На плечах добра и зла

Глава 3. Дискуссии

В какой-то мере за равновесие отвечали все верховные божества, но и боги рангом ниже могли этим управлять. Как и все боги, никто из них не был однозначным добром или злом. В разных культурах это, например: Немезида (греческая богиня справедливости и возмездия), Маат и Тот (древнеегипетские боги правды, следили за правильной работой Вселенной), Шиутекутли (бог равновесия и огня у ацтеков), Поревит (западнославянский многоликий бог, следящий за порядком на земле, покровитель тружеников), Род (восточнославянское божество рода и судьбы). Их противниками можно было бы считать всех богов войны, но кто решит — они разрушают или восстанавливают равновесие и порядок? В мире почитаются и те, и другие.

Нейл Тейман. «Сравнительная теология», 1964.

Пан смотрел в экран телефона, будто хотел прожечь его взглядом. Иштар на той стороне невозмутимо разглядывала кроваво-красный маникюр.

— Опять? — грозно рыкнул Пан.

— Что?

— Опять перетаскиваешь талантливых девок на свою сторону?

— А что такого? Ты с ними трахаешься, а я учу, все честно.

— У нас и без тебя учителя найдутся!

— Зоя твоя?

— А хоть бы и Зоя!

— Знаем, знаем: травки, метлы, привороты… Не те времена.

— Времена всегда одинаковые! — рявкнул Пан.

— Да ты оглянись вокруг, — хмыкнула Иштар. — В мире Интернета твои ведьмы ничего не стоят. А мои и денег заработают, и мужиков себе найдут.

— Ага, и тебе на хлеб с икрой отстегнут.

— Не без этого. Ты, мой дорогой, устарел. За нами будущее. В нас, знаешь ли, верят.

— Где-то я это уже слышал. Даже, можно сказать, читал.

Иштар снова хмыкнула и послала ему скриншот. Пан неловко потыкал в экран и рассмотрел картинку: десять миллионов подписчиков.

— Мы вершим судьбы. А вы, — Иштар ткнула пальцем в экран, — скоро исчезнете. Насовсем.

Пан молчал.

— Нечего ответить? Иди потрахайся, авось полегчает.

И богиня прервала связь.

— Права твоя мать. Боги дураков любят, — ведьма кивнула.

— Да за что?

— А они веруют, дураки. Не спорят. Не требуют ничего. Умом не вышли, но душа-то у них открытая. Кука этот — он даже мне помогает по хозяйству. Другие бы разве стали?

Старая ведьма встретила ее кружкой ягодного морса. Морс был холодный, приятный, хотя никакого погреба у домишка девушка не заметила.

— Подпол у меня, — сказала ведьма, будто прочитав ее мысли. — У тебя все по лицу видно, ты научись скрывать, а то с твоим характером жди беды… Так вот, когда я тут поселилась, не строили отдельных погребов.

— А давно вы здесь?..

— Давно. Твоей бабки еще на свете не было. Хорошая, кстати, женщина, еще в колыбели улыбалась, так всю жизнь и прожила. Мать твоя в нее. А ты в отца уродилась, непокорный был.

Марена с удивлением смотрела на старуху.

— Разве люди столько живут?

— Люди-то нет, а вот ведьмы, — лукаво улыбнулась старуха.

— И вы всегда так выглядели?

Ведьма хлопнула в ладоши, Марена мигнула и ахнула: на месте старухи в черном платке сидела прекрасная девушка с длинной белой косой. Она улыбнулась Маре, хлопнула снова и превратилась обратно.

— Можно было и не хлопать, но так веселей, — подмигнула старуха.

— Вы, оказывается, красивая, как ледяная дева, — тихо сказала Мара. — Почему всегда так не ходите?

— Это ты — ледяная дева, моя милая, — старуха погладила девушку по руке. — А мне ни к чему. Ведьму должны уважать. А кто девицу уважать станет? Да и мужики под ногами будут путаться… Ты скоро сама поймешь.

— Мужики могут, — улыбнулась Марена.

Ведьмы всех видов питают особую страсть к молоку. Славянские народы считают, что, если у кормящей женщины или дойной коровы пропадает молоко, в этом виновата ведьма. Часто у ведьмы дома находят нож, который она вбивает в дверной косяк и получает от него чужой надой. Старухи устраивают праздники для нечисти, угощают молоком, разведенным свежей росой, собранной на рассвете (для этого надобно пробежать по полю с чистой простыней). Южнославянские ведуньи нередко доят и месяц на небе.

Стрыга А. Н. «Ведьмоведение», 1882.

Пан привычно расположился на диванчике и оглядел кухню.

— И чего ты за город держишься? Вернулась бы в Залесово. Там без постоянной ведьмы черт знает что творится. Хоть бывай почаще, что ли.

— Кто бы говорил, — лениво проворчала Зоя, разливая чай. — Кто лекции в институте читает, студенток щупает?

Пан наставительно поднял палец:

— В университете!

— Один хрен. Ты говори, с чем пожаловал.

Пан не спеша отпил чаю и ответил:

— Не нравится мне, что происходит. Иштар твою бывшую ученицу к себе прибрала. Женьку.

Зоя всплеснула руками:

— Опять!

— Да. Девка хулиганит, ведьмой представляется, людей дурит, репутацию нам портит.

— Черт с ней. Не первая, не последняя, — Зоя поджала губы.

— О том и речь. Это, знаешь ли, уже тенденция. Не верит нам молодежь, устарели мы.

— Это кто же так говорит?

— Иштар, — неохотно проговорил Пан.

— Да ты ее больше слушай. Неужто и тебя загипнотизировала? — приподняла бровь Зоя. — Плюнь и разотри.

— А еще меня Аи беспокоит. Поговорил я с ней…

— Она прирожденная ведьма, — рыкнула Зоя.

— Ой ли? Чувствую я в ней слабину. Она как поп-расстрига: еще не сбежала, но уже сомневается.

— А людям нужны три ведьмы, это ты хочешь сказать?

— Вот именно. Верные, думающие только о деле.

— На себя посмотри, — с удовольствием сказала Зоя. — Кто с богиней плодородия в платонических отношениях, переходящих в полный разврат? Да и не с ней одной.

Богиня была фактом, Пан отрицать не мог. Вот с кем непременно надо увидеться. В интересах дела, конечно.

— Все чай да чай, — сказала, входя, Яя. — Давайте молочный коктейль сделаем?

Пан с Зоей воззрились на нее недоуменно.

— Ты что, ребенок? — поинтересовалась Зоя.

— А что? Историческая традиция, между прочим. Мне Аи рассказывала.

— Ладно, — закатила глаза Зоя. — Раз историческая, давай свой коктейль.

Пан вздохнул и достал из внутреннего кармана флейту. И как она только там помещалась…

Я читала и читала, как делала всю свою жизнь. Но теперь это было совершенно другое чтение. История ведовства и рецепты зелий, каталоги богов и трав. Впрочем, о богах было мало. Видимо, предполагалось, что их все знают. С другой стороны, это же не так. Вон о ведьмах сколько написано в человеческой литературе, и как мало правды. Я вообще стала сомневаться, что понимаю, кто такие боги. Вот, например, если ведьма порежет палец, то пойдет кровь. Другое дело, что заживет быстро. А если богиня? Я пыталась расспрашивать Зою, но она отвечала уклончиво и невнятно. Мол, потом сама поймешь, ты бы с ведовством разобралась для начала, с нечистью. Я честно разбиралась. Изучала, так сказать, должностные инструкции.

Нечисть была «плохая» и «хорошая». И отвечали они за одно и то же — за людей. Только одна и та же любовь у нас выходила разная. И все остальное тоже. Когда побеждала темная нечисть, красота становилась товаром, любовь — сделкой, а добро — эгоизмом. Интересно, что обе стороны могли использовать одни и те же методы: убеждать, направлять, очаровывать. Отличался только результат.

А еще, видимо, и боги, и нечисть могли скрещиваться с людьми — тут мифы не врали. Получались полукровки, которое многое могли, но продвижения по карьерной лестнице не получали. Видимо, чистая кровь ценилась больше. С другой стороны, талантливые выскочки наверняка могли преуспеть? В конце концов, ведьмы тоже брались из людей. А вот боги…

Но Зоя была права. Мне пока хватало насущных проблем. О богах подумаем после.

Мне снилось, как пара молодых людей в старинной одежде плывет на лодке в белом рассветном сумраке. Цель их путешествия не видна. Но вот они остановились и замерли. Во сне не было звука, но были яркие краски и запахи: ярко-зеленая листва, покрытая росой; серая птица на ветке; молочный туман над рекой; красная вышивка на рубахах; мокрая, пахучая овчина на плечах. Двое слушали птицу и не видели, как из воды высунулась призрачная русалка, отвела с лица зеленые волосы и с любопытством уставилась на людей в лодке.

Парень и девушка поплыли назад, и русалка поплыла за ними. Девушка безуспешно пыталась принять неприступный, холодный вид, а парень весь лучился и смотрел на нее так, будто ничего красивее в жизни своей не видел. Вот они выбрались из лодки, и вслед им плеснула, шаля, русалка. Парень что-то сказал девушке, и она улыбнулась.

Я проснулась с чувством щемящей тревоги. За них? Чувствую тревогу девушки? Ее же нет на свете… Может, была когда-то. Если их ждет беда, я ничем не могу помочь. Или со мной случится что-то плохое? Психоаналитики сказали бы, что это мое подсознание говорит: смотри внимательно, ты беспокоишься о любви.

Я внезапно поняла, что больше всего на свете хочу быть счастлива. Вот так, просто. Не в карьере, не в таланте. Чтобы встретить мужчину своей жизни и быть с ним как одно целое. Это сейчас называют «взаимозависимость», а раньше говорили просто: «любовь».

Богиня плодородия Церера покровительствовала и женскому взрослению: превращению девочек в женщин, замужеству и рождению детей. Ее функции менялись: она последовательно отвечала за урожай, женскую добродетель и право. В итоге под ее влиянием осталось только сельское хозяйство. Со временем культ богини угас, однако, она не забыта. Ее изображением украшали не только монеты во времена римских императоров, но и банкноты во Франции в 1934–1946 годах.

Нейл Тейман. «Сравнительная теология», 1964.

У входа в Ботанический сад стоял лимузин. Белый лимузин, что характерно. Пан, проходя мимо, поневоле задумался, кто же смотрит на него через тонированные стекла. Сердце его стукнуло один раз, дверца лимузина открылась, и женская рука поманила Пана внутрь.

— Ну, здравствуй, — женщина в белом улыбалась ему знакомой улыбкой.

— Здравствуй, — Пан поцеловал ей руку. — Как тебя называть сегодня? По имени или по прозвищу?

— Зови Церерой, пожалуй. Привыкла, пока в Европе жила.

— Хорошо. Я как раз собирался тебе звонить.

— Я знаю. Я же тебя знаю, — женщина погладила его по груди. — Соскучился?

— И это тоже, — признался Пан. — А еще у нас проблема.

— У кого это «у нас»? У меня, как видишь, проблем нет, — она повела рукой, указывая будто на все сразу — на огромный салон лимузина, на дорогое платье в греческом стиле и на свое лицо, по которому совершенно не читался возраст.

— Ах, да. Забыл, чем твой муж занимается?

— Удобрения, — вздернув нос, ответила женщина. — И сельхозтехника.

— Точно… Дела, видно, идут неплохо?

— Да. Хороший госзаказ.

— Рад за тебя и рад, что ты здесь. А у нас все не так радужно.

— Что, опять твои ведьмы? — улыбнулась богиня.

— И да, и нет. Иштар шалит.

Церера поджала губы:

— Опять?

— Да. Во-первых, она отбивает учениц.

— От стада? — Церера, усмехнувшись, положила руку на плечо Пану.

Пан откашлялся.

— От троицы, — твердо сказал он. — Ты же знаешь, должно быть три ведьмы.

— Никогда не верила в эти суеверия, — богиня погладила Пана по колену. — Прямо стихи, да?

Он наклонился к ней и тихо спросил:

— А в любовь ты веришь?

Она резко подняла голову и тихо сказала:

— Да.

— Если они победят, не будет никакой любви, — так же тихо ответил Пан.

Церера помолчала, расправляя складки на платье.

— Одна девчонка — еще не повод затевать войну, — проворчала она и улыбнулась. — Поиграй мне на флейте. Пусть сегодня будут мир и рок-н-ролл. Более или менее.

Глаза ее светились, и Пан придвинулся поближе, чтобы их рассмотреть.

Как-то раз Иван сказал:

— Ночью жди. Под утро.

Марена с возмущением вскинула голову, но он нетерпеливо махнул рукой и продолжил:

— До рассвета приду. Стукну в окно — выходи.

— Зачем? — поинтересовалась Мара.

— Увидишь, — Иван улыбался так радостно, что Мара, поколебавшись, согласилась. Интересно же.

Вечером она легла, не раздеваясь, пораньше и попыталась уснуть. Сон не шел — она все ворочалась, гадала, что придумал Иван. Было три часа ночи — или уже утра, — когда в окно стукнул камешек. Мара вскочила, подхватила платок и тихо, чтобы не разбудить мать, выскользнула из дома.

Иван уже ждал, сжимая в руках овечью шкуру.

— А это зачем? — шепотом спросила Мара.

— Увидишь, — загадочно ответил Иван и повел ее куда-то во тьму.

Когда они дошли до реки, ночной туман уже чуть побелел, угадывалось утро. Подол промок от росы, и девушка зябко ежилась. У берега их ждала лодка.

— Мы куда-то поплывем?

Иван не ответил, и она, скинув обувь, следом за ним забралась в лодку. Пока Мара возилась, обуваясь, Иван взял весла, оттолкнулся, и лодка тихо поплыла по течению. Мара смотрела вокруг. Она никогда еще не была на реке в такое время, туманные заросли, кусты и деревья, растущие по берегам, казались ей сказочным лесом, а они с Иваном — странниками, что плывут на встречу — с чем? Она не знала. Девушка поежилась, то ли от ночного холода, то ли от необъяснимого страха. Иван набросил на нее овечью шкуру.

— Так ты для меня ее взял? — улыбнулась Мара, и Иван кивнул.

Они проплыли еще немного, когда Иван направил лодку к берегу, в камыши.

— И что теперь? — прошептала Мара, хотя никто здесь не мог их услышать. Просто не хотелось разрушать речную тишину.

Иван поднял палец:

— Слушай!

Мгновение прошло, еще одно, а потом совсем близко зазвучала птичья песня. Сначала негромкая, постепенно она набрала силу, разлилась по воде, затопила все вокруг. Марена стала присматриваться, но никак не могла разглядеть птицу.

— Во-он там, — указал Иван. — Выше.

На дереве, у самой воды, полускрытая ветками и листвой, сидела маленькая серая птичка.

— Соловей, — медленно проговорила Мара.

Иван кивнул.

Они сидели и слушали серого певца до тех пор, пока вокруг не разгорелось утро. Тогда Иван снова взялся за весла и поплыл в деревню. На обратной дороге оба молчали, одновременно умиротворенные и взволнованные. Когда они уже выбирались на берег, в воде что-то плеснуло.

— Русалка, — улыбнулся Иван, и Мара улыбнулась в ответ.

Иван проводил ее до дома. Вокруг было тихо, но, когда Мара уже открывала дверь, у соседей что-то грохнуло. Видно, бабка Доля встала пораньше, корову доить. Девушка забежала в дом и не видела, что на нее через забор недобрым взглядом смотрела Доляна.

Яя летала по городу, благо было темно и пасмурно. Пан с Зоей заседали в гостиной, у книжных шкафов. Скептически выслушав вдохновенную речь Пана, Зоя подошла к окну, невидяще посмотрела на небо, кивнула и отчеканила:

— Платье.

— А?

— Какого цвета у нее было платье?

— Белого, — Пан пожал плечами.

— Мокошь…

— Она теперь Церера.

— Да хоть кто. Тоже мне, взяли моду, имена менять. Так вот. Она всегда носит черное. По крайней мере, лет двести. Ты воспринимаешь ее неадекватно.

Пан смутился.

— Но это совсем другое дело…

— Значит, ты веришь, что войны не будет? Вообще не будет проблем?

— Конечно! — горячо проговорил Пан.

— Она могла сказать не это. Или иметь в виду другое. Или — страшно сказать — быть не права. Ты же это понимаешь?

Пан снова запротестовал.

— А еще она не из наших, — укоризненно подняла палец Зоя.

— Потому что богиня?

— Потому что слишком надолго она страну оставила. Уже другой мир здесь, что она в нем понимает? Да, замуж вышла, вернулась, так ведь и ста лет еще не прошло.

— А Иштар…

— Слушай, а ты не в курсе — она богиня вообще? Ходили в двадцатом веке всякие слухи…

— Для современной молодежи она точно богиня, — уклончиво ответил Пан.

Дженни купила бьюти-бокс со скидкой. Не совсем тот, что советовала Иштар на тренинге, этот был дешевле, и теперь девушка придирчиво рассматривала содержимое: декоративная косметика, уходовая косметика, чехол для телефона. Очень милый чехол, с мягким розовым сердечком, а внутри блестки пересыпаются. Ее собственный давно пора менять. Дженни немедленно переодела телефон — отлично. Что у нас дальше? Удлиняющая тушь, консилер, чтобы замазывать синяки под глазами, бальзам для губ. Нужные вещи. Три маски для лица: питательная, увлажняющая, антиэйдж. Вот эту и попробуем. Дженни быстро смыла косметику, развалилась на диване и прилепила мокрую тканевую маску на лицо.

Теперь можно спокойно почитать блоги. У Иштар продолжается серия постов о красоте, они с Дженни на одной волне. Вчера было про косметику, а сегодня медитация как способ снять усталость и расправить лицо. «Ом-м-м!» Дженни включила ролик заново и начала мычать синхронно с Иштар. Делала она это с энтузиазмом, и маска то и дело пыталась в ужасе уползти с лица.

Через двадцать минут Дженни чувствовала себя обновленной и полной сил, только лицо почему-то чесалось. Подойдя к зеркалу, девушка испуганно вскрикнула: то ли медитация не пошла впрок, то ли маска отомстила за небрежное отношение. Старые ведьмы, небось, сказали бы: «Сглаз и порча».

Дженни поспешила смыть остатки маски, на всякий случай выпила таблетку от аллергии и загрустила. Тяжело дается настоящая красота.

Надо еще браслет купить, как у Иштар, с подвесочками.

Я с интересом полистала древнюю книгу о колдовских амулетах. Агат впитывает негатив, изумруд дарит умиротворение, гелиотроп защищает от темных сил. Зоя глянула в книгу и фыркнула.

— Женщины во все времена любили украшения. Вот и объясняли это необходимостью. Мужья да отцы рады стараться. Обереги это слабые, нет в них смысла.

— А мне нужен какой-нибудь оберег? — спросила я у ведьм, отрываясь от книги.

— Если нужен будет — сама поймешь, — проворчала Зоя. — Иштар, богиня наша темная, носит чуть ли не все сразу, хотя, казалось бы, зачем ей. Тут кто как.

Яя кивнула и сдвинула платье на плече.

— Татуировка? — удивилась я. — Стрекоза? Как-то очень… современно.

— Символ свободы и легкости, — гордо сказала Яя. — Мне один мастер сделал. Я с ним… э-э-э… нашла общий язык. А что? Стрекозы красивые и вкусные.

Я поперхнулась, а Зоя закатила глаза и отчеканила:

— Ведьма не должна так выделываться. Но если помогает, — она акцентировала последнее слово, — тогда пусть. Ты хотя бы не станешь такое творить?

Я покачала головой.

— Я вообще против татуировок. По крайней мере, на себе. Я бы классический амулет сделала. Только не знаю, какой…

— Рано тебе еще.

Зоя достала с полки большой серебряный квадрат размером с рамку для фотографий, с четырьмя квадратными же дырками по углам. Я и раньше его видела, но посчитала обычной интерьерной безделицей.

— В древние времена это был символ Мокоши, Великой Матери, а теперь знак хранительницы обычаев.

— Инфляция, — пробормотала я.

— Что говоришь?

— Да так, ничего.

— Тогда за дело, хватит рассиживаться.

Когда жестокий инквизитор Бернард из Ко, названный Молотом еретиков, нашел в 1245 году в одном городе гнездо нарушителей законов, то открыл большой процесс, но не возбудил дела против ведуньи, которая заявила, что колдовала над одеждой соседок, чтобы предохранить их от болезней и бед.

Генрих Кардер. «Молот ведьм. Комментарии», 1823.

За окном стояла тихая ночь, если в городе ночь может быть тихой. Когда-то оранжевый, но за годы выцветший до желтой белизны абажур с одинокой лампочкой освещал лица таинственным светом. На плите поспевало варево — то ли снотворное, то ли возбуждающее. А может, обыкновенный отвар ромашки, и только ведьма решала, от чего поможет лекарство. Как ведьма скажет — так и будет…

Нам, как оказалось, недостаточно просто быть. И в магической сфере имелась своя текучка. Сегодня три ведьмы — точнее, две ведьмы и одна ученица — сидели за круглым столом, читая списки, принесенные Паном, разбирая человеческие дела. И ничего в бумагах не было о дурном глазе и порче посевов.

— Скворцова Мария Витальевна, 29 лет, бухгалтер — страдает от осознания собственной уродливости, — бубнила Зоя.

— Белькасов Виктор Васильевич, 48 лет, писатель — потеря веры в собственный талант, повышенная жестокость…

— Волков Денис Николаевич, 36 лет, промышленный альпинист, и Волкова Юлия Петровна, 37 лет, его жена, домохозяйка. Регулярные измены, вовлеченные лица: Приходько Светлана Владимировна, Орлова Сусанна Игоревна, Абазян Сурен Ашотович…

Смешно и грустно. Имен много и нужно особое чутье, чтобы решить — вмешиваться или нет. Поможет ли ведьмовское влияние? Пойдет ли на пользу? Таким искусством в высшей степени владела Зоя. Яя уверяла: если дело доходило до вопросов равновесия, когда исчислить логикой добро и зло невозможно, старшая на одной только интуиции принимала верное решение. И, похоже, Яя была права.

Были в списке Александр и Аня, с фотографиями и биографической справкой (описание закрывшихся церковных дверей прилагалось). Спросили мое мнение, и я согласилась с Зоей, что здесь вмешиваться не стоит — ничего не получится. По крайней мере, у меня было такое ощущение.

С Игорем и Наташей, погибшей в автомобильной катастрофе, все было сложнее: Зоя сказала, что он забудет жену, если избавить его от чувства вины. И Яя подтверждала, что Наташина подруга, не слишком красивая, но способная расцвести рядом с правильным мужчиной, с удовольствием его утешит. Стоит ли ускорять события?

— Нет, — решительно сказала Зоя. — Сам должен.

Интересно, а не лучше ли было вмешаться, облегчить человеку жизнь? А бухгалтершу Скворцову надо ли делать красивой? Может, она со свету мужиков начнет сводить. А писатель? Он создаст шедевр, если ему вернуть веру в себя? Не мне решать, Зоя лучше знает. Самолично я бы побоялась влезать в судьбы других людей, а в компании вроде как и не страшно.

Теперь мне предстояла практика.