Надежда, Вера и… любовь

Глава 14

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки и не раздавить эту дрянь, как мерзкую мокрицу, прямо здесь, на этом самом месте. Хотелось вытрясти из неё душу за всё то, что по её вине пришлось пережить моей малышке. Хотя есть ли у этой стервы душа? Что-то сомневаюсь.

Вот только ошибок я позволить себе не мог.

Нужно быть полным идиотом, чтобы поверить в сказку, будто дамочка раскаялась, и в ней взыграл материнский инстинкт. У подобных ей напрочь отсутствуют какие-либо чувства, кроме жажды поживы. Передо мной стояла меркантильная гадина, без стеснения разглядывающая богатую обстановку в доме. И идти у неё на поводу я не собирался.

– Ты слабоумная? – медленно приближаясь, оскалился я.

– С чего это? – гонора у дамочки сразу поубавилось.

– А с того, что только полная дура, после того как бросила ребёнка под дверью пять лет назад, может прийти и потребовать его вернуть.

– Не нарывайся, Ром, со мной лучше дружить, – пытаясь скрыть свой страх, которым фонило за версту, пропищала она, отступив на шаг к двери.

– Серьёзно? Ты мне ещё и угрожаешь?

– Ну что ты, всего лишь предупреждаю, – храбрилась она. – Ты же не хочешь, чтобы наши разногласия сказались на дочери?

Зря она снова упомянула Веру. Что ж, сама виновата. Никто не смеет угрожать моей семье.

Мне потребовалось сделать два стремительных шага, чтобы сократить расстояние до минимума и слегка надавить на шею в нужной точке, чтобы дамочка отключилась, даже не успев пикнуть. В запасе имелось секунд тридцать, может чуть больше, но этого времени вполне хватило, чтобы вытащить её из дома. Не хотелось бы, чтобы Вера, спустившись вниз, увидела эту курицу.

Достав телефон, я набрал номер помощника:

– Вить, жду тебя в «допросной».

Да, была в нашем доме, сбоку от центрального входа, и такая комнатушка со звуконепроницаемыми стенами и окнами. На самом деле мы использовали её для обсуждения особо важных договоров, поскольку установленные там глушилки не позволяли срабатывать подслушивающим устройствам, которые всеми правдами и неправдами пытались нам подбросить конкуренты, когда мы только вступали на тропу большого бизнеса. Но закрепившееся с лёгкой руки Михалыча название так и осталось. Ведь именно Прохоров помогал нам с оборудованием этого помещения.

– Что?.. Какого чёрта? Куда ты меня притащил? – затрепыхалась прикованная наручниками к стулу кукушка.

– Рот закрыла, – рявкнул, высыпая на стол содержимое её сумочки и доставая из горки всякого хлама паспорт. – А теперь слушай меня внимательно, Кураченко Марина Эдуардовна, – процедил, перелистывая страницы паспорта. – Во-первых, у тебя нет никакой дочери. Судя по этому документу. Заруби себе это на носу. А во-вторых, пять лет назад, когда я нашёл ребёнка на пороге, то подал заяву в полицию. Мне стоит сделать всего лишь один звонок, чтобы пустить дело в ход. Теперь я знаю имя обвиняемой. Как думаешь, сколько тебе дадут за то, что намеренно пыталась причинить вред ребёнку, бросив его на улице?

– Я не пыталась…

– Да что ты говоришь, – прошипел, сжав кулаки, и дамочка замолчала, видимо только сейчас осознав, какую ошибку совершила, притащившись сюда. – Теперь я знаю твоё имя, твой адрес и мне не составит труда, если понадобиться, отыскать тебя в любую минуту. Знаешь, сколько несчастных случаев происходит за сутки в нашем городе? Люди выпадают из окон, их сбивают машины, они проваливаются в канализационные люки… да много чего. Так что подумай хорошенько, прежде чем мне угрожать, дорога ли тебе твоя жизнь? – оперевшись руками о стол, я буквально нависал над этой гадиной. – Не слышу ответа.

– Дорога, – испуганно прохрипела она.

– Ну а теперь, когда мы это выяснили, рассказывай.

– Что?

– Всё. Кто тебя надоумил прийти сюда после стольких лет и на что ты рассчитывала?

– Никто не надоумил. Я сама.

– Не верю. А когда мне лгут, так и хочется сделать больно тому человеку.

– Говорю же, – лепетала она. – Я видела, как ты вчера подъехал к парку на внедорожнике, а потом кто-то из твоих подручных совал мне под нос фото рыжеволосой девочки. По возрасту она вполне подходила. Значит, в детский дом не сдал. Вот я и подумала, что можно слегка надавить и в лёгкую подбить деньжат. Адрес этот я помнила хорошо и пришла наудачу…

– Зачем ты вообще рожала, если тебе не нужен был ребёнок? – взревел я, теряя контроль. – Что ж ты за сука такая… Даже дикие звери не бросают своих малышей, а ты…

– Зачем рожала? – заверещала она, брызжа слюной. – А затем, что при моём отрицательном резус делать аборты нельзя. А жить в той развалюхе, которую ты называл домом… Мне хотелось другой жизни. И ребёнок был помехой.

– И ты бросила её как ненужную куклу, – хрипло произнёс я, ударив по столу, который разлетелся на куски.

– А что мне оставалось?

– А если бы я не приехал в тот день? Если бы появилась стая бродячих собак?

– Но не появилась же.

– Даже так… – зло усмехнулся. – Что ж, я услышал всё, что хотел. У тебя есть только один шанс выйти отсюда живой, упустишь его – я не виноват.

Подойдя к пульту, нажал кнопку автоматического открытия вольеров, где содержались собаки, при этом взглянув на застывшего в дверях Витюху:

– Проследи.

Молча кивнув, он вышел за порог.

– Имей в виду, – отстранённо произнёс, отстегнув наручники, – если увижу тебя снова… Тот день будет для тебя последний. Запомни это.

Всхлипнув, Кураченко сгребла вещи со стола в сумку и кинулась к выходу. От былой спеси не осталось и следа. Но результат закрепить будет не лишним. И с этим неплохо справятся цепные псы, выпущенные во двор. Виктор уже должен был отдать им команду «Охранять». Они будут кидаться на чужака, рычать и лаять, но покусать не должны, если эта клуша их не спровоцирует. Впрочем, за этим тоже проследит Витюха. Он этих псов растил почти с рождения. Так что в успехе операции я даже не сомневался.

После такой эмоциональной терапии эта дама вряд ли захочет с нами встретиться ещё раз. Мало кто из людей останется равнодушным к стае здоровых волкодавов, кружащих вокруг него. И судя по визгу, раздавшемуся со двора, в своих расчётах я не ошибся.

Спустя пару минут на улице всё затихло.

– Проводил? – задал вопрос, услышав звук открывшейся двери.

– Да, – кивнул Виктор, – ушла целой, хотя и с мокрыми штанами. Наши хвостатые друзья постарались на славу, особенно Зевс. Не зря тогда подобрал этого пса на развалинах. Но считаю, что ты поступил слишком мягко с этой дамочкой, лучше бы отправил её в кутузку.

– Возможно, ты прав. Но если будет суд, а он непременно будет, когда запуститься дело, то вся та гадость, от которой я пытался оградить Веру, выльется наружу. Она не готова к этому. Моя маленькая светлая девочка может замкнуться. Сейчас она открыто смотрит на мир любопытными глазами, а если узнает, что родная мать бросила её на произвол судьбы, оставив на пороге пустого дома. Что будет тогда, Вить?

– Потеряет веру в людей.

– Именно.

– Кстати о «мамочке»… Что ты собираешься предпринять с Надей? Как станешь выкручиваться из этой ситуации?

– Понятия не имею. Ничего стоящего в голову не приходит, – покачал головой, – Что предлагаешь ты?

– Женись на ней.

Услышав такое предложение, я поперхнулся воздухом, закашлявшись, и удивлённо уставился на друга.

– Ну, а что, хорошая ведь идея. По бабам тебе бегать больше не придётся, в доме будет порядок, судя по тому, какой чистотой сверкала её квартира. И, главное, Вера окажется под присмотром. Столько плюсов одновременно. Она то, что тебе нужно.

– Осталось в этом убедить её саму, – усмехнулся я.

– Тоже мне, нашёл проблему. Девочки любят цветы и подарки, вот и займись. Я же вижу, что она тебе понравилась.

– С этим не поспоришь. Вот только Бестужев ясно дал понять, что Надя неприкосновенна.

– Мда-а, о Саньке я как-то не подумал, – протянул тот, растрепав волосы на макушке. – Этот может запросто оторвать нам яй… Кхм. Но с другой стороны, он же хочет для неё счастья? Вот и докажи, что ты именно тот, кто способен сделать его соседку счастливой. Для начала помоги с разводом, ну а дальше… В общем, не мне тебя учить, Ромыч. Ты мужик умный, сам всё знаешь. И не забудь, что это всё для блага Веры.

– Умеешь же ты убеждать, – хмыкнув, хлопнул друга по плечу, раздумывая над предложенным планом. – Ладно, поживём – увидим.