На дальних берегах

КАИР, ГОД 1970

История, о которой пойдет речь, представляет собой чудовищное нагромождение интриг, предательств, лицемерия, жестокости, — словом всего того, чем захватывает доверчивого читателя на скорую руку состряпанный детективный роман. Халтурщик-автор меньше всего заботился о высоких литературных достоинствах своего произведения, он торопливо, кое-как свел концы сюжетных линий, придумал эффектную концовку и, снедаемый заботами о доходе, вывалил на прилавки книжных магазинов самое заурядное чтиво обывателя. Сперва оно нашло довольно широкий сбыт, это чтиво, эта литературная отрада обывателя, этот роман-ублюдок, появившийся в результате взаимовыгодного содружества халтурщиков — сочинителя и издателя. Лишь по прошествии некоторого времени…

Однако не будем забегать вперед, а расскажем все по порядку.

Тот день, — а по календарю значилось 5 июня 1967 года, — начался в Каире спокойно, в блеске раннего солнца. Город скоро ожил, и когда стрелки часов приблизились к девяти, на чистых, вымытых улицах египетской столицы было людно и шумно. Проносились сверкающие лимузины, громко сигналили набитые автобусы и троллейбусы, — служилый люд спешил в свои конторы, министерства, учреждения. По тротуарам пробегали стайки шумной детворы с портфелями в руках. Торговцы с грохотом поднимали металлические жалюзи магазинов. Зеленщики заботливо кропили холодной водой пирамидки помидоров, цветной капусты, свежего картофеля.

Пошел десятый час, утро миновало. На фабриках, заводах, в мастерских трудилась очередная смена. Детвора уселась за парты, учителя приступили к урокам. Горластые газетчики предлагали прохожим свежие выпуски с последней сенсационной новостью: Объединенная Арабская республика и Ирак подписали соглашение о совместной обороне.

И вдруг… Все детективные романы не могут обойтись без этого сакраментального «вдруг». Вдруг сверкающие многолюдные улицы большого четырехмиллионного города огласились тревожными прерывистыми звуками сирены. Это был сигнал несчастья, большой беды, и люди, только что спешившие по своим делам, растерянно остановились. Рев сирен, казалось, затопил весь город и парализовал его.

В первые мгновения никто ничего не понял. Что случилось? Однако ответа не было, а сирены по-прежнему не умолкали, леденя кровь своими низкими грозными сигналами. Нужно сказать, что не только жители Каира, напуганные тревогой, но и вообще во всем мире мало кто знал, что всего четверть часа назад в безоблачном египетском небе появились военные самолеты-штурмовики с намалеванными на фюзеляжах шестиконечными звездами. Самолеты появились с северо-запада, со стороны Средиземного моря. Радарные установки не смогли засечь их, потому что они по-воровски летели на высоте ста-двухсот метров. Достигнув аэродрома Аль-Маза в предместьях египетской столицы, самолеты-налетчики начали бомбежку.

Так оборвалась мирная жизнь многих миллионов арабов, на их древнюю землю пришла жестокая, бессмысленная война.

Через полчаса после коварного налета радио Каира передало первую военную сводку.

И опустели улицы столицы. Из подворотен, из подъездов люди со страхом следили, как с пронзительным ревом проносятся в небе самолеты с бросающейся в глаза кляксой на фюзеляже — шестиконечной «звездой Давида». Хлопали зенитки, с окраин Каира доносились разрывы бомб.

Агрессия коснулась не только Объединенной Арабской республики. Одновременно Израиль напал на Сирию и Иорданию.

С того утреннего часа события на Ближнем Востоке оказались в центре общественного внимания всего мира. И вот тут-то на первых порах израильская пропаганда преподнесла доверчивым людям агрессию как вынужденный акт, объясняя ее чисто оборонительными задачами. Все нагромождение лжи, коварства и жестокости оставалось еще в тайне, — в относительной, конечно, тайне. Тем, кто пристально следил за событиями на Ближнем Востоке, давно было ясно, что там давно уже готовится чудовищное преступление против мира и человечности.

А израильская военщина, как и всякий захватчик, сорвавшийся с цепи, спешила пожать плоды внезапного нападения. Пять раз в тот день самолеты с шестиконечной свастикой бомбили каирские аэродромы, дважды — аэродромы в Дамаске и Аммане. Разрывы бомб взметнулись на Синайском полуострове, в Александрии, Порт-Саиде, Луксоре, Хелуане. Танковые колонны израильской армии пересекли границы ОАР и Иордании и двинулись на мирные села и города.

Началась война.

Для нас, советских людей, все вышерассказанное удивительно знакомо. Точно так же в утренний безмятежный час на нашу мирную землю вдруг обрушился ливень бомб, тучи самолетов покрыли голубое летнее небо, — лишь начертанием свастики различались немецкие и израильские самолеты. И точно так же устремились в глубь безмятежной страны стальные колонны танковых немецких армий.

Все то же самое, все поразительно знакомо. И уже совсем удивительно, что нынешний агрессор не нашел ничего более подходящего, чем обвинить в возникновении войны… пострадавшего! Таким образом вся затея, которая получила название «ближневосточного кризиса», является жалким плагиатом гитлеровского «плана Барбароссы». Вор у вора крадет не только дубинку, но и примитивные уловки. Халтура незадачливых сочинителей всегда одного пошиба.

Как известно, агрессия всегда сопровождается ложью. Вспомним, хотя бы, Гитлера и его присных. Захватывая Польшу, Чехословакию, Францию, Норвегию, устремляясь на Россию, они с тупым упрямством взваливали всю вину на свои жертвы. Израильские плагиаторы с ученической старательностью копируют те же методы своих предшественников.

Вот первая сводка, прозвучавшая по радио Тель-Авива (кстати, на полчаса раньше каирской). В ней сообщалось, что израильская армия была приведена в действие лишь после того, как «на экранах радарных установок появились египетские самолеты, направлявшиеся в сторону Израиля». Что же касается сражений на суше, то они начались якобы потому, что «египетские танки проникли на израильскую территорию».

Словом, агрессор всеми силами пытался доказать, что первый выстрел сделал противник. Однако столь грубая, неприкрытая ложь не встретила сочувствия даже на Западе, среди тех, кто занимал враждебную позицию к арабам. Видимо, они считали, что в наши дни следует обставлять свои делишки более тонко. И это, в общем-то, можно понять — слишком уж явно повторялась фашистская ситуация с завоеванием соседних территорий, слишком откровенно обнажались действительные намерения новоиспеченных последователей печально знаменитого нацизма.

Грубые, примитивные хитросплетения детектива, о котором говорилось в самом начале, не сработали и наступило время назвать вещи своими именами. Прозрели даже самые доверчивые, разгадав весь в общем-то незамысловатый механизм лжи и обмана.

Сейчас ни для кого уже не является секретом подоплека «ближневосточного кризиса», и можно только вновь и вновь удивляться поразительной схожести всего того, что стояло у истоков как гитлеровской, так и израильской агрессий.

Не ошибусь, если скажу, что в мире существует единственная страна, где женщины наравне с мужчинами проходят в мирное время обязательную военную службу. После службы тех и других зачисляют в резерв и каждый год призывают на дополнительную подготовку. Такой страной является Израиль.

Население этой страны воспитывается в духе оголтелого милитаризма. Крестьяне пограничных деревень вооружены и разбиты на взводы, на роты. Оставив тракторы, косы, плуги, они через несколько часов могут стать солдатами регулярной армии. Подростки Израиля объединятся в батальоны военизированной организации. Они с малых лет учатся владеть оружием, рыть окопы, оказывать помощь раненым. Молодежи постоянно внушают, что война с арабами неизбежна и будет вестись не на жизнь, а на смерть. В сознание подрастающего поколения вдалбливаются идеи сионизма, молодежь воспитывается в духе библейской непримиримой ненависти, каждый из юношей и девушек помнит зловещие слова из «Книги пророка Исайи»:

Небезызвестный Бен-Гурион пояснил это более доходчиво. Он заявил:

Так древнейшая книга человечества — библия стала своеобразной «Майн кампф» для сионистов.

Как и гитлеризм, сионизм черпает свою силу в щедрых субсидиях с Запада. Сейчас трудно назвать точную сумму военной и финансовой помощи, полученной Израилем за годы своего существования. По некоторым данным, она достигает девяти миллиардов долларов, т. е. более чем пяти годовых бюджетов Израиля! Эти средства поступили в основном от США, Англии, ФРГ. Перед началом июньской агрессии в Израиль непрерывным потоком поступали американские танки «Шерман» и «Паттон», английские «Центурионы», истребители, штурмовики, вертолеты, орудия тяжелого и среднего калибров. Особенно теплые отношения у сионистов сложились с Западной Германией. Многие израильские офицеры прошли выучку в бундесвере под началом бывших гитлеровских генералов. И неудивительно, что в июне 1967 года газета «Бильдцайтунг» откровенно бахвалилась: «оружие, способствовавшее военной победе Израиля, было поставлено из ФРГ».

Вот и выясняется понемногу, что курок войны был уже давно взведен и палец агрессора постоянно дежурил на спусковом крючке.

К весне 1967 года сложилась обстановка, когда в кругах американских и израильских сионистов созрела идея о необходимости крупной агрессивной акции против передовых арабских государств. Израильский генеральный штаб разработал детальный план блицкрига под кодовым названием «Голубь».

В конце мая пост военного министра Израиля занял ближайший подручный Бен-Гуриона генерал Моше Даян. Этот выходец из семьи пакистанских евреев, эмигрировавших из России, всего год назад был гостем американского командования в Южном Вьетнаме, где изучал методы борьбы с партизанами и расправы над мирным населением. Как бы в унисон с этим назначением основные силы американского 6-го флота в спешном порядке покинули Неаполь и направились к арабским берегам.

3 июня на заседании израильского правительства была уточнена дата начала военных действий. К этому времени армия уже стояла на границе. Командиры подразделений получили запечатанные пакеты. Оставалось лишь придумать предлог и дать кодовый сигнал.

Темной ночью незадолго до рассвета от одного из причалов в Красное море вышла самоходная баржа. Ровный стук мотора почти не нарушал глубокой тишины. В бархате морской воды отражались призрачно мерцающие звезды, медленно двигались по ней редкие светлячки сигнальных огней рыбацких лодок.

Самоходная баржа двигалась без опознавательных огней. На мачтах ее не трепетали флаги. Она была словно вымершей: ни одного человека не показывалось на палубе. Тихо, как призрак, уходила баржа в ночное открытое море.

Прошло несколько часов. И вот, когда берега надежно скрылись в ночном мраке, баржа вдруг ожила. Раздались короткие слова военных команд. Несколько солдат, одетых в форму военнослужащих ОАР, принялись лихорадочно стаскивать огромный брезент, которым был накрыт груз на палубе. Показался транспортный военный вертолет. На его борту красовался свеженарисованный опознавательный знак военно-воздушных сил ОАР. Но если бы аппарат осмотрел специалист, он сразу бы понял, что это вертолет последней марки американского производства. Внутри него находился небольшой военный автомобиль, специально приспособленный для передвижения по пустыне. Одиннадцать солдат и офицер заняли места в вертолете, который вскоре взмыл с палубы баржи и скрылся в темноте.

…Для немногочисленного караула, охраняющего железнодорожный мост, появление на рассвете автомашины с арабскими солдатами не было неожиданностью. Накануне здесь получили сообщение о прибытии в ближайшее время смены поста. Лишь одна деталь насторожила старшего по караулу: уж очень много солдат приехало на смену. Но старший не успел поделиться своими сомнениями. Раздались автоматные очереди. Четверо арабских солдат остались лежать на земле. Офицер прибывшей группы отдал приказание на непонятном языке. Трое из его команды ножами прикончили бившихся в конвульсиях смертельно раненных караульных. Через несколько минут автомашина с опознавательным знаком вооруженных сил ОАР скрылась за ближайшими барханами, а вскоре застрекотал вертолет и полетел в сторону моря…

Дальнейшее уже известно: выстрел грянул и началась война.

Египетская армия, подвергшаяся внезапному нападению, оказалась в тяжелом положении. И все же боевой дух солдат не сломлен. Первый бронетанковый полк израильской армии почти полностью уничтожен. Позиции оборонявшихся удалось прорвать лишь второму полку. Газета «Фигаро» писала в те дни: «Солдаты Насера стояли насмерть».

Цивилизованный мир был встревожен начавшимся кровопролитием. В день агрессии Советское правительство потребовало от Израиля немедленно прекратить огонь и отвести войска. Днем позже арабские государства разрывают дипломатические отношения с Англией и США. В ночь на 7 июня Совет Безопасности ООН единогласно принимает резолюцию, требующую восстановить мир на Ближнем Востоке.

Однако Израиль не спешит с ответом. Его представитель в ООН объяснял затяжку то отсутствием информации, то трудностями связи с командирами частей. Захватчик явно пытался выиграть время, чтобы армия успела занять намеченные объекты. Сионисты вторглись в район Иерусалима и Вифлеема, где находятся святые места трех религий: христианства, ислама и иудаизма (храм над пещерой, в которой, по преданию, родился Иисус Христос, храм гроба господня, Голгофа, стена плача, Гефсиманский сад, мечеть Омара, построенная якобы на месте чудесного вознесения на небеса пророка Мухамеда-Магомета и др.). Немедленно вслед за войсками в захваченный Иерусалим прилетел известный миллиардер Ротшильд. Вместе с премьер-министром Л. Эшколом он посетил библейские места, выразил свою радость и пообещал правительству Израиля крупный заем. Обозревая исторические места, попавшие под сапог израильских солдат, банкир высказывался с предельной откровенностью. Он заявил:

Речь таким образом шла о тесном взаимодействии международного капитала и военщины.

И тут на весь мир прозвучало предостережение руководителей коммунистических и рабочих партий, собравшихся в Москве. В заявлении говорилось:

Правительство СССР принимает решение о разрыве дипломатических отношений с Израилем. Его примеру последовали и другие участники московской встречи. Все это подействовало на агрессоров отрезвляюще. К вечеру 10 июня военные действия стали затихать.

Народы мира, осудив захватчиков, ожидали восстановления попранной справедливости. Ни у кого не возникало сомнений, что орды сионистов уберутся с оккупированной территории, имущество, дома, земля будут возвращены законным владельцам. Однако не тут-то было. Пользуясь поддержкой и подстрекательством империалистических кругов, израильские агрессоры пропускают мимо ушей гневные предостережения мировой общественности и продолжают удерживать оккупированные территории арабских государств.

Но чем теперь аргументируют свои действия захватчики, какие новые причины выставляют они после того, как с них сорвана маска и всему миру предстала звериная личина агрессора? Представьте себе, все то же. Так преступник, схваченный за руку и чувствуя на шее веревку правосудия, с тупым упрямством твердит грубо выдуманную версию. А что ему еще остается делать? Расплата так или иначе неизбежна. Вспомним опять же нюрнбергский процесс над фашистскими преступниками, их жалкий лепет в свое оправдание… Но, быть может, сионисты надеются, что эта участь минет их? Ох, едва ли! Ведь сколько веревочке ни виться, а конец когда-нибудь да наступит.

Правда, пока Израиль как будто «на коне» и ведет себя подобающим образом: нагло, вызывающе.

На моей памяти состоялось несколько авторитетных международных конференций, участники которых требовали положить конец бесчинствам зарвавшихся сионистов. Совет Безопасности ООН, собравшись 22 ноября 1967 года, вынес специальную резолюцию. И все же «воз и ныне там»…

Что же, борьба предстоит упорная.

В настоящий момент народы мира с тревогой наблюдают, как падает авторитет Организации Объединенных Наций. Мне кажется, каждый здравомыслящий человек невольно припоминает печальную судьбу довоенной Лиги Наций, отступившей перед наглой захватнической позицией фашистов. В самом деле, до каких пор Израиль и его покровители будут продолжать свою человеконенавистническую экспансию на Ближнем Востоке? Найдется ли наконец сила, которая заставит сионистов считаться с волеизъявлением народов всего мира?

Вот какими чувствами было продиктовано желание парламентариев различных стран, решивших созвать в начале 1970 года в Каире Международную парламентскую конференцию.

В один из январских дней автор этих строк, возглавлявший делегацию Верховного Совета СССР, поднялся на борт воздушного лайнера «ИЛ-62» и отправился в столицу Объединенной Арабской Республики.

Пролетая над Египтом, видишь в основном два цвета: желто-бурый и темно-зеленый. Резкая граница между ними делит страну на две зоны: мертвая пустыня и зона жизни в пойме великого Нила. Узкой полосой тянется вдоль реки возделанная человеческими руками долина. Всю остальную территорию занимают раскаленные пески и камни. Таким образом плотность населения в Египте едва ли не самая высокая в мире, — она в три раза больше, чем в Бельгии.

Путешественники свидетельствуют, что если проехать вдоль берегов Северной Африки, исколесить Аравийский полуостров, то везде можно обойтись одним арабским языком. Это один из древнейших языков на земле. На нем слагал свои стихи Имр-уль-Кейс, писал ученые трактаты Авиценна, на нем создавались бессмертные сказки «Тысячи и одной ночи». Многие языки возникали и гибли, но арабский уцелел и окреп, сохранил свою грамматику и словарный запас.

Когда возникла и стала распространяться мусульманская религия — ислам, была создана огромная империя — Арабский халифат. Воины ислама в черных абаях и белых куфиях вскоре появились на берегах Атлантического океана и Каспийского моря, у подножия Гималаев и на Пиренейском полуострове.

В халифате процветали торговля, ремесла, наука. И поныне мир чтит многих арабских математиков, астрономов, мореплавателей. Арабский язык обогатил европейские языки, в том числе и русский. Например, такие научные термины, как алгебра, азимут, зенит, цифра, тариф пришли от арабов. Купцы привезли в Россию и такие слова, как магазин, бакалея, кофе, сироп, халат, тара, халва и многие другие.

Несмотря на века, пролетевшие над Землей, несмотря на бурные исторические события, арабские страны и по нынешний день воспринимаются как единый сложившийся комплекс. И дело не только в том, что над их городами возвышаются пики минаретов, а местные базары удивительно повторяют друг друга, — ощущение общности дает прежде всего облик жизни населения. Со времен халифов сохранился литературный язык, на котором читаются лекции, произносятся речи в парламентах, издаются газеты и журналы. Это язык священной книги мусульман — корана. В наши дни на этом языке весь арабский мир слушает передачи из Каира. Но, пожалуй, самое существенное, что объединяет арабские страны, состоит в борьбе арабов против колониализма и империализма.

Весь арабский мир находится в движении, переживает эпоху больших перемен. Эти перемены ощущаются повсюду от Атлантики до Персидского залива. Нам рассказывали, что дыхание современности коснулось даже такой патриархальной страны, как Саудовская Аравия. Там теперь муж не имеет права устроить над женой самосуд — нужны обязательно четыре свидетеля, подтверждающие ее неверность. Правда, в городах по-прежнему ворам отсекают руку на базарной площади, однако уже не тем топором, которым разрубают бычью тушу, а стерильным медицинским инструментом, чтобы избежать заражения крови. Все это как будто мелочи, но они красноречиво говорят, что в жизни порабощенных ранее народов пробил новый час.

С этих позиций и следует рассматривать все последние события, происходящие на Ближнем Востоке.

В Египте, как известно, революция произошла в 1952 году. Ее возглавили «Свободные офицеры» — тайное общество, действовавшее в армии. Руководил организацией тридцатичетырехлетний подполковник Гамаль Абдель Насер. Два года спустя он стал главой государства, а его соратники заняли крупные посты. Король Фарук, всю жизнь питавший страсть к вину, женщинам и рулетке, был свергнут и выдворен из страны.

В своей книге «Философия революции» Насер так определил цели революции 1952 года: уничтожение господства империализма, ликвидация контроля монополий над правительством, создание общества социальной справедливости и сильной армии.

Правительство во главе с Насером решительно взялось за осуществление этой величественной программы. В стране проведена аграрная реформа, в результате которой феллахи получили землю; идет борьба с неграмотностью — в школах сейчас занимаются три четверти египетских ребятишек; строится грандиозная оросительная сеть для освоения пустующих бесплодных земель, создается собственная индустрия. За послереволюционные годы в стране построено более девятисот промышленных и других предприятий. Возникли новые отрасли: электротехническая, автомобильная, химическая. При участии Советского Союза строится самый большой в Африке металлургический комбинат в Хелуане, в конце 1967 года дала ток Асуанская ГЭС — одно из крупнейших энергетических предприятий на Земле. По темпам индустриализации ОАР заняла ведущее место среди молодых государств Азии и Африки.

В отношении перспектив развития арабского мира мне кажутся очень символическими слова документа, подписанного руководителями компартий стран Ближнего Востока на своем совещании в мае 1967 года:

Неудивительно поэтому, что успехи молодых арабских государств вызвали бешеную злобу у тех, кто в расцвете бывших колоний увидел свой близкий, неминуемый конец. Для атаки на завоевания народов Ближнего Востока они призвали самую мрачную, самую реакционную силу наших дней — сионизм.

Об этом направлении, родственном фашизму, писалось уже достаточно, однако в свете тех проблем, которые предстояло парламентариям обсудить на конференции в Каире, мне хотелось бы обратить внимание читателя на некоторые малоизвестные стороны этого злободневного вопроса.

Общеизвестно, что мировая сионистская организация была провозглашена в конце прошлого века на конгрессе в Базеле. Однако как государство Израиль появился на картах лишь в 1948 году, после второй мировой войны. Родоначальник сионизма Т. Герцль не скрывал, что его идея служит в первую очередь интересам крупной еврейской буржуазии. По этому поводу он откровенно писал:

Вопрос о том, где создать государство — рай для богачей, был решен не сразу. Одни сионистские заправилы предлагали остановить выбор на Уганде, другие называли Латинскую Америку. В конце концов была избрана Палестина, где за восемь веков до нашей эры существовало древнее израильское царство и где легендарный царь Соломон вершил свой правый суд.

Облюбовав район, сионисты и не подумали спросить об этом мнения арабов. А ведь евреи тогда составляли менее десяти процентов населения Палестины!

Сионистские организации стали ввозить в Палестину оружие вплоть до танков, самолетов, тяжелых орудий. Подпольная еврейская армия «Хагана» и террористическая организация «Иргун цвай леуми» по всей стране создали секретные базы и даже военные предприятия, отряды «коммандос» — диверсионные группы, готовые выступить по первому приказу.

У сионистов был перед глазами внушительный пример для подражания — нацизм, и в Израиле точным образом скопировали многие методы гитлеровцев, а в первую очередь — создание тайной службы «плаща и кинжала».

Во главе всех подразделений израильской разведки стоит центральный координационный комитет, подчиненный непосредственно премьер-министру. Возглавляет комитет особо доверенное лицо, имя которого считается одним из строжайших государственных секретов. Комитет направляет деятельность всех разведывательных органов Израиля. В их число входят «Центральное управление разведки и безопасности», «Контрразведывательная служба», «Военное разведывательное управление». Одним из важнейших подразделений последнего управления является «Служба специальных операций», куда входят несколько отделов, в том числе «спецкоманда-100». Именно на это подразделение было возложено задание по захвату моста и убийству арабских солдат. «Спецкоманда-100» готовит и осуществляет силами своей агентуры убийства, взрывы, поджоги и другие диверсии на территории соседних с Израилем государств. Агентами же этой команды была, например, подстроена авиационная катастрофа в Швейцарии, а затем другие нашумевшие операции — угон из Франции пяти военных кораблей.

В Советском Союзе под прикрытием израильского посольства активно работала разведывательная резидентура под кодовым названием «Нетива». Она всеми силами завязывала контакты с лицами еврейской национальности. Руководил резидентурой второй секретарь посольства, полковник Нехеми Леванон.

В своей черной деятельности сионисты руководствовались указаниями идеологов для так называемого всемирного решения еврейского вопроса. Они без устали твердили об избранности еврейского народа, о «высшей еврейской расе». Вот что пишет один из идеологов сионизма М. Лилиенталь:

А вот изречение еще одного «пророка» И. Бади:

Взяв на вооружение столь категорические «истины», руководители Израиля перешли к детальным и конкретным наставлениям для своих подопечных. Обращаясь к солдатам израильской армии, они требуют:

В этом же духе высказывается и Голда Меир, нынешний премьер-министр Израиля.

Неудивительно поэтому, что сионизм ненавидит социализм, научный коммунизм.

Когда в 1947 году ООН занялась судьбой Палестины, обстановка там уже напоминала бурлящий котел. Вспыхнула арабско-израильская война, в результате которой сионисты дополнительно присоединили почти семь тысяч квадратных километров. Для того чтобы разместить там переселенцев-евреев, израильские войска изгоняли арабское население. В апреле 1948 года «Иргун цвай леуми» устроила на захваченной территории резню, истребив сотни арабских женщин и детей. На требование Генеральной Ассамблеи ООН разрешить арабам вернуться на родину и выплатить им компенсацию за расхищенное имущество тогдашний премьер-министр Израиля Бен-Гурион нагло ответил: «Ни пяди земли, ни одного беженца».

Так что упорство еврейских националистов в своей захватнической политике, наплевательское их отношение к требованиям мировой общественности являются следствием детально выношенного и продуманного плана, — вот почему парламентарии различных стран признали первостепенную важность ближневосточного кризиса для сохранения всеобщего мира и решили без промедления созвать в Каире международную конференцию.

Мир, оберегая покой и благополучие миллионов простых людей, предпринял еще одну попытку обуздать распоясавшегося агрессора.

На Каирском аэродроме советскую делегацию встречал заместитель председателя Национального собрания Объединенной Арабской Республики Камаль Эд-дин Хенауби, генеральный секретарь Национального собрания Абдель Салем Эз-Заят и член парламента Саад Ибрагим Эль Хабалика. Последний очень хорошо владеет русским языком. В свое время он учился в Москве, в инженерно-строительном институте имени Куйбышева и даже защитил там кандидатскую диссертацию. Сейчас г-н Хабалика целиком отдался политической деятельности. Он секретарь горкома Арабского Социалистического Союза (АСС) — единственной крупной политической партии в стране, депутат Национального собрания, живет и работает в городе Даменгур, недалеко от Александрии.

Не успели мы расположиться в гостинице, как в номер ко мне пожаловал г-н Мухамед Лабиб Шукейр, председатель Национального собрания ОАР. Он поздравил гостей с приездом и выразил глубокую благодарность Верховному Совету СССР, откликнувшемуся на приглашение принять участие в работе конференции.

Как выяснилось, организаторы конференции — Национальное собрание ОАР разослали приглашение семидесяти семи парламентам. Свои делегации в Каир прислали пятьдесят пять стран.

Проезжая с аэродрома, я обратил внимание, что египетская столица все еще сохранила некоторые приметы прифронтового города. Наш хозяин рассказал, что каирцы очень быстро освоились с военным бытом. Когда начались бои, у витрин магазинов и учреждений выросли стенки из мешков с песком. Вдоль дорог, ведущих на восток, рабочие отряды рыли окопы и ставили проволочные заграждения. На набережных Нила появились зенитки, у мостов — патрули с автоматами. По вечерам город погружался в темноту и затихал. По опустевшим улицам проносились лишь одиночные машины с фарами, закрашенными густой синей краской.

Египтяне приготовились драться до последнего дыхания. Блицкриг, вздумай сионисты продолжать наступление, наткнулся бы на ожесточенное сопротивление всего народа.

Разумеется, кое-кто в Каире затаенно радовался первым неудачам народной армии. Это были те, кому уже мерещился возврат к прежним временам и порядкам. Их и сейчас еще можно видеть в начале каждого месяца в зале Александрийского банка Каира. Они подъезжают к банку в старых лимузинах, чинно выходят, поддерживаемые шофером или слугой. Многие из них донашивают выгоревшие от времени костюмы и выглядят довольно жалко. Это бывшие воротилы египетской промышленности, финансовые тузы. Каждый месяц они приезжают в банк с большими листами облигаций, чтобы получить компенсацию за национализированные предприятия.

Правительство ОАР выдало каждому из «бывших» четырехпроцентные облигации, которые будут оплачиваться в течение пятнадцати лет. Кроме этого «бывшим» оставили по одному дому и загородной вилле. Подсчитано, что конфискованное имущество бывших воротил составляет почти пятьсот миллионов фунтов. Компенсация же составляет около шести миллионов. Ясно, что такой удар по благополучию не сделал никого из них сторонниками нового режима.

Перейдя к злободневным делам, г-н Шукейр обрисовал положение на фронте. Враг остановлен на Суэцком канале, на реке Иордан, на рыжих холмах Сирийского нагорья. Сионисты захватили весь Синайский полуостров, за исключением Порт-Фуада, где размещены головные сооружения Суэцкого канала, — доки, верфь, поселок лоцманов.

Если верить израильским газетам, то захватчики радуются лишь тому, что в руки к ним попала священная гора Синай, на склоне которой, как говорится в Ветхом завете, пророк Моисей ударил посохом в скалу и из земли забил свежий родник. Однако не следует забывать об огромном экономическом значении полуострова. Дело в том, что здесь расположены крупнейшие месторождения, дававшие до половины всей египетской нефти. Тут же и основной район добычи марганца. Так что святыни святынями, а политика и стратегия империализма на Ближнем Востоке прежде всего диктуются интересами монополий, добывающих нефть. И пусть сионисты дурачат легковерных библейскими цитатами, но человек сведущий прежде всего задумается о том, что нефтяные богатства Ближнего Востока составляют шестьдесят процентов запасов всего капиталистического мира. И очень важно, что ближневосточные нефтяные поля отличаются исключительной продуктивностью, а себестоимость нефти очень низка. Если в США нефтяные магнаты зарабатывают на каждом рабочем-нефтянике около тысячи шестисот долларов в год, то в Кувейте — более четырнадцати тысяч долларов.

Добыча ближневосточной нефти считается на Западе самым выгодным бизнесом XX века!

Так что вполне понятно беспокойство заправил капиталистического мира, когда они почувствовали, какой жирный кусок уходит из их загребущих лап. Судите сами: в ОАР нефтяная промышленность уже национализирована, в Ираке и Кувейте образованы государственные компании, в Сирии богатства недр также объявлены национальным достоянием. Компании, имеющие интересы в Сирии: англо-франко-американская «Ирак петролеум» и американская «Арамко», встретили ущемление своих прав в буквальном смысле в штыки. Еще в марте 1967 года некоторые журналисты предсказывали: империалисты попытаются доказать арабским странам, и особенно Сирии, что они не намерены отступать без боя. И действительно — через две недели Израиль предпринял крупную провокацию в зоне, разделявшей сирийские и израильские пограничные посты. В ход были пущены танки, артиллерия, авиация. Теперь-то ясно, что это была разведка боем перед июньским наступлением…

Посмотрим теперь на другие территории, захваченные израильскими войсками.

В результате агрессии Иордания потеряла самые плодородные и населенные земли к западу от реки Иордан. Здесь расположен старый Иерусалим с его памятниками трех религий, но в то же время это район промышленных центров Наблус и Рамаллах, прекрасно возделанные плантации оливковых деревьев, обширные поля пшеницы и кукурузы. В долине круглый год вызревают помидоры, салат, огурцы. Свежие овощи отсюда вывозятся в Европу и приносят немалый доход. Огромные прибыли дает и туризм.

О районе к востоку и северу от Тивериадского озера сионисты избегают говорить. Здесь как-будто нет святых мест. Территория выжжена безжалостным солнцем и слабо возделана из-за недостатка влаги. Так зачем же сюда пожаловали захватчики? Ответ прост: по этим местам проходит нефтепровод, по которому американская компания «Арамко» перекачивала нефть из Саудовской Аравии, а кроме того здесь идет стратегическая дорога, — менее чем за час по ней можно достигнуть сирийской столицы.

В общей сложности израильская армия оккупировала свыше шестидесяти тысяч квадратных километров — втрое большую территорию, чем занимал Израиль в границах 1949 года, или вчетверо больше той площади, которая была определена ему Генеральной Ассамблеей ООН 1947 году.

— Мы очень надеемся, — заявил г-н Шукейр, — что конференция поможет наконец восстановить справедливость. Ведь в первую очередь от агрессии страдают миллионы простых людей. До сих пор льется кровь стариков, женщин, детей.

В ресторане отеля, в котором разместились приехавшие на конференцию, на десятом этаже состоялся неофициальный обед для парламентариев социалистических стран. Мы вошли в зал вместе с г-ном Шукейр. Все приглашенные заняли места за общим столом. Не хватало представителей Китая и Албании. На приглашение Национального собрания ОАР приехать в Каир китайцы ответили отказом, сославшись на то, что они в настоящее время чрезвычайно заняты проблемами «культурной революции». Албанцы же отказались, прямо указав, что они ни в коей мере не согласны с известной резолюцией Совета Безопасности от 22 ноября 1967 года, в которой сформулированы принципы скорейшего решения ближневосточного кризиса.

Из ресторана сквозь стеклянную стену открывался чудесный вид на город. Внизу, закованный в гранитные берега, струился величественный Нил. Желтое солнце опустилось совсем низко, и зеленовато-бежевая нильская вода приобрела голубоватый оттенок: в реке отражалось ясное безоблачное небо. На закате выделяются многочисленные минареты, башни, блистающие прямоугольники современных зданий. Вечерний Каир необыкновенно красив.

Переводчиком в разговоре служил сидевший неподалеку г-н Хабалика. Для него такие встречи были прекрасной возможностью лишний раз попрактиковаться в русском языке. Некоторые слова он усвоил с характерным московским выговором, — результат нескольких лет, проведенных в нашей столице.

Сейчас трудно припомнить, кто обронил замечание относительно того, что история Египта — это, в общем-то, своеобразный подвиг ученых, открывших миру глубокую древность замечательного народа. Ведь не секрет, что мы сегодня знаем о Древнем Египте неизмеримо больше, чем знали о нем при фараонах самые мудрые жрецы-эрудиты. Из небытия воскрешена, пожалуй, самая интересная древняя цивилизация. И самое главное, что этот подвиг воскрешения истории египтян — интернационален. Он совершен французами Шампольоном, Мариеттом, Масперо, немцем Лепсиусом, итальянцем Бельцони, англичанами Петри, Навиллем, Картером, русскими Голенищевым, Тураевым и многими другими из многих стран. Словно передавая друг другу эстафету, ученые различных стран воскрешали прошлое чужой страны, отдавая этой стране все свое время, всю свою жизнь.

А мне тогда подумалось, что многовековое забвение богатейшей истории Египта было далеко не случайным. И объяснялось оно тем, что эта страна все время была под властью разнообразных захватчиков. А захватчик, каков бы он ни был, всегда стремится лишить завоеванный народ исторического прошлого, лишить его собственной истории и тем самым теоретически оправдать его закабаление. Так германцы объявляли «внеисторическими» народами славян, так европейцы лишали сколько-нибудь значительного прошлого аборигенов тропической Африки, так в наши дни теоретики израильской экспансии объявляют, что они представители древнейшего народа, воюющего против диких племен кочевников-арабов.

Возвращая египтянам их великую историю, создатели египтологии, ученые самых различных стран, возвращали им человеческое достоинство, веру в свои силы, они звали египтян на борьбу со всяческими формами угнетения.

Разговор таким образом перешел на злобу дня, — как раз к тому, ради чего прибыли в Каир многочисленные гости из разных уголков мира.

Подготовительная комиссия, работавшая над созывом конференции, предлагала для обсуждения довольно узкий круг вопросов, но эти вопросы были животрепещущими, они требовали скорейшего немедленного решения, ибо всяческие проволочки создавали угрозу миру на нашей планете. Работа в основном должна была проходить в двух комиссиях — политической и комиссии по международному праву и правам человека. Парламентариям предлагается обсудить последствия израильской агрессии, рассмотреть состояние палестинской проблемы и потребовать от захватчика осуществления резолюций Генеральной Ассамблеи ООН и Совета Безопасности.

Интересно в этой связи отметить, что хозяева конференции с большой теплотой говорили о тех представителях израильского народа, которые всеми силами пытаются помочь арабам. Египтяне запомнили и всегда будут помнить, что в самый критический момент, когда антиарабская истерия в Израиле достигла наивысшей точки, только коммунистическая партия страны, возглавляемая М. Вильнером и Т. Туби, подняла голос против войны. 5 июня коммунистическая фракция в парламенте Израиля проголосовала против военных займов и налогов. Естественно, на коммунистов тут же обрушились репрессии, — многие из них были брошены в тюрьмы. А самого М. Вильнера на улице ранили ножом. И все же в такой обстановке разнузданного сионизма М. Вильнер во всеуслышание заявил:

Однако голос рассудка проходит мимо ушей одурманенных угаром шовинизма захватчиков.

Каково-то будет отрезвление?

Тем же вечером часов в десять любезные хозяева пригласили нас в загородный ночной ресторан, в Саккару.

Дорога в этот небольшой городок обсажена старинными акациями. Деревья уже облетели, но кое-где еще встречаются пылающие огненно-красные соцветия. Прямо от дороги начинаются рисовые поля. Они не засеяны, но уже разделены валиками на равные прямоугольники и залиты водой. Попадаются пасущиеся буйволы и возле них белые цапли, которых обычно путают со священными ибисами древних египтян.

Вдоль дороги тянется канал. В нем цветут кувшинки, голубые с нежно-фиолетовым оттенком. Египтяне эти кувшинки именуют лотосами. Голубые кувшинки в Египте раскрывают цветы ранним утром и закрывают вечером. С этой особенностью цветов связана красивая и светлая легенда о происхождении солнца. Египтяне считали, что солнце было рождено из хаоса голубым лотосом, распустившимся однажды утром над Великим озером…

Городок Саккара знаменит на весь мир пирамидой фараона Джосера. О самом фараоне историкам известно не очень много. Он считается основателем третьей династии, с которой началось так называемое Древнее царство. Однако доподлинно установлено, что Джосер упрочил власть фараонов над всем Египтом — над верхним и нижним. Южная граница страны проходила при нем у нынешнего Асуана. Себя он объявил воплощением бога солнца на земле.

Я говорю об этом, чтобы читатели могли понять и оценить значение пирамиды, которой славится Саккара. Разумеется, каждый фараон был уверен, что его слава превосходит славу всех его предшественников. Однако следовало позаботиться и о том, чтобы об этом знали и потомки, — как близкие, так и далекие. Так появились на земле гигантские усыпальницы — пирамиды. Имя Джосера осталось в веках потому, что ему повезло со строителем. Имхотеп — таково имя архитектора — оказался гениальным в зодчестве человеком. Сооружением усыпальницы он заложил основы замечательной культуры Египта — культуры строительства из камня, и египтяне поныне остаются великолепными мастерами-строителями.

До Имхотепа гробницы власть имущих строились по типу одноэтажного дома с подвалом для саркофага. Имхотеп впервые в мире применил дерзкий, невиданный метод, — он поставил несколько каменных усыпальниц одну на другую — так вознеслась в небо величественная пирамида, высотою в шестьдесят метров. И это сооружение для загробной жизни фараона осталось жить в веках.

Грандиозная ступенчатая пирамида возникает на горизонте за несколько километров до Саккары. Вдоль дороги еще тянутся поля, колышутся на ветру кроны финиковых пальм, но глаза туристов уже прикованы к желтовато-белесому плато, которое как бы переходит в ступени пирамиды и поднимается в обесцвеченное жарой небо. Так, собственно, и было задумано самим строителем — чтобы усыпальница фараона возвышалась над Ливийской пустыней, над долиной Нила, над жилищами простых смертных.

Думается, что наплыв туристов в Саккару изрядно обогащает владельцев ресторана. В огромном зале ночного заведения, куда мы вошли, сидело множество людей. Тут были представители со всех концов земли — Египет испокон веку привлекал паломников — туристов. После ужина, ровно в двенадцать часов ночи началась эстрадная программа. «Гвоздь» вечера составляли выступления прелестных танцовщиц Надии Фуат и Сабиры Шираф. Их танцы были полны грации и изящества, зал много и охотно им аплодировал. По ходу выступления девушки подбегали к столикам, и вездесущий фотограф тут же щелкал аппаратом. Через несколько минут посетителям ресторана предлагались фотографии…

Веселье в огромном куполообразном зале ресторана только набирало силу, но мы, дождавшись конца эстрадной программы, расплатились и уехали. Был уже поздний час, а утром нас ждали неотложные дела.

По давнишней укоренившейся привычке я поднялся рано, принял ванну и, переодевшись к завтраку, спустился вниз, намереваясь совершить небольшую прогулку возле отеля. Однако не тут-то было! Едва я показался в вестибюле, ко мне устремилась большая группа людей, вооруженных микрофонами, блокнотами, вечными перьями. Это были журналисты, представители газет, радио и телевидения.

Не давая ступить шагу, они обрушили на меня ливень вопросов. В основном их интересовало отношение Советского Союза к израильской агрессии, к решению палестинского вопроса и к недавнему заявлению президента США Никсона относительно помощи Израилю.

Чтобы не вдаваться в подробности шумной и долгой беседы с журналистами, я приведу заявления газет, которые вышли на следующий день с огромными заголовками.

В одной из них говорилось:

Словом, Каир жил ожиданием конференции, связывая с ней свои самые сокровенные надежды на прекращение войны, длящейся вот уже третий год.

Конференция открывалась завтра, а сегодняшний день был у нас еще свободен, и мы посвятили его знакомству с достопримечательностями, которые внесены в проспекты всех туристских фирм. В первую очередь это касалось Египетского национального музея и, конечно, знаменитых пирамид Хеопса, Хефрена и Микерина, чьи силуэты составляют обязательные детали любого египетского пейзажа. Именно им, этим трем пирамидам, Египет и обязан своим поэтическим названием — страна пирамид.

С набережной, на которой возвышается наш отель, до древностей страны, как говорится, рукой подать. Вот самая красивая и просторная площадь столицы, на нее выходит фасад Египетского музея. С площади видна высокая (187 метров) ажурная телевизионная башня с вращающимся рестораном на вершине. Отсюда прямо к пирамидам ведет широкая аллея, по обе стороны которой утопают в зелени нарядные виллы.

Рассказывать о Каирском музее — занятие бесполезное. В нем свыше ста залов и галерей, кроме того множество памятников старины хранится в подсобных помещениях. Бесспорно, здесь собрано самое большое количество египетских древностей.

Мне запомнилось подлинное изображение Джосера, похороненного в ступенчатой пирамиде. Фараон изваян из алебастра в натуральную величину. Узкоплечий мужчина с низким лбом и косящими, сведенными к носу глазами. Острые скулы. Плоский нос. Рот крупный, негроидный. Был Джосер очень смугл и носил накладную, выкрашенную в синий цвет бороду. Во всей галерее древних владык лицо Джосера — самое выразительное. Рядом есть изображение Хефрена, владельца второй по величине пирамиды в Гизе. Этот тоже сидит на троне, и выражение лица у него надменно-тупое. А вот фараон Микерин, лупоглазый, с большим широким носом, — был он скорей всего добродушен и глуповат. Вновь и вновь возвращаясь к изображению Джосера, я думаю о том, как пять тысяч лет назад одного взгляда этих косящих, с фанатичным блеском глаз, одного движения вывороченных губ было достаточно, чтобы решить судьбу не только человека, но и страны. Историкам сейчас известно, что Джосер был не столько умен, сколько хитер, жесток и в расправах доходил до исступления.

Не связанные туристским расписанием, мы медленно переходили из зала в зал. Экспонаты, разложенные за стеклянными витринами, как бы приближали к нам времена Древнего Египта.

Но что это? Мы подошли ближе и вгляделись. Клипсы, самые что ни на есть модные, которые носят теперешние женщины. Выходит, что мода эта идет от древних египтян, это они придумали украшать свои уши ромбовидными подвесками. Орнамент древних модниц или модников — сочетание черного, красного, белого, синего и желтого тонов — сохранился в наше время у гуцулов в Закарпатье, у хантов и манси на севере Западной Сибири, у туркменок и узбечек в Средней Азии. Оказалось также, что древние египтяне ввели в обиход плиссированные юбочки, сандалии, тюбетейки. И совсем уж теряешь представление о времени, когда рассматриваешь портреты египтян, дошедшие до наших дней, и вдруг спохватываешься, что лица древних чем-то напоминают современников. Ну конечно, — все то же стремление «удлинить» себе глаза черной краской и подвести веки зеленой, голубой. Через несколько тысячелетий воскресла старинная, но не забытая мода.

…Из центра Каира в ясный солнечный день можно легко разглядеть высокий серый конус, постоянно возвышающийся над городом. Это пирамида Хеопса, самая большая, а значит — и самая знаменитая.

За городом мы своими глазами увидели границу между зеленой зоной и пустыней. Это напомнило мне нашу Среднюю Азию, скажем, долину Аму-Дарьи и Каракумы. Только здесь вместо желтоватого песка, поросшего курчавыми амударьинскими тугаями, повсюду сероватый камень, и нигде не видно ни единой зеленой куртинки, ни одного хотя бы засохшего прутика. Нет, египетские пустыни гораздо безотраднее наших каракумов и кызылкумов, мертвых районов Мангышлака и Западной части Иссык-Кульской котловины. У нас на песках хоть вымахивают кряжистые, ломкие от зноя саксаульники, по весне цветут эфемеры. А тут, в этом знойном царстве однообразного песка и камня, даже невозможно себе представить хоть один-единственный стебелек.

Пирамиды, эти рукотворные каменные горы, величественно возвышаются среди безжизненного царства песков.

Размеры большой пирамиды трудно себе представить, — недаром ее относят к одному из семи чудес света. Высота ее ныне составляет сто тридцать семь метров, а объем выражается в головокружительной цифре — около трех миллионов кубических метров. Чтобы представить наглядно нечеловеческий труд египтян, скажу — сегодня для перевозки строительного материала понадобилось бы более двадцати тысяч товарных поездов, в тридцать вагонов каждый. А если из всех этих вагонов составить единый «поезд», то он дважды покроет расстояние между Парижем и Волгоградом!

А ведь вся эта гора возводилась голыми человеческими руками.

Уместно вспомнить в данном случае, что древним египтянам принадлежит и сомнительная честь первооткрывателей как бюрократии, так и концентрационных лагерей. Ибо только крепкая, жестокая система могла осуществить возведение вечных «небоскребов» из шлифованных гранитных глыб. Историки нашли в египетских папирусах слово «джет». Обозначает оно безликое «тело», «плоть», «мясо для строительства». Так назывались рабы и вообще простой люд, которых сгоняли для сооружения усыпальниц. Известно, что в период между уборкой урожая и севом мелких землевладельцев сгоняли в огромные лагеря к каменоломням, к переправам через Нил, к строительной площадке. Жили они в крохотных клетушках, кормили их редькой, луком, чесноком. Этого было достаточно, чтобы люди не только держались на ногах, но и ворочали огромные глыбы. А для поддержания трудового ритма охранники не жалели сил, орудуя тяжелыми бичами, сплетенными из кожи бегемотов.

Древнегреческий «репортер» Геродот оставил миру любопытный репортаж, который пережил две с половиной тысячи лет и переведен на все языки. Геродот сообщает, что Хеопс вверг страну в великую нищету. Он закрыл все храмы, запретил жертвоприношения, — все было брошено на строительство пирамиды. Сто тысяч человек попеременно работали на строительстве, которое длилось двадцать лет. Целых десять лет прокладывалась только дорога, по которой волокли гранитные глыбы. Да, Хеопс сильно заботился о собственном величии и для этого не жалел ни средств, ни человеческих жизней.

Страшно ступать даже по песку, — так и мерещится, что идешь по костям забитых здесь людей. Сколько их не вернулось в свои хижины, чтобы только сияла в веках слава великого фараона!

У пирамид сейчас туристическая идиллия. Многоязыкий говор, смех, щелкание фотоаппаратов.

Полное таинственности чудо каменных усыпальниц привлекает к себе любопытных со всех концов земного шара. У пирамид с раннего утра их ожидают арабы-проводники с верблюдами и лошадьми. Кому не хочется увековечить себя на пленке сидящим верхом на верблюде да еще на фоне такого чуда света, как пирамида Хеопса! Время от времени над оживленным районом царских усыпальниц появляются самолеты все с теми же любопытными на борту: в стоимость туристического путешествия включен и полет вокруг и между вершин пирамид Хеопса и Хефрена. Самолеты взлетают и садятся на аэродроме в новом Гелиополисе, рядом о древним городом Он, где египетские верховные жрецы некогда писали царские хроники.

Здесь же, в толчее у пирамид, мы узнаем своих попутчиков, с которыми летели из Москвы, туристскую группу из Азербайджана. Они взгромоздились на длинноногих, украшенных каким-то цветным тряпьем верблюдов, которых держат здесь для проката, и позируют перед кинокамерами.

Нам представили худого тонконогого человека с черным, прокаленным солнцем лицом. Это был Хаднаби Абдильнаби Фаид, «чемпион пирамид». Ему принадлежит своеобразный рекорд — он за семь минут взбегает на вершину пирамиды Хеопса и спускается обратно. Как видим, существует и такой рекорд. К слову сказать, труд чемпиона не из легких. За день он демонстрирует свое искусство много раз, а для этого надо иметь стальное сердце. Рядовой турист, только начиная подъем, карабкаясь по нижним ступенькам, уже ощущает сильное сердцебиение. А добравшись, примерно, до середины, где зияет отверстие для проникновения в усыпальницу фараона, поглядывает на вершину, как на недосягаемую высоту. Рассказывают, что покорение пирамид туристами не обходится без несчастных случаев. Например, не так давно один прославленный английский альпинист, совершивший восхождение на самые опасные вершины, вознамерился подняться на пирамиду Хефрена. Его затея окончилась трагически — он сорвался и нашел свою смерть у подножия искусственной каменной горы в песках.

…Первого в своей жизни сфинкса я увидел еще в молодые годы в Ленинграде. В некие времена два сфинкса покинули родной Луксор и перебрались в Петербург. Там они устроились на берегу Невы перед зданием Академии художеств. И вот вторая встреча, уже в самом Египте, у пирамид.

Гигантская каменная скульптура изображает фараона Хефрена с львиным телом, которое символизирует его власть и силу. Огромные лапы протянуты навстречу солнцу. Вся фигура сфинкса имеет длину пятьдесят семь метров, а в высоту достигает двадцати метров. Одно лишь ухо скульптуры равно почти полутора метрам.

Вряд ли найдется человек, который, интересуясь Египтом, не слышал такой версии: лицо большого сфинкса в Гизе обезображено ядрами наполеоновских пушек, из которых палили в статую развеселившиеся солдаты. Мне думается, не один Наполеон тут виноват. Конечно, великий корсиканец не церемонился с египтянами. Он отправлял в Каир караваны ослов, нагруженных головами казненных, и рассыпал эти головы по центральным улицам. Бесчинствовал он в Египте «на уровне» любого деспота. Но, думается, слава Герострата его едва ли привлекала. Древности Наполеон предпочитал упаковывать и отправлять во Францию.

Над обезображенным лицом сфинкса больше всего поработало разрушительное время. Ведь он «видел» вторжение гиксосов и ливийцев, эфиопов и персов, турок и и арабов, французов и англичан. Он «слышал» даже грохот артиллерии немцев в годы второй мировой войны. Ныне он служит предметом простого человеческого любопытства, неподалеку от него устроен ресторан, а у ресторана поставлены ряды кресел — словно в театре. Они поставлены для зрителей, желающих полюбоваться световой феерией, во время которой сфинкс «вещает» на английском, французском и немецком языках. Жалкая, унизительная роль, вроде той, которая выпадает в цирке на долю одряхлевших, некогда могучих львов.

Был вечер, и с бескрайнего небосвода над песками устало, как и пять тысяч лет назад, спускался огромный диск священного Ра. Сумрак недалекой ночи стал скапливаться у каменных граней застывших пирамид. Чудовищная голова сфинкса равнодушно взирала на угасавшее солнце, закат которого она видела многие тысячи раз. В наступающих сумерках стиралась грань, разделяющая буйную зелень Нильской долины и мертвящую желтизну пустыни, которая волнами уходила от этой искусственной границы в необозримую даль.

Ночь, кромешная ночь опустилась над Каиром.

Но вот вспыхнули искусно спрятанные прожектора, и перед собравшимися зрителями соткался из ночного воздуха чудесный голубой фон с контурами пирамид и храмов. Из невидимых репродукторов раздался усиленный голос ведущего, — началось представление. Затем из тьмы возникло обезображенное каменное лицо сфинкса, — лучи прожектора играли на нем, как отблеск утренней зари. И сфинкс «заговорил»:

«Каждое утро вижу я Бога солнца, поднимающегося над дальним берегом Нила. Его первые лучи предназначены мне, они касаются моего лица, обращенного к нему. На протяжении пяти тысяч лет я наблюдаю все восходы. Я был свидетелем начала расцвета Египта, так же, как завтра я увижу новый расцвет Востока…»

Время от времени монолог сфинкса и ведущего прерывается восторженным пением хора, воздающим хвалу каменному изваянию: «О великий бог! О владыка пустыни! Повелитель неба! Владыка вечности!» А голос сфинкса, медлительный и чуточку экзальтированный продолжал свое повествование:

«Я видел победителей, которые склонялись головами к моим ногам. Александр Великий, красивый, как дикарь, и мудрый, как пророк… Цезарь, который боялся солнца… Последняя царица наша Клеопатра… Однажды довелось мне увидеть Наполеона. Огнем безумные его глаза пылали…»

Перед тем как всей сцене погрузиться в ночь, над пустыней раздаются заключительные слова вещего сфинкса:

«Время течет, и человеческие творения разрушаются и падают, не исчезнет только мысль, которая задумала и создала эти монументы».

Представление закончилось, вспыхнул электрический свет и временное очарование стилизованной древности исчезло. Заиграла музыка в ресторане. Отчетливо донесся звук вылетевшей пробки. Вечер пошел своим чередом.

Возвратившись в Каир, мы отправились на большой официальный прием, который правительство ОАР устраивало в честь съехавшихся парламентариев.

Назавтра утром конференция начинала свою работу, и Каир на несколько дней становился центром, к которому приковывалось внимание всего мира.

На набережной Нила, у штаб-квартиры Арабского Социалистического Союза, развевались флаги многих государств и международных организаций Азии, Африки, Европы, Северной и Латинской Америк.

Первое пленарное заседание конференции открыл г-н Мухамед Лабиб Шукейр. Он рекомендовал избрать постоянным председателем начавшегося международного форума парламентариев председателя Национального собрания Мавритании г-на Юсуфа Койта, проделавшего большую работу в составе подготовительной комиссии. Затем были избраны главы обеих комиссий конференций: политической и комиссии по международному праву и правам человека. Их возглавили представители Индии и Италии.

После урегулирования ряда процедурных вопросов был объявлен перерыв до шести часов вечера.

В день открытия конференции каирские газеты вышли с аршинными заголовками: «Сегодня Насер выступит с речью на конференции членов парламента». Само собой разумеется, что выступление президента ожидалось с огромным интересом, и к шести часам вместительный зал штаб-квартиры Арабского Социалистического Союза был набит до отказа.

За пять минут до начала вечернего заседания всех глав делегаций пригласили в служебное помещение. Скоро по коридорам рассыпалась охрана, раздались приветственные возгласы и в дверях комнаты появился высокий жгучий брюнет в светлом, отлично сшитом костюме — президент Объединенной Арабской Республики Гамаль Абдель Насер. Длительное время административных забот не вытравило в нем той молодцеватой выправки, по которой с первого взгляда узнаются кадровые военные. Под изящными усиками президента вспыхивала ослепительная улыбка, рукопожатие его было крепким, дружеским.

Знакомясь с гостями, он произносил несколько любезных слов, приветливо устремляя взгляд своих черных глаз. Редкая седина на породистой голове как бы подчеркивала моложавость его свежего, энергичного лица.

Знакомясь с президентом, я невольно представил себе начало израильской агрессии, те трудные дни, выпавшие на долю этого человека, стоявшего во главе государства, оказавшегося жертвой вероломного наглого нападения. Как мы знаем, первые успехи агрессоров произвели ошеломляющее впечатление. И вот 9 июня вечером по радио и телевидению выступил президент ОАР. Он выглядел суровым и уставшим, говорил ровным, чуть глуховатым голосом. С первых же слов он заявил, что республика потерпела серьезную неудачу.

— Я принял решение и прошу вашей поддержки, — сказал далее Насер, и голос его дрогнул. — Я решил полностью и окончательно сложить все официальные полномочия, отказаться от политической роли и вернуться в ряды народа, чтобы вместе с ним выполнять свой долг, как любой простой гражданин… Поступая так, — продолжал президент, — я не ликвидирую революцию. Революция не является достоянием одного поколения. Наше поколение сумело добиться эвакуации из страны британского империализма, завоевало независимость Египта, осуществило преобразование египетского общества. Это поколение построит социализм и добьется победы.

Речь продолжалась двадцать минут. Во время выступления президента в городе вдруг завыли сирены, раздались оглушительные залпы зениток. Однако люди остались у телевизоров и приемников, и никто не пострадал, так как никакого налета не оказалось.

Едва Насер умолк, тысячи каирцев высыпали на улицы. С криками «Насер, оставайся!», «Революция победит!» они устремились к резиденции президента. В этот же вечер толпы негодующих людей забросали камнями здания американского посольства и английского консульства.

Демонстрации состоялись также в Александрии, Асуане, Порт-Саиде и других городах. Тысячи людей собрались возле египетских посольств в Бейруте, Багдаде, Хартуме, чтобы выразить поддержку ОАР и ее президенту.

Около полуночи по радио огласили короткое заявление Насера:

С утра демонстрации начались с новой силой. Колонны с лозунгами двигались к зданию Национального Собрания. С разных концов Нильской долины на автобусах и грузовиках прибывали в Каир делегации от деревень, фабрик, строек. Все подступы к Национальному собранию были запружены.

Это был своеобразный референдум, в ходе которого народ не только просил президента остаться на своем посту, но и одобрил внутреннюю и внешнюю политику страны. Национальное собрание единогласно постановило просить Насера не складывать полномочий. И президент заявил, что он не может ослушаться воли народа, но извлечет уроки из происшедшего.

Президент прилагал все силы, чтобы оправдать такое высокое всенародное доверие. Правительство Объединенной Арабской республики заняло мужественную позицию и за все время израильской агрессии с завидным хладнокровием и настойчивостью защищало интересы трудящихся страны. Становится понятным, что выступление Насера на международной конференции, да еще специально посвященной ближневосточной проблеме, ожидалось не только в Египте, но и во всем мире с исключительным интересом.

Когда делегаты заняли свои места в зале, председательствующий предоставил слово президенту.

Речь Насера была сжатой, конкретной, он словно знал, что каждое его слово будет воспринято как дома соотечественниками, так и за рубежом.

— На Западе, — сказал президент, — определенные круги считают, что палестинская проблема — это проблема фанатиков. И мы до сих пор ощущаем холодное отношение к нам со стороны некоторых великих стран.

Касаясь требования начать прямые переговоры с Израилем, Насер заявил прямо и твердо: в условиях, когда войска захватчиков оккупируют территории трех независимых арабских государств — Сирии, Иордании и ОАР, прямые переговоры с агрессором означали бы безоговорочную капитуляцию. Арабы же ни за что не примирятся с продолжающейся оккупацией и добьются возвращения захваченных территорий.

— Вопрос сейчас стоит так: что было отнято силой, должно быть возвращено силой же!

Президент вновь апеллировал к мировому общественному мнению. Хотя ОАР стала жертвой агрессии, однако она приняла резолюцию Совета Безопасности ООН от 22 ноября 1967 года. Больше того, ОАР приветствовала также миссию специального представителя генерального секретаря ООН Гуннара Ярринга. Но почему же Израиль так нагло и безнаказанно отвергает все усилия благополучно решить ближневосточный кризис? И Насер без обиняков заявил, что вина в этом падает на подстрекателей, которые стоят за спиной агрессоров.

После войны 1967 года Израиль располагал сильной армией и не нуждался в оружии, в то время как арабы, потерявшие в ходе войны оружие, нуждались в нем для самозащиты и освобождения захваченных у них территорий. Однако США и после войны продолжали в широких масштабах поставлять оружие Израилю. Поэтому США несут полную ответственность за серьезное положение, сложившееся на Ближнем Востоке в настоящее время, и то обострение обстановки, которое может возникнуть в будущем.

Насер подверг острой критике империалистическую политику, которую в течение многих лет проводила на Ближнем Востоке Англия, а теперь Соединенные Штаты Америки.

— Британия, — заявил он, — основала на арабской земле сионизм, а США развивают и всеми силами поддерживают его. Путем насаждения и поддержки оголтелого сионизма эти господа надеются влиять на арабский мир, диктовать ему свою волю. Сомнительный и очень пагубный путь!

Перейдя в заключение к продолжающимся налетам израильской авиации на глубинные районы ОАР, президент заявил, что они имеют целью терроризировать египетский народ. Однако, подчеркнул он, эти бандитские налеты только укрепляют решимость египтян в достижении окончательной и справедливой победы.

Речь президента таким образом с новой силой поставила на повестку дня самые животрепещущие проблемы и потребовала от участников начавшейся конференции неотложных действенных мер. Думаю, что ни у кого из собравшихся в огромном зале не оставалось больше сомнений в том, что июньский конфликт на Ближнем Востоке имеет прежде всего политические и классовые корни. Июньская война явилась не чем иным, как схваткой между силами империализма и национального угнетения, с одной стороны, и силами национального освобождения и социального прогресса — с другой. Вновь и вновь подтверждались полные глубокого политического анализа слова постановления Пленума ЦК КПСС, состоявшегося тогда же, в июне 1967 года.

Не ошибусь, если скажу, что выступление президента Насера перед парламентариями было событием, которое овладело умами как слушающих, так и тех, кто узнал о нем из газет.

Вечером того же дня мы, советская делегация, были гостями иорданских парламентариев, пригласивших нас на товарищеский ужин. Правительство Иордании командировало в Каир большую представительную делегацию, что-то около двадцати человек. Войдя в зал, снятый для ужина, я несказанно удивился, увидев среди хозяев множество знакомых лиц. С некоторыми из них я встречался на различных конференциях, а несколько человек приезжали недавно к нам, в Советский Союз, и я сопровождал их в поездке по стране. Особенно радостной была наша встреча с Шейхом Абдель Баки Гаммо — депутатом парламента Иордании, чеченцем по национальности. Мой друг недавно посетил нашу страну и мы побывали в Сочи, Ташкенте, Ленинграде, Волгограде и, конечно, в Москве. Гость сокрушался, что в маршруте поездки не было города Грозного, где у него до сих пор живут многочисленные родственники.

— Но ничего, — заявил Абдель, — я как-нибудь приеду специально!

И гости и хозяева, все без исключения, находились еще под впечатлением речи президента Насера, и разговор, естественно, сразу же пошел о том, что у каждого было на душе. Пользуясь непринужденной товарищеской обстановкой, мы попросили наших хозяев поделиться непосредственными впечатлениями о первых днях агрессии, — ведь многие, если не все, кто сидел сейчас за столом, были участниками памятных июньских событий.

Интересно мнение кадровых военных о первых днях сражений и особенно их оценка израильских успехов. Установлено, что в техническом отношении египетская и сирийская армии были оснащены не хуже израильской, имели, примерно, столько же танков, самолетов, орудий. А иорданцы, например, получили еще помощь от соседей — бригада, которая прикрывала отход иорданских частей за реку, прибыла из Ирака.

Так что же — внезапность нападения? Потеря египтянами самолетов на аэродромах? Жестокие и коварные методы войны, которые применил Израиль?

Безусловно, все это сыграло известную роль. И все же более глубоко вскрыл причины поражения премьер-министр Ирака Тагер Яхья, сказав: «Разобщенность арабской нации, слабость, унаследованная от прошлых эпох». А вот заявление варшавского еженедельника «Политика», беспристрастно расшифровывающая вышеуказанную формулировку:

Здесь необходим небольшой комментарий.

Как теперь известно, часть высшего офицерства всегда с подозрением относилась к активизации Арабского Социалистического Союза и профсоюзов, к прогрессивным реформам, к сближению с социалистическими странами, видя в этом угрозу своим привилегиям. Критическое отношение к строю в целом не могло не сказаться на том, как они выполняли служебный долг, воспитывали солдат, как готовились защищать родину. Недаром еще В. И. Ленин подчеркивал, что «войско не может быть, никогда не было, и никогда не будет нейтральным».

Можно прямо сказать, что офицерство своим поведением сыграло на руку врагам.

Военные неудачи сказались на активизации вражеских элементов. В первую очередь были предприняты попытки посеять недоверие арабов к Советскому Союзу. «Почему не пришла Советская Армия?» — шушукались в каирских и бейрутских лавках. Радио Израиля, «Голос Америки», «Немецкая волна» тут же подхватили эти настроения. Примечательно, что в те часы, когда египтяне вышли на демонстрацию в поддержку Насера, во многих богатых квартирах уже поднимались тосты за перемены, за возврат к старым временам. И среди пировавших было немало офицеров.

Всеобщее изумление вызвала воздушная тревога, объявленная во время выступления Насера по радио и телевидению. Зачем выли сирены и стреляли зенитки? Радарные установки в тот час не засекли ни одного вражеского самолета. Ясней ясного, что кое-кому в Каире не по душе были демонстрации народа и они принимали все меры, чтобы их сорвать.

Однако все замыслы реакционеров потерпели крах. Правительство провело энергичную чистку среди офицерства и подняло патриотический дух народа и армии. Выступая по случаю пятнадцатой годовщины египетской революции, Насер заявил: Советский Союз выступил на нашей стороне, он поддержал нас в политическом плане и оказал экономическую помощь. Он помог укрепить наши вооруженные силы… Мы не хотим, чтобы Советский Союз воевал за нас. Не думайте, что египетский и весь арабский народ хочет, чтобы Советская Армия пришла к нам и воевала вместо нас. У нас есть люди, готовые умереть за родину!

Выступая с таким заявлением, президент Насер учитывал в первую очередь величайший патриотический подъем среди арабов, неизмеримо возросший дух сопротивления. Ведь именно в дни несчастья на Ближнем Востоке усиленно заработал механизм арабской солидарности. Наши хозяева рассказывали, что король Иордании Хусейн за несколько дней до агрессии подписал с ОАР договор о совместной обороне. На первый взгляд этот шаг короля может показаться странным — ведь Иордания ежегодно получала субсидии от США и Англии, ее армия оснащена американским и английским оружием. Но король знал о чувствах своего народа и не мог остаться в стороне от противоборства с Израилем.

Нью-Йоркские газеты сообщали, что специальные эмиссары по просьбе Израиля пытались уговорить Хусейна сохранить нейтралитет. Королю было сообщено, что Израиль заинтересован прежде всего в нападении на ОАР. Если Иордания не вмешается, война ее не затронет.

— Совсем как при Гитлере! — воскликнул шейх Абдель. — Тот тоже всех прибирал к рукам поодиночке.

Иорданское правительство осталось верным своим обязательствам, и гнев Запада обрушился на страну израильскими полчищами. Иордания потеряла около семидесяти процентов своей территории.

Но, посеяв ветер, Израиль пожнет бурю. Блицкриг сионистов провалился, а вести длительную борьбу со ста миллионами арабов — дело бесперспективное. Недаром даже такая американская газета как «Нью-Йорк геральд трибюн» с грустью вынуждена была констатировать: в результате агрессии Израиль «не достиг ни одной важной политической цели. Ему не удалось свергнуть режимы Каира и Дамаска».

Сорвался также замысел вбить клин между СССР и арабскими странами.

Словом, все глубоко задуманные планы агрессора и их вдохновителей потерпели сокрушительное фиаско.

Ну, а что касается восстановления попранной справедливости, то весь мир, и не только народы стран Ближнего Востока, с надеждой обращают взоры к могучему лагерю социализма.

Наши хозяева, иорданские парламентарии, так и заявили:

— Как бы ни снабжали американцы Израиль, мы постоянно знаем, что содружество социалистических наций во сто крат сильней. И мы надеемся, что правда в конце концов восторжествует!

«Ашхаду анна ли илаха илла ллаху уа Мухаммадун расулу ллахи…» — тонким голосом нараспев тянет муэдзин с минарета, созывая верующих к молитве. «Нет бога, кроме аллаха, а Магомет пророк его…»

Напевная мелодия тонет в редеющем сумраке рассвета, высокий голос муэдзина дрожит, переливается и внезапно замирает, словно падая с балкона минарета. Правоверные спешат к первой утренней молитве — «фарджиру».

Огромный город у подножия пирамид пробуждается навстречу новому дню. Двумя потоками между лентами асфальта бегут белые вагончики трамваев. Морщинистый старец вяло наматывает на голову длинную ленту тюрбана. В стаде изящных автомобилей медлительные буйволы тянут высокую двухколесную повозку. Спешат египтянки в черных накидках с огромными кувшинами на головах. Суматоха и движение наблюдаются в многоэтажных современных домах и в заброшенных грязных трущобах.

Наши машины останавливаются у роскошной, одетой белым алебастром мечети Мухаммеда Али. Идет служба, но молящихся сравнительно не много, не то что по пятницам, когда каждый мусульманин обязан посетить мечеть.

Снимаем обувь, входим. В просторном помещении торжественно и покойно. Высоко вверх уходит громадный купол. Построена эта мечеть по образцу стамбульских, с центральным полусферическим куполом на пилонах, с обнесенным галереями двором и двумя тонкими минаретами. Кстати, о количестве минаретов. Общеизвестно, что ни одной мечети на земном шаре не дозволено иметь столько же минаретов, сколько их на священной мечети в Мекке. А там их было сначала пять, а затем семь.

Имя Мухаммеда Али занимает видное место в истории Египта. Был он хоть и малообразованным, но энергичным и дальновидным политиком, понимавшим необходимость скорейшей ликвидации вековой отсталости страны. Заняв в начале прошлого века пост паши Египта, Мухаммед Али приступил к проведению обширной программы реформ, преследовавших цель превратить свою родину в сильную и независимую державу. Именно он положил начало строительству государственных предприятий, создал военную промышленность, создал мощный военный и торговый флот. Мухаммед Али завел большую постоянную армию, обученную на европейский манер.

В наши дни одна из наиболее почитаемых в стране мечетей носит имя ее создателя, выдающегося государственного деятеля, немало сделавшего для укрепления Египта.

Каир вообще славится своими мечетями, хотя должен сказать, что в городе немало мемориальных храмов и других религий. Вот, скажем, древнейшая мечеть, построенная на том месте, где один из генералов Омара, возвращаясь из Мекки, разбил свой шатер. В этой мечети происходят весьма торжественные богослужения; раньше в них принимал участие и король… А вот христианская коптская церковь святого Сергея, тоже древнейшая, построенная еще в пятом веке, в подземелье которой, по преданию, спасались от Ирода дева Мария с младенцем Иисусом. Процветает и еврейская синагога, выросшая там, где библейский пророк Моисей молился, призывая гнев божий на египтян, перед тем как бежать из Египта.

О том, что все мусульмане религиозны, и говорится и пишется чрезвычайно много. Египет в этом отношении, конечно же, не представляет исключения. Недаром в Каире находится старейший и авторитетнейший в мусульманском мире университет Аль-Азхар. Существует он уже около тысячи лет, и шейх Аль-Азхара одновременно является главным муфтием — высшим религиозным авторитетом Объединенной Арабской Республики.

Мы находились в Египте незадолго до начала мусульманского поста — рамазана, когда, по легенде, аллах ниспослал верующим на землю коран. Продолжается пост ровно месяц и, как правило, не приходится на определенное время. Каждый год рамазан продвигается на несколько дней вперед, потому что арабский календарь расходится с христианским. Месяц рамазана совпадает раз в тридцать три года. И вот если он падает на зиму, то оказывается более сносным: с одной стороны — из-за отсутствия жары, с другой — из-за краткого дня от восхода до заката солнца. Ведь от восхода до заката правоверный не имеет права прикоснуться ни к пище, ни питью. А попробуйте-ка удержаться от питья в пятидесятиградусную жару! Нет сомнения, что в свое время пост носил характер предохранительной меры, при помощи которой в жарком климате ограничивалось неумеренное потребление еды и напитков. Но в наши дни, когда ислам в значительной степени влился в общее русло современной, во многом европеизированной жизни, такой пост уже чреват многими нежелательными последствиями.

Кстати, и сами египтяне и наши соотечественники, советские специалисты, с юмором рассказывают о том, как новые перемены в республике медленно, но неотвратимо сказываются и на религиозных чувствах верующих. Особенно в этом повезло Асуану, где велось строительство высотной плотины и электростанции. Однажды сорвался с лесов и упал в воду египетский чернорабочий — рагель. Русские, работавшие на плотине, бросились за парнем, вытащили его и принялись откачивать. Что тут началось! Сбежавшиеся арабы готовы были разорвать спасителей в клочья: дескать, аллах взял парня, значит такова воля всевышнего! Но наши все-таки откачали несчастного, он ожил и поднялся на ноги. Сначала от него арабы шарахались, как от прокаженного, но затем ничего — привыкли. А когда нашего экскаваторщика засыпало неожиданным оползнем, так эти же самые фанатичные рагели сбежались и моментально его откопали. Про волю аллаха и не вспомнили.

Или еще характерный пример. Как известно, каждый мусульманин должен молиться пять раз в день. На строительстве сначала жаловались: нужно работать, дело стоит, а люди на молитве. Сбились в кучки и отбивают поклоны. Водители самосвалов даже на крышу кабин забираются… Во время рамазана фанатизм обычно достигает своего апогея. Рагели на стройке и без того еле на ногах держатся — голодные, кожа да кости, а в рамазан совсем лишаются сил. Планы и графики на объектах летели к черту. Но вот прошло какое-то время и верующие стали понемногу приспосабливаться. Идет рамазан, а рагели забрались под самосвал и уплетают за обе щеки. «Ничего, говорят, аллах сквозь железо не видит». А в последний год перед пуском работали и в пятницу и в рамазан: стройка всех перемолола.

Наши специалисты в Асуане рассказывали, что значение строительства в смысле перемены нравов и обычаев трудно переоценить. С первых дней несчастным рагелям здорово доставалось от бригадиров: те по старинной привычке «объяснялись» только кулаками и палками. И лишь под влиянием советских людей научились видеть в чернорабочих не обычный скот, а человека. Забавным спервоначалу было и отношение египтян к русским инженерам. Наши специалисты садились вместе с рабочими в один автобус и отправлялись на стройку. А египтяне рассудили по-своему: если в общем автобусе едут, значит, плохие специалисты. У хорошего инженера должна быть своя машина!

И понадобились месяцы, годы совместной работы, общей трудовой жизни, чтобы в сознании забитых людей укрепились новые обычаи, новые взаимоотношения.

…Был вечер, когда мы, радуясь прохладе, отправились пешком по направлению к гостинице. В мягких угасающих красках закатывался прожитый день. Палевая заря лежала на стенах зданий, и на пустынной набережной вырисовывались черные силуэты женщин. Закат все густел, и вот запад охватило целое зарево, розовые блики расцветили спокойную июльскую воду. Затем краски стали гаснуть, и потемневшая река словно слилась с чернотой земли и неба. Тотчас зажглись голубоватые неоновые огни на набережной, причудливо сверкая на глянцевых листьях акаций и сикомор.

В блеске огней рекламы Каир во многом напоминает любой европейский город, и все же арабская вязь горящих над крышами домов надписей воспринимается, как восточное украшение. Улицы столицы забиты людьми. Переполнены маленькие кафе, столики стоят на тротуарах. Посетители сидят по нескольку часов, меланхолически потягивая кофе из крохотных чашечек и слушая музыку из транзисторов. Каждый слушает то, что ему нравится, и над улицей звучит настоящая полифония репортажей, мелодий и речей. Снуют продавцы сладостей, некоторые из них пользуются стеклянными тележками, освещенными изнутри фонарями.

Но вот, усиленный динамиками, раздается с высоты минаретов протяжный призыв — это шестой, последний выход муэдзинов. Они напоминают верующим, что наступил час «аши» — ночного покаяния. И хоть огромный город еще живет в блеске и суете, день считается прожитым, канувшим в Лету.

Человечество оказывается на пороге нового дня, новых забот.

На одном из заседаний конференции была избрана редакционная коллегия, в которую вошли представители самых различных стран. В ее обязанности входила выработка проекта окончательной Декларации — важного документа, подводящего итог всей работы конференции.

Первоначальный проект был поручен французской делегации, и она вскоре его представила. Очень сжато, всего на полутора страничках, парламентарии Франции отразили вроде бы все аспекты, волнующие международную общественность в связи с обострением ближневосточного кризиса. И все же делегаты, когда проект был оглашен, остались разочарованными. Документ французского делегата, мягко говоря, был обтекаем, излишне, что ли. У меня, например, создалось впечатление, что авторы проекта больше всего избегали называть вещи своими именами. Так, в пункте первом, говоря о бесчеловечных бесчинствах израильской военщины, авторы казенным языком квалифицировали их всего лишь как «серьезное нарушение международного права». Пункт четвертый, пожалуй, основной, представлял собой вообще какой-то набор стереотипных терминов: «Очевидное существование палестинской национальной реальности должно быть признано в качестве основного элемента всех глобальных урегулирований кризиса» и т. п. Словом, если с протокольной стороны к французам не могло оказаться никаких претензий, все в проекте было выдержано «на уровне», то по духу, по существу дела документ не отразил тех волнений, того гнева, с которым мир относился к подлой захватнической политике Израиля. В документ, завершающий работу конференции, просилась сама жизнь, тот накал мирового возмущения, который растет день ото дня.

Как водится, французского делегата поблагодарили за проделанную работу, но тут же обратились к представителю Индии с просьбой «существенно отредактировать» представленный проект. Индийцы забрали черновик и деятельно взялись его перерабатывать.

Через день мы все были на приеме у министра иностранных дел ОАР, и там, в перерыве, ко мне подошел член индийского парламента профессор Хасан Наур. Вынув из кармана смокинга несколько листов бумаги, он показал проект Декларации в том виде, каким он стал после редактирования. Должен сказать, что парламентарии Индии учли настроение собравшихся. Проект был деловит, точен, привлекал законченными, лаконичными формулировками.

— Дорогой профессор, я целиком за ваш проект. Думаю, что вся советская делегация также согласится со мной.

— Значит, до завтра, — улыбнулся г-н Наур, пряча обратно листы бумаги.

И мы вернулись к приятным обязанностям гостей в радушном, хлебосольном доме.

На следующий день профессор Хасан Наур поднялся на трибуну и на английском языке зачитал переработанный проект. Не успел еще умолкнуть в наушниках голос переводчика, как на скамьях в зале взметнулось несколько рук. Представители некоторых стран спешили выразить или свое несогласие, или же внести поправки, дополнения. Особенно горячие споры вызвал пункт о Палестине. Многие, в том числе и хозяева, парламентарии ОАР, требовали, категорически настаивали на выделении палестинского вопроса как самостоятельного пункта.

Дискуссия чем дальше, тем больше разгоралась, страсти нарастали, а приемлемого для всех решения не находилось. Нужно было тушить разногласия, чтобы вернуть конференции ее обычный деловой тон и распорядок.

На трибуну поднялся г-н Лабиб Шукейр и от имени делегации ОАР снял с повестки обсуждение формулировки палестинского вопроса. Затем слово попросил автор этих строк. Я напомнил собравшимся, что советская делегация отнюдь не всем довольна в представленном проекте, многие пункты и положения она, будь в ее возможностях, развила бы и дополнила. Но ведь на конференции присутствуют представители самых различных политических убеждений, значит вольно или невольно приходится уважать мнение других сторон и идти на взаимные уступки. Самым приемлемым, заключил я, было бы следующее: признать проект в целом, но кое в чем его еще доработать.

И споры мало-помалу пошли на убыль. Делегаты вернулись в свои комиссии, чтобы продолжать работу.

В политической комиссии от Советского Союза представительствовал внешнеполитический обозреватель «Известий», депутат Верховного Совета СССР В. Л. Кудрявцев. Мне не довелось присутствовать при его выступлении, но на следующий же день все каирские газеты опубликовали пространные выдержки из его речи и дали ей высокую оценку.

Гневная, насыщенная примерами речь В. Л. Кудрявцева в течение целого дня комментировалась обозревателями радио и телевидения, появилась в зарубежной прессе.

Мне довелось участвовать в работе юридической комиссии конференции. О том, в какой обстановке проходило обсуждение вынесенных на повестку дня вопросов, красноречиво говорит такой факт: в прениях сторон выступило более пятидесяти человек. И все они, как правило, с гневом и болью говорили о злодеяниях сионистов, о преступлениях израильских захватчиков против человечности.

Мне запомнилось, что в день открытия Каирской конференции радио принесло печальную весть о кончине выдающегося ученого и философа, неутомимого борца за мир Бертрана Рассела. Ученый скончался в преклонном возрасте — девяносто семь лет. Но вот начались заседания нашей юридической комиссии, и почти сразу же было оглашено послание покойного в адрес конференции. На склоне лет, находясь на смертном одре, Б. Рассел поднял свой голос против преступлений наглых захватчиков и потребовал защитить жизнь и имущество ни в чем не повинных людей, подвергающихся бесчеловечным издевательствам. В глубоком взволнованном молчании слушал зал страстные слова ученого, обращенные к совести и сознанию мировой общественности. Трагедия палестинского народа в том, писал Б. Рассел, что одна держава продает его интересы другой. Справедливость требует подчеркивал автор послания, чтобы израильские войска были выведены срочно и безоговорочно.

Чтение закончилось, но в зале еще долго хранилась глубокая тишина. Послание покойного ученого с новой силой напомнило живущим об их вечном долге перед миром, перед цветущей жизнью, которой угрожают безумные фанатики. И большинство сидевших в зале восприняло слова Б. Рассела как грозное предупреждение о новой угрозе спокойствию и счастью мира.

Большинство, однако не все. На трибуне появился представитель Голландии, который не стал оспаривать обвинения в адрес Израиля, — слишком уж они бесспорны! — но попытался упрекнуть организаторов конференции в том, что они не пригласили в Каир и представителей израильского парламента. Признаться, редко я был свидетелем такого единодушия, с которым парламентарии дали отпор голландскому представителю! Со своих мест поднимались делегаты Ливана, Иордании, Аргентины, ОАР, Туниса, Цейлона, Гамбии, Франции, Канады, Индии, Кипра, Северной Кореи, Болгарии и других стран. Все они в один голос клеймили преступления сионистов на захваченных арабских землях и квалифицировали выступление голландского представителя, как попытку примирить арабов с израильской агрессией, с тем наглым заявлением премьер-министра Израиля Голды Меир, которое она сделала всего три месяца назад в октябре 1969 года в Нью-Йорке:

— Мы не сядем за один стол с агрессором! — заявил делегат Ливана г-н Гамада.

С горячей поддержкой арабских народов выступил член японского парламента г-н Ватанабе.

— Враг арабского народа, — сказал он, — это враг и нашего, японского, народа. Американский империализм ведет расчетливую, подлую политику: он постоянно стравливает одну нацию с другой и выручку от этого спокойно кладет себе в карман.

В качестве необходимой меры для установления мира на Ближнем Востоке оратор потребовал немедленного отвода от арабских берегов военных кораблей 6-го американского флота.

— Давайте, — заключил свое выступление г-н Ватанабе, — вести совместную борьбу с происками Соединенных Штатов Америки и международного сионизма!

Слабую попытку увести собравшихся от обсуждения назревших проблем предпринял представитель Испании г-н Лостау. На словах осуждая израильскую агрессию, он тем не менее бросил плохо завуалированный намек на то, что в конфликте на Ближнем Востоке повинны прежде всего великие державы, которые преследуют при этом свои корыстные интересы.

Попросив тут же слово, я в нескольких фразах поправил оратора. Нельзя валить в общую кучу все великие державы. Что касается Советского Союза, то общеизвестно, с какой активностью откликнулся он на агрессию израильских войск. Если же г-н Лостау имеет в виду только Соединенные Штаты Америки, так пусть об этом заявляет прямо, без умалчиваний.

С высоты трибуны мне было видно, как испанский делегат с кислым выражением лица положил наушники и обратился к своему соседу, всем видом показывая, что упрек ни в коей мере к нему не относится.

Председательствующий объявил о выступлении члена Высшего Исполнительного комитета Арабского социалистического союза, видного государственного деятеля ОАР господина Диа эд Дин Дауда.

Осенью 1969 года у нас в Алма-Ате проводился международный симпозиум, посвященный приближающейся столетней годовщине со дня рождения В. И. Ленина. Делегацию ОАР на симпозиуме возглавлял Диа эд Дин Дауд. Мне запомнилась страстность его выступлений, логичность и убедительность, озабоченность судьбами мира и прогресса. И вот он вышел на трибуну международной конференции парламентариев.

С первых же слов своего выступления г-н Дауд заявил, что Израиль, проводя захват чужих территорий, действует в интересах империалистов. И удивительно, что в продолжение вот уже длительного времени в мире не утихает полемика по поводу того, насколько законной является оккупация сионистами арабских территорий.

— Мне кажется, — сказал г-н Дауд, — вопрос тут настолько ясен, что не требует размышлений.

Обращаясь в заключение своей речи к голландскому представителю, оратор задал ему иронический вопрос: интересно знать, если бы кто-нибудь захватил часть территории Голландии, согласилось ли бы правительство этой страны занять место за одним столом с агрессором? Думается, что нет. Так почему же этого требуют от арабов? Нет, разговор может пойти только в том случае, если враг покинет захваченные земли и возместит все причиненные арабам убытки. Иных условий для мирных переговоров не может быть!

Наблюдая возмущение, с каким делегаты восприняли попытку голландцев оказать нажим на арабов и заставить их смириться с результатами израильской агрессии, слово для справки попросил руководитель голландской делегации Ван-Уик. Он заверил членов комиссии, что выступление его коллеги отражало лишь его частное мнение, а отнюдь не мнение всей делегации.

Этим, правда, изрядно запоздалым выступлением, острота вопроса была погашена, и парламентарии перешли к другим проблемам.

Как член юридической комиссии, я специально интересовался тем, как международное право относится к так называемой партизанской войне порабощенного народа на захваченных врагом территориях. Вопрос этот имеет древнюю историю и трактовался по-разному. Одно время почему-то считалось, что партизанское движение не имеет ничего общего с вооруженной борьбой народа с агрессией, поэтому партизаны объявлялись вне закона. Особенно выгодна была такая трактовка немецко-фашистским захватчикам, у которых в оккупированных районах Украины, Белоруссии и России буквально горела под ногами земля. И они боролись с партизанами всеми недозволенными средствами, применяя в основном самый свирепый террор. Как бывший партизан, проведший в тылу у врага не один год, я это хорошо испытал на себе и запомнил на всю жизнь. И вот теперь те же бесчеловечные гестаповские методы применяют на оккупированных арабских землях сионисты, прямые наследники Гитлера и Гиммлера. Они отрицают право арабского народа бороться против захватчиков. Ширящееся движение сопротивления они, как и гитлеровцы, объявляют незаконным.

Получив слово на заседании юридической комиссии, я одним из пунктов своего выступления сделал ссылку на нормы международного права как раз по этому вопросу. Право народа на партизанскую борьбу с захватчиками нашло подтверждение еще в 1899 году на Гаагской конвенции, затем было узаконено в 1907 году в Гаагской же конвенции о законах и обычаях сухопутной войны. А Женевскую конвенцию 1949 года о законности партизанских методов борьбы подписали почти все государства мира. Так что оккупированная территория рассматривается международным правом как дозволенный театр военных действий.

— Источник всякого партизанского движения один, — заявил я, помня годы борьбы с фашизмом. — Это — ненависть народа к захватчикам, стремление изгнать их из пределов своей земли. Именно это породило мощную партизанскую борьбу советского народа против гитлеровцев и движение сопротивления в странах Европы. Эти же причины порождают и партизанское движение арабов на оккупированных Израилем территориях.

В руках у меня были многочисленные свидетельства наглости сионистов, однако, чтобы не затягивать выступления, я привел лишь хвастливое и воинственное заявление Моше Даяна, израильского военного министра, главаря израильских «ястребов», сделанное им буквально накануне нашей конференции:

Ясно, что после таких заявлений врага ненависть порабощенных вспыхивает с новой силой и руки повстанцев еще крепче сжимают боевое оружие!

На следующий день газета «Аль-Ахрам», пристально следившая за ходом конференции, писала:

В свете многочисленных выступлений на заседаниях обеих комиссий и общего настроения, царившего на форуме парламентариев, был в конце концов одобрен окончательный проект Декларации. По сравнению с предыдущими он выгодно отличался своей категоричностью. Уже в преамбуле этот важный документ констатировал, что «ситуация на Ближнем Востоке становится день ото дня опасной и угрожающей». Декларация заявляла всему миру:

Большое значение имел особый пункт Декларации, в котором содержалось обращение ко всем парламентам

Таким образом из Каира вновь раздался предостерегающий голос всего прогрессивного мира, грозно напоминающий агрессорам, что чем дальше они зайдут по пути преступлений, тем тяжелее будет последующий приговор народов.

Работа закончена, пора укладывать чемоданы. Но быть в Египте и не увидеть своими глазами последствий агрессии! А ведь фронт совсем недалеко, — каких-нибудь сто сорок километров от Каира.

На все просьбы гостей хозяева сначала отвечали отказом: опасно, стреляют, мало ли что может случиться. Но постепенно вняли нашим доводам — среди парламентариев редко встретишь человека, не прошедшего горнила боев. Вторая мировая война закончилась всего четверть века назад, и нынешнее поколение мужчин это, в большинстве своем, поколение бывших солдат.

Накануне отъезда в зону боевых действий парламентарии в последний раз собрались в непринужденной товарищеской обстановке. За моим столом было свободное место, и г-н Шукейр, обходя зал в поисках, где бы отдохнуть, попросил разрешения разделить компанию.

Во время работы конференции мы много раз встречались с г-ном Шукейром, однако это были всего лишь деловые разговоры. И вот теперь, отдыхая, мы могли наконец не касаться сугубо официальных тем.

У нас в Алма-Ате общественность столицы готовилась торжественно отпраздновать тысячастолетие со дня рождения выдающегося писателя и мыслителя Востока Аль-Фараби. В издательстве «Жазушы» была сдана в производство книга на казахском языке. Мой собеседник был от души рад приятному известию. Аль-Фараби, как известно, писал на арабском языке, и его труды, как и сама личность замечательного человека, пользуются в ОАР большой любовью и уважением.

— Насколько я знаю, — сказал г-н Шукейр, — Аль-Фараби родился на казахской земле. Мне кажется, тут у нас, арабов, и у вас, казахов, общие интересы и привязанность.

В Советском Союзе г-н Шукейр уже бывал, однако Казахстан лежал в стороне от его официального маршрута.

— В следующий раз — а мне, видимо, вскоре доведется снова приехать к вам, — я обязательно слетаю в Алма-Ату. Говорят, очень красивый город. К тому же у меня есть приглашение Динмухаммеда Кунаева. Он был у нас в Египте, ездил по стране и пригласил меня к себе в гости.

В заключение г-н Шукейр коснулся нашей поездки к месту боев. Лицо его потеряло оживление, стало хмурым. Видно было, что тяжелые испытания, принесенные войной, лежат на его сердце невыносимым грузом.

— Люди вы опытные, — сказал он, — и там, на месте, сами поймете, что такое для нас нападение Израиля.

На трех автобусах парламентарии отправились в район Суэца, на берег замершего канала.

Суэцкий канал, соединявший Средиземное море с Красным, является едва ли не основным каналом в мире. Во всяком случае это важнейшее звено мировых коммуникаций, идущих из Европы и Северной Африки на Дальний Восток, в Юго-Восточную Азию, Австралию и Океанию. Построен он в 1869 году и до 1956 года управлялся Международной компанией, самым крупным акционером которой являлось английское правительство.

Драматические события разыгрались на канале еще в 1956. году. Приступая к разработке планов экономического развития страны, египетское правительство на первое место поставило сооружение Асуанской плотины. Финансовую помощь ему обещали США и Англия. Однако в связи с отказом Египта расторгнуть соглашения с социалистическими государствами, государственный секретарь США Даллес в самой грубой и оскорбительной форме взял назад это обещание. То же самое сделали Англия и Международный банк. Ответ Египта был не менее решительным: на большом митинге в Александрии Насер объявил правительственный декрет о национализации компании Суэцкого канала!

На Западе это восприняли как «дерзкий вызов», и осенью 1956 года Англия, Франция и Израиль развязали против Египта агрессию. Это был акт мести. Однако благодаря решительной позиции Советского Союза и других миролюбивых государств, авантюра окончилась полнейшим провалом, оккупанты вынуждены были покинуть египетскую землю.

Таким образом, «первый раунд» против молодой самостоятельной республики агрессоры позорно проиграли. С того дня началась тайная подготовка к новым боям, которые и грянули несколько лет спустя…

Любопытно, что вряд ли в мире найдется еще такая страна, где вода — будь то священный Нил, канал или просто влага, поступающая по бороздам на поле, — являлась столь доходным предметом спекуляции и сильным политическим инструментом. Меня, например, удивило, что Египет вынужден ввозить хлеб из-за границы. Это при сказочном-то плодородии нильской долины! А все объяснялось просто.

Чтобы избежать тягостной зависимости от американских поставщиков хлопка, английские промышленники задумали строить плотины на Ниле. При этом они отнюдь не имели в виду индустриализацию страны! Получив гигантские барыши на строительстве, они к тому же принудили египетских феллахов вместо хлеба выращивать хлопчатник. Египет стал сырьевым придатком богатейшей Англии. Вода, задержанная плотинами во время разливов, течет по арыкам, но чтобы подать ее на поле, дети и женщины день-деньской вращают колеса примитивных приспособлений: два столба с поперечником, на котором укреплены коромысла с кожаными мешками и глиняными сосудами. Не ошибусь, если скажу, что поля египтян орошаются водой вперемежку с потом. А ведь разница уровня Нила между Каиром и Асуаном составляет целых семьдесят шесть метров! И эти миллионы тонн падающей воды при желании легко можно было бы превратить не только в соки, питающие поля, но и в киловатты, которые «запряглись» бы в машины, насосные станции. Но… Политика, во всем политика, расчет и выгода!

Национализация Суэцкого канала изрядно пополнила финансы молодой республики. Доходы от канала пошли на осуществление проектов экономического развития, в том числе и на строительство Асуана. В 1966 году по каналу прошло более двадцати одной тысячи судов. Доход в государственный бюджет составил двести двадцать пять миллионов долларов.

Так что заправилы Тель-Авива и их хозяева, готовя «второй раунд» агрессии, выводом из строя Суэцкого канала перерезали жизненно важную артерию страны.

Впрочем, не только Египта. Ущерб от закрытия Суэцкого канала потерпело все мировое судоходство. Создались серьезные трудности для многих государств. Например, при экспорте индийской руды в Западную Европу транспортировка оказалась дороже сырья. Но кое-кому такое положение оказалось на руку, например, американским монополиям. Обладая крупным танкерным флотом, они стали диктовать новые условия транспортировки нефтяных грузов, а кроме того увеличили продажу добывающейся на американском континенте нефти. Опять расчет и выгода!

…Под ровный рокот моторов и мерное покачивание я задумчиво смотрел на пробегающие мимо автострады окрестности и вот уже в который раз повторял привязавшуюся фразу: «В песчаных степях Аравийской земли…» Унылая картина напоминала наш Устюрт, его плоскую безжизненную поверхность.

Историки свидетельствуют, что в Древнем Египте, в тех местах, по которым мы сейчас проезжали, в изобилии водилось всякое зверье: антилопы, львы. Значит, местность была не столь песчаной, безжизненной. Что же произошло с тех пор в природе? Ведь теперь отсюда исчезли не только львы, но даже священные жуки — скарабеи!

Арабы утверждают, что львов из Египта прогнали верблюды. Объясняют они это так: переселившись из Азии в Африку, верблюды весьма энергично начали поедать траву, которой раньше питались стада антилоп. Не выдержав конкуренции с верблюдами, антилопы отправились на юг, а следом за ними вынуждены были тронуться и львы. Ну, а не стало антилоп, исчез и навоз, и скарабеи — по-нашему жуки-навозники — тоже покинули Египет. (Ныне этих насекомых, любимцев древних фараонов, можно видеть лишь у нас с Средней Азии, они ползают по дорогам и так же, как и много тысяч лет назад, катают свои навозные шары).

В изредка попадавшихся деревнях бросаются в глаза круглые конусы густо продырявленных башен с торчащими во все стороны палками. Башни заметно возвышаются над всеми остальными строениями. Это голубятни, необходимая деталь каждой египетской деревни: почему их такое изобилие в Египте — мы так и не выяснили. Думаю, что не последнее место занимают расчеты на постоянное удобрение для полей. Что же касается символического значения, то у мусульман голубь отнюдь не символ мира, а сладострастия…

Кроме огромных голубятен можно видеть маленькие, ниже человеческого роста глиняные пирамидки, в вершину которых воткнуты полинявшие флажки. Нам поясняют, что это могилы святых людей — шейхов. Деревни имеют удивительно покойный, мирный вид. Вьются плети с желтыми плодами, краснеют на кустах помидоры. В маленьких оградках грациозно стоят стайки финиковых пальм. По глиняным стенам проворно бегают розовые ящерицы — гекконы…

О приближении Суэца говорят следы недавних бомбардировок. Среди моих коллег — парламентариев из многих стран немало людей, на себе испытавших что такое война. Все прильнули к окнам автобусов, наблюдая знакомую картину варварских разрушений. Объяснять ничего не нужно, — точно так же в свое время бесчинствовали летчики Геринга, разбивавшие в прах мирные города и селения.

Израильские войска закрепились на восточном берегу Суэцкого канала. Сам канал сейчас несудоходен, — в его фарватере затоплено несколько судов и барж. Из газет известно, что израильские захватчики на оккупированных землях наводят «новый порядок». Мечети рушатся. Население изгоняется. В Иерусалиме сионисты совершают паломничества к Стене плача, а чтобы улучшить обзор этой «реликвии», снесены с лица земли десятки жилых домов.

Вдоль Суэцкого канала захватчики создали так называемую «линию Барлева» (по имени начальника генерального штаба израильской армии). Она тянется более чем на двести километров. Стоимость ее более тридцати миллионов долларов. Генерал Барлев заявил, что израильские войска намерены находиться здесь «неопределенно долгое время». Они хотят использовать линию военных сооружений в целях «наступательной стратегии», мечтая «перепрыгнуть» на западный берег Суэцкого канала.

Воинственный пыл сионистов постоянно поддерживается щедрыми долларовыми инъекциями. Министр финансов Израиля публично заявил, что импорт военного снаряжения в 1969 году возрос по сравнению с 1968 годом в тринадцать раз! Показательно, что вместе с Англией и США военный потенциал Израиля взращивает и ФРГ, которая занимает второе место среди кредиторов Тель-Авива. Не желая забывать о былых успехах африканского корпуса Роммеля, Западная Германия предоставила Израилю полмиллиарда долларов безвозмездно. Неправда ли трогательная забота бывших нацистов о нынешних сионистах?

А Тель-Авиву все мало, и вот киевская уроженка Голда Меир, теперешний премьер-министр Израиля, отправляется за океан и уже не просит, а требует у Никсона ни мало ни много, а еще миллиард долларов и кроме того сто самолетов «Скайхок» и двадцать четыре «Фантома». И Никсон обещает, Никсон не может отказать, — ведь за спиной престарелой, но энергичной дамы из Тель-Авива стоят те, кто по-существу правит нынешней Америкой: Морганы, Андерсон, Макклой и многие другие.

Цепочка варварских преступлений сионистов на Ближнем Востоке, как видим, тянется в деловые и политические круги Бонна, Нью-Йорка и Вашингтона, Лондона и Парижа.

Нынешний Суэц напомнил мне печальные картины Смоленска, Витебска, Орши, — руины, гарь и пепел. От большого с населением двести шестьдесят тысяч человек города сейчас остались одни развалины. Но на обгоревших стенах домов выведены гордые, мужественные надписи: «Все арабы едины! У них одна рука!» И на эти развалины, увенчанные свободолюбивыми призывами, сионисты не прекращают варварских налетов. Над истерзанной землей стелется дым незатихающих пожарищ. Район, конечно, опасный, и у хозяев были основания беспокоиться, когда они давали согласие на нашу поездку к каналу.

Сопровождали гостей и давали пояснения военный губернатор Суэца г-н Хамид Махмуд и секретарь горкома АСС г-н Галам Саар. За разговором они то и дело поглядывали на знойное небо над головой.

— Ожидается налет? — спросил я.

— Они здесь постоянно, — проговорил губернатор и, сощурившись, долго всматривался в противоположный берег канала, где под слепящим солнцем желтели голые холмы Синайского полуострова.

Война везде война, и мне не нужно было ничего объяснять, когда я проходил по безлюдным, разбитым улицам Суэца. Как можно было понять, израильские летчики от души «порезвились» над мирным городом. И мне вспомнились недавние, всего три месяца назад, дебаты в Дели, на сессии Межпарламентского Союза, где израильский представитель Д. Хакоэн жаловался на ущемление свободы воздухоплавания для самолетов Израиля. Их, видите ли, время от времени сбивают! Очень бы я много дал, чтобы взять сейчас этого холуя сионистов за ворот и ткнуть его носом в результаты этого самого «воздухоплавания»! Какую, спрашивается, военную опасность представляет собой суэцкая школа-десятилетка? А мы побывали в ней и убедились, что она загорелась от прямого попадания бомбы. Являются ли военными объектами госпиталь, мечеть, кинотеатр, церковь? Мы постояли на их руинах, — все они разрушены целенаправленной бомбардировкой. Целые кварталы и улицы лежали в развалинах. В городе сейчас, как сказал г-н Галам Саар, едва ли наберется десять тысяч жителей.

Военный губернатор г-н Хамид Махмуд, одетый в легкую форму, в каскетке с козырьком, с удрученным видом направился внутрь церкви, стоявшей без купола в куче кирпичных обломков. Остерегаясь, как бы не свалилось на голову что-нибудь, за ним вошли представитель Сенегала г-н Л. Сиридхама, а также наш, можно сказать, земляк, парламентарий Иордании шейх Абдель Баки Гаммо. Печальное зрелище предстало глазам вошедших. Сквозь разбитый купол виднелось небо. Стены испещрены осколками, на полу груды щебня. Распятие каким-то чудом удержалось на стене, но Христос в мученическом венке сорвался и висел на одном гвозде, которым была пробита его левая рука. Попадание бомбы как бы прибавило ему мук: разбита голова, оторваны рука и нога.

Шейх Абдель Баки Гаммо скорбно покачал головой.

— Вот сфотографировать сейчас эту церковь, да и послать Никсону. Он же считает себя примерным христианином!

На улице нас встретило такое ослепительное солнце, что после угрюмого сумрака сгоревшей церкви пришлось невольно прикрыть рукой глаза.

— Господа, тревога! — вдруг произнес военный губернатор.

Мы увидели дымный след ракеты и неяркий огонек, скатившийся по раскаленному небу.

С той стороны, где был Синайский полуостров, послышался гул реактивных моторов, и неожиданно, как пущенные из пращи, сияющий простор над притихшим каналом прорезали самолеты.

— В убежище! — последовала команда. — Немедленно всем в убежище!

В своей жизни мне довелось бывать и под артиллерийским обстрелом, и под бомбежкой, и под коварным огнем минометов. Но тут, чтобы не нарушать инструкций и не причинять ненужных огорчений заботливым хозяевам, пришлось подчиниться команде и спуститься в убежище.

Вместительное подземелье было заполнено коленопреклоненными людьми в военной форме. Поодаль стояла армейская обувь. Был час молитвы, и солдаты соблюдали традицию, обратившись лицом к почтенному седобородому имаму.

Закончив богослужение, имам произнес нечто вроде коротенькой проповеди, и шейх Абдель Баки Гаммо, склонившись к моему уху, перевел:

— Аллах, — с великой силой убеждения произнес наставник египетских солдат, — помоги нам изгнать врага — израильскую нечисть! В твоих руках, о великий, объединить всех людей мира и дать покой и счастье на земле!

И в тот миг, когда над головами молящихся солдат раздавался пронзительный вой пиратских самолетов с наляпанной «звездой Давида» на фюзеляжах, страстный голос седобородого имама, мечтающего о счастье своей поруганной родины, напомнил мне величественный напев древних текстов, которые некогда приписывали самому Ра, вечному богу животворного солнца: