— Меня тошнит лишь об одной мысли об этом, — объявил Вэлли Хэндри и рыгнул. Пошевелив языком во рту, он продолжал. — Идея тухлая, как десятидневный труп.
Он валялся на кровати со стаканом на голой груди и обильно потел.
— К сожалению, твое мнение не может повлиять на нашу поездку, — Брюс Карри, не поднимая головы, раскладывал свой бритвенный прибор.
— Ты должен был отговорить их, должен был сказать, что мы остаемся в Элизабетвилле. Почему ты этого не сделал? — Вэлли поднял стакан и выпил содержимое.
— Мне платят не за разговоры, — Брюс взглянул на себя в засиженное мухами зеркало, висевшее над раковиной. В нем отражалось загорелое лицо с шапкой коротких черных волос, которые при чуть большей их длине стали бы завиваться. Черные брови, чуть поднятые на концах, зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, подвижные губы. Брюс разглядывал свое лицо безо всякого удовольствия. В последнее время он не испытывал этого чувства даже по отношению к своему довольно крупному, слегка крючковатому носу, придающему ему вид благородного пирата.
— Черт побери! — проворчал Хэндри. — Я сыт по горло этой черномазой армией. Я не против войны, но мне совсем не хочется переться сотни миль через джунгли, чтобы нянчиться с горсткой беженцев.
— Проклятая жизнь, — согласился Брюс, намыливая лицо. На фоне загара пена казалась белоснежной. Под блестящей, будто промасленной кожей на груди и плечах перекатывались тугие мышцы. Он был в отличной форме, но и это не доставляло ему удовольствия.
— Налей мне еще выпить, Андре, — Вэлли Хэндри сунул стакан в руку сидящего на его кровати парня. Бельгиец встал и послушно пошел к столу.
— Больше виски, меньше пива, — Вэлли повернулся к Брюсу и снова рыгнул. — Вот что я думаю обо всем этом деле.
Пока Андре наливал виски и пиво в стакан, Вэлли передвинул кобуру с пистолетом так, чтобы она легла у него между ног.
— Когда мы уезжаем?
— Локомотив и пять вагонов подадут к товарной станции завтра рано утром. Мы максимально быстро грузимся и уезжаем. — Брюс провел лезвием от виска к подбородку, оставляя полосу чистой коричневой кожи.
— После трех месяцев боев с этими вонючими дикарями я хотел бы немного повеселиться — у меня все это время даже девчонки не было. А нас на второй день после прекращения огня снова отправляют из города.
— С'est la guerra, — пробормотал Брюс.
— Что это значит? — подозрительно спросил Вэлли.
— Такова война, — перевел Брюс.
— Говори по-английски, приятель, — в этом был весь Вэлли Хэндри — после шести месяцев жизни в Бельгийском Конго он не мог ни понять, ни произнести ни слова по-французски. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шорохом лезвия Брюса и тихим позвякиванием: четвертый в комнате чистил винтовку.
— Хейг, хочешь выпить? — предложил ему Вэлли.
— Нет, спасибо, — Майкл Хейг с нескрываемым отвращением взглянул на Вэлли.
— Ах ты ублюдок! Не хочешь со мной выпить? Даже аристократ Карри пьет со мной. А ты что за фрукт?
— Ты знаешь, что я не пью, — Хейг снова занялся винтовкой, обращаясь с ней с профессиональной легкостью. У каждого из них оружие стало частью тела. Даже во время бритья Брюсу было бы достаточно просто опустить руку к стоящей у стены автоматической винтовке. Две винтовки стояли рядом с кроватью Вэлли.
— Ты не пьешь? — фыркнул Вэлли. — Так откуда у тебя такой чудесный цвет лица? Почему твой нос похож на спелую сливу?
Губы Хейга сжались, руки замерли на прикладе.
— Прекрати, Вэлли, — спокойно произнес Брюс.
— Хейг не пьет, ты понял, Андре? — Вэлли толкнул бельгийца в бок. — Он абсолютный трезвенник! Мой папаша бывал таким по два-три месяца кряду. Потом в один из вечеров являлся домой и начинал выбивать мамаше зубы с хрустом, слышным на другом конце улицы. Он захлебнулся собственным смехом и на несколько мгновений смолк.
— Готов биться об заклад, что ты такой же трезвенник, Хейг. Одна рюмка — и ты просыпаешься дней через десять, да? Одна рюмка — и жена ходит с битой мордой, а дети не жрут две недели.
Хейг аккуратно положил винтовку на кровать и мрачно посмотрел на Вэлли. Вэлли этого не заметил и, радостно захлебываясь, продолжал.
— Андре, возьми бутылку виски и подержи ее под носом Старого Трезвенника Хейга. Посмотрим, как у него потекут слюни, а глаза выпучатся, как у рака.
Хейг встал. Он был вдвое старше Вэлли, мужчина за пятьдесят, с сединой в волосах. Приятные черты его лица были еще не до конца стерты трудностями жизни. У него были руки боксера и мощные плечи.
— Пришло время научить тебя хорошим манерам, Хэндри. Поднимайся с кровати.
— Что, хочешь танцевать? Я не вальсирую. Приглашай Андре, он с тобой станцует. Правда, Андре?
Хейг встал в стойку, сжав кулаки и слегка приподняв руки. Брюс Карри положил лезвие на полку над раковиной и тихо обогнул стол. Из этого положения он мог вмешаться.
— Поднимайся, червь навозный!
— Ты слышишь, Андре, он умеет сильно говорить. Действительно сильно.
— Я вобью твою поганую рожу в то место, где должны быть мозги.
— Ну и шутки. Этот парень прирожденный комик, — натужно рассмеялся Вэлли.
Брюс понял, что Вэлли не будет драться. Сильные руки и мощная грудь, покрытая рыжеватыми волосами, плоский мускулистый живот, могучая шея под широким лицом с узкими монгольскими глазами. Но драться он не станет. И это было загадкой для Брюса, который помнил ночной бой на мосту и знал, что Хендри не трус, но на вызов Хейга отвечать не будет. Майкл Хейг подошел к кровати.
— Не трогай его, Майк, — подал свой мягкий, как у девушки, голос Андре. — Он просто шутит. Он несерьезно.
— Хендри, не думай, что я настолько хорошо воспитан, что не смогу ударить лежачего. Не делай такой ошибки.
— Ну и дела, — осклабился Вэлли. — Этот парень не просто комик — он еще и герой.
— Хейг, — Брюс не повышал голоса, но его интонация подействовала на Хейга, — остановись.
— Но этот мерзкий…
— Я знаю. Оставь его в покое.
Майкл Хейг стоял все еще с поднятыми кулаками. Комната погрузилась в тишину. Наверху от полуденной жары потрескивала металлическая крыша. Майкл Хейг тяжело дышал, его лицо налилось кровью.
— Пожалуйста, Майк, — прошептал Андре. — Он так в самом деле не думает.
Постепенно ярость Майка сменилась отвращением, он опустил руки, повернулся и поднял винтовку с соседней кровати.
— Я не могу больше выносить эту вонь. Подожду тебя в грузовике, Брюс.
— Я быстро, — ответил Брюс.
Хейг пошел к двери.
— Не испытывай судьбу, Хейг. В следующий раз так легко не отделаешься, — крикнул ему вдогонку Вэлли. Хейг резко повернулся в дверях, но Брюс рукой подтолкнул его к выходу.
— Не обращай внимания, Майк, — сказал он в открытую дверь.
— Ему просто повезло, — проворчал Вэлли. — Не будь он таким стариком, я бы разделал его.
— Конечно, — согласился Брюс. — Ты поступил порядочно, позволив ему уйти.
Пена на лице высохла, и он снова взялся за помазок.
— Не могу же я ударить такого старика.
— Конечно, нет, — улыбнулся Брюс. — Но не волнуйся, ты напугал его до смерти. Больше он не будет приставать к тебе.
— Пусть только попробует. В следующий раз я убью этого старого пня.
«Нет, не убьешь, — подумал Брюс. — Отступишь, как делал это много раз. Только Майк и я можем заставить тебя отступить. Ты ведешь себя, как зверь, рычишь, но прячешься при первом же звуке хлыста дрессировщика». Он закончил бриться. Воздух в комнате был отвратительным: запах давно немытых потных тел смешивался с запахами прокисших окурков и винного перегара.
— Куда вы едете с Майком? — прервал тишину голос Андре.
— Посмотрим, что можно получить из снаряжения. Если повезет, доставим все на товарную станцию, а Раффи выставит на ночь караул, — Брюс наклонился над раковиной и начал ополаскивать лицо.
— На сколько дней мы едем?
Брюс пожал плечами.
— На неделю, дней на десять, — он сел на кровать и стал натягивать ботинки. — Это, если у нас не будет неприятностей.
— Каких неприятностей?
— От железнодорожного узла Мсапа нам нужно проехать двести миль по местности, населенной племенем балуба.
— Мы же будем на поезде, а у них только луки и стрелы. Они не смогут причинить нам вреда.
— Андре, нам нужно пересечь семь рек, одна из них крупная. А деревянные мосты разрушаются очень легко. Впрочем, железные рельсы тоже, — Брюс начал зашнуровывать ботинок. — Не надейся, что это будет вылазка на воскресный пикник.
— Боже мой, я так и думал, что это дело — дохлое, — угрюмо произнес Вэлли. — Зачем мы едем?
— Затем, что все население Порт-Реприва отрезано от внешнего мира. Там женщины и дети, у них кончается продовольствие и другие припасы, — Брюс остановился и закурил. — Балуба взбунтовались — убивают и насилуют всех подряд. Пока они не атаковали город, но скоро это должно произойти. Кроме того, ходят слухи, что мятежные группы Центральной Конголезской армии и наших войск организовались в хорошо вооруженные банды. Они действуют и в северных районах. Никто не знает наверняка, что там творится, но можете быть уверены, что хорошего ничего. Мы должны эвакуировать этих людей в безопасное место.
— Почему силы ООН не посылают самолет? — спросил Андре.
— Нет взлетно-посадочной полосы.
— Вертолеты?
— За пределами дальности.
— По мне пускай остаются там, — проворчал Вэлли. — Если балуба любят жаркое из людей, то кто мы такие, чтобы лишать их пищи? У каждого человека есть право на пищу, и до тех пор, пока едят не меня, пусть острее будут их зубы.
Он резко, ногой сбросил Андре с кровати.
— Иди и приведи мне девчонку.
— Здесь нет ни одной, Вэлли. Лучше я налью тебе выпить. — Андре вскочил на ноги и потянулся к стакану Вэлли, но тот схватил его за запястье.
— Я сказал девчонку, а не выпивку.
— Я не знаю, где их искать, — в отчаянии пробормотал Андре. — Я даже не знаю, что им говорить.
— Какой ты тупой, дружище. Придется, видимо, сломать тебе руку. Ты отлично знаешь, что их полно в баре.
— Ну и что я скажу им? — лицо Андре исказила боль.
— О, господи! Тупой пожиратель лягушек. Просто спустись вниз и покажи им деньги. Можешь вообще не раскрывать рта.
— Ты делаешь мне больно.
— Ты, наверное, шутишь, — Вэлли еще сильнее вывернул руку, и по блеску его маленьких, залитых алкоголем глаз Брюс понял, что причинять боль — удовольствие для Вэлли. — Ты идешь, дружище? Выбирай: или девчонка у меня, или сломанная рука у тебя.
— Хорошо, хорошо, — выбрал Андре. — Если ты хочешь, я схожу.
— Хочу, — Вэлли отпустил руку, и Андре выпрямился, потирая запястье.
— Посмотри, чтобы была чистая и не очень старая. Слышишь?
— Да, Вэлли, сейчас приведу, — Андре двинулся к двери, и Брюс увидел, что его лицо искажено страхом.
«Какие замечательные ребята, — подумал он. — И я один из них, но в тоже время я в стороне от них. Я просто зритель, и они волнуют меня не более, чем плохой спектакль». Андре вышел.
— Выпьем еще, дружище, — воскликнул Вэлли. — Я даже налью тебе сам.
— Благодарю, — Брюс принялся зашнуровывать второй ботинок. Вэлли поднес ему стакан, и он попробовал напиток. Крепость виски совсем не сочеталась со вкусом пива, но он все же выпил его.
— Ты и я, — говорил Вэлли, — Мы — лучшие из них. Мы пьем, потому, что хотим, а не потому, что должны. Живем, как хотим сами, а не как говорят другие. У нас много общего, Брюс. Мы должны быть друзьями. Мы ведь похожи.
Язык его слегка заплетался от выпитого.
— Конечно, мы друзья. И я считаю тебя одним из лучших, Вэлли.
Брюс говорил абсолютно серьезно, без тени сарказма.
— Ты шутишь? Как же так? Мне всегда казалось, что ты меня терпеть не можешь. Никогда бы не подумал, — он удивленно покачивал головой, внезапно расчувствовавшись под действием виски. — Это действительно правда? Я тебе нравлюсь, и мы можем стать приятелями? Как ты относишься к этому? Каждому человеку нужна опора в жизни.
— Ну, конечно же, мы приятели. Здорово?
— Вот здорово, дружище, — искренне воскликнул Вэлли.
«Я ничего не чувствую, — подумал Брюс, — ни отвращения, ни жалости. Только так можно обезопасить себя. Они не смогут ни разочаровать тебя, ни вызвать в тебе отвращение, ни раздавить тебя вновь».
Андре ввел в комнату девушку. Простое приятное лицо, накрашенные губы
— рубины на янтарном фоне.
— Молодец, Андре, — захлопал в ладоши Вэлли, разглядывая ее фигуру. На ней были туфли на высоком каблуке и короткое приталенное платье.
— Иди сюда, конфетка, — Вэлли протянул к ней руку, и она без тени смущения с яркой профессиональной улыбкой пересекла комнату. Мужчина притянул ее к себе на кровать. Андре остался стоять у дверей, а Брюс поднялся, надел камуфляжный китель, застегнул ремень и поправил кобуру с пистолетом.
— Ты уходишь? — Вэлли уже поил девушку из своего стакана.
— Да, — Брюс надел головной убор с яркой, красно-зелено-белой эмблемой Катанги, придающей всей форме неестественно веселый вид.
— Останься ненадолго, Брюс.
— Майк ждет меня, — Брюс взял винтовку.
— Да пошел он! Останься ненадолго, повеселимся.
— Нет, спасибо.
— Парень, посмотри сюда, — Вэлли опрокинул девушку, прижал одной рукой к кровати, а другой задрал платье выше талии.
— Внимательно посмотри и скажи, что все-таки уходишь.
Под юбкой у девушки ничего не было, лобок оказался гладко выбрит.
— Ну, Брюс, — смеялся Вэлли. — Ты — первый. Не говори, что я плохой друг.
Брюс взглянул на девушку. Ее ноги были крепко сжаты, все тело извивалось в попытке освободиться, она глупо хихикала.
— Мы с Майком вернемся перед комендантским часом. Чтобы ее здесь не было.
«Нет никакого желания, — подумал он, глядя на девушку, — все кончено». Он открыл дверь.
— Карри! — закричал Вэлли — Ты тоже придурок! А я думал, что ты мужик. Ты такой же, как и все остальные. Куколка Андре, пьяница Хейг. Что с тобой, дружище? Трудности с бабами? Ты такой же ненормальный!
Брюс вышел за дверь и остановился в коридоре. Насмешка сумела пробить панцирь, но усилием воли он постарался уменьшить причиненную боль. «Все кончено, она не может больше сделать мне больно», — он вспомнил женщину, но не ту, что осталась за дверью, а другую — свою бывшую жену.
— Стерва, — прошептал он, но затем быстро, почти виновато добавил про себя: — «У меня нет к ней ненависти. Ни ненависти, ни желания».