Наемник

25

— Хелло, Брюс. Как дела? Я очень по тебе скучала, — лицо Шерман при виде Брюса зажглось радостью. Как прекрасно чувствовать себя любимым. Брюс чувствовал, как его покидает усталость.

— Сделали почти половину. Работы еще на день, — он улыбнулся. — Я не буду тебе лгать, я не скучал по тебе, мне было просто некогда.

— Твои руки! — Она подняла их к своим глазам. — Они в ужасном состоянии.

— Да, не очень приятный вид.

— Подожди, я достану из сумки иголку. Постараюсь вытащить занозы. На другом конце лагеря Хендри поймал взгляд Брюса и произвел ниже талии неприличный жест. Увидев яростное выражение лица Брюса, закинул назад голову и расхохотался. Брюс с Раффи и Хендри стоял у костра. В желудке бурчало от голода. В слабом свете раннего утра он едва различал темный силуэт моста. В джунглях по-прежнему молотил барабан, но никто не обращал на него внимания. Этот грохот также, как и москитов, все воспринимали как должное.

— Батареи сели, — посетовал Раффи. Тусклый желтый луч прожектора еле-еле доставал до моста.

— Едва хватило на ночь, — согласился Брюс.

— Господи, как жрать охота, пожаловался Хендри. — Все отдал бы за пару яиц и бифштекс. При упоминании о еде рот Брюса наполнился слюной. Он попытался прогнать из головы аппетитные образы, нарисованные его воображением, после слов Хендри.

— Нам не удастся закончить ремонт и перевести грузовики на ту сторону до конца дня.

— Да, — признал и Раффи. — Здесь работы еще на целый день.

— Тогда поступаем таким образом. Я иду с командой на мост. Хендри прикрывает нас из лагеря, как и вчера. Раффи, бери с собой несколько человек и грузовик. Отъезжай отсюда миль на десять, в более открытый лес, чтобы тебя не могли застигнуть врасплох. Заготовь там гору дров — толстых бревен, которые будут гореть и спустились на опоры, всего в нескольких футах от уровня воды, для того, чтобы установить подпорные стойки. Здесь они были совершенно не защищены от шальных стрел. Но никаких стрел не было, они закончили работу и вернулись в укрытие, испытав даже нечто вроде разочарования. Они приколотили к фермам настил и плотно увязали всю конструкцию канатами. Брюс отошел в сторону и критически осмотрел продукт двухдневного труда.

— Функционально, — произнес он громко. — Но никаких призов за эстетику или инженерное искусство мы не получим. Он поднял китель, и просунул руки в рукава. Он ощутил своим вспотевшим телом начало вечерней прохлады.

— Господа, домой, — жандармы быстро распределились внутри укрытия по своим местам. Металлическое укрытие продвигалось вокруг лагеря, останавливаясь через каждые двадцать-тридцать шагов, как пытающаяся облегчиться старуха. Позади себя они оставляли цепь сигнальных костров. К ночи кольцо костров было замкнуто и укрытие вернулось в лагерь.

— Раффи, ты готов, — спросил Брюс изнутри.

— Все готово, босс. Раффи с шестью вооруженными до зубов жандармами быстро залезли в укрытие. Начиналось ночное дежурство на мосту. К полуночи в укрытии стало холодно. Вдоль реки дул пронизывающий ветер. Облачности, способной задержать у земли дневное тепло, не было. Жандармы скорчились под плащ-накидками. Брюс и Раффи сидели, почти соприкасаясь плечами, у стены. Света звезд было достаточно, чтобы различить перила моста по обе стороны укрытия.

— Через час взойдет луна, — пробормотал Раффи.

— Только четверть, но все равно будет светлее, Брюс посмотрел вниз. Он оторвал одну из досок настила.

— Может посветим фонарем?

— Нет, — покачал головой Брюс. — Если я только их услышу.

— Вы можете их вообще не услышать.

— Если они подплывут по реке и полезут вверх по сваям, а именно это я ожидаю, мы их услышим. С них будет течь вода.

— Канаки с ребятами их не услышали.

— Канаки с ребятами их не слушали. Они помолчали немного. Один из жандармов начал храпеть, и Раффи пнул его ногой чуть ниже пояса. Человек испуганно закричал и вскочил на колени, дико озираясь по сторонам.

— Что-нибудь приятное снилось? — вежливо поинтересовался Раффи.

— Я не спал, — запротестовал жандарм. — Я думал.

— Думай не так громко, — посоветовал Раффи. — Такое впечатление, что ты перепиливаешь мост циркулярной пилой. Протянулось еще полчаса.

— Костры хорошо горят, — заметил Раффи. Брюс посмотрел через бойницу на маленький оазис огненных цветов в темноте.

— Надеюсь их хватит до утра.

Снова тишина, нарушаемая только писком москитов и тихим плеском обегающей сваи моста реки. «Я оставил свой пистолет у Шерман, — вдруг вспомнил Брюс. — Нужно было забрать». Он отомкнул штык, проверил большим пальцем заточку и вложил его в ножны на поясе. «Винтовку в рукопашной, да еще ночью очень легко потерять».

— Господи, как я голоден, — проворчал рядом Раффи.

— Ты слишком жирный. Немного голодания пойдет тебе на пользу. И снова ожидание. Брюс посмотрел в отверстие в полу. Перед его глазами в темноте начали возникать фантастические видения. Он, как сквозь толщу воды, видел смутные очертания движущихся фигур. Все мышцы его напряглись, и он с трудом поборол желание зажечь фонарь. «Надо закрыть глаза, сосчитать медленно до десяти и посмотреть снова». Ладонь Раффи легла на его предплечье. Давление пальцев передавало тревогу, как электрический ток. Брюс мгновенно раскрыл глаза.

— Слушайте, — выдохнул Раффи. Брюс услышал тихий звук падающих в воду капель. Затем что-то ударилось об мост, но настолько слабо, что капитан скорее почувствовал, толчок, чем услышал.

— Да, — он шепотом ответил Брюс. Он протянул руку и похлопал сидящего рядом сержанта по плечу. Тело того моментально напряглось. Ощущая каждый вздох в пересохшем горле, Брюс подождал, пока будут предупреждены все. Он включил фонарь. Луч света выстрелил вниз, Брюс взглянул туда же вдоль ствола винтовки. Квадратный проем в настиле служил рамкой для открывшейся ему картины. Черные тела, голые, блестящие от воды, затейливые узоры татуировок, смотрящее на него лицо: широкий низкий лоб, ослепительно белые глаза, плоский нос. Длинное блестящее лезвие панги. Пучки человеческих тел, присосавшихся к деревянным сваям, как клещи к лапам животного. Ноги, руки, туловища, переплетенные в единый организм, ужасный как покрытый слизью морской монстр. Брюс выстрелил. Винтовка забилась в плечо, оранжевые вспышки выстрелов придавали происходящему еще более зловещий мерцающий вид. Человеческая масса вздрогнула, как куча крыс в высохшем колодце. Они с шумом падали в воду, лезли вверх по сваям, извивались, корчились, когда в них попадали пули, кричали, выли, перекрывая даже грохот выстрелов. С сухим щелчком кончились патроны и Брюс схватил запасной магазин. Раффи и жандармы свесились через перила и поливали вниз длинными очередями, вспышки выстрелов освещали их лица и силуэты тел на фоне ночной реки.

— Они все еще идут! — врезал Раффи. — Не давайте им перелезать через перила. Из отверстия у ноги капитана появилась голова и верхняя часть туловища мужчины. В одной руке у него была панга. Он попытался ударить ею Брюса по ногам. Его глаза светились в свете фонаря. Брюс отскочил назад. Лезвие просвистело в дюйме от его колен. Человек выполз из отверстия. Он что-то пронзительно кричал, высокий бессмысленный крик ярости. Брюс сделал выпад пустой винтовкой. Он ударил в черное лицо всем весом, и ствол винтовки погрузился в глаз балуба. Мушка и четыре дюйма ствола скрылись в черепе дикаря. Бесцветная жидкость поврежденного глаза потекла по вороненой стали. Брюс попытался освободить винтовку, он тряс ее и поворачивал, но мушка засела в голове, как рыболовный крючок. Балуба выронил пангу и схватился за ствол обеими руками. Он стонал и катался спиной по настилу, его голова дергалась каждый раз, когда капитан пытался вытащить ствол винтовки у него из черепа. Сзади из отверстия показалась голова и плечи другого дикаря. Брюс выпустил винтовку и схватил брошенную пангу. Он перепрыгнул через извивающееся тело первого дикаря и поднял тяжелый клинок над головой обеими руками. Дикарь застрял в отверстии, ему нечем было отразить удар Брюса. Он взглянул на взлетевшее над ним лезвие и широко раскрыл рот. Двумя руками, как при рубке дров, капитан всем телом нанес удар. Сила удара потрясла его, он чувствовал, как на его ноги брызнула кровь. Незакаленное лезвие лопнуло у рукоятки и осталось торчать в черепе балуба. Тяжело дыша, Брюс выпрямился и огляделся. Балуба лезли через перила с одной стороны моста. Звезды отражались на их мокрой коже. Один из жандармов, как куча тряпья, валялся на настиле, его голова была закинута назад, руки все еще сжимали винтовку. Раффи и оставшиеся жандармы стреляли вниз у дальних перил.

— Раффи! — закричал Брюс. — Сзади! Они идут с той стороны! — Он бросил ручку от панги и побежал к телу жандарма. Ему была нужна винтовка. Прежде чем он успел схватить ее, на него набросился еще один дикарь. Брюс поднырнул под пангу и обхватил его руками. Они упали вместе, капитан ощутил скользкое жилистое тело, почувствовал исходящее от него зловоние, как от прогорклого масла. Брюс нащупал нервные окончания у локтя руки, державшей лезвие, и сильно надавил пальцами. Балуба закричал, панга зазвенела о настил. Брюс схватил шею дикаря одной рукой, а второй потянулся к штыку. Балуба пытался выцарапать глаза, ободрал ногтями нос, но Брюс сумел вытащить штык из ножен. Он приложил острие к груди дикаря и надавил. Он почувствовал, как метал со скрежетом скользит по кости, как дикарь, почувствовав боль от укола, удвоил свои усилия. Капитан повернул лезвие, еще сильнее запрокинул голову дикаря другой рукой. Лезвие еще раз скользнуло по ребру и, наконец, нашло промежуток. Как будто лишая дикаря девственности, лезвие преодолело последнее сопротивление и вошло в тело на всю длину. Тело балуба дернулось, штык задрожал в руке Брюса. Брюс не стал ждать пока дикарь умрет. Он выдернул лезвие, преодолевая засасывающее сопротивление плоти, и вскочил на ноги. Раффи в этот момент перекидывал одного из дикарей через перила. Брюс выхватил винтовку из мертвых пальцев жандарма и ступил к перилам. Они перелезали через них, находившиеся снизу кричали и подталкивали верхних.

«Как воробьев с ограды», — угрюмо подумал Брюс и длинной очередью очистил мост. Он перегнулся через перила и начал поливать пулями сваи. Кончились патроны. Он перезарядил, достав запасной магазин из кармана. Но все уже закончилось. Они прыгали с моста в воду, на сваях уже никого не осталось, торчащие из воды головы уносило течением. Брюс опустил винтовку и огляделся. Трое жандармов добивали штыками раненного капитаном дикаря. Они стояли вокруг него и пыхтели от усилий, человек все еще стонал. Брюс отвернулся. Над деревьями, окруженный дымчатым ореолом, показался лунный полумесяц. Брюс закурил, леденящие сердце звуки позади него стихли.

— С вами все в порядке, босс?

— Да, все хорошо. А ты как, Раффи?

— Меня мучает дикая жажда. Надеюсь никто не наступил на мой ранец.

«Примерно четыре минуты от первого до последнего выстрела», — предположил Брюс. — Так всегда на войне, — семь часов ожидания, потом четыре минуты безумных усилий. Не только на войне, впрочем. Такова вся жизнь». Он почувствовал, как задрожали его ноги, первый приступ тошноты.

— Что происходит? — раздался крик из лагеря. Капитан узнал голос Хендри. — Все в порядке?

— Мы их отбили, — закричал Брюс в ответ. — Все в порядке. Спите спокойно. «А сейчас я должен сесть, чем быстрее, тем лучше». За исключением татуировок на щеках и лбу, черты лица мертвого балуба мало чем отличались от лиц бамбала и бакуба, составляющих костяк отряда Карри. Брюс осветил труп фонарем. Тонкие, но жилистые руки и ноги, вздувшийся от долгих лет недоедания живот. Уродливое, деформированное тело. Брюс снова осветил лицо. Из-под кожи выпирал угловатый череп, приплюснутый нос, отталкивающе грубые толстые губы. Они были слегка растянуты и открывали остро заточенные, напоминающие акульи, зубы.

— Это последний, босс. Я выброшу его за борт, — проговорил в темноте Раффи.

— Хорошо. Раффи закряхтел, раздался всплеск упавшего в воду тела. Раффи вытер руки о перила, подошел и сел рядом с Брюсом.

— Проклятые обезьяны, — голос Раффи был полон характерной для Африки межплеменной ненависти. — Когда мы вышвырнем этих ублюдков из ООН, нужно будет провести небольшую сортировку. Они должны знать свое место, эти проклятые балуба.

«Так везде и всегда, — подумал Брюс. — Евреи и неевреи, католики и протестанты, белые и черные, бамбала и балуба. Он посмотрел на часы, еще два часа до рассвета. Нервы после боя успокаивались, руки больше не дрожали.

— Они больше не полезут, — сказал Раффи. — Можете поспать немного, если хотите. Я буду смотреть в оба, босс.

— Нет, спасибо. Я посижу с тобой.

— Как насчет пива?

— Давай. Брюс пил пиво и смотрел на сигнальные костры вокруг лагеря. Они прогорели до кучки красных углей, но Брюс знал, что Раффи прав. Новой атаки сегодня можно не опасаться.

— Ну и как тебе нравится свобода?

— О чем вы, босс? — вопрос поразил Раффи.

— Как тебе нравится жизнь после того, как ушли бельгийцы?

— Я думаю, все нормально.

— А если Чомбе будет вынужден уступить генеральному правительству?

— Эти чокнутые арабы, — огрызнулся Раффи. — Все, что им нужно, это наша медь. Не так-то просто будет заполучить ее. Мы крепко держимся в седле.

«Величайший рыцарский турнир в истории африканского континента. Я крепко держусь в седле! Попробуй выбить меня из него! Как и всегда, когда речь идет о выживании, вопросы морали и политических учений отходят на второй план (кроме как для наблюдателей в Уайтхолле, Москве, Вашингтоне и Пекине). Грядут горячие денечки, — подумал Брюс. — Когда взорвется моя страна, Алжир станет походить на кружок кройки и шитья для престарелых дам».