На неведомых дорожках (СИ)

Глава 3

Споткнулась, упала, перекувыркнулась через плечо, хорошо, шею не свернула, во что-то врезалась спиной, что-то впилось в бок…

Лежать оказалось сыро и неудобно. В голове, после удара лес шумел. Раздался скрип дерева, неподалёку что-то мягко упало… Пришлось открыть глаза.

Мама родная! Это где же я оказалась?!

Надо мной, под порывами ветра, шумят деревья, об одно из которых и ударилась. В бок впился острый как шип сучок, едва не протыкая меня насквозь. Пропитавшая мох, на котором я разлеглась, вода, быстро впитывалась в любимый жакет. Лежать неудобно ещё и потому, что ноги на пригорке. Глянув, едва не разревелась — последние колготки! Ещё тепло, а я их по привычке, как в офис надела! Слёзы капнули из глаз. Шмыгнула носом, и прикусила губу, стараясь не зареветь в голос.

Рядом опять что-то упало. Я дёрнулась — шишка. Подняла голову, слёзы разом просохли — над головой вольготно расположилась птица, уже примерившаяся запустить в меня очередную шишку, которую увлечённо ковыряла. Ничего себе — совершенно не боится. Такое видела только однажды — в парке, обнаглевшие от подачек белки, были готовы залезть на голову, лишь бы выпросить лакомый кусочек. Ещё не хватало получить синяк от наглой сойки, или как там она называется? Сойки, кажется, шишки не едят, впрочем, бог их знает, ни разу не видела…

Одежда с одной стороны окончательно промокла, стало зябко. Осторожно подтянув ноги, перевернулась, и напоролась рукой на сучок, коварно спрятавшийся во мху. Охнув, встала на четвереньки и выпрямилась. Нахальная птица с любопытством наблюдала, оставив в покое шишку, и не собиралась улетать. Я тоже оглядела себя. Видок, словно валяли по всему лесу — на светло-сером жакете мокрое пятно и зелёные разводы от мха, колготки в дырах, рука кровоточит. Провела по волосам. Так и думала, полно веток и сосновых иголок. Я тяжело вздохнула. Да, в таком виде только к людям идти!

И только в этот момент ударило — к людям? Каким?! Куда?! И вообще, где я?!

Птица, оглушив пронзительным криком, сорвалась с ветки и, громко хлопая крыльями, полетела прочь.

Провожая её взглядом, чувствовала — приключение происходит как-то… Как-то не так. После моего, признаюсь откровенно, дурацкого поступка, попасть в лес не рассчитывала. Понятно, до того как влезла в туман, не задумывалась, куда бы хотела попасть, не до того было. Но сейчас ощущала — всё не правильно!

Можно побывать в старинном городе, или, на худой конец, в деревне. Или в пещере колдуна — учителя Мирлиса. Да, посмотреть на настоящего колдуна, неплохо бы. Что-то вроде экскурсии в музей мадам Тюссо. А ещё круче, если бы колдун жил в старинном замке, где по стенам развешаны гобелены, в кладовых хранятся запасы золотых украшений и монет, а по ночам по замку разгуливают призраки прежних хозяев-колдунов…

Каблуки провалились в мох окончательно. Только не хватало ноги переломать.

Отвлекшись от мечтаний, осмотрелась по сторонам. Надо решать, что делать с тем, что есть.

Рядом в воздухе, словно поддразнивая, всё ещё висело знакомое облачко. А вдруг подействует? И я отважно шагнула в него…

Сейчас приму ванну, Павел не обидится, уверена. Потом приведу в порядок одежду, и пойду домой. Не удалось, значит, не удалось!

И, опять-таки, не удержалась на ногах.

И на этот раз спине досталось!

Хотя никаких сучков и мокрого мха поблизости — уже плюс. Но и пол, нормальный пол, отсутствовал. Причём земля, по которой меня в очередной раз прокатило, дрожала, а рядом раздавался топот. Да ещё что-то сыпалось на голову.

Испуганно глянула вверх. Надо мной раскачивался бревенчатый потолок, из щелей которого и сыпалась невесть какая гадость, запорошив мои широко открытые от удивления глаза.

Рядом что-то сильно топнуло в очередной раз. Быстро повернувшись, со сдавленным вскриком, на четвереньках, бросилась в сторону.

Едва не раздавив меня, рядом подпрыгивала огромная куриная лапа. Разодрав на коленях остатки колготок, постаралась отползти как можно дальше. Этакая «ножка» наступит и не заметит, а меня потом долго придётся откапывать или отскребать от ландшафта!

По счастью, нога запрыгала в другую сторону, и я смогла оглядеться.

Стою себе на четвереньках, почти в центре круглой, словно вычерченной циркулем, поляны. Вся она выстлана плотным ковром мелкой травы, почти не пригибавшейся под моим весом, и быстро распрямлявшей стебельки с мелкими листиками там, откуда отступала куриная нога. Кстати ног оказалось две, вторую я не сразу заметила — она поджалась под прыгающий потолок.

Собственно, не потолок, а скорее пол, или дно… Не знаю уж, как это можно назвать. В общем — бревна служили основанием небольшой по размеру, но очень шустрой избушки… Избушки на курьих ножках!

Пришлось опять отползти от скачущей избы. Повезло — скакала она уже не так азартно.

Осмотревшись ещё раз, увидела издевательски покачивающееся на другой стороне поляны облачко. Будто заметив моё внимание, оно слегка звякнуло, мол, радо вниманию, и схлопнулось мыльным пузырём, оставив после себя неяркие искорки. Пока наблюдала, как гаснут искры, накатила тоска. Похоже, дорога домой отрезана.

Со стороны избушки послышался грохот, звон. По звукам рухнуло что-то вроде посудного шкафчика. Хана посуде. Хотела бы знать — являются ли прыжки раритетного сооружения нормой? Может избушка разминается?

Над лесом разнесся свист и показался летящий объект. Та-ак, хозяева прибыли.

Первый порыв спрятаться преодолела. Ох, плохо верится в добренькую Бабу Ягу. Не верю, что проживающая в такой шустрой избёнке нечисть, отличается добрым нравом. Ой, что будет!

Осмотрелась. Бежать некуда, вокруг поляны лес стеной. Интересно, как добирались сюда сказочные богатыри, царевичи и прочие гости старушки?

Пока искала пути отступления, на поляну опустилась ступа, из которой резво выскочила старушка. Вернее собиралась-то она приземлиться не на поляну. Несколько заходов бабуля сделала, пытаясь попасть в трубу. Подбитая избушка не обращала на хозяйку ни малейшего внимания и ни одна из попыток не удалась.

Баба Яга стукнула по земле ногой, тут же охнула, согнувшись в три погибели, и ухватилась за спину.

Я не удержалась от сочувственного возгласа. Хоть и смешно смотрелась скособоченная разъяренная бабка, но что такое приступ ревматизма знаю по своей бабуле. Бросилась к старушке приговаривая:

— Бабуля, осторожнее, не двигайтесь, вам нельзя!

Каблук не выдержал спурта и застрял в земле намертво, я пропахала около метра по траве, и остановилась перед самой бабкой, которая замерла, глядя на меня.

Осторожно поднявшись, посмотрела на хозяйку, потом на всё ещё подпрыгивавшую избушку…

— А ну, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом и хватит придуриваться! — рявкнула я и от души топнула.

Конец, увяз второй каблук!..

Изобразив руками мельницу, кое-как устояла, и попыталась в пояс поклониться согнутой хозяйке. Согласитесь, неловко получается, хозяйка стоит почти носом в землю, а я тут командую.

Избушка застыла. Теперь я рассмотрела её подробнее. А прав был Александр Сергеевич! Действительно — ни окон, ни дверей. Как же в неё попасть? Ладно хозяйка, как я поняла ей привычно пользоваться трубой, а остальные-то гости как же? Все эти царевичи-королевичи и прочие Ванечки тоже лезли через трубу? Быть не может…

Бабка присвистнула, и, охнув, притопнула ногой. Избушка резво обернулась вокруг себя, и повернулась к нам крылечком. Самым настоящим дощатым резным крылечком, висевшим в метре от земли. Рядом поблескивали слюдой два небольших окошка. То есть я не знаю, точно ли слюдой, но на стекло не похоже, и блестит.

— Ты кто ж такая будешь, девица? — подала голос хозяйка, недоверчиво рассматривая юбку мини.

— Настя.

Старуха глянула мне в лицо острым как иголка взглядом. Хотела убедиться не издеваются ли над ней? Я приняла максимально доброжелательный вид. Ночевать на улице не хочется, а кто её знает, эту старую ведьму, откажет в ужине и ночлеге и конец. Ночевать под ёлками, это совсем не моя мечта, да и есть уже хочется после волнений.

Бабка что-то пробормотала и заговорила громче:

— Это что ж изба взбесилась-то. Не знашь?

Я осторожно пожала плечами. Ну что тут скажешь? Выходит, это была не зарядка для избушек. Вылетев из облака, я угодила как раз в одну из ног. Помнится, что-то там ещё под локоть подвернулось. Получается, в представлении виновата именно я. Осталось только повиниться, склонив голову.

— Это, понимаете, случайно…Понимаете?

Бабка смотрела, кажется, ничего не понимая. Ну вот, растолковывай тут!

— Я упала, и на ногу. Кажется. Да я чуть-чуть, а она давай прыгать, давай прыгать…

— Значит, твоя работа! Помоги в избу-то войти.

Пришлось приподнять тщедушное тело бабки и поставить на перекошенное крыльцо. Едва хозяйка переступила порог, послышалось такое! Я потупилась, стараясь показать, что ничего не слышу и не вижу, и вообще меня здесь нет. Но слова постаралась запомнить. Кто знает, что пригодится в жизни?

Судя по тому, как Яга выскочила на порог, приступ радикулита прошёл сам собой. Бабка после первого залпа брани, речь потеряла вообще. Она открывала и закрывала рот, не в силах произнести ни слова. Ага, я всегда говорила, надо следить за собой! Нецензурные выражения даром не проходят! Тем более — старая женщина.

Обессилев, бабка опустилась на порог.

— Креста на тебе нет!

Кажется, это самое страшное ругательство с точки зрения Яги. Чтобы доказать её неправоту, осторожно вытащила из выреза блузки свой крестик на цепочке и задумчиво осмотрела его, укоризненно посмотрев затем на хозяйку.

Ой, что тут началось! Старуху выгнуло дугой, как рассерженную кошку, она зашипела, и начала плеваться. Я быстренько запрятала крестик на место. Вот уж не ожидала! А во всех романах Яга этакая бабуля милая! Нате вам, пожалуйста!

— Да что ж ты делаешь-то, проклятущая! — бабка со стоном опять опустилась на порог. — И принесло ж тебя на мою голову. Мало царевичей-королевичей, теперь баб бесстыжих ко мне несёт!

— Ну, положим, не бесстыжих!

Откровенно возмутила невежливость хозяйки. Какое мне, интересно, дело до каких-то там королевичей? Хотя… Хотя и не плохо бы было познакомиться с каким-никаким. Впрочем, о чём это я? Общение с Мирлисом явно не пошло на пользу.

— И почему баб? Я не баба!

— А кто ж ты? — заинтересовалась Яга.

— Я женщина.

Бабка некоторое время молча хлопала глазами, пытаясь осознать сказанное.

— Царевна, что ль? — нерешительно спросила она.

— Да не царевна. Просто у нас так не говорят — баба.

— А как же ещё-то? Девка али баба. Ну, ежели батюшка боярин — боярышня, ежели царь — царевна, а ежели король — королевна, али ещё принцесса можно. А кто ж такая… — Яга запнулась на незнакомом слове.

— Ну, это тоже, что и баба, только вежливо.

— Это по-иностранному что ль?

— Будем считать, по-иностранному.

— Так потому на тебе и сарафан такой куцый? И рожа-то раскрашена, страшнее некуда. А я-то подумала!

Выяснять, что она там подумала, я не стала. Выхватила из кармана пудреницу и глянула на себя в зеркало…

Странно, что избушка от меня не сбежала. Потёкшие тени и тушь, помада, слившаяся с румянами. Зрелище не для слабонервных. Удивительно, что бабуля так спокойно к нему отнеслась. Я бросилась к журчавшему неподалёку роднику.

Вы пробовали когда-нибудь смыть водостойкую косметику без косметического молочка или, на худой конец, горячей воды и мыла? Не советую пробовать. Моя сумка осталась у Павла дома. Пришлось пользоваться подручными средствами.

Пока терла физиономию носовым платочком, смоченным ледяной родниковой водой, производителям косметики, досталось по первое и все остальные числа сразу. Впрочем, они не обманули — водой косметика не смывалась, она сдиралась вместе с кожей. Закончив процедуру, осмотрела свекольную физиономию и прижмурила глаза. Прижмурила и распахнула. На какое-то мгновение, перед тем как закрыла глаза, показалось, что в зеркальце отразилось ещё одно лицо — худощавого пепельноволосого мужчины, весело скалившего зубы, посверкивая дымчатыми глазами. Померещилось. Вокруг никого, в зеркале тоже.

Вернулась к избе и продолжавшей ворчать бабке. Наше препирательство и умывание утомили. Я перешла в главному, сменив тон возмущённый на умильно-просительный.

— Бабуля, а нельзя ли мне переночевать у вас? — И пояснила на всякий случай: — В избушке.

— Переночевать? А что ж не переночевать? — Яга окинула меня ещё раз взглядом, словно оценивая. — Переночуй. Тока переоденься. Меня белки засмеют, ежели ты в моей избе будешь под куцым подолом ляжками сверкать.

Леший с ней, с юбкой этой. Уже давно холодно в промокшей одежде. А пока хожу в бабкином, приведу свой костюм в порядок. Попробую. Я согласно закивала головой.

Яга поднялась с порога и прошла в дом, сделав приглашающий жест. Подойдя к так и висевшему на высоте крылечку, попыталась забраться. Ага, как бы ни так. Попробуйте проделать подобное в узкой юбке! Швы подозрительно затрещали. Пришлось подтянуть подол. Начала закидывать ногу на первую ступеньку, и тут показалось, что крылечко стало выше, чем в первый раз. Брежу, что ли? Не знаю, какой лешак, или чёрт, толкнул меня заглянуть под крыльцо! Так и есть! Проклятущая изба нашла способ отомстить! Эта зараза встала на цыпочки! Ну, погоди! Я ухватила валявшуюся неподалёку палку и, что было сил, двинула по ближайшей куриной ноге. От неожиданности избушка присела, а мне того и надо! Ухватившись за перила, подтянулась и взобралась на крыльцо, черт с ними с колготками, дырой больше, дырой меньше, теперь уже всё равно!

— Ты что творишь? Что творишь?! — выскочила навстречу бабка.

— Да ничего особенного, бабуля, — осторожно поддержала хозяйку, столкнувшись с ней в дверях. — Немного гимнастики не повредит вашей избушке. Застоялась она. Давно на одном месте стоит-то?

Бабка сурово блеснула взглядом, и отстранилась.

Присмотревшись к полумраку, царившему в избе, я с трудом перевела дыхание. Да уж, порядочек тот ещё! Мало того, что натворила изба, прыгая по полянке, так и бабуся не наводила маломальского порядка лет сто, не меньше. В углах до пола свисала паутина. Некогда белёная, большая печь стала чёрно-коричневой от копоти.

Бабка, что-то приговаривая, шарила в углу, в заваленном вещами сундуке.

— Накось, одевайся, я пока приберусь.

Ко мне прилетела светло-серая тряпка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся полотняной рубахой. Следом из сундука появилась длинная цветастая юбка, и к ней тёмненькая жилетка.

За переодеванием, не сразу обратила внимание на способ старухи наводить порядок. Но, натянув сухую, пахнувшую ароматными травами, чистую одежду, присмотрелась к действиям хозяйки.

Полка, а точнее доска, расположенная на двух колышках, вбитых между брёвен, висела уже на месте. Бабка-то сильнее, чем кажется. Доска не иначе, как дюймовая, как она такую тяжесть подняла? Теперь Яга расставляла посуду, которая уже валялась на полу в совершенно целом виде. Ничего себе! Несколько минут назад целыми были только деревянные миски да ложки! Посуда, повинуясь взгляду хозяйки, шмыгала на свои места шустрее мышек.

Пара взмахов руками и порядок! Про паутину Яга даже не задумалась, хотя, наверняка, могла убрать так же быстро. Что ж, хозяин-барин.

После команды стол встал на место без промедления, и хлебосольная хозяйка начала выставлять из печи горшки.

— Вам помочь?

Неловко стоять, когда старый человек работает.

— За стол садись. Эвон, тощая какая. Ешь больше.

— Это зачем? Чтобы вкуснее стать? — пошутила я.

— А как ты думала? — отшутилась Яга, сделав зверское лицо.

Я рассмеялась, и украдкой, чтобы не обидеть хозяйку, протёрла ложку и миску, предложенные мне, рушником, висевшим рядом на стене.

Готовила она отменно. Я ела за троих, а хозяйка только подкладывала, да подкладывала — то пирог с неведомой начинкой, но вкусны-ый, то кашу, то сметанку (интересно, где она её берёт?), то мед. Мёд это отдельная песня! Такого я в жизни не пробовала, впрочем, такую сметану тоже не видела.

В общем, застолье прошло на более чем высоком уровне. Отвалилась от стола, едва не лопаясь, с единственной мыслью — как выдержит всё это обилие желудок?

На протяжении трапезы Яга расспрашивала, в положенных местах ахала, удивляясь моему рассказу, качала головой на непонятные правила нашей жизни. Короче, хорошо посидели.

Я, между едой и разговорами, рассматривала хозяйку. Странная она какая-то. Не то действительно нечисть, не то просто одичавшая в своём одиночестве старуха.

Не тощая, но какая-то осунувшаяся. Одета в полосатые штаны из грубой ткани, в которые заправлена полотняная рубаха, и расшитую диковинными зверями жилетку из замши. На ногах мягкие кожаные ботиночки с ушками, привязанные верёвочками поверх штанин. В сущности, если бы не большой платок на голове, завязанный надо лбом, как у грелки на чайник, её можно было бы принять за деда. Пол не определялся ни по фигуре, ни по одежде.

Нос действительно крючком, да ещё и перебит, похоже. У одного приятеля моего бывшего жениха был именно такой после драки. Наверное, и бабуля получила характерный изгиб переносицы, не наткнувшись на ухват. Брови нависали, не давая рассмотреть глаза. Заметила только, как временами из-под бровей посверкивает неприятная искорка. Впрочем, могло и померещиться. Никаких клыков, торчащих изо рта, не обнаружила, правда и самих-то зубов был явный недостаток, а те, что остались на своих местах, жёлтые как у заядлого курильщика.

Заметив, что у меня после обжорства слипаются глаза, хозяйка постелила на лавке под окном большой тулуп, и бросила на него лоскутное одеяло.

— Покемарь. Я к ночи вернусь. Проголодаешься, в печке бери. Там ещё оладушки остались и пирогов маленько. Вернусь, тогда повечеряем.

Остаток дня пролетел как один миг. Сладко выспавшись, присела на крылечко, разглядывая темнеющее небо, где-то далеко за лесом пламенеющее закатом.

Вернулась Яга затемно, но вечеряли мы долго и весело. Бабулька оказалась хоть и суровая, но компанейская. Когда старуха скомандовала спать, я довольно вытянулась на непривычно узкой лавке. Что ж, дворец или пещеру колдуна посмотреть не удалось, зато в гостях у настоящей Бабы Яги побывала. На работе расскажу, вот повеселимся-то.