый раз. целует их по очереди, передавая малыша в руки Евы и Николаса. Подходит ко мне, приседая рядом.

— Ты всегда была и будешь моим сердцем, Альби. — Целует в висок, прижимаясь.

Большего признания не нужно. Все сказано сердцем. Слова ничтожны. Эта любовь всесильна. Она прошла через ад, чтобы навсегда обрести покой в раю.

Аман.

С осторожностью разворачиваю в руках большой красивый литой нож, похожий на тот, что лежит у Эмира в кабинете. Сегодняшним днем мне подарил его один серьезный дядя. Присев рядом со мной на корточки, он протянул мне этот нож в футляре, рассказав, что долгое время он принадлежал ему. А сейчас пришло время подарить его наследнику семьи. Дядя пообещал, что однажды он научит меня им управлять и драться. Ведь когда-то он уже научил Эмира. Все закономерно. Я восхитился этим мужчиной, тут же мечтая быть на него похожим. Этот нож самый дорогой подарок. Возвращая нож в футляр, прижимаю его к себе, быстро добегая до дверей своей комнаты. Не хочется, чтобы Клео или Эмир узнали об этом подарке. Ведь Клео постоянно мне говорила, чтобы я не разговаривал и не доверял чужим людям. Но этот дядя был добрым. И, по-моему, так же любит Эмира и Клео, как и я их. Забегая в комнату, прячу нож под матрас, приседая на край кровати. Беру в руки фото мамы, тут же его целуя. Хотелось бы, чтобы она обняла, только с небес недостанет. Знаю, что она меня обожает. И я ее очень, при очень люблю.

— Мама Эсмира, ты не обидишься, если я буду называть Эмира и Клео «папой» и «мамой»? — Спрашиваю, смотря в глаза мамочки. Зная, что она была бы не против. Еще раз целую фотографию, возвращая ее на законное место. — Завтра я расскажу им об этом. И о том, что я очень сильно их люблю, и буду любить всегда.

Взрослые люди или маленькие дети. Любовь можно ощутить в любом возрасте. Она разная, но она доступна каждому. Главное распахнуть свое сердце, чтобы не упустит это чувство, которое в жизни может появиться всего лишь раз.