На неведомых дорожках (СИ)

Глава 10

Мирлиса не дождалась.

Сколько спала — понятия не имею. Но долго. Спать больше не хотелось, в отличие от желания погрызть хоть что-нибудь. В желудке началась форменная революция, скорее всего именно из-за неё и проснулась. К тому же захотелось посетить интимные удобства, не предусмотренные в данном помещении.

Разумеется, первым порывом было подождать и не высовываться, но физиология брала своё, а время в полной темноте и тишине тянулось невыносимо медленно. Посидела, эдак лет сто, и не выдержала. По стеночке нашла дверь и осторожно выбралась в коридор.

Не отпуская стену, то и дело натыкаясь рукой на двери, за которыми царила та же темнота, направление выбрала по наитию — предпочла левую сторону. Дурацкое решение, но если народ постоянно ходит налево, значит что-то в этом есть? Вот и проверим.

В конце концов, не выдержав, на пару минут заскочила в одну из комнат, и вышла оттуда, облегчёенно переведя дух. Ну вот — одной заботой меньше.

Двигаясь по бесконечному коридору, старалась не думать, куда пропал мой спутник. Мирлис побывал в стольких переделках, и легко, судя по его рассказам, из них выворачивался. Размышлять над его судьбой в данный момент было не только бесполезно, но и не разумно. Пришлось придумать другую увлекательную тему для размышлений.

И, как всегда, перестаралась.

Стоило запретить себе раздумывать о Мирлисе, споткнулась на какой-то неровности. Разумеется, тут же стали мерещиться разные ужасы, виденные в фильмах. Припомнила, сколько жутких преград устанавливали специально для Индианы Джонса. А что если и здешний хозяин такой же шутник! От этой мысли по спине поползли нехорошие ледяные мурашки. Остановилась, напряженно всматриваясь в темноту. Так, а что если в полу ямы? Или в стенах спрятаны колюще-режущие предметы? А ведь могут ещё и по голове чем-нибудь двинуть, или например…

Стало дурно, едва представила в тёмном коридоре свой остывший труп, нанизанный на какую-то железяку, а за поворотом трупик Мирлиса, придавленный свалившимся булыжником. Картина была столь ужасающа и кровава — несмотря на темноту, мне было великолепно видно натекшие лужи крови — что не выдержала и потрясла головой. Возможно, представь я нечто не столь жуткое, тряслась бы ещё долго, но в голове перегорел какой-то предохранитель и страх, хоть не ушел совсем, но съёжился. Что переживать, если конец и так ясен?

Путешествие закончилось, когда появилось пятно света. Бледненького такого, словно пробивался из щели.

Осторожно, стараясь ступать как можно тише, прокралась к источнику освещения.

Действительно — плохо прикрытая дверь, из которой пробивался сумеречный свет. За дверью послышались шаги и разговор. Говорили не по-русски, но и со знакомыми языками сравнить этот не смогла. Гортанный, он сильно смахивал на курлыканье вперемежку с карканьем, причём отдельные звуки напоминали отвратительный чаячий крик. Приникнув к щели, увидела коридор, скудно освещенный масляными лампами, по которому шагали две фигуры.

Отодвинувшись от щели, протерла глаза — гномы что ли? Невысокие, плотно сбитые, одетые в шаровары с мягкими сапожками, рубахи с широченными рукавами и жилетки. Всё яркое, пёстрое. Человечки скрылись за дверью.

Ну, не могла же я не узнать побольше?

Не могла.

Выскальзывая из двери, заметила краем глаза, что у самого пола она выпачкана сажей — ага, Мирлис здесь побывал. По коридору пробиралась стараясь изо всех сил притвориться предметом обстановки. А притворяться, должна сказать, было чем. Больше всего этот коридор напоминал коридор питерской коммуналки. У стен стояли и лежали разные предметы обихода, самое место которым было бы на помойке. Всё настолько пыльное, что иногда трудно рассмотреть подробности. Непонятно — кому понадобилось хранить рухлядь. Впрочем, возможно, это всё антиквариат? Тогда я не права. Но и антиквариат иногда надо протирать от пыли.

Дверь, за которой скрылись человечки, оказалась едва притворена, и мне удалось рассмотреть происходящее.

Комната, точнее комнатушка, очень просто обставлена, в отличие от коридора — кровать, рассчитанная на карлика, шкаф, столик и два кресла с ободранной обивкой. Кажется хозяин сторонник минимализма в обстановке. Хотя, походишь по таким коридорам день-другой, и захочется жить в пустой комнате. Не понятно только одно — в той части строения, где я путешествовала, мебель, по моим ощущениям, отсутствовала. Почему бы не перетащить всё барахло в пустую часть и не устроить склад там?

Рассматривая обстановку, не обошла вниманием и хозяев. Карлики восседали за столом и разливали из кувшина рубиновую жидкость в стаканы. На столе вольготно расположилась на спинке, растопырив крылышки, обезноженная жареная птица. И куда им такая здоровая? Рядом блюдо с хлебом, сыром, и ещё какие-то миски.

Запах едва не заставил забыть об осторожности, и, заслышав шаги из-за поворота коридора, еле успела заскочить в какую-то щель, чуть не опрокинув полки с наваленными на них пыльными вещами. Оказалась в не менее пыльной кладовке, пришлось зажать нос, чтобы не расчихаться. Господи, эти хозяева пыль не убирают, наверняка, веками!

Из кладовки было отлично слышно, как, заслышав шаги, человечки засуетились. Скрипнула дверь комнаты, раздались пронзительные крики, бормотания, словно кто-то оправдывался, пара ударов, снова шаги нескольких пар ног и всё стихло.

Высунувшись в коридор, заметила яркий отблеск света, из-за поворота, куда, как будто, удалилась вся команда. Подошла к незапертой двери, убедилась в правдивости предположения. На столе так и осталась еда, но вот кувшина не увидела. И кто бы на моём месте удержался? Я подскочила к столу, схватила со спинки кровати полотенце и покидала в него курицу и хлеб. Сыр схватила в руку, не забыв откусить здоровенный кусман, моментально забивший рот. Уже поворачиваясь к выходу, задела что-то под скатертью, опускавшейся до самого пола. Заглянув под стол, обнаружила кувшин. Ага, малыши не промах, спрятали от посетителя винишко! Прихватив и кувшин, вернулась в нежилую часть, неплотно притворив дверь, чтобы пробивался свет.

Вкус у малышей оказался отличный! Вино ласкало язык как шёлк. Никогда ещё такого не пробовала, даже на царском пиру. Птица, покрытая аппетитной румяной корочкой, доставила не меньше удовольствия. Хлеб и остатки сыра оставила про запас. Аккуратно сложив куриные кости в уголке, а остатки припасов в узелок из носового платка, выданного Еремеевной, решила продолжить столь удачно начатые исследования. И вот тут мне не повезло.

Вышла в освещенный коридор, уже довольно далеко отошла от своей двери, и тут позади раздались вопли. Удивительно, какие крики могло издавать столь маленькое существо! Ростом мне по грудь, а голос — сирена! По всему выходило, мой благодетель обнаружил пропажу и поднял хай. Не мог помолчать — ведь винишко-то, уверена, из хозяйских погребов, не зря же его спрятал, а уж сам-то на хозяина хором карлик никак не походил!

На крики со всех сторон послышался топот ног, и я попалась — пару минут спустя меня окружили плотным кольцом такие же карлики. Ну не драться же с недомерками? Тем более, из-за угла показалось несколько человечков покрупнее ростом, одетых в броню, да к тому же вооружённых.

Мне недвусмысленно указали направление, пришлось подчиниться.

Зал, куда пришли по бесконечным коридорам, поражал воображение. Я застыла, едва успев подхватить свою неприлично отвисшую челюсть. Такую роскошь не могла вообразить и в бреду!

Зал создавал двойственное впечатление, словно юную дивную красавицу размалевали всеми доступными красками, замотали в парчу и увешали гирляндами украшений настолько, что её красота потерялась на общем фоне. Огромный, высокий, залитый светом то ли вечернего, то ли утреннего солнца и свечей, расставленных в начищенных канделябрах. Дивные пропорции самого зала в испуге спрятались от глаз, укрытые новой отделкой, чуждой первоначально этому сооружению. Так иногда человек, вынужденный находиться в неприличной ситуации, опускает глаза, стараясь притвориться, что его тут вообще нет. Стены зала, пол, потолок — всё отделано резьбой, позолотой и камнями. Всё переливалось и ослепляло настолько, что я не заметила главное украшение — длиннобородого карлика, расположившегося в сверкающем кресле. Одежда карлика переливалась золотым шитьём с камнями и сливалась с окружающей обстановкой.

Меня ткнули копьем пониже спины, чем заставили обратить внимание на хозяина. В том, что это хозяин, сомневаться не пришлось.

Карлик, с некоторой брезгливостью на лице, осмотрел меня с головы до ног и обратно, поднес к большому носу кружевной надушенный платочек, и что-то сказал.

— Что-что? — не поняла я. — По-русски, пожалуйста, на худой конец, можно по-английски. Других языков не понимаю.

Карлик поморщился, словно отведал лимон.

— Кито ти?

— Чего?

— Кито ти есть, и как ти сюда попадать?

— А-а, — наконец, дошло. — Я Настя, можно Анастасия. А как попала сюда? Сама не знаю. Попала и всё.

Карлик поморщился. Подумал немного и отдал приказ конвоирам. Те потыкали меня своими копьями, указывая направление движения. Хотелось вырвать одно из копий и тоже их потыкать, но пока скандалить не стала. Надо бы разобраться в обстановке.

Опять бесконечные коридоры, в большинстве своём заставленные барахлом. Нет, это не нормально — имея под боком столько свободного пространства, превращать в склад собственное жилье! Вышли к большим резным дверям, не украшенным золотом и каменьями… Для этого места просто непростительная простота! Оказалось — дверь в сад.

Сад очаровал! Таких цветов я никогда не видела. Наверное, из Африки, или каких-то южноамериканских стран. Ароматы одуряли, и голова, немного развеявшаяся после выпитого вина, опять закружилась.

Мы долго блуждали по извилистым дорожкам, мощёным разноцветными каменными плитками, среди кустов и цветников, пока тропинка не уткнулась в невысокое строение. Поднялись по трем ступенькам белого мрамора и подошли к высокой, отделанной металлом, двери. Сопровождающие тихонечко, словно боялись обитавшего за дверью, постучали кончиком копья по большой медной бляхе. Присмотревшись, заметила, что проделывали эту процедуру не раз и не два. Несколько мест на бляхе, видимо наиболее удобных для стука, выглядели как после обстрела — всё в щербинах и выбоинах.

Частенько сюда ходят, призадумалась я. Может быть, здесь какое чудище обитает, и меня ему на корм привели? Испугаться не успела, вспомнила про талисман. Быть не может, чтобы меня так прозаически сожрала какая-то дрянь, мы ещё посмотрим кто кого!

Тем временем за дверью раздались шаги и загремели мощные засовы. Да-а, забаррикадировались там основательно! Дверь приоткрылась, и меня протолкнули в образовавшуюся щель. Втолкнув, малыши, наподдав мне под зад створкой, дверь тут же захлопнули, словно боялись, что чудовище выскочит и сожрёт всех поблизости.

Ничего подобного. Меня встретила маленькая женщина, одетая с гаремной роскошью, совершенно не шедшей к её увядшим прелестям. Она, завидев меня, подхватила под руку, повлекла за собой.

Шли, на этот раз, недолго. Женщина с едва заметным поклоном открыла высокую дверь. Мне хотелось осмотреться, но, несмотря на все поклоны, проводница с гостьей церемониться не стала — толкнула меня и захлопнула тяжёлую дверь.

Оказавшись в выделенных хоромах — иначе назвать это помпезное помещение невозможно — тут же подлетела к окну. Чёрт, чёрт и ещё раз чёрт! За окном оказалась панорама заснеженной равнины, вокруг которой вдали поднимались крутые горные пики. Не иначе, как где-то на полюсе, не важно каком… Я решила проверить, а вдруг малыш решил надуть, и резко дернула створку окна. Тут же захлопнула — потянуло такой стужей, что пробрало до костей, а для убедительности из окна осыпал колючий снег. М-да, пейзаж соответствует действительности. Хотела бы знать, как это получается? Своими глазами видела, что дом расположен в центре сада, залитого жарким солнышком!

Хлопнула дверь. Обернувшись, увидела выстроившихся в ряд трёх хорошеньких девушек. Они молча проскользнули в комнату, так же молча склонились в поклоне, подошли ко мне, и, взяв под руки, повели в соседнее помещение. Боже мой, там оказался роскошный бассейн с горячей водой! Как всё это время мне не хватало нормальной ванны!

Одна служанка, подойдя к воде, вылила несколько капель из крохотного флакона. Помещение тут же наполнил тонкий сладкий аромат. М-да, оригинально. Придираться к силе аромата не стала и, послушно раздевшись, собралась войти в воду. Одна из служанок вежливо остановила, жестом показав, что необходимо и «поясок» снять.

— Уж это нет! — твердо отвела руки девушки. — Забудь, красавица! Или в нём или никак!

Девицы переглянулись, предприняли ещё одну попытку заставить расстаться с украшением, но я оказалась непреклонна.

Провела в бассейне не меньше часа, наплававшись в волю, и позволив вымыть меня пахучей смесью, ничуть не напоминавшей мыло, но снявшей усталость в теле как по мановению волшебной палочки.

Принятая ванна улучшила настроение, и я милостиво разрешила надеть на себя предложенный наряд — на пару часов можно смириться с золотым шитьём, и унизанными самоцветами подолом и рукавами.

Подаренное Василисой платье, распорядилась оставить. В конце концов, не буду же я вечно здесь торчать?!

Обед превзошел ожидания. Хотя и пришлось немного себя притормозить и налечь на персики и виноград. Если буду есть всё, что в этом приключении дают, дома придётся двери расширять, не говоря об одежде. Кстати, во время обеда убедилась, что тот мелкий воришка действительно спёр кувшин вина у хозяина — мне подали точно такое!

Отобедав, дала знак служанкам удалиться, и они всё такими же безмолвными тенями покинули покои. Я же занялась осмотром выделенного помещения. Быть того не может, чтобы не имелось ещё одного выхода, кроме окна и двери, через которую вошла!

Тщательно осмотрела стены под гобеленами и коврами, простукала их в поисках потайного хода, увы… Поэтому ничего не осталось, как улечься на роскошном ложе, и, нежась в тёплом, насыщенном ароматами воздухе, рассматривать заснеженный пейзаж за окном. Созерцание контрастного с обстановкой но однообразного пейзажа навевало скуку, и я почувствовала, как веки наливаются тяжестью. Устроившись поудобнее, собралась подремать после плотного обеда, но не вышло.

За дверью послышался мерный стук шагов, и в комнате зазвучал марш. Ого, и что бы это значило?

Скинув одеяло, осмотрелась. Так, всё это опять напоминает Пушкина. Как там у него: «Что ж наша пленница теперь! Дрожит как лист, дохнуть не смеет…»? Это не про меня. Опыт Людмилы показал, как надобно встречать любвеобильных карликов! Мысленно перелистав некогда прочитанные в глянцевых журналах статьи о том, как надо и как не надо встречать мужчин, если желаешь провести с ними приятную ночь, я постаралась принять самую соблазнительную, в моём представлении, позу, подтянув повыше платье. Так, чуть-чуть, чтобы только коленки показать, и прикинулась спящей. Хотя, если этот козел поверит, что я сплю при том шуме, который подняли, значит, он полный идиот.

Дверь распахнулась. Естественно, подсматривала сквозь ресницы — не хватало мне неприятных сюрпризов!

А вот это уже не по правилам! Кажется, должны войти рослые красавцы арапы и внести осторожненько, не дыша, бороду карлика? А тут что?! Полное пренебрежение оригиналом!

Карлик ввалился первым, едва не таща на буксире не арапов, а, всего лишь троих, едва поспевающих за ним, слуг. Те семенили, срываясь на бег, стараясь не дергать господина за бороду.

Я, насилу, удержалась от смеха. Трудно изображать спящую, когда на арене клоун. Карлик окинул меня взглядом, и что-то крикнул слугам. Те уложили бороду на пол, и с поклонами, задом, ретировались. За дверью тут же раздался радостный гомон и топот. Не иначе, как ломанулись обедать. Ещё бы, хозяину, видите ли, «клубнички» захотелось, а бедные слуги-то тут при чём?!

Старичок-бодрячок остановился посреди комнаты и начал что-то быстро говорить, одновременно размахивая ручками. Потом приостановился, словно только сейчас заметив, в каком я положении. Прищурился, как подслеповатый крот, и направился к кровати.

Уж тут «спать» я не стала! Села, широко зевнула, потягиваясь и протирая, как бы спросонья, глаза. «Удивилась» увидев «нежданного» посетителя, и кинулась к нему, свесившись с кровати и ухватив за бороду:

— Пупсёнок! Я уснула, так и не дождавшись! Разве можно томить девушку!

От неожиданности карлик рванул назад, и, оступившись, свалился, повиснув на зажатой у меня в кулаке бороде.

— Отипусти, — прохрипел он откуда-то снизу.

Я свесила голову.

— А в чем дело? — постаралась придать голосу самое искреннее удивление. — Ты что, ждал другого приема? Ну, нет, пупсик, я обожаю таких богатеньких буратин, как ты. Да я всю жизнь искала кого-нибудь, кто бы понял — такая девушка как я не может прозябать в нищете! А тут — роскошь, слуги, и всё для меня! Вот, хотела тебя порадовать!

Пока говорила, осторожно подтягивала карлика за бороду, но так, что бы он не успел встать, а, закончив, отпустила белые волосы, отчего тот шлёпнулся на зад, крякнув как утка.

— Ой, маленький мой! Да что же ты, так неудачно?!

Подхватилась с кровати, поднимая хозяина, и заботливо отряхивая его штаны, не забывая основательно прикладывать ладонь к его филейной части.

Карлик злобно зашипел и вырвался из моих рук. Отскочил и зашептал какое-то заклинание. Наверное. Потому что пол под ним внезапно задымился, и хозяин резво вскочил на кровать. Такие финты обычно приписывают женщинам, увидевшим мышь.

Кто бы на моем месте удержался? Я тут же завизжала, как резаный поросенок, и бросилась под «защиту» хозяина, животом упав на кровать рядом с ним и обхватив его за ноги. Естественно старичок не удержался. Я не хотела, оно само получилось! Карлик упал с другой стороны кровати на пол, бедной головой вниз.

С пола раздалось кряхтение. Я свесила голову с кровати.

— Я гирозний калдун, — как-то неуверенно проговорил старичок.

— Правда? — иронически хмыкнула я. — Не заметила.

— Я могу стирать целий город!

— Ой, как грозно! А летать умеешь? — опять ко времени вспомнила Пушкина.

— Умею, — удивленно посмотрел карлик. — А зачемь тибе?

Медленно слезла с кровати и, изображая из себя злобную фурию, согнула спину и скрюченными пальцами потянулась к бороде старика.

— А затем, что сейчас, — растягивая слова и завывая на каждом слове, я ни на шаг не отставала от карлика, ползком отодвигавшегося от меня, — ухвачу за бороду, и ты понесёшь меня подальше отсюда!

На последних словах рванула вперед, карлик фантастическим лягушачьим прыжком на четвереньках рванул за дверь, возле которой он уже оказался, и я с треском захлопнула створку за махнувшим напоследок кончиком бороды.

Бедняга, не понял шутки. Неужели он всерьёз думал, что я соглашусь на прогулку по морозу в одном тонюсеньком платье?!

Довольная проведённым в обществе хозяина временем, легла и, с чувством хорошо выполненного долга, заснула.

«Жаль только, — мелькнуло напоследок в сознании, — что был без колпака. Пригодился бы».

Выспаться мне не мешали. Но я осталась этим не довольна. Как всегда, когда слишком много сплю, дико разболелась голова. А если учесть, что и принести мне ужин никто не позаботился, а о прошедшем обеде живот уже накрепко забыл, то настроение оказалось отвратительным.

Высунув нос из-под тёплого покрывала, сразу почувствовала, что отопление отключили — в комнате царил арктический холод. Судорожно завернулась в покрывало и осмотрелась. Зря так плохо подумала о хозяевах. Мною же неплотно закрытое, окно оказалось открытым, и ледяной ветер, завывая, заносил в комнату снег, который быстро таял на роскошном паркете, разливаясь впечатляющих размеров лужей.

— Хорошо, что внизу нет соседей, — проговорила в пространство.

Да уж, находись я как минимум на втором этаже, снизу давно кто-нибудь примчался бы с воплями о том, что его затопило.

Придерживая покрывало, нащупала ногами насквозь промокшие туфли, и прошлепала к окну. Чтобы его закрыть, с покрывалом пришлось расстаться, и, стуча зубами, с трудом захлопнула упрямо распахивавшуюся створку. Хотела бы знать, где эти служанки? Они что, за всё время ни разу не заглянули? Кажется здешнего «Черномора» я крепко разозлила. Наверняка, отобрал в качестве наказания прислугу, решив взять измором. Ха-ха, и ещё раз ха! Не на ту нарвался.

Шлёпая по воде, добралась до двери в ванную комнату. Ага! Здесь всё по-прежнему. Парящая в прохладном воздухе тёплая вода, с нежным ароматом. Откуда-то быстро нагнетался тёплый воздух, обдувая замерзшие ноги. Быстро скинув наряд, который не потрудилась снять перед сном (непременно сделала бы это, если бы предвидела, как будут болеть бока — шитьё, унизанное каменьями, оставило на коже глубокие следы), спустилась в тёплую воду, пожалев, что она не горячее. Тело охватило блаженное тепло. Вода, словно по заказу, нагрелась, через несколько минут я плавала в горячей воде забыв о холоде и сырости.

Выбралась из воды похожая на отварного рака, завернулась в лежавшее на скамеечке полотенце и пошла искать, во что бы одеться. Видела, кажется, за одним из гобеленов гардеробную.

Мама моя! Чего тут только не было. Точнее тут было всё, что только может представить самая извращенная женская фантазия. Были одеяния из такого количества тряпок, что мне хватило бы на десять платьев, а были такие, что мне и на купальник едва достало бы. Всё унизано драгоценными камнями, переливается от золота, и разноцветной вышивки. Предыдущая хозяйка гардероба отличалась тем же вкусом, что и местный хозяин. В глазах рябило от переливов и сверкания.

Меня подобные наряды не устраивали. Я не собиралась сидеть безвылазно в покоях, и, пользуясь приближающейся темнотой, намеревалась прошвырнуться по апартаментам хозяина, чтобы, во-первых, отыскать пропавшего Мирлиса, а во-вторых, выяснить, где же мы с ним оказались.

Перерыв гардероб, так и не нашла ничего подходящего. В задумчивости остановилась, глядя на кучу, сваленных без всякой жалости посреди гардеробной, тряпок и решила подойти к делу с другой стороны. Моя задача одеться просто и удобно, неброско и практично. Значит, придётся отыскать среди всего имеющегося вещи, которые подручными средствами смогу превратить в то, что нужно. Приняв решение, принялась снова ворошить впечатляющую груду вещей.

Откладывая в сторону то, что могло бы хоть как-то пригодиться, не обращала внимания на происходящее вокруг, а стоило. Раздался визг такой силы, что меня подкинуло. Стрелой рванувшись к двери гардеробной, выглянула…

Ну, и чего было паниковать? В моих покоях находилась роскошно упакованная в гаремные наряды тётечка и самозабвенно визжала, стоя посреди растекшейся по полу воды.

— Что случилось? — спросила, как можно вежливее, хотя на язык просились совсем другие слова и совершенно другая интонация.

Повторить то, что сообщила мне эта немолодая и, на вид, вполне интеллигентная женщина, не повернется язык у портового грузчика, причём сделала она это на чистейшем русском. Она тщательно прошлась по моим достоинствам и характеру, пробежалась по моим родственникам, предкам и грядущим потомкам. Я даже призадумалась, стоит ли иметь последних, если они будут именно такими? Вероятно, нет, зачем беднягам подобная судьба, не буду же я так жестока?

Немного придя в себя, уже открыла рот, чтобы высказать нечто не менее приятное своей гостье (правда не уверена, что смогла бы достичь подобных высот), но тётечка, неожиданно успокоившись и несколько раз глубоко вздохнув, приступила к цели своего визита.

— Великий Зиран ждёт тебя, — произнесла она торжественно.

— Это кто же такой? — полюбопытствовала я. — Это не тот ли карла с бородой, который от меня столь невежливо удирал?

Женщина прожгла взглядом, я даже осмотрела невольно всё ещё намотанное на мне полотенце, и с облегчением перевела дух — горелого не заметила.

— Если ты ещё раз нападешь на Зирана, он превратит тебя в жабу, и ты проведешь остаток своих дней в болоте, где тебе и место, — спесиво поджав губы и вздернув подбородок, заявила дама. — Я ему именно это и посоветую.

— Ой-ой, как страшно, и чего же это он лез тогда ко мне, если мое место на кочке?

— Он? К тебе?! — завопила гостья. — Да ты недостойна и одного его волоса! Не думай, что ты его прельстила своими тощими мослами…

Перебивать старших невежливо, но я не удержалась буркнув:

— На свои посмотрите!

Нет, и что им мои мослы дались всем? Не нравится — не смотрите. А то сначала лезут, а потом начинают критику наводить. Кстати сама дамочка тоже не отличалась дородностью, а с учётом возраста… Она это, как оказалось, понимала и я едва успела отскочить в сторону от пролетевшей мимо вазы, с грохотом врезавшейся в стену рядом с моей головой. Да, тётя не промах, не успей я отклониться, ваза угодила бы точно! И надо же, в такие годы и двигаться с такой скоростью!

Вслед за первой вазой, просвистела вторая, за ней третья. Бомбардировка грозила перерасти в шквальный огонь. Пока что я уходила из-под обстрела, но долго так продолжаться не могло. У меня было только два варианта — бегать от взбесившейся тётки, пока она в меня не попадёт, со всеми вытекающими последствиями, или… Первая подушка угодила точно в размахивавшуюся подсвечником фурию сбив ей прицел. Подсвечник полетел прямехонько в окно. Звон стекла и меня охватило холодом. Пришлось бежать в гардеробную — не мёрзнуть же голышом на морозе! Тётка рванулась, было, следом, но не тут-то было. Я выхватила из груды тряпок присмотренный ранее роскошный плюшевый (а может бархатный, чёрт его знает, не до того) халат, щедро подбитый мехом, и резво натянула на себя. На кой им понадобилось по такой жаре подбивать халат мехом, не знаю, но он заменил шубку. Теперь преимущество оказалось на моей стороне. Конечно, мне поддувало и снежок, закруживший по комнате, не создавал комфорта, но тётка, одетая в тонюсенькие шёлковые шаровары и газовую кофтёнку, тем более не могла похвастаться, что ей удобно и тепло.

Перестрелка возобновилась. Я, как воспитанная девушка, не стала кидать в пожилую даму тяжёлыми предметами. Вполне хватало подушек, горой наваленных на кровати и вокруг неё. С гиканьем и посвистами бегала вокруг ложа, и обстреливала гостью мягкими снарядами. Должна сказать, что моя тактика оказалась надёжнее — если я могла укрыться за кроватью, или принять летевшие в меня предметы на мягкие подушки, то тётка принимала мои удары на себя. Если бы я не была так мягкосердечна, то бедняжка давно бы уже имела несколько синяков…

Мимо просвистел последний в её окружении канделябр (и как ей удается метнуть через половину комнаты такую тяжесть?) и, оглянувшись по сторонам, моя посетительница поняла, что ей осталось только ломать паркет, все подъёмные предметы она уже перекидала.

Тётка обессилено опустилась на раскиданные вокруг подушки и перевела дыхание.

Я осмотрелась. Да уж, если её привела в такой экстаз простая лужа на полу, то творившееся в комнате теперь, могло довести до инсульта, как минимум. Присмотрелась к противнице. Ничего себе — она взирала на царивший в комнате хаос с таким видом, словно зияющее брешью окно, снег лежащий на битых и ломаных предметах интерьера, соперничающий с подушечным пухом в кружении по комнате, самое приятное её душе зрелище.

— Пошли ко мне, замёрзнем.

Воззрилась на тётку так, словно заговорил лежащий рядом канделябр. Нет, никакой ошибки, приглашение относилось именно ко мне.

Тётка с трудом поднялась с подушек и обхватила себя за плечи руками.

— Пошли, пошли, нечего сидеть здесь и мёрзнуть.

Пожала плечами и пошла следом.

Следующие часа два мы провели в бассейне, который у Гюлисталь (так звали тётку) оказался ещё больше моего. Потом служанки, робко поглядывавшие на нас, принесли роскошный ужин, и я смогла расспросить хозяйку о том, где нахожусь.

Тёткой она оказалась совершенно нормальной. Я ей понравилась именно тем, что не стала прятаться, а ответила тем же. До сих пор никто не решался дать ей отпор, даже сам хозяин замка, где мы находились, не говоря о его слугах. Мне разом стал понятен ужас охранников, и когда я рассказала об их реакции, мы весело посмеялись.

Гюлисталь оказалась сестрой хозяина здешних мест — Зирана. Она жила у брата, овдовев лет пятнадцать назад. Покойный супруг не оставил жене ничего, кроме трёх сыновей, которые пошли по стопам дядюшки и подались в колдуны, чем вызвали страшное неудовольствие матери и теперь старались ей на глаза попадаться как можно реже.

— Понимаешь, — доказывала мне Гюлисталь, потягивая ароматное вино, — колдун, можно сказать, не мужчина и не женщина. Они все настолько заняты своими заклинаниями, обрядами и прочей чушью, что жить совершенно некогда! Зиран так и не женился, хотя вполне мог, несмотря на то, что мы из рода гномов. Да за него из любого народа дочь бы отдали! Так разве у него время есть? Вот и мои деточки такие же, одни заклинания на уме!

— А вы колдовать не умеете?

— А что тут уметь?

Гюлисталь повела бровью, кувшин подплыл к моему опустевшему бокалу. Струя вина наполнила бокал, кувшин послушно скользнул на место.

— Вот и всё.

— Ничего себе, — я потрясенно вытаращила глаза на собеседницу.

— Мне прочили хорошее будущее, — пожала она плечами. — Но что толку? Стала бы я сушеной ирлой, жила бы сейчас в какой-нибудь норе, отлавливая всякую нечисть, да заготавливая отвратительные ингредиенты для зелий вроде мышиных экскрементов, истолчённых со змеиными зубами.

Меня передёрнуло.

— Вот-вот! А так я пожила в своё удовольствие. И пусть братец проживет раз в десять больше моего, но он не видел и тысячной части того, что взяла от жизни я.

Разумеется, я согласилась. Хотя тут же заметила, что и братец её живет вроде как недурно. Гюлисталь рассмеялась:

— Ты о его приёмном зале? Это же кошмар! Тысячи раз говорила, чтобы он убрал всё это безобразие. Замок построен в давние времена ещё эльфами, а он не может, когда блеску мало.

— Ага, в парадных залах блеск, а в коридорах бардак. Неужели нельзя там порядок навести? Повернуться же негде!

— Всё можно, — поддержала меня Гюлисталь, впиваясь зубами в персик, — только никому до этого хлама дела нет. Мы, гномы, знаешь, жадноваты, есть такое. Меня он к уборке не подпустит. Как же могу выкинуть что-нибудь ценное.

Невольно припомнила её собственный вопль при виде лужи на паркете и постаралась не улыбнуться.

— А сам? Он ведь колдун, так наколдовал бы что-нибудь.

— И как ты себе это представляешь? — изумлённо воззрилась на меня Гюлисталь.

— То есть? — не поняла я.

— Что «то есть»? Как ты себе представляешь уборку магическим способом?

Призадумалась, не понимая вопроса. С моей точки зрения всё предельно просто — приказать всем вещам поработать за тебя. Метла подметает, тряпка вытирает пыль, посуда помоется сама и так далее. Всё это и высказала, чем вызвала столь бурное веселье, что чуть не обиделась. Оказалось, сморозила таку-у-ую глупость! Заметив мои нахмуренные брови и невольно надувшиеся губы, Гюлисталь постаралась остановить приступ смеха.

— Ну, давай, придумай, как приказать венику подмести пол.

Я призадумалась. На первый взгляд всё просто — приказать и всё. Но, попытавшись сформулировать приказ, столкнулась с массой трудностей.

— Прежде всего — мебель и ковры. Надо наверно объяснить венику, разницу между мусором и ковром или стулом.

Гюлисталь довольно кивнула.

— А потом — выбрасывать надо не весь мусор. Поди, объясни венику, что валяющийся на полу шарфик выкидывать не надо, а вот исписанную бумажку можно и вымести, а потом — и бумажку тоже не всякую…

Припомнила, что творится у меня в комнате, когда увлечена работой. Тут никакому венику не под силу разобраться, где мусор, а где я просто положила на пол свои бумаги, потому, что на столе места не хватило.

С невольным уважением посмотрела на собеседницу.

— Вот, теперь поняла?

Я согласно кивнула.

— Бытовая магия самая сложная из всех. Сил требует не много, но на каждый вид работы надо составлять своё заклинание. Их тысячи, и разобраться в этой массе может только узкий специалист. Маги, занимающиеся бытовой магией, обычно не очень сильны, но живут неплохо. Такой маг не наколдует себе, как Зиран, золота, придётся зарабатывать, но и Зиран не возьмётся за бытовую магию.

Припомнила, как Еремеевна сама готовила. Выходит и она не всё может наколдовать. И тут меня заинтересовал один вопрос.

— А можно, так просто, из ниоткуда, наколдовать себе, например, обед?

— Можно, конечно, — пожала плечиками Гюлисталь. — Только «из ниоткуда» не получится. Если у тебя прибыло — откуда-то убыло. То есть кто-то где-то приготовил этот обед, а ты его попросту…

Она со смешком, красноречиво присвистнув, взмахнула рукой.

Я расхохоталась, представив, как у севшего за стол богача, вытягивается физиономия, когда его роскошные блюда лёгкими пташками вылетают в окно.

— А как же скатерть-самобранка?

— Это другое дело. Волшебные предметы совсем другой вид магии. Ими тоже специалисты занимаются. Магия, вложенная в такой предмет, действует определенное время, или определенное число раз, и тоже не просто так. Ей точно указано, что и как надо делать. Скатерть самобранка не превратится в ковёр-самолет.

Кажется, я поняла, что ничего не поняла, кроме разве что того, что с магией дело обстоит не так просто, как мне казалось. Я-то, наивная, считала, что обладающий магической силой избавлен от бытовых неурядиц! Оказалось, всё не так. И на что она тогда, вся эта магия, если, создав хоромы белокаменные, потом замучаешься в них пыль убирать?

Заметив мое уныние, Гюлисталь как кошка потянулась на мягком ковре, и принялась расспрашивать о моих собственных делах.

Остался, правда, один вопрос, который меня тревожил — мы так и не обнаружили Мирлиса. Гюлисталь заверила, что без разрешения Зирана воспользоваться, находящимся под его присмотром, порталом невозможно, поэтому мой приятель в замке. Однако, мне удалось заразить её своим сомнением в этом утверждении, мы-то с Мирлисом сюда попали.

Тревожило обстоятельство, которого Мирлис мог и не знать. В разговоре всплыл вопрос о том, почему часть замка пустует, и Гюлисталь пояснила — некогда замок был оставлен своими создателями эльфами. Что здесь произошло, никто не помнит, но замок остался стоять посреди ледяной пустыни (наверняка, где-то в районе Лапландии, или одного из полюсов, я слаба в географии). Когда в замке пытались поселиться представители других народов — естественно оставить бесхозным такое помещение грех — ничего не вышло. В замке остались духи прежних обитателей, весьма враждебно настроенные к посягавшим на их собственность. Как Зирану удалось договориться, Гюлисталь понятия не имела, но сумел. Духи вытребовали себе большую часть помещений, оставив в распоряжении гномов сад (кстати, Гюлисталь не смогла пояснить, каким образом, находясь в саду, окна выходят со всех сторон на ледяную пустошь) и некую часть помещений. Судя по словам Гюлисталь, и та часть, что досталась Зирану, огромна. Наверное поэтому, посланные на поиски Мирлиса служанки, не нашли моего рыжего друга. Представляю себе, каких размеров достигает весь замок. Впрочем, по заверениям Гюлисталь племя эльфов вообще со странностями — либо живут в лесу, либо селятся в таких грандиозных сооружениях, вмещающих порой население пары человеческих, да и гномьих, городов.

Проболтали мы почти до рассвета. Только под утро, сморённые сном, расположились в покоях Гюлисталь. Я решила не возвращаться к себе. Вдвоем веселее, да и не очень-то поверила заверениям хозяйки, в то, что её братец совершенно не собирался посягать на мою честь. Кто его знает? Бережёного бог бережёт.