На дальних берегах

КАНАДСКИЕ ВСТРЕЧИ

Современный мир, как известно, раздирают противоречия. И как следствие их то в одном конце земного шара, то в другом время от времени вспыхивают ожесточенные побоища. Мобилизуя все достижения мысли и техники, люди усердно истребляют друг друга, нисколько, впрочем, не разрешая вечно непримиримых междоусобиц.

И все же мир — это наиболее органическое существование нашей беспокойной планеты. И вот, словно одумавшись от содеянного в припадке ожесточения, человечество с необыкновенной пышностью устраивает настоящие праздники, на которых демонстрирует чудеса своих ума и рук. И тут становится ясным, что человек отнюдь не разрушитель, а, наоборот, — созидатель. И эти праздники, эти, если хотите, фестивали ремесла и духа свидетельствуют о том, что мир несмотря ни на что идет к своему совершенству, что будущее, какие бы мы трудности сейчас ни испытывали, величественно и прекрасно. Так на моей памяти было на Всемирной выставке в Брюсселе, так и в Монреале, куда направлялась наша казахстанская делегация.

Смысл известной казахской поговорки примерно таков: загадку разгадает тот, кто думать не устанет, в рай попадет лишь тот, кто двигаться не перестанет. В данном случае, когда мы подлетали к Канаде, слова народной мудрости приобретали и прямой и переносный смысл. Во всяком случае, размышляя о том, что нам предстояло увидеть в Монреале, я невольно вспоминал виденное в Брюсселе, и был уверен, что нынешняя Всемирная выставка конечно же будет новым свидетельством прогресса и посетители собственными глазами убедятся в том, насколько быстро и далеко человечество шагнуло вперед.

После полудня, когда позади остался почти полусуточный беспосадочный полет, когда могучий и неутомимый «ТУ-114» стал приближаться к Монреалю, я вышел от главы нашей делегации Председателя Президиума Верховного Совета Казахской ССР С. Б. Ниязбекова и секретаря ЦК КП Казахстана С. Н. Имашева и стал понемногу собираться, осматривая все ли под рукой для прохождения необходимых формальностей в каждом иностранном аэропорту.

Мой сосед, президент Академии Наук Казахской ССР Ш. Е. Есенов, снял висевший впереди на спинке кресла пиджак и, надев, стал застегивать прикрепленные к сиденьям ремни. Радуясь окончанию длительного пути, о чем-то весело щебетали Бибигуль Тулегенова и Роза Багланова. Как всегда, дружески пикировались Ермек Серкебаев и Ришат Абдуллин.

Общее настроение было праздничным, приподнятым.

Один я не мог пока принять участия в неподдельном царившем веселье. Дело в том, что у меня вдруг исчез сертификат — свидетельство обо всех прививках, которые мы сделали в Москве. Чем дальше, тем с большей лихорадочностью обыскивал я карманы, стараясь найти неведомо куда пропавший документ, однако тщетно — сертификат не находился. А без сертификата меня вообще могли не впустить на канадскую землю или же заставить отсидеть довольно большой срок в карантине. Правила на этот счет во всех странах жесткие, и никаких поблажек, исключений не допускают.

Но ведь прекрасно помню, что при посадке в Москве, уже думая о приземлении, я положил проклятый сертификат вот в этот карман, чтобы он был под рукой! Куда он мог исчезнуть?

Узнав о моей пропаже, члены казахстанской группы весь свой задор, все остроумие сосредоточили на мне. Рисовались мрачные картины моего заточения в карантине, когда остальные будут наслаждаться прогулками по павильонам. Взрывы хохота становились все чаще и громче. Так потешаются над каким-нибудь незадачливым приключением, когда расцветающей весной дружно и весело кочуют по степи родичи одного аула. Само собой понятно, сам я принимал участие в общем веселье до тех пор, пока не убедился, что найти сертификат, увы, не удается. А самолет уже заходит на посадку! Тут уж, как говорится, не до шуток. На меня с сочувствием поглядывают артистка Роза Джаманова и Саук Такежанов, главный инженер Усть-Каменогорского свинцово-цинкового комбината. Но чем они могут помочь!

Забегая вперед, скажу, что заточение в карантин не состоялось. Все объяснилось очень просто. Мой сосед Ш. Е. Есенов, перепутав висевшие впереди один возле другого пиджаки, спокойненько взял мой сертификат и приготовил его к проверке. Само собой, минутное недоразумение при прохождении формальностей в аэропорту вызвало новый взрыв веселья. Но все, к общему удовольствию, обошлось, и мы ступили на канадскую землю. В происшествии с сертификатом была даже какая-то польза: за шутками не обратили внимания на неприятное ощущение, обычное при посадке самолета с такой большой высоты.

Встречала нас большая группа советских людей — сотрудников посольства и советского павильона на выставке — во главе с послом СССР в Канаде И. Ф. Шпедько. Был на аэродроме и представитель мэра Монреаля.

Канада встретила нас невыносимой жарой. Раскаленный аэропорт источал ни с чем не сравнимую духоту. От бетонного поля несло, как от раскаленной сковородки. И что особенно было непереносимо — это необыкновенная влажность воздуха. Признаться, я считал Канаду в какой-то степени северной страной, и, может быть, именно обманутые ожидания попасть в прохладный климат подействовали особенно удручающе.

Как известно, Канада двуязычная страна. И французы и англичане, населяющие ее, настроены весьма патриотично, и эта бросающаяся в глаза обособленность одних от других простирается до того, что города страны разделены на две части: французскую и английскую. Не представляет исключения и Монреаль.

Наши «Чайки» въехали во французскую часть города и остановились у двухэтажного особняка на улице Бодри. Не успели мы выйти из машин, как нас окружила целая толпа крикливой детворы. Они бросились к нам, словно проголодавшиеся ягнята к пришедшей с пастьбы отаре.

— Месье, медаль! Месье, медаль! — наперебой кричали они звонкими голосами и тянули ручонки.

Наш переводчик с улыбкой пояснил, чего так настойчиво добивались от нас эти чистенькие, но очень уж крикливые малыши: они просили подарить на память какие-нибудь значки. Ну вот, Всемирная выставка, вызвавшая невиданный приток приезжающих со всех концов земного шара, уже давала о себе знать! Маленькие коллекционеры всевозможных сувениров вели настоящую охоту на гостей…

С Ш. Е. Есеновым мы получили двухместный номер. Комната нам попалась очень просторная, высокая, с двумя огромными окнами. Видимо, номер был предназначен для семьи, потому что в углу стоял вместительный, прекрасно отделанный холодильник, затем газовая плита на три конфорки и шкаф с красивым чайным сервизом и другой посудой. Воспользоваться всем этим комфортом номера нам ни разу не пришлось, так как все время мы проводили на выставке, а питались в ресторане. Из всех удобств пансиона мы охотно пользовались лишь небольшой душевой установкой, когда до смерти усталые, не чуя ног приходили сюда ночевать. Однако плата — двадцать четыре доллара в сутки или семьсот двадцать долларов в месяц — взымалась с нас исправно.

Канада — очень своеобразная страна, с богатой, насыщенной событиями историей, в которой причудливо переплетаются интересы двух взаимно интригующих государств — Англии и Франции. В последний период своего развития Канада все больше испытывает влияние могучего соседа с юга — Соединенных Штатов Америки, и это влияние постепенно становится довлеющим. Однако вдаваться во все подробности исторического, экономического и культурного развития страны в настоящем очерке нет никакой нужды, — ведь мы приехали на Всемирную выставку, — поэтому я ограничусь лишь тем, что мы видели и пережили, чему стали свидетелями (хотя любому приезжающему, как бы он ни был под оглушающим впечатлением красочной Экспо-67, невольно бросались в глаза многие большие и малые, так сказать, домашние дела, которые обычно стараются не выставлять на обзор временным гостям).

В первый день, несмотря на долгий и в общем-то утомительный перелет, мы дружно отказались от отдыха. Дома будем отдыхать! После обеда все отправились знакомиться с городом.

Монреаль — центр канадской провинции Квебек, можно сказать областной город. Население его составляет более двух с половиной миллионов жителей. По национальному признаку оно делится примерно пополам: англичане и французы. Мы побывали и в той и в другой части города.

Английская часть Монреаля, конечно же, максимально скопирована с Лондона. Все построено и спланировано добротно, солидно, — по-английски. На улицах идеально чисто, в рабочие часы они безлюдны, лишь играет детвора. Мне показалось, что и жители этой части города чем-то поразительно напоминают лондонцев. Одеждой, что ли? Манерой вести себя, разговаривать?

У англичан прекрасные торговые помещения, — светлые, из стекла и алюминия. Обилие товаров, внимательность и учтивость продавцов, простор и прохлада в магазинах — все как бы завлекает покупателя, приглашает зайти, бросить взгляд на ту или иную вещь. Здесь действует безошибочный метод торговли: главное — завлечь человека, а уж без покупки он не выйдет. Ведь все товары представлены так соблазнительно!

Но вот мы перешли во французскую часть города и словно попали в другую страну. Здесь уже нет той чистоты, той спокойной, отработанной веками чопорности. Французская часть Монреаля застроена двух- и трехэтажными домами из красного кирпича. Нас поразило обилие лестниц и лестничек. Буквально каждая квартира в доме имеет свой отдельный выход на улицу. В совокупности с не слишком-то привлекательно развешанным на веревках бельем это обилие всевозможных лестниц напоминало какую-то провинцию, а скорее всего — известные картины итальянского неореализма.

У какого-то прохожего, неторопливо шествующего по живописной улице, мы спросили, чем объяснить это разнообразие лестниц, так уродующих облик домов. Ларчик открывался просто: экономия. Каждый владелец дома стремился максимально использовать жилплощадь. Лестничные клетки внутри дома — это нерационально. За лестничную клетку жилец не платит хозяину ничего. Вот и лепятся лестнички снаружи. Некрасиво? Зато выгодно. Как говорят у нас в степи: каждый мастер лепит ушки к котлу по своему усмотрению…

Индивидуальный вкус хозяев сказывается и в окраске домов. Каких только расцветок нет! Дома красные, желтые, серые, зеленые. Но, как опять же говорят казахи, через три дня человек привыкает и к аду. Местные жители привыкли к пестрой расцветке своих жилищ и, кажется, совсем не замечают ее. Привычка — великая вещь! Ко всему привыкает человек…

Знакомясь с городом, мы постепенно оказались на самой вершине холма Монт-Рояль. Отсюда, с высоты, большой город просматривается во все стороны. Оказывается, Монреаль расположен на острове, вернее на одном из островов. Река святого Лаврентия проходит через город, рассекая его пополам.

Общий облик города весьма современен. Сверкающие коробки небоскребов скрадывают впечатление от только что виденных улочек французской части города с домишками, облепленными лестницами, с сохнущим на веревках бельем. С холма нам хорошо видна улица Сент-Джеймс-стрит, одна из основных в Монреале. На этой улице расположены банки, страховые компании, всевозможные фирмы. А вон и улица Сент-Катерин с самыми крупными магазинами и другими торговыми предприятиями. Она начинается внизу, под нами, от самого подножия холма. Сам холм свободен от построек, это как бы одна из зеленых зон города. Склоны холма представляют собой сплошной сад. Сквозь зеленую кущу деревьев проглядывает серпантин асфальтированных дорожек. По этим дорожкам, наслаждаясь природой в самом центре большого и шумного города, гуляют тысячи монреальцев. Вот и сейчас нам видны многочисленные фигурки людей, поднимающиеся или спускающиеся с холма. Жители города берегут свою зеленую зону и гуляют только по дорожкам…

Монреаль не столица Канады. Но это самый крупный город страны, ее культурный и промышленный центр. В городе два университета, несколько театров и музеев, самый мощный в Канаде телецентр. В Монреале расположено более половины канадских предприятий легкой промышленности, а также представлены нефтеперерабатывающая и электротехническая промышленность.

Несомненно, что экономическому развитию этого города чрезвычайно помогло его удачное расположение. Река Святого Лаврентия (она судоходна, по ней поднимаются громадные океанские корабли) связывает Монреаль с системой Великих озер и с Атлантическим побережьем. Кроме того, город связан с миром всевозможными дорогами. В частности, через Монреаль проходят две важнейшие на американском континенте железнодорожные магистрали, одна из которых обеспечивает сообщение с Нью-Йорком.

О великолепных автомобильных дорогах и говорить не приходится. Они проложены во все уголки страны.

Утром следующего дня мы отправились на выставку.

Экспо-67 придала и без того шумному и деятельному Монреалю чрезвычайно лихорадочный ритм работы. Кажется, всякий, кто сошел на канадскую землю, одержим сейчас одной мыслью: везде успеть и все посмотреть. Наши машины несутся в таком густом потоке и с такой скоростью, что с непривычки становится страшновато. Скорость не снижается даже тогда, когда этот живописный поток автомобилей всех марок и классов вылетает на мост через реку Святого Лаврентия. Мост Саке-Карти представляет собой монументальное сооружение. Он широк, по нему в несколько рядов проносятся сверкающие лимузины. С высоты моста открывается чудесный вид на окрестности, и становится жаль, что бешеная езда отпускает нам лишь какие-то жалкие мгновения для осмотра.

Миновав мост, все стадо автомобилей дружно сворачивает направо и наконец-то начинает умерять свой бег. Остановка запрограммирована на большой асфальтированной площади. Это уже территория выставки, здесь, кстати, самая ее возвышенная часть.

Кого только нет здесь, на этой площади! Поистине смешение всех рас и народов. Из лимузинов, автобусов, колясок выходят молоденькие парочки и седовласые почтенные джентльмены, оживленные, сверкающие глазами латиноамериканцы и сдержанные, медлительные скандинавы, суетятся нагруженные фото- и киноаппаратурой маленькие японцы, полны достоинства рослые, живописно одетые представители черного континента — Африки.

Всемирная выставка со всеми своими павильонами, парками, аттракционами раскинулась на двух островах: Святой Елены и Нотр-Дам. Оба острова связаны между собой пешеходным мостом. Плотной толпой направляются через этот мост приехавшие на выставку туристы. Толпа так многочисленна, что здесь невозможно убавить шаг, отойти в сторону, остановиться со знакомым. Общий поток увлекает всех вперед. И мы идем, зажатые этим потоком, и едва успеваем осматриваться. Вновь и вновь нас поражает разнообразие лиц, одежд и красок. Поистине, Экспо-67 — это миниатюра мира, собравшая на сравнительно небольшом клочке земли представителей всей планеты. И шагая в этом дружном, устремленном вперед потоке, слушая оживленную разноязыкую речь, наблюдая дружелюбное выражение множества лиц, которыми сейчас владеет только одно необоримое чувство: любопытство, — видя все это, невольно думаешь, что человечество в общем-то не так уж испорчено и могло бы прекрасно жить без войн, ожесточения и междоусобиц. Ну что стоит всем этим людям договориться жить в мире и согласии? Кто им мешает?

С такими мыслями мы сошли с моста и пошли на остров Нотр-Дам. И тут же перед глазами всех туристов вознесся ввысь строгий, четкий, блистающий стеклом советский павильон. Мне нет нужды описывать его, — в свое время фотографии павильона не сходили со страниц всех газет мира. Здание, возведенное на канадской земле руками советских людей, привлекает невыразимым благородством линий. Перед павильоном на флагштоках развеваются флаги пятнадцати национальных республик. А над этим ровным строем знамен свежий утренний ветер с реки Святого Лаврентия мощно и величаво разворачивает на высоком стяге алое полотнище государственного флага страны Советов. Взоры присутствующих останавливаются на всемирно знаменитой эмблеме трудящегося человека — серпе и молоте, и, как бы приветствуя каждого, кто направляется в советский павильон, красуется краткая, но в то же время пламенная надпись пролетарского призыва: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Когда мы прибыли на выставку, советский павильон еще не открылся. Однако желающих увидеть достижения страны Советов уже собрались многие тысячи. Люди стояли в длинной, нескончаемой очереди в два, в три ряда. И чем ближе подходил час открытия, тем прибавлялось и прибавлялось народу. Я обратил внимание, что к девяти часам очередь туристов растянулась примерно километра на три.

Но вот распахнулся центральный вход, толпа на площади заволновалась. Первые посетители вступили на первый этаж павильона. Многие из желающих подходили к эскалатору и начинали осмотр с верхних этажей. В какую-то минуту огромное вместительное здание ожило и наполнилось разноязыкой, разноголосой толпой.

Мы не торопились смешаться с посетителями. Сейчас, когда площадь перед павильоном стала пустеть, Советский павильон представился нам законченным произведением архитектурного искусства. Несмотря на монументальность, он кажется легким, воздушным, как бы устремленным ввысь. Очень выгодно подчеркивает его четкие, строгие грани окружение воды. Павильон сооружен на искусственном островке. Архитекторы, выбирая для него место, облюбовали… кусок реки и потребовали специально намыть остров.

Приступая к осмотру Советского павильона, мы все время помнили, что вечером сегодняшнего дня нам предстоит нанести визит мэру Монреаля. Как уж положено, гостям не годится являться без подарка. Подарок мы приготовили заранее, еще дома, но вот беда: взяли не с собой, а отправили теплоходом из Ленинграда. Как нам сообщили, теплоход уже пришел в порт, однако сегодня выходной и портовые рабочие отдыхают. Значит, надо на скорую руку подбирать какой-то другой подарок. Но какой? Хотелось, чтобы он был удовлетворительным во всех отношениях: и ценным и национальным. С этой целью мы направились к экспонатам казахстанского раздела павильона.

— Вот! — оживился Касым Асанов, указывая на великолепную казахскую кошму с узорами. — Вот с этим подарком не стыдно идти.

Подошел заведующий отделом павильона. Он поинтересовался, что мы ищем, и, узнав о выборе Касыма Асанова, не смог скрыть огорчения. По его словам, узорная кошма неизменно привлекает внимание всех, кто знакомится с экспонатами раздела. Да это и не мудрено. Кошма выделана руками искусного умельца, так сказать, штучная, уникальная вещь. Знатоки во всех уголках земного шара чрезвычайно ценят такие изделия. Заведующий рассказал, что к кошме уже приценивались многие. Какой-то коллекционер уже несколько раз приходил в павильон и предлагал за нее стоимость дорогой легковой машины.

— Я прошу вас выбрать что-нибудь другое, — сказал он. — Ведь впереди у нас еще неделя Казахской ССР. Этот экспонат нам будет просто необходим, как свидетельство великого искусства казахских мастеров. Посмотрите что-нибудь еще, — выбор же велик!

По данным канадской корпорации, первоначально о своем желании участвовать в Экспо-67 заявили 68 государств. Однако впоследствии некоторые страны отказались, и таким образом осталось 59 участников. Примерно половину участников Экспо-67 составляют африканские страны — 25. Из европейских государств во Всемирной выставке приняли участие 17 стран, из азиатских — 9, американских — 6.

Четыре государства социалистического лагеря — Советский Союз, Чехословакия, Югославия и Куба — были представлены специальными павильонами. Польша своего павильона не имела, а представила экспонаты в Интернациональном павильоне.

Всего же на Экспо-67 было 40 национальных павильонов.

Африканские страны были представлены вместе в объединенном павильоне. По такому же принципу демонстрировали свои экспонаты и скандинавские страны.

Очень представительно выглядели канадцы. Помимо национального павильона они соорудили отдельные павильоны для своих крупнейших провинций: Квебек, Западное Онтарио и Атлантика. От хозяев не захотели отстать и южные соседи: США. Они также представили отдельными павильонами (помимо национального) свои штаты — Вермонт, Мейн и Нью-Йорк.

Готовясь к открытию Всемирной выставки, канадцы сделали все, чтобы не ударить в грязь лицом. Они построили даже специальное метро! От сорокадвухэтажного отеля, из самого центра Монреаля, линия подземной дороги ведет прямо на выставку. На ней всего три станции. Но зато эти три станции были загружены народом, как центральный район московского метрополитена в часы пик. Туристы валом валили на выставку и с удовольствием пользовались таким удобным и скоростным видом транспорта. Рассказывали, что расходы на сооружение метро с лихвой окупились уже в первый месяц.

Для посетителей выставки были специально построены и монорельсовые, а также канатные дороги. Садясь в легкий, открытый со всех сторон вагончик, турист мог, не сходя с места, осмотреть множество павильонов. Так что можно себе только представить, какое вавилонское столпотворение было на территории выставки! Несметные потоки любопытствующих, а в толчее, подавая непрерывные звонки, скользят проворные, как ящерицы, нарядные составчики из нескольких битком набитых вагонов. К этому еще нужно добавить оживление народа в ресторанах и кафе, а также пестроту многочисленных, выросших буквально на каждом углу магазинов, магазинчиков и киосков. Ведь любой посетитель не покинет выставки, не оставив себе на память какого-нибудь сувенира. Да и не только для себя, а и для друзей и родственников!

Весь долгий летний день настежь распахнуты двери празднично убранных павильонов. Любой посетитель может беспрепятственно осматривать их снизу доверху. Право на это дает специальный паспорт, который вручается каждому туристу (после уплаты 12 долларов). Срок этого документа рассчитан на семь дней, потому-то народ и проявляет такую лихорадочную торопливость. Время бежит, а осмотреть хочется все! При посещении каждого павильона на чистых страницах паспорта ставится печать со своеобразным национальным орнаментом. Вот тоже еще одно увлечение коллекционеров: оттиски печатей. Ведь они так экзотичны: изображение диковинных зверей, птиц, знаков…

Кипит, переливается красками оживленный лагерь Всемирной ярмарки. Мне кажется, даже при чрезвычайно обостренном любопытстве одному человеку попросту не под силу успеть все увидеть и везде побывать. Судите сами: кроме 40 национальных павильонов, каждый из которых дает представление об экономическом и культурном уровне отдельной страны, в городе Экспо-67 имеется еще 25 специализированных павильонов различных корпораций, компаний, обществ, фирм, а также павильоны международных организаций: Европейского общего рынка, Организации Объединенных Наций и т. д. Вплоть до таких павильонов, как христианства и иудаизма.

Пытаясь по мере сил объять необъятное, мы наметили для себя весьма уплотненную программу. Одно из центральных мест в ней заняло посещение таких специализированных павильонов, как «Человек-исследователь», «Человек-кормилец», «Человек и производство», «Человек-созидатель», «Человек и его здоровье». Невозможно подробно рассказать обо всем, что представлено в различных разделах этих весьма поучительных павильонов. Приятно уже то, что страны с самыми различными политическими системами дружно и организованно демонстрировали в них общечеловеческие усилия, направленные на преобразование нашей планеты, на развитие физических и духовных сил человека, на продление жизни на Земле. Это выглядело очень символично и впечатляюще.

Судите по одним названиям разделов: «Человек и жизнь», «Человек, Планета, Космос», «Человек и океан», «Человек и Ледовитый океан»… Многочисленные экспонаты, таблицы, диаграммы молчаливо, но красноречиво рассказывают о величии человеческих рук и духа. Здесь собрано все, и в течение нескольких часов посетитель имеет возможность получить более или менее полное представление о достижениях человечества в освоении недр земли, океана и космоса, о путях облегчения человеческого существования, о новейших исследованиях физиологов, биологов и представителей других отраслей постоянно развивающейся науки.

Очень много посетителей у стенда, где демонстрируется подводная атомная лодка во льдах Арктики, у образцов действующих моделей микроскопов, радаров и телевизионных средств, и уж конечно редко кого оставят равнодушным последние фильмы о достижениях медицинской науки в лечении таких распространенных заболеваний, как болезни сердечно-сосудистой системы, почек, опухолей и др.

Всеобщий интерес сосредоточен на павильоне «Человек-созидатель». В нем четыре раздела или, вернее, четыре самостоятельные выставки: живописи, прикладного искусства, скульптуры, фотографии и промышленной эстетики.

Посетители любуются выдающимися произведениями живописи всех народов и времен. В выставке принимают участие 50 национальных художественных галерей из 30 государств. По двенадцати самых знаменитых картин представили сюда Лувр и Эрмитаж. Для обозрения выставлены работы Рембрандта, Тициана, Пикассо и др. Здесь, в этих залах, как-то само собой утихает возбуждение людей, и они, только что лихорадочно носившиеся в толчее, вдруг попадают в благоговейную тишину выставочных залов и смиряются, завороженные величием человеческого гения, которому подвластно все, даже время.

Неподалеку, на острове Святой Елены, расположилась очень представительная экспозиция произведений скульптуры. Обдумывая устройство этой очень интересной выставки, организаторы были озабочены тем, чтобы дать наиболее полное представление об этой стороне человеческого творчества. Было установлено правило: по одной работе от каждой страны, и вот под общей крышей встретились скульптуры СССР, США, Англии, Франции, Австрии, ФРГ, Израиля, Канады и других стран.

Выставку фотографий устраивала канадская корпорация прессы. Многие дни шел придирчивый отбор работ. В конце концов организаторы остановили свой выбор на пятистах экземплярах. Это были работы выдающихся мастеров фотодела. Своими безмолвными изображениями они красноречиво рассказывали посетителям о различных аспектах деятельности человека в современном мире.

Не могу забыть о впечатлении, оставшемся от посещения павильона «Человек и общество». Город — будущее человека, — вот основная тема, которая раскрывается в семи экспозициях павильона. Каждая экспозиция рассказывает о чем-то одном: городская панорама, сага о человеке в городском обществе, влияние современного образа городской жизни на человека и т. п. В создании экспозиций участвовали представители ЮНЕСКО.

Из всего, что там представлено, пожалуй, самым впечатляющим был один своеобразный экспонат. Это был жилой дом, или, если хотите, уголок города, каким его представляют себе организаторы в будущем. В этом доме имеется все, что необходимо для жизни человека и его семьи, включая даже те блага, которые получают обычно из пригородных, подсобных районов. Естественно, каждая семья занимает отдельную квартиру. Они самые различные, эти квартиры — от однокомнатной до четырехкомнатной, — судя по достатку хозяина. Таких квартир в доме сто пятьдесят восемь. Каждая квартира имеет отдельный сад, он расположен на крыше нижнего соседа. Все двенадцать этажей дома обслуживаются скороходными лифтами. Внизу расположен гараж и помещения технического обслуживания.

В дни, когда работала Всемирная выставка, этот показательный дом был частично заселен. Посетители, приехавшие на выставку, предпочли остановиться не в отеле, а снять квартиру в этом доме. Мы поинтересовались, какова же квартирная плата. Тысяча долларов в месяц. В общем-то дороговато, но не нужно забывать, что нам двухместный номер обходился в семьсот двадцать долларов.

Национальные павильоны, конечно же, тоже интересны каждый по-своему, однако я не мог не заметить, что все они, или по крайней мере большинство из них устраивали свои экспозиции по одному и тому же принципу: путь развития страны с глубокой древности до наших дней. В частности, в английском павильоне представлена история Великобритании ни много ни мало, как за три тысячи лет. Но что примечательно, так это стремление каждого участника Экспо-67 показать товар лицом, причем товар традиционный, снискавший государству всемирную славу. Цейлон, например, демонстрирует посетителям знаменитый цейлонский чай, остров Ямайка — ром. Мне понравилось, что посетители французского павильона начинают осмотр с красочной выставки книг. Этим как бы подчеркивается глубокое уважение французов к культуре и к высшему ее проявлению — литературе. В японском павильоне широко представлены радио, электроника, судостроение, — как раз те бурно развивающиеся отрасли, по которым «страна восходящего солнца» выходит на первое место в мире. Кубинцы очень просто, наглядно демонстрируют те великие свершения в стране, которые произошли в результате революции. Перед глазами посетителей кубинского павильона предстает мрачнейшая страница мировой истории, когда невольничьи корабли с «живым товаром» приставали к берегам этого изумительного по красоте острова и черных рабов, закованных в цепи, продавали плантаторам, словно скотину. На протяжении нескольких веков рабы вели неустанную борьбу за свою свободу. И вот сбылись вековые чаяния кубинского народа: произошла революция. Сейчас Куба свободное государство, и посетители Экспо-67 своими глазами видят, какие вдохновляющие результаты приносит свободный труд свободных от эксплуатации граждан.

В первый день осмотра выставки по расписанию у нас была намечена встреча с Верховным комиссаром главного павильона Канады на Экспо-67. Время от времени члены нашей делегации посматривали на часы.

— Что ж, товарищи, — произнес наконец С. Б. Ниязбеков, — пора.

Прием проходил в служебном кабинете комиссара. Нас встретил высокий, худощавый англичанин. Седина заметно пробивалась в его рыжеватых волосах. Тонкое лицо его с орлиным носом было очень выразительно. Зазвучала беглая речь переводчика. Верховный комиссар каждому из нас протягивал узкую, но очень крепкую руку.

У стены кабинета, вокруг круглого полированного стола стояли мягкие удобные кресла. Комиссар сдержанным жестом пригласил нас занять места. На столе были приготовлены бутылки с прохладительными напитками и сигареты.

Глава нашей делегации С. Б. Ниязбеков попросил разрешения представить всех приехавших с ним и стал называть наши фамилии. Комиссар, слушая, обращал к каждому улыбающееся лицо и вежливо наклонял аккуратно причесанную голову. Затем он как бы мимоходом представил нам своих помощника и заместителя и, словно показывая, что скучный, но необходимый ритуал представлений закончен, уселся в кресле вольнее, вынул из сигаретницы сигарету и неуловимо ловко щелкнул зажигалкой. Поплыл дым.

— Господа, — произнес Верховный комиссар, разгоняя дым рукой, — для начала я хотел бы вкратце познакомить вас с нашей страной.

— Вы окажете нам приятную услугу, — учтиво откликнулся С. Б. Ниязбеков.

— В таком случае… — с легким поклоном улыбнулся комиссар и, потягивая сигарету, начал свою краткую лекцию.

Речь комиссара изобиловала цифрами и датами. Он сообщил, что территория Канады составляет десять тысяч квадратных километров. Живет в ней восемнадцать миллионов человек. Богатства страны составляют леса, полезные ископаемые и в неограниченном количестве гидроэнергетические ресурсы.

Совершая, как сказал комиссар, небольшой экскурс в историю, он назвал год 1763. В этом году в результате семилетней англо-французской войны Канада перешла в руки англичан. В то время население страны составляло, по словам нашего хозяина, всего семьдесят тысяч человек. Из них шестьдесят тысяч были французами (мы, правда, не стали спрашивать: почему же в числе населения не указаны индейцы — аборигены здешних мест).

Таким образом Канада оказалась четко разграниченной двуязычной страной. Французской Канадой оставалась нынешняя провинция Квебек, английской — провинция Онтарио. Получив контроль над завоеванной территорией, Великобритания стала усиленно заселять ее англичанами.

— И это удалось, — с едва заметной усмешкой заметил комиссар, гася окурок в массивной красивой пепельнице.

Выдающимся событием для Канады явилась постройка в 1885 году так называемой трансканадской железной дороги. Эта магистраль пересекла весь материк и связала побережье Атлантики с побережьем Тихого океана.

В развитии сельского хозяйства страны был применен испытанный английский метод. Свободные земли безвозмездно делились между приезжающими поселенцами. (И снова этика гостеприимства помешала нам уточнить, какое понятие комиссар вкладывает в слова «свободные земли». От кого они свободные? От местного населения, которое изгонялось с родных мест и истреблялось?)

Уровень сельского хозяйства в стране рос от года к году, и к концу XIX века Канада по производству зерна догнала передовые державы мира.

Начался XX век. В Канаде появились горнорудные, бумажные, металлургические предприятия, первые гидростанции. Все это быстро строилось на капиталы английских и французских промышленников. Начался экономический расцвет заморской страны. Канада становилась мировой державой по добыче цветных металлов. Весь этот промышленный бум требовал огромного множества рабочих рук. И границы страны были широко открыты для всех. Вот почему только за пятнадцать лет, с 1903 по 1918 год, в Канаду переселилось два миллиона человек. Это были не только французы и англичане. Из разных мест ехали немцы, поляки, украинцы. В частности, интересно взглянуть на нынешнее население страны. Около половины канадских граждан — англичане, треть — французы, остальные же — немцы, украинцы, шведы.

Для Канады характерен высокий уровень индустриального и сельскохозяйственного производства. Среди капиталистических стран она занимает шестое место. А если взять производство в пересчете на душу населения, то Канада уступит только США. Однако по производству электроэнергии на душу населения она уже обогнала своего южного соседа.

В заключение своей краткой лекции Верховный комиссар назвал цифру внешнеторгового оборота страны — двадцать миллиардов долларов. Это — пятый результат в капиталистическом мире.

— Сейчас мы с вами, — сказал комиссар, — находимся в павильоне, построенном объединенными усилиями провинций. Разумеется, было бы глупо утруждать вас рассказом о нем. Вы сейчас увидите его сами. Прошу вас. — И наш хозяин поднялся.

В сопровождении экскурсовода мы начали неторопливый осмотр павильона. Как-то получилось, что первым делом мы подошли к книжной выставке. Разумеется, плохо изданную книгу для обозрения не поставят. Мне особенно понравились детские книжки: великолепные, остроумные иллюстрации, хорошая бумага, прекрасный переплет. Книжки было приятно взять в руки.

Многочисленные фотоснимки рассказывали о достижениях страны в области промышленности, сельского хозяйства и культуры. Интересен специальный раздел «Дерево и уголь», в котором широко и наглядно представлен уровень лесной и деревообрабатывающей промышленности.

В одном из залов экскурсовод вдруг остановил всю нашу группу и попросил обратить внимание на какие-то ржавые жестянки, свисающие с потолка.

— Господа, это карта нашей страны!

Признаться, мы были слегка озадачены. Конечно, если уж не быть слишком придирчивым, то при желании можно было разглядеть в художественном беспорядке подвешенных жестянок какое-то подобие карты. Но для чего это? Дань модернизму?

Экскурсовод, видимо, заметил, какое впечатление произвела на гостей модерновая новинка и поспешил переключить наше внимание. Он подвел нас к стеклянной стене павильона. За стеной мы увидели искусственно нагроможденный хаос, — каменные плиты, привезенные сюда с далекого побережья. Задуманная картина должна была создавать иллюзии сурового берега Атлантики в давние времена. И там, за каменными глыбами, у самой кромки воды, сейчас шла постройка корабля — парусника. Стучали молотки, трещали доски, суетились по пояс раздетые люди. Парусник был заложен в день открытия Экспо-67. Спустить его на воду задумано в день закрытия Всемирной выставки.

Когда осмотр павильона в общем-то был завершен, нас пригласили к Верховному комиссару на обед. В столовом зале был накрыт длинный стол. Хозяин радушно указывал каждому его место.

Обед, проходивший в непринужденной обстановке, состоял из даров моря. На первое был подан какой-то суп из моллюсков, на второе официанты внесли великолепного омара.

За обедом шел общий разговор о том, что мы видели и хотели бы еще посмотреть. Дождавшись перемены блюд, хозяин как бы продолжил свою лекцию, прочитанную нам после знакомства в кабинете. Он пояснил, что в настоящее время Канада считается доминионом Англии и входит в Британское содружество наций. Формально страна управляется английской короной, которая назначает сюда своего полномочного представителя — генерал-губернатора. Правда, для назначения генерал-губернатора требуется еще и согласие канадского правительства.

В первый день своего пребывания в Монреале мы видели по телевидению выступление английской королевы Елизаветы. Она выступала на каком-то митинге и читала по бумажке приготовленную заранее речь. Верховный комиссар, сидевший во главе стола, оживился. Оказывается, за несколько дней до нашего приезда — 30 июня — Канада пышно отметила столетие со дня образования конфедерации. Выступление английской королевы было как бы завершением юбилейных торжеств. Рассказывая о пребывании королевы в Монреале, о посещении Елизаветой Всемирной выставки, комиссар не мог скрыть смущения. Приезд королевы в Канаду вызвал демонстрацию протеста со стороны французов. Состоялись митинги, демонстрации. Из толпы раздались громкие выкрики: «Убирайтесь домой!» Так сказать, взрыв французского национализма. По свидетельству очевидцев и газет, инциденты доходили до такой степени, что понадобилось вмешательство полиции и гражданских властей.

— Это было возмутительно! — со сдержанным негодованием рассказывал Верховный комиссар. — Впрочем, что от них требовать?

И, словно выражая крайнюю степень презрения к чрезмерно экспансивным французам, наш хозяин пренебрежительно махнул рукой.

Чтобы как-то переменить тон и направление разговора, мы вручили комиссару заранее приготовленные подарки. Нам было известно, что у комиссара есть любимая дочь, и мы решили специально для дочери вручить национальный головной убор казахской девушки, так называемый борик — высокую шапочку из дорогого меха, украшенную перьями.

Подарок подействовал, — комиссар оживился.

— Какая прелесть! — нараспев произнес он, любуясь головным убором. Было похоже, что он представил себе свою дочь в этом наряде. — Знаете, это напоминает мне голову архара. Да, да, не удивляйтесь! А ведь архар — очень свободолюбивое животное. Для него не существует препятствий, он легко перелетает со скалы на скалу. И мне, — я говорю это от чистого сердца, господа! — мне кажется, в этом есть что-то символическое. Разве не таким же свободолюбивым является ваш казахский народ? Разве не с такой же легкостью и, я сказал бы, с вдохновением преодолевает он препятствия на пути национального развития? Спасибо, большое спасибо, господа. Вы доставили огромную радость всей моей семье!..

Русь… Россия… Страна Советов…

Таинственный мост между Европой и Азией. Беспросветная нищета могучего, добродушного по характеру и страшного в гневе своем народа.

Мы осматриваем павильон Союза Советских Социалистических республик. В павильоне площадью тринадцать тысяч квадратных метров дано лишь самое скромное отражение того, что сделано советским народом в преобразовании трех начал: «Земли, Неба и Моря…»

Милый сердцу каждого советского человека образ далекой сейчас Родины!.. Попадая в павильон, чувствуешь себя на своей земле. Весело разговаривают по-английски и по-французски миловидные девушки: гиды, экскурсоводы и продавцы сувениров. Одеты они модно, по-европейски, но что-то неистребимо русское чувствуется и в их речи и в манере держать себя. А может быть, это выражение лиц и глаз, тот облик юных представительниц страны Советов, к которому мы так привыкли дома? Во всяком случае в советском павильоне среди своих как бы отдыхаешь душой.

«Богатства недр СССР» — так называется раздел, где представлены полезные ископаемые нашей земли, начиная от якутских алмазов и кончая хибинскими апатитами. Свидетельством того, как освоение подземных сокровищ преобразует облик всего края, в разделе представлен казахстанский город Кентау. Посетители любуются панорамой молодого промышленного города, возникшего буквально в последние годы в безлюдной степи, знакомятся с экономическими перспективами этого развивающегося района. Время от времени на экранах телевизоров, установленных тут же в зале, демонстрируются фильмы об истории освоения Каратау, о современной жизни юного казахстанского города.

Мы подробно осматривали дорогой нашему сердцу раздел, когда большие экраны телевизоров вспыхнули вновь — показывали очередную документальную ленту. Не сговариваясь, вся наша группа подошла к одному из телевизоров и остановилась позади большой группы зрителей.

На экране возникла знойная, беспощадно палимая отвесным солнцем степь. Однообразная, унылая картина — ни кустика, ни озерца, ни речки. Один лишь ветер колышет сухие стебли привычного к зною ковыля. Иногда налетает горячий вихрь, и по степи проносятся столбы пыли и песка. Ветер крепчает, и вот уже на всей необозримой раскаленной пустыне бушует свирепый ураган. Пыль застилает солнце, мрак и вихрь как бы подчеркивают безрадостную картину.

Есть ли здесь жизнь? Способен ли жить и работать в таких условиях человек?

Далеко-далеко, сквозь унимающуюся пыльную вьюгу взорам зрителей открывается одинокая юрта казахского кочевника. Она перепоясана веревками, кошмы выгорели и обтрепались.

Таков был обычный пейзаж суровых песков Каратау.

Но вот в степь пришли совершенно новые люди. Мощная техника устремила в глубь земли стальные щупальца буров. Из пробуренных скважин в белесое от жары небо ударили фонтаны живительной, сверкающей воды. Да, вода в здешних местах — это жизнь. И вот течет по растрескавшейся высушенной земле ручей артезианской воды, он сливается с другим ручьем и устремляется в бетонное ложе канала, выложенное руками преобразователей края. И ожила земля. Ей не хватало лишь влаги да неутомимых, умелых рук.

Город Кентау, панорама которого проплывает перед глазами затаивших дыхание зрителей, представляет сейчас настоящий город-сад с множеством цветников и газонов, с бассейнами для купания и фонтанами.

Кончается демонстрация фильма, и в толпе зрителей возникает оживление. Многие достают блокноты и принимаются что-то записывать. Затем толпа единым движением подается к стенду с экспонатами. Перед стендом появляется живой, общительный юноша-казах, он с улыбкой отвечает на вопросы. Их множество, этих вопросов, о коренном населении края, о росте города, о его культурной жизни. Посетители, пробиваясь вперед с блокнотами в руках, прежде чем задать вопрос, поднимают карандаши, привлекая внимание юноши.

Подошли и мы поближе. Разглядев как следует экскурсовода, которого с таким азартом атакуют посетители павильона, я увидел, что он не так уж молод. Ему лет тридцать пять, но сухощавая спортивная фигура, живость и улыбка придают ему поистине юношеский облик.

Едва успевая отвечать на расспросы, он энергично откидывал назад иссиня-черные волосы и бойко тараторил по-французски. Это был Орынбек Акмамбетов, инженер из Кентау.

— Диорама, которую вы сейчас видите, — Орынбек сделал плавный жест, указывая на стенку, — воспроизводит панораму нашего города. Как я уже говорил, ему всего десять лет. А вот наши рудники. Здесь вы видите наш кинотеатр «Спутник», тут городской стадион. Всего у нас в Кентау сейчас живет пятьдесят тысяч человек.

— Простите, — перебил Орынбека один из посетителей, поднимая карандаш.

— Да, пожалуйста!

— Вы все время употребляете слово «наш», «наша». Вы что, сами оттуда, из этого города?

— Конечно. Я там живу, там работаю.

— Если не секрет — кем?

— Да ну, какой может быть секрет! Начальником участка на Миргалимсайском руднике.

— У вас диплом инженера?

— Да, я окончил политехнический институт.

— Ваша национальность?

— Казах.

Посетители оживляются еще больше и продвигаются ближе. На инженера-казаха сыпятся вопросы о нем самом, его семье, учебе, работе. И Орынбек, смущаясь, рассказывает, что родился в семье железнодорожного рабочего, очень рано потерял отца. Когда началась война, старший брат ушел на фронт и погиб где-то в Германии. Орынбеку пришлось бросить школу. Он пошел учеником монтера на завод. Школу ему удалось окончить лишь после войны. Орынбек признается, что ему очень полюбилась география. Учительница рассказывала легенду о золотом сундуке, зарытом где-то на казахской землей и юноша-казах испытывал волнение романтика-кладоискателя, — ему хотелось обязательно отыскать этот легендарный клад. Он учился в горном техникуме, стал мастером по добыче угля. Но тут в Кентау стали возводить полиметаллический комбинат. Может быть, там он найдет заветный клад? И Орынбек стал пионером строящегося города. Он заочно окончил институт, получил диплом горного инженера.

— Какие проблемы вас волнуют? — следует вопрос.

Орынбек лукаво улыбается.

— Борьба с водой.

— Как, это в пустыне-то!

— Я говорю о борьбе с водой под землей. Там вода — наш бич. Но на поверхности я воде только радуюсь. Ведь у нас на каждого жителя приходится пятьдесят квадратных метров зеленых насаждений.

— Расскажите о вашей жене!

— А что рассказывать? Экономист. Работает.

— Вы с ней вместе учились?

— Нет, она окончила Казахский университет.

— Дети есть?

— Трое. Старшая дочка перешла с похвальной грамотой во второй класс, хорошо учится в музыкальной школе. Средняя осенью пойдет в первый класс. Младшая еще ходит в детский сад.

— Где они проводят лето?

— У нас на окраине города большой парк-лесопитомник. К сожалению, его на макете не видно. Там у нас семь больших корпусов, где летом размещаются детские учреждения: ясли, детсады, пионерские лагери. А зимой — профилакторий для горняков.

Это всего лишь одна из сцен, показывающая, как в далеком Монреале люди со всех концов земного шара увидели новое лицо нашей земли, нашей республики. Вообще же помимо демонстрации фильмов, помимо встреч в павильоне, у стендов посетители получали исчерпывающую информацию через диктофоны. На двух языках — английском и французском, звучал подробный рассказ о том, как за годы советской власти расцвел в семье дружных народов ранее отсталый Казахстан, далекая окраина царской России.

Осматривая другие разделы павильона, мы то и дело встречались с казахстанскими экспонатами. Вот, скажем, нефть, животворная кровь промышленности. И мы видим Мангышлак, великую сокровищницу не только Казахстана, но всей страны. В разделе угольной промышленности широко представлен известный Карагандинский угольный бассейн. Вместе с посетителями мы долго стояли у стенда, где на макете демонстрировалась работа проходческого комбайна марки «Караганда 7/15». Комбайн этот спроектирован в самой Караганде и с успехом применяется на наших угольных разрезах.

Когда-то великий пролетарский писатель А. М. Горький назвал «второй природой» все, что сделано золотыми человеческими руками. Мне кажется — слова А. М. Горького о второй природе в первую очередь следует отнести к изделиям химии. В самом деле, поразительны успехи, которых добились за последние годы ученые в этой бурно развивающейся области науки. Причем, из лабораторий и кабинетов смелые и дерзкие эксперименты давно уже шагнули в широкую жизнь, на производство. Посетителям советского павильона представлен целый комплекс казахстанской «большой химии». Это заводы фосфорных удобрений в Чимкенте и Джамбуле, азотно-туковый завод в Усть-Каменогорске, Каратауский горно-обогатительный комбинат. Как видим, все на высоком современном уровне и с небывалым промышленным размахом.

В следующих разделах как бы продолжается любопытный спор, начало которому было положено почти полвека тому назад. На заре советской власти в холодную и голодную Москву приезжал выдающийся английский писатель-фантаст Герберт Уэллс. Он был в Кремле и долго беседовал с В. И. Лениным. Из беседы с вождем революции писатель вынес убеждение, о котором он сам же сказал, назвав В. И. Ленина «кремлевским мечтателем». Он писал о чудесах в своих книгах, но отказывался верить в чудеса земные. Картина будущего расцвета России, которую нарисовал ему Владимир Ильич, показалась англичанину более чем фантастической, представить ее, поверить в ее осуществление заурядному уму было просто невозможно.

И вот то, что было недоступно пониманию фантаста, посетители Советского павильона видят воочию, своими глазами. Ленинский план электрификации России, так ошеломивший английского писателя, оказался претворенным в жизнь. В разделе «Гидроэнергетика» выставлен макет гидротурбины мощностью в восемьсот тысяч киловатт-часов и гидрогенератор мощностью в пятьсот тысяч киловатт-часов. Туристы завороженно осматривают гигантскую панораму строительства Красноярской ГЭС, а также легендарной Братской ГЭС. На панорамной карте великой русской реки Волги с ее притоками посетители видят величественные сооружения крупнейших в мире гидростанций, искусственные моря, новые города. Так по прошествии полувека коммунисты представили всему миру убедительные доказательства реальных замыслов своего вождя. Спор «кремлевского мечтателя» с великим фантастом оказался выигранным. Одно сознание этого наполняло наши сердца непередаваемой гордостью за свою Отчизну.

Коммунизм — это преобразование мира, изменение лица планеты. Вот почему так много посетителей в разделах, демонстрирующих созидательную роль государства рабочих и крестьян. Экспо-67 рисует яркую картину обновленных земель в пустынях и полупустынях, в мертвой Голодной степи, на миллионах гектаров целины. Самоотверженный труд и массовый героизм советских людей в освоении целинных и залежных земель вызывает особенный интерес иностранцев. Слышатся вопросы, странички блокнотов заполняются пространными и очень внушительными записями. Разговор здесь идет на языке специалистов. Посетителям рассказывается о климатических и почвенных условиях новых зерновых районов, о технической оснащенности сотен совхозов, возникших на безжизненных просторах казахстанской степи.

Как-то незаметно члены нашей группы разбрелись по павильону. Каждого интересует та область, в которой он чувствует себя специалистом. Передвигаясь от раздела к разделу, мы вдвоем с Ш. Е. Есеновым поднялись на третий этаж советского павильона и совсем неожиданно оказались в мире Космоса. Большой зал, как бы опутанный железными обручами, напоминал земной шар в миниатюре. В зале стояли мягкие удобные кресла. Входившие сюда посетители занимали места и чего-то ждали. Мы осмотрелись. Сферический потолок круглого зала задрапирован голубой, небесного цвета материей. Вдруг погас свет, и в зале наступила беспросветная темнота. Не ожидая столь резкого изменения декорации, мы почувствовали себя в каком-то странном, почти что взвешенном состоянии. Может быть, это оттого, что мы не видели вокруг себя ничего? Но вот над головами высоко вверху загорелись небесные светила. Из космического хаоса выделился голубой шар — Земля. Он стал вращаться вокруг своей оси и двигаться по четко обозначенной траектории. В неуловимый момент у Земли появился небольшой спутник. Конечно, он искусственный, запущенный человеческими руками. И тут же в скрытых динамиках раздается голос диктора.

Так мы попали на лекцию, или, вернее, на демонстрацию успехов человечества в освоении космического пространства. И когда над головами зрителей возникло бесконечно милое русское лицо первого космонавта мира Юрия Гагарина, мы подумали о том, что как бы ни сложились в дальнейшем пути человека в самые сокровенные глубины космоса, все будущие открыватели планет и галактик пойдут по следу, впервые проложенному в загадочном мраке Вселенной вот этим простым русским пареньком, с широкой ясной улыбкой гражданина мира…

В один из дней на фронтоне Советского павильона появилась большая карта Казахстана. На мачте взвился национальный флаг республики. Двухцветное полотнище величаво вознеслось над островом на канадской реке Святого Лаврентия.

На Экспо-67 началась Неделя Казахской Советской Социалистической республики.

В просторном уютном зале павильона собрались многочисленные гости и журналисты. Здесь представлены все крупнейшие газеты мира, радио и телевизионные компании. Засверкали десятки вспышек, когда к импровизированной трибуне вышел Председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР С. Б. Ниязбеков. Темой его небольшого выступления был родной Казахстан, древняя и вечно юная земля наших предков, добившаяся небывалого расцвета в братской семье советских народов.

Казахстан, сказал оратор, одна из суверенных республик Советского Союза. Занимая на западе небольшую часть Европы в междуречье Волги и Урала, она простирается на востоке далеко к центру Азии.

Населяют Казахстан 12,4 миллиона человек — представители более ста национальностей.

Полвека назад Казахстан представлял собою колониальную отсталую окраину царской России. Казахи вели в основном кочевой образ жизни и почти поголовно были неграмотны. Край был лишен крупной промышленности, сельское хозяйство носило примитивный характер.

Пятьдесят лет назад впервые в своей истории казахский народ обрел национальную государственность: в августе 1920 года была образована Казахская Автономная Советская Социалистическая республика, а в 1936 году она была преобразована в Казахскую Советскую Социалистическую республику. Первое государство казахов с тех пор превратилось в страну с современной многоотраслевой индустрией, высокомеханизированным сельским хозяйством, цветущей национальной культурой.

Казахстан — это страна, рожденная заново. Если до революции здесь производилось лишь три десятых процента всей продукции России, то сейчас республика производит угля больше, чем вся царская Россия, а электроэнергии — в десять раз больше. Казахстан дает три четверти общесоюзной выплавки свинца, сорок процентов выплавки меди и цинка. Грузооборот тринадцати тысячекилометровой Казахской железной дороги превышает грузооборот всех английских, французских и итальянских железных дорог вместе взятых. Совершенно заново в Казахстане были созданы черная металлургия и химическая промышленность, машиностроение и нефтепереработка. Из шестидесяти шести казахстанских городов пятьдесят пять были построены после революции. Символом вновь рожденного Казахстана может служить расположенный в самом центре республики всемирно известный космодром Байконур, с которого человечество стартовало в космос.

Мы экспортируем, заявил далее тов. Ниязбеков, свою продукцию в семьдесят восемь стран всех пяти континентов. На Лондонской бирже цветных металлов наш цинк принят эталоном качества. Волочильные станы Алма-Атинского завода тяжелого машиностроения имеют скорость волочения выше, а вес меньше, чем аналогичные машины, производимые в Англии, Швеции и других странах. Среди экспортируемых казахстанских товаров — цветные и редкие металлы, станки, оборудование, научная и медицинская аппаратура, приборы автоматики, редкоземельные элементы, шампанское, меха, каракуль.

Промышленные предприятия нашей республики построены по последнему слову техники. В Джезказгане, городе, выросшем в пустыне, действуют первые в мире меднорудные шахты, в которых все производственные процессы механизированы и на семьдесят процентов автоматизированы. На пустынном полуострове Мангышлак опресняют морскую воду две уникальные установки, сейчас там сооружается атомная установка с реактором на быстрых нейтронах.

Сельское хозяйство Казахстана — наиболее механизированное в Советском Союзе. На каждого работника колхозов и совхозов приходится в среднем механизмов мощностью в двадцать две лошадиные силы. Республика стала крупным потребителем и производителем минеральных удобрений.

Если до освоения целины посевные площади Казахстана более чем вдвое превышали дореволюционный уровень, то с 1954 года они расширились еще более чем втрое, достигнув тридцати миллионов гектаров. Только товарного зерна в прошлом году Казахстан произвел шестнадцать и шесть десятых миллиона тонн, а общее производство хлеба на душу населения составило у нас две тысячи восемьдесят один килограмм. Казахстанский хлеб — один из самых дешевых в стране.

Традиционная отрасль казахстанского сельского хозяйства давно утратила кочевой характер. Сейчас в Казахстане около семи миллионов голов крупного рогатого скота, тридцать две и четыре десятых миллиона овец и коз.

Сельское хозяйство республики производит зерновые, преимущественно пшеницу, хлопок, сахарную свеклу, масличные культуры, овощи, плоды, ягоды, виноград, мясо, шерсть, молоко, высококачественный каракуль. Характерной особенностью последних лет является интенсивная электрификация и химизация всего сельского хозяйства республики. Это ведет к значительному повышению урожайности, а также продуктивности животноводства. Особенно большие успехи достигнуты в рисоводстве.

Нашу республику часто называют «подземной кладовой» Советского Союза, краем будущего. По подсчетам ученых, в недрах республики сосредоточено шесть с половиной процентов полезных ископаемых нашей планеты. Только недавно обнаруженные запасы нефти на Мангышлаке позволяют в перспективе давать восемьдесят-сто миллионов тонн «черного золота» в год. Запасы углей превышают двести восемьдесят миллиардов тонн, а запасы железных руд практически неисчерпаемы. В одном Соколовско-Сарбайском месторождении сосредоточено столько железной руды, сколько имеет Лотарингское, на котором базируется металлургия ФРГ, Франции, Бельгии и Лотарингии. Казахстан располагает огромными запасами меди, цинка, свинца, алюминия, титана, магния и других металлов, а также уникальными месторождениями фосфоритов.

Богатейшие природные ресурсы Казахстана делают его действительно краем будущего. Достаточно назвать лишь несколько строек. Это — один из крупнейших в Союзе металлургический комбинат в Темиртау, комплекс предприятий по добыче и переработке фосфоритов в Каратау, крупнейший в мире Лисаковский железорудный комбинат, новый нефте- и газодобывающий район на Мангышлаке, Павлодарский индустриальный центр, включающий предприятия тракторостроения, химии, нефтепереработки, производство алюминия и электроэнергии, крупнейший в мире разрез на сорок пять миллионов тонн топлива в год в Экибастузе, Капчагайский гидроузел, который не только даст много электроэнергии, но и позволит оросить до пятисот тысяч гектаров плодородных, но пока пустынных земель. Кроме того создаются десятки новых овцеводческих и рисоводческих совхозов.

Экономическому развитию республики соответствует и быстрый прогресс народного образования, здравоохранения, науки и культуры. В 1908 году специалисты подсчитали, что при тогдашних темпах ликвидации неграмотности в Казахстане потребуется четыре тысячи шестьсот лет. Советский Казахстан разрешил эту проблему за два десятилетия. Сейчас в Казахстане учителей значительно больше, чем прежде было учеников. В республике сорок одно высшее учебное заведение. На десять тысяч жителей приходится сто девятнадцать студентов — значительно больше, чем, например, в Англии, Франции, Италии.

В решении крупнейших проблем мировой науки участвуют ученые 160 научно-исследовательских учреждений Казахстана во главе с национальной Академией наук. Круг исследований включает тайны атомного ядра и космоса, прогнозирования полезных ископаемых и победы над раком.

Прежде в некоторых областях Казахстана смертность превышала рождаемость. Сейчас она ниже, чем в США, Англии, Франции, Италии. На десять тысяч человек населения приходится восемнадцать врачей — значительно больше, чем в Англии, Франции, Италии, Японии.

В республике шесть с половиной тысяч библиотек, двадцать один профессиональный театр (не считая народных), спектакли которых ежегодно посещают почти три миллиона человек, издаются двести девяносто четыре газеты и семьдесят шесть журналов на казахском, русском, уйгурском, корейском, немецком, узбекском и других языках. Ежегодно казахстанские издательства издают более полутора тысяч названий книг тиражом в семнадцать-восемнадцать миллионов экземпляров.

После революции казахи создали национальную оперу и балет, симфоническую и камерную музыку, станковую живопись. В каждой области искусства выдвинулись крупные мастера. Международное признание получили уже некоторые наши кинофильмы. Произведения наших писателей и поэтов переведены на десятки языков мира.

Результатами всестороннего прогресса республики гордится каждый казах. И каждый пользуется благами этого прогресса. Люди не просто стали жить зажиточно. В корне изменился их быт благодаря современным жилищам с электричеством, радио, телевидением. Изменилась и психология казаха.

— Плоды послеоктябрьского расцвета, о которых я пытался здесь рассказать, не созрели бы без солнца ленинской дружбы народов нашей страны, — заявил в заключение С. Б. Ниязбеков. — С первых дней революции и социалистического строительства мы, казахи, получали огромную и бескорыстную помощь со стороны других народов, других республик Союза. Однако за последнюю четверть века мы уже с полным правом можем говорить не только о помощи, но и о взаимопомощи. Мало того, — успехи экономического и культурного развития Казахстана позволяют ему в последние годы оказывать большую помощь развивающимся странам Азии, Африки и Латинской Америки.

После пресс-конференции силами мастеров казахского искусства, был дан большой концерт.

— Выступает народная артистка СССР Роза Багланова! — объявил конферансье, и зал загремел от рукоплесканий.

Имя нашей Розы пользуется поистине всемирной славой, и в этом мы убедились, побывав на концерте. Многие из слушателей знали ее как исполнительницу по записям, однако в этот день они увидели ее на сцене, в привычной для артистки атмосфере взволнованного переполненного зала.

Песню композитора Бахитжана Байкадамова «Домбра» Роза исполнила на казахском языке, а чешскую народную песню «Танцуй-танцуй» — на чешском. Изящная, миниатюрная фигурка артистки, ее мелодичный голос, живая мимика, — все это действовало на зал покоряюще. Однако настоящая буря поднялась, когда ведущий концерта объявил широко известную русскую песню «Ах, Самара-городок». К слову сказать, песня эта чрезвычайно популярна во всем мире, и «виновницей» ее популярности является именно Роза Багланова.

Свой коронный номер — песню «Ах, Самара-городок» — Роза исполнила дважды, на русском и французском языках.

Что творилось в зале! Не успели замереть последние звуки аккомпанемента, как зрители вскочили со своих мест и устроили артистке долго не смолкавшую овацию. Возгласы восхищения раздавались на самых разных языках: французском, английском, украинском, испанском. Затем словно по чьей-то незримой команде зал принялся скандировать: «Бис! Бис!»

Взволнованная таким сердечным приемом, артистка приседала в глубоком, благодарном поклоне и посылала в зал воздушные поцелуи.

Прошло несколько минут, прежде чем зал успокоился и ведущий объявил следующий номер.

На сцене появилась народная артистка Советского Союза Бибигуль Тулегенова. Нет, честное слово, этот незабываемый вечер был настоящим триумфом казахского национального искусства! Уже одно появление Бибигуль вызвало аплодисменты. Очарование, женственность, какое-то врожденное сценическое благородство — все говорило о том, что наша Бибигуль словно создана для сцены. Мне не забыть того задорного, вечно юного блеска в прекрасных глазах артистки, когда она, пережидая шум в зале, готовилась запеть. И я знал, что еще не было случая, чтобы Бибигуль уходила со сцены без восхищенных аплодисментов.

Так случилось и на этот раз.

Бибигуль начала свое выступление казахской народной песней «Гаухартас» («Жемчуг»). Затем она исполнила арию Линды и широко известную в мире песню казахского композитора Л. Хамиди «Соловей». Нужно сказать, что казахский «Соловей» сейчас популярен в концертах наравне с алябьевским. И эту популярность песне создали серебряные голоса казахских певиц. В исполнении Бибигуль «Соловей», мне кажется, достиг совершенства. Свободно, покоряюще звучит необычайно чистый, звучный голос певицы.

— Молодец наша Бибигуль! — проговорил мне на ухо Ильяс Омаров, министр культуры Казахской ССР, и, не скрывая своих чувств, вытер блестевшие глаза.

А зал гремел, зал скандировал: «Бис! Бис!»

Чтобы успокоить взволнованных слушателей, Бибигуль пришлось исполнить «Соловей» еще раз.

Не меньший успех выпал и на долю народного артиста СССР, члена советского парламента Ермека Серкебаева. Мощный бархатный голос певца заполнил огромное помещение зала. Ермек был в ударе, и настроение артиста немедленно передалось слушателям. Бурные, долго не смолкающие аплодисменты сопровождали все номера Ермека. Сначала он спел казахскую народную песню «Сурша кыз», затем каватину Фигаро и в заключение, как бы выражая всю глубину чувств за свой сегодняшний успех и за успех своих товарищей, он вдохновенно исполнил величественную, торжественную «Родину» композитора С. Туликова.

Мне много раз доводилось слышать эту прекрасную песню, но в тот вечер в далекой Канаде могучий голос певца с какой-то особенной, вызванной волнением силой оставил поистине неизгладимое впечатление.

Аплодисментам, вызовам не было конца. Кажется, от оваций дрожали стены зала. От впечатлений, шума, криков восхищения мы были опустошены и, казалось, потеряли голову. А концерт между тем продолжался, и наэлектризованный зал бешено приветствовал все новых исполнителей, каждый раз с изумлением открывая для себя, на каком высоком уровне сценического и музыкального мастерства находится искусство неведомого для многих казахского народа.

Слушатели подолгу не отпускали со сцены Розу Джаманову, Ришата Абдуллина и Байгали Досымжанова, Мурата Мусабаева и Фатиму Балгаеву, Фирюзу Ултанбаеву, Ларису Мажикееву, Булата Аюханова. Программа выступлений мастеров искусств Казахстана была весьма разнообразной. Со сцены лилась журчащая мелодия казахского кобыза, гремела «Итальянская полька» Рахманинова, раздавался перебивчивый ритм домбры, звучала ария Роберто из оперы П. Чайковского «Иоланта», исполнялись искрометные танцы из национальной оперы «Кыз-Жибек».

Повторяю: этот вечер для многих, кто присутствовал на концерте, явился вечером открытий, вечером неподдельного восхищения и преклонения перед искусством бывшего кочевого народа, ныне по праву занявшего свое место в семье просвещенных, высококультурных наций.

На следующий день все монреальские газеты отдали справедливую и заслуженную дань мастерству казахских артистов. Многие из них поместили снимки героев вчерашнего триумфа с краткими, но красноречивыми подписями:

Из этих слов можно заключить, что вчерашний концерт для многих явился настоящим откровением, неожиданным открытием…

Таким образом Неделя Казахской ССР на Экспо-67 с первого же дня началась поистине блистательно.

Посетители Советского павильона с удвоенным интересом рассматривали все, что касалось Казахстана. Любопытство вызывали опалы Целинограда, мрамор Поштулинского месторождения, алтайские порфириты и яшма. Пытаясь наяву представить себе далекую землю Казахской советской республики, иностранцы подолгу простаивали перед макетами зданий Казахского проектного института, гостиницы «Казахстан», ресторана «Алма-Ата», кафе «Акку», а также макетов жилых домов и целых кварталов.

Увеличился наплыв посетителей в раздел «Культура». В эти дни на стендах демонстрировались работы художников Кастеева, Тельжанова, Кенбаева, Наурузбаева, Сидоркина, Антощенко-Оленева и других. Знатоки восхищались произведениями казахского прикладного искусства: коврами, кошмами, паласами. Очень внушительно выглядела выставка художественной литературы. В Монреале были представлены книги: С. Муканова, А. Нурпеисова, С. Мауленова, З. Шашкина, С. Бегалина и других писателей республики.

Целые толпы изумленных иностранцев не отходили от телевизоров. В эти дни демонстрировались документальные ленты «Алма-Ата — город-сад», «Это было в Медео», «Кенен Азербаев», «Беркутчи», «Казахские национальные блюда», — всего двенадцать телефильмов. Кроме того в просмотровом зале Советского павильона каждый мог посмотреть полнометражные фильмы: «Есть казахстанский миллиард», «Казахстан — земля моя», «Крылья песни» и другие.

Что же касается казахских мастеров искусств, как бы задавших тон всей Неделе, то им в эти дни буквально не давали покоя. Зал Советского павильона не мог вместить всех желающих, поэтому концерты устраивали на обширной площади перед павильоном. Наших певцов и танцоров приглашали выступать в павильонах различных стран. Приглашений было такое множество, что откликнуться на все просто не хватало сил. И просьбе кубинцев невозможно было отказать. Помню, с концерта из Кубинского павильона наши артисты возвратились совершенно обессиленные. Экспансивные зрители ни за что не хотели отпускать их со сцены. Артисты вернулись, нагруженные подарками. Рассказывая о концерте, они устало лежали в креслах и с наслаждением затягивались ароматными кубинскими сигаретами, которые были упакованы почему-то в изящные, с национальным орнаментом кувшины. Вот когда, наблюдая, каково приходится нашим мастерам искусств, я подумал, что при всем блеске сценической деятельности жизнь артиста — это громадный, напряженный труд и, честное слово, завидовать им нечего… В заключение Недели артисты, как ни устали от бесчисленных выступлений, горячо откликнулись на просьбу жителей Монреаля и дали большой концерт на площади «Вилли-плац» в городском парке. Газеты сообщали, что на этом празднике казахского искусства смогли присутствовать несколько тысяч монреальцев.

Для всех, кто бывал в эти дни в оживленном городе Экспо-67, стало привычным видеть огромные очереди перед Советским павильоном. Тысячи иностранцев собирались перед сверкающим зданием, дожидаясь, когда распахнутся его двери. Статисты быстро подсчитали, что за первую неделю выставки павильон СССР посетило свыше миллиона человек. Это в два раза больше посетителей американского павильона.

Как-то я выбрал момент, когда освободилась объемистая книга отзывов Советского павильона, и перелистал ее. Страницы книги заполнены множеством записей. Одни были кратки, занесены наспех, не присаживаясь, другие — более пространные, неторопливые. Но во всех без исключения случаях посетители выражали свое неподдельное восхищение увиденным.

Для самого себя я переписал несколько отзывов. Вот они.

А вот выписки из монреальских газет.

Разумеется, встречались в Монреале и такие, которым величественные успехи страны Советов приходились не по душе, но, во-первых, их было ничтожное количество, а во-вторых, их злобное, полное ненависти тявканье лишний раз подтверждало тот грандиозный уровень развития, которого добились советские люди во всех отраслях хозяйственного и культурного строительства. Недаром же говорится: «Собака лает, а караван идет…»

Помнится, встреча эта произошла в павильоне Чехословацкой социалистической республики. Закончив осмотр экспозиции об истории знаменитой отрасли, создавшей Чехословакии поистине всемирную известность, — истории выделки чешского стекла и керамики, мы пришли к разделу, носившему поэтическое название: «Симфония развития промышленных предприятий». Симфония была богато представлена достижениями развивающегося социалистического государства во многих отраслях науки и техники.

Экскурсовод, сопровождавший нашу группу, невысокий рыжеволосый паренек, вдруг распахнул какую-то дверь и пригласил нас войти. Мы оказались в небольшом полукруглом зале, вместимостью, примерно, в двести-двести пятьдесят человек. В зале уже были люди, и мы с недоумением посмотрели на экскурсовода.

— Сейчас здесь состоится концерт, — пояснил он и указал нам на ряд кресел. — Очень советую послушать.

— Что же, — заметил кто-то из нас, — мы не против. А скоро начнется?

— Минут через пятнадцать.

Усевшись в кресла, мы с удовольствием вытянули ноги. Признаться, неожиданное приглашение экскурсовода пришлось как нельзя кстати. Трудно подсчитать, сколько километров довелось нам отшагать за день, переходя из павильона в павильон, из раздела в раздел. Постоянное пребывание на ногах ощутимо давало себя знать. Обычно к вечеру мы еле передвигали ноги.

Заняв места, мы негромко переговаривались и поглядывали на пустую сцену. Неожиданно дверь, через которую мы только что вошли, распахнулась, в зале появились полицейские. По двое они стали по обе стороны дверей лицом к залу. Кое-кто из зрителей недоуменно оглянулся, не понимая, что это значит.

По бесстрастным лицам полицейских нельзя было ничего понять. Но вот, стремительно шагая, в дверях появился очень моложавый, спортивного склада человек с удивительно знакомым лицом. Его сопровождала худощавая энергичная женщина и несколько ребятишек. Где же мы видели это знакомое, выразительное лицо?

— Кеннеди, — шепотом сказал кто-то у нас за спиной.

И тут только с наших глаз словно спала пелена. Мы узнали знаменитого сенатора Роберта Кеннеди, брата американского президента, злодейски убитого несколько лет назад в американском же городе Далласе.

Сенатор очень походил на своего покойного брата. Вот почему нам показалось, что мы где-то видели его лицо.

Довольно многочисленной оживленной группой семья сенатора прошла по залу, выбирая место. Они остановились и уселись по соседству с нами, в следующем ряду. Мать семейства озабоченно пересчитывала веснушчатых, непоседливых детишек. Сам сенатор, усевшись в кресло, положил ноги на спинку впереди стоящего кресла и приготовился слушать концерт.

Нам показалось, что хозяева зала только и ждали прибытия Кеннеди, — едва семья сенатора заняла места в зале, концерт начался.

Программа выступления была небольшой, однако когда мы поднялись уходить, то шумной семьи Кеннеди уже не было, — они как-то тихонько, незаметно исчезли.

У нас по программе значился осмотр американского павильона, и мы, отдохнув во время концерта, с любопытством направились через площадь, на другой стороне которой возвышалось сферическое, шарообразное здание сплошь из стекла и бетона. Над павильоном колыхался огромный звездно-полосатый флаг.

С точки зрения инженерного искусства сооружение павильона США представляет несомненный интерес. Однако меня не покидало ощущение, что, примерно, в таком же плане была решена постройка американского павильона и в Брюсселе. Я не хочу сказать, что монреальский вариант полностью копирует брюссельский, но в том, что, мягко говоря, позаимствовано многое, у меня нет никаких сомнений.

Когда мы подходили к огромному, поднявшемуся выше других строений шару с государственным флагом США на флагштоке, я припомнил брюссельский павильон американцев. Тогда нас искренне восхитило интересное решение строительства павильона, однако полностью разочаровало его внутреннее содержание. Как сейчас помню мелькание каких-то сногсшибательных мод женской одежды, которыми американцы старались удивить и покорить мир. В глазах пестрило от калейдоскопической смены очаровательных длинноногих манекенщиц, одетых с той выдумкой, которая позволяла им, не слишком нарушая правил хорошего тона, демонстрировать свои достоинства.

«Что-то они покажут нынче?»

Наши знакомые, уже побывавшие в шарообразном павильоне, рассказывали, что и на этот раз американцы вновь блеснули полным несоответствием формы и содержания. По их словам, с блеском возведенный павильон напоминал драгоценную шкатулку для безделушек.

За два часа мы побывали на всех четырех этажах этого оригинального здания. Воздержусь от общей оценки, но должен признать, что я лично с большим интересом осмотрел своеобразный уголок космической техники. Здесь были выставлены на обозрение модели искусственного спутника, метеорологических ракет, спутника связи, одноместного космического корабля «Меркурий», двухместного корабля «Джеминай-7», трехместного «Аполлон». Кроме того, можно было посмотреть макет автоматической станции «Орбита», заброшенной на Луну, небольшой макет станции, готовившейся к полету на Луну, а также образцы скафандров астронавтов и космической пищи.

Второй этаж американского павильона был целиком предназначен для просмотра кинофильмов. В те часы, когда мы находились там, просмотра не было, и нам бросилась в глаза одинокая, потрепанная легковая машина, — как бы единственный экспонат в этом довольно-таки вместительном зале.

— Эта легковушка, — пояснил экскурсовод, подводя нас к машине, — была использована в съемках двухсот сорока фильмов. Так что не удивляйтесь, она заслужила свое место на выставке.

Разумеется, оспаривать этот сомнительный в общем-то довод никто из нас не стал. Мы лишь постояли у одинокой автомашины и, не проронив ни слова, стали спускаться вниз, к выходу.

— Господа, — остановил нас представительный респектабельного вида джентльмен в превосходно сшитом вечернем костюме, — господа, комиссар американского павильона убедительно просит вас пожаловать к нему.

— Что же, — откликнулся С. Б. Ниязбеков, — с удовольствием. Проводите нас, пожалуйста.

— Прошу сюда, — указал представительный господин и повел нас по длинному коридору.

У одной из дверей он остановился, постучал и затем все с той же превосходно отработанной улыбкой пригласил нас войти.

Хозяином кабинета оказался невысокий и в изрядных годах человек. От стандартного типа американцев он отличался склонностью к полноте и весьма заметным брюшком. Комиссар провел всю группу, как сказали бы у нас в степи, на почетное место, усадил в кресла и завел беседу.

Разговор, длившийся, кстати, недолго, касался в основном только что виденных нами в павильоне экспонатов. Каждому разделу, каждому экспонату комиссар давал свое пояснение, стараясь, чтобы у посетителей осталось более серьезное впечатление.

В заключение нашей встречи хозяин кабинета каждому из нас вручил памятный значок («Это у нас для почетных гостей!» — подчеркнул он с улыбкой), а также по нескольку прекрасно изданных книг.

В сопровождении все того же представительного джентльмена мы направлялись к выходу из павильона, когда путь нам пересекла группа весело переговаривающихся людей. Мы узнали Роберта Кеннеди в окружении многочисленной детворы и каких-то лиц в штатском.

От столкновения обеих групп возникло небольшое замешательство, и наш сопровождающий быстро нашелся:

— Господа, прошу вас познакомиться: Роберт Кеннеди.

Обращаясь к сенатору, он сделал учтивый, легкий жест в нашу сторону:

— Члены делегации из Казахстана.

Все остановились. С. Б. Ниязбеков и Роберт Кеннеди обменялись рукопожатием. Не выпуская руки своего собеседника, сенатор с открытой улыбкой быстро оглядел всю нашу группу.

— Казахстан… — проговорил он, пытаясь что-то припомнить. — Позвольте, это же из Алма-Аты?

— А вы бывали в Алма-Ате? — задал в свою очередь вопрос удивленный С. Б. Ниязбеков.

— Ну как же! Я был там в 1956 году с группой туристов.

Чтобы поддержать невольно возникший разговор, мы задали сенатору банальный вопрос: понравилось ли ему в Алма-Ате?

— Очень красивый город, — отозвался Кеннеди. — Зеленые и прямые, как стрела, улицы. Сады, цветы… И горы. Да, горы! Живописный город!

— Что ж, приятно слышать, — заметил С. Б. Ниязбеков.

— Когда я был там, то в центре города еще стояли одноэтажные деревянные бараки. Они все еще стоят?

— Что вы! Сейчас Алма-Ату не узнать. Вот приезжайте, — пригласил сенатора С. Б. Ниязбеков, — увидите сами.

— За приглашение спасибо. А что, ведь все может быть!.. Да, самое-то главное! — спохватился сенатор, легонько стукнув себя по лбу. — Это же город яблок. Кажется, отец яблок? Я правильно запомнил?.. Как теперь — все такое же изобилие яблок?

Услышав о яблоках, шустрые, непоседливые детишки Кеннеди присмирели и с затаенным вниманием стали прислушиваться к разговору взрослых. Для миссис Кеннеди это принесло заметное облегчение. Она смогла оторваться от своего обычного занятия — пересчитывать сновавших вокруг детишек — и вставить любезную фразу о замечательном вкусе и аромате запомнившегося ей алма-атинского апорта.

— Яблок достаточно, — ответил семье сенатора С. Б. Ниязбеков. — Приезжайте в гости. Кстати, вы были в Советском павильоне?

— Еще не был, — признался сенатор. — Но обязательно побываю. Это у меня намечено. Нужно лишь выкроить время.

— Значит, не исключено, что мы еще раз увидимся.

Встретиться нам больше не пришлось, хотя мы слышали, что Роберт Кеннеди все-таки выкроил время и осмотрел Советский павильон. Не довелось Роберту Кеннеди и побывать еще раз в Советском Союзе, увидеть обновленную Алма-Ату. Как известно, ему вообще недолго оставалось ходить по земле. Вскоре пули убийцы оборвали жизнь этого человека в самом расцвете его деятельности. Злодейское убийство сенатора насторожило весь мир. Что это: жестокий, неумолимый рок над несчастной семьей Кеннеди, или же повседневные нравы демократической Америки, где убийцы хладнокровно, словно в заповеднике для охоты, расстреливают президентов и сенаторов?

Наше пребывание в Монреале не ограничилось одним лишь осмотром павильонов. Программа была разнообразной и насыщенной.

Вечером того же дня, когда произошла встреча с сенатором Кеннеди, мы попали на интересное представление: цирк дрессированных дельфинов.

О сообразительности и даже, если хотите, интеллекте этих удивительных морских животных я много читал. Но увидеть их собственными глазами довелось впервые.

В наши дни ученые все больше склоняются к тому, что мир дельфинов представляет, собой какое-то удивительное, еще не до конца разгаданное сообщество почти что разумных созданий. Так, уже доказано, что они владеют своим языком, и тайны этого дельфиньего языка люди пытаются расшифровать. Они очень сообразительны, даже умны, человечны, и зафиксировано множество случаев, когда стая дельфинов выручала из неминуемой беды человека. Не случайно многими странами в последнее время приняты законопроекты, запрещающие промысел дельфинов. В самом деле, чем больше человечество узнаёт об этих животных, тем непростительней становится их избиение, уничтожение.

Итак, цирковое представление дельфинов. Нам пояснили, что животные, которых мы увидим, прошли всего четырехмесячный курс обучения. В основу занятий с животными были положены знаменитые принципы нашего физиолога И. Павлова. Не знаю, что тут сыграло решающую роль: сообразительность дельфинов или сформулированные наукой правила, скорее — и то и другое вместе, но результаты, как мы убедились, не могли не вызвать восхищения.

Посреди круглого зала стоит бассейн с морской водой. Бассейн сделан из стекла, и всем присутствующим прекрасно видно сквозь толстые, но совершенно прозрачные стенки, как в этом искусственном водоеме резвятся два дельфина. Животные не обращают на людей никакого внимания. Они играют словно два необъезженных коня в привольной степи.

Программа представления начинается с того, что на краю бассейна вдруг появляется молодой человек в черных туго облегающих брюках и белоснежной рубашке. Пока он раскланивается со зрителями, дельфины замечают его и частыми прыжками выражают свою радость. Они разбегаются в воде и, неожиданно оттолкнувшись, взлетают высоко в воздух. Их крепкие, словно отлитые из металла тела напоминают маленькие торпеды.

Радость дельфинов так велика, что в бассейне разгулялись волны.

В руках молодого человека оказался надутый мяч и он бросил его дельфинам. Не дав мячу коснуться воды, одно из животных тут же взлетело в воздух и ударом носа отправило его в другой конец бассейна. Там мяча ждал второй дельфин, он тоже выскочил из воды и сделал точный пас своему товарищу. Перепасовка продолжалась довольно долго. Наконец молодой человек сделал какой-то знак, и дельфин точным ударом носа послал мяч хозяину. Поймав мяч, молодой человек стал бросать дельфинам мелкую серебристую рыбешку.

После циркового представления мы поздно вечером вернулись к себе в гостиницу.

Следующий день начался с посещения павильона канадской провинции Квебек. Мы были гостями комиссара этого павильона.

Свое внимание к гостям хозяева павильона выразили тем, что прислали за нами транспорт. Это были красивые автомашины последних моделей. На них мы и прибыли к павильону.

Лифт поднял нас на верхний этаж. Комиссар павильона, седой коренастый француз, встретил нас в своем кабинете и после взаимных приветствий пригласил осмотреть экспонаты. Сопровождая гостей, хозяин давал пояснения, приводя скупые цифры.

Трудно сказать, какая отрасль сельскохозяйственная или промышленная является направляющей в хозяйстве провинции Квебек. Сельским хозяйством в ней занимается всего четверть населения. Однако высокий уровень сельскохозяйственного производства в Канаде позволяет одному работающему кормить тридцать три человека. Это, конечно, очень впечатляюще. Квебек занимает ведущую роль в стране по добыче асбеста, золота, железной руды. Кроме того провинция считается кладовой урановых руд.

Осматривая павильоны, мы не увидели достаточно запоминающихся экспонатов. Индустрия вообще представлена бедно — одни лишь диаграммы. Более убедительно демонстрируется сельское хозяйство провинции и, как уж водится, легкая промышленность.

Традиционный обед, на который пригласили нас после осмотра павильона, прошел в чрезвычайно непринужденной обстановке. Тон, как ни странно, задал этому сам хозяин. Едва мы расселись за столом, комиссар оставил официальную чопорность и превратился в радушного, хлебосольного человека, любителя угостить и занять гостя живым интересным разговором. Словом, мы очутились в атмосфере истинного французского застолья, когда разговор даже на самые серьезные темы течет легко и непринужденно, перемежаясь шутками и взрывами смеха.

Заговорив о том, что мы только что осмотрели в павильоне, комиссар с заметной горечью в голосе заявил:

— Квебек — чрезвычайно богатая провинция. Но что от этих богатств остается нам, французам? Я нисколько не преувеличиваю, господа, но восемьдесят процентов всех наших богатств, — восемьдесят! — принадлежит англичанам и американцам. Спрашивается, кто же здесь хозяин?

Взглянув на взволнованного хозяина, С. Б. Ниязбеков тонко усмехнулся.

— Что же мешает вам устранить эту, как вы называете ее, несправедливость? Французов, как я понимаю, в Квебеке большинство, и все французы возмущены. Мне кажется, мнение большинства является решающим, чтобы природные богатства оказались в руках истинных хозяев.

— Англичане! — воскликнул, забыв о сдержанности, комиссар. — Англичане душат нас и попирают наши права. Но нет, у нас есть право на самостоятельность — и мы его осуществим! Да, да, я это заявляю твердо, — мы добьемся самостоятельности!

— Охотно верю, — откликнулся С. Б. Ниязбеков. — Думаю, что мы еще станем свидетелями этого.

— А вот когда мы добьемся самостоятельности, — с улыбкой заявил наш хозяин, — то первым послом в СССР буду я. Ничего не имеете против?

Главе нашей делегации ничего не оставалось, как поддержать шутку комиссара.

— Милости просим! — с легким поклоном ответил он.

Словно дождавшись паузы в застольном разговоре, на небольшой сцене в глубине зала появился хор. Взмах дирижера, и мы услышали знакомую мелодию «Подмосковных вечеров». Хор исполнял популярную во всем мире песню дважды: на французском и русском языках. Со стороны хозяев это было данью высокого уважения к нам, и мы, едва умолк хор, выразили комиссару свою признательность.

За десертом разговор вновь коснулся политических проблем. Мы воочию убедились, насколько развит в Канаде антагонизм между французами и англичанами. С той и с другой стороны пока что предпринимаются демарши чисто демонстрационного свойства. Так, французы устраивают обструкцию английской королеве, англичане, со своей стороны, готовят такую же встречу президенту де Голлю. В частности, за столом комиссар заговорил об ожидаемом приезде генерала де Голля. По его мнению, генерал просто обязан поддержать своих и демонстративно должен посетить сначала Квебек, а уж потом отправиться с визитом в Оттаву.

— Это его долг. Долг француза!

Как нам удалось впоследствии узнать, генерал де Голль сверх всякой меры оправдал ожидания своих земляков. Он посетил Квебек и удостоился восторженного приема. От посещения же столицы Канады президент вообще отказался. Можно только представить себе, насколько потрафил де Голль националистическим настроениям канадских французов!

— К сожалению, — заявил хозяин стола, когда обед подходил к концу, — нас, французов, здесь меньшинство. У нас нет ни сил, ни средств для эффективной обороны. Вы обратили внимание на старинную пушку возле павильона? Она осталась от древних времен. Уверяю вас, что это единственное наше оружие для защиты от врагов.

Разговор, как положено, следовало завершить шуткой, и С. Б. Ниязбеков, поднимаясь из-за стола, с улыбкой сказал комиссару:

— Пушка очень грозная. Но разве вам угрожает какая-то опасность? От имени своего народа могу с уверенностью обещать, что нас вам опасаться не следует. Мы хотим жить со всеми в мире, дружбе.

— О, я это знаю! — заверил комиссар и, сопровождая нас из зала, где слуги принимались убирать со стола, предложил совершить автомобильную прогулку по провинции.

«Если угощают, наешься и масла», — говорят у нас, в степи. Как ни хотелось отдохнуть после обеда, однако предложение посетить дом отдыха на берегу озера Эстерель пришлось всем нам по душе.

В путь выехали на трех машинах. Как было сказано, до озера от Монреаля двести пятьдесят километров.

Дороги в Канаде, как, впрочем, и везде на американском континенте, превосходны. Выбравшись из городской толчеи, громко сигналя, машины понеслись по прямой асфальтированной магистрали. Автомобили оказались правительственными, с резкими сиренами. Не сбавляя бешеной скорости, мы ехали в потоке самых разнообразных автомобилей. Рябило в глазах от раскраски машин: синие, красные, желтые, зеленые.

Через каждые пятьдесят километров лавина машин сбавляет скорость и останавливается у ворот, перегораживающих магистраль. Обслуживающего персонала нет, ворота закрываются и открываются автоматически. Путешествующий опускает в металлическую кассу монету, ворота распахиваются и путь свободен. После наших дорог, где тебя никто не останавливает, если ты соблюдаешь все правила, такие частые вынужденные остановки у ворот не могли не вызвать удивления. Оказалось, что дорога, по которой мы ехали, принадлежит частному лицу и ворота предназначены для сбора платы. Платить нужно за все, даже за право передвигаться по земле.

Равнина кончилась, мы въехали в какой-то лабиринт ущелий и холмов. Дорога поднималась и опускалась, и наши машины, не сбавляя скорости, плавно ныряли на всех неровностях рельефа местности. Неожиданно мы взлетели на вершину крутого высокого холма и остановились. Впереди перед нашими глазами открылась спокойная водная гладь. На той стороне зеленел густой, ухоженный лес.

Комиссар с улыбкой посмотрел на нас своими синими, как открывшаяся озерная равнина, глазами.

— Эстерель.

Несколько минут мы молча любовались живописной панорамой сохранившегося уголка природы.

— Господин комиссар, озеро принадлежит государству или является частной собственностью?

— Частная собственность. И озеро, и тот вон лес, и даже горы, сады и огороды, — все это принадлежит одному человеку. Но он молодец. Когда-то здесь было четыре небольших озерца. Хозяин прорыл между ними каналы и соединил их друг с другом. Теперь они слились в одно большое. Для Монреаля это зона отдыха.

— Много здесь домов отдыха?

— Домов отдыха? Шестьдесят. Кроме того, три санатория, пансионат и много гостиниц.

— Они тоже принадлежат хозяину озера?

— Конечно! Разве он пустит кого-нибудь?

— А сколько стоит отдых на озере?

— Видите ли, господа. Путевка у нас на одну неделю. Стоимость ее сто тридцать — сто сорок пять долларов.

— Прилично, — заключил кто-то из нас, быстро подсчитав стоимость месячного отдыха. — Видимо, хозяину озера это приносит неплохой доход?

— О да! — подтвердил комиссар. — Общий годовой доход всего этого — шестнадцать миллионов долларов. Одни только дома отдыха дают шесть миллионов.

За разговором мы не заметили, как очутились у ворот нарядного двухэтажного дома. Машины остановились.

— Прошу, господа, — пригласил нас комиссар.

Через ворота, минуя небольшой сад, мы прошли в дом. На первом этаже оказался просторный зал. Пока комиссар занимал нас разговором, из двери, ведущей в зал с противоположной стороны, вошла целая группа отдыхающих: мужчины, женщины, дети. Судя по всему, отдыхающие вернулись с озера после купания. Минуя зал, они вдруг остановились и обратили на нас внимание. Комиссар поспешил представить нас.

Узнав, что мы из Казахстана, отдыхающие о чем-то оживленно заговорили. Комиссар перевел нам, что это американцы, приехавшие на отдых. Недавно они съездили в Монреаль, — специально на концерт казахских артистов. С концерта они вернулись в восторге.

— Ваш концерт, — переводил комиссар быструю речь американцев, — превосходен! Это показатель высокой, очень высокой культуры!

— Спасибо, — сдержанно ответил С. Б. Ниязбеков. — То, что вы видели, это всего лишь результат пятидесяти лет самостоятельного развития. Мы уверены, что в скором будущем добьемся еще больших успехов.

— Поздравляем! От души поздравляем вас! — тараторили американцы.

Затем, распрощавшись, вся группа исчезла в одной из дверей, выходящих в зал, — ушла в свои номера. Перед нами появился энергичный молодой человек в синем пиджаке. Он очень живо поздоровался с нами за руки, затем, перебросившись с комиссаром несколькими короткими фразами, сделал приглашающий жест, чтобы мы последовали за ним.

На берегу озера у дощатого причала дремала на приколе моторная лодка, — скорее, небольшой катер, в котором все мы удобно расселись. Затарахтел мотор, и острый нос катера задрался над спокойной водой озера…

Пролетая по гладкому зеркалу искусственных каналов, мы побывали на всех четырех озерах. Приятная прогулка заняла чуть больше часа.

Возвращаясь назад, мы услыхали в небе знакомое стрекотание, — на небольшой высоте к противоположному берегу направлялся вертолет. Молодой человек в синем пиджаке, сопровождавший нас, достал из шкафчика бутылку виски и содовую воду и принялся смешивать коктейль. Наполовину налитым стаканом он показал на противоположный берег, где в окружении красивого сада стоял большой дом.

— Там живет хозяин. Вертолет тоже его.

Пока молодой человек раздавал нам стаканы с виски, вертолет снизился и сел где-то в густой зелени сада, окружавшей особняк владельца всего этого края.

По дороге в Монреаль мы разговаривали, в основном, о том, что удивило нас в прогулке по озерам. Слов нет, неизвестный нам хозяин зоны отдыха повел свое дело с размахом. Все, что было сооружено на берегах, сулило рай любому из желающих отдохнуть. У нас не было никакого сомнения, что и желающих пожить в этом раю достаточно не только в Монреале, но и в других городах Канады. Однако все ли имеют возможность осуществить свое желание?

В газете «Торонто дейли стар» незадолго до этого была помещена тревожная статья, посвященная проблеме, которая год от года становится все острее для каждой канадской семьи.

Газета приводит множество цифр и фактов о безудержном росте цен на продукты питания, одежду, электроэнергию, лекарства, медицинское обслуживание и все остальное, из чего складывается понятие «предметы первой необходимости» для человека в современном обществе.

Вот бюджет обычной канадской семьи. Супруги Беннионы живут в Торонто. Глава семьи работает на фабрике. Вместе со сверхурочными он зарабатывает около ста долларов в неделю (четыреста долларов в месяц). Более ста тридцати долларов из месячного заработка уходит на оплату квартиры и ее отопление. Сто сорок долларов в месяц жена, стараясь быть как можно экономнее, расходует на питание. Остается сто тридцать долларов. А налоги? А одежда? А обувь? А лекарства? Да мало ли расходов по мелочам! Супруги Беннионы с грустью признаются, что они не могут себе позволить такой «роскоши», как сходить в кино. Беречь приходится буквально каждый цент.

Так что едва ли эта обычная обеспеченная семья имеет возможность наслаждаться соблазнительными условиями рая, который устроил под Монреалем предприимчивый владелец озер, лесов, пансионатов и вертолета.

9 июля Неделя Казахской ССР на Экспо-67 завершилась.

Вечером от имени правительства Казахстана в Советском павильоне был устроен большой прием. На приеме присутствовали комиссары национальных павильонов стран участниц Всемирной выставки, «отцы» города Монреаля, представители канадской общественности, деятели культуры и искусства.

Второй этаж Советского павильона превратился в большой банкетный зал. Столы ломились от всевозможных яств и напитков. Здесь было представлено все, чем богат и знаменит Казахстан. Гостям предлагались казы и чужук, карта, жал и жая, курт, иримчик, великолепная каспийская икра. Источали тонкий аромат алма-атинские яблоки, яркий свет играл на блюдах с виноградом, просвечивал янтарь нарядных бутылок с марочным казахстанским вином.

Отведав всего, что было на столах, многочисленные гости соответствующим образом настроились, и в зале возник тот слитный ровный гул, когда одновременно, нисколько не мешая одна другой, живо беседуют множество групп. Прием проходил хорошо, гости были довольны, во всех уголках зала звучала английская, французская, итальянская речь.

Вдруг я услышал, как кто-то громко позвал меня:

— Здравствуйте, Адий Шарипович!

Не успел я обернуться, как оказался в крепких объятиях неизвестного человека. Незнакомый мне гость крепко расцеловал меня в обе щеки. Видно было, что он испытывает неподдельную радость от встречи. Но кто же он, где я видел его лицо?

Вскоре, однако, все выяснилось. Это был украинский писатель Петр Иванович Кравчук, живущий в Канаде. Он напомнил, что год назад побывал в Алма-Ате на декаде украинского искусства и литературы в Казахстане. Ездил по республике, слетал на Мангышлак, в город Шевченко. Познакомились мы с ним на приеме в Союзе писателей Казахстана.

Вместе с Петром Ивановичем были две женщины: супруга и сестра. Кстати, сестра редактирует украинскую газету, издающуюся на английском языке в Канаде.

— А мы отдыхали, — рассказывал Петр Иванович, усаживаясь за стол. — Вдруг я смотрю в газете: твоя фамилия. Тогда я забрал своих и — сюда!

Он с улыбкой осматривался по сторонам.

О своем пребывании в Казахстане П. И. Кравчук сохранил самые теплые воспоминания. Знакомясь с нашей республикой, он не расставался с фотоаппаратом. Из казахстанских снимков он впоследствии составил специальный альбом, издав его. Кроме того, в нескольких номерах украинской газеты, издающейся в Торонто, печатались его очерки «Декада украинской литературы в Казахстане». Петр Иванович рассказал, что в этой же газете был опубликован перевод моей статьи «Две ветви одного дерева». Статья эта, рассказывающая о давней братской дружбе украинского и казахского народов, писалась специально к декаде и в те дни была напечатана в наших казахстанских газетах.

Петр Иванович подарил мне фотоальбом с казахстанскими снимками и номер украинской газеты с моей статьей.

— И еще вот что, — проговорил он, доставая небольшую книгу в зеленом переплете. «Петр Кравчук. Тарас Шевченко в Канаде». Книга, изданная на украинском языке, рассказывает о том, как память великого кобзаря чтится его земляками в далекой Канаде. Многие страницы этой книги посвящены непримиримой полемике с украинскими националистами — фальсификаторами творчества Т. Г. Шевченко.

Достав автоматическую ручку, Петр Иванович открыл титульный лист и стал быстро писать:

Расставаясь в этот вечер, мы вручили своим канадским друзьям подарки от себя. Петр Иванович получил черный чапан с богатым орнаментом. Супруге и сестре достались женские казахские камзолы, отделанные позументом. Подарки наши пришлись гостям впору, и они с удовольствием облачились в них.

— Ну вот, совсем свои, — заключил кто-то из нас, разглядывая гостей, пока они оживленно переговаривались перед большим зеркалом.

Утром следующего дня на узкой улочке, где расположился наш пансионат, появился сверкающий автобус. Он с трудом вывернулся из-за угла, еле разминулся с небольшой малолитражкой и остановился как раз под нашими окнами.

Город Торонто, куда мы направлялись, знаменит Ниагарским водопадом. Любой турист, посетивший Канаду, ни за что не минует этого места. Ниагарский водопад — одна из самых запоминающихся достопримечательностей страны.

В автобусе покойные мягкие кресла, похожие на самолетные. Скорость по отличной магистрали он развивает предельную, поэтому, расположившись со всеми удобствами, мы весело переговариваемся, любуемся сверканием раннего нежаркого солнца и наперегонки с многими автомобилистами несемся по этому великому туристскому пути. С раннего утра из Монреаля в Торонто устремился бесконечный поток машин. Все едут полюбоваться настоящим чудом природы — Ниагарским водопадом.

Путь в Торонто лежит через столицу страны — город Оттаву. Мы приехали туда в обеденное время и немного задержались для осмотра.

Столица невелика, в ней всего триста тысяч жителей. Но чем привлекает Оттава с первого же взгляда — это идеальной чистотой. В черте города нет ни одного промышленного предприятия, даже кустарного. Все это вынесено далеко за город, и поэтому зеленые, ухоженные улицы столицы приобрели, я бы сказал, какой-то сельский уют.

Автобус наш, попетляв по улочкам Оттавы, неожиданно выехал на площадь и остановился перед внушительным пятиэтажным зданием, окрашенным в приятный светло-коричневый цвет. Это было здание канадского парламента. Мы вышли из автобуса и оказались в довольно-таки густой толпе. Множество разноязычных туристов толпилось на площади, громко переговариваясь и с увлечением щелкая фотоаппаратами, запечатлевая на пленке здание, в котором заседает правительство и решаются судьбы страны.

Когда знакомишься со страной, встречаешься с людьми, читаешь газеты, журналы, книги, мало-помалу начинаешь входить в курс местных проблем. Так было и в Канаде. Не стану говорить банальных слов о контрастах — они везде есть. Но день ото дня, по мере того как мы вживались и осматривались, у нас стало складываться довольно определенное мнение об этой большой и в общем-то богатой стране.

Недавно канадская университетская лига социальных реформ (в нее входят профессоры высших учебных заведений) выпустила любопытный труд, озаглавленный откровенно полемически: «Независимая внешняя политика для Канады?» Книга представляет собой коллективный труд. Всех авторов ее объединяет общая решимость содействовать всестороннему и детальному обсуждению канадской общественностью внешней политики страны, обсуждению, которое, по их мнению, более чем назрело.

На обложке книги читатель видит потрепанного бродягу с канадским национальным флагом в руках. Бродяга заглядывает в лужу и видит свое искаженное отражение: в руках у него не канадский, а американский звездно-полосатый флаг. Эта саркастическая карикатура передает мнение авторов о том положении, в котором сейчас находится Канада.

Страна, как единодушно признают авторы книги, подпала под экономическую и политическую зависимость от южного соседа. Соединенные Штаты Америки оказывают большое влияние на все аспекты внешней политики Канады. Особенно остро это проявляется в отношении Вьетнама. Будучи в одной атлантической упряжке с Соединенными Штатами, Канада лавирует, чтобы, с одной стороны, угодить Вашингтону и получить прибыль от американских военных заказов, а с другой — создать себе репутаций «нейтрала» и «миротворца». Такое положение тревожит многих канадцев. Страна должна сделать выбор между так называемой спокойной дипломатией и более динамичной и эффективной независимой внешней политикой, что будет способствовать и внутреннему единству в Канаде и преодолению современных международных кризисов.

Пожалуй, наиболее щекотливый и деликатный вопрос канадско-американских отношений — вопрос об участии Канады в НАТО. Именно здесь в наиболее чистом виде проявляется вся двойственность позиции Канады и определенных кругов ее интеллигенции. Сторонники нового, более независимого от Вашингтона курса считают, что необходимо обратить самое серьезное внимание на так называемые «особые отношения», если Канада хочет предпринять шаги на международной арене, которые могут не понравиться правительству США. К таким шагам прежде всего относится развитие отношений с социалистическими странами. Но для этого надо «перерасти антикоммунизм», который, кстати сказать, в значительной степени экспортирован в Канаду политическими дельцами Вашингтона.

Необходимость пересмотра внешнеполитического курса в отношении социалистических стран диктуется национальными интересами Канады. Экономические и внешнеполитические интересы Канады в вопросах торговли с коммунистическими странами расходятся с американскими взглядами на «торговлю с противником».

Пока же американское влияние в Канаде чрезвычайно сильно. Даже в столице страны, вернее в ее пригородах, можно найти множество предприятий, принадлежащих могучим концернам Рокфеллера и Штейнберга. Южные соседи чувствуют себя на чужой земле как полноправные хозяева.

В город Торонто мы попали только к вечеру. Этот город на берегу озера Онтарио является как бы дублером столицы. Как крупный политический центр он имеет огромный вес. Все политические партии страны считают необходимым держать здесь свои отделения. Мне показалось, что Торонто для Канады это то же самое, что Нью-Йорк для Америки.

Гостиница, возле которой остановился автобус, находится в центре этого огромного, с двухмиллионным населением, города. Нам с Ш. Есеновым вновь достался двухместный номер. В Торонто мы должны были лишь провести ночь, однако за ночевку пришлось уплатить двадцать пять долларов. Постоянно сравнивая цены, я не мог вообразить себе таких расходов у нас в стране.

Вечером после ужина приятно было совершить прогулку по незнакомому городу. Мы вышли из отеля с намерением идти куда глаза глядят. В этом городе мы впервые, и все должно быть интересно. Однако не прошли мы и квартала, как на одном из перекрестков увидели большую толпу, вернее не толпу, а несколько групп людей, запрудивших улицу. Люди вели себя спокойно, стояли на месте, на груди у каждого висел большой лист бумаги с написанными от руки словами. Мы постояли, посмотрели, но, ничего не поняв, пошли своей дорогой.

Интересно, что назавтра, едва выйдя из отеля, мы вновь увидели те же группы молчаливых людей, с теми же листами бумаги на груди. Оказывается, это бастовали рабочие нескольких типографий. Они требовали повышения заработной платы. На листах бумаги было выведено:

Я уже писал, что заработная плата трудящихся в Канаде никак не поспевает за ростом цен. В большом же городе, где стоимость жизни дороже, положение рядовых тружеников, которых кормят лишь собственные руки, становится подчас невыносимым. Достаточно сказать, что еще в прошлом году квартирная плата в Торонто составляла в среднем сто сорок пять долларов сорок пять центов в месяц. Нынче же она подскочила до ста шестидесяти одного доллара двадцати пяти центов. Как видим, для бюджета семьи ощутимо. К тому же не нужно забывать, что очень резко поднялись розничные цены, особенно на продукты питания, на детскую одежду и обувь. В одной из газет мы прочитали горькие и отчаянные слова домохозяйки из Торонто:

Так что труженик с плакатом на груди выходит на улицу богатого города отнюдь не от хорошей жизни!..

Нас предупредили, что поездка на водопад займет целый день: дорога туда, обратно, знакомство с самой Ниагарой. И все же, как мы ни спешили, завтрак прошел неторопливо, обстоятельно, я бы сказал, по-деловому. Канадцы чересчур уважают свое здоровье, чтобы наспех относиться к такому важному делу, как питание. Здоровье — самый надежный капитал. Это понимаешь, когда узнаешь, сколько стоит лечение.

Передвижение по незнакомой стране составляет одну из прелестей туризма. Даже глядя из окна автобуса, замечаешь многое. Вот, например, мы миновали чистенькую, аккуратную заправочную станцию и выехали на развилку. Взглянув на указатель дорог, я сначала не поверил собственным глазам. Но нет — на одной стороне указателя четко обозначено: Одесса. Глянул на другую и тоже удивился: Николаев. Как же так: путешествуя по Канаде, мы оказались на развилке дорог между Одессой и Николаевом? Однако это не было миражем или обманом зрения. Просто в Канаде, как я уже говорил, проживает множество украинцев. Приехав в эти далекие, еще не обжитые места, они назвали их милыми сердцу родными названиями. И вообще, к слову сказать, украинцы в Канаде сохранили очень многое из своего векового, древнего уклада жизни. Что-то, конечно, они перенимают и от канадцев, но дух народа, его обычаи остаются.

Перелистывая подаренную П. И. Кравчуком книгу, я очень многое узнал об укладе жизни людей, заброшенных сюда за океан с далекой солнечной Украины. Петр Иванович, верный своему фотоаппарату, богато иллюстрировал книгу снимками, и — честное слово! — приятно и радостно было видеть, насколько верными своим традициям оставались украинцы на канадской земле. Вот на ярко освещенной эстраде большого концертного зала в Торонто выступает украинский струнный оркестр. Во всю сцену красуется огромный аншлаг: «Наша дума, наша писня не вмре, не загине!» А вот там же, в Торонто, идет концерт украинского женского ансамбля. И снова плакат во всю сцену: «Научайтесь и свойого не цурайтесь!» Очень впечатляет снимок, на котором огромное скопище людей, собравшихся на открытие памятника Т. Г. Шевченко в местечке близ Палермо (есть такой городок в Канаде). Красивая арка над входом в музей и мемориальный парк Т. Г. Шевченко, наконец сам музей великого кобзаря близ Палермо — просторный вместительный дом канадского сельского типа, в который поселяне по крохам собирают все, что относится к памяти любимого поэта и далекой родины.

Однако разговор о людях, лишенных родной земли, — особая тема, и касаться ее наспех просто не имеет смысла. И все же не могу не вспомнить один из дней Недели Казахской ССР, когда совсем неожиданно у меня произошла никем не запланированная встреча с земляками.

Это случилось утром за несколько минут до открытия Советского павильона. Мы с Касымом Асановым, председателем колхоза, неторопливо поднимались по ступенькам. Вдруг я услышал не очень смелый голос, окликнувший нас по-казахски:

— Простите, вы из Казахстана?

Мы разом оглянулись и увидели небольшую группу людей, приближающихся к нам со смущенными улыбками. По одежде незнакомцы не отличались от тысяч и тысяч посетителей выставки, но их характерные смуглые лица с первого взгляда выдавали жителей Средней Азии. Они подошли и по обычаю поздоровались с нами за руку.

— Вы Шарипов? — спросил один из них. — Я видел вашу фотографию в газете.

Это были люди из числа так называемых перемещенных лиц. Во время Великой Отечественной войны они по разным причинам оказались в плену, а затем уступили фашистской пропаганде и вступили в ряды пресловутого Туркестанского легиона, сформированного немцами из жителей среднеазиатских республик. Как бывший партизан я знал, что гитлеровское командование использовало Туркестанский легион и на передовой против наступающих частей Советской Армии и в тылу в качестве карателей. Не было для меня секретом и то, что многие из легионеров, отравленные фашистской пропагандой, носились с националистической идеей «Большого Туркестана», — созданием самостоятельного азиатского государства на территории Средней Азии. Правда, со временем изрядная часть бывших легионеров осознала свод) ошибку и нашла пути для возвращения на родину. Но какое-то число уцелевших гитлеровских наемников до сих пор живет за границей.

Не скрою, было неприятно видеть людей, против которых по долгу командира и партизана мне приходилось сражаться с оружием в руках. Но в то же время мною владело вполне объяснимое любопытство узнать, что же осталось в душах людей, променявших родную землю на далекую чужбину.

Бывшие легионеры называли места, откуда они родом, где у них остались родственники: Семипалатинск, Гурьевская область, станция Туркестан. Среди них были один туркмен и один киргиз. Фамилий я их не спрашивал — не было охоты.

По рассказам, обитали все они в Нью-Йорке и приехали в Монреаль специально: посмотреть на успехи Казахстана и других республик Средней Азии. Туркмен в свое время, накануне войны, окончил советский юридический институт, но сейчас работает не по специальности, а переквалифицировался, как он сказал, в специалиста по тюркским языкам. Киргиз работает в библиотеке Нью-Йоркского университета. Ударившись в воспоминания, он со слезами рассказал о том, как ему довелось присутствовать в Америке на встрече с нашим писателем-академиком Мухтаром Ауэзовым.

И вообще встреча эта у меня и у Саттара Имашева оставила какое-то тягостное впечатление. Со дня нашей победы над фашизмом прошло уже четверть века, давно залечены раны войны, давно, как я полагаю, стерлась память об отщепенцах, в свое время так подло предавших родной народ. Но где-то по белому свету еще мыкаются жалкие людишки, и незавидное их существование не может вызвать в душе советского человека ничего, кроме откровенной жалости. Они сами выбрали себе жесточайшее из наказаний — изгнание и забвение.

Направляясь по своим делам, мы сказали бывшим легионерам:

— Что вы болтаетесь по свету? Просились бы домой.

— Боимся, — помявшись, признались они.

Мы не стали расспрашивать их, видимо, у бывших карателей и в самом деле имелись причины опасаться возмездия родного народа за содеянное. Но, повторяю, нам их участь показалась незавидной. Женаты они, кто на немке, кто еще на ком-то, дети их не знают ни родного языка, ни родины, да и сами они, бывшие наймиты врага, сохранили какие-то национальные признаки лишь постольку поскольку еще живы.

Нет, горькая это судьбина — жить под чужим неласковым небом, вдали от мест, где впервые издал младенческий крик и где сделал первый глоток воздуха, напоенного незабываемым ароматом нашей древней, вечной степи!…

В полдень, когда горячее солнце поднялось прямо над нашими головами, появились приметы недалекой реки. И точно: вскоре в раскрытые окна автобуса пахнуло свежестью воды, и нам открылся вид большой, стремительной реки. Экскурсовод моментально вскочил на ноги и не без торжественности простер вперед руку.

— Господа, перед вами река Ниагара. Взгляните на тот берег. Там начинается Америка. Чуть в стороне вы видите мост. Он соединяет две наши страны. Длина моста две с половиной мили.

Автобус подвез нас к самому берегу. Теперь можно разглядеть, что две соседние страны — Канада и Соединенные Штаты Америки, — как говорится, поровну поделили могучую реку. Водопад есть и на канадской стороне и на американской. Так что патриоты и с той и с другой стороны могут не чувствовать ни зависти, ни ущемления своей гордости. Но мне показалось, что канадский водопад как-то величественнее. Или, может быть, это показалось мне оттого, что мы стояли к нему ближе?

Перед самым обрывом широкая река разделялась большим островом, и вся лавина воды с возросшей скоростью устремлялась в два узких рукава. Закипая на каменных уступах порогов, она вдруг обрушивалась вниз с огромной высоты, и только шум стоял в ушах от грохота падающей воды. В воздухе явственно ощущалась прохлада от насыщенности влагой.

В небольшом двухэтажном домике у самой реки всем экскурсантам выдавались непромокаемая обувь, головной убор и плащ. Вход стоил пять долларов. Одетые в спецовки, посетители садились в лифт и он опускал их глубоко под землю. В кабинке лифта помещались три-четыре человека, и он работал беспрерывно.

Внизу был проложен длинный, мрачный туннель, тускло освещенный небольшими лампочками. Наш провожатый молча вел нас в глубину подземелья. Мы шагали за ним, ни о чем не расспрашивая. Скоро гул воды наверху стал настолько грозным, что мы в тревоге подняли головы. Оказывается, так оно и было задумано. Наверху в скалистом дне реки было прорублено окно и сквозь стекло видно, как над головами экскурсантов с бешеной скоростью проносится падающая вода.

Что же, эффектно! И посмотреть на это стоит. Владелец водопада и прилегающих к реке участков правильно рассчитал зрелищное впечатление и вот уже в течение многих лет кладет в карман постоянный, все возрастающий доход от любопытства туристов.

К вечеру стал собираться дождь, и пока мы ужинали, разразился настоящий ливень. У нас были запланирована встреча с представителями ассоциации канадско-советской дружбы, и мы уже стали опасаться, что ужасный ливень сорвет встречу. Однако вскоре нам позвонили и сказали, что машины пришли и ждут у подъезда отеля.

Улицы города представляли собой бушующие реки. А ливень все низвергался, и машины медленно, словно ладьи, пробирались в сплошных потоках.

Ассоциация канадско-советской дружбы помещалась в небольшом особняке. Нас встретил Михаил Лукач, генеральный секретарь этой организации, любезный человек с приятным лицом. Он выразил надежду, что ливень не омрачил нашего настроения, и, дав нам раздеться и привести себя в порядок, пригласил в зал.

Члены ассоциации собрались за круглым столом. Мы познакомились, заняли места. Беседу вел Михаил Лукач, — на правах хозяина. Он родился в Закарпатье, по специальности — художник, хорошо знает музыку. Члены ассоциации, собравшиеся здесь, были представителями местной интеллигенции.

Разговор зашел о работе ассоциации, и наши хозяева стали рассказывать о том, что делается для укрепления дружбы между народами Советского Союза и Канады. Михаил Лукач пригласил нас осмотреть выставку рисунков советской детворы, которая демонстрировалась в зале. Он вел нас вдоль увешанных рисунками стен, по ходу беседы давая необходимые пояснения. Здесь были представлены работы юных художников Москвы, Ленинграда, Владимира, Калуги, многих национальных республик. Внезапно я обратил внимание на знакомые приметы, верно схваченные художником. Передо мной был рисунок, изображающий казахский аул вечером. Закат, степь погружается в легкий, безветренный сумрак. Горит очаг у юрты, пламя жадно лижет выпуклое брюхо закопченного казана. Казашка в национальном головном уборе присела на одно колено у очага и что-то помешивает в казане большой поварешкой.

— Да, да, обратите внимание, — позвал всех остальных Михаил Лукач, приглашая полюбоваться рисунком, у которого я остановился. — Очень, я бы сказал, профессиональная работа. Смотрите насколько четки линии. И главное — дух, чувство, настроение…

Рисунок назывался «Приготовление к ужину». Рисовала его ученица из Алма-Аты А. Рахимова. Кроме этой работы на выставке были представлены ее рисунки «Автобус», «Космос».

Постоянно поддерживая увлекательную беседу, Михаил Лукач завел разговор о Советском павильоне на Всемирной выставке и к месту упомянул, что он лично уже собрал двадцать пять пластинок с записями казахских народных песен в исполнении наших мастеров искусств.

— Мне очень нравятся, — признался он с застенчивой улыбкой, — голоса ваших Ермека Серкебаева, Розы Баглановой, Бибигуль Тулегеновой и Розы Джамановой.

— А вот они, — тут же сказал С. Б. Ниязбеков, указывая на сидевших рядом с ним артистов. — Познакомьтесь, пожалуйста…

Естественно, после этого невозможно было отказать любезным хозяевам в их желании услышать живые голоса певцов.

— Как же без аккомпанемента? — растерялся Ермек, осматривая зал в надежде увидеть хотя бы плохонькое пианино.

— Ну, такой уж случай! Попробуй раз без аккомпанемента.

— Да, видимо, придется.

Ермек опасался зря. Его пение доставило гостям большое наслаждение. За ним вышла на середину и Бибигуль. Серебряный голос нашего казахстанского соловья вызвал у слушателей слезы. Думаю, что Михаил Лукач, обладатель целой коллекции казахских пластинок, будет с удовольствием вспоминать тот вечер, когда в кругу своих друзей и знакомых он слушал взволнованное пение мастеров искусств Казахстана…

За чашкой чая завязался живой, непринужденный разговор. Канадцы жаловались, что отношения между нашими странами еще оставляют желать много лучшего. Население Канады чересчур мало знает о жизни в Советском Союзе, а та информация, которая доходит, подается в неверном, а то и в сознательно извращенном виде.

Присутствовавший на встрече Бен Кенд, представитель профсоюзов в ассоциации канадско-советской дружбы, долгое время молчал, лишь слушал и присматривался к гостям внимательными, изучающими глазами. Однако после пения наших артистов, после горячей беседы он неожиданно разговорился. Прихлебывая душистый, очень умело заваренный чай, он рассказывал, что в своей работе ассоциация испытывает постоянные трудности. И то обидно — трудности эти искусственные, Еще много людей, которым успехи Советского Союза приходятся не по душе.

— Что, например, мы знаем о вашем Казахстане? Да ничего! А молодежи вколачиваются в головы совершенно абсурдные вещи. Мне однажды пришлось присутствовать на уроке одного нашего преподавателя. И я просто изумился! Совершенно серьезно этот преподаватель втолковывал своим ученикам, что Казахстан — это колония России, что сама Россия — страна невежества, страна тюрем. Одним словом, сугубо отсталая держава. Тогда вдруг поднялся один ученик и задает вопрос: а как же эта отсталая держава первая в мире ворвалась в космос? И вы бы посмотрели на физиономию преподавателя! Он так ничего и не ответил ученику. Не нашел, что ответить. И вот я спрашиваю: кому нужны, кому выгодны такие нелепо извращенные отношения? Однако, как ни больно сознавать, они еще имеют место.

Господин Кенд был откровенно огорчен. Как активный деятель ассоциации он прилагает много сил, чтобы нормализовать отношения между нашими странами, и уверен, что это дело недалекого будущего. У наших стран, как он заявил, нет никаких взаимно сталкивающихся интересов и нам давно бы уже следовало жить, как добрым друзьям.

— К своему стыду, — признавался он с улыбкой, — я сегодня впервые увидел казахов своими глазами. Но смею заверить вас, что эта встреча запомнится мне надолго. Так что давайте будем надеяться на хорошее будущее.

Эти сердечные, идущие из глубины души слова не смогли оставить равнодушным никого из нас. С. Б. Ниязбеков и С. Н. Имашев обещали оказать посильную помощь в работе ассоциации, в частности, подобрать и прислать из Алма-Аты побольше материалов, рассказывающих о нынешнем дне Казахстана.

— Это было бы великолепно! — воскликнул господин Кенд. — Большое спасибо!

После чая хозяева пригласили нас осмотреть помещение ассоциации, и мы оказались на втором этаже, в тихом строгом зале библиотеки. Книг здесь, правда, было маловато, но содержались они в идеальном порядке и, видно было, не залеживались на полках.

— Смотри-ка, — тихонько позвал меня Ш. Е. Есенов, и я увидел в его руках две потрепанных книги. Это были два тома романа «Путь Абая» М. Ауэзова на французском языке. Меня удивило и обрадовало, что книги были зачитаны буквально до дыр. И эта неожиданная встреча с нашим дорогим Мухтаром на чужой земле, под чужим небом лучше всяких слов сказала о том, что правдивое, сердечное слово писателя о своем народе, который он любил и верным которому он оставался до последнего дыхания, не знает ни преград, ни расстояния. И понимать и чувствовать это было очень приятно и радостно.

На этом можно было бы закончить рассказ о канадских впечатлениях, если бы на прощание, как говорится, под занавес, судьба не послала нам еще одно, скорее забавное, чем досадное приключение.

Мы направлялись в аэропорт, и вдруг автобус наш резко затормозил. Шофер объявил, что стряслось что-то с колесом и соскочил на землю. День выдался жаркий, в нагретом автобусе становилось душно. Решив размять ноги, мы поднялись с мест и тронулись к дверям.

— Господа, постойте! — окликнул нас шофер, оторвавшись от работы. — Не сходите на землю. Нет, нет!

Мы удивились такому предупреждению, но шофер нам пояснил, что участок, где мы сделали вынужденную остановку, принадлежит частному лицу. Он показал нам на сторожа, который подошел к самой обочине дороги и наблюдал за пассажирами автобуса.

Опять принявшись за колесо, шофер сказал:

— Если только вы потопчете зелень, с вас сдерут пятьдесят долларов штрафа. Так что, если нет лишних денег, лучше посидите на местах.

Происшествие, так нелепо выглядевшее на наш взгляд, лишь позабавило нас. Но мы уже были на пути домой, в мыслях мы были уже дома и к этому последнему приключению на чужой земле отнеслись так, как оно того и заслуживало: со снисходительной улыбкой людей, прощающих забавные гримасы отживающего мира.

Когда настоящий очерк о Канаде был уже написан и опубликован в периодической печати, мне вдруг позвонил доцент юридического факультета Казахского государственного университета имени С. М. Кирова Газиз Толеугалиев. Он только что вернулся из Канады и привез мне привет и подарок от моего собрата по перу Петра Кравчука. Канадский писатель, пишущий на родном украинском языке, присылал свою книгу, недавно изданную в Торонто: «Под руководством благородных идей». На обложке — знакомый и навек родной портрет Ильича.

П. Кравчук собрал в своей книге историю революционно-демократического движения среди украинских переселенцев в Канаде с конца прошлого века до наших дней. Особое внимание автор уделил влиянию идей В. И. Ленина на рост революционного самосознания украинцев в Канаде. Писатель проделал огромную работу: в книге приведена широкая библиография газетных статей, стихов и рассказов о В. И. Ленине и ленинизме, а также трудов Ильича, изданных в Канаде на украинском языке.

Книга «Под руководством благородных идей» выпущена украинским товариществом «Кобзарь» и посвящена столетию со дня рождения В. И. Ленина.

Говоря о великом значении идей гения пролетарской революции, автор пишет: