Начало войны империй

Глава 26 Западный фронт — полет нормальный!

Геренберо.

Красная Республика.

Локация А-6, правобережье р. Девятка, тремя клетками юго-западнее г. Тофлерт.

Помещение КУФ.

8-й день Третьего этапа.

5:20 по местному времени.

Текущая дата: 8.1.11.7134.

После завершения третьего хода я пару часов поболтался в «Сфере-2», прикидывая дальнейшие действия, посмотрел статистику по фронтам коллег и с чувством выполненного долга покинул место управления. Как и раньше, нахождение во временной петле КУФа вылилось в сдвиг по времени аж на пятнадцать часов. Цифры истинного его отсчёта показывали, что седьмой день близился к концу.

Поужинав чем пищевой синтезатор послал, я отправился на боковую. Рыжик к этому времени уже давно спал. Прямо на столе руководителя…

Проснулся я рано. Внутренний хронометр утверждал, что было пять утра. Покосился на стационарное рабочее место, возле которого мозолило глаза посадочное недоразумение, в обычной жизни именуемое «офисный стул». Образчик криворукости конструкторов мебельной промышленности стоял на законном месте, а вот питомец ночью всё-таки перебрался в любимую корзину и сейчас мирно похрапывал. Могу поклясться на Воинском Уставе: котобиус видел сто пятидесятый сон.

Последующее принятие мной в полном объёме водных и гигиенических процедур к побудке товарища хвостатого капитана так и не привело.

Вот ведь сила характера! Раннее утро нового дня наверняка заглянуло бы в окна, если бы те имелись в нашем узилище, а нахлебничек дрыхнет без задних лап и во все лёгкие превозмогает трудности армейской жизни.

Я провёл ладонью по гладко выбритому подбородку и скомандовал:

— Гарнизон, Подъём!

Рыжик даже ухом не повёл на мой зычный призыв.

— Товарищ капитан, хватит щимить. Нас ждут великие дела!

Хвостатый адъютант открыл один глаз и уставился им на меня.

«Андрей Львович, согласно уставу, сейчас время для сна. До шести почти целый час».

— Отставить разговоры! — сдвинул я брови и подбоченился. — Мы в боевой обстановке! Война идёт! И вообще, где это в уставе написано, что боец должен спать чуть не двадцать часов?

Кот нехотя принял сидячее положение и сонно зевнул.

«Тащ генерал, в разделе Семь, параграф Восемь, пункт Четырнадцать Устава сказано, что каждый военнослужащий имеет право на полноценный восьмичасовой отдых, — начал умничать адъютант. — Шеф, по реальному времени я спал меньше шести часов. Моя жизнь во временной петле, вообще-то, никак и нигде не регламентирована».

Коммодуль тут же выдал исходный материал с пометкой «Совершенно секретно. Только для операторов Комплекса Управления Фронтом». А там чёрным по белому было заявлено, что хронологическая особенность подпространства «Объекта» не отменяет действия Устава Вооружённых Сил Красной Республики. В частности — режима дня.

— Слушай, умник мой любезный, — недобро прищурился я. — Ты командующего Западным фронтом решил уму-разуму поучить? На «губу» захотел?

По моему мысленному приказу КУФ вывел текст «положения» на голографическую проекцию прямо перед корзиной Рыжика. Тот от неожиданности сначала дёрнулся в сторону, но быстро сообразил что к чему, и забегал глазами по строкам секретной директивы.

«Тащ генерал, виноват, — подвёл итог прочитанному питомец. — Я как-то не обратил внимания на ссылку в первом разделе».

Прижатые уши, втянутая в «плечи» голова и бегающий взгляд говорили о попадании местного полубожества в ситуацию «наглость может сурово караться».

Чем бы закончился разбор полетов, история умалчивает, так как звонок над дверью нашего комфортабельного номера выдал порцию ударов колокола. Опять гости пожаловали ни свет ни заря. Надо срочно ломать столь гадскую традицию через колено! Вместе с расчудесным звонком. Эта «мелодичная трель» до инфаркта когда-нибудь доведёт.

— Да! Кого там принесла нелёгкая⁈

Дверь отъехала в сторону, и на пороге появился Амброзов собственной персоной.

— Элей Ростович? Здравия желаю, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! Какими судьбами?

— О! Как официально, длинно и громко, — как обычно расцвёл начальник 7-го Спецупра НКВД. — Здравствуйте, Андрей Львович. И вам здравия желаю, товарищ капитан, — это он к Рыжику с серьёзной миной лица. — А я с хорошими новостями.

Я усмехнулся:

— Опять однодневный отпуск?

— Не угадали, — подмигнул Амброзов и помахал рукой как бы предлагая продолжить игру «в угадалки».

— У вас две новости? И одна из них хорошая, а другая — так себе.

— Опять мимо, но ближе. Ещё попытка.

«Все новости плохие?» — встрял в разговор питомец.

Я озвучил мрачную догадку своего хвостатого адъютанта.

Элей Ростович покачал головой:

— Какие же вы пессимисты-то, однако, товарищи. Нет. Снова не верно!

Мы с Рыжиком переглянулись. «Он, что, арестовывать нас припёрся?» — видимо читалось у меня во взгляде потому, что котобиус тут же мысленно разродился вопросами.

«Тащ генерал, арестовывать? Нас? За что⁈»

И действительно, вроде откровенных проколов в управлении войсками Западного фронта не имелось. Ну, разве что с внеплановым присоединением Четвёртой делу новый ход дали… Нее, ерунда. «Царь» через «Бесстрашную Эл» однозначно сказал, что претензий ко мне нет.

— Все новости у меня исключительно хорошие, — попытался рассеять опасения Амброзов. Вот только во взгляде его появилось что-то странное.

Комиссар прочистил горло и стал серьёзен, как судья перед оглашением приговора. Я аж напрягся. С таким лицом зачитывают решение трибунала о расстреле предателей, изменников и прочих врагов трудового народа…

— Товарищ Александров, — произнесла энкавэдэшная шишка голосом, от которого у меня ручьи холодного пота по спине побежали, — мне поручено сообщить вам, что Верховным Главнокомандующим, товарищем Сталиным подписан приказ о присвоении вам воинского звания генерал-лейтенант.

Тут я мысленно чуть выдохнул.

— Кроме того! — рявкнул Амброзов, от чего Рыжик отпрянул назад и упёрся в стену КУФа, а я вновь напрягся. — За проявленную смекалку, великолепное решение сложнейших задач, стоящих перед возглавляемым им Западным фронтом, и личное мужество, проявленное во время отражения атаки на штаб фронта диверсионных групп противника, Александров Андрей Львович награждён Орденом Боевого Красного Знамени.

— Служу трудовому народу! — вытянулся я по стойке «смирно». Головной убор в КУФе, понятное дело, я не носил.

Комиссар, напротив, стоял перед нами в форменной фуражке. Он приложил руку к козырьку, а затем протянул мне руку.

— Поздравляю, Андрей Львович, — крепость рукопожатия Амброзова была сродни гидравлическому прессу. По удивлённо влетевшим бровям комиссара, я понял, что мой не менее стальной хват был неожиданностью для него. А то! Лошадиные подковы в прошлом я не гнул, гвозди в узел вязать на публике тоже не доводилось, но девяносто пять кило силы на динамометре выжимал.

— Это, кстати, не все хорошие новости, — хитро прищурился Элей Ростович.

— Да куда уж больше-то?

— А они не вас касаются, товарищ генерал-лейтенант, а вашего уникального адъютанта.

Рыжик на слова Амброзова открыл от удивления рот.

— Товарищ капитан, — с той же серьёзностью в голосе начал начальник 7-го Спецупра, — За безупречное несение воинской службы, а также доблесть, проявленную при защите командующего Западным фронтом в момент опасности со стороны вражеских диверсантов, котобиусу с именем Рыжик досрочно присвоено воинское звание майор.

Шерстяной адъютант принял положение «сидя», приложив правую лапу к уху.

«Служу трудовому народу и моему хозяину!»

От последнего я аж поперхнулся. Хорошо, что Амброзов мысли моего питомца не читает.

— Товарищ майор поблагодарил, как и положено по Уставу, — перевёл я мыслепослание своего адъютанта.

Элей Ростович козырнул Рыжику в ответ и, криво усмехнувшись, произнёс:

— Я вообще-то понимаю «речь» котобиусов.

Опаньки! Твою ж дивизию!

С телепатическим даром Амброзова неловко получилось. Как объяснил начальник 7-го Спецупра, понимать котобиусов и прочую местную «божественную» живность он стал сразу же после прихода на Геренберо «посланников». Со слов Элея Ростовича данный экзотический навык спонтанно пробудился у всего руководства страны — с самого верха и вплоть до 15-й ступени табеля о рангах Красной Республики. Кроме того, единичные случаи телепатии фиксировались и у должностных лиц с 14-й ступенью. К ним, если не брать в расчёт гражданскую службу, относились все красные командиры в звании генерал-майора, контр-адмирала и комиссара госбезопасности 3-го ранга.

Вот и истинный ответ на причудливую уникальность Элен, внезапно обретшую способность читать мысли Рыжика. Ага, как же, в личных настройках она там какие-то галочки понаставила! «Бесстрашная Эл» просто наткнулась случайно на такой пункт меню и выбрала его наугад. Вот ведь вруша!

На мой вопрос Амброзову, не является ли его заместитель, мой нынешний шеф службы личной охраны — Эфиопов, таким тайным носителем сверхсекретного дара, тот ответил, что к глубочайшему его сожалению Нил Яковлевич глух к полуразумной фауне планеты. Если же вдруг у комиссара 3-го ранга и проклюнется «слышимость», то и я, и Амброзов сразу же об этом узнаем. Каким образом — он не уточнил.

Буду надеяться, Элей Ростович сказал правду. Но на будущее Рыжику надо бы «язык» за зубами держать. За время жизни в качестве моего питомца, котобиус слышал и видел много чего из того, что ведомству НКВД знать не следует. Те же мои разговоры с Элен и эпизодически всплывающий дилетантизм в плане знаний о жизни на Геренберо. В частности — по вопросу «правил ведения войны».

Появление Амброзова в столь ранний час было вызвано помимо раздачи поощрений, ещё и проверкой работоспособности системы транспортировки оператора внутри КУФа. Нас с Рыжиком, то есть. Оказывается, пока я руководил Западным фронтом, находясь в «Сфере-2», мой штаб полностью переехал на новое место. Мало того — эту процедуру Управление ударной группировки под неусыпным контролем полковника Зоводного проделало дважды!

К моему изумлению, начальник 7-го Спецупра поведал мне по секрету, что раньше командующие фронтами таким «опасным» способом не путешествовали, а предпочитали стандартные военные порталы. Товарищ комиссар как узнал, что я решил не отвлекаться на дорожные сборы и посвятить выкроенное время планированию операции по окончательному разгрому врага, сначала не поверил поступившей информации.

«Интересно, кто это шепнул нашему разлюбезному энкавэдэшнику: что здесь и как происходит?» — мелькнула в тот момент в голове мысль.

— Со вчерашнего дня я никак не мог связаться с Нилом Яковлевичем, — тут же развеял мои подозрения на счёт Эфиопова ранний гость. — Пришлось срочно бросить дела и скакать порталами сюда, к месту дислокации штаба. После атаки диверсантов только выдохнули, и тут нате вам, пожалуйста! Ваша экзотическая транспортировка внутри пространственного кармана КУФа столичное начальство чудь до инфаркта не довела. Вы бы хоть уведомили, что ли вышестоящее руководство, или меня хотя бы оповестили.

Элей Ростович со всей присущей его должности серьёзностью покачал головой:

— Не бережёте вы, Андрей Львович, нервные клетки высоких красноградских начальников.

— Виноват, товарищ комиссар второго ранга! Впредь такого не повториться. Замотался делами совсем, — выказал я показное раскаяние, которому, судя по ехидной ухмылке Амброзова, тот ни на грамм не поверил.

Вообще-то, ни о каком переходе через порталы к новой точке дислокации собственного штаба я и не помышлял. Ещё во время третьего хода обратил внимание на странную пометку в строке координат пребывания. Когда я последний раз забрался в КУФ, там вполне определённо говорилось, что я по-прежнему нахожусь на локации Б-6, близ безымянного посёлка. А тот располагался у юго-западных отрогов Красных гор. Потом как-то было не до проверки местонахождения. К тому же логичным было считать, что подземные бункеры сами по полям-дорогам не шастают. Кто ж знал, что нас с Рыжиком, оказывается, как коробку с тушёнкой перетащили за восемь клеток от исходной точки и теперь мы во всё том же здании КУФа, но на локации А-6, меньше чем в стандартном дневном переходе от города Тофлерт. Даже в голову ни разу не пришло о возможности подобных пространственных манипуляциях с собственной тушкой. Повода не было.

Теперь есть. Про пространственный карман КУФа особенно узнать подробности хочется: что там и к чему.

Комиссар решил продолжить разговор на свежем воздухе, поэтому (выглядело это более чем странно) сухо извинился за ранний визит и покинул наш с Рыжиком бункер. Недолго думая, мы последовали за Амброзовым.

На поверхности нас поджидала целая делегация. Тут и начштаба был, и майор Чердынцев, и дюжина бойцов НКВД из личной охраны, и Нил Яковлевич, собственной персоной. Куда же я без него?

И какого рожна, интересно знать, начальник 7-го Спецупра своего зама найти не мог? А может не хотел?

— Полковник, вот вам ваш командующий — жив-здоров, — хмыкнул Элей Ростович. — Только зря панику навели.

— Виноват, товарищ комиссар госбезопасности второго ранга! — бодро козырнул начштаба. — Товарищ генерал-майор не отвечал на вызовы, дверь КУФа была заблокирована внутренней системой защиты, вот я и решил, что беда, не ровен час, случилась.

— За своевременный сигнал хвалю, — отмахнулся от оправдательных пояснений Капитона Устиновича Амброзов. — Однако в следующий раз, товарищ полковник, действуйте согласно инструкции. Товарищ Эфиопов, по-вашему, здесь для каких целей? Безопасность командующего фронтом целиком в зоне ответственности спецгруппы НКВД под его началом. А вы сразу в столице телефоны обрывать стали…

«Так вот, значит, кто Элею стукнул! Мой начштаба! Твою дивизию… Кстати, что это за странные речи про потерянную связь со мной?»

— Товарищ комиссар второго ранга, разрешите? — сделал шаг вперёд Эфиопов.

— Слушаю.

— Элей Ростович, это я предложил полковнику Зоводному Красноград уведомить об отсутствии связи с товарищем генерал-майором.

— Товарищем генерал-лейтенантом, — поправил заместителя хитро прищурившийся Начальник 7-го Спецупра. И уже обращаясь ко всем присутствующим: — Верховным главнокомандующим товарищем Сталиным подписан приказ о присвоении генерал-майору Александрову воинского звания пятнадцатой ступени, а товарищу Рыжику — звание майора.

В этот момент из-за угла здания выскочил лейтенант НКВД с бумажным пакетом в руках. Посыльный подбежал к Амброзову, скороговоркой пролепетал что-то невнятное, вручил тому посылку, козырнул и так же быстро скрылся с глаз долой.

— Примите наши поздравления, товарищ генерал-лейтенант! — за всех выразил восторг командующему (то есть — мне) начштаба Западного фронта, чем прервал заминку, возникшую по причине визита шального курьера.

— Ваш адъютант — истинный красный гражданин! — внёс дополнение Эфиопов, на что Рыжик мысленно «угукнул».

— Благодарю, Капитон Устинович, — кивнул полковнику в ответ.

Взглядом я дал понять Эфиопову, чтобы тот отправил бойцов охраны быть, так сказать, бдительными в удалении от нас. А то, вон, почтальоны какие-то джином из бутылки выпрыгивают. Непорядок!

Когда лишние уши покинули точку импровизированного совещания, я задал волнующий разум вопрос:

— Может мне кто-нибудь объяснит, товарищи, что тут происходит? Почему вы все утверждаете, будто со мной не было никакой связи. Что за бред!

Повисла неловкая пауза. Что армейцы, что безопасники удивлённо уставились на меня, но, похоже, категорически отказывались озвучивать результаты мыслительного процесса в собственных головах.

«Да что ж такое-то!»

— Элей Ростович? — решил слегка подтолкнуть старшего по званию из присутствующих офицеров.

Начальник 7-го Спецупра к этому моменту уже пробежал глазами по жёлтому листу бумаги из вскрытого пакета и успел перекинуться встревоженным взглядом с Эфиоповым.

— Андрей Львович, — заговорил он, тщательно подбирая слова, — полковник Зоводный верно обрисовал ситуацию. Единственное уточнение — перед потерей связи с вами, на почтовый терминал КУФа Юго-Западного фронта пришла шифровка за вашей подписью. В ней генерал-майор Смит уведомлялась о переходе КУФа Западного фронта в автономный режим. Кроме того, в сообщении содержалась просьба сообщить вверх по инстанциям о вашем решении остаться внутри Комплекса и переходить на новые координаты в пространственном кармане Объекта. Объяснялся столь странный способ передачи информации сбоем работы системы связи.

— Элей Ростович, как я понял, про «уточнение» вы только что из содержимого пакета узнали?

— Совершенно верно. И это меня сильно озадачило. Судя по вашей реакции, Андрей Львович, очевидным становится факт того, что вы никакие шифровки в штаб Юго-Западного фронта не отправляли. Тогда возникают два вопроса: кто это сделал, и с какой целью?

— Чертовщина какая-то, — я озадаченно мотнул головой. — Хорошо, а как вы объясните молчание генерала Смит? Из ваших слов следует, что она была в курсе проблем со связью моего КУФа. Более того, в тексте той шифровки имеется прямая просьба уведомить наш Генштаб об этом.

— В том-то и дело, что в командный центр Юго-Западного фронта сообщение пришло примерно полчаса назад, — Амброзов продемонстрировал скомканный лист бумаги из курьерского пакета. — Прошу прощения, товарищи, нам с Нилом Яковлевичем нужно срочно отбыть в столицу. Слишком много вопросов, на которые пока я не нахожу ответа.

Задерживать двух комиссаров никто не стал. Совать нос в дела НКВД я и подчиненные, не сговариваясь, посчитали губительным для собственного морального самочувствия. Чердынцев даже наигранно подкрутил усы и с силой выдохнул. Мол, слава богу, что у тех заботы в другой точке на карте планеты нашлись, подальше от здешних мест.

Едва безопасники скрылись за углом здания КУФа, начштаба изъявил желание показать мне вновь возведённый военный городок. Я с радостью согласился. Хотелось размять ноги на свежем воздухе и увидеть хоть что-то новое. В последнее время кроме опостылевших стен командного узилища с его «Сферой-2» впечатляться было особо не чем.

Ознакомительная прогулка началась с показа развёртывания модуля связистов. На свежевыкошенной лужайке рядом со зданием Комплекса Управления двое бойцов раскатывали нечто, напоминающее линолеум. Судя по скорости и беззаботности, связисты делали это не первый раз, а их ловкие движения подчёркивали малый вес внушительного диаметра рулона.

Буквально за несколько секунд старшина и младший сержант подготовили площадку под будущее здание. Рядом стоящий лейтенант в тот момент устанавливал на треногу небольшой деревянный ящик. Когда он открыл крышку, изнутри вверх выдвинулся складной стержень, который за пару секунд превратился в подобие крохотной радиолокационной антенны. Офицер удостоверился в завершении работы подчинённых, а затем достал из ящика металлическую коробку.

Мы остановились метрах в двадцати позади лейтенанта, из-за чего тот не видел вышестоящее начальство. Старшина с младшим сержантом в это время втыкали по периметру площадки с интервалом полметра, как мне показалось, метровые деревянные палки. Когда связисты закончили городить частокол, их начальник щёлкнул тумблером на внешней стороне коробки и убрал ту обратно в ящик.

А дальше началось такое, от чего моя челюсть, фигурально выражаясь, упала вниз.

Сначала раздался тихий монотонный гул. Секунд через десять-пятнадцать между палками-маячками пробежали электрические разряды. Гудение сразу поменяло тональность и перешло в интенсивное тарахтение. На вершинах колышков зажглись проблесковые огоньки, после чего над площадкой стал отчётливо виден каркас будущего строения. «Линолеум» сперва всколыхнулся, как бы убирая изъяны плоскости, а затем покрылся серебристой не то пеной, не то желеобразной массой. Откуда она взялась, мне было совершенно не понятно. Жидкая субстанция начала стекаться к краям и формировать стены здания.

Зрелище было фантастическим.

За какие-то считанные минуты на моих глазах был построен железобетонный двухэтажный технический модуль. На счёт внутренней начинки — не уверен, но снаружи имелись все необходимые элементы конструкции полностью готовой постройки: двери, окна, отмостка перед «фундаментом», на плоской крыше — куча антенн, пара турелей системы обороны. Даже водосливы имелись!

Чудеса! Под впечатлением от увиденного, я шагал за полковником, не замечая ничего по сторонам.

Мысленно я всё больше склонялся отвергнуть бредовую идею Элен о всамделишней сути окружающей действительности.

Бросалось в глаза полное отсутствие логики в развитии Геренберо. Взять хотя бы для примера авиацию. Той просто не было! Даже в виде примитивных воздушных шаров или дирижаблей! Имея технологию создания двигателя внутреннего сгорания, попыток приспособить её для целей покорения небесного океана не наблюдалось. Да, есть порталы, которые позволяют перескакивать аборигенам из одной точки в другую за сотни километров. Однако это не решало задачу той же массовой мобильности местного населения. К тому же цена перемещения больших групп разумных на сверхдальние расстояния оставалась заоблачной, и сравнимой с реализацией космической программы.

Не понимаю!

Вот ещё одна нестыковка. Как цивилизация, отвергнувшая, по сути, принцип пилотирования судов тяжелее воздуха, получила знания об космических перелётах? Пресловутые то ли «диверсанты», то ли «консультанты», что высадились на территории Десятой и позволили вопреки правилам «морально» усилить одну из дивизий противника, были по словам того же Эфиопова инопланетными агентами вражеской цивилизации. Да и Глашатаи или, как их тут называют — «ангелы», тоже не местные обитатели. Что мешало аборигенам после общения со столь технически развитыми представителями иных миров прикинуть пуп к носу и попытаться создать хотя бы дельтаплан или тот же шар воздушный? Про здравую идею присобачить крылья к спортивной легковушке, чтобы разогнаться и сигануть с обрыва — я деликатно промолчу.

О фантастических технологиях в строительстве вообще слов нет — одни эмоции. Про 3Д-принтеры Смит говорила, но воочию понаблюдав за развёртыванием модуля фронтовой связи, что-то сомнения меня стали терзать по поводу изобретения такого оборудования здесь. Помнится, на первом курсе в Центре Подготовки нам давали общие знания по технологиям старших рас Галактической Конфедерации. Так вот то, что я увидел пару минут назад — из той оперы! Это ещё про технологию мгновенных перемещений при помощи пресловутых порталов я молчу.

Ну не может на планете быть такого перекоса в технологиях и знаниях! Не может и всё тут! Не, Элен нафантазировала лишнего! В самой обычной виртуальной симуляции мы торчим, а не в каком-то параллельном или изолированном мире. К гадалке не ходи!

По легенде экзаменационных испытаний — Геренберо довольно развитая планета. По общей классификации цивилизаций ей присвоен технический уровень 3-го сегмента 21-й дуги. То есть, если перевести на «человеческий» — где-то 19–20 земной век с вариациями. На первый взгляд, так и есть. Но копни глубже, окунись в окружающую действительность с головой, начинаешь понимать, что здесь чёрте чего намешано. Тут и расы с названиями из сказок и фантастических опусов старушки Земли, и комиссары с НКВД, и Рейх с чокнутым фюрером, и порталы со зверями-телепатами…

«Нет. Мы однозначно по-прежнему плаваем в сопливом бульоне виртуальных капсул тренировочного полигона, а Геренберо — иллюзия от Главного ИскИна Центра Подготовки. Поэтому нечего грузиться по поводу передовых методов строительства и прочей непонятной фигни. Сценарий такой. И мы в нём статисты».

Придя к такому нехитрому выводу, я немного расслабился. Дышать стало легче, жить веселей.

Мы побродили ещё минут двадцать по лагерю штаба Западного фронта, после чего я посчитал ознакомительную прогулку завершённой. Время приближалось к шести — скоро вновь в «Сферу-2» забираться. В оставшиеся минуты хотелось бы чайком с печеньем побаловаться.

Мы с Рыжиком попрощались с офицерами и двинули в родные пенаты. Как я понял, полковник с майором направили стопы в сторону штабной столовой, дабы тоже позавтракать.