На главном направлении

Сорок лет спустя в Средней Азии

Летят годы. Я уже давно не в строю. Занимаюсь литературной работой и военно-патриотическим воспитанием молодого поколения. Являюсь членом Всесоюзного общества «Знание». С понятным каждому военному человеку огромным волнением посещаю воинские части и соединения, выступаю перед нынешними защитниками Родины.

Декабрьским утром 1975 года в моей квартире раздался телефонный звонок из Ташкента. Командующий войсками Туркестанского военного округа пригласил меня посетить места, где много лет тому назад начинал свою воинскую службу. Я был рад этому приглашению.

Разговор по телефону с командующим укрепил мое желание выехать в Среднюю Азию немедленно. Говорю жене:

— Собирайся, Елена Дмитриевна, в дорогу. Полетим до Ташкента самолетом, а там — видно будет.

Для нее это не было неожиданностью. Она знала: давно мечтаю побывать в Средней Азии, повстречаться с воинами округа и пограничниками, вновь увидеть трудовых людей среднеазиатских республик, с которыми я был так тесно связан в годы моей службы на границе. С той поры прошло сорок лет. В жизни человека — срок большой.

И вот мы в Ташкенте. Город произвел на нас неизгладимое впечатление. Не таким я оставил его в 1935 году. Тогда в нем преобладала древневосточная архитектура. Огромной разрушительной силы землетрясение в 1966 году потребовало не восстановления, а постройки нового города. Помогали все союзные республики. И столица Узбекистана получилась необычайно красивой по планировке и архитектуре.

В первый же день пребывания в Ташкенте я выступил перед руководящим составом штаба и управлений Туркестанского военного округа. Передо мною была весьма подготовленная аудитория, и это обязывало более глубоко остановиться на вопросах истории и теории тыла армии в войне, донести до присутствующих мысли, сформировавшиеся за многие годы моей научно-исследовательской и преподавательской работы.

Чем многочисленнее и технически оснащеннее армии воюющих сторон, тем шире и сложнее задачи их тылового обеспечения, следовательно, тем большее значение приобретают организационный и временной факторы. Не всегда решающим было количество имевшихся в наличии материальных и других средств обеспечения; четкая организация и высокая мобильность тыла позволяли успешно маневрировать порой ограниченными ресурсами в интересах группировок войск на главных направлениях. Кстати, уничтожающей критике подверг Ф. Энгельс именно организационные неурядицы в тыловом обеспечении тогдашней английской армии[67].

Наполеон Бонапарт не смог найти лучших способов обеспечения своей армии, чем грабеж покоренных народов. Впрочем, такого «способа» придерживались в те времена полководцы и других стран.

В русско-японской войне 1904–1905 годов главком Куропаткин реорганизовал тыловую службу своих войск. Когда вместо одной маньчжурской армии боевые действия против японцев стали вести три армии, он решил всю их хозяйственную деятельность сосредоточить в особых центральных органах при главнокомандующем. Была учреждена должность главного начальника тыла маньчжурских армий, которому подчинили штаб тыла и управления: интенданта, начальника артиллерии, начальника инженеров, начальника санитарной части, начальника военных сообщений, казначея, контролера.

Таким образом, начальнику тыла маньчжурских армий подчинялись все коммуникации, материальные ресурсы театра военных действий, медицина, ветеринария, финансовая служба и служба обеспечения боеприпасами.

В приказе главкома такая реорганизация обосновывалась тем, что необходимо «было освободить главнокомандующего и состоящее при нем управление от хозяйственных распоряжений и оставить за ним одно лишь общее руководство и в то же время дабы обеспечить успешную и быструю деятельность начальника тыла и состоящих при нем органов…»[68].

В первой мировой войне 1914–1918 годов в русской армии была учреждена должность главного начальника снабжения фронта (ГНС). Ему подчинили во фронте все виды транспорта, коммуникации, артиллерийское, инженерное, продовольственное и вещевое снабжение, а также финансы. Кроме того, ему подчинялись генерал-губернаторы губерний, входивших в границы данного фронта. Однако централизация управления тылом выше фронтового звена тогда не поднялась; центр оставался разобщенным.

В годы гражданской войны В. И. Ленин писал: «…необходимым условием успеха этой войны является единое командование всеми отрядами Красной Армии и строжайшая централизация в распоряжении всеми силами и ресурсами социалистических республик, в частности, всем аппаратом военного снабжения, а также железнодорожным транспортом»[69].

Вспомним о тех радикальных выводах, какие сделал Центральный Комитет нашей партии после разбора причин пермской катастрофы в декабре 1918 года: решительно искоренялись параллелизм, многоступенчатость и многовластие в органах снабжения, выдвигались для руководства тылом наиболее стойкие и преданные революции товарищи.

По окончании гражданской войны начался период обобщения накопленного опыта и поисков новых принципов военного строительства. Особое внимание вопросам тыла Красной Армии уделял Михаил Васильевич Фрунзе. Памятны его слова о том, что организационные вопросы тыла играют отнюдь не меньшую роль, чем оперативное руководство войсками. М. В. Фрунзе писал: «Без самой тщательной, основанной на точных математических расчетах организации тыла, без налаживания правильного питания фронта всем тем, что ему необходимо для ведения военных операций… немыслимо никакое сколько-нибудь правильное, разумное ведение больших военных операций»[70].

Позднее начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза А. И. Егоров, обобщая опыт полевых учений с участием органов тыла, предложил учредить должности начальника тыла армии, корпуса, дивизии, полка, возложив на них руководство организацией тыла, снабжением и подвозом. Он подчеркивал: «Если не решить вопросы организации тыла правильно, мы рискуем соскользнуть в область больших потрясений в боевой обстановке»[71].

Решение этой проблемы затянулось до августа 1941 года.

Единая централизованная система тыла — это не искусственное объединение служб. Подчинив их единому руководству, мы получили многократное умножение сил и средств служб тыла в целом и каждой в отдельности. Выпадение из системы хотя бы одной из них неизбежно ослабило бы как часть, так и целое. И именно поэтому важно беречь достигнутое единство тыла, совершенствовать методы управления им.

О возросшем внимании к тылу Вооруженных Сил в послевоенные годы говорит хотя бы тот факт, что во главе этой сложной, многогранной системы стояли такие видные военачальники, как Маршал Советского Союза И. X. Баграмян и генерал армии С. С. Маряхин. Сейчас начальником тыла Вооруженных Сил является генерал армии С. К. Куркоткин.

Таков, в основном, смысл положений, которые я стремился донести до слушателей.

Маршрут, избранный для нашей поездки по необъятным просторам Средней Азии, проходил через Самарканд, Бухару, Мары, Кушку, Ашхабад и другие города. С разными попутными заездами это составляло около четырех тысяч километров. Такое расстояние нельзя было покрыть в намеченный короткий срок ни поездом, ни автомобилем. Помог тогдашний командующий ВВС округа генерал Алексей Анастасович Микоян, которого я знал еще в годы его юности. Он предложил свой вертолет. Восемь суток летали мы на нем. Лишь благодаря такому виду транспорта удалось выполнить намеченный план.

Ознакомившись с достопримечательностями Самарканда и Бухары, мы взяли курс на Керки. С марта 1927 и до осени 1931 года я прожил в этом городе. С чувством большой тревоги ехал когда-то в Керки, казавшиеся мне на краю света. За четыре с половиной года я так привык к обстановке, к местным жителям, к их радушию, что было больно расставаться и уезжать в другое, более «культурное» место — Мары.

Каков же теперь приграничный город Керки? Насколько изменились окружающие кишлаки? Ведь тогда, когда я там служил, только начиналась коллективизация сельского хозяйства. Как члену окружкома партии мне довелось участвовать в строительстве новой жизни.

Пограничники были первыми помощниками у руководителей Туркменистана. По заданию окружкома партии я не раз выезжал в самые отдаленные кишлаки, где обстановка считалась наименее благоприятной. И каждая такая поездка морально вознаграждала меня доверием со стороны дехкан, их признательностью к пограничникам, в которых они видели падежных защитников от набегов банд, от насильников, грабителей, стремившихся увезти из населенного пункта всевозможные ценности, красивую девушку.

Во главе Керкинского окружного комитета партии стоял Аннакули Артыков, прибывший к нам из Ташауза, где в течение трех лет также был секретарем окружкома. Туркмен по национальности, сравнительно хорошо владевший русским языком, он получил университетское образование при Советской власти. В рядах Коммунистической партии состоял с 1918 года.

В Керкинском округе были более сложные условия, чем в Ташаузе, вытекающие из близости государственной границы и оживленной миграции населения. Вдумчивый, спокойный, неторопливый в решениях, прислушивавшийся к мнению товарищей, особенно дехкан, Аннакули Артыков пользовался у населения уважением.

Теперь Керки — районный центр. Город вырос до неузнаваемости. В нем более десяти промышленных предприятий, в том числе два хлопкоочистительных завода, ковровая фабрика, ремонтно-механический завод, комбинат бытового обслуживания, предприятия, связанные с головным сооружением Каракумского канала. Улицы города вымощены, большая часть их заасфальтирована. Имеется достаточно благоустроенных государственных магазинов с разнообразным ассортиментом товаров. Каракумский канал связал Керки с областными центрами Чарджоу и Мары.

Неузнаваемо изменилась жизнь людей. Для примера приведу некоторые данные по двум колхозам Керкинского района, где мне довелось побывать.

В колхозе «Коммунизм» все дома электрифицированы и радиофицированы, большинство газифицированы (установлены баллоны). Почти во всех семьях стиральные машины и телевизоры. Свыше 100 колхозников приобрели легковые машины. Библиотека, 4 детских сада, 6 домов культуры, 3 школы, 4 бани, родильный дом, — все это говорит само за себя. Это хозяйство обычно в год дает стране около 6 тысяч тонн хлопка и почти 77 тонн кокона. Годовой доход превышает в среднем 5 миллионов рублей.

Другой колхоз — «Ленинизм» — еще более мощный. Здесь многие семьи насчитывают по 7–8 человек. Годовой заработок некоторых семей достигает 20 тысяч рублей.

Оба хозяйства возглавляют видные организаторы и знатоки своего дела. Председателем колхоза «Коммунизм» является Джумагуллы Махрамов. Он удостоен звания Героя Социалистического Труда. Бригадир 5-й бригады этого же хозяйства Халым Сеидов — также Герой Социалистического Труда. Высокими наградами отмечены и рядовые колхозники. Так, Алла Мамедов, Худайгуллы Сеидов, Акмырад Овезов, Сапар Нурматов награждены орденом Ленина.

Встречаясь во время пребывания в Средней Азии с ветеранами-пограничниками, я больше всего донимал их вопросами о происшедших переменах в их службе, быту.

В те далекие годы, когда я тут служил, на многих участках начертание границы носило условный характер. Большие поправки при этом вносил «афганец» — огромной силы ветер, перемещающий на десятки километров песчаные дюны, достигавшие местами высоты 10–15 метров; пограничная тропа в Каракумах перемещалась соответственно. Наблюдательных вышек тогда почти не было.

Во время этой поездки я увидел, какие большие перемены произошли в охране государственной границы. Созданы нормальные условия для бдительного, надежного несения службы.

Само понятие «граница» обрело новое содержание. Это уже не «условная линия», а местность, оборудованная в инженерном отношении. В распоряжении пограничников — вся необходимая техника. Так что даже пробежавший тушканчик или змея, переползшая через контрольно-следовую полосу, не остаются незамеченными.

На смену керосиновым фонарям пришли удобные в обращении и надежные в эксплуатации электрические. Прожекторные станции стационарного и подвижного действия значительно облегчают наблюдение за границей.

Вместо конных посыльных и голубиной почты применяются современные проводные средства связи и радиостанции. Ни один наряд не уходит на границу без средств связи. Все виды служебных нарядов управляются начальником погранзаставы.

Конь был верным другом пограничника. Раньше он нес всю ту службу, на которой теперь его заменили автомобили, вертолеты, самолеты…

Высокое техническое оснащение пограничных войск не снижает степени нервного напряжения личного состава. Возможно, даже наоборот — увеличивает. Ведь потенциальный нарушитель тоже идет не с голыми руками, он также использует новейшие технические средства. Высокая бдительность теперь нужна больше, чем когда-либо. К тому же для Средней Азии остаются постоянно действующими факторами нещадный солнцепек, скудные запасы воды, ядовитые змеи, ящерицы, пауки, скорпионы, фаланги, шакалы, гиены, а в Таджикистане — и тигры. Подобное «окружение» также требует от пограничника повышенной бдительности, большой силы воли, решительности, самообладания.

Бдительность и еще раз бдительность! Нервная система, все органы чувств всегда находятся «на взводе». И пусть молодому пограничнику только 18 лет — он уже закаленный боец.

Невольно приходят на память первые часы и дни войны на нашей юго-западной границе.

В основе гитлеровского блицкрига лежал план: два часа на ликвидацию пограничных застав и два-три месяца для завершения войны. Но героическая Красная Армия сорвала этот сумасбродный замысел. Если говорить точнее, срыв начался с первых минут и часов самоотверженной борьбы пограничников. Это они, доблестные сыны Родины, воспитанные в духе постоянной бдительности и боеготовности, нанесли первые чувствительные удары по ненавистному врагу. Не 2–3 часа, а 7–8 суток мужественно боролись пограничники. Много немецких трупов было уложено перед нашими заставами. Вот что писал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков:

«Большая заслуга перед Родиной принадлежит пограничникам. Они первыми приняли удары немецких войск и сделали все, что было в их силах, для срыва гитлеровского плана молниеносной войны, согласно которому пограничные отряды должны были быть сметены за один-два часа после вторжения.

Пограничные войска стойко сражались на границе с превосходящими силами противника, а затем они вместе с войсками Красной Армии самоотверженно боролись за каждую пядь советской земли»[72].

Мы снова в воздухе. Я попросил командира корабля лететь строго над Каракумским каналом, придерживаясь минимальной высоты. И поныне нахожусь во власти полученных впечатлений. «Вода дороже алмаза», — говорят туркмены. Канал называют Рекой Счастья. Теперь уже около тысячи километров он несет свои воды по пустыне. До Каспия осталось меньше половины.

Надо видеть, и видеть именно с высоты, эту чудесную картину: спокойное течение канала, разрезающего просторы бескрайних и безмолвных Каракумов. Голубая река оживляет на своем пути тысячи и тысячи гектаров земли, над которыми уже не имеет прежней власти «афганец». По обеим сторонам канала раскинулись сады. Здесь получают самые высокие урожаи хлопка.

Пролетая над каналом, я вновь вспомнил, как в 1930 году вместе с Председателем ЦИК Туркменской республики Н. Айтаковым проплыл на плоскодонке по водосбросу первые 15 километров в глубь каракумских песков. Тогда никому и в голову не приходило, что этот стихийно возникший водосброс будет началом могучего, самого большого в мире канала. Но сама природа указывала на то, что здесь таится нечто необычайное: в первые же годы выросли густые камыши, появилась дичь. Туркмены начали выращивать на берегах дыни. А вода сама, без помощи человека, пробивала себе дорогу на запад.

Не до того было Советской стране в то тревожное время, чтобы вести грандиозную стройку, — надвигалась военная угроза. Лишь после войны возобновилось наступление на Голодную степь, на Каракумы.

Мары… Мы осмотрели город, побывали на той улице, где я проживал в 1932–1933 годах и откуда уходил в Каракумы наш так называемый истребительный отряд для перехвата банды Ана-Кули.

Раньше город назывался Мерв. Мургабская долина и близость железной дороги уже тогда способствовали его развитию. Но теперь это уже не тот город, что был 40 лет назад. Всюду новые здания, промышленные предприятия, учебные заведения, мощеные улицы. Все неузнаваемо!

Сразу же после прибытия в Кушку мне пришлось выступить с лекцией. Между прочим, декабрь тогда на самой южной точке страны выдался холодным. В Кушке было 18 градусов мороза. Помещение, в котором выступал, не отапливалось. Но на лекцию собралось много народу.

Мы обратили внимание на офицера Дмитрия Васильевича Давыдова. Он произвел впечатление не только от природы остроумного, но и хорошо образованного человека. Как потом выяснилось, Д. В. Давыдов окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина. Ростом и внешним видом он очень напоминал К. К. Рокоссовского, чем еще больше привлек наше внимание.

В сопровождении Д. В. Давыдова мы прибыли на самую южную точку нашей границы с Афганистаном, обозначенную шлагбаумом. Осмотрели большой каменный крест, поставленный в 1913 году царским правительством. Таких крестов было тогда установлено четыре: один — здесь, на юге, другой — на севере, третий — на западе и четвертый — на востоке, в районе Чукотки. Сохранился лишь один — на юге. Там же недалеко установлен памятник тех времен Неизвестному солдату.

В истории Кушки немало славных страниц, вошедших в историю Советского государства. В 1928 году город наградили орденом Красного Знамени Туркменской ССР. И в наши дни живущие здесь люди достойно представляют Советскую Туркмению на юге СССР. Приятно было видеть новые постройки, чистоту и порядок на улицах, хорошие жилые дома для офицеров.

Через день я уже выступал в Ашхабаде перед офицерами. После этого состоялась встреча с генералами и офицерами пограничного округа. Было о чем поговорить ветеранам-пограничникам.

С удовлетворением отмечалось, что в настоящее время значительно поднята роль заместителей командующих по тылу. Начальник тыла стал ближе ко всем мероприятиям командования округа, и ему теперь легче направлять деятельность подчиненных служб соответственно замыслам командующего.

Нельзя не высказать свое восхищение жилищно-бытовыми условиями пограничников. Это уже не глинобитные приземистые постройки с малюсенькими окнами и земляными полами, освещаемые керосиновыми лампами или масляными каганцами. Это — не юрты, продуваемые неистовым «афганцем». Это — уютные, культурные общежития для личного состава с хорошими ленинскими комнатами, с электрическими или газовыми плитами на кухне, со столовой и прочими служебными помещениями.

Даже не верится, что где-то далеко-далеко, на Памире или у подножия Тянь-Шаня, в Каракумах воздвигнуты современные, комфортабельные жилые дома и солдатские общежития.

У пограничников существует порядок: при встрече с начальником подчиненный сперва докладывает о делах на границе, а затем уже о прочих вопросах. Чем выше начальник, тем более беспокойна у него жизнь. Мало ли какие неприятности могут принести каждые сутки! Начальник погранзаставы живет этими мыслями, и начальник пограничных войск Советского Союза денно и нощно живет теми же заботами. Поди, узнай, что замышляет враг на границе, растянувшейся на 60 тысяч километров. Да и не только нарушитель может причинить беспокойство… А разыгравшаяся буря на том или ином океане, в пустыне, в горах! Начальнику погранвойск СССР обо всем надо знать тотчас же, и не только знать, но принять меры и доложить правительству.

Да, трудна, беспокойна жизнь советского пограничника на любой ступени.

О том, с каким настроением я уезжал из Средней Азии в 1935 году после 9 лет службы в пограничных войсках, сказано в первой главе книги. Но вот более позднее выражение тех же чувств Александром Васильевичем Арбековым — бывшим заместителем начальника войск Среднеазиатского пограничного округа. Он прислал мне письмо, в котором сообщил: «Кончилась моя служба в Средней Азии. 16 лучших молодых лет я отдал ей, и Вы знаете — нисколько не сожалею. Хорошие там люди: и те, кто там служит, и те, кто постоянно живет. Видимо, сама обстановка, условия заставляют их быть именно такими, проявлять прежде всего хорошие качества, которые всем им свойственны».

Туркмения!.. Там, на границе, я провел свои молодые годы, сроднился с местными жителями, свыкся с суровыми природными условиями.

Современная Туркмения — это республика древней и новейшей культуры, пример торжества ленинской национальной политики.

Сыны и дочери Туркмении внесли немалый вклад в оборону нашей страны. Многие сложили свои головы на полях сражений в годы Великой Отечественной войны. Более 13 тысяч воинов из Туркменистана награждены орденами и медалями и свыше 60 удостоены звания Героя Советского Союза.

Туркменский народ, следуя призыву «Все для фронта, все для победы!», показал подлинный трудовой героизм в промышленности и сельском хозяйстве. В музее Туркменской ССР я узнал, что в фонд обороны было собрано 200 миллионов рублей, поступило облигаций государственных займов на сумму более 100 миллионов рублей и 7314 килограммов серебра. На собранные средства построили самолеты, танки, самоходные артиллерийские установки. Это явилось весомым вкладом в оборонную мощь страны.

А как важно было в годы войны получить в зимнюю пору теплое обмундирование! Со всех концов Советского Союза присылали на фронт валенки, полушубки и другие теплые вещи. По сведениям того же музея, Туркмения дала 11 500 полушубков, 43 000 пар валенок, 1 200 000 пар шерстяных носков, много варежек, теплых перчаток и других предметов.

Не раз приезжали на фронт туркменские делегации с подарками для воинов. В октябре 1942 года делегация во главе с председателем Президиума Верховного Совета ТССР Амлаберды Бедрыевым доставила под Сталинград 45 вагонов подарков от тружеников республики. Одну из таких делегаций мы принимали на Курской дуге в апреле 1943 года. Она сопровождала комсомольско-молодежный эшелон в количестве 23 вагонов. Гости сами раздавали подарки раненым воинам Центрального фронта, от которых они увезли сердечные слова благодарности туркменскому народу. Вторая делегация доставила 29 вагонов подарков своей подшефной 76-й Ельнинской стрелковой дивизии.

Трудящиеся Туркмении отправили в освобожденную от фашистских захватчиков Сталинградскую область более 13 000 голов продуктивного скота, более 2000 плугов, огородных семян на 200 гектаров, 5 вагонов оконного стекла и много другого необходимейшего имущества. Освобожденным областям Украины отправили продуктивного скота 41 500 голов. В 1943 году трудящиеся Туркмении засеяли 1500 гектаров хлопка в фонд помощи освобожденным районам.

Я привел лишь некоторые данные о братской помощи туркменского народа воинам Красной Армии и пострадавшим районам.

Чудесен Ашхабад. Он утопает в зелени. Прямые чистые улицы. Множество памятников.

С волнением подъехал к памятнику Недырбаю Айтакову, бывшему председателю ЦИК Туркменской ССР. С ним мне довелось в 1930 году совершить поездку по многим кишлакам Керкинского округа. За его подписью мне было вручено удостоверение о награждении орденом Красного Знамени ТССР за борьбу с басмачеством и за политическую работу среди местного населения. С гордостью я смотрю на этот орден, напоминающий о священном долге пограничников…

Безвременно ушел от нас Недырбай Айтаков — видный государственный деятель, человек огромного личного обаяния.

Перед убытием в Москву меня с женой пригласил на обед первый секретарь Центрального Комитета Компартии Туркмении М. Н. Гапуров. Мухамед Назарович — активный участник Великой Отечественной войны, был разведчиком, имеет ранение. Получил высшее педагогическое образование. Он много лет находится на партийной работе. Тремя орденами Ленина наградила Родина прославленного сына туркменского народа.

Трудно выделить, что было главное в этой интересной поездке. Основное, ради чего я ехал, — хотелось рассказать нашим воинам, советским людям о важнейших уроках Великой Отечественной войны, рассказать о великом единстве многонациональной Советской страны. Непобедим народ, ведомый испытанной партией Ленина.