На всю жизнь и после (СИ)

Глава 12

Борис выделялся своим постным лицом на фоне коллег как ромашка в маковом поле, и, судя по недовольным выражениям лиц посетителей, намеривался перевыполнить план по сбору безина. Из двух тактик он без намерения выбрал ту, что подсказал ему Аристократ. Начальник не появлялся и для Бориса рабочий день был временем хоть и не мучительного, но ожидания серьёзного разговора, что решит судьбу многих. Аристократ для него был загадкой не меньшей, чем Виктор, но коммерсант на его памяти никого не убил. Юноша не сомневался, что на совести начальника есть смерти тех, кто владел его собственностью ранее. Всей правды он, конечно же, не узнает, а выбор наставника сделать придётся.

Мимо него прошёл Семён, глаза мужчины были раскрыты шире обычного, а веки подрагивали от непривычного перенапряжения. Юноша понял намёк, но не стал посылать даже элементарных, слабо различимых сигналов, которые не смогут его скомпрометировать. Можно было выпустить мышку, но для Семёна дальнейшие события должны оказаться сюрпризом, иначе так все планы рухнут. Сотрудницы-унты шире улыбались, когда проходили мимо Бориса, что внушало чувство стабильности. Её обещают при устройстве на работу, и твёрдая земля под ногами действительно чувствуется, однако под ногами других — унтов, что живут в мире, выдуманном светловолосым хинтом.

Семён попросил Бориса помочь в овощном отделе — поставить большую, открытую коробку с капустой на нижнюю полку. Мужчина взялся с одной стороны, а юноша с другой и почувствовал свёрток, в этот раз маленькая бумажка, сложенная четыре раза. Он заткнул её в рукав; три муравья спустились по левой руке и развернули листок, не отрывая его от запястья. На расшифровку ушло меньше минуты, он как раз закончил помогать Семёну. Юноша ожидал, что его поблагодарят, но коллега просто улыбался и смотрел ему в глаза. На листке были написаны две вполне ожидаемые фразы о том, что нужно объяснить ситуацию и для передачи информации можно использовать любой метод, даже укусы и вырезание огнём. Борис кивнул и вернулся к раскладке йогуртов. День был холодный и пасмурный, а наплыва клиентов не случилось, поэтому ничего положительного ждать не пришлось от нахождения рядом с холодом.

За спиной послышался глухой стук деревянной трости по кафельному полу. Борис медленно повернулся, мимо юноши семенила крошечная старушка с красной корзинкой на запястье. На её костыле не было резинового наконечника, вместо него виднелись сколы краски на деревянной палке. Он пропустил бабушку, прижавшись икрами к нижней полке холодильника, нагнулся к ящику с йогуртами, а за его спиной Аристократ сказал:

— Борис, сменись и подойди в комнату отдыха.

Меняться было незачем и приказы напоследок выполнять не хотелось, но крысу нужно играть от начала и до конца. Борис позвал девушку с косой и указал ей на практически пустой ящик с йогуртами, ссылаясь на слова Аристократа. Он стоял напротив двери, когда Борис зашёл в комнату. Взгляд начальника был твёрд, холоден и совершенно ничего не выражал. Юноша не решился начать первым разговор, а просто встал перед ним скрепил руки замком за спиной и выставил грудь вперёд.

— Борис, думаю, очевидно, что тебе есть, что мне сказать. Давай присядем, — Аристократ указал на лавочку.

— Я не поддаюсь влиянию Германа, всё это время я притворялся. Вопросы?

Аристократ поднял правую руку и сжал её в кулак; он покрылся чёрным облаком, и Бориса пригвоздило к стене. Его шею сжимала пасть здорового алабая, собака упиралась лапами в стол с микроволновкой и чайником. Правая половина лица юноши саднила, пальцы вцепились в челюсть фантомного животного в безуспешной попытке её разжать.

— Ты что себе позволяешь, щенок? Тебе сказали, выкладывай всё, значит выкладывай всё.

Аристократ стиснул в кулаке чёрную ленту, что тянулась из его указательного пальца, и алабай сильнее прижал Бориса к стенке.

— Я понял, понял, — прохрипел он.

Аристократ отпустил ленту, алабай обратился чёрным дымом и густым потоком вернулся в перчатку. Юноша сидел на микроволновке и растирал шею. Его грудь часто вздымалась, а лицо было по-прежнему спокойным.

— На место, — сказал Аристократ тихо и стукнул тростью по лавочке.

Борис сполз со стола, упираясь в него руками, и поспешил присесть на лавочку. Аристократ выставил перед собой раскрытую ладонь как приглашение присесть и кивнул.

— Я не знаю в чём причина, просто не поддаюсь его гипнозу. Мне надоело это всё, не хочу Виктору служить, мне надоели эти игры. Хотите забрать его салон — забирайте, я не против, — с трудом проговорил Борис.

Аристократ поднял левую ладонь, на что Борис поднял руки вверх и ответил:

— Я не вижу смысла выполнять его приказы, вы и так знаете, что я уже труп. Он меня не спасёт, а скорее выстрелит в спину, когда ТОТ прикажет. Я прощу о помощи, и готов за неё заплатить.

Рука Аристократа, что всё это время висела в одном положении, потянулась к Борису. Юноша на вид был спокоен, но внимательно следил за движениями собеседника. Аристократ тяжёлой рукой похлопал его по плечу и сказал:

— Допустим — я тебе поверил. Хоть ты врал мне, но ты убил Кирилла, а до этого Жирафу говорил, что ты фанат жизни. Как это понимать?

— А он жив. Позволите? — сказал Борис и протянул раскрытые ладони. — Я покажу.

Аристократ кивнул.

— Твой выход, — прошептал Борис, повернувшись к правому плечу.

Змейка мигом сползла на его ладони, а он осторожно положил её на плечо своего начальника. Аристократ поднял руку, сжатую в кулак, и направил в сторону своей новой спутницы. Из перчатки пошёл слабый дымок, который сформировался в слабо различимую собачью пасть. Змейка вытянулась вверх, выше уха Аристократа и сказала, имитируя его голос:

— Я хочу, чтобы ты притворялся мёртвым пять дней. Делай, что хочешь, но ты должен стать полноценным мертвецом на этот срок, а потом воскреснуть.

Это всё было ложью. В тот вечер юноша посадил на пулю мышь, которая забралась Кириллу в штанину и впилась зубами в его шею. Передала она те же самые слова, что и змейка. Как только кобра закончила, Борис забрал её и вернул на место.

Аристократ смотрел на Бориса и молчал, его расслабленные ладони лежали на бёдрах, а трость стояла за его спиной так, что её рукоятка торчала у него в районе пояса. Взгляд и долгое молчание напоминали повадки Виктора, который, стоит отметить, подобные паузы делал тяжелее.

— Сколько дней прошло? — спросил Аристократ.

— Это должен быть четвёртый или даже пятый день. Если пятый, то он очнётся сегодня вечером.

— Давай поступим так, Кирилл должен завтра придти сюда вечером или после закрытия, не важно. Он должен показаться здесь живой, тогда и поговорим.

— Понял, принял. Разрешите вернуться к работе?

Аристократ ничего не ответил и пошёл к выходу, когда он взялся за пластиковую ручку то, остановился и напоследок спросил:

— Почему ты пошёл тренироваться в салон красоты?

Борис повернулся и ответил как можно скорее:

— Я знаю не так много мест, что принадлежат хинтам. Примерно, по памяти сориентировался, вспомнил, что на карте в этом месте было жёлтое пятно.

— Как успехи? — сказал Аристократ и прижался плечом к двери.

Борис встал и подошёл к столу, над которым ещё пару минут назад его пригвоздила к стенке пасть фантомного алабая, он поставил на место упавший на бок электрочайник и закрыл дверцу микроволновки — он сочинял самый расплывчатый ответ, чтобы его не раскрыли.

— На меня никто не сорвался, но нервы я им потрепал.

— Как трепал?

Теперь Борис решил рискнуть:

— Я сорвал кусочек алое, дал его змейке, а она ползала по телам и противно так скребла по коже.

— Много собрал? Ах да, я же просил не собирать, — закончил Аристократ и вышел из комнаты.

Борис присел, обдумывая произошедшее, и ожидал, что с ним опять заговорит ТОТ. Но ему в ухо начала шептать кобра:

— Как думаете, это проверка?

— Сейчас это не имеет особого значения. Все маски уже сброшены.

— Полагаю, что это так. Какой план?

— Делать то, что хочет Аристократ.

Дверь открылась, и в комнату заглянуло улыбающееся лицо Семёна.

— Борька, ты свободен? Нужна твоя помощь.

Остаток рабочего дня тянулся мучительно долго, будто Борис ежеминутно сверялся с часами. Семён при любой удобной возможности звал его на помощь, тем самым компрометировал их обоих, но выудить нужную информацию у него так и не получилось. Юноша читал каждую записку, но ни разу не ответил, он просто-напросто смотрел на своего коллегу, кивал и уходил, мог ещё добавить перед этим: «Рад стараться». Как только смена закончилась, Борис сбежал с работы окольными путями, — через выход на складе — и прихватил с собой свою повседневную одежду, которую спрятал там заранее.

Он решил не тратить время на переодевание и сразу пошёл к Дяде Рудольфу. Сигаретного дыма он не учуял, по запаху курили тут очень давно. Лампочки горели только на первом и втором этажах. Борис с глазами унта хорошо ориентировался в темноте и вполне уверенно подошёл к двери и нажал на кнопку звонка. С другой стороны раздался приглушённый щебет птиц, но иных звуков слышно не было. Спустя пять минут дверь никто не открыл, и он позвонил ещё раз, только назойливее и дольше. Локоть ударился о дверь, и она открылась. В квартире свет не горел, и юный унт решил его не включать: глазам хватало тусклого уличного освещения, что проникало в окна. Борис совсем забыл о старике, он сам не понимал почему не навестил его после того чёрного для Дяди Рудольфа вечера, возможно из-за отсутствия чувства жалости или навалившихся на него дел.

Борис внимательно осмотрел квартиру и ничего подозрительного не нашёл. Он вернулся к входной двери, рядом с ней на крючках висели ключи, но отсутствовала связка, что отпирала подвал. Молодой унт быстро спустился вниз, материализовал электрошоковую дубинку и потянул за тяжёлую железную дверь. У входа он оставил трёх муравьёв, которые надавят на дверь и не пустят людей в подвал. Внутри было темно, а выключатель висел для удобства сразу справа. Борис зажёг свет и в катакомбах эхом прогремел зловещий смех мужчины, а затем он сменился на писклявое хихиканье.

Юноша выставил перед собой дубинку и быстро спустился вниз, посмотрел по сторонам; коридоры подвала тянулись длинными тоннелями в обе стороны. Он оставил на развилке противопехотные шипы и двинулся бочком, словно краб, к комнатке, в которой должен лежать Кирилл. Воздух был прохладный и немного спёртый, под ногами скрипела мелкая галька и пыль, которые нарушали гробовую тишину этого места. Борис преодолел первый поворот, за которым было два прохода направо — ему нужно было в дальний и освещённый. Мимо ближнего и тёмного коридора он прошёл, прижавшись к стене. Как только он поравнялся с ним, где-то в глубине нечто начало монотонно стучать по стенам, судя по тихому треску, источник звука был маленький.

Он так же разложил на этой развилке шипы. Галька и песок теперь скрипели под ногами незнакомца, который неторопливо двигался навстречу. Нужная дверь была сразу за следующим поворотом, но Борис не терял бдительности и осторожности. Шаги незнакомца затихли на полпути, и в уши ударил оглушительный свист, который заставил перепонки вибрировать до клёкота. Юный унт выпустил муравьёв, чтобы они добрались до замка и сломали его, а сам замедлил шаг и продолжил оглядываться по сторонам.

Юноша подошёл к заветной двери, когда муравьи потрошили замок, из него сыпалась чёрная стружка, опилки и осколки металла. Дверь открылась сама с предательски громким скрипом и в освещённом проёме показалась истощённая грязная ладонь. Он подбежал к мученику и, если бы не его сущность унта, он определённо ужаснулся от увиденного. На запылённом полу лежало ничком существо, похожее на человека, — скелет с натянутой на него кожей. Борис присел на четвереньки и нагнулся над головой исхудавшего молодого человека, от чего тот прокашлялся, поднимая клубы пыли, и прохрипел:

— Ва-а-ды. Во-о-о-ды-ы.

Борис осторожно перешагнул через лежачего и взял с полки трёхлитровую банку. Он без труда открыл пальцами жестяную крышку, в ответ его обдало сладким запахом яблочного компота. Юноша не нашёл ничего лучше, чем прислонить свою ладонь к губам замученного и налить в неё компот. Кожа на его лице поначалу вздрагивала от капель, но губы нащупали питьё и он вмиг осушил ладонь своего освободителя, а потом закашлялся. Борис перевернул его на спину и принялся шлёпать по впалым щекам. Кирилл, который теперь напоминал тень себя прежнего, с трудом открыл веки и медленно шевелил губами — пытался что-то сказать.

— Змейка, помоги, — сказал Борис и вложил дубинку в ножны, которыми стала его спутница, свернувшись петлёй на его спине.

Он продел ладони в подмышки Кирилла и сложил их замком на груди. Тело коллеги было лёгким как у маленького ребёнка, поэтому его удалось быстро вытащить из тесного помещения. Борис оттащил его подальше от двери, чтобы закрыть её, но пожалел об этом. За дверью стояла чёрная фигура человека, его огибал жёлтый свет лампочки, поэтому нельзя было разглядеть внешности незнакомца.

Юный унт сорвал дубинку со спины так резко, что змейка осталась на рукоятке словно гарда. Обе ладони крепко сжимали рукоять в ожидании выпада противника, но вместо этого тело мужчины начало трястись в неестественном приступе, будто каждую мышцу нещадно било током. Борис опустил дубинку, а неизвестный рванул в проход за своей спиной. Шаги удалялись, пока не прервались скрежетом металла о камень и визгом боли:

— Гхай-ай-ай-а-а-а!

Борис второпях перекинул Кирилла через плечо, не выпуская из руки дубинку. Он уже собирался побежать к выходу, когда услышал за спиной гул, как от маленького реактивного двигателя. По стенам растекался голубой свет, который становился всё ярче и насыщенней, а потом вмиг из проёма вырвался столб пламени. Он ударил плотной синей струёй огня в бетонную стену и расползся по ней жёлтыми язычками.

Юноша побежал тем же путём, которым пришёл, но мужчина в чёрной одежде и красной балаклаве встал в конце коридора, поднял руку, и из неё полилась густая струя пламени. Борис успел повернуть налево и почувствовал, как припекло часть спины, которую не прикрывало тело Кирилла. Он не подавал признаков жизни, свесив руки и ноги плетьми. Позади Борис услышал рыдание и жалобный протяжный рёв, он заглянул за плечо и увидел, как чёрная фигура заворачивает за угол и поднимает руку. Слабый поток пламени ударил в спину Кирилла и сбил Бориса с ног так, что он врезался плечом в угол стены на перекрёстке посреди подвала. Мужчина ковылял в их сторону и стонал с каждым шагом. Молодой унт, не глядя, кинул дымовую шашку в проём, с трудом поднялся на ноги и хлопками по спине Кирилла пытался потушить её. Стоны неприятеля приближались, невзирая на плотную дымовую завесу. Борис опять перекинул Кирилла через плечо и побежал прямиком к выходу.

Преследующий их мужчина опёрся о стену, с хрипом откашлялся и вскинул руку, но в этот раз пламя лишь слегка лизнуло пятки Бориса. Свет в подвале погас от удара кулаком юноши по выключателю. Мужчина в ответ на это лишь громко рассмеялся вслед несостоявшимся жертвам. Борис осторожно усадил Кирилла рядом и, прижавшись ушибленным плечом к двери, закрыл её на ключ. Очевидно, что люди могут спуститься в подвал, поэтому он оставил в замочной скважине муравья, которому дал команду выталкивать всё, что к нему приблизится.

Борис принёс Кирилла так же на плече в квартиру Дяди Рудольфа, раздел его, отмыл и дал ему два полных симмиринга. Утолив безиновый голод, Кирилл порозовел, а впалые чёрные веки сровнялись с цветом кожи. Борис одел его в пожелтевшую рубашку и треники, уложил на кровать в спальной под белоснежное одеяло, сел перед ним на стул и начал смотреть на Кирилла в ожидании его окончательного пробуждения. Ждать пришлось около часа. Кирилл резко приподнялся и хотел убежать, но увидел знакомое лицо, и его безумные глаза просветлели. Он уселся на кровати напротив своего спасителя и прижал колени к груди. Его лицо было непривычно тусклым, а серые глаза смотрели на край кровати.

— Рассказывай, — сказал Борис.

Кирилл поднял на него глаза и сразу опустил.

— Я очнулся сегодня в темноте, лютом холоде, в пыли; паутина налипла на губы. Проснулся я от плача где-то слева, я слабо слышал его, кто-то плакал за стеной, скрёбся в дверь и, — Кирилл повернулся в сторону и посмотрел в окно, — и так раз, и замолчал. Я подполз поближе, прижался ухом к стене, хотя нет, это была дверь, я почувствовал, как облупившаяся краска колит ухо.

— Пожалуйста, Кирилл, ближе к делу. Это важно, ты не представляешь насколько.

— Я прислушался и некоторое время никаких звуков, но через несколько минут я услышал хохот, такой радостный, а после него вой, но такой не жалобный, человек просто так выл. Одержимый это был, точно одержимый.

— Ты его голос узнал?

— Нет, за стенкой не разобрать было.

— Хорошо, — Борис встал и поставил на прикроватную тумбочку четыре симмиринга и продолжил, — приходи в себя, завтра тебя в магазине будет ждать шеф.

— А, на хрен шеф пойти не хочет? — сказал Кирилл, протягивая трясущиеся пальцы к ближайшему чёрному цилиндру.

Борис присел, он старался сделать это естественно, но Кирилл всё равно прижался спиной к узорчатому бурому ковру.

— А ты помнишь всё, что произошло, скажем, за последнюю неделю?

— Я помню весь последний месяц и даже больше. Один белобрысый хмырь стал передо мной, когда я возвращался с работы. Вспышка из глаз, слова про доброту, подчинение и неважно, в общем, сам знаешь. Кратковременная потеря памяти была, конечно, но в себя я пришёл уже дома. Помню, что его слова будто по жилам текли, я не смог бы поступить иначе.

Кирилл раздавил с треском симмиринг в ладонях, красная и чёрная субстанции растеклись по коже и уже через мгновение впитались в неё.

— Расскажи, что Аристократ просил тебя сделать?

— Много чего, но если речь о тебе, то, он просил передавать ему все разговоры, крутиться около тебя при любом удобном случае, только не навязчиво.

— Между моментом, когда я попросил тебя умереть, и пробуждением в темноте, что-то было?

Кирилл положил ладонь себе на лоб и побледнел. Он прилёг на кровать и укрылся одеялом со словами:

— Не возражаешь, если я продолжу лёжа?

— Конечно, только не тяни.

— Ничего не было. Темнота и пустота, как во сне, только я снов не видел. Знаешь, как упал там на дорожке, так и проснулся в темноте. Больше ничего.

Этот случай говорил о многом, но тем не менее вопросов меньше не стало. Если это верное средство от гипноза, то помесь ингредиентов „лекарства“ или один из них способен оказать существенное влияние на прозрение. Для понимания целого нужно было разобрать его на очевидные части. Борис начал с потери сознания с полной остановкой жизнедеятельности или с имитацией такого процесса. Немаловажными факторами являлись голод и жажда, которые не могли иссушить тело Кирилла за столь короткий срок. Причина была в безиновом истощении, вызванном использованием способности, что поддерживала в нём жизнь. Отсутствие безина в теле унта и его обилие могли быть тем самым антидотом, что не противоречило парадоксальной сущности унтов и хинтов. Теоретически это лечение можно применить к одержимым, которых поработили человеческие чувства и эмоции.

Борис думал об этом, пока спускался обратно к железной двери подвала, Кирилла он оставил в запертой квартире с вороной, которая должна была в случае опасности обратиться дымом и вернуться на место. Во дворе было тихо, редкие прохожие прогуливались вдалеке по тротуару, рядом с которым мелькали фары машин. Юноша прислонился ухом к двери в ожидании яростного стука и пронзительного крика одержимого, но его обострённый слух не услышал ничего кроме тишины и мерных капель воды из прохудившейся трубы. Муравей в замочной скважине так и остался нетронутым, он выполз на улицу, уступая место ключу. Борис зажёг свет и начал спускаться в подвал без плана и подготовленного заранее оружия.

На стенах и полу остались следы недавнего сражения: полоски гари на стенах и пятно крови у входа. Он решил исследовать знакомую часть, а другую половину оставил мышам. Поиски не продлились долго и не были чересчур тщательными, так как это не имело смысла, обострённые чувства грызунов не обнаружили в подвале даже крыс и тараканов. Железная дверь резко распахнулась изнутри, из неё выбежал мужчина в красной балаклаве, о чём немедленно возвестил муравей. Борис в этот момент исследовал дальний угол оставленной на мышей половины подвала, он побежал на выход и чуть не наступил на одного из своих мохнатых помощников. Ударом плеча он вынес дверь и, стоя под козырьком подъёзда, огляделся, но не нашёл следов беглеца. Муравей хотел зацепиться за одежду одержимого, но упал и сейчас карабкался обратно к замочной скважине по гладкой поверхности двери. Юноша подхватил его и отдал приказ вернуться на правое плечо.

Несправедливо, что именно в этот день весна не послала ему дождя или запоздалого снега. По улице мог прогуливаться одинокий прохожий, он был способен исправить ситуацию одним движением дрожащих рук, всего лишь указав, куда побежал странный тип. Слишком много неудач за сегодня, а самая крупная из них — вернувшийся рассудок Кирилла.