Мятежный дух

ГЛАВА 16

Лисил сидел неподвижно, голова Магьер покоилась у него на колене. Он опасался, что пойдет дождь, но этого так и не случилось, так что он не видел смысла беспокоить Магьер и перебираться в более надежное укрытие. После полудня — насколько можно было судить о времени по небу, наглухо затянутому тучами, — к Бротану подошел Оша. Взгляд молодого эльфа, помимо воли, устремился на Винн, которая сладко спала, укрытая плащом Бротана.

— Пора! — крикнул Бротан Лисилу.

При звуке его голоса Магьер резко открыла глаза. Она вовсе и не спала — просто отдыхала.

Нога Лисила, на которой лежала голова Магьер, затекла. Он кое-как выпрямился, помог подняться Магьер, чувствуя, как по ноге растекается горячее покалывание. Когда Бротан пошел собирать остальных, Лисил оставил Магьер с Винн и направился к лесной стене. На полдороге он услышал за спиной шаги и, обернувшись, увидел, что его нагоняет Сгэйль.

— Я ненадолго, — сказал он. — Если только у тебя достанет глупости пытаться меня остановить.

— Тогда я пойду с тобой, — ответил Сгэйль. — Или ты вовсе никуда не пойдешь.

Лисил слишком устал, чтобы с ним спорить. Он понятия не имел, когда еще ему выпадет возможность увидеться с матерью. Поэтому он просто пошел по проходу в лесной стене, а за ним, не отставая ни на шаг, шел Сгэйль.

Выйдя на край поляны, они увидели, что Нейна стоит, словно дожидаясь их, у жилого вяза. Лисил оглянулся на Сгэйля.

— Иди, — со вздохом сказал Сгэйль. — Я подожду здесь.

Лисил много передумал о матери, пока Магьер отдыхала, положив голову ему на колени. Провести восемь лет на этой поляне, откуда вроде бы так легко, а на самом деле невозможно уйти, — от такого кто угодно начнет чудить. Он понял бы это еще раньше, утром, если бы только дал себе труд поразмыслить здраво. Лисил подошел к матери, заглянул в ее бесстрастное и все же обеспокоенное лицо и обнаружил, что сказать ему и нечего, кроме разве что самого очевидного.

— Оставаясь здесь, я не смогу тебя освободить, — сказал он. — Я вернусь в Криджеахэ и уж как-нибудь заставлю твоих сородичей меня выслушать. — Он понизил голос. — А потом ты уйдешь отсюда со мной и Магьер.

Нейна протянула руку и стиснула его запястье. Этот жест настолько был лишен теплоты, что Лисил едва не отшатнулся.

— Прости меня и немедля покинь этот лес! — прошептала она, а затем ее тон смягчился, стал куда более похож на тот мелодичный голос, который он помнил с детства. — Умоляю тебя… сын мой.

Вся неприязнь Лисила мгновенно развеялась в этом порыве материнской нежности.

— Ты можешь доверять обету Сгэйльшеллеахэ, — прошептала Нейна. — Но во всем прочем доверяй только Бротандуиве.

Лисил выдернул руку из ее пальцев.

— Я вернусь… и ты должна доверять только мне.

— Лиишил! — позвал напряженным голосом Сгэйль. — Пойдем!

Лисил развернулся и пошел прочь от матери.

К середине дня Винн с испугом поняла, что не может держать темп, который задал Сгэйль. На ней по-прежнему был безнадежно длинный и тяжелый плащ Бротана, наброшенный поверх мешковатой эльфийской одежды, и все это, вместе взятое, изрядно замедляло движения. Но и снять плащ она не могла — очень мерзла.

Стоило ей изредка отвести взгляд от своих спутников — и лес, подступавший со всех сторон, сразу пугающе менялся. Солнце затянули плотные тучи, и весь мир погрузился в сумерки. Изо всех сил стараясь не отстать, Винн совсем пала духом, но не только от усталости и тревоги.

Она просто чувствовала себя покинутой и одинокой.

Лисил и Магьер помалкивали, только переглядывались или на бегу прикасались друг к другу. Один раз Винн заметила, что Лисил мимолетно улыбнулся Магьер, — но только один раз.

Малец то отставал от отряда, то снова нагонял его, изредка добегая и до Винн. Он ни разу не сделал попытки с ней заговорить и, пробежав немного рядом, снова исчезал за окрестными деревьями. Даже Оша редко посматривал на Винн или Магьер. Бротан, отдав ей плащ, проявил внимание и заботу, но во всем остальном он держался так же отчужденно, как прочие анмаглахки.

Винн не к кому было обратиться за утешением, и все чаще она думала про Мальца и свое столкновение с его сородичами. Этот лес оказался чудовищным местом, которое лишь усиливало ее одиночество.

Больше всего Винн тревожило поведение Сгэйля. Он сильно изменился с тех пор, как увидел превращение Магьер. Раньше его присутствие смущало — а порой и пугало — Винн, но она была уверена, что он защитит ее, Лисила или Магьер. Теперь янтарные глаза Сгэйля словно остекленели, и если он проявлял заботу, то машинально, словно по привычке. Дважды Винн казалось, что Сгэйль вот-вот заговорит с ней, но затем он отводил взгляд.

И еще он, судя по всему, решил как можно скорее пригнать их в Криджеахэ.

Где-то вдалеке разнеслась по лесу странная трель. Винн попыталась замедлить бег, прислушаться, но отряд двигался слишком быстро. Ей оставалось только гадать, была ли эта та самая птица, которую она слышала во время первого путешествия в Криджеахэ.

Винн была сыта по горло молчанием. Ладно, в конце концов, она сама во всем виновата. Или, точнее говоря, виноват Малец, который вынудил ее убежать, не сказав никому ни слова. Впрочем, если вспомнить стычку со стихийными духами, ей еще повезло, что осталась жива.

Винн прибавила шагу и нагнала Ошу, лихорадочно придумывая, о чем бы спросить. О чем-то полезном или наоборот. Да о чем угодно, лишь бы хоть на миг нарушить постылую тишину. Винн дернула Ошу за плащ и при этом споткнулась, наступив на полу собственного плаща.

Оша, нахмурясь, оглянулся на нее.

— Что такое… греймасга? — понизив голос, спросила Винн. — Держатель чего-то? Я слышала, как этим словом называли Бротана и один раз Уркара. Это звание или титул?

Робкий Оша привычно глянул вперед, на Сгэйля. Тот, однако, бежал вслед за Бротаном и, похоже, ничего не слышал.

— Да брось ты! — сердито прошипела Винн. — Я же не пытаюсь выведать у тебя какие-то великие тайны!

Сгэйль мельком оглянулся на них.

— Тени-держать… держатель… хранитель… — проговорил Оша с запинкой. Слово явно оказалось чересчур трудным для его ограниченных познаний в белашкийском языке. — Это мастера, которые поднялись выше знания нашей касты, выше того, что знают и чему обучают нас наставники. Многие говорят, что греймасга собирает тени, притягивает их, чтобы… укрыться. Никто не может увидеть греймасгу, если он сам этого не захочет. Когда греймасга берется кого-то обучать, это… великая честь. Мне настолько не повезло.

Винн глянула вперед, на спину Бротана, и обнаружила, что Магьер внимательно слушает рассказ Оши.

— Когда-то… их было пятеро, — прибавил Оша. — Теперь только четверо… с тех пор, как мы потеряли мать-матери Лиишила.

На миг Винн почудилось, что он имеет в виду Нейну.

— Ты хочешь сказать — бабушку… Эйллеан?

Оша кивнул и смолк. Винн опять целиком сосредоточилась на попытках не отстать от бегущего отряда.

— Всем отдыхать! — вдруг крикнул Бротан.

Винн ожидала, что Сгэйль станет возражать, однако он присел на корточки у вечнозеленого кустарника, готовый сорваться с места, как только закончится привал. Сама она была благодарна любому поводу для передышки и оперлась одной рукой о ствол серебристой березы, чтобы не упасть.

Чья-то тень накрыла Винн, и она подняла взгляд. Сгэйль стоял так близко, что она могла бы сосчитать белые волоски в его густых бровях. Его красивое лицо закаменело от напряжения.

— Все, что случилось минувшей ночью и нынешним утром, — тихо проговорил он по-эльфийски, — произошло потому, что ты меня не послушала. Ты все еще под моей защитой, но если еще раз не подчинишься — я сделаю все, что сочту необходимым для твоей безопасности… даже если тебе это не понравится. Ты меня поняла?

Винн хотела огрызнуться, но сдержалась.

Если бы собратья Сгэйля не заточили Нейну, Лисилу не пришлось бы пробираться сюда. Ей и Мальцу не пришлось бы пресекать попытку Вельмидревнего Отче давить на Лисила. Но Сгэйль, судя по его тону, был настроен решительно.

— Да, — сухо ответила она.

Сгэйль вернулся к своему месту у вечнозеленого кустарника, а Винн, повернувшись, обнаружила, что прямо у нее за спиной стоит Лисил.

— Что ему было нужно? — спросил он.

— Ничего, — ответила Винн. — Просто… ничего.

Лисил схватил ее за руку и поволок за собой туда, где отдыхала, присев на корточки, Магьер.

— Держись возле нас. И давай-ка глянем, нельзя ли как-нибудь подвязать этот твой плащ.

Винн крепко сжала пальцы Лисила, и ей стало чуточку менее одиноко.

Лесные запахи опьяняли Мальца, и все же он часто возвращался, чтобы глянуть на Магьер, Лисила и Винн. Маджай-хи следовали за отрядом на почтительном расстоянии по лесу, неуклонно приближаясь к Криджеахэ. Впрочем, Малец был уверен, что стая проделывает этот путь только потому, что Лилия не хочет его покидать.

Псы частенько отставали, чтобы принюхаться к лесным запахам или даже поохотиться. То и дело кто-нибудь из них возвращал назад серебристого одногодка, убредшего далеко в сторону. Иные псы забегали вперед отряда, но в конце концов неизменно оказывались позади анмаглахков и спутников Мальца.

Пес ткнул носом в Лилию и вдохнул ее теплый запах. А когда они в очередной раз вернулись к отряду, уловил в памяти Лисила два слова, произнесенные тихим голосом Магьер:

Давай поженимся.

Малец замедлил бег, насторожил уши.

И Лисил до сих пор пребывает в смятении, вспоминая свой неуклюжий ответ.

Как странно и удивительно, что это случилось именно здесь, в эти опасные времена. Впрочем, когда Малец проник в сознание Магьер, чтобы увидеть этот миг в ее воспоминаниях, его удивление развеялось бесследно.

Глазами Магьер он увидел омертвевшую кору в том месте, где она коснулась березы. И услышал имя, которое прозвучало в ее сознании, когда она лишилась чувств.

Сорхкафарэ.

Вначале это имя показалось Мальцу совершенно незнакомым, но затем он увидел перепутанные обрывки видения, явившегося Магьер в тот миг, когда она потеряла сознание.

Он узнал этот лагерь и вспомнил эту ночь из давнего прошлого — ночь из полных ужаса воспоминаний древнего эльфа. Два видения слились в одно.

Сорхкафарэ… Аойшенис-Ахарэ… Вельмидревний Отче.

Магьер коснулась дерева. Ей явилось видение, которого она не поняла, — одно из старейших воспоминаний Вельмидревнего Отче.

Малец полубезумным взглядом окинул лес, настораживаясь при каждом шорохе листа.

Точно так же Нейна оглядывала деревья вокруг поляны и успокоилась, только когда на поляне появились маджай-хи, когда они принялись резвиться, не выказывая ни малейшей настороженности. И Лилия всеми силами старалась помешать Мальцу войти в жилище Вельмидревнего Отче.

Каким-то образом этот дряхлый, зажившийся на свете эльф присутствовал на поляне Нейны. Он был в том самом дереве, которого коснулась Магьер. Это было единственное объяснение, которое мог придумать Малец.

Магьер коснулась дерева… и бессознательно поглотила часть его жизненной силы. Малец вспомнил, как в навеянном чарами видении она вела чудовищное войско по опушке умирающего леса.

Пес торопливо побежал по лесу, издалека поглядывая на Магьер, и страх его разрастался и креп.

Он больше не хотел об этом думать. Он хотел только еще немного побыть наедине с Лилией. И все же перед его мысленным взором все время стояла сцена из чародейского видения — Магьер и черные тени ее соратников, ожидающие, когда она ступит в лес.

Лилия залаяла, когда из зарослей гигантского колеуса опрометью выскочил бурый заяц.

Малец не побежал за ней.

Вельстил шел на юг, и сумерки неуклонно переходили в ночь. Он вел в поводу единственного оставшегося коня, навьюченного их снаряжением, а впереди большими прыжками мчался новый фамильяр Чейна.

Вельстил про себя отметил, что Чейн сильно исхудал. Надо будет попозже растопить снега, быть может, использовать последние крохи чая, взятого у мондьялитко, и пополнить запас жидкости в их телах. В основном Чейн выглядел вполне прилично — с какой стороны ни посмотри. Даже в потрепанном плаще и сношенных сапогах он все еще оставался молодым аристократом, осанистым и надменным. Всякий, кто его увидел бы, тотчас безошибочно определил бы его происхождение, по крайней мере, происхождение, которым Чейн обладал, когда еще был жив.

Вельстил опасался, что о себе он сейчас такого сказать не вправе. Он плотнее застегнул изрядно обтрепавшийся плащ и попытался пригладить липкие от грязи волосы.

Все эти дни Вельстилу не снились сны. Отчего повелитель показал ему замок, его обитательницу и даже комнату с шаром, а затем так надолго умолк? Вельстил лелеял одну-единственную надежду.

Мондьялитко оказались весьма точны в своих указаниях. Вполне возможно, повелитель счел, что Вельстила больше незачем направлять. Да, скорее всего, дело именно в этом.

Нагие скалы, проплешины снега и льда растворились бесследно — Вельстил унесся мыслями в будущее.

На нем белая шелковая рубашка и туника из черной шерсти. Чисто вымытый и выхоленный, он живет один в уединенном поместье, быть может, где-нибудь на северном полуострове Белашкии, достаточно близко от Белы или верфей Гешка. Весь нижний этаж поместья занимают библиотека и кабинет, а еще одна комната предназначена для работы над созданием магических предметов. Он может создать еще множество полезных вещей, и ему больше никогда не понадобится касаться смертных. Потому что где-то в погребе поместья, укрытый в надежном месте, хранится тот самый шар… его шар.

Конь замотал головой, едва не выдернув из рук Вельстила поводья — оскользнулся, ступив на покрытые снегом камни. Потом животное все-таки выпрямилось, и Вельстил поднял взгляд на нагой горный склон и на своего спутника.

Чейн так и не изменил своей мечте примкнуть к Хранителям. Чего ради — изучать историю и забивать себе голову грудами обломков прошлого? Нелепо.

Вельстил покачал головой. Смысл имеет только настоящее. Пускай осколки Забвенной Истории тоже канут в небытие, когда он обретет то, в чем так нуждается. Одинокое, лишенное суетности существование.

И все же…

— Ты когда-нибудь пробовал силы в изготовлении магических предметов? — спросил Вельстил вслух, и собственный голос в ночной тишине показался ему неожиданно чужим.

Чейн, тяжело ступавший по камням, поднял глаза. Чародейство — будь то ритуал, заклинание или изготовление магических предметов — неизменно пробуждало в нем интерес.

— Да так, мелочи, — ответил он. — Только временные или пассивно действующие предметы для ритуалов. Ничего такого, как… твое кольцо или чаша для кормления. Один раз я создал небольшой шар, чтобы ослепить незваных гостей. Я зачаровал сущность света — проявление стихии Огня — и заключил ее в заранее приготовленном шаре из матового стекла. Когда шар задели, свет взорвался — и шара не стало.

Вельстил поколебался.

— Для самоучки ты достиг весьма неплохих результатов. Можно только представить, каких успехов ты бы добился, если бы тебя наставлял некто, более искушенный в этих делах.

Чейн вдруг остановился, и Вельстилу волей-неволей пришлось последовать его примеру.

— Ты что, покормился и ничего мне не сказал? — осведомился Чейн.

— Нет, с чего ты взял?

— Ты сегодня какой-то другой… более чуткий.

Вельстил пропустил эту чушь мимо ушей. Впереди громко залаял пес.

Чейн быстро опустился на землю, сел, скрестив ноги.

Вельстил ждал, стараясь ни единым звуком не нарушить тишину, а его спутник закрыл глаза.

Сейчас Чейн дотянется разумом до дикого пса, которого сделал своим верным рабом. Пользуясь сознанием бессловесного зверя, он узнает, что тот нашел. И это куда действеннее, чем бежать вслед за псом и тратить остатки драгоценных сил, не зная, стоит ли их конечная цель.

Вельстил замер, уговаривая себя потерпеть.

Замок должен быть совсем близко. И, быть может, совсем уже близок конец его нынешнего невыносимого существования.