Мысли для облаков

Чудо на Рождество

Госпожа Пышус всегда заранее чувствовала приближение мужа. Ещё до того, как на горном серпантине раздавалось урчание двигателя. Вот и теперь её сердце сладко замерло, а затем подпрыгнуло и быстро забилось, И Матуче поняла — Август рядом. Накинув шаль на плечи, она выскочила на крыльцо в тот момент, когда автомобиль подъезжал к воротам.

«Интересно, — размышляла Матуче, открывая тяжёлые створки, чтобы муж мог загнать машину во двор, — какой он, этот новый мечтатель?» Но заметив через стекло посеревшее лицо директора, поняла — радостных новостей ждать не стоит.

— Всё в порядке, родной? — увидев, что муж по-прежнему сидит за рулём, Августа сама открыла дверцу и помогла ему выйти, словно больному. — Ты не сумел найти мечтателя? Ничего страшного! Подумаешь, одно Рождество без снега. А Летако и Орли наверняка скоро вернутся, вот увидишь…

Приговаривая слова утешения, она отвела господина Пышуса в гостиную и помогла ему устроиться на диване, подложив подушки под спину. А затем села рядом и с волнением взглянула на мужа. К счастью, пухлики решили устроить себе тихий час пораньше и не могли услышать беседу или уловить тяжёлые мысли директора.

Август не торопился говорить. Он думал, с чего начать…

С разбитой трубки? С того, как попал в тюрьму вместо вора? Или с того, как встретил за решёткой настоящего мечтателя, осуждённого на пожизненное заключение? Теперь всё это казалось ему неважным. Перед глазами у директора стояло милое веснушчатое лицо. И господин Пышус стал рассказывать про девочку. Он описал её внешний вид от стоптанных башмаков до светлых завитушек, рассыпавшихся по плечам. Он передал разговор с ней от начала и до конца. И рассказал, как безмятежно спала девочка на заднем сиденье машины. Чем больше он рассказывал, тем ярче загорались его глаза. Разочарование и усталость куда-то исчезли. Зато вернулись прежние силы и бодрость. Директор и сам не заметил, как поднялся с дивана и начал расхаживать по гостиной, размахивая руками.

Выслушав мужа, Августа резко поднялась и пребольно ткнула мужа кулаком в плечо.

— Август, — сердито воскликнула она. — Эту девочку нам послало само небо, а ты взял и отдал её в приют! Плевать на закон! Любой ребёнок родной мне по крови, если он — в моём сердце. А я уже полюбила малышку по одному твоему рассказу…

Матуче упала в кресло и разрыдалась.

— Августа, радуга моя! — господин Пышус опустился перед женой на колени и крепко прижал её к себе. — Небо свидетель, больше всего на свете мне хотелось привести девочку к нам. Я испугался, что нарушу закон. Но ты абсолютно права! — господин Пышус поднялся на ноги и твёрдо сказал: — Одевайся! Мы заберём девочку. Она должна встретить Рождество здесь, с нами.

Слёзы на лице Матуче тотчас высохли, а глаза засверкали от счастья.

— Да! — прошептала она, — Я быстрее ветра!

Госпожа Пышус могла часами крутиться у зеркала, но сейчас даже не подумала, что надеть. Просто стянула с вешалки первое попавшееся платье и накинула пальто. Затем она разбудила Нимбуса и объявила, что оставляет его на заводе главным. А потом выскочила во двор.

Господин Пышус уже сидел за рулём. Мотор весело урчал, предвкушая дорогу.

— Поехали! — Матуче хлопнула в ладоши, и директор Август нажал педаль газа.

Они умчались, даже не закрыв ворота. К счастью, рассудительный Нимбус не поленился это исправить.

Агнесса лежала на кровати, свернувшись клубочком. Её поместили в бокс и заперли дверь на ключ.

— Ещё неизвестно, каких паразитов ты нахваталась на улице. Вдруг у тебя лишай? — заявила госпожа Спрут. — Сегодня, пока все празднуют Рождество, будешь сидеть под замком! А завтра мы тебя прокипятим вместе с твоим шмотьём.

Агнессе было всё равно. Сидеть под замком, пока остальные празднуют? Пожалуйста. Кипятить? Сколько угодно. Она даже не прикоснулась к серой каше, которую ей принесли. Зачем нужны силы, если теперь убежать из приюта точно не получится — ведь братья не знают, где она, да и щиколотка жутко болит. Впрочем, даже если когда-нибудь ей удастся передать весточку Лису и Юшке, что толку? Они не смогут прийти в «Алую розу». Их тотчас отправят в кадетский корпус.

Огонёк не держала зла на доброго господина, который привёз её в «Алую розу». «В конце концов, я сама виновата, — думала девочка, — нечего было лезть под колёса, а потом ещё засыпать». Но её терзала мысль о том, что этим господином мог быть сам Август Пышус, друг Летако и Орли! А она, тучи-бучи, даже не удосужилась узнать его имя! Один вопрос — и сейчас всё было бы иначе. Но, увы…

Теперь девочку радовало лишь одно — Спрутиха отдала ей вещи, среди которых была и семейная фотография, забытая при побеге. «Обниму родных и усну, — решила она. — А просыпаться не буду». И закрыв глаза, в самом деле задремала.

Разбудил Огонька лязг засова. Кто-то открывал дверь. «Неужели Спрутиха решила прокипятить меня раньше времени?» — испугалась Агнесса. Она вжалась в стену и натянула одеяло до подбородка.

Ей вдруг совершенно расхотелось вариться в кипятке с мылом. Девочка решила сражаться, визжать и брыкаться. В конце концов, она — Стрижелли, дочь знаменитого изобретателя. А отец учил её бороться до последнего.

Но к огромному удивлению Огонька, в бокс вошёл тот самый господин, хозяин прекрасной белой машины. А за ним следом — маленькая изящная женщина с огромной косой на голове, Спрутиха переминалась с ноги на ногу в коридоре и непривычно робким голосом бубнила себе под нос:

— Ребёнок совершенно избалован, не приучен к коллективу, авторитета взрослых для неё не сущест…

— Тихо! — шикнула на Спрутиху дама и присела к Огоньку на кровать. — Мы сами поговорим. Здравствуй, милая! Это — господин Пышус, вы с ним уже знакомы. А я — его жена. Можешь называть меня Августой.

— Здравствуйте, — радостно ответила Огонёк.

Ей захотелось тут же рассказать про Летако и Орли. Про то, как они встретились и как вместе искали мечтателя. Но девочка вовремя вспомнила, что рядом стоит Спрутиха, и промолчала. Зато Августа продолжала, словно боялась остановиться:

— Скажи, тебе нравится здесь? Мы хотим забрать тебя отсюда. Прямо сейчас. Пойдёшь с нами?

Девочка ахнула. Забрать её? Ну разумеется, она была согласна! Агнесса радостно кивнула. Но тут из коридора выступила госпожа Спрут.

— Сегодня праздник! А у вас нет документов, чтобы забрать девочку, — возразила она, перегородив дверь. — Я не отдам вам ребёнка.

Матуче против неё была всё равно, что травинка против крепкой дубины. Но бедная Спрутиха даже понятия не имела, на чьём пути осмелилась встать. Госпожа Пышус обернулась к директрисе «Алой розы». В её косе отчётливо затрещали молнии, а в воздухе запахло озоном, как перед грозой.

— Я забираю этого ребёнка прямо сейчас, сию секунду. И вы не посмеете мне помешать, — сказала она, чеканя каждое слово. — Иначе вся Тополиная долина узнает, как вы обращаетесь с девочками.

И взглядом указала на отпечатки толстых пальцев на запястьях Огонька, которые приметила сразу, едва вошла в бокс.

— Все необходимые документы будут после праздника, — прибавила Матуче и взяла девочку на руки.

Огоньку сразу стало тепло и спокойно. «Бояться нечего», — подумала она. Но на всякий случай одной рукой обняла госпожу Пышус, а другой прижала к себе семейную фотографию — вдруг Спрутиха выкинет напоследок какую-нибудь гадость?

По дороге к автомобилю девочка шёпотом рассказала Матуче про Лиса и Юшку, с которыми она так внезапно рассталась. А потом хотела добавить про комондора с пухликом, но не успела. Едва приютские ворота остались за спиной, из кустов выскочили Юшка и Лис, а за ними — Орли. Летако сидел на спине у друга. Пёс весь день шёл по следу девочки от дома Йоки и очень удивился, когда её запах соединился со знакомым запахом автомобиля господина Пышуса. Ещё больше он удивился, когда этот след привёл к «Алой розе».

Здесь уже был и Буч с друзьями. Беспризорники сообщили ему, что видели, как мороженщик отдавал в приют девочку, по описанию похожую на Огонька. И Буч примчался сюда на случай, если потребуется помощь.

Теперь все они стояли у ворот «Алой розы» и ошарашенно молчали.

Первой опомнилась Огонёк.

— Братья! Мои братья! — воскликнула девочка.

— Братья — в машину! Остальным — разойтись, — приказал господин Пышус, не желая привлекать лишнего внимания прохожих, которые с любопытством глазели на необычную компанию. — Быстро!

Мальчики помогли госпоже Пышус и Огоньку забраться в автомобиль, втолкнули комондора с пухликом на заднее сиденье и лишь после этого залезли сами.

— Спасибо за всё, Буч! — крикнул на прощание Лис.

— Больше не теряйте сестру! — ответил Буч.

Господин Пышус нажал педаль газа, и машина рванула с места, оставив позади себя белое облачко. Оно поднялось над мостовой и растаяло без следа. Зато весть о том, что богатый мороженщик Пышус взял к себе троих сирот, быстро разлетелась по Тополиной долине. Люди ещё долго сплетничали и гадали, зачем ему такая обуза. Но тем, кто ехал в белом автомобиле, было безразлично чужое мнение. Они смеялись и плакали от счастья, задавая друг другу бесконечные вопросы, так что никто не мог закончить ни одного предложения.

Спустя несколько часов Лис, Юшка и Огонёк смыли с себя беспризорную жизнь и переоделись в наряды, которые Матуче купила для них в Тэфе.

А вечером все собрались в гостиной. Здесь же были и мастера. Удивлённые до глубины пуха, они с любопытством смотрели, как дети едят праздничную индейку, и тихонько спрашивали друг у друга:

— Откуда на заводе чужаки?

— Нам точно можно быть рядом с ними?

— С чего вдруг Летако забрался к девочке на колени?

Вот только ответов ни у кого не было. Пышусы не торопились ничего объяснять. А дети и Орли были поглощены едой.

Но зато пухлики прекрасно ощущали счастье и радость всех людей — больших и маленьких. Пушинки внутри у человечков расправились, словно после весёлой битвы в мягкой комнате. Так что вскоре мастера принялись играть и шалить. Особенно старался Опакус. Он повалил стул, разбил чашку, рассыпал кокосовые стружки по ковру в гостиной… Но сегодня никто не делал ему замечаний. Матуче и директор смотрели только на детей.

Когда все плотно поужинали, а госпожа Пышус вытащила из духовки тёплые ватрушки с творогом и заварила чай, каждый рассказал свою историю. Сначала директор. Затем Лис с Юшкой. Потом Орли с Летако. Последней была Огонёк.

После её рассказа все ненадолго замолчали.

— Так, значит, ваши родители — Георг и Анна Стрижелли, — задумчиво промолвила госпожа Пышус. — Удивительно, просто удивительно…

— Вы знаете папу? — обрадовалась Огонёк.

— А кто его не знает? — улыбнулась Матуче. — Стриж Неуловимый, гений-изобретатель… Я много о нём слышала и даже пару раз видела на выставках новых механизмов. Но так и не решилась познакомиться. Зато я дружила с вашей мамой.

— С мамой? — хором воскликнули дети.

— С мамой? — удивился директор.

— Ох, Август, неужели забыл? — возмутилась госпожа Пышус. — Она была Анной Суоми до того, как познакомилась с Георгом. Ты увидел её в библиотеке с толстенным томом сказок. Ей было девятнадцать, а она верила в чудеса и ждала своего принца, — госпожа Пышус наклонилась к детям и громко прошептала: — Ваша мама три года работала у нас мечтателем. Она запускала такие облака…

Матуче мечтательно зажмурилась.

— А потом? — нетерпеливо спросил Юшка.

— А потом встретила своего принца — Георга. И поняла, что больше не может хранить секрет облаков. От того, кого любишь, невозможно что-то скрывать, — госпожа Пышус ласково взглянула на мужа. Анна приняла «Белое забвение» и навсегда забыла тайны неба. Больше мы никогда не встречались…

Огонёк радостно всплеснула руками:

— Так значит, нам надо найти маму с папой! И тогда у вас на заводе появится сразу два мечтателя. Папа тоже здорово умеет мечтать. Лис, ну скажи! Вы поможете нам отыскать их, правда? И тогда в небо снова полетят облака! И будет снег! И дожди! И радуга тоже!

Агнесса вдохновенно рассказывала, а Летако, сидевший у неё на коленях, становился всё больше. Пушинки так и распирали его изнутри от счастья. Вдруг он почувствовал, что стал совсем лёгким. А потом — раз! — и взлетел! Поднялся к самому потолку и весело захохотал, болтая ногами. Вместе с ним очутились в воздухе и остальные пухлики.

— О небо! Глазам не верю! — воскликнула госпожа Пышус. — Кажется, мы нашли… Но не мечтателя, а мечтательницу!

— Так чего же мы сидим? — пробасил господин Пышус. — Ведь сегодня — Рождественская ночь! Людям нужно чудо! Им нужен снег!

Он побежал в цех кучевых облаков. А за ним поспешили и остальные, даже Агнесса. От радости у неё совсем перестала болеть щиколотка.

Цех быстро ожил. Затрещал огонь под котлом. Забулькало молоко, и пар начал подниматься к потолку.

— Ну, Агнесса, мечтай! — скомандовал господин Пышус, и с волнением прижал руки к груди.

Девочка кивнула, на мгновение зажмурилась, выбирая самые дорогие воспоминания о маме с папой. И запела. Про папу и маму, про Юшку с Лисом, про ту жизнь, которая была у них дома, с родителями. Поначалу голое у Огонька дрожал от волнения. Очень сложно петь, когда на тебя с надеждой смотрят тринадцать пухликов. Да ещё двое почтенных господ и собака. Но вскоре песня и воспоминания увлекли девочку. Её голос окреп, зазвенел хрустальным колокольчиком, и… Мастера дружно поднялись в воздух!

— Невероятно! Просто невероятно, — прошептал господин Пышус, до боли сжав Матуче ладонь.

— Заоблачное мастерство! — тихо согласилась она. — У Альфреда редко получалось поднять пухликов одновременно. До чего же сильные мысли у девочки…

— И в то же время лёгкие! — добавил директор. — Потрясающий парадокс!

Между тем мастера, а вместе с ними Летако, взбили пар венчиками и направили его в трубу. И теперь, запрокинув головы к прозрачному куполу цеха, все замерли, наблюдая, как рождается первое облако. Казалось, будто из открытого крана вытекает огромная белая капля, только не вниз, а вверх. Вот она набухает, становится плотней и пышнее и, наконец, мягко «капает» в тёмно-синий океан ночного неба.

— Ура! — закричали пухлики и Пышусы.

— Ура! — воскликнули Юшка с Лисом.

— Гав! — обрадовался Орли.

А облако, очутившись на свободе, приняло форму огромной белой лошади. Такой, о которой мечтала Огонёк в «Кротовьей норе». Её мягкая пушистая грива спускалась до копыт. Сильная спина изогнулась в прыжке. Лошадь на мгновение замерла в воздухе, потом взмахнула гривой и полетела вверх, вверх, вверх, пока не скрылась из виду.

Она умчалась так быстро, что никто её не заметил. Ведь пухлики и люди продолжали кричать «Ура».

А Огонёк улыбалась и пела. И в небо поднимались облака. С попутным ветром они долетели до Тэфа и выпустили снег. Люди не верили своим глазам. Все смотрели на небо, ловили снежинки на варежки и смеялись от радости. И говорили друг другу: «Вот так чудо — снег прямо в ночь на Рождество!». И мечты у жителей Тэфа были самые возвышенные. Так что каждый из них мог бы легко запустить в ту ночь по парочке облаков.