На расстоянии

Глава 20

— Да открой эту дурацкую дверь уже! — выкрикнула Элеонора и, продолжила колотить кулаком по двери. Однако Клим кажется, совершенно не собирался исполнять её просьбу. Устало вздохнув она облокотилась о дверь и посмотрела по сторонам. Если она продолжит тарабанить в его дверь, соседи точно высунутся из своих квартир и ей придется отвечать на неудобные вопросы. Или вообще бдительные жильцы вызовут полицию. И тогда она проблем не оберется. С самого утра она стоит под его дверью и пытается до него достучаться во всех смыслах этого слова. Вчера она дала ему уйти, и не стала идти за ним, потому как предоставила время на то, чтобы он остыл и подумал. Но больше ждать она не могла, ибо отчаянно желала поговорить с ним. Ей было слишком плохо, и эта недосказанность съедала её заживо. И едва стрелки циферблата показали восемь утра, она сорвалась с места и поехала к нему.

— Клим, хватит прятаться! Я никуда не уйду, пока ты не откроешь дверь. — предупредила она, ибо знала что он дома. Машина стояла во дворе, и когда она прислонялась ухом к двери слышала за ней шаги. Он ходит по квартире, и просто игнорирует её! — Ты знаешь меня, я никогда не сдаюсь! И если понадобится — я выбью дверь! — уверенно воскликнула она, хотя всё же, на счет двери погорячились. Впрочем, Элеонора была на многое способна в моменты отчаяния. Через мгновение она услышала тихий щелчок поворота замка и, сразу же оторвалась от двери.

— Хватит с утра пораньше поднимать весь дом на уши. — возмутился Клим открывая дверь. Элеонора широко улыбнулась увидев его в дверном проеме. Пусть он и смотрел на неё как на врага народа, но он открыл дверь! Всё кажется уже не таким безнадежным.

— Я хочу поговорить с тобой. — тихо произнесла она застыв на месте.

— А я не хочу. И ты должна была понять это. — спокойно проговорил он скрещивая руки на груди.

— Значит, это всё? — тут же спросила она.

— Что, всё?

— Между нами всё кончено? — произнесла она такую страшную для неё фразу, которая сразу же резанула по сердцу. Парень поморщился, словно и ему стало неприятно.

— Я этого не говорил.

— Тогда, что мне делать? Как мне уговорить тебя выслушать меня? — спросила она раскинув руки.

— Меня не нужно уговаривать. Мне хотелось одиночества, в котором я бы смог всё обдумать. — честно ответил он. Он внимательно смотрел на неё, и не верил, что она была способна так обвести его вокруг пальца. Элеонора гипнотизировала его своими медовыми глазами с полопанными капиллярами, вероятно, от продолжительной истерики, и его сердце неприятно сжималось. Одна его часть тянулась к ней, хотела утешить любимого человека, поддержать. Но вторая была обижена, и даже разочарована. Ведь он так доверял ей! Всё рассказал о себе и, ничего не посмел утаить важного. В моменты их сокровенных разговоров она внимательно слушала его и проявляла заботу, но при этом в себе берегла то, чем должна была поделиться. Как можно не успеть о таком рассказать?! Как можно не упомянуть о том, что ты хочешь ребенка до такой степени, что начинаешь процесс удочерения?! И её дебильные оправдания выводили его из себя ещё больше. Можно любить и ненавидеть одновременно? Можно. И Клим в данный момент, как никогда испытывал такое горестное противоречие.

— Клим, прости меня. Я боялась… очень боялась, потому что не хотела потерять тебя. Потому что так полюбила… — искренне произнесла она и сделала шаг к нему на встречу. Парень не пошевелился и, продолжал непрерывно смотреть на неё, его лицо ничего не выражало. Но её это не оттолкнуло, и не переступая порог она протянула к его груди руку, а затем слегка сжала пальцами черную футболку парня. Не поднимая на него глаз, она робко прижалась к нему, а затем обхватила руками спину, слыша его тяжелый вдох. Недолго думая Клим обнял в её ответ, и с силой сжал в своих объятиях. Девушка прикрыла глаза и уткнулась носом в его плечо — вдыхая любимый, родной аромат: резкого парфюма и свежих ноток кондиционера для белья.

— Ну наконец-то вы заткнулись! Дома разбирайтесь в своей Санта-Барбаре! — за соседней дверью послышался раздраженный мужской голос — прервавший такой важный, и трепетный для них момент. Но все же это вызвало на их губах улыбку.

— Тогда, какого черты ты греешь уши возле двери! — выкрикнул в ответ Клим всё ещё улыбаясь и, затащив Элеонору в квартиру — захлопнул дверь.

— Эля, я не знаю, что тебе сказать. — тихо произнес Клим сидя за кухонным столом и всматриваясь в окно. Поза его была расслаблена, но вот лицо задумчиво, и крайне напряжено.

— Я понимаю, насколько тебя это шокировало. Поверь, я не стану тебя напрягать или заставлять делать то, чего ты не хочешь. Мы всё тщательно обсудим, и ты сможешь понять меня. Наши отношения останутся неизменными. — заверила она его надеясь, что так и будет.

— Неизменными? Как ты себе это представляешь? Ты заберешь ребенка из детдома, и вероятно, его же надо окружить любовью, заботой и неограниченным временем. — предполагал он так верно, и это порадовало Элеонору, не смотря на довольно тягостный момент. Потому как он всё же оказался не бессердечным. Не то чтобы она считала его таким, но подозрения были. Ибо её то он любит, а вот окружающих не особо. И как он будет относиться к её дочери, для неё загадка. Которую по скорей хотелось разгадать.

— Да, первое время будет сложно. Но потом…

— Что, потом? — он взглянул на неё. — Кем я буду тебе? Ей?… Дядей, который приходит иногда в гости? Это как-то мерзко… — парень скривился и, снова посмотрел в окно. — Тут два варианта. — заговорил он, а Элеонора задержала дыхание. — Либо мы делаем всё вместе. Либо прекращаем всё сейчас же.

Элеонора разинула рот от шока. Она просто не знала, что ему ответить. Конечно, она была за первый вариант. Она даже думать не хотела о своей жизни, где его не будет. Как она сможет без него? Она нуждалась в нём намного больше, чем говорила и показывала. Потому как отголоски обещания данного самой себе, о том, что она больше никому не доверит своё сердце, — всё же мелькали в её голове. Но вот прошел месяц, и она отдала ему всё. Так как же она отпустит его? Она пошла против своих убеждений практически не раздумывая, и сдаваться сейчас она не намерена. Иначе это всё было зря. Странно, она думала, что порвать с ним ей будет не так уж и больно. Но в данный момент: сидя на его кухни и следя за каждым взмахом его ресниц, она отчетливо поняла, что она просто этого не переживет.

— Я выбираю первый вариант. А ты? — дрожащими губами произнесла она. Парень качнул головой, продолжая упорно смотреть в окно. Она могла лишь гадать, что сейчас происходит в его голове. О чем он думает. Насколько тяжело ему принять решение. И её мысли были верными, потому что мозг Клима отчаянно прокручивал мысли, множество вопросов, на которые он не знал ответов. На которые он не мог ответить даже себе. Вчерашний день разделил его жизнь. И он понимал: как раньше уже не будет. Он даже не мог понять, что именно испытывает от мысли, что Элеонора скоро станет мамой. Не его ребенка. Но подрагивающие пальцы, и мелкая дрожь в теле сигнализировали о страхе. Он боялся. Боялся перемен, того, как она изменится с появлением в её жизни ребенка. Их жизнь перевернется, появятся совершенно не знакомые ему заботы, обязанности. Ответственность. Если он мог поручиться за Элеонору, пообещав о том, что всегда сможет позаботиться о ней. То он не мог сказать того же про ребенка. Что он ему может предложить? Как финансово так и морально. Клим состоит из одного большого своего страха, который медленно но верно — разрушает его, и это не остается без внимания. Рядом с Элеонорой он ощущает себя более свободно, расслабленно. Но стоит оказаться одному, как одиночество — съедает его. И вместе со страхом это превращается в смертельную для него смесь. Он боится того момента, когда снова останется один и не сможет не прибегнуть к тому способу — из-за которого отец закрыл его на пол года в наркологической клинике. Потому как другого способа, чтобы снять с себя груз мрачных, таких болезненных воспоминаний и разъедающего его тело страха — он не знал. Пожалуй, за ним тоже был грешок, так как Элеоноре он об этом не рассказывал, и никогда не расскажет. И если он её потеряет — это будет наверное, самое большое поражение в его жизни. Которое он вряд ли переживет. Но как же ему не хочется торопиться, и врать о том, что он готов. Ведь на самом деле это далеко не так.

— Мне нечего тебе сказать. — Коротко ответил он после продолжительного молчания. — Я не знаю. Мне нужно больше времени. Ты перевернула мою жизнь с ног на голову… прости. — он удостоил её беглым взглядом, а затем встал со стула и вышел из кухни. Элеонора медленно опустила голову и уставилась на свои разодранные в кровь пальцы. Казалось, и её душа в таком же раскуроченном состоянии, а сердце до того как превратиться в ошметки, в последний раз болезненно сжалось, вызывая сбивчивое дыхание, и леденение во всём теле. Она словно онемела. Всё нутро окаменело и она даже пошевелиться не могла. Через несколько секунд она смахнула с щек слезы и заставила себя встать на ноги. Потому как разговора в данный момент уже не получится. Он ясно дал это понять. Медленным шагом она подошла к двери и повернула ручку, и никак не ожидая столкнуться на пороге с незнакомым мужчиной. Её новый поток слез застыл в глазах от неожиданности, и она молча уставилась на незнакомца. Мужчина средних лет одетый в брючный костюм, приподнял бровь так характерно для одного человека, что она сразу же поняла в кого только что чуть не влетела.

— Здравствуйте, извините. — тихо произнесла она и опустив глаза протиснулась мимо него и понеслась по коридору.

— Здравствуйте… — задумчиво протянул отец Клима смотря в след девушке, которая пребывала на грани истерики.

— Что ты здесь делаешь? — прозвучало как всегда недовольно и ему пришлось посмотреть на сына.

Клим со скрещенными руками на груди стоял на пороге и прожигал отца ненавистным взглядом. Отец побледнел от вида сына, но Климу было всё равно.

— Ты обещал зайти после праздников. Но прошло уже две недели, а от тебя ни звонка. — спокойно проговорил отец.

— Я ничего не обещал. И вообще, хватит приходить, когда тебе вздумается! Нельзя подумать о том, что я могу быть занят. — возмутился парень и сделал шаг назад, чтобы пропустить отца. Ибо ругаться на площадке совсем не хотелось, соседи и так его недолюбливают.

— Например, тем что обижаешь девушку? — хмыкнул он и переступил порог.

— Тебя это не касается. — бросил Клим и прошел на кухню.

— Это же была твоя девушка? Что у вас случилось? — проигнорировал его колкость отец и сел за стол. Клим бросил кривую усмешку.

— Да, папа. Это была моя девушка Элеонора. Тебе действительно хочется знать? — парень выгнул бровь. Он даже хотел рассказать обо все отцу, чтобы насладиться его реакцией. Потому как уверен, что тот будет, мягко говоря, шокирован. Но ещё, где-то очень глубоко он нуждался в том, чтобы высказаться. Чтобы его услышали и помогли понять, как ему поступить. Ведь довериться он мало кому мог. А если честно, — совсем никому.

— Конечно. Клим, для меня это очень важно. Ты мой сын, я переживаю за тебя. — возможно, ему показалось, но глаза отца странно заблестели, будто от слез. Клим прочистил горло и попытался об этом не думать, а затем спокойно заговорил. И рассказал всё то, что его беспокоило, что причиняло боль и заставляло выедать себе мозг в поиске ответов. Отец внимательно слушал, и парень видел, как его лицо менялось, стоило ему произнести новую деталь. В конце его исповеди, отец склонил голову и тяжело вздохнул.

— Я и понятия не имел, как изменилась твоя жизнь. — пробубнил он под нос скорей себе.

— Да, спасибо тебе, что засунул меня в этот клуб. — и с радостью и, с толикой горести произнес парень.

— Ты сам ещё ребенок… — произнес отец после продолжительной тишины.

— Я и не ожидал другого услышать от тебя. — разочаровано бросил Клим и на его лице промелькнул отклик боли.

— Нет. Дослушай меня, — отец поднял на него глаза, а затем спокойно продолжил. — Для меня ты навсегда останешься маленьким мальчиком. И я глупо полагал, что твои изменения произойдут с тобой очень не скоро. Но сейчас, я вижу перед собой повзрослевшего в один миг мужчину, который знает чего хочет. Просто не может решиться, потому считает себя недостойным, неспособным на что-то большее. Который боится навредить другим намного больше, чем себе.

— И чего же мне хочется? — не своим голосом спросил Клим. Отец мягко улыбнулся:

— Семьи. Места где ты сможешь быть любимым, нужным. И где сам сможешь раскрыть своё доброе, большое сердце и впустить в него тех, кого оно полюбило. Ты намного добрей и сострадательней, чем думаешь.

Клим растерянно перевел взгляд на окно не зная, что ответить. А впрочем, отвечать и не нужно было. Потому как отец это сделал за него.

— Спасибо. — тихо поблагодарил парень.

— Не за что. Обращайся. — улыбнулся отец, удивляя Клима. Потому что он просто на просто не ожидал, что тот его сможет понять. Не прозвучало ни одного замечания, про возраст Элеоноры, про то, что у них никогда не будет кровных детей. Не было произнесено и того, что ему стоит забыть про неё, ибо у него вся жизнь впереди, и таких Эль будет много. Отец смог понять насколько она дорога Климу. И это вызвало в нём такие забытые чувства теплоты, восхищения к отцу. И он не смог себе больше позволить так пренебрежительно, и холодно разговаривать и смотреть на него. Что-то изменилось в этот момент. И на душе стало теплее, от понимания того, что они дороги друг другу.

Элеонора сидела за столом и не моргая смотрела в одну точку. Ей нужно было всего лишь поставить подпись, но она до такой степени не могла больше ни о чем думать, что застыла с ручкой. Она вообще не понимала, что здесь делает. Зачем пришла на работу, когда её жизнь медленно, но верно разрушается. Снова. Не было сил даже поставить закорючку на бланке, не то, что заниматься отчетами и бухгалтерией. Она отложила ручку, и поднялась с кресла. Ей нужно было уйти. Она была уверена, что Артём поймет. Через час открытие, и Клим тоже должен прийти на смену. И если она встретится с ним глазами, её эмоциональное состояние станет настолько плачевным, что толку от неё здесь точно не будет. Лучше уйти сейчас, пока никто не сможет заметить её распухшее лицо от слез, и дрожащие руки.

Элеонора накинула пальто, а затем взяла сумку. Подойдя к двери она вспомнила, что не выключила компьютер. Ей пришлось вернуться к столу, и в этот момент дверь в кабинет распахнулась. Девушка обернулась, а затем онемела.

— Привет. — поздоровался Клим и не спеша вошел в кабинет. Он выглядел не лучше её: пустой взгляд, нахмуренные брови, и понурые плечи, которые он всегда держал прямыми словно расправлял за спиной невидимые крылья.

— Привет. — шепнула она и развернулась к нему. Клим сделал несколько шагов к ней, а затем медленно поднял на неё глаза. Элеонора затаила дыхание от его взгляда перенасыщенного любовью, и болью. Ей стало интересно, о чем он думает в этот момент. Так как взгляд был противоречив.

— Я собирался поговорить с тобой. Но сейчас мне совершенно этого не хочется. Мне только хочется… — он преодолел последнее расстояние разделявшее их, как в прямом, так и в переносном смыслах, а затем обхватил руками дрожащее тело девушки. Элеонора задрожала сильней, а потом обмякла в его объятиях. Крепкие руки парня ловко удержали её, и прижали к себе ещё сильней. Девушка обвила его шею руками и зажмурившись, всхлипнула.

— Не плачь. Прошу, не надо. Мне слишком больно видеть тебя такой. — прошептал он.

— Я стараюсь, но не выходит… — дрожащим голосом едва смогла произнести она.

— Я понимаю… — улыбнулся он. — Ты очень дорога мне. Я хочу быть с тобой… с вами. Я постараюсь стать лучше… я постараюсь. — тихо произносил он, а сердце Элеоноры вновь воскресало. Вновь принялось оглушительно стучать отдавая в висках, от его слов.

— Спасибо. — прошептала она с широкой улыбкой.

— За что? — спросил он.

— За то, что ты есть. За то, что нахамил мне в тот вечер, и перевернул тот чертов стол. За то, что любишь меня и принимаешь такой, какая я есть. — быстро проговорила она чувствуя, как хочется и плакать и смеяться.

— Ты не оставила мне выбора. — улыбнулся он и прикрыл глаза.