На самом деле

Глава 16

Закончив чтение романа «Тайна тамплиеров», гардеробщица Нинель Ивановна приступила к чтению нового — «Заговор францисканцев». Архив работал, более-менее оправившись после пожара, несмотря на то, что следствие продолжалось. Из документов XVIII века уцелело несколько — те папки, которые были выданы в читальный зал и которые посетители попросили оставить за собой. Поэтому народу было мало, пришел один-единственный читатель, грустный мужчина в толстенных очках. Так что гардеробщица была вполне свободна и с огромным удовольствием читала приключения убийц, чьей бандой под названием Католическая церковь верховодил Батька Римский.

«Выпить, что ли, чаю?» — подумала Нинель Ивановна. Она закрыла книгу и решила сходить в кабинет Лидии Васильевны за кипятком. Встала со стула и вдруг заметила на маленьком подобии прилавка, отделявшем гардероб от коридора, странный конверт.

«Это послание!» — тотчас же поняла Нинель Ивановна.

Дрожащей рукой она прикоснулась к конверту, со всей осторожностью перевернула и в страхе прочла на другой стороне: « ILLUMINATI».

Слово, отпечатанное готическим шрифтом, который уже сам по себе наводил на мысли о злых силах, было, видимо, вырезано из книги и наклеено на чистый листок бумаги. Нинель Ивановна достала из кармана тот кусочек, что нашла на пепелище. Сходство полное.

Забившись в дальний угол гардероба, женщина со страхом распечатала конверт. Внутри лежал довольно странный лист бумаги — плотный желтого цвета и как будто очень древний. Буквы из журналов и газет, приклеенные, видимо, сектантами, слагалась в строки:

'О, не д остойная гре шница!

Знай, что сы н ы Элох има след я т ЗА тобой! Ты мн огое во з омНила о себе. Не Дума й, что ты мо жешь пос Яга ть на тысяч е летнийРейх Великого Вос то ка !Мы ун и что жили ма нускрипты, потому что это было нужно ра ди гермети ческ ого план а Zorro астра, назы́ва емого невеж да ми Иисусом. Уничтож ими́те бя, и сына tвоего, если посме ешь н ас ослуша ться. Нын ч е но чью, kогdа Дева вс тупит в э ру Водолея, ты пойдё шь в сгоревшее храни лище, воз ь мё шь остатки ма ну скриптов, у гл и, пе пел и смеша ешь всё в одно, как ве ле но Гр а а лем. Передэтим ты со жжёшь сие письмо, а по сле — поза будешь о свя тых иллюми натах. По мни — мы следим За то бой, женщина.

Аминь. Quod erat demonstrandum'.

Нинель Ивановна испугалась за сына, латынь также не могла не произвести на нее впечатления. Так как гардеробщица не знала римского наречия, то немедленно заподозрила в «Quoderat…» нечто страшное, магическое, очень-очень мудрое и зловещее.

От страха она решила уничтожить послание. Здраво рассуждая, что шутить с огнем в архиве вряд ли стоит, бросилась в уборную, где быстро порвала письмо на мелкие кусочки и спустила в унитаз. Лишь после этого Нинель Ивановна увидела на стенке объявление, сделанное собственной рукой: «Не курить в уборной! За собой смывать! Бумагу не бросать! Вести себя культурно!».

Очкарик из читального зала выслушал в тот день гневную отповедь от Лидии Васильевны за то, что канализация опять засорилась.

Придя домой, Нинель Ивановна забралась под одеяло и со страхом стала думать о грядущем. Не исполнить указания мрачной секты было страшно. Сделать то, чего она хотела, было тоже страшно.

Гардеробщица хотела помолиться. Вспомнив, чему учила ее бабушка, шепнула: «Отче наш!» И тут же поняла: что дальше — ей неведомо. К тому же было странно обращаться к богу тамплиеров, Батьки Римского и прочих мракобесов.

Воззвать к Аллаху? Или к Яхве? Может быть, к Ваалу? Ни одна из этих сущностей, спокойно сосуществовавших в голове Нинели Ивановны, не была свободна от ассоциаций с различными гнусностями, заговорами, убийствами, жертвоприношениями. Окончательно запутавшись, гардеробщица решила помолиться Будде — богу образованных людей, не верящих в саму возможность веры, атеистов, сознающих то, что их безбожие тоже есть религия, и возведших в культ само отсутствие культа. Благодаря этническим корням, довольно модным, неприсоединению ни к красным, ни к зеленым, ни к коричневым, отсутствую рекламы (самый гениальный ход в маркетинге буддистов), Гаутама показался Нинели Ивановне самым приемлемым богом.

— Ох, Будда! Помилуй мя грешную! — тихо сказала Нинель Ивановна. — Защити от лихих супостатов! Усердно к тебе призываю…

Больше она ничего не смогла придумать. Слышал ли Будда молитву, Нинель Ивановна не знала. Сигналов он не дал. Несчастная женщина глубже зарылась в постель и заплакала. Ей было так же одиноко, как в тот раз, когда от нее ушел муж, оставив ее одну с двухлетним ребенком. Богов было много, но все чужие. Оставалось бороться в одиночку.

Нинель Ивановна вышла из дому ночью, когда сын спал, ровно в два двадцать две. Разумеется, транспорта не было, так что добираться до места работы пришлось на своих двоих. На пути ей попались пьяные гопники, Нинель Ивановна приняла их за тамплиеров и ускорила шаги. В четвертом часу утра она, наконец, добралась до архива.

Открыв входную дверь своим ключом, Нинель Ивановна подошла к комнате, в которой находилась дверь в хранилище. Дверь была опечатана. Задумчивые люди в черной форме, заменившие полицию, второй день изучали место преступления, так что четверке архивистов, как цыганскому табору, пришлось искать новое место для исполнения их рабочих обязанностей. Гардеробщица, подумав, что подделать печать сложно, просто сорвала ее, надеясь, что потом сумеет скрыться, а под подозрение попадет кто-нибудь другой, кто угодно. По счастью, на двери хранилища печати не было. Нинель Ивановна отперла злополучную комнату, не так давно являвшуюся сокровищницей, а теперь превратившуюся в могилу, на секунду задержалась на пороге, вновь увидев страшную картину, а потом начала крушить то, что осталось. Как и повелели ей монахи, гардеробщица сметала с полок пепел, растирала угли в пыль, ломала об колено то, что было стульями, стараясь меньше думать о последствиях.

Дверь скрипнула.

В первый же миг, даже стоя спиной к входу, Нинель Ивановна знала, кто пришел. Замерев, она тихо сказала:

— Чего вы хотите? Я сделала то, что вы просите! Что вам еще надо?

Нинель Ивановна осеклась. Два монаха — она поняла по шагам — приближались.

— Хотите убить меня! — крикнула женщина в ужасе. — Может, вам это удастся. Но сына вы тронуть не смеете! Нет! Нет!

— Капитан Иванов, — заявил первый голос.

— Петров, — мрачно буркнул второй.

Обернувшись, Нинель Ивановна обнаружила иллюминатов, державших в руках корочки служащих органов госбезопасности.

— Гражданка, вы задержаны, — сказал ей Иванов.

Нинель Ивановна вспомнила все, что она слышала и читала про фээсбэшников. Потом подумала о тамплиерах. Сравнила. Нет, она так и не смогла понять, что слаще: хрен или редька.