Наблюдатель

Глава 16. Цусимское сражение

7 апреля 1899 г.

Покинули Камрань, а в районе бухты Ван Фонг нас догнал французский крейсер с пакетом адмиралу и скоро все узнали что Россия объявила Японии войну, после того как японцы обстреляли позиции русских войск у Мозампо. Корейская армия деморализована и отступила к русским укреплениям — японцы применили удушающий газ в крепости, где оборонялась королева Мин — почти все защитники цитадели, в том числе и королева, погибли ужасной смертью.

Идем в направлении Тайваня, который давно захвачен японцами, то есть, находимся в зоне досягаемости их боевых кораблей. Стараемся держаться подальше от острова и погода нам благоприятствует в скрытности: как только проследовали тропик Рака и вышли из тропической зоны, чаще стоит пасмурная погода с дождями и туманами. Поэтому сижу в каюте и верчу в руках подаренную пайцзу — она размером 6 дюймов на три, в золотую овальную пластину в верхней трети вставлен нефрит с проделанным в нем отверстием. По плоскости пластины — красивые гравированные и чеканные узоры. На одной стороне текст непонятными письменами, наверно монгольскими[129], и изображение солнца, на другой изображение луны с надписью по-китайски: "Вечного неба силой и могуществом, повелением хана Хубилая, кто не послушается — тот умрет". В общем, что-то вроде этого, хотя пары слов я не понял, но смысл ясен: выполняй то, что прикажет владелец этой золотой дощечки или умрешь. Вроде бы это малая пайцза, видел я в Эрмитаже серебряную пайцзу хана Узбека, Джучиева улуса (то есть Золотой орды), так та в два раза больше. Золотые пайцзы использовали для проезда высшие военачальники и сановники, еще были серебряные, бронзовые и деревянные, в двух размерах. Знатный подарок, музейная вещь! С монетой я не разобрался, просто большая золотая китайская монета, надо поспрашивать у знатоков.

Сандро сказал, что решили идти на Мозампо одной колонной, были еще предложения разделиться и обстрелять Токио (я даже догадываюсь, кто внес это предложение). Его эскадра скоростных броненосных кораблей в составе линкора "Император Александр III", броненосца "Цесаревич" и нового броненосного крейсера германской постройки "Святогор", сопровождаемая двумя крейсерами второго ранга: "Дмитрий Донской" и "Адмирал Нахимов", названных в честь погибших кораблей, а также миноносцем "Эмир Бухарский", пойдет в авангарде со средней скоростью 18 узлов, потом пойдет эскадра Макарова с переданным ей Сандро броненосцем "Императрица Мария" — у него стали греться подшипники машины и скорость приходится держать не более 15–16 узлов, это и есть максимальная эскадренная скорость эскадры Макарова, а сейчас она делает только 12 узлов, поэтому мы оторвались от нее практически на сутки пути. Сандро говорит, что так и задумано, мы сможем вступить в бой, а потом попытаться уйти от японской эскадры, растянув ее прямо под пушки основных сил. Так сказать, разведка боем с притворным бегством. Как только увидим противника, отправляем "Эмира" с донесением Макарову увеличить ход и вступаем в бой на дальней дистанции. Ох, как бы не перемудрили наши флотоводцы!

10 апреля 1899 г., у входа в Цусимский пролив.

Вечером прошли какие-то острова, может это и есть Цусима? Пошел спать, но что-то не спалось и тут раздался взрыв, броненосец вздрогнул всем корпусом как будто по нему ударили огромным молотом. Выскочил из каюты — взрыв вроде в носу. Наскочили на якорную или плавучую мину, атака миноносцев? На палубе увидел, что лучи прожекторов мечутся по воде, вот еще два взрыва по борту и по надстройке застучал рой осколков. Наконец кто-то догадался поднять луч прожектора. Прямо над нами висел дирижабль, два других бросали бомбы на "Цесаревича" и "Святогора". Затарахтели скорострелки с крейсеров — высота, на которой барражировали дирижабли — метров триста, вот и на "Цесаревиче" опомнились, слышен стрекот пулеметов (там их вообще десять штук), с марса броненосца раздался выстрел и появился огонек у дула установленной там на зенитном станке пушки Барановского — так, это они нам помогают, отгоняют дирижабль, который опять пристраивается для бомбометания и тут ему в брюхо влетает второй снаряд от пушечки Барановского с "Цесаревича". Ай, молодцы, ай, браво! Но дирижабль не загорается, только отваливает в сторону и удаляется к берегу. Что за чертовщина, он же взорваться должен или сгореть как тряпка, пропитанная бензином. Побежал в нос, там огромное отверстие в палубе на баке, доски палубы вырваны, рваная броня загнута внутрь наподобие консервной жестянки и изнутри, как из жерла вулкана, валит черный дым. Подбежала пожарная команда: "идите, барин, не мешайте" и направили струи брандспойтов в дыру. Изнутри слышны крики, значит, есть живые, но выводить и выносить в перевязочную их будут через коридоры отсеков. Насколько я помню здесь, в районе клюзов, матросский кубрик и бомба угодила прямо в него, если бы бомба угодила чуть ближе к центру, то взрыв затронул бы погреба боезапаса носовой башни главного калибра, вот тогда бы всем хана — нос просто бы оторвало вместе с башней.

Узнал, что "Эмира" отправили с донесением Макарову о воздушном налете. В "Святогор" попали две бомбы, одна пробила палубный настил и взорвалась в районе офицерских кают, но все офицеры были в кают-компании, поэтому никто не пострадал. Вторая попала между надстройкой и бортом, в шлюпку, где и взорвалась (у японцев очень чувствительные взрыватели — срабатывают на малейшее препятствие), изрешетив осколками среднюю дымовую трубу. На "Цесеревиче" — шестеро погибших и двое тяжелораненых — бомба попала в башню шестидюймовок, сплющив ее как кастрюльку, на которую наступил великан. Осколками посекло марсовых, но большинство-легко. В общем, четыре попадания — полсотни погибших и столько же раненых, причем десять — тяжело. Подбили с "Цесаревича" дирижабль или нет, неизвестно, мы стояли и чинились, в основном заводили, заплаты на трубу "Святогора", без этого не было тяги — сплошное решето. Утром никаких обломков, а тем более, дирижабля на воде не было, наши крейсера пробежались туда-сюда, ничего и никого не обнаружили, кроме сорванных с "Цесаревича" спасательных кругов.

Заделав трубу, снова потихоньку пошли вперед и сбоку тут же появились два желтых дирижабля с лучами восходящего солнца (японский военно-морской флаг), нарисованными на борту воздушных кораблей. Видя, что мы не реагируем, японцы пошли в атаку, теперь уже все дружно ответили пулеметно-пушечным огнем и один из дирижаблей стал снижаться и тянуть по направлению к берегу, за ним со скоростью 25 узлов погнались два наших быстроходных крейсера. И опять, я ясно видел попадания в борт японца, но он не загорелся. Может они используют гелий или присадку, снижающую горючесть водорода?[130] Через два часа вернулись наши крейсера и доложили, что дирижабль сел на воду они приблизились и открыли огонь, снаряды рвали обшивку и воздушный гигант стал тонуть, но тут наши были атакованы целой сворой малых миноносцев, два из которых утопили, а не менее пяти повредили, причем два из поврежденных сильно горели, после этого они развили полный ход, оторвались от миноносцев, и пошли на соединение с эскадрой.

Ближе к обеду заметили дымы прямо по курсу и сзади. Поднялся в боевую рубку — там безопаснее и видно лучше, взял фотоаппарат, но без треноги (выходить под осколки на палубу — упаси бог, снимать буду с рук, уперевшись локтями, авось минует меня "шевеленка"[131]. К этому времени вернулся "Эмир" с приказом Макарова атаковать середину эскадры и попытаться разрезать ее, а он атакует авангард. То есть, планы меняются на ходу и это правильно, но вот идти в ближний бой и сразу лишиться преимущества дальнобойных орудий линкора? Сандро тоже это понял и ждет сигнала дальномерщиков — есть 40 кабельтовых. Старший артиллерист выставил параметры стрельбы главного калибра на боевых циферблатах[132] — такие же параметры появились у командиров всех трех башен и они повернулись орудиями к противнику, задрав стволы. Главарт нажал на кнопку и первая башня послала первый снаряд в противника. Все взяли бинокли: Недолет! Главарт ввел поправку и вновь первая башня рявкнула теперь уже вторым орудием — перелет. Опять поправка и с третьего выстрела накрытие броненосного крейсера шедшего шестым в строю. Параметры поправок стрельбы переданы на другие башни "Александра" и корабли эскадры. И началась потеха! Главный калибр ревел то спереди, то сзади, Периодически слышались возгласы: "Попадание, еще одно". Противник отвечал, но недолетами, сближаясь, а Сандро скомандовал: "Пправо на борт", увеличивая дистанцию между нашим кораблем и японцами, потом, опять вернул корабль на прежний курс и мы стали лупить по хвосту вражеской эскадры. От попадания "Цесаревича" сразу двумя двенадцатидюймовыми чемоданами вспыхнул и загорелся большой бронепалубник "Мацусима", Увидев это, Сандро скомандовал поворот влево и самый полный ход, огонь всех орудий. Я понял, что он ставит "палочку над Т" с арьергарда японской колонны. "Александр" обрушился продольным огнем на слабые бронепалубники, Вот один пошел ко дну от наших попаданий, вот второй подбил то ли "Цесаревич", то ли "Святогор", но и по нам стали довольно часто попадать: вспухли черные разрывы шимоз, по рубке застучали как град осколки снарядов. Все же нам удалось проредить хвост — два эльсвикских бронепалубника потоплены, "Мацусима" вышла из строя и горит костром. На полном ходу догоняем основные силы (наши крейсера II ранга, как привязанные идут справа, мы защищаем их броней, а они нас — от возможных атак японских миноносцев. На дистанции 40 кабельтовых приступаем к планомерному расстрелу бронепалубной колонны. К тому же японцы связаны боем с броненосцами Макарова и им сейчас не до нас. Главный калибр молотит по японским бронепалубным крейсерам. Вижу, что комендоры чередуют фугасные снаряды с ТНТ — они дают хорощо видимый взрыв, а бронебойные снаряды — они видимого эффекта вроде и не дают, но те кораблики, в которые попали, начинают вести себя не совсем адекватно: то один выкатится из строя и замрет, и такой неподвижной целью тут же занимаются два других наших броненосца — похоже "Святогор" первым открыл счет утопленным бронепалубникам — один явно тонет и с него спускают шлюпки, вроде бы это "Якумо". Вот чуть дальше впереди раздался взрыв и вверх полетела башня японского броненосца — похоже, кто-то из "макаровцев" попал в погреб боезапаса. Нам пока не везет — мы попадаем, а подранков добивают "Цесаревич" со "Святогором" — вот и еще одного себе записали. Делаю фотоснимки, но расстояние большое — 30 с лишним кабельтовых, это почти 6 километров и корабли на пленке будут черточками над которыми дым и всё. Поэтому бросаю эту затею и жду чего-то более эпически-фотогеничного. И тут корпус сотрясает два раза подряд — мы словили два попадания от крупнокалиберных снарядов. Через некоторое время докладывают, что в бронированный борт попади два снаряда с шимозой, но броню не пробили. Сандро повеселел, а то, я думаю, адмирал представил подводные пробоины через которые телега въехать может и поток воды, заполняющий отсеки.

— Что приуныли, соколы мои! Главарт, дистанция до противника? Штурман, сколько на лаге? Машина, прибавить обороты, полный ход, на свадьбу едем! — распоряжался Сандро, расхаживая по рубке.

Словно послушав его, снова забухал главный калибр в шесть стволов, линкор ощутимо прибавил ходу и стал догонять голову неприятельской колонны.

— Попали! В головной бронепалубник попали! Смотрите, он тонет! Это мы ему вломили! — всех охватило дикое веселье. А мы уже перенесли огонь на хвостовой броненосец, вроде бы "Хацусе" и тоже попали ему ниже ватерлинии — прошли вперед и теперь уже вели огонь по головному броненосцу, как и в моей истории, он назывался "Микаса", только флаг на нем держал не адмирал Того, а Ито, тоже достойный флотоводец, мастер маневренного боя, но сегодня его как подменили — никаких маневров, тупо прет кильватерной колонной. И тут как будто Ито обиделся — взвился сигнал "поворот все вдруг, броненосцам занять строй пеленга вправо". Сложные маневры, но японцы выполнили их здорово — Ито обеспокоился, что скоростной линкор еще раз выполнит "палочку над Т", а пеленг упирающийся одним концом в линию бронепалубников, а другим препятствует обходу русскими, что позволяет японским броненосцам так же стрелять бортами, хотя и с разных дистанций.

Пошли обратно, увидели тонущий "Хацусе" и наш "Три Святителя", пылающий как костер. Увидев, что японцы добивают "Святителя", Сандро сморщился как от зубной боли — он же недавно перегонял его через проливы, там его знакомые.

— Огонь по "Хацусе", добить — отдал команду адмирал.

В этот момент наша небольшая эскадра выполнила поворот последовательно и шла параллельно японцам, крейсера и миноносец опять ушли под защиту нашей брони. Ближайшим к нам броненосцем шел "Фудзи", после того как "Хацусе скрылся под водой, Сандро велел просемафорить идущему за ним мателоту[133]: "Огонь по Фудзи" из всех орудий, дистанция 25 кабельтовых, репетовать сигнал". Теперь и я видел как "Фудзи" покрывается разрывами. Он попытался огрызнуться, но снаряд двенадцатидюймовки попал ему в башню и ее заклинило, а во второй еще до нас разорвало орудие при выстреле — кто смотрел в бинокль, сказали что дуло там в виде "розочки" или "пальмы". Вот вам и причуды шимозы, она действительно не только самопроизвольно взрывалась, но и при выстреле в стволе орудия. Так что избиение "Фудзи" из 14 двенадцатидюймовок продолжалось недолго, вскоре у него появился крен на борт и броненосец перевернулся. Следущим "под раздачу" попал шедший замыкающим новенький бронепалубник. Он уже тоже был достаточно избит, поэтому выкатился из строя и принялся тушить разгорающийся пожар, под занавес получил от "Святогора "пинок под зад" — то есть двенадцатидюймовый снаряд в винты и застыл на месте, мы продвигались дальше по линии противника, сохраняя преимущество эскадренного хода. Можно было навалиться на очередной бронепалубник, но Сандро решил "сорвать банк" и перенес огонь на "Ясимо", тем более что тот состворился с "Микасой" который теперь брал все перелеты в "Ясимо" на себя. 14 стволов главного калибра ревели не переставая, мы же в ответ получили одно попадание в борт и второе — в боевой марс, который с грохотом рухнул за борт. Пять минут расстрела "Ясимо" и он осел кормой в воду, отставая от основных сил. Задравшая стволы вверх носовая и погрузившаяся стволом в воду кормовая башни не могла вести эффективный огонь и Сандро решил сблизиться с раненым противником, практически в упор расстреляв его из всех орудий. "Ясимо" стал погружаться в воду, с него стали спускать шлюпки, а я сделал снимок с относительно небольшого расстояния, должно получиться. Остался один "Микаса", отрезанный от главных сил. Теперь он принимал подарки из 14 стволов двенадцатидюймовок (шесть наших, по четыре на каждом броненосце) отвечая четырьмя. Однако тут японцы ухитрились попасть двумя чемоданами под ватерлинию "Святогора", он поднял сигнал "пожар в кочегарке, не могу управляться" и стал отставать. Пришлось "отдавливать" "Микасу" от нашего раненого товарища. Через десять минут стало ясно, что "Святогор" тонет. Крейсера стали заниматься спасательными работами, попутно поднимая из воды уцелевших японцев с "Ясимо" и "Фудзи". Мы просигналили на "Микасу": "Предлагаю сдаться". Не получив ответа, продолжили обстрел, японец, поняв, что к колонне ему не пробиться, решил уйти, однако, "АлександрIII" его легко догнал и принялся методично расстреливать с дистанции, откуда "Микаса" попасть по нам не мог. Чуть позже подоспел "Цесаревич". К тому времени мы сбили на "Микасе" обе трубы и теперь уйти он не мог. Сандро приказал сблизиться с японским флагманом и расстрелять его из всех орудий. Вскоре Микаса был похож на плавучий костер, но белый флаг не выкинул. Тогда "Дмитрий Донской" подошел на торпедный выстрел и двумя торпедами добил японского флагмана. Вздрогнув, стальной гигант стал погружаться. Я не преминул запечатлеть атаку крейсера и гибель броненосца. Дождавшись, пока водоворот не затянет плавающие обломки, "Донской" тихим ходом прошел по месту боя, потом просемафорил, что живых нет.

Да, "долг самурая тяжел как гора, а смерть легче пуха"[134]. Все молчали, глядя как семь сотен душ отправились на небеса. Потом мы догнали хвост своей эскадры, по нам сначала открыли огонь, но мы просемафорили, что мы — свои и пустили вперед "Эмира" с докладом Макарову. От "хвоста" "макаровцев" мало что осталось — разве что миноносцы кучкой плелись под защитой брони, и то вроде на одного меньше. Из бронепалубников осталась одна "Паллада". То, что нет "Трех святителей" это понятно, мы видели гибель броненосца, а где "Императрица Мария", а нет, вот она дымит справа, едва плетется, тогда где "Николай I"? Оторвался вперед и ведет бой с тремя японскими броненосными крейсерами? Вроде да, ну вот сейчас мы и поможем старику. Развив полный ход, врезались в японскую колонну и открыли огонь, сразу выведя из строя подраненный японский крейсер. Осталось два на три в нашу пользу, пусть даже "Императрица" небоеспособна. После десятка попаданий один японец пошел ко дну, последний выкинул белый флаг. Окружили вражеский корабль. Да на нем живого места нет — краска сгорела, дыры в бортах, кормовая башня подбита и слетела, подмяв мамеринец[135]. Смотрим — на мостике стоит командир и с ним офицеры, последний из них снимает китель и опускается на колени. За ним стоит человек с мечом. Делаю снимок, затем вижу, как стоящий на коленях взрезает себе живот, а товарищ отрубает ему голову, затем сам встает на колени и так продолжается до капитана, которому уже некому помочь. Кровь заливает мостик…

Когда последняя шлюпка с матросами отвалила от борта крейсера, внутри него звучит глухой взрыв. Через некоторое время крейсер начинает медленно погружаться, садясь на киль и унося с собой выполнивших свой самурайский долг офицеров. Наши в рубке сняли фуражки, отдав последнюю почесть павшему храброму врагу. Вокруг постепенно собралась вся эскадра, выяснилось, что Степан Осипович погиб в середине боя и передал командование Сандро, который в это время громил японские броненосцы. Потери на эскадре большие, много раненых. Японские миноносцы ушли к берегу, возможно, ночью попытаются отомстить. Два японских крейсера ушли в сторону Даляня.

Пленных японцев, а их около тысячи человек, равномерно разместим по всем броненосцам, у нас и на "Цесаревиче" мало раненых, поэтому принимаем всех спасенных с воды раненых к себе: и наших и японцев. Прибежал один из наших офицеров, спрашивает: "Кто знает японский язык?" Я ответил, что немного знаю (вот сейчас и проверим, что там мне инспектор поставил). Подошли к группе японцев поднявшейся на палубу, среди них двое в форме, похожей на офицерскую, но, все же, не офицеры. Выяснилось, что это врачи, а в шлюпках с ранеными еще три фельдшера. Отвели японцам кубрик под японскую операционную и лазарет, дали им перевязку и йод. У одного из японцев с собой был стерильный круглый бокс с инструментом, у других — врачебные саквояжи. Поставили стол, застелили клеенкой и работа началась. Спросил, нужна ли помощь русских врачей. Старший из японских лекарей похвалил мой японский и ответил, что нет. Среди тяжелораненых несколько офицеров, в том числе командир отряда бронепалубных крейсеров, контр-адмирал Мацу. Мне сказали, что он зовет меня. Подошел и увидел человека без ноги, которого уже прооперировали, видимо еще на крейсере, он все время был в полузабытьи, видимо от кровопотери, а сейчас пришел в себя, хочет поговорить со старшим по чину на эскадре. Подошел и сказал что старший по чину сейчас я — князь Стефани, мой чин соответствует полному адмиралу, а командующий эскадрой Великий князь Александр сейчас занят и распоряжается неотложными действиями. Японец сказал, что чувствует, что умирает и у него просьба передать сверток его старшему сыну. Я взял, вроде, на ощупь, это — меч вакидзаси[136]. Адмирал попросил сказать сыну, что его отец умер с честью. Я ответил фразой из Бусидо. Адмирал кивнул и закрыл глаза. Вышел на палубу и услышал: "Мины Уайтхеда с правого борта!". С правого борта у нас под парами стоят два крейсера "Донской" и "Нахимов", которые тотчас открывают огонь по торпедам. Торпеды хорошо видны, так как идут практически под поверхностью воды. Одну удалось подбить, но вторая все ближе и ближе к борту линкора. Вдруг "Донской" ускорился и пошел полным ходом, так что мина должна попасть ему в нос, иначе она ударит линкор районе машинного отделения. Однако, крейсер принял предназначавшуюся линкору торпеду почти под ходовую рубку. Взрыв, столб воды, крейсер переламывается пополам и начинает тонуть. "Нахимов" в это время не бросается спасать тонущих а наоборот летит куда-то вбок и вот вижу что он натыкается носом на какую-то преграду, останавливается, а вокруг булькает огромный пузырь. выбрасывая обломки на поверхность. Вот и подводная лодка объявилась, а где же вторая? К борту подходит "Эмир Бухарский", передавая спасенных с "Донского". Кричу; "Где цесаревич Георгий?" Никто ничего сказать не может… Прибежал Сандро, услышав о гибели "Донского" приявшего на себя самодвижущуюся мину. На нем лица нет, руки трясутся, спрашивает всех о Георгии, но никто не отвечает. Неужели случилось худшее?

— Лучше бы я с этим корытом утонул, чем Георгий! — в отчаянии кричит Сандро.

И тут с воды доносится; "Жив цесаревич, контужен только, вот, два матроса его спасли, не дали утонуть". Многие крестятся, Сандро в их числе. На палубу передают Джоржи, он без сознания, бледен, но пульс прощупыватся. Его кладут на носилки и санитары бегом несут цесаревича в лазарет. Сандро бежит впереди как тигр, я за ним. Вот и ступени трапа, ведущего к эскулапам, ступени скользкие от крови, говорю санитарам, чтобы они не поскользнулись, но метода у них уже выработана, довольно ловко они просовывают носилки, стоящая внизу пара их принимает и передает вверх другие, пустые. Спускаюсь вниз и вижу Сандро который трясет как грушу старенького доктора в окровавленном халате, на полу стоят носилки с лежащим без сознания Джоржи. Первым делом отрываю Сандро от доктора и усаживаю адмирала на лавку.

— Дайте адмиралу валерьяновых капель и стакан воды.

— К черту капли, дайте стакан чего-то выпить.

Ему протягивают полстакана прозрачной жидкости и Сандро залпом глотает, а потом лезет наверх, бросив мне: "Отвечаешь за Джоржи!".

Тем временем врач осматривает Георгия, я рассказываю, что случилось. Потом говорю, что мне кажется, что Георгий наглотался воды, отсюда и бледность и поверхностное дыхание. Решили перевернуть наследника на живот положив его грудью мне на колено.

— Ну вот и хорошо, Джоржи, еще немного и полегчает.

Из Георгия вместе с рвотными массами вылетает не менее литра воды. Потом сделали камфару, переодели в сухое, теплую грелку к ногам. Цесаревич порозовел и открыл глаза.

— Где я?

— Георгий, ты в лазарете, на борту "Алксандра III", ты помнишь, что с тобой было?

— Увидели торпеды, потом я понял, что не успеть и решил подставить нос крейсера, но немного не рассчитал — рвануло прямо подо мной. Потом полет, вода, дальше не помню…

— Тебя спасли два матроса, похоже, ты банально тонул и нахлебался воды. Воду удалили, сделали тебе укрепляющий укол для сердца, так что лежи и сил набирайся. Полежи здесь немного, потом тебя наверх поднимем.

— Что с крейсером, что с моими людьми?

— Крейсер затонул, "Нахимов" таранил подводную лодку, это она выпустила мины Уайтхеда. Людей с "Донского" почти всех сняли и они здесь, насколько я знаю, имена твоих спасителей записал вахтенный линкора.

— Князь, позови ко мне кого-нибудь из моих офицеров.

Пошел наверх, нашел штурмана с "Донского" и послал его к Георгию. Сказал, что тревожить его не надо, если кого из команды здесь нет, то может быть он на миноносцах, на том же "Эмире".

Потом пошел к Сандро, все рассказал и попросил, чтобы он дал команду разместить Георгия у себя в адмиральском салоне, а адмиральскому вестовому привести в порядок его мундир, дать офицерское белье, взамен лазаретного. В общем, ему сейчас нужен комфорт и покой и больше ничего.

Доставил Джоржи в адмиральский салон, озадачил адмиральского вестового ванной, а буфетчика глинтвейном для наследника-цесаревича: чтобы и пряностей были вдоволь и красное вино взял лучшее. Пока Джоржи нежился в теплой ванне, я в офицерском душе ополоснулся водой, слава богу, что пресной и не холодной. Переоделся в чистое и дал своему вестовому привести в порядок свой мундир и ботинки. В бою вестовые были расписаны по боевым постам, многие — в санитары, но мой, здоровенный бугай, подтаскивал к шестидюймовкам снаряды, а поскольку снарядов подносить уже не надо, пусть делом занимается.

Пошел к Джорджи, он уже кейфовал на кожаном диванчике, в чистом белье и закутанным в плед верблюжьей шерсти, потягивал глинтвейн. Попробовал и я — не обманул буфетчик, продукт качественный. Присел в кресло, да и задремал. Проснулся от рыка Сандро, раньше он рычал редко, а теперь — как же: Командующий Тихоокеанской эскадрой, победитель самураев.

Оказывается, пока я спал, эскадра вытянулась в походный ордер и тихонько чапает к Мозампо, тормозят побитые "Николай" и "Мария", да и "Нахимова" на ходу больше 12 узлов начинает заливать. Была предпринята атака отчаяния: японские миноносцы выпустили десятка два торпед, половину расстреляли, другая — сама утонула, в цель не попала ни одна, зато четыре их миноносца — на дне. Георгий очухался, контузия была легкая, вечером он уже с аппетитом ужинал.

Японский адмирал умер, раненых японцев покормили вместе с нашими, одинаково, что произвело на них большое впечатление, дали горячий сладкий чай. Принесли матросские одеяла второго срока службы, зато с избытком. Японские доктора благодарили за внимание к раненым, их тоже досыта накормили и принесли чистое белье чтобы переодеться в сухое. У нас на броненосце — 62 человека убитых (с учетом дирижабельной бомбардировки и около 300 раненых, в основном, поднятых со шлюпок, то есть, с других кораблей.

Попросил старшего врача зайти и послушать Георгия, нет ли хрипов, все же воды он надышался. Узнал о наличии противобактериальных средств, был СЦ, но уже вышел — много перевязок, а вот внутрь — есть "Мариин" Ведомства императрица Марии (подхалимаж рулит, надо было мне в свое время что-то "Степанитом" назвать), что это- я не знаю, на коробке состав не написан, инструкции нет (ну что за дела!) у младшего врача от руки написано "внутрь при инфекциях", а при каких, в какой дозе?

К счастью, доктор никаких хрипов в легких у Георгия не выслушал, перкуторно[137] — приглушение звука в области верхушки левого легкого (понятно, это фиброз после заполнения каверны соединительной тканью). Я объяснил врачу, откуда взялся этот перкуторный феномен, но, тем не менее, доктор сказал, что придет проверить состояние больного еще раз. Джоржи развеселился оттого, что он больной и, когда доктор ушел, потребовал от "дяди Сандро" лечить его грогом, что они и сделали, пригласив в качестве медицинского работника меня, для наблюдения за количеством градуса в напитке. В общем, расслабились.

К исходу дня 12 апреля показался пролив, а за ним порт, где нас встретила дежурная пара миноносцев и провела через минное поле. Пока разбрелись по рейду на указанные места, уже стемнело. У адмирала — Военный совет, Джоржи тоже там, поговорить не с кем. Сел писать статьи для "Недели" о сражении. Вот как-то не получается ура-патриотично, чего все ждут: погибли и искалечены много еще вчера сильных и здоровых мужчин, у многих семьи, которые никогда не увидят сыновей, мужей и отцов. На дно пущено множество дорогущих кораблей, дорого обошедшихся бюджету обеих стран, неизвестно, когда этот бюджет оправиться от такого потрясения, особенно японский. Война на суше будет вестись еще долго, японцы ребята упорные и сдаваться просто так не будут. Вопрос питания решат за счет китайского и корейского населения, вот с боеприпасами при морской блокаде сложнее, так что, в конечном счете, они обречены, но десятки тысяч молодых мужчин еще погибнут в дьявольской мясорубке. Тем не менее, наутро, заручившись запиской командующего о допуске к телеграфу, первым из гражданских пробился к аппарату и отправил в редакцию победную реляцию. Вернулся на линкор и узнал, что мы выходим во Владивосток, в Мозампо остаются неповрежденные и остававшиеся в гавани Мозампо, "Двенадцать апостолов", "Наварин", "Рюрик" и Память Азова", затем участвовавшие в бою пять больших эскадренных миноносцев и крейсер "Паллада" — у них повреждения сравнительно небольшие, с ними справится местная мастерская. Остальные корабли выгружают убитых и тяжелораненых, которым не вынести трех-четырехсуток пути до Владивостока (плестись будем тихим ходом), пленные также остаются здесь, не все ли равно где их содержать, пусть здесь укрепления роют. А мы, загрузившись углем и водой и взяв немного свежей провизии, к вечеру должны выйти курсом на Владивосток. Так и получилось, буксиры помогли вывести из бухты нашу побитую эскадру и теперь в ночи ее ведет наш линкор, за ним "Цесаревич", "Николай 1" и "Императрица Мария", дальше "Нахимов" и "Эмир Бухарский". Идем с огнями, прожекторы светят в стороны, мы не боимся, пусть нас боятся — нет больше у японцев флота!

16 апреля 1899 г. Владивосток.

Послали вперед "Эмира", чтобы нас не обстреляли, так и не сподобился Попов сделать что-то приемлемое для практического использования, да и про Маркони ничего не слышно. В России пока есть "грозоотметчик" пригодный для передачи на десяток верст непонятных сигналов, а вот японцы явно что-то имели на борту своих посудин, уж очень слаженно маневрировали (подарок от попаданца Иси?). Вернулся "Эмир", сказал, что из Мозампо по телеграфу через Шанхай и Петербург удалось предупредить Владивосток о нашем возвращении, поэтому нас ждут с цветами и шампанским. Вскоре показались миноносцы сопровождения и нас благополучно доставили в бухту Золотой Рог. Первым делом стали выгружать раненых на шлюпки. Я понимал, что мы приняли много раненых с других кораблей, но такое количество стонущих людей на носилках или ковыляющих к трапу и "беседкам"[138] на которых их спускали в шлюпки, действовало удручающе не только на меня. Похоже на берегу, куда уже пришли первые шлюпки, тоже это поняли и звуки оркестров уже не слышны.

Но потом все пошло своим чередом — оркестры, речи, здравицы и т. д. и т. п. Инспектор Чжао разыскал меня в переполненном кафе и мы вышли на набережную, где можно было спокойно поговорить, не боясь чужих ушей. Чжао сегодня выглядел как преуспевающий инженер или подрядчик — в дорогом костюме, с массивной золотой часовой цепочкой поверх жилета, хотя последнее придавало ему несколько купеческий вид, о чем я не преминул сказать хроноинспектору. Чжао спросил о сражении, я кратко обрисовал ему ход и потери сторон, не преминул сказать про атаки с воздуха и воды. Сказал про Корею — применение фосгена против корейцев и гибель королевы Мин, хотя это не было для него новостью. Про свои планы — что сейчас пойду брать билет на Транссибирский экспресс и через неделю — в Петербурге, сдам статьи и фотографии и уволюсь из военных корреспондентов: все, что мне надо было видеть, я уже увидел. Немного побуду дома с сыном и через неделю готов выехать в Париж, как и договаривались.

— Скажи пожалуйста, Чжао, как мне быть с точки зрения приближения к трону?

Дело в том, что, порывшись в предоставленных мне исторических материалах, я прочитал, что меньше чем через полгода Николая II застрелит террорист и императором станет Георгий I, при котором будет проведен ряд реформ и введут гражданские свободы, чтобы избежать социального взрыва. Россия станет конституционной монархией, будет избрана Государственная Дума, которую Георгий, впрочем, будет держать в кулаке — адмирал и Георгиевский кавалер все же (Ники успеет дать ему чин и наградит). К сожалению, через три года у него обострится туберкулез, с которым справится моими препаратами уже не удастся, видимо, мультирезистентная форма и Георгий умрет через семь лет от профузного кровотечения из легких (как и в базовой истории, только там это случилось в 1899 г.). Дальше до конца Первой мировой будет царствовать Михаил, который все же технарь, а не политик и будет мало заниматься государственными делами, зато Россия поздно втянется в эту войну и будет удерживать фронт в районе Брест-Литовска и по австро-венгерской границе до самого окончания войны. А потом Михаил отречется в пользу буржуазного правительства, с которым не согласятся социалисты, эсеры взбунтуют деревню и все "понесется вскачь по кочкам", но опять-таки не так кроваво, как в базовой истории. Правым и левым удастся создать коалиционное правительство, потом левые во главе с Троцким возьмут верх, а Джугашвили в подковерной борьбе затопчут, Ленин будет писать критические статьи в эмиграции и умрет, как и положено, в 1924 г. но в Женеве, там же и будет похоронен, Троцкий покуролесит еще немного и его тихонько уберут. Посмотрел, что же случится со мной в строчке персоналий на букву С — "Степанов А.П. - изобретатель, промышленник, меценат, 05.12.1866 Москва — 07.08.1920 Крым". Вот про Ваньку — целых две страницы, приблизительно про то, что и рассказал Чжао — для сравнения — про "председателя Троцкого" треть страницы не наберется. Жить он будет долго и счастливо — до 1988 г., четырежды будет женат официально, одна из жен будет русской, другая — француженкой, две — местных. Детей, которых он всех признавал и заботился о них, у него будет аж 25, вместе с внуками и правнуками к концу века — около полутора сотен людей унаследуют мою и Машину кровь, недаром в Эфиопии у него будет официальный титул "Отец нации".

— Александр, а что это так тебя заботит? Живи как знаешь, наблюдай за людьми, только и всего.

— Но нужно ли мне быть ближе к "сильным мира сего"?

— Это неплохо, но я не рекомендовал бы ставить на Романовых, это тупиковая ветвь и никто из них не способен править, разве что, с определенной натяжкой, Сандро, есть у него харизма, но он слишком далеко от трона — впереди него все старшие дяди нынешних братьев Романовых. Лучше старайся вращаться в кругах деловых людей — туда потянутся попаданцы всех сортов, чтобы заработать стартовый капитал, а попадание постороннего сознания в голову венценосной особы — это такая ничтожно малая вероятность, что и говорить не стоит, да и через 20 лет венценосцев в мире почти не останется, а оставшиеся будут номинальными персонами.

Дальше Чжао остановился на методике выявления попаданцев, пробивающихся из низов наверх. Наконец, инструктаж закончился и инспектор вручил мне толстую пачку купюр, объяснив, что это мои дорожные расходы, "прогонные", так сказать. Транссибирский экспресс только начал ходить, но с началом войны он отменен, так как по однопутной дороге идут, в основном, эшелоны с людьми и снаряжением на Восток, обратно везут раненых, вот к санитарным поездам и цепляют один-два пассажирских вагона. Поскольку раненых везут в Иркутск и Томск и лишь немногих — в Петербург, то в городах поезд стоит долго, пока не выгрузят всех раненых, дальше на Запад прицепляют обычные пассажирские вагоны, но такой поезд будет стоять на всех полустанках, пропуская воинские эшелоны. В результате — время в пути может увеличиться в два-три раза, но это все равно быстрее, чем плыть морем до Сан-Франциско, пересекать Штаты, а затем Атлантику или плыть как наша эскадра, без малого, полгода.

— Чжао, а можешь мне рассказать, что дальше будет с Россией в этой реальности, ну например в 23 веке, где ты живешь?

— Почему нет, расскажу, это твоя реальность, про будущую базовую историю мне нельзя рассказывать, хотя и про твой мир не рекомендовано, но я уже давно за тобой наблюдаю и могу тебе доверять.

И я услышал, что никакой России, а впрочем и никакого Китая через триста лет не будет, а будет Великий Азиатский Альянс, самое мощное государство на планете, там будут сосредоточены основные энергетические и производственные мощности, самая обширная сырьевая база, хотя сырье уже поставляется с планет Солнечной системы — это дешевле. Еще есть Европейский Альянс в виде заповедника для туристов, практически лишенная сырья, европейская промышленность станет неконкурентной азиатской и тихо умрет, если не считать когда-то громких имен европейских фабрик, теперь расположенных в Азии и на 100 % принадлежащих Азиатскому Альянсу. В Европу будут ездить как в этнографическую деревню, где туземцы, сидя у хижин, плетут свои фенечки и продают их туристам. Довольно мощным будет Африканский Альянс, подтянувший Ближний Восток с его нефтью (впрочем, как топливо, нефть уже не используется) и его мощь неуклонно растет, а вот Североамериканский, состоящий из США и Канады, постепенно сдает позиции по всем направлениям, уступая теперь даже Южноамериканскому Альянсу. Единственная сила Северной Америки в том, что она, как и Азиатский Альянс, обладает ядерным оружием, но оно неуклонно устаревает. В исследованиях космоса Североамериканский Альянс, раньше уверенно держащий второе место после Азиатского, теперь может уступить Южноамериканскому или Африканскому, тем более, что ведутся переговоры о слиянии последних.

Чжао, а кто руководит Азиатским Альянсом, Китай?

— Хочешь верь, хочешь нет, но Президент-Председатель — русский, русские представляют пять из 12 членов президентского совета — раньше он назывался Политбюро. Русские сильны в технической сфере и это они создали научно-техническую мощь Альянса, поэтому среди них много ученых, конструкторов и ведущих инженеров. Китайцы и японцы дисциплинированны, трудолюбивы, японцы — хорошие организаторы, так что всем найдется место, бедных и нищих в твоей альтернативке нет.

— А почему ты хочешь, чтобы я перебрался в Европу?

— Да потому что европейцы в твоей альтернативной истории более других чувствуют себя ущемленными (как же, еще вчера они были хозяевами мира, а теперь с улыбкой чистят ботинки какому-нибудь эфиопу) и аналитики Службы Хронобезопасности просчитали, что девять десятых несанкционированных попыток что-либо изменить в ходе здешней истории будет оттуда. Вот поэтому ты и будешь смотреть за вновь появившимися неизвестно откуда богачами, разбогатевшими на послезнании и игре на бирже, посетителями Казино, которых еще вчера никто не знал, а сегодня они швыряют деньги на ветер или начинают строить верфи космических кораблей и ядерные реакторы, не закончив ни единого Университета в твоем времени.

— Проясни мне еще один вопрос, — обратился я к хроноинспектору, — а исследования в области медицины, если таковые будут сделаны попаданцами, запрещены и должны быть пресечены?

— Это интересный вопрос, — ответил Чжао, — теоретически — нет, поэтому производство лекарств на твоих фабриках нас не напрягло. Мы ведь боремся против использования изобретений во вред человечеству. Но если это ведет к созданию бактериологического и химического оружия, то естественно, должно останавливаться как можно раньше. А так, с гуманитарной миссией, тем более, бескорыстно — пожалуйста, это можно только поддерживать. Кстати, твоя тетка Лиза, та, что приняла монашество, через двадцать лет будет признана Ватиканом святой за борьбу с эпидемиями холеры и малярии в Африке. Во многом благодаря ее усилиям, малярийные комары рода анофелес будут практически уничтожены. Так что в твоем роду будет святая, очень чтимая в Западной и Центральной Африке и на ее могиле в Габоне будут твориться чудеса — во всем Габоне инфекционная заболеваемость упадет в сто раз, но я-то считаю, что причина в том, что мать Женевьева "железной рукой" насаждала противоэпидемический режим, пользуясь поддержкой правительства этой страны, а потом положительный опыт стал распространяться и на другие страны региона.

2 мая 1899 г Санкт Петербург.

На Васильевском был один Серафим. Все уехали в Крым еще месяц назад. Попросил Серафима нагреть воды и поставить самовар. В светелке ничего не изменилось, только на столе были строем расставлены солдатики. После ванны немного отдохнул — все же двухнедельная тряска в вагоне, пусть и в отдельном купе, сильно утомляет. За чаем решил посмотреть питерские газеты — и на второй полосе увидел заметку о генерале-хлебопашце, естественно о Зернове. Автор статьи довольно объективно все описал, похвалил инициативу отставного героя войны, в общем, Олег, похоже, нашел себе занятие на пенсии. Потом поехал к Гайдебурову, отдал статьи, пленки и фотопринадлежности, получил расчет за напечатанные статьи.

Редактор вызвал фотографа и велел все проявить и срочно сделать отпечатки. Похвалил слог статей, особенно всех порадовали статьи о быте на эскадре и Нептуне. Пока проявляют пленки и печатают фото, редактор пригласил отобедать в ближайший трактир, где питаются газетчики, кухня там неплохая и чисто, а цены вполне устраивают работников пера. Вернулись в редакцию, а тут принесли еще сырые отпечатки — все в общем, получилось и "шевеленка" не сильно видна.

Дал пояснения к кадрам, Гайдебуров отобрал что получше, тем более о подвиге наследника- цесаревича надо написать, хотя тонущий "Донской" и за ним, на заднем плане идущий на таран "Нахимов" получились слегка нерезко. Тонущий японский флагман тоже пойдет в статью. Дирижабли над кораблями — естественно, кто еще такое видел? Сандро на мостике тоже смотрелся браво, настоящий адмирал, ведущий в бой свою эскадру. В общем, Гайдебуров был на седьмом небе — "даст прикурить" конкурентам, тиражи взлетят до небес. Обещал отпечатать мне все фото и прислать на мой адрес. Заехал в банк, увидел, что стал богаче на два миллиона рублей — Христо перевел деньги по последним погашенным векселям братца Ивана. Снял со счета две тысячи рублями, забрал бумажные франки и фунты, все, готов ехать в Париж.

10 мая 1899 г. Отель "Риц", Париж.

Второй день в Париже, здесь сейчас очень приятная погода, не жарко, чистый воздух, даже навозом от фиакров не так несет, автомобилей куда больше чем в Петербурге, хотя большинство из них — бричка без лошади. Вчера приоделся по парижской моде, посетил куафера (сиречь, парикмахера) — у меня отросла приличная бородка, совсем не седая, только виски с проседью, слегка подстригли растительность, от бриолина и одеколона я наотрез отказался. Посмотрел в зеркало и оттуда на меня глянул очень приличный тридцатилетний молодой человек. Сижу в номере, попиваю принесенный чай (из-за этого меня здесь считают чопорным англичанином), вот даже молочник поставили. Стук в дверь!

— Войдите.

Дверь приоткрывается и вижу лукавое лицо Чжао, а потом он отходит и в проеме двери появляется девушка ослепительной красоты, в синем платье, от которого еще синее кажутся ее глаза.

— Сашенька! — и Маша повисла у меня на шее. Чжао деликатно закрыл дверь с той стороны.

Благодарю всех моих читателей за внимание, терпение и дельные комментарии.