На брегах Невы

«Верно, это ваше общество в сборе?»

Пушкин давно подозревал, что Тайное общество существует. Более того — был почти уверен, что друг его Пущин состоит в таком обществе. И не ошибался.

Летом 1817 года офицер Штаба Гвардейского корпуса Иван Бурцев действительно принял Ивана Пущина в тайный Союз Спасения.

«Первая моя мысль, — рассказывал Пущин, — была открыться Пушкину: он всегда согласно со мною мыслил о деле общем (respublica), по-своему проповедовал в нашем смысле — и изустно, и письменно, стихами и прозой. Не знаю, к счастью ли его или несчастью, он не был тогда в Петербурге, а то не ручаюсь, что в первых порывах, по исключительной дружбе моей к нему, я, может быть, увлёк бы его с собою».

Так бы и случилось, конечно, если бы Пушкин на летние месяцы не уехал в Михайловское.

Когда же он вернулся, первый порыв Пущина поостыл, его сменили раздумья. Пушкин мыслит, как и он, но достаточно ли этого, чтобы привлечь его в Тайное общество? Для члена такого общества первое дело — осторожность. Малейшая ошибка — и всё может погибнуть. Способен ли Пушкин, по свойствам своего характера, стать хорошим конспиратором, неукоснительно хранить тайну?

Пущина мучили сомнения. «Подвижность пылкого его нрава, сближение с людьми ненадёжными пугали меня», — признавался он. И молчал.

Но не так-то легко было таиться от Пушкина. Он слишком хорошо знал друга и, заметив в нём перемену, для других неуловимую, заподозрил истину. Он допытывался, спрашивал. Пущин отшучивался или менял разговор. «… Во время его болезни и продолжительного выздоровления, видясь чаще обыкновенного, он затруднял меня спросами и расспросами, от которых я, как умел, отделывался, успокоивая его тем, что он лично, без всякого воображаемого им общества, действует как нельзя лучше для благой цели», — рассказывал Пущин.

Но Пушкин не успокаивался и не оставлял подозрений. Раз было похоже, что Жанно попался.

Как-то вечером, зайдя случайно к Тургеневым, Пушкин услышал, что из комнаты Николая Ивановича раздаются голоса. Он приоткрыл дверь, заглянул. Вокруг большого стола сидели несколько человек. Один что-то читал, другие слушали, изредка прерывая его чтение вопросами.

Среди собравшихся Пушкин увидел знакомых. Здесь был Куницын — их лицейский профессор, гвардейские офицеры Бурцев и Колошин. Ба, да здесь и Пущин!

Пушкин тихонько вошёл, тронул Пущина за плечо.

— Ты что здесь делаешь? — спросил он шёпотом. — Наконец-то я поймал тебя на самом деле!

Он не мог дождаться, пока окончится чтение, а когда оно окончилось, напустился на Пущина:

— Ты как сюда попал? Ты мне никогда не говорил, что знаком с Николаем Ивановичем! Верно, это ваше общество в сборе? Я совершенно нечаянно зашёл сюда, гуляя в Летнем саду. Пожалуйста, не секретничай: право, любезный друг, это ни на что не похоже!

Пушкин был уверен, что наконец-то узнает всё. Но не тут-то было. Жанно и бровью не повёл. Он спокойно ответил, что это действительно общество, только не тайное, а журнальное. Все, кто здесь присутствуют, сотрудники будущего журнала, который Николай Иванович задумал издавать. Пущин говорил так спокойно, что нельзя было не поверить.

И всё же Пушкин знал: Тайное общество существует. И Жанно состоит в нём. Но почему он таится? Почему?

А Пущин едва сдерживался, чтобы не взять друга за руку и с открытой душой не рассказать обо всём. Он мучительно думал: «Не должен ли я в самом деле предложить ему соединиться с нами? От него зависит, принять или отвергнуть моё предложение. Но почему же помимо меня никто из близко знакомых ему старших наших членов не думает об этом?»

Пущин ошибался: старшие члены думали. И в Петербурге, и позднее, на юге. Сын декабриста Сергея Григорьевича Волконского рассказывал, что его отцу было поручено принять Пушкина в Тайное общество и что отец не исполнил поручения. «Как мне решиться было на это, — говорил Сергей Волконский, — когда ему могла угрожать плаха».