Надежда, Вера и… любовь

Глава 8

Распахнувшаяся навстречу дверь едва не заехала по лбу, заставив отшатнуться. Но миг спустя я об этом даже не вспомнила, когда маленькая девочка, словно рыжеволосый ураган, бросилась ко мне и вцепилась в штанину.

– Мама, мамочка, не уходи, не бросай меня, пожалуйста.

Испуганные детские глаза наполнились слезами, и сердце сжалось в груди от нахлынувших эмоций. Растерянность, страх, отчаяние… Всё смешалось в одно. И весь этот эмоциональный коктейль был замешан на щемящей душу нежности, которую я испытывала к малышке.

Вот как меня угораздило всего за несколько часов привязаться к ребёнку так, словно знала её с самого рождения? Что будет, когда найдутся её родственники? Как потом объяснять ей, а заодно и себе, что мы больше не увидимся?

Впрочем, не важно, что будет потом, надо жить здесь и сейчас. И если хочется обнять кроху, надо это сделать. Другого шанса может и не быть.

Присев на колени, я притянула малышку к себе, ощущая, как подрагивает её тельце от сдерживаемых рыданий. Хотелось укрыть её от всего мира, защитить. Хотелось видеть её улыбку, наблюдать, как она растёт.

Мечты, мечты…

Я не её мать. Мне никто этого не позволит.

– Не бросай меня, пожалуйста, не уходи, – шептала она, обняв меня за шею. – Я буду хорошей девочкой. Буду слушаться и вовремя ложиться спать, и кушать противную кашу.

– Так не любишь кашу? – стирая слёзы с бледных щёчек, улыбнулась я, несмотря на то, что сердце разрывалось от боли.

– В ней комочки, – вздохнув, начиная успокаиваться, доверительно поделилась кроха. – И противная пенка.

– Фу, терпеть не могу пенку, – несла я всякую чушь, лишь бы отвлечь её и больше не слышать тех просьб, которые выполнить не в силах.

– И я, – робко улыбнувшись, закивала она. – Но няня Маша заставляла её есть, – улыбка тут же погасла. – И ругалась. И называла меня чёртовым отродьем.

– Ну и няня тебе досталась, – не сдержалась я, но вовремя прикусила язык. Снова ведь лезу не в своё дело. Но раздражение на незнакомую женщину только усиливалось. – А ты папе об этом говорила?

Эх, посмотрела бы я на эту Машу. Заглянула бы в её бесстыжие глаза. Подправила бы слегка макияж, чтобы не обижала маленьких.

Вот как можно это рыжеволосое чудо, похожее на солнышко, называть отродьем?

– Нет, не говорила, – опустив глазки, призналась девочка. – Когда папа дома я забываю. Мы с ним играем и смотрим мультики, читаем сказки и рисуем.

– Хороший у тебя папа, – кивнула я и про себя добавила: «Иногда бывает».

Если был бы таким идеальным, каким его расписывала дочь, уже давно бы начал её искать. Вот где его сейчас носит? Он вообще знает, что ребёнка нет дома?

– С ним весело, – между тем, продолжала Вера. – А потом он уезжает и приходит няня Маша.

– Надь, надо ехать, – напомнил мне Сашка, стоявший на пороге квартиры и молча наблюдавший за нами всё это время.

– Да, конечно, – кивнула ему и снова обратилась к Вере: – Мне нужно переодеться, а потом нам всем придётся съездить по делам. Беги, надевай свою жилетку и обувайся. Дядя Саша тебе поможет. А я сейчас быстро накину чего-нибудь потеплее и выйду. Это моя квартира, тут я живу, – указала на дверь.

– А можно я пойду с тобой? – спросила кроха, даже не взглянув на Бестужева.

– Кажется, Надька, ты попала, – покачал он головой, – причем, по полной. Как выпутываться станешь?

– Пока не знаю, – взяв малышку за руку, пробормотала я, направляясь к двери и доставая ключ. – Как-нибудь… И, Сань, вынеси её жилетку с обувью, пожалуйста.

Друг скрылся буквально на пару секунд и, вернувшись с пакетом в руках, всунул его мне.

– Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления, – задумчиво пробормотал он. – Одевайся. Я подожду вас здесь.

Буквально через десять минут мы уже ехали по ночному городу, освещённому яркими огнями витрин и частично работающими фонарями. Вера сидела пристёгнутая ремнями безопасности на заднем сиденье. Правда, Бестужеву пришлось сбегать домой и прихватить большую подушку. На неё мы и посадили малышку. Только тогда широкие ремни легли на грудь, а не на шею.

– Сколько мороки с детьми, – качал головой друг. – Так не посадишь, то не наденешь, этим не покормишь. А расписывают их появление так, словно родители выиграли супер приз.

– Не ворчи, – улыбнулась, покосившись на мужчину. – Везде свои нюансы. Это просто с чужими детьми так, а свои когда появятся, будешь светиться от счастья, и подгузники менять, и попку целовать.

– Тьфу, Надька, не говори при мне эти страшные слова. Кстати, тебя и не от своего вон как прёт, – понизив голос, мотнул он головой назад.

– Видимо проснулся материнский инстинкт, – горько усмехнулась я. – Ты же знаешь, мы с Владом не предохранялись, но я так и не забеременела. А хотелось. И когда понимаешь, что есть вероятность вообще не стать матерью…

– Прекрати. Чушь всё это. Просто ты с этим кобелём была несовместима. Тебе само провидение об этом подавало знаки. Вот найдёшь нормального мужика и нарожаешь целую кучу детей. И вообще, с чего ты решила, что проблема в тебе?

– Так Сухарев сегодня продемонстрировал свой потенциал. Живот у Леночки видел?

– А его ли там ребёнок? Тот ещё вопрос. Обратила внимание, как эта Леночка на меня облизывалась? У неё таких как Сухарев может быть десяток.

– Ладно, так или иначе скоро узнаю, всё со мной в порядке или нет, когда придут результаты полного обследования, – вздохнув, повернулась к окну, не желая больше говорить на болезненную тему.

Мы как раз остановились на светофоре, когда игнорируя сигнал, на красный цвет пронеслись два больших чёрных внедорожника, повернув в сторону парка.

– Идиоты, – покачал головой Сашка, – а потом из-за таких происходят аварии и гибнут люди.

– Может, что-то случилось и дорога каждая минута? – пожала плечами, ухватившись за возможность сменить тему разговора.

– Может и так. Но другие люди здесь при чём, те, чьими жизнями они рисковали, гоня на красный? Кстати, мы приехали. Буди Веру, она заснула. Не будем же мы оставлять ребёнка одного в машине?

– Нет, конечно, что за глупый вопрос, – возмутилась я, но видя Санькину ухмылку, тут же успокоилась.

Подкалывает, злыдень. Прекрасно же видит, что переживаю по поводу Веры.

– Ладно, не пыхти, просто ты сейчас такая забавная. Напоминаешь мне курицу-наседку, которая жила на балконе у бабы Нины со второго этажа, и кидалась на кошек, забиравшихся к ней по дереву. Отстаивала своих цыплят, не одного за сезон не потеряла. Так и ты…

– Всё бы тебе посмеяться, Бестужев, – проворчала, не сдержав улыбку, вспоминая соседку снизу, за пернатым хозяйством которой, мы наблюдали детьми с моего балкона.

За последующие пару часов пришлось несколько раз будить Веру. Справку о побоях мы получили. Правда, пришлось Сашке слегка надавить на знакомого.

– Ну где ты видишь побои, Бестужев? Так, пара синяков и шишка на затылке, – юлил лысыватый мужик в белом халате. – Сам знаешь, с таким материалом наши бравые сотрудники работать не станут.

– Это не твоя забота, Макаров, – не сдавался друг. – Есть следы? Есть. Фиксируй.

С охами-вздохами, но пресловутую бумажку нам выписали, намекнув на то, что Сашка теперь в должниках.

В отделе доблестной полиции нас тоже пытались мягко послать, настаивая на мирном урегулировании конфликта. Но Бестужев сдаваться не привык.

В итоге пришлось обращаться к его товарищу, начальствующему в том отделе. Сашка когда-то служил под его началом в отряде специального назначения. А боевое братство – это на всю жизнь.

– Бросай, Бестужев, свою шарашкину контору, и приходи работать к нам, – сманивал тот друга, похоже, уже не первый раз. – Такие следаки как ты на вес золота.

– Я лучше подожду, Прохоров, когда тебе надоест здесь протирать свои штаны, и ты примешь моё предложение, – парировал тот. – Деньгами не обижу.

– Не в деньгах счастье, Саня.

– А в их количестве. Да-да, я в курсе.

– Ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу, – покосившись на нас с Верой, подмигнул мужчина. – Заявление у вас приняли. Что же касается девочки… – он задумчиво посмотрел на спавшую в моих руках малышку, задремавшую сразу же, как только мы вошли в кабинет и сели в кресло. – Занятный рассказ. Сейчас придёт мой помощник, сфотографирует её, и тогда разошлём информацию по своим каналам. Сотруднику по делам несовершеннолетних тоже позвонили. Но мой вам совет, молодые люди, если вам не всё равно на её эмоциональное состояние, пусть девочка побудет пока у вас, не травмируйте ребёнку психику. Если она считает Надежду мамой… В общем, решать вам. Конечно, так не положено. Но в отчёте я напишу, что позволил её забрать под мою ответственность. Адрес только оставьте.

– Спасибо, Михалыч, магарыч с меня, – благодарно кивнул Сашка.

– Какой магарыч, Саня, ты чего? Взятка должностному лицу это тебе не цацки-пецки…

– Какая взятка, о чём вы, гражданин начальник? – фыркнул Бестужев. – Я напишу деду Морозу, что ты был хорошим мальчиком и в новогоднюю ночь он подарит тебе ящик коньяка.

– Ну, вот это другой разговор, – ёрничал Прохоров. – Только напомни этому деду Морозу, что он уже второй год обещает праздники провести с нашей компанией за городом.

– Эй, Михалыч, это уже попахивает шантажом.

– Рациональным предложение, Саня, исключительно им.

На этой приятной ноте мы и расстались.

Домой вернулись уже ближе к полуночи. От вежливого предложения Сашки переночевать у него, я отказалась. Не хотелось стеснять друга ещё и ночью. Сухарев в кутузке, а больше мне угрожать некому.

Зря я так думала.

И поняла свою ошибку уже в первом часу ночи, когда мы с Верой пили перед сном молоко с печеньем на кухне. Но было уже поздно.

От входной двери послышался подозрительный шорох и тихий шелест цепочки, ударившейся об косяк.

Сердце ухнуло в пятки.

Подскочив со стула, я выхватила из ящика нож, задвинув испуганную Веру за спину. И как раз вовремя: в коридоре раздались тяжёлые шаги.