На пыльных тропинках далеких планет

Фрагмент 3

Две недели моего пребывания в ином мире ознаменовались полным восстановлением работоспособности Базы, увеличением продолжительности земных суток до шести часов и… первым тропическим штормом, пережитым мной на острове.

Если бы не автоматическая метеостанция, известившая нас о резком падении атмосферного давления, то мы бы проморгали эту угрозу. Ну, или обратили бы внимание на появившиеся на горизонте тучи за какие-нибудь час-полтора до катаклизма. Тем более, обзор от Базы, стоящей посреди тропического леса, никудышный. Так что очередную партию топлива и продуктов, заброшенную нам с Земли, пришлось эвакуировать с пляжа ОЧЕНЬ в темпе. И радоваться тому, что мы с Дубом так и не запустили в сторону Большого острова беспилотник «Орлан-10»: шансы потерять его при спуске на парашюте при таком ветре были стопроцентные.

В общем, трое суток мы безвылазно просидели в помещении, поскольку, как поётся в песне про Ермака,

Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии блистали,

И беспрерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали…

Не скажу, что провели время совсем уж без пользы. Если «подкрепление» скоро убудет, то мне тут оставаться, поэтому как раз и появился повод для более тщательного изучения экспедиционных материалов и планирования спасательной экспедиции на Большой остров. А поскольку пользоваться материалами удобнее в электронном виде, как-то само собой получилось, что засидевшись в компьютерном зале допоздна, мы с Ингой проснулись в одной постели.

Ну, а что? Барышня она зрелая, тридцатник прожила. Мне тридцать пять, и женщины у меня несколько месяцев не было. Вот и «выручили» друг друга, взаимно сняв сексуальное напряжение. И в следующую ночь выручили, и ещё, и ещё… В общем, мадам Гринберг в постели оказалась очень даже в моём вкусе. И не только в постели: с мозгами у женщины, в студенческие годы сходившей замуж и из-за аборта (ох, уж эти нищие студенческие семьи!) лишившейся возможности родить, тоже всё в порядке. По крайней мере, последние ветерки в башке улетучились после того, как их хакерскую группировку взяли за… нижние «90» и поставили перед выбором. Одно из двух: или работаешь на «контору», или одно из двух. Люда Кроха сделала тот же выбор, что и Инга, и Гринберг теперь чувствует моральную ответственность за то, смогу я её отыскать или нет.

Именно поэтому она и взялась кое-что подправить в программном обеспечении управляющего оборудования «Орлана», на который мы с Листьевым возлагали немалые надежды в поиске следов пребывания остатков экспедиции на Большом острове. Теперь видеосигнал с камер беспилотника в потоковом режиме анализировался самым мощным, серверным компьютером Базы.

И, нужно сказать, находки начались сразу же, как только «Орлан» достиг береговой линии острова. Я бы ни за что этого не приметил, а электронный мозг с лёгкостью определил место стоянки экспедиционного катамарана. По расчищенной от камней полосе на дне крошечной бухточки и едва торчащему из песка пеньку, видимо, служившему кнехтом для посудинки. И обломки стеклопластикового корпуса, заброшенные штормовым волнами к подножью растущих вдоль пляжа пальмоподобных деревьев.

Примерное положение форта, отстроенного членами экспедиции, мы знали по самодельной карте острова, приложенной Бланком к прощальной записке. Это совсем недалеко, с полкилометра от бухточки, на берегу ручейка, впадавшего в море совсем рядом с ней. Место выбрано достаточно толково: рядом с водой и, похоже, на плодородной наносной почве. В отличие от окрестностей Базы, где слой гумуса, прикрывающего песчано-каменистый «материк», всего сантиметров пять-семь.

Когда я прочёл записку, меня удивили слова об отсутствии продовольствия. «Аварийный» запас зерна на Базе я не нашёл, несмотря на то, что он значился в перечне её комплектации, а ведь использование этого посевного материала вполне могло решить продовольственную проблему. Объяснение нашёл позже в экспедиционном журнале: пригодный для обработки участок земли обнаружился в добром десятке «кэ мэ», и к тому времени разведка Большого острова показала, что там можно будет добиться хорошего результата с куда меньшими затратами. Вот и строили на нём форт в непосредственной близости от расчищенного под поле куска луговины.

Поле оказалось заброшенным относительно недавно. Судя по отсутствию молодых деревьев и не особо плотному ковру сорняков. Да и крыша форта, как мы обозвали возведённую членами экспедиции постройку, не имела серьёзных повреждений, неизбежных в условиях мощных штормов, один из которых мы только что пережили. Даже тропинка к полю не успела зарасти. Но беспилотник, сделавший несколько кругов над пристанищем беглецов с Базового острова на минимально возможной высоте, звуком мотора должен был привлечь внимание людей, однако никто так и не вышел на открытое место, чтобы полюбопытствовать, что там жужжит.

— Похоже, всё-таки ушли, — заключил я.

— Или погибли, — продолжил мою мысль Артём.

— По-любому, без посещения их пристанища это не узнать.

«Орлана» гоняли над островом ещё часа три: Инга пообещала на основе аэрофотосъёмки сделать не самодельную, как у Бланка, а вполне профессиональную карту.

— Не пойму только, почему Людка до этого не додумалась.

— Судя по экспедиционному журналу, они использовали летательный аппарат довольно интенсивно, пока не потеряли. А у неё и без того хватало забот по обработке материалов исследований. Как мне кажется, просто не дошли руки, — предположил я.

Гринберг промолчала и принялась ожесточённо молотить пальцами по клавишам и щёлкать кнопками мыши.

— Есть! — объявила она минут через двадцать.

— Нашла что-то?

— Нашла сохранённые данные РЛС беспилотника. Попробую сравнить их с тем, что зафиксировано в этом вылете.

— И что это даст?

— Сравним, проанализируем. Может, что-нибудь и даст, — не стала распространяться моя любовница о том, что она собралась искать.

За беспилотником, опустившимся на парашюте всё на тот же пляж, используемый для приёма грузов, ходили вдвоём с Листьевым. Он мог бы справиться и один, но судя по тому, что позвал меня, хотел поговорить без свидетелей. Так и оказалось.

— Перед нашей заброской сюда на весьма высоком уровне решался вопрос о целесообразности продолжения проекта исследования этого мира. И одной из задач, поставленной передо мной, была оценка перспективы работы по данной теме.

— А почему ты только сейчас про это вспомнил?

— Работы по восстановлению базы заканчиваются, и нам скоро возвращаться. Вот я и хочу выслушать ещё и твоё мнение. Ты же всё-таки пробыл здесь чуть больше, чем мы.

— Ага. Аж на трое суток! Которые почти целиком посвятил погрузочно-разгрузочным работам.

— Зато больше любого из нас знаешь о результатах работы экспедиции: ты в их документах хорошенько порылся, а мы, по большей части, занимались ремонтными работами.

Я задумался.

— А тебе, случаем, не известно, какие вообще ставились цели, когда посылалась экспедиция? Нет, я понимаю по набору специалистов, что собирались выяснить возможность добычи полезных ископаемых, поиска нового лекарственного сырья. Ну, и вообще теорией межмировых исследований. Возможно, рассматривали планету, как «запасной аэродром» на случай скатывания ситуации на Земле к Большому П*здецу. Но могли ведь быть и какие-то другие цели?

— Из того, что я знаю, ты всё верно угадал. Сам понимаешь, меня, мелкого исполнителя, во все тайные задумки не посвящали. Но знаю то, что сначала у «научников», а потом и у руководства Проектом случилась знатная истерика, когда обнаружилась неравномерность течения времени в двух мирах. Вплоть до заявлений в духе Винни-Пуха: «это неправильные пчёлы, они делают неправильный мёд».

— Ну, да. Темпоральный урод…

— Что?

— Помнишь старый советский фильм «Подземелье ведьм»? Там действие происходит на планете с названием ЭвУр, «Эволюционный урод», прозванной так за то, что пришельцы ради эксперимента смешали периоды эволюционного развития: и динозавры, и люди, и масса промежуточных эволюционных этапов. А тут скорость временно́го потока скачет, как ненормальная.

— А это мысль, — расхохотался Артём. — Назвать мир или хотя бы планету ТемпУр или даже ТемУр. И звучит благородно, и смысл заложен такой, что закачаешься! Но что всё-таки скажешь по теме?

— Если говорить про «запасной аэродром», то, как мне кажется, идея вполне реализуемая. Не здесь, на Базовом острове, а, скорее всего, на материке. Насколько я понимаю, всё дело только в перенастройке аппаратуры прокола пространства. По крайней мере, в сезон дождей влаги там достаточно. Да и в сухой сезон, как мы на днях убедились, случаются осадки. И немаленькие.

Ага, такие, что достаточно глубокие канавки, которыми обнесена территория Базы, едва не переполнились водой!

— В геологии и ботанике я не силён, про лекарства и полезные ископаемые толком ничего сказать не могу. Это, думаю, спецы на Земле уже оценили. Но считаю, что недурно было бы лично побывать на Большом острове. Как мне кажется, люди всё равно оставили хоть какие-то записи перед тем, как уйти или погибнуть.

— Вряд ли успеем, — покачал головой Дуб. — Нам уже назначили срок возврата: ставим мачту антенны, чтобы ты оставался на связи, когда отправишься на Большой остров, и «летим» на Землю.

— Ну, вот. А я надеялся, что мы с тобой вместе сходим на катамаране на Большой остров. А то я, знаешь ли, не такой уж опытный мореход. Так, краткий теоретический курс кораблевождения в ЧВК прошёл…

— Подойди-ка ко мне, — позвала меня Инга, когда мы с Артёмом вернулись с пляжа.

Несколько щелчков мышью, и изображение на экране поменяло цвета. Потом она приблизила нужный ей фрагмент.

— Как тебе такое?

Ярко подсвеченная сиреневым цветом ровная полоса.

— Что это такое?

— Какая-то стена. Судя по всему, каменная.

Я пожал плечами.

— Знаешь, я, когда бывал в отпуске, частенько подвисал в инете на сайтах со всевозможными «необъяснимыми» чудесами природы. Ну, там, где ломают копья по поводу всевозможных выдуманных государств, построивших невероятной протяжённости оборонительные стены по вершинам гор. Даже фотки прилагают ровнёхоньких каменюк, сложенных друг на дружку. А над этими «открытиями» ухохатываются геологи: оказывается, гранит имеет прямоугольную кристаллическую решётку, и зачастую в природе раскалывается именно плитами, словно вымеренными по линеечке. А правильной формы шары, вложенные друг в дружку, оказывается, так застывают в лавовом массиве. Причём, от краёв к центру.

— То есть, не веришь, что это может быть стеной искусственного происхождения?

— Почему не верю? Может быть и искусственного происхождения, а может — и совершенно естественного. Смотреть надо. А смотреть некому. Вас уже завтра собираются возвращать на Землю, а я один неизвестно, когда смогу попасть на Большой остров. Мне для этого надо ещё катамаран собрать и спустить на воду.

Гринберг зависла, задумавшись о чём-то своём. А я отправился смотреть, как ребята натягивают растяжки, удерживающие мачту антенны.

— Я остаюсь с тобой, — «после того, как» объявила мне в постели любовница.

— Так тебе и позволили, — фыркнул я, уже настроившийся на то, что это последняя ночь с женщиной перед долгим-долгим воздержанием.

— А кто их спрашивать будет? — презрительно скривилась Инга. — Нет, в известность их я, конечно, поставлю. Но докладную записку о том, что твою миссию глупо взваливать на одного человека, я уже настрочила и даже отправила. Пусть чешутся и отправляют ещё кого-нибудь. Не ребят оставляют, которые настроились уже завтра быть на Земле, а кого-то ещё присылают.

— А ты сама не настроилась?

— И что мне там ловить? Семьи нет, контракт с «конторой» ещё год нельзя будет расторгнуть. А значит, всё это время мне торчать на чёртовой военной базе в степи и мониторить попытки шальных идиотов подобрать пароли к какому-нибудь никому не нужному сайту. Я только не пойму, для чего понадобилось всю эту фигню, касающуюся нашего Проекта, засовывать в унылые оренбургские степи.

— Да, в общем-то, очень даже понятно. Маскировка! Там же находятся ракетные шахты. Поэтому никого не насторожит ни жёсткий режим секретности, ни монтаж какого-то нового оборудования, ни привлечение тех или иных специалистов. Ни даже прокладка новых мощных ЛЭП и сооружение каких-то там зданий: всё можно списать на расширение инфраструктуры, обслуживающей пусковые установки межконтинентальных ракет.

Извести Инги о том, что она превратилась в «невозвращенку» мужики восприняли с кривыми ухмылками: мол, страдающая от хронического недотраха баба сделал выбор не головой, а… несколько другим местом. Что именно она написала Центру, я не знаю, но там не возражали. Так что провожали мужиков на «космодром» мы вместе.

Процедура оказалась совершенно не зрелищной. Три человека встали рядом друг с другом, Дуб кратко переговорил по рации, включил миниатюрный радиомаячок, неяркая вспышка голубоватого сияния, и все они исчезли.

— Вот и всё. Вот и остались мы с тобой вдвоём на необитаемом острове, — засмеялась подруга, повиснув на моей шее.

Правда, долго целоваться под палящим тропическим солнцем не удалось: точно такая же мгновенная вспышка, и на белоснежном песке возникло десятка четыре бочек с топливом и… ярко-жёлтый четырёхместный вертолёт Robinson R44 на поплавках. «Робинзон» для парочки робинзонов.

— Твоя работа? — поглядел я на Ингу.

— Нет, Артём запрашивал, сославшись на твой разговор с ним о том, что ты не очень-то силён в мореплавании.

А вот это правильно! Ведь помимо полётов на Як-52 в аэроклубе, я уже в ЧВК освоил и вертолёт. Причём, летал именно на этой марке, только с «лыжами», а не с поплавками. Ну, тут разница небольшая. Насколько я понимаю, лишь бы при посадке волна была не сильная.

Делать нечего, надо снова тащиться за трактором с прицепом, чтобы переправить бочки в ангар. Ох, и упашусь я сегодня, закатывая их на прицеп!

За две недели пребывания «подкрепления» на Базе нам удалось не только под «пробку» заполнить 60-кубовую цистерну соляркой, но и заставить подходы к ней такими же 200-литровыми бочонками в два ряда высотой. Это ещё 20 кубов дизтоплива. Теперь к нему добавится 8 кубов авиабензина. Так что пустых бочек у меня со временем будет, как у дурака фантиков. Благо данный «признак цивилизации», в огромных количествах встречающийся на Северах, в тропическом климате гниёт раз в десять быстрее, чем в заполярной тундре. Если, конечно, я не придумаю, куда применить это, в общем-то, достаточно неплохое конструкционное железо.

Вертолёт перегонял в последнюю очередь, подчистив для него площадку перед Базой. Была, конечно, мысль посадить его на крышу ангара. Вертолётик крошечный, весит без пассажиров меньше тонны, перекрытие наверняка выдержит. Но я пока не придумал, как мне его там заправлять: бочку с бензином на крышу никак не закатить.

Пожалуй, стоит всё-таки рассказать, что собой представляет сама База.

Представьте себе монолитный бетонный квадрат со стороной в 26 метров и высотой над землёй 4 с половиной метра. Из этой высоты вычтите полуметровый парапет и полутораметровый… Блин, не помню, как это называется. Ну, в общем, торчащая над землёй часть, но ещё находящаяся ниже уровня пола. Но не совсем фундамент, поскольку фундамент под землёй. Цоколь, что ли? Входная дверь с крылечком выходит на восток, запасной выход — на противоположной стороне здания, обе примерно в четырёх метрах от южной стены. Туда, на юг, выходят ворота ангара. Немаленького такого, шириной 11 и длиной 20 метров. В нём, у самой дальней от ворот стенки, вмурована в пол немного заглублённая та самая 60-кубовая железнодорожная цистерна с соляркой. То есть, длина ангара «в чистоте» составляет что-то около 16 метров.

Полутораметровый коридор от главного входа до запасного огибает ангар по периметру, и в ангар, опущенный на метр ниже уровня «жилой зоны», можно попасть из внутренних помещений Базы с двух сторон. Вдоль южной стены здания расположены четыре личных комнаты персонала, по две в каждом блоке. Во всех остальных блоках, тоже разделённых боковыми коридорчиками, личные комнаты или, как я их обозвал, спальни, расположены только вдоль наружных стен, чтобы через высоко расположенные узкие окошки в них попадал солнечный свет. Довольно приличные по размерам каморки, три на четыре. А примыкающие к ним комнаты без окон используются для служебных нужд: кладовки, компьютерно-связная аппаратная, медблок. И если ближние к южной стене два блока каждого крыла состоят из двух помещений, то третий — из четырёх.

Все блоки, как я уже говорил, разделены полутораметровыми коридорами, в конце каждого из которых находятся либо туалет, либо душевая кабинка. Итого четыре туалета и два душа на десять человек, которых без тесноты может вместить База. Ежели по два человека на спальню, то на двадцать человек.

Вся северная сторона предназначена для служебных помещений. Это кают-компания размером 5,5 на 6 метров с окнами на восток и на север, за ней дальше на запад шестнадцатиметровая кухня и два холодильника, площадью по двадцать метров. Северо-западный угол Базы занимает машинный зал таких же размеров, как и кают-компания. Там «трудятся» холодильные установки, насос, качающий воду из скважины, и аппаратура системы вентиляции и кондиционирования.

Из машинного зала есть спуск в полуподвальное помещение. Как я понял, не только для обслуживания насоса, но и, если такое понадобится, для доступа к водопроводу и канализации. А с топливной цистерны в ангаре — выход на крышу. Причём, архитекторы зачем-то предусмотрели возможность ведения огня с крыши базы. Не понимаю, для чего: на планете до сих пор не обнаружено ни единого признака существования разумной жизни. Там же, на крыше, солнечная система подогрева воды. Такие на Средиземке встречаются на каждом шагу: солнца немеряно, а газ или электричество сто́ят бешеных денег, вот люди и заставляют работать бесплатное солнышко.

И вот владельцами этих достаточно комфортабельных хоромов стали мы с Ингой. Только надолго ли?