На плечах добра и зла

Глава 9. Купальская ночь

В 1692 году в городке Салем состоялся самый громкий судебный процесс над ведьмами в истории. В колдовстве были обвинены почти две сотни человек, некоторые из них казнены. Первой повесили богатую женщину Бриджет Бишоп, носившую вызывающие красные платья. Она была обвинена в мучении восковых кукол для насылания болезней.

Я. Г. Заклятова. «История ведьмовства», 1895.

Зоя тайком показала мне традиционную одежду. В колдовскую ночь полагалось надевать белые платья. Даже не платья — длинные белые рубахи. Вот и еще один миф развенчан: не носят ведьмы черное, по крайней мере, славянские. Впрочем, я действительно никогда не видела Зою и Яю в черном, могла бы и раньше сообразить.

Мы вообще какие-то неканонические вещуньи. Никого не проклинаем (по крайней мере, я такого не видела), демонов не вызываем (а считать ли демоном Пана? хороший вопрос), болезни не насылаем, посевы не портим… Что там еще полагается делать? А, молоко не воруем. Если бы сейчас люди о нас узнали, то, скорее всего, не поверили бы. Слишком много сказок, слишком много фильмов. Компьютерные игры, конечно. А мы же обычные… с виду. Но, если бы поверили, то стали бы нас преследовать, как в Средние века и раньше?

Галя выглядела взволнованной. Ходила по избушке, бесцельно трогала пучки трав, поглядывала на меня. Знала, что сегодня важная ночь. Но я предупредила, что ее задача — спокойно спать. Девушка обещала. Достала из рюкзака свечку. Ту самую, которую я ей подарила на день рождения. Свеча была уже совсем маленькой.

— Давай зажжем? — предложила Галя. — На один раз еще хватит.

Я кивнула, и мы зажгли свечу. Выпили чаю, и Галя, получив пару капель зелья в чашку, заснула, свернувшись на кровати. Я тихо накрыла ее пледом. Надо будет решить вопрос, когда все закончится, — заставлять ее забыть о волшебном мире или нет. И даже с наставницей советоваться нет смысла: она сначала устроит скандал за разглашение тайны, а потом потребует забвения. И будет права.

Зоя хлопнула в ладоши, видимо, специально для меня, напомнив нашу первую встречу, и превратилась в юную девушку. Да, здорово меня тогда шокировало ее первое превращение. Мы надели рубахи, и моя была словно сшита по мерке. Впрочем, одежда свободная, многим подойдет. А если бы кандидатка оказалась толстой? Ее заставили бы худеть или сшили новую рубаху? И есть ли на ней какое-нибудь колдовство? Она какая-то особенная? Я спросила у Зои, и та хмыкнула:

— Нет. Это просто традиция.

Яина рубаха будет дожидаться в избушке, пока мы будем колдовать в лесу. Интересно, каких мужчин она приведет? Хотя бы симпатичных? Ох, как бы отвертеться от ненужного обязательного секса… Я до сих пор не могла себе представить, что вот просто разденусь — и вперед, ради дела, как самоотверженная жрица в Древней Греции. Для меня существовал только Егор. Может, через год или, не знаю, сто лет я и смогу считать обряд чем-то обыкновенным. Или костер поменяет мою личность? Стану ли я относиться к людям и любым взаимодействиям с ними так же отстраненно, как относятся мои коллеги?

Зоя составила какое-то сложное зелье и водрузила его в центре стола. «Для мужчин», — поняла я и, подумав, переставила свечу на подоконник. Пусть Яе легче будет найти дорогу. Ведьма не собьется с пути, но мне все равно стало спокойнее, когда огонек перешел к окну. Надеюсь, пожара не будет. Для верности подставила блюдечко, взяла большую корзину с приготовленными заранее травами и вышла следом за наставницей.

Вечер был теплый, ласковый. Из палисадника одуряюще пахло ночной фиалкой. Я вспомнила, что ее еще называют Вечерницей Матроны. Наша матрона целеустремленно шагала через поле, теряющееся в сумраке. Откуда-то с запада налетел ветерок, принося с собой аромат сена. Так странно, как во сне. Видимо, слишком редко я бываю за городом.

Мы шли к лесу, и я удивлялась, как раньше деревенские ходили в таких длинных рубахах? Они же должны за все цепляться, пачкаться… Впрочем, вряд ли тогда кого-то волновало лишнее пятнышко грязи.

Зоя уверено шла по тропинке, время от времени нагибаясь за сухими ветками и мне велев делать то же самое. Мы уже далеко забрались в лес, и вокруг была практически полная темнота, но не было страшно. Если дружить с лешим, то, понятное дело, даже я не заблужусь. А Зоя с Яей этот маршрут способны пройти с закрытыми глазами. Интересно, как там лесовик, что делает? Пьет самогон? Дрессирует русалок? Милуется с деревенской бабой, «кровь с молоком и хлебом»?

Зоя остановилась на большой поляне. Где-то рядом шумела река, видимо, та же, что протекала у самой деревни. Мы сложили небольшим шалашом принесенный хворост. Мне показалось, что его маловато, но Зоя объяснила, что колдовской костер — это не то, что у обычных людей: сколько бы ни было в нем веток, будет гореть долго, подниматься высоко, догорит только тогда, когда выполнит свою роль. Зоя рылась в корзинах: в костер положено было добавлять травы, которые мы захватили в избушке. Впопыхах я даже не посмотрела, что там.

— Да чтоб тебя! — в сердцах сказала Зоя. — Сегодня все не слава богу. Спички забыла. Никогда не забывала и вот на тебе. У тебя случайно нет?

Иштар закончила свои дела и вышла на стоянку в сопровождении Ишкуины. Критически осмотрела транспортное средство, надела шлем и, строго подняв палец, повторила:

— Не гони. У нас полно времени.

Ишкуина кивнула.

— Вы же знаете, у меня аварий не бывает.

Иштар уселась за ее спиной и аккуратно подоткнула платье.

— Давай уже, трогай. На месте подождешь.

Ишкуина плавно вырулила со стоянки и погнала алую лошадь из города. Иштар закрыла глаза. Есть время подумать о сегодняшней битве. Но садящееся солнце грело ласково, теплый воздух омывал тело, и она выкинула все из головы, отдавшись ветру.

Огню поклонялись и использовали в разных ритуалах. Он служил символом трансформации и очищения. Во время важных событий его подкармливали мясом и молоком, а для ритуалов очищения в костер бросали соль, смолу, вереск, можжевельник. Огонь использовался в лечении болезней. Например, больного ребенка грели в остывшей печи, желающий избавиться от малярии должен был перепрыгнуть через костер, а чтобы уберечься от глазных болезней, смотрели на огонь через цветочный венок.

И. И. Петренко, А. О. Мацак. «Традиционные обряды у славян», 1925.

Я беспомощно посмотрела на старую ведьму и развела руками. Впрочем, язык не повернется назвать ее старой, когда она в молодом обличье.

— Что у вас там? — раздался скрипучий голос со стороны леса. От деревьев отделился темный силуэт.

— Здорово, Петрович, — радостно откликнулась Зоя. — Огоньку не найдется?

— А что ж не найтись, — леший, порывшись в карманах, достал спички.

Зоя взяла коробок и пробормотала:

— С меня бутылка.

— Это у меня и у самого есть. Ты лучше от ломоты что-нибудь дай, перед дождем суставы крутит, — оживившись, сказал леший.

— Договорились.

— Ладно, пойду, дела, — сказал Петрович и пояснил для меня: — Русалки сегодня тоже празднуют, надо проследить.

Они так буднично разговаривали, что я как будто пришла в себя. Глядя вслед уходящему лешему, гадала, есть ли еще свидетели наших приготовлений. В лесу было тихо, только иногда что-то потрескивало и вскрикивали птицы. Я поежилась.

— Духи, — прокомментировала Зоя. — Не бойся. Ты теперь ничего не должна бояться.

Огонь вспыхнул едва ли не раньше, чем Зоя поднесла спичку. Пламя было сильное, ровное.

— Во-от, — удовлетворенно сказала Зоя и бросила в костер пару ягод. Огонь зашипел и поднялся выше.

Я сжала амулет.

Ненужные вещи для костра нашлись в каждом дворе. Сломанные оглобли, лавки, ветки — все шло в дело. Собрались на берегу реки, где еще недавно гуляли Иван да Мара. Сложили все рядом с шестом, на него водрузили конский череп. Жители деревни принесли угощение: женщины — сыр и лепешки, мужчины — вино. Все расселись и принялись пировать, но так, не от души, а для разогрева, чтоб, когда начнется самое веселье, не прыгать с набитым пузом. Остальное отложили. После песен и огненных игрищ те, что постарше, допируют и домой пойдут, а молодые останутся плясать до утра.

Марены нигде не было видно, подружки в венках оглядывались и шептались. Иван тоже нервничал. Куда запропастилась? Неужто его слов испугалась? Зря он все сказал накануне, зря. Придет или нет?

Явился староста, которому не по чину было приходить раньше всех. С ним и старший сын с зажженным факелом. Их встретили громкими радостными криками. Сразу заполыхал костер, потянулись хороводы и зазвучали купальские песни: о любви и верности, о богах и нечисти. Иван не пел, все крутил головой. Нет Мары.

Пламя горело вовсю. И, когда песни уже допевали, а девушки и парни собрались прыгать через костер, появилась Марена.

Яя вихрем вбежала в избушку и позвала:

— Идите сюда!

Мужчина зашли и огляделись. Сказочная избушка, свеча на окне, стол. Бородач погладил бревенчатую стену.

— Садитесь!

Гости скованно уселись на лавках и уставились на Яю. Она взяла кувшин, стоящий в центре стола, и плеснула каждому в чашку.

— Пейте!

Двое выпили, а третий, бородатый, заколебался.

— Ну что же ты, — ласково сказала Яя и, присев рядом, похлопала его по руке.

Парень выпил и отставил чашку. Яя вскочила, куда-то убежала и вернулась уже в длинной белой рубахе. Мужчины приободрились и уставились на нее зачарованно.

— А теперь пойдемте гулять!

Яя выволокла их на улицу и устремилась вперед.

Блуждающие огоньки («блудички» у чехов, «бледники» у поляков) — души умерших детей, невест или мужчин, погибших неестественной смертью. Состоят из одного огонька или имеют горящую деталь: фонарь, свечу. Сбивают с дороги случайных путников, заманивают в чащу или в болото.

Н. Н. Духовитый. «Нечисть у славянских народов», 1977.

Туман окутывал ветки, стелился под ногами, пропитывал влагой одежду. Чем дальше они заходили, тем ниже становилась трава и выше тянулись деревья — темные, костистые, как остовы древних исполинов. Ухали ночные птицы, со всех сторон раздавались шорохи и скрипы, а между деревьев загорались огоньки.

— Это светлячки! — Яя рассмеялась и легко перепрыгнула поваленное дерево. — Вы знаете, что светлячки так привлекают самок?

Мужчинам казалось, что они идут — практически бегут — долго, очень долго, возможно, несколько лет. Пахло деревьями, болотом, незнакомыми цветами. Сначала парни еще перешучивались, с удовольствием вдыхая лесной воздух, а потом дыхание начало подводить. Один пыхтел и отдувался. Второй шагал ровно, периодически поглядывая на фитнес-браслет, но шел все медленнее. А третий раздумывал, как он здесь оказался. Впереди мчалась девушка по имени Яя — быстро, ловко и не проявляя никаких признаков усталости. Как спортсменка с плакатов. Как птица. Как летучая мышь.

Внезапно четверка бегунов оказалась на поляне. Пахнуло дымом. Тут горел большой костер и стояли две девушки. Где-то рядом шумела река, густая трава, отвоевавшая у леса большую окружность, путалась под ногами.

Двое, не сговариваясь, плюхнулись у костра, прямо на мокрую траву. А третий остался стоять, во все глаза глядя на девушек.

У сербов и хорватов есть истории о полетах вештиц на ночные сборища. Южнославянские колдуньи-оборотни собираются не в горах, а в кронах высоких деревьев, в зарослях папоротника и можжевельника, на перекрёстках дорог и в заброшенных домах. Там они выбирают главную вештицу, намечают себе жертвы, водят хороводы.

Анджей Сладовский. «О природе колдунов, вещуний и волхованок», 1892.

— Егор? — я не могла поверить своим глазам и только повторила: — Егор?

— Вера? — тихо сказал Егор.

Яя переводила взгляд с меня на Егора, и лицо у нее было напряженное.

— Ты как?.. Ты почему?.. — от волнения я никак не могла собрать слова и посмотрела на Яю.

— Они мне случайно попались, возле дома! — выпалила Яя.

Я посмотрела на двух других парней. Димон, Костик. Егор смотрел на меня своим обычным взглядом. «Я не справилась с зельем забвения?» — мелькнула у меня мысль. Егора могло тянуть к моему дому, и в недобрый час он подвернулся Яе. Что теперь делать?

Зоя привела всех в чувство громким окриком:

— В чем дело? Яя? Аи?

Яя затараторила:

— Я не виновата! Иштар отбила мужчин! Пришлось брать первых попавшихся! Но они справятся, я уверена!

Димон и Костя сидели у костра и затуманенными глазами смотрели на нас. Егор сжимал оберег на шее. Оберег! Вот, что ему помогло. Я дотронулась до собственного. Он наливался теплом.

— Так-так… Все в сборе, — раздался насмешливый голос за моей спиной.

У края леса стояла Иштар в черном платье, эффектно развевающемся от поднявшегося вдруг ветра.

— Тебе здесь не место! — жестко сказала Зоя.

— Ну почему же… Как раз место. Во-первых, я сама вам тут встречу назначила. А во-вторых, ты даже не представляешь, насколько мое это место…

— Убирайся! — перебила ее Зоя. — Еще не время.

— Да я тут посижу, подожду. Посмотрю, как вы колдовать будете, — Иштар невозмутимо уселась и расправила платье. — Кстати, кто против меня выйдет?

— Ведьма! — Зоя торжествующе показала рукой на меня.

Иштар расхохоталась.

— Какое неуважение!

— Зоя, время, — пискнула Яя, от волнения сжимая и разжимая кулаки.

— Черт с тобой, жди, — прорычала Зоя, повернулась к парням и сменила тон.

— Дорогие мои! У вас важная миссия. А сделать надо всего ничего, об этом все мужчины мечтают, — и она недвусмысленно объяснила, что от них требуется. Яя подбросила травы в костер и пламя вспыхнуло ярче.

Мужчины зашевелились.

— То есть как? — проговорил Димон. — Прям вот сразу?

Костик хмурился. Егор смотрел только на меня.

Зоя махнула рукой:

— Ты все забудешь, не переживай. Тут, видишь, какое дело. Мы ведьмы и нужны людям. Мы отвечаем за все самое важное, что есть в мире.

Димон и Костик неуверенно кивнули.

— И чтобы мы жили, в колдовскую ночь нас должен коснуться мужчина…Мужчины. Поздравляю, это вы!

Я смотрела перед собой и как будто видела все сразу. Огонь, деревья, людей и нечисть. Запах трав из костра становился все сильнее, огонь колебался, тени людей плясали на траве, как мираж. И только наши тени были неподвижны.

Димон замотал головой. Костик неуверенно протянул:

— Что ж, если надо…

Но с места не тронулся.

Зоя умиротворяюще проговорила:

— Сейчас быстренько пройдем через костер, а потом…

Передо мной, как в последний миг перед смертью, пронеслись воспоминания: летучая мышь в окне, Зоя превращается в юную красавицу, магические книги, разбор людских проблем, прогулка с Яей, алатырь… Алатырь. Я взялась рукой за теплый оберег, и передо мной замелькали другие картины: непокорный электросамокат, день рождения Гали, музыкальная карусель, вкус сладкой ваты, коллекция деревянных фигурок, последняя ночь с Егором.

Не обращая ни на кого внимания, он подошел и дотронулся до моей щеки. Какие горячие у него руки…

— Так ты — ведьма? — он улыбнулся. — Приворожила?

Я замотала головой.

— Шучу, — успокаивающе сказал Егор. — Я просто тебя люблю. Мне наплевать, что ты ведьма.

И тогда я сказала:

— Я отказываюсь.

Иштар, сидевшая поодаль, захихикала.

Марена шла медленно, в новой белой рубахе, красной запоне, распустив волосы. На ее гордо поднятой голове княжеской короной лежал венок. Кто стоял поближе, ахнул. Тысячелистник — непокорность. Вереск — одиночество. Усики хмеля — хитрость. Мак — горе!

Подружки притихли, когда Мара подошла и села не рядом с ними, а поодаль. Иван оглядел деревенских и молча опустился на землю рядом с девушкой. Та никак не отреагировала. Он бы и за руку ее взял, но не решился, такой от нее шел холод. Иван поежился. Жители переглянулись, пожали плечами и запели снова, но то и дело кто-то бросал взгляд на неподвижную Мару и сурового Ивана.

Настало время. Неженатые один за другим летели через костер, каждого приветствовали криками. Нареченные жених и невеста прыгали вместе, кто-то шел один, а некоторые из девушек набирались смелости, надевали на голову нерешительным парням свои венки, и тоже шли к костру. Не расцепят руки — будет семья счастливой. Ввысь летели искры, и это тоже было хорошей приметой. Иван с надеждой посмотрел на Марену, но та не шелохнулась.

Вот уже все девицы прыгнули. Все, кроме Мары.

— А ты что ж? Давай! — закричал кто-то из девушек — кажется, Марфа, — и остальные зашумели одобрительно. Мужики и парни кивали. Иван тревожно оглядывался. Рядом схватился за голову дурачок Кука, первым поняв, несмотря на свою придурковатость, что быть беде. Отказаться-то нельзя, на плохие мысли наведет. Подбежали подружки, оттеснили Ивана, взяли Мару за руки и потащили к костру. Она упиралась, выдиралась, но они все волокли. Иван пытался прорваться к ней, но ему преградил дорогу сын старосты.

— Погодь. Проверить надо. Не прыгнет — значит, дурная. Может, ведьма.

— Да они сейчас подожгут ее! Подол вон дымится! — закричал Иван.

Василь оглянулся.

— И впрямь.

Яя испуганно охнула, а Зоя закатила глаза.

— Ну, началось.

— Я хочу быть человеком, — я прямо глянула в лицо Зое и меня окутало чувство вины.

Она надвинулась на меня и пророкотала:

— Ты осознаешь, что мы не можем тебя заменить? Аи, кто прямо сейчас захочет стать ведьмой?

— Меня зовут Вера, — твердо сказала я.

Внезапно со стороны леса послышался звонкий голос:

— Я! Я хочу быть ведьмой!

Из-за деревьев показалась Галя.

— Ты-то откуда взялась на нашу голову? — простонала Зоя.

Галя шагнула к костру и глянула на Костю.

— Возьмите меня!

Видно, зелье вышло слабоватое. Костя зачарованно смотрел на девушку, будто видел в первый раз. На ней было испачканное и мокрое от росы платье, растрепанные волосы закрывали горящее румянцем лицо — как он раньше не замечал, что у нее такие красивые волосы…

Егор сжал мою руку, и я посмотрела на ведьм. Зоя держалась за голову, Яя, похоже, боролась с желанием грянуться оземь, превратиться в летучую мышь и улететь.

— У меня есть сродство к миру растений, вы сами говорили! — умоляюще прошептала Галя.

Иштар вдруг поднялась:

— Все это очень трогательно. Прямо как в сериале. Вот только кто биться будет?

Меня снова скрутило чувство вины.

Мара вырвалась. Она стояла у самого пламени, и волосы от жара шевелились у нее на голове.

— Не стану прыгать! — громко крикнула она.

— Ведьма! — закричал сын старосты, и остальные один за другим подхватили. — Ведьма! Очистим ведьму!

Они подхватили Марену и потащили к огню. Иван все рвался, но его держали за руки, за плечи деревенские парни, и они были не слабее его. Огонь лизал рубашку, пошел дымок, Мара заметалась, но жители стали в круг у костра, не пуская ее. Девушка упала на колени, издала тихий стон. Одежда горела. Подняв глаза, Марена посмотрела вперед ненавидящими глазами и хрипло прокричала:

— Будьте вы все прокляты!

И упала. Вдруг с ясного неба раздался грохот. Засверкали молнии, набежали тучи, хлынул дождь. Люди, опасаясь гнева Перуна, побежали к деревне. Не дожидаясь, пока костер погаснет, Иван бросился к девушке.

— Да погоди ты со своими битвами! — закричала Зоя.

— Я-то погожу, а вы решайте.

— Нет, — из-за деревьев вышел Пан. Просто вечер внезапных появлений. — Никто не будет биться.

— А я вас тогда прокляну, — вдруг ядовито прошипела Иштар, переставая играть роль воплощенной невозмутимости. — Мое проклятье сбудется. Я же — не твои слабосильные ведьмы!

— Это наше место и наша ночь! — крикнула Яя.

— Это место было моим задолго до твоего появления, идиотка! — заорала Иштар. — Я здесь родилась! Я умерла здесь!

— Мара! — закричал Иван. Он весь перемазался в саже, баюкал Мару, как ребенка, покачивал, стонал, бормотал что-то. Вокруг шипели, остывая, угольки. Наконец, девушка шевельнулась и открыла глаза.

— Ванюша, — прошептала она. — Я сказать не успела…

Глаза ее снова закрылись.

— Нет! — закричал Иван. — Не бери ее, Перун! Меня возьми!

Снова по лугу раскатился гром.

— Тогда бери нас обоих!

Сверкнула молния, грохнуло небо и на луг упала тьма.

— Я знал, что это ты, Марена, — Пан не отрывал взгляд от Иштар. — Догадывался.

Иштар была бледна, но на щеках у нее разгорались два красных пятна.

— Марена! — вскрикнула я. — Так вот как тебя зовут. Я видела, как ты умерла.

Она перевела на меня невидящий взгляд.

— Во сне видела, — пояснила я. — Мне так жаль. Деревня, огонь, а парень… Как звали парня?

— Иван, — тихо сказал Пан. — Раньше его звали Иван. Почему ты стала такой, Мара?

— А какой мне быть? Забыл костер? Как меня жгли соседи, помнишь?

— И мор в деревне помню… Ты стала ведьмой и сбежала?

Марена расхохоталась.

— Темной ведьмой, мой дорогой, темной!

Тут вступила Зоя:

— А зачем чужим именем назвалась, Марена?

— Умолкни, старуха! — рявкнула Иштар. — Никто не достоин произносить мое настоящее имя!

Пан покачал головой.

— Ты хотела быть богиней. Бесстрашной, обожаемой, всесильной?

Марена-Иштар снова развернулась к нему.

— А ты? Чего ты хотел, когда стал Паном?

— Мне Перун дал выбор, — печально ответил Пан. — Все забыть, начать новую жизнь или умереть насовсем. Я хотел забыть тебя, Мара. Но я не забыл.

Темная ведьма молчала. По щекам ее текли слезы.

— Хочешь битвы, Марена? — тихо сказал Пан. — Тут одни девчонки, что одна, что вторая. Одолеть слабых — не доблесть. Тебе не надо ничего доказывать. Ты лучше всех.

Он взял ее за руку.

Где-то вдалеке громыхнуло. Зрители зашевелились, и я огляделась. Егор крепко, до боли, сжимал мою руку. Димон сидел, уставившись в костер, Костя смотрел на Галю, Зоя следила за Паном и Иштар. Или как их теперь называть? Яя поочередно смотрела на каждого, и взгляд у нее был умоляющий.

Молчание нарушила Зоя.

— Не желаю ничего слушать. Как там тебя… Галя!

Девушка подошла.

— Учить тебя некогда. Так что сейчас просто проверим, станешь ли ты ведьмой, — Зоя достала из корзинки маленький пузырек. — Пей!

Галя, не раздумывая, выпила зелье и поморщилась. Зоя швырнула в огонь еще пучок трав, и пламя прыгнуло почти до самых верхушек деревьев.

— Иди через костер!

— А заклинания? — робко спросила Галя. — Тут разве не нужны заклинания?

— Сказок наслушалась? Ничего не нужно! Ты или ведьма, или нет!

Галя медленно выдохнула и пошла вперед. На поляне возник ветер, который дул будто во все стороны сразу. Пламя костра качалось, поднималось, вспыхивало и бледнело. Я боролась с желанием броситься к подруге, остановить. Она же рушит свою человеческую судьбу! Она же никогда не сможет быть с Костей, даже если он сыграет свою роль в колдовской ночи! Но я не двигалась с места. Я сделала свой выбор, и не мне ей мешать.

Галя шла и с каждым шагом огонь горел все ярче. Девушка резко подняла голову и шагнула в костер. Но ничего не случилось. Пламя не тронуло ее, расступилось, и вот она уже стоит на другой стороне. Огонь опал.

— Да, — сказала Зоя. — Свершилось.

Они с Яей поочередно прошли через костер. Их огонь тоже не коснулся. Теперь по одну сторону стояли три ведьмы, по другую — люди, а в стороне — Пан и Иштар. Ведьмы по одной обходили костер и вставали напротив трех мужчин: Галя против Кости, Яя против Димона, Зоя против Егора. Егор покачал головой. Внезапно Костя сказал:

— Надо так надо, верно? Я всегда мечтал с двумя, — он пригладил волосы и усмехнулся. Зоя пожала плечами, а Галя, только что отрешенная и решительная, скривилась.

— А ты не бойся, я тебя не обижу, — пропела Яя Димону. Он шарахнулся и замотал головой.

— Значит, с тремя? — Костя расхохотался.

Пан и Иштар скрылись в лесу. А я посмотрела на Зою.

— Видишь. У людей останутся три ведьмы. Отпусти меня.

Зоя повернулась. Взгляд у нее был пустой, а в голосе звучал холод арктической пустыни:

— Иди. Живи свою человеческую жизнь.

Костя шагнул к Гале, Димон отступил к деревьям, а Егор шепнул мне на ухо:

— Я бы тоже не согласился.

Костер погас и поляну накрыла тьма.

Больше книг на сайте — Knigoed.net